Мой желанный принц Александровская Елена

Глава двадцать седьмая

Август 2010

Утром Ирина встретилась с еще одной ипостасью Дим Димыча. Сейчас перед ней был руководитель крупной солидной фирмы, отлично знающий цену каждому своему слову. Да что там, даже каждому мигу своего молчания!

– Ирина Вадимовна! – стук в двери Ирининой комнаты раздался ровно через полчаса после того, как она проснулась в объятиях Дим Димыча и ускользнула «к себе». – Вы проснулись? Нам вскоре выезжать!

– Спасибо, Дмитрий Дмитриевич! – пробормотала Ира. Ей было все равно, услышит ли он ее: раз уж Дима стал именовать ее по отчеству, значит, все это игра на публику.

По окнам струился зябкий утренний туман. Вполне достаточно было одного взгляда, чтобы надеть самый теплый из взятых с собой свитеров. А уж о том, чтобы ехать куда-то без бабушкиной шали, Ирина просто не думала. Говоря честно, она вообще не хотела выбираться из уютной норы «Заимки». Но вряд ли Дим Димыч тащил ее сюда шесть часов на самолете только для того, чтобы всласть заниматься любовью. А потому следовало собраться с духом и отправиться… В общем туда, куда Дима решит.

Обильный завтрак заставил Ирину насторожиться.

– Дим, мы что, надолго уезжаем?

– Ну, думаю, часов до трех провозимся. А что?

– Нет, просто здесь накрыто на роту… Вот я и подумала, что вернемся через трое суток…

Дим Димыч хохотнул:

– …пешком, оборванные, и с одним автоматом на двоих?

– Автоматом? АК-74?

Шеф одобрительно улыбнулся.

– Лучше бы, конечно, с АКСУ, но тут уж как повезет. На самом деле, Ир, все гораздо проще. Дарь Васильна дама сердобольная, она не может представить, как гости из тощей Европы могут впроголодь жить. Это я почти дословно ее повторяю. А провозимся мы до трех при худшем из раскладов.

– Расскажи еще раз и сначала, я же вообще ничего еще не знаю. А представляю и того меньше.

– Девочка, давай ты будешь есть, а я тебе буду рассказывать. Машина и в самом деле через полчаса придет, особо некогда резину тянуть.

Ирина, кивнув, налила себе кружку кофе и взяла бутерброд.

– Так вот, на буровой стоит привод. Мы приезжаем, проверяем правильность подключения, составляем документ, – шеф сделал ударение на «у», – подписываем его и включаем кнопочку.

– А потом?

– А потом вся эта музыка начинает играть. Если все правильно, то управление вращением бура и качанием насосной установки с этой минуты будет осуществляться автоматически, и ребята на точке смогут пахать чуть меньше.

– Да, это дело хорошее. А я что должна буду делать?

– О, самое главное, Мы с мужиками будем работать руками – проверять, подключать, пломбировать. А ты будешь одновременно оформлять документ – и дело пойдет чуть быстрее, и ты увидишь, что такое наши шкафы.

Ира подумала, что она бы и дома чудесно смогла узнать, что такое их «шкафы». И незачем было ее волочь через полмира ради этого.

К моменту появления машины все было готово. Ирина вышла на порог домика и окаменела. Потому что «машина» оказалась настоящим вездеходом – широкие колеса, пятнистая серо-зеленая расцветка. Вот только оружия видно не было.

– Что застыла, красавица?

– Машина, говоришь…

– Не самолет же. Детка, вокруг болота, обычные автомобили мало пригодны для такой местности. Они-то и по дорогам не всегда ехать умеют. А уж в здешних местах… Просто истерика для любого геолога. Лессы, вечная мерзлота. Чуть дальше на север граниты начинаются. Но бурить от этого ничуть не проще.

Ирина в который уж раз мысленно поблагодарила судьбу, которая почти восемь лет назад привела ее в агентство Старха. Чего только ей не довелось за эти годы напереводить. А, проверяя терминологию, сколько всякого изучить! Так что сейчас слова главного инженера не были для нее абракадаброй.

Дмитрий Дмитриевич подсадил ее на подножку, проследил, чтобы она расположилась как можно удобнее. Но сам расположился рядом только после того, как проверил, все ли необходимое взял и все ли предусмотрел. Ирина с удовольствием наблюдала за ним – она обожала профессионалов, людей, чуть сдвинутых на своем деле. А сейчас перед ней был именно профессионал – как тут было не наслаждаться зрелищем?

Хотя и вокруг хватало зрелищ, от которых у Ирины захватывало дух, – только сейчас она поняла, что такое по-настоящему необозримые пространства. Осень уже ощутимо хозяйничала повсюду – даже мох на камнях казался темно-бурым, а не ярко-зеленым. Хотя, может быть, он и должен быть таким.

Дим Димыч смотрел на Ирину с удовольствием. Он ожидал, что она начнет ахать и охать, едва привычный уютный мир исчезнет из поля зрения. Но девушка спокойно смотрела в окно, время от времени чему-то улыбаясь. Эта Ирина улыбка была для Дим Димыча настоящим чудом – глаза вспыхивают живым интересом или мягкой радостью, а уголки губ чуть приподнимаются.

«Мона Лиза, чистая Мона Лиза. И как не влюбиться в тебя, девочка?»

Ирина пожала плечами – Дим Димыч даже на миг испугался, что произнес это вслух.

– Дмитрий Дмитриевич, а что, наше оборудование установлено на всех нефтедобывающих предприятиях?

– Увы, Ирина Вадимовна, далеко не на всех. Это электроника, штука сложная и весьма недешевая. Чтобы вся нефтедобыча захотела поставить у себя такое, должно произойти настоящее чудо. И мы бы с вами тогда на работу ездили бы в позолоченных автомобилях. Если бы вообще работали.

Девушка лукаво взглянула на собеседника. Глаза ее отчетливо говорили, что уж она-то работала бы в любом случае. Характер такой, не домашний.

– Вы сами увидите, насколько все непросто. Первую партию, пять агрегатов, мы установили полтора года назад. Пока нареканий не было, рекламации не поступали. Вторая партия – это еще семь штук. Вот их мы и запустим вместе с вами. Они тоже должны будут проработать достаточно долго, чтобы заказчики поняли все достоинства работы и смирились с тем, что в их приобретении есть вполне очевидный смысл, а эксплуатация приносит ощутимую выгоду, чтобы на такие агрегаты раскошелиться.

«Но почему все-таки ты вытащил с собой именно меня? Почему не взял ребят-разработчиков, которым тоже не помешала бы неделя-другая наглядных уроков?»

Ирина открыла был рот, чтобы задать этот вопрос, но тут вездеход остановился.

– Смотри, Ир, вот она, королева!

Буровая была огромна. Быть может, так девушке показалось от полного незнания, но сооружение занимало полнеба и жило какой-то своей фантастической жизнью.

– Вот ей мы поклоняемся, ее жизнь пытаемся сделать лучше.

– Здравствуйте, ваше величество, – прошептала Ира, наклонив голову. В этом не было никакой игры – только восхищение инженерным гением, восхищение профессионалами.

Следующие четыре часа пролетели как одно мгновение – Дим Димыч был сразу и везде, Ире приходилось под его диктовку набирать страницу за страницей. «Ира, запиши…», «Ира, в заметки…», «Ира, в примечания…»

Наконец Дим Димыч «нажал кнопочку». Ирина понадеялась, что вот сейчас все и закончится – принтер выплюнет листки акта, их подпишут все начальники, собравшиеся у установки. И можно будет уезжать. Но время все тянулось, Дим Димыч следил за своим детищем с горящими глазами, не отрываясь даже, чтобы моргнуть или перевести дух.

И только через час, налюбовавшись на исправно работающий «шкаф», он позволил себе откинуться на спинку сиденья.

– Вот ведь дрянь, всю душу вымотала! Но я тебя перехитрил, зацени!

Ирина хихикнула.

– Ты чего смеешься, салага?

– Виноват, шеф, больше не повторится, шеф!

– То-то же! И не хихикать в присутствии технических гениев!

Всю обратную дорогу Дим Димыч провел в обнимку с ноутбуком, приводя в порядок Ирины заметки, вернее, то, что сам ей диктовал. Ирина видела, что каждой минутой сегодняшней работы он не просто доволен – он наслаждался.

Конечно, никакие акты среди чиста поля никто не подписывал. Но самое-то главное был не в подписании бумажек, пусть даже триста раз важных. А в том, что оборудование работало и работало именно так, как надо. А ведь это и есть цель жизни настоящего инженера, смысл всех его усилий!

– Ты совершенно права, Ира, совершенно, – серьезно кивнул Дим Димыч уже вечером, когда Ирина поделилась с ним своими мыслями. – Именно это и есть цель всех наших усилий. Заставить работать то, что не работает, сделать так, чтобы от этой работы была вполне конкретная польза. Послужить на благо человечества, как бы высокопарно это ни звучало.

На миг в Ирининой душе шевельнулась зависть: Дим Димыч, по виду такой гусар и позер, на самом-то деле оказался ох как непрост! Он уже нашел в своей работе высокий смысл, избрав для каждого дня жизни подлинную цель, и цель не сиюминутную, высокую.

«Сделать хоть одно мгновение чьей-то жизни лучше… – думала Ирина. – Разве ради этого не стоит жить? Как бы высокопарно это и в самом деле ни звучало…»

Да, бабушка в который уж раз оказалась права – она с первых дней заклинала Ирину не судить о людях по первому впечатлению, раскрыть глаза и слушать. Потому что первое впечатление, как бы легко оно ни складывалось, может оказаться более чем обманчивым: за маской дамского угодника и ходока скрывается настоящий мужчина, нашедший свое предназначение, за мудрыми глазами всезнайки – пустота презрения к людям, а заботливый и чуткий поклонник на поверку оказывается холодным эгоистом, равнодушным ко всему на свете, кроме собственной прекрасной персоны.

Слова Дим Димыча, похоже, растопили в душе Ирины льдинку, которая там появилась после долгих и пустых лет ухаживаний Аристарха. Именно эти слова – о нужности и важности, а вовсе не те сладкие и пустые словеса, которые звучат иногда в темноте спальни.

Ничего удивительного поэтому, что все две недели командировки для Ирины сложились в прекрасный калейдоскоп – дни были отданы работе, трудной, временами и грязной, но очень нужной, а вечера и ночи – мужчине, который оказался настоящим, не пустым, вполне достойным высоких чувств.

Хотя иногда Ира, что тут скрывать, понимала, что этих самых чувств к Дим Димычу еще не испытывает. Тех самых, от которых голова просто перестает работать и которые заставляют вытворять Бог знает что. Что она не влюблена, что только готова влюбиться…

Удивительно, но все чаще Ира вспоминала своего виртуального Ангела – настоящего своего ангела-хранителя вот уже целый год, человека, которому она смогла открыть душу, от которого не скрывала ничего. И с которым готова была поделиться всем, что придет ей в голову… или происходит в жизни.

Девушка ощущала странную раздвоенность – с одной стороны, Дим Димыч, явно завоевывающий ее и своих далеко идущих планов отнюдь не скрывающий, а с другой – Алексей, решимости которого хватило только на одно свидание, к тому же очень и очень странное.

Дим Димыч, который ее вкусами почти не интересуется, а даже, напротив, вовлекает ее где только можно, в свой круг, свою музыку, свои взгляды на мир… И Алексей, которому всегда интересно, что Ирина думает по поводу любимых обоими книг, фильмов, который расспрашивает о каждом дне с настоящим интересом, который помнит всякие мелочи из ее рассказов так, словно они происходили с ним самим.

Дим Димыч, которого куда более интересует ее тело и который этому телу пытается доставить удовольствие, к собственной чести. И Ангел – которого тело не интересует, но который пытается разгадать ее душу.

«Ну и как тут понять, кто же тот самый, единственный? Желанный? Кто тот принц, которому я предназначена судьбой?»

Ирина задавала себе этот вопрос, но опасалась, что Судьба-то вообще могла о ней позабыть, не то что не присматривая ей хоть какого-то принца, пусть самого завалящего, но даже не думая заняться этим.

Глава двадцать восьмая

Август 2010

Димкины слова оказались пророческими. Хотя Алексей и раньше в этом не сомневался. Хотя, конечно, пока о шутках судьбы речь не шла, – пока стало ясно, что теперь на него, потенциального владельца чудовищного состояния, начнется настоящая охота.

Первой ласточкой Алексей посчитал Жанну. Но одной Жанны шутнице-судьбе было явно маловато.

Рабочий день только начался, Алексей едва успел развернуть во весь экран текст нового соглашения с поставщиками, как запел его сотовый. Это опять был отец. Ничего хорошего от этих звонков давно уже ждать не приходилось.

– Да, отец!

– Сынок, – голос Рябинина-старшего был непривычно мягок. – Мне бы хотелось с тобой сегодня встретиться.

– Что-то случилось, папа?

– Нет, к счастью, просто нужно обсудить кое-что не по телефону.

Алексей не смог сдержаться.

– Обычно тебе хватает нотариального распоряжения.

– Не надо так, Алексей! Этот документ давно уже следовало оформить – может быть, для меня и Виктора он куда нужнее, чем для тебя сейчас. Но…

– Для тебя и Виктора? Вы хотите отойти от дел? И передать все мне и Жорке? «Невежам и бездельникам»?

– Сын, не следует быть таким жестким в оценках!

– Папа, но это же твои слова! Ты сам, причем всего полгода назад, не нашел для нас других.

– И злопамятным быть тоже не следует! Это очень вредит деловому общению…

«А семейному, выходит, не вредит. Ох, отец, отец…»

– Да, очень вредит, – Алексей послушно повторил отцовские слова. Да и не спорить же с ним по телефону, в самом-то деле?

– Ну так вот, мальчик. Мы с мамой решили, что пора как-то нашу скучную жизнь разнообразить. А то осталась одна только работа – ты пропадаешь в офисе или дома все время в документах копаешься, я из переговоров не вылажу…

– Дело надо делать, отец! Само оно не будет делаться – это тоже твои слова!

– Верно, сынок. Но не делом единым жив человек. Ведь есть еще семья, праздники, любовь…

«Праздники? – Алексей с недоумением и испугом взглянул на монитор мобильного. – Праздники? Димка, ты опять оказался прав, гений ты наш! Праздники!»

– Понимаю, не одной работой. И что?

– Вот об этом я и хочу с тобой посоветоваться. И мама просила.

– Ну ладно, пап. Сейчас, ты прав, у меня действительно работы много. Ну давай вечером…

– Быть может, лучше встретимся за обедом?

Алексей мысленно застонал – любовь отца к пошлым киношным стандартам временами просто выводила его из себя. Но делать было нечего.

– Хорошо, за обедом. Где?

– Ты же знаешь, в «Яблочке».

– Хорошо, папа, в два я там буду.

– Договорились, жду.

Последние слова были сказаны уже привычным сухим и ядовитым отцовским тоном. К сожалению, роль доброго родителя ему плохо удавалась всегда, а в последние годы не удавалась вообще никак. Хотя только в том случае, если речь шла о нем, Алексее. Ляльку отец обожал и баловал. Наверное, потому, что та полностью и с удовольствием воплощала все киношные и сериальные стандарты.

Ровно в два Алексей вошел в «Яблочко», тихий и жутко дорогой ресторан неподалеку от центра города. Понять любовь отца к этому месту он давно уже не пытался. Кормили там… ну как везде, цены были просто запредельными, а вот официанты, похоже, проходили учебу еще в советских заведениях общепита, впитав дух ненавязчивого и снисходительного сервиса.

– Привет, пап!

– Сынок, – отец встал и дважды обнял Алексея. – Я так рад…

Даже сейчас, когда они были одни в пустующем зале, отец продолжал играть роль. «Династия», ей-богу, «Династия» и все тут…»

– Я тоже, папа. Так что ты хотел со мной обсудить?

– Садись, сейчас подадут горячее.

Алексей послушно сел и послушно положил на колено не самую свежую салфетку. «Яблочко» было верно себе во всем!

– Мы с мамой решили устроить бал.

– Бал? Папа, какой бал?!

– Ну хорошо, не бал, вечеринку, раут… Неважно, называй как хочешь. Друзья наши все уже вроде из отпусков вернулись или вот-вот вернутся. Да и не собирались мы уже сто лет. Опять же осень скоро, не до праздников будет.

– И что, папа?

– Мама хотела, чтобы мы с тобой обсудили, когда тебе удобнее будет… Чтобы не задеть твоих интересов. Вдруг у тебя уже есть планы на уик-энд. Свидание с девушкой назначено, к примеру…

«Удивительная душевная тонкость. И откуда только она взялась у вас, родители богоданные? Отродясь мои свидания и планы вас волновали в последнюю очередь! Что-то вы явно задумали. Ох, не сойти мне с этого места – невест нагоните целую отару. И дай Бог, чтобы самая умная из них могла с Лялькой сравниться…»

– Пап, сейчас свидания можно назначить и перенести раз десять в течение часа. Так что вы уж решайте, как вам удобно, я подстроюсь.

– Хорошо, сынок.

«Отец сегодня явно играет роль доброго и мудрого родителя. Спасибо, что предупредили все ж таки. Хотя теперь о том, чтобы на весь вечер спрятаться в кабинете, можно забыть – предупредили-то с дальним прицелом!»

– Да, и еще, сын. Мы решили, что лучше будет устроить праздник на даче. Все-таки лето…

– Хорошо, папа, пусть будет на даче. Не забудь уточнить, на который час вы назначите свой раут.

– Да-да, непременно!

Мысли отца были уже заняты чем-то другим, и Алексей поспешил удалиться. Чтобы доиграть сцену по всем правилам классического мыльного сериала.

По дороге на работу вспомнилась ему история, которая произошла года два назад. Вернее, которая не произошла. Тогда отец, тоже, вероятно, играя сцену из очередного мыльного шедевра, поведал ее за семейным ужином. Отчего-то речь тогда зашла о том, что в отцовском понимании есть благодарность детей. И что есть послушание оных, опять же, в отцовском понимании этого слова. Почему-то Рябинину-старшему для примера вспомнилась история «совсем из другой оперы», но которая, с его точки зрения, отлично иллюстрировала мудрость старшего поколения и неблагодарную дурость поколения младшего.

Все началось с того, что юное поколение в лице сына отцовского приятеля, двадцатипятилетнего болтуна и бездельника Валерки, решило устроить вечеринку у бассейна. Но бассейна на даче пылкому вьюноше показалось мало. Зато рядом с поселком нашлось несколько прекрасных лугов, один из которых, с его точки зрения, идеально подходил как для устройства вечеринки, так и для размещения прудика, вокруг которого столы с напитками, качели и бунгало из соломы смотрелись бы просто замечательно.

– Прудика? – переспросил тогда Алексей.

– Ну, бассейна побольше. Дети решили, что им хватит размеров двадцать на сорок, ну и глубины метров восемь…

– Двадцать на сорок чего? Метров?

– Метров, конечно, – отец пожал плечами.

– Папа, так это же гигантское сооружение! Олимпийские бассейны ненамного больше…

– Ну-у, им же не нужны были все эти вышки, тумбы. Так… прудик, чтобы окунуться, девчонок искупать.

По отцовскому тону было понятно, что в самом появлении такого прудика он не видит ничего плохо. Ну захотелось великовозрастным балбесам лужицу… Что ж тут такого?

– И что, папа? – Лялька с большим интересом следила за рассказом. – Валерик выкопал пруд? В нем и сейчас купаться можно?

– Валерик твой, детка, болван первостатейный. Ему же захотелось, чтобы прудик появился сразу, по мановению волшебной палочки. Ну, или там волшебством Золотой рыбки. А Золотой рыбкой он назначил своего отца, Геннадия Владимировича.

– Но тот же полковник, да и должностью Бог не обидел. Правильно назначил…

– Алексей, – отец еще был вполне благодушен, но уже начал сердиться, – не в том дело, что должностью не обидел. А в том, что этот придурок придумал!

– И что же?

– Валерий решил, что раут должен быть послезавтра. И потому бассейн, пруд, лужа, уж не знаю, как это назвать, в общем, должен быть вырыт сегодня. И чтобы был день, дабы наполнить это сооружение водой… В общем, он приказал отцу, чтобы тот мобилизовал своих солдатиков-взрывников, а те с помощью тротила вырыли ему котлован желаемых размеров.

Алексей непочтительно присвистнул. Лялька открыла рот, а отец кивнул.

– Именно так. Причем потребовал в весьма жесткой форме.

– И твой Геннадий Владимирович послушно поспешил грузить тротиловые шашки?

– Алексей, это не смешно! – Рябинин-старший нахмурился. – Он отказался, конечно!

– Ну еще бы! А что Валерик?

– Попытался заставить подчиненных отца… В общем, там вышла некрасивая история… Я бы не желал вдаваться в подробности…

Алексей недоумевал – почему отец вообще начал этот рассказ и отчего вдруг пытается теперь его замять. Ленка, умница, хотела дослушать сказку до конца, и потому ей было плевать на папины «не желал бы». Или отец захотел, чтобы его об этом порасспрашивали, поуламывали. Хотя, может быть, отец и не задумывал такой многоходовой комбинации. Иногда Рябинина-старшего было просто невозможно понять.

– Пап, так что было-то? И почему Геннадий Владимирович не согласился? Что там вообще произошло? Ну, после того, как Валерик…

– Этот дебил чуть в драку с отцом не полез! Получил от души, скажу сразу.

– И поделом. Хотя что-то же должно было случиться, чтобы Геннадий Владимирович не побежал выполнять желания своего сыночка. С его-то безумным подчинением своему семейству.

– Алексей, не надо так о людях нашего круга. Геннадий Владимирович мой старинный приятель и заслуживает уважения.

– Папа, но что случилось-то?

– Эта история, детка, произошла давным-давно, – тон отца стал куда мягче: Лялька могла из Рябинина-старшего вить веревки ничуть не хуже, чем болван Валерик из своего папаши. – Тогда мы все были молодыми. Мы с Виктором еще по тайге с экспедициями ходили. А Геннадий Владимирович только-только стал начальником службы снабжения полка. И та командировка была у него одной из первых.

– Папа! Ты начал с середины!

– Нет, девочка моя. Я просто рассказываю тебе то, что Гена мне рассказал только недавно. А сыну своему, думаю, так и не решился рассказать. Так вот, то была одна из первых его командировок. Представь: вместе с солдатиками он въезжает в некий городок, вернее поселок городского типа. Поселок как поселок – пятиэтажки, газончики, асфальтовые дороги. Едут они минут двадцать по поселку, и только тут он понимает, что кажется ему странным – окна…

– Что «окна», пап?

– Окна, девочка моя, без стекол. Какие-то заткнуты подушками, какие-то завешены одеялами, где-то закрыты фанерой. А на дворе-то поздняя осень.

– Отлично! – теперь уже и Алексея проняло. – Что ж там такого произошло в этом Богом забытом поселке?..

– Ты знаешь, сын, я думаю, что Бог как раз о поселке не забыл. Уберег. И людей тоже. Так вот, в нескольких километрах от поселка стояло предприятие, которое производило тротил. Собственно, за ним Геннадий Владимирович и был командирован. Предприятие расширялось, было решено выстроить новое здание для цеха готовой продукции. Техники землеройной, как водится, категорически не хватало. И тогда умники в заводоуправлении или, может быть, в службе главного инженера решили просто: нет бульдозеров, а вот взрывчатки навалом. Так почему бы не вырыть котлован с ее помощью?

– Нитроглицерин… «Таинственный остров»… Жюль Верна обчитались…

– Это не так важно, сын. Умники-то надумали и сделали: заложили в землю пару сотен килограммов этого самого тротила в шашках да и взорвали!

– Пару сотен… Однако! Успешно взорвали хоть?

– Ну как тебе сказать… Котлован-то им получить удалось, причем быстро и нужной формы. Но вот в земле осталось изрядно невзорвавшегося тротила. Но не доставать же его, верно?

– На авось понадеялись?

– Как обычно… Так вот, выстроили здание цеха. И эту самую готовую продукцию стали в нем производить. Меры безопасности, сам понимаешь, более чем жесткие: полная смена одежды, никаких спичек, зажигалок, на смене минимум народу…

Алексею представился бетонный забор высотой метра в два с колючей проволокой сверху, плоские крыши из бетонных плит с потеками черной смолы… И вокруг на километры – пустоши и грунтовые раскисшие дороги. Безрадостная серая картина.

– Примерно за неделю до того, как Геннадий Владимирович отправился в командировку, все и произошло. В этом самом здании замкнуло проводку, от искры сдетонировала тротиловая пыль, от нее готовая продукция – всего-то килограмма три… и весь тот неразорвавшийся тротил, что в земле оставили, искать и изымать поленились.

Алексея передернуло – у него-то воображения да и знаний было вполне достаточно, чтобы представить себе всю силу этого взрыва.

– …здание в пыль, конечно. Бетонные плиты перекрытий поулетали за километр… В поселочке не осталось ни одного стекла, молодые деревца повыворачивало с корнями…

– Ой, мамочка… – Лелька прижала пальцы к щекам, как делала только когда совсем крохотной была. – Страшно-то как… Народу много погибло?

– Не знаю, детка, хотя думаю, что без этого не обошлось. К сожалению. Вот такая история. А тут этот великовозрастный болван требует чего-то подобного!

Отец в сердцах бросил на стол кофейную ложечку.

– Он не думает ни о чем, только о своих желаниях. Ни о судьбе отца, ни о том, что может произойти с поселком и людьми! Ему лужу подавай! Как трехлетнему малышу игрушку в магазине!

Алексей ухмыльнулся тогда: Валерику-то только по паспорту двадцать с хвостом было. А мозги… ну, максимум на тринадцать тянули. Особенно по части капризов, ради которых-то родители и должны были жить.

– Так вот, – отцовский тон разом переменился. – Я счастлив, что мои дети выросли не такими. Что они уважают мнение своего отца, уважают его знания. И признают его правоту!

«В некоторых вопросах, папа… Особенно тогда, когда ты не пытаешься нас переломить об колено ради удовлетворения собственных прихотей».