Мой желанный принц Александровская Елена
Дим Димыч опустился на скамейку рядом и протянул Ирине бумажный стаканчик.
– Хлебни кофейку, детка. Тут на диво хороший кофе. Нам еще долго не спать.
Ира послушно взяла стаканчик и пригубила горячий напиток. На ее вкус он был слишком сладким, но действительно вполне хорошим.
– Спасибо!
– Ну, не трусь! Все хорошо. А дальше будет еще лучше, обещаю.
– Спасибо, Дмитрий Дмитриевич.
– Да, Ир, и еще. Давай ты меня будешь по имени называть. Я-то тебе, вон, даже тыкаю.
– Я попробую. А… как?
– Что «как»?
– Как именно называть? Димой, Митей? Митрохой?
– Ох, Господи, только не это! Димой лучше. Меня мама Димой зовет.
– Хорошо, Дима, я буду стараться.
Дим Димыч улыбнулся и шутливо чокнулся с Ириной стаканчиками с кофе.
– Жаннусечка, говорю тебе, не пробросайся!
– Ленусечка, не дави на меня! Я же обещала, что посмотрю. Обещала, что попробую… И все, хватит.
– Ну как скажешь, только чтобы через месяц локти не кусала.
– Нет, локти я в любом случае кусать не буду. И потом, ты забыла, у меня же есть Митечка – он меня утешит, не позволит своей девочке скучать.
– Он же старый у тебя…
– Деточка, ну что за глупости! Ему сорок четыре вроде. Или вообще сорок три. Он и сам может всю ночь и меня заставляет…
– Везет тебе.
– Это точно!
– А мой Валерочка… он такой хороший, я так люблю его… Только ему пятнадцати минут хватает и все, он уже храпит, аж стены трясутся.
– Ничего, женится, сразу храпеть перестанет, не расстраивайся. Ты, надеюсь, папаше своему об этом не рассказывала?
– Жаннусь, ну я что, на дуру похожа? Типа, совсем отмороженная…
– Главное, чтобы твои мамаша с папашей раньше времени о ваших с Валериком упражнениях не узнали. Ну, ухаживает, и слава Богу. Смотри, а то они такие – могут и шугануть его.
– Фу, что ты такое говоришь. Он же с родаками дружит… сто лет.
– Да хоть двести! Послушай подругу, держи язык за зубами!
– Ладно, буду. Но и ты не проболтайся! Братик у меня непростой. Он враз просечет.
– Да все они одинаковые, Ленусечка! Не родился еще на белый свет такой мужик, которого нельзя было бы обыграть. Я, во всяком случае, такого не встречала!
– Жан, я серьезно.
– Я тоже. А потому давай-ка еще раз мы пройдемся по плану. Что он любит?
– Он? Любит?
– Девочка моя, ну включи мозги. Не дури! Мне ж надо о чем-то с ним разговаривать, как-то его… обаять, как-то ему польстить. А вдруг он рок любит, а я нет? Или ему попсу дешевую подавай, как тебе…
– Ну не такую и дешевую! Знала бы ты, сколько билеты на эту попсу стоят!
– Я о другом, дурочка. Ну, что он любит?
– Он… – ее собеседница честно задумалась. – Музыку-то…О, вспомнила! Он когда-то выписал целый ящик дисков, хочешь, пойдем посмотрим?
– Хочу, конечно. Каким парфюмом он пользуется? Что есть любит? Женщины у него какие бывают?
– Ну, знаешь! Чтобы я за его бабами следила?!
– Я не сказала «следила»! Я спросила, какие бывают. Или вот кем из гостей он интересуется, за кем ухаживает за столом?
– За мамой…
– Господи, Лялька, как же твоему Валерику будет трудно с тобой, курицей этакой!
– А ему нра-авится, вот!
– Табула раса, – пробормотала Жанна.
– И не надо обзываться, Жанка!
– Да ладно уж, не буду. Веди меня в его комнату!
– В кабинет? Или в спальню?
– Давай-ка со спальни начнем! А он точно не дома?
– Да точно тебе говорю – нету его.
– Ну ладно. Давай быстренько. А уж потом в кабинет отведешь. Заварила кашу – так давай сделаем так, чтобы она просто суперская получилась!
Глава двадцать вторая
Август 2010
Ноябрьск встретил гостей пронизывающим ветром. Ирина, послушно переодевшаяся в самолете, поплотнее закуталась в широченную шаль, которую бабушка чуть ли не насильно заставила с собой взять. Можно сказать, навязала. Дим Димыч шел на полшага впереди – он и в самом деле здесь уже все знал. Ну, или хорошо знал ту дорогу, которая вела к гостинице.
– Совсем замерзла, девочка! Ничего, через пару минут можно будет расслабиться и согреться.
– Мы уже пришли?
– Почти… Вон, видишь, впереди мерседесовский микроавтобус. Это ждут нас. Отвезут в отличное местечко, а завтра на работу…
– Тоже отвезут?
– Конечно! – Дим Димыч пожал плечами. – Мы здесь не просто гости, мы здесь гости долгожданные, желанные, чуть ли не обожаемые…
– А жить мы будем не в городе?
– Нет, заказчик приготовил нам кое-что получше.
– А что?
– А вот увидишь. Любопытной Варваре…
Ирина улыбнулась. Давно, ох, давно она не слышала этой присказки… Хотя раньше бабушка любила ее повторять.
– Хорошо… А если мне не понравится?
Дим Димычу вдруг привиделся чертенок, который, усевшись у Ирины на плече, весело ему подмигнул.
– А если не понравится, мы вернемся в город. И будем искать место, где тебе понравится…
– Смотри, Дима, ты обещал.
Чертенок устроился поудобнее и подмигнул еще раз.
«Неужели я и в самом деле не ошибся? Неужели именно она мне и нужна? Нужна ее осторожность и решительность, спокойные знания и нелюбовь рисковать попусту?»
В «Мерседесе» и впрямь было куда теплее. Ирина устроилась у окна – вокруг был не просто незнакомый край, а край по-настоящему заповедный. Но разница во времени быстро взяла свое, и всего через пару минут девушка доверчиво положила голову Дим Димычу на плечо. Тот, может быть и надеявшийся на что-то подобное, все-таки не ожидал, что это случится так быстро.
Он старался сидеть так, чтобы не потревожить покой девушки, а каждая колдобина, неизбежная на дорогах нашей прекрасной родины, вызывала у него страх, что вот сейчас Ирина проснется и… все очарование этих минут пропадает, развеется наваждением.
К счастью, дорога до «Заимки» была совсем недолгой. Вот показались знакомые ворота, вот они легко распахнулись, выдав, что, деревянные снаружи, они все-таки сделаны из железных листов и управляются не столетним старцем, а вполне надежной компьютерной системой.
Микроавтобус въехал во дворик.
– Просыпайся, принцесса, мы на месте.
Ирина открыла глаза. На миг ей показалось, что она попала в сказку: деревянные срубы, колодец, посыпанные песком дорожки, золотые клены… Нескольких шагов, однако, оказалось достаточно, чтобы наваждение развеялось. Срубы венчали тарелки спутникового телевидения, листва кленов почти не скрывала электрических проводов, под песком на дорожках чувствовался бетон.
– Декорация… Внутри тоже так, Дим?
– Немножко есть… Но внутри удобно, поверь, я бывал здесь. Да и по буровым ездить отсюда ближе и проще, чем из города. Мы где-то на полдороге находимся.
– Ну ладно, – Ирина лукаво улыбнулась. – Раз ты так говоришь, то остаемся.
Сбоку показалась хозяйка «Заимки» – по виду самая настоящая добрая сказочница.
– Дим, это тоже декорация? И на самом деле она похожа на Бабу Ягу?
Главный инженер ответить не успел – добрая сказочница решительно опередила его.
– Нет, красавица, честное слово, я и в самом деле такая. Милости просим, Дмитрий Дмитриевич.
Дим Димыч улыбнулся. Ира подумала, что так могли бы улыбаться коронованные особы.
– Это Ирина Вадимовна.
– Добро пожаловать, Ирина Вадимовна.
– Просто Ирина, хозяюшка.
– И то – какая Вадимовна, Дмитрий Дмитриевич? Она, поди, в дочки вам годится?
Что бы ни имела в виду гостеприимная хозяйка «Заимки», как бы она ни лучилась гостеприимной сказочной добротой, на скулах Дим Димыча заходили желваки. Ему понадобилось вполне ощутимое усилие, чтобы сдержаться и даже попытаться пошутить.
– Какие наши годы, Дарья Валерьевна! Мы с вами еще молодым фору дадим!
– Ой, ну вы и скажете, – размякшая Дарья Валерьевна махнула пухлой ладошкой. – Ах-ти, что ж это я вас на пороге держу, а в дом не пускаю? Милости просим, входите.
Дим Димыч подхватил Ирину под локоть.
– Идем, замерзнешь.
Внутри сруб оказался вполне современным сооружением: гостиная с плазменным экраном, кожаные кресла и диван, пальма в кадке, лестница наверх.
– Там спальни, всякие там души-ванные. А тут, как видишь, местечко для досуга. Как у нас с досугом?
– Дима, ты о чем?
Дим Димыч не успел ответить – вошла Дарья Валерьевна, а следом за ней дюжий молодец, охранник этого заповедного места, внес вещи гостей. Ирине показалось, что если б на него нагрузили еще пять раз по столько же, он бы все равно так же приветливо улыбался и так же легко управлялся бы с поклажей.
– Располагайтесь, гости дорогие. Скоро будет завтрак.
– Завтрак, хозяюшка?
Та усмехнулась.
– Для вас завтрак. Но сейчас у нас, это правда, уж и время обеда прошло. Скоро уж три пополудни.
– Три?!
– Три, Ирушка, у нас время на шесть часов впереди… – Дарья Васильевна улыбнулась, словно извиняясь.
– Так мы у себя всю субботу почти украли?
Дим Димыч приобнял Иру за плечи.
– Это у нас география украла. Но ты не расстраивайся, малыш. Она нам потом вернет, когда будем домой возвращаться. Честное слово – я уже два раза это проверял!
– А я проверю в третий. Работа у меня такая, проверять точность терминов.
И Ирина, высвободившись из его рук, стала подниматься по лестнице. Следом за ней затопал охранник. Снизу донесся голос Дим Димыча
– Малышка, первая дверь направо – моя комната. Все остальное по твоему вкусу.
Ирина кивнула. Главный-то инженер, ох, Татка опять оказалась права, не просто пошел в наступление по всему фронту, он почти без сопротивления брал одну крепость за другой. Хотя она, Ира, не особенно и оборонялась – да и зачем? Приятно, когда за тобой красиво ухаживают, приятно, когда заботятся. Иногда приятно, когда считают маленькой девочкой, за которой нужен ежеминутный присмотр.
Из вредности, а может быть, и просто потому, что там оказалось уютнее всего, Ира выбрала самую дальнюю от лестницы комнату. Ей почему-то вспомнилось слово «горенка». За соседней дверью Ирина с удовольствием увидела роскошную ванну, оборудованную не хуже, чем в самых крутых отелях. Так, во всяком случае, показалось девушке, в таких отелях сроду не бывавшей.
– Да у вас женушка-то с норовом…
– Ох, Дарь Васильна, еще с каким. По виду-то агнец, тварь божья, а внутри – кремень, чистый кремень.
Хозяйка «Заимки» ушла, улыбнувшись напоследок. А Дим Димыч, поднимаясь по лестнице, почему-то вспомнил еще одну забытую поговорку.
– Твои бы слова, добрая душа, да Богу в уши!
Жанна решительно прошла в ванную, которой пользовался Алексей. Стала у порога и попыталась для начала понять, нравится ли ей здесь. У Митечки ванна была похуже, сначала-то. И понадобился почти год, чтобы она стала нравиться и Жанне. Там тоже было в первое время слишком технологично, голо. И здесь, у Лялькиного брата, та же картина.
– Ну почему они все такие одинаковые, а, Лен?
– Ты о чем, Жаннусь?
– Да о том, что у мужиков мозги устроены, как рельсы. В ванной надо мыться, в кабинете работать, в спальне спать. Смотри – вот, вроде и хорошо, удобно, но так… как будто медицинский кабинет перед тобой, а не дом родной. Полотенца по ниточке висят. Ни журнальчика какого-нибудь, ни плеера, чтобы музыку в ванне слушать. Парфюмерия – самый минимум…
– А зачем больше? – Лена пожала плечами. – Лешка-то с трудом запахи переносит, говорит, что мои духи его вообще с ног сбивают. Хотя я и пользуюсь так, самую капельку…
Жанна покосилась на девушку, но ничего не сказала. Да и капельки у всех разные, что да, то да.
– Ну ладно, я поняла. Веди меня в кабинет.
– А спальня?
– Да я уже все поняла.
– Ну как знаешь, подружка.
Кабинет был именно кабинетом – рабочий стол, мощный компьютер рядом. Почему-то тяжеленный письменный прибор из бронзы – взлетающий дракон расправил крылья. Музыкальный центр за дымчатыми стеклами. Коллекция дисков в стойках по обе стороны, почти до потолка.
Жанна, наклонив голову, стала читать названия. И заметно заскучала.
– Да, подружка, непросто будет мне твоего братика-то в руки взять… Ну ничего, чем труднее задача, тем интереснее ее решать.
Рядом с музыкальным центром высились два книжных шкафа, тоже закрытые полупрозрачными стеклами. Жанна аккуратно раскрыла одну секцию. И задумалась еще сильнее. Она была уверена, что упрется взглядом в ряды сборников законов и разъяснений к ним. Но перед ней оказалась сплошная классика. Причем, судя по корешкам, книги читались часто, неоднократно перечитывались, а из некоторых даже выглядывали разноцветные закладки.
– Теперь все ясно…
На краю письменного стола девушка увидела ридер – последнюю модель, цветной, «электронные чернила». Осторожно включила, прошлась взглядом по строкам – «полкам». И опечалилась совсем уж сильно.
«Это монстр какой-то, а не молодой мужик! А где пиво и футбол! А журнал «Плейбой» или хотя бы «Ом»? Честное слово, мой папенька, уж на что сухарь сухарем, а все равно куда интересней и веселее, чем Лелькин братишка… Что ж делать-то?»
– Да-а, Ленусик…
– Что, Жаннусь?
– Братец-то у тебя…
– Что? Не нравится?
– Фиг его знает, нравится или нет. Но нерядовой – это точно.
– Да какая тебе разница, рядовой он или нет! Главное, что достаться-то ему могут… ну просто охрененные бабки. А, значит, и тебе, если у тебя мозгов хватит.
– Скажи мне, Лен, а тебе-то что с того, какие бабки мне могут достаться?
– Тю, Жанка, я же говорила – как только Лешка женится, то родаки сразу мне разрешат замуж выйти. У моего Валерочки всего своего хватает, но до этого добраться надо! Жене можно, особенно если брачный контракт правильный будет. А вот невесте или любовнице… сама знаешь, конфетки, букетики, ну колечко-побрякушка-дешевка…
«Да-а, девочка. А твой Валерочка-то умный… Да и мой Митечка такой же, хотя и победнее. К рукам прибрать можно, но столько сил при этом потратишь, что никакой радости не почувствуешь, всего достигши…»
– А-а-а, вот в чем дело. Ну лады, детка. Я обещала, что буду думать – и свое обещание сдержу. Пошли к тебе!
Глава двадцать третья
Август 2010
Алексей выходные не любил. Нет, точнее будет сказать, что он не понимал любви многих к субботам и воскресеньям. Наверное, потому, что дни эти для него уже много лет не отличались от вторника или, к примеру, четверга. Его отношение чуть изменилось за последний год, когда он мог болтать с Red почти целый день. Он привык, что можно обмениваться язвительными репликами, вспоминая вчерашнее «громкое» событие, значение которого раздували безграмотные журналисты и неумные рекламщики. Делиться впечатлениями о событиях, проходящих куда более спокойно, – премьерах новых фильмов, или просто вспоминать хорошие книги, которые, наконец, удалось перечитать.
Удивительно, но вкусы девушки из небольшого городка во многом совпадали с его вкусами. Хотя, поразмыслив, Алексей перестал удивляться – Ирине-то вкус и к литературе, и к музыке прививала бабушка, женщина во всех смыслах нерядовая. Судя, опять же, по Ириным рассказам.
Алексей вспомнил свою бабушку, мать отца. Та тоже была дамой нерядовой – как и Ирина бабуля, всю жизнь преподавала, правда, вокал в консерватории, а не иностранные языки в университете. Всегда подтянутая, сдержанная, суховатая, она отчего-то была равнодушна к внучке, а вот Алексея любила – таскала к друзьям на всевозможные вечера и праздники, на концерты. С удовольствием слушала скандальный рок и даже объясняла ершистому шестнадцатилетнему внуку, что в композициях АС/ДС по-настоящему хорошо. Откровенно любила слушать Фредди Меркьюри, хвалила его как «выдающегося композитора и мелодиста».
Одним словом, бабушка была точно нерядовая. И хоть ее уже много лет не было на свете, но для Алексея она оставалась живой – в его воспоминаниях, в заметках на полях обширной классической библиотеки, которая теперь стояла у него в кабинете. Тем большим было его удивление, когда из уст Ирины-Red, вернее, в ее сообщении он прочел бабушкины слова о выдающемся композиторе и мелодисте родом из Занзибара, творце и классике британской музыкальной школы.
Это было первое или второе воскресенье их знакомства.
– Ты так рано за машиной? – спросил тогда Алексей.
– Конечно, – ему показалось, что его собеседница недоуменно пожала плечами, – как же иначе? С утра-то голова свежая, можно сделать много и быстро.
Тогда, почти год назад, они проговорили весь день. И о музыке немного, и о писателях, и о том, что для августа погода стоит совсем непривычная, как в далеком Питере, дождливо и холодно. Время пролетело незаметно, и только когда стемнело, Алексей сообразил, что выходной почти закончился. Но ощущение праздника в душе, праздника понимания, осталось.
С тех пор прошло много суббот и воскресений в такой… легкой болтовне ни о чем – зеленый овальчик в углу экрана теперь был для Алексея знаком того, что совсем рядом, стит только руку протянуть, есть человек, удивительно его понимающий и во многом сочувствующий. В том смысле, что чувствующий то же самое и точно так же, как он сам. И это было просто чудесно!
За год привычка стала почти наваждением. Воскресенье, когда Ирины не было в Сети, становилось для Алексея днем пропащим. Настроение у него портилось, тучи, даже в самый солнечный день, на душу наползали такие, что торнадо и пыльная буря казались бы рядом с этим просто грибным дождиком. Но стоило вечером мелькнуть оранжевой цифре в логотипе скайпа, как жизнь сразу налаживалась.
– Привет, – говорила его виртуальная подруга. – Я была у друзей на даче. Только вернулась. Как хорошо, что ты меня дождался! Мы столько яблок собрали!
И вот сегодня наступили выходные, когда Ирину в Сети можно и не ждать. Может быть, под вечер она и мелькнет ненадолго. Хотя надеяться на это не стит – тысячи километров, конечно, пустяк для всемирной паутины, но вовсе не пустяк для человека, какой бы транспорт он ни избрал.
– Удачной тебе дороги, девочка! Появись, прошу тебя!
Впереди лежал длинный день, первый из тех, которые ему предстояло провести без Ирининых язвительных фраз или историй, первый в цепочке дней до Ирининого возвращения. Алексей вяло прикидывал, собирается он куда-то выходить или сможет до вечера проваляться с новым романом Бушкова. Желание запереться в четырех стенах и не выходить было таким сильным, что он начал прикидывать, куда дел ключ от кабинета. Должно быть, он бы его и нашел вскоре, но тут зазвонил мобильный.
Алексей ко всей попсе, поющей и звенящей из крохотных коробочек, питал стойкое отвращение. И потому, немного подумав, признал звон колоколов Спасской башни вполне достойной альтернативой и классическим, и современным мелодиям, неузнаваемо искаженным в недрах сотовых телефонов.
На определителе был незнакомый номер. Алексей пожал плечами.
– У аппарата!
(Это фраза ему понравилась достаточно давно и стала для него уже привычной. Вернее, он произносил ее, даже не задумываясь о том, что может подумать незнакомый собеседник по ту сторону. Еще Ангелу нравилась фраза «Смольный на проводе!», но ее он старался приберечь только для давних друзей, которых уже ничем нельзя было испугать.)
– Ой! Простите, мне нужен Алексей Андреевич!
– Я слушаю вас…
Голос его неизвестной пока собеседницы был бархатным, волнующим. Алексей еще раз посмотрел на номер – нет, он не знал, кто решил потревожить его в этот воскресный день.
– Алексей, здравствуйте. Это Жанна, ваш новый эксперт.
– Мой?
Он уже все понял, но решил, что имеет полное право немножко… «протестировать» собеседницу. Та, к его удивлению, не растерялась.
– Отчасти и ваш… Виктор Львович вчера меня вам представлял.
– Я помню, Жанна… не знаю, как вас по батюшке. Но мне показалось, что вы дядюшкин эксперт.
– Строго говоря, я эксперт всей сети «Де Барс»… Не вашего дядюшки, и не ваш.
Жанна позволила себе чуть ужесточить тон – она уже настолько хорошо знала Алексея, что была уверена: ей это только на пользу пойдет. Тут она не просчиталась – ее собеседник заулыбался. Плохо было другое – девушка не знала, какое отвращение питает Алексей к названию фирмы и сколько раз он ссорился с отцом, пытаясь доказать, что верх глупости называться так претенциозно.
– А если мы когда-нибудь все-таки станем работать с бриллиантами? Да нас «Де Бирс» сожрет за плагиат!
– Сынок, – отец покровительственно улыбнулся. – Не беспокойся об этом, герр Стольден все проверил – нас никому не сожрать, даже всесильным диамантерам.
Герр Стольден был юристом их нидерландских партнеров – невероятно въедливый и просто фантастически мудрый, он многому научил Алексея за несколько дней их знакомства. Отец утверждал, что когда-то герр Стольден был обыкновенным Игорем Стольниковым, в меру грамотным инженером и не очень везучим человеком. И если бы не его неожиданно очень удачная женитьба, так бы и остался лузером и аутсайдером.
Взгляды отца были Алексею прекрасно известны, но он не решился своего наставника расспрашивать о прошлом, предпочитая учиться тому, что может пригодиться в будущем.
– И что же нужно эксперту сети «Де Барс» от одного из ее юристов в выходной день?
Нет, Алексей совершенно не рассердился. Он продолжал «испытывать на прочность» свою собеседницу. «Зачем-то же ты позвонила – вот и давай померяемся силами. Особенно если ты, как я подозреваю, появилась у нас в лавочке с подачи кого-то из моих любимых родственничков…»
– Честно говоря, эксперту от юриста нужно слишком много для одного выходного дня…
«Ого!»
– Но Виктор Львович меня предупредил, что вы на служебные темы вне стен фирмы не разговариваете.
– Это верно – не секонд-хендом торгуем, милая Жанна.
Вот поэтому я и решилась позвонить. Может быть, вы сможете мне сегодня уделить часок времени где-то… на нейтральной территории?
– Может быть, и смогу. Если буду понимать, зачем вы меня вытащили?
– Я бы попросила вас… просто указать мне, с каких нормативных документов мне начать подготовку. Вы же знаете, готовится новый большой проект – я боюсь напортачить, если не буду понимать, в каких рамках мы работаем и чего мы не можем.
Алексей улыбнулся – да, он прав, кто-то из любезных родственничков постарался, нашел ему «невесту». Хорошо, хоть умненькая попалась. Да и хороша, что тут говорить. «Ну что ж, красавица, давай поиграем в твою игру!»
– Ох, Жанночка, однако вы круто забираете. Да я час вам буду одни только названия перечислять. Я уж о подзаконных актах и разъяснениях молчу. Охрипну, потом голос и вовсе пропадет. Давайте я вам уделю целых два часа?
– Это настоящая честь для меня! – Жанна приняла подачу. – Целых два часа в воскресенье… Я умею быть благодарной, Алексей, поверьте.
– Тогда давайте сверим часы, Жанна. На моих… десять четырнадцать…
«Однако ты, похоже, ждать не любишь, дорогая. И решила взять быка за рога… Неужели тебе трех лет на мою обработку, обещанных в документе, будет мало?»
– Да, на моих шестнадцать.
– Тогда, может быть, в пятнадцать ноль-ноль в Городском саду?
– Может быть, лучше пораньше? В час дня, к примеру?
– Будь по-вашему, Жанна. В тринадцать у памятника Революции.
– Хорошо, Алексей. В тринадцать ноль-ноль, у памятника. Я надену красную косынку, чтобы вы меня точно узнали.
– Тогда я красные революционные шаровары, – усмехнулся Алексей.
– Простите?
«Ох, елки-палки… Шутка пролетела навылет, мозг не задет… А вот Red непременно бы поняла!»
– Это цитата из старого фильма. Я узнаю вас, Жанна, не сомневайтесь!
– Тогда до встречи!
– До встречи!
Соблазнительный голос Жанны умолк. Алексей отложил трубку.