Мой желанный принц Александровская Елена
– Ну разве профессора математики можно назвать нормальным?
– По сравнению с моими домашними? Конечно.
– Ну ладно, рассказывай, что там у тебя стряслось.
Друзья расположились на тесной, пропахшей табаком кухоньке. Дмитрий обожал почти хирургическую чистоту, но как ни бился, вывести этого запаха не мог. Да и как это было сделать, если сам он дымил, предпочитая сигареты покрепче?..
– Стряслось? Уж стряслось, поверь.
Еще одной страстью Дмитрия был крепкий кофе, очень сладкий и очень горячий. Как-то Алексей назвал такой кофе лавой, а сам хозяин с тех пор чаще называл смолой, в которой варят грешников. Да и чашки, в которых Дмитрий подавал свою «смолу», вполне могли вместить средних размеров грешника, или двух, но помельче.
– Да колись уж…
– Помнишь, я тебе про нотариуса рассказывал?
– Это которого звали в твою семейку с неделю назад.
– Ага.
– Помню, как видишь.
– Ну так вот, вчера, наконец, этот хмырь приперся. Такой надутый, как будто он работает с Ротшильдом или Рокфеллером, ак нам так, из милости, зашел на огонек.
– Отлично. Ты не психуй – рассказывай. Все равно это уже случилось.
– Я сидел у себя, с Ириной болтал, как обычно…
– С которой Ириной?
– Я ж тебе рассказывал, подружка моя в скайпе.
– Так ее Ириной зовут, занятно…
– Ничего занятного. Так вот, я сидел, болтал. Тут звонит отец мне на сотовый и настоятельно приглашает явиться к нему в кабинет.
– Супер! Звонит на сотовый, говорю. Красиво – самому в лом через коридор пройтись…
– Конечно, ты ж моих знаешь.
Дмитрий молча кивнул – он отлично знал родителей Алексея и очень хорошо представлял себе все, что происходит в этом доме. На минуту он даже ощутил аромат дорогущего полироля, которым ежедневно натирали все деревянные части дома – от перил лестницы до резных рам.
Картины в доме Алексея все, как одна, были подлинниками – вот только кисти этих мастеров оставались неведомы миру. Выбором живописных полотен занималась Алексеева мамаша, поэтому, увы, некоторые из них могли насмерть испугать гостя, плохо подготовленного к высокому искусству.
– Итак, ты вошел в кабинет. И?
– Все семейство в сборе, даже Ляльку за каким-то чертом выдернули. И все на меня смотрят так… аж озноб по спине пошел. Ну, думаю, началось.
Алексей отхлебнул из чашки и затянулся. Пальцы его чуть дрожали – похоже, даже воспоминания заставляли его нервничать на всю катушку.
– Папенька при виде меня встал и даже вознаградил рукопожатием.
– Та ты шо?
– Представь. Потом дядька этот, который нотариус, оглядел нас поверх очков и занудным таким голосом начал читать список нашего дружного семейства. Типа, перекличку устраивал. И мои родственнички милостиво кивали, дескать, вот он я.
– Прям картинка из плохого детектива. Вот-вот начнут оглашать завещание, по которому всем присутствующим одинаково выгодна смерть только что найденного покойника.
– Ага, примерно так. Только мои, к несчастью, все живы еще.
– Ну прекрати. Не такие они и сволочи, чтобы об их смерти мечтать.
– Не, не такие. Куда большие они сволочи. Ну не суть… Так вот, дядька перекличку закончил, ручки на пузике сложил и спрашивает, все ли здесь присутствующие находятся в здравом уме.
– Ага, точно плохих фильмов насмотрелся.
– Да хрен его знает, чего он там насмотрелся. Главное, что глазки были у него такие узкие, змеиные. Взгляд въедливый, колючий. Типа, я ни одному вашему слову не верю, сколько б вы мне ни заплатили. Родственнички мои даже малость ошалели, только папашка не растерялся. Подходит он к сейфу и достает оттуда пачку бумажек. Перелистал их и крючкотвору этому отдал.
– Неужели справки? О нормальности?
– Вот что значит профессор, сразу просек. Они, родимые. Нас, кроме нотариуса, было пятеро. И справочек этих пять.
– Пятеро?
– Ну да, мы с Лялькой, матушка, и отец с дядей Виктором.
– Весь клан, значит.
– Не весь. Викторово семейство, к счастью, отсутствовало.
– И то хлеб. Ты продолжай, мне уже так интересно, как будто я в кино пришел.
– Тебе интересно, а меня до сих пор трусит… Ну ладно. Этот бумагокаратель справочками удовлетворился, потом открывает папку кожаную от Дюпона, достает оттуда бланк с голограммой и, опять оглядев всех нас, начинает читать. Распоряжение, блин, отца, старшего компаньона сети «Де Барс»…
Дмитрий вздрогнул – все никак не мог привыкнуть к названию фирмы, которую основал Рябинин-старший и которая процветала, быть может, в чем-то благодаря такому пошлому названию. Дело в том, что когда-то, очень и очень давно, и отец Лешки и его младший брат, упомянутый Виктор, были геологами. Исходили в партиях не одну тысячу километров, повидали всякого. А потом как-то тихо и незаметно стали торговать полудрагоценными и поделочными камнями. Бизнес оказался весьма прибыльным, партнеры по всему миру множились, благосостояние отцов-основателей росло не по дням, а по часам. Но что-то им мешало до недавнего времени. И только когда на смену унылому и банальному названию «Самоцветы» пришел этот кошмарный «Де Барс», все стало на свои места.
– …о перераспределении собственности внутри компании. Сеть фирм, ранее в равных долях принадлежавшая папаше и Виктору, теперь будет таковой лишь до женитьбы сыновей вышеозначенных совладельцев. Типа, когда я женюсь, все активы будут поделены на троих. А когда женится Жорка, дядин младшенький, то корпорацией будут в равных долях владеть четверо мужчин семьи.
– Ни хрена себе!
– Вот именно, брат!
– То есть ты, надев кольцо, сразу становишься жутко богатым мужиком? И как только Виктор на это пошел?
– Так иначе бы в Жоркину пользу ни копья ему не досталось!
– Понятное дело. Отличная ловушка. На совесть придуманная.
– Это Виктор, гад, постарался, зуб даю. Папаше одному такого не осилить. А так у дядюшки и сынуля в шоколаде, и меня, наконец, можно будет повязать…
– Вот только не рассказывай мне сказок, Леха. А то ты не доволен! Не поверю, хоть стреляй.
– Ха, брат, но ты еще самого веселого не знаешь. После всего этого счастья пошли условия, при которых такой раздел имущества становится законным. И первое из них, что и я, и Жорка женятся с согласия родителей. Типа, на нужных телках женятся. Чтобы никаких плебеек или свадьбы по любви…
– Тоже красиво. А еще что за условия там были?
– А этого тебе мало?
– Дружище, я же вижу, что там еще какая-то хрень твоими любящими родственничками заготовлена. Уж очень у тебя лицо выразительное!
– Умный ты… Аж противно.
– Самому противно. Ну!
– Так вот – все выше, блин, изложенное, вступает в силу немедленно, но действует только ближайшие три года.
– Во! Вот теперь понятно. А если вы, упрямые ослы, не женитесь так, как этого хочется папашам с мамашами, не видать вам ни хрена! Пардон, не видать вам наследства, как своих ушей.
– Именно так. Да видал я их бабки, пусть катятся!
– Леш, ты не кипятись. Впереди все же три года – разберешься еще. А, может, твой папашка раньше одумается. Или какую-нибудь новую дрянь изобретет. Вон какой он оказался. Лиха беда начало.
– Знаешь, брат, мне и этого хватило. Очередного его изобретения я не выдержу.
– Выдержишь, поверь слову профессора. И что, после этого оглашения все кинулись друг друга поздравлять-обнимать?
– Не, до такой пошлости они не поднялись. Дамы нас покинули, а папаша с братиком на меня так выразительно начали посматривать – типа, зацени красоту картины, сопляк.
– Леха, уймись. Итак, ты теперь потенциально богатый человек. Зверски богатый, по моим меркам.
– Не в том беда, что богатый. А в том, что мамулька-то моя и сестричка, две змеи подколодные, наверняка уже всем раззвонили об этой истории. И теперь наверняка материализуется куча «друзей дома» с подходящими, елки-палки, невестами, достойными одобрения уважаемого семейства.
– Где-то я такое уже видел. А, точно! «Золушка» это, брат, «Золушка»…
– Да при чем тут это?
– А при том, что твои родственнички начнут прикидывать величину приданого каждой невесты, самых приданнистых соберут на какой-нибудь раут. И заставят тебя выбирать, как коров для случки.
– Тьфу, ну и картинка!
– Или могут заставить тебя встречаться с каждой из них, типа, на кого ты стойку сделаешь, та твоей любимой супругой и станет.
– Знаешь, профессор, я боюсь тебя.
– Ты не бойся. Это ж я всего лишь начал предположения делать. Маховик-то только пошел раскручиваться. Считай, я пытаюсь тебя предупредить, чтоб, значит, держал ухо востро.
– Спасибо, добрый человек. Предупредил, ничего не скажешь. Не просто предупредил – напугал.
– Прамонитус, брат, прамунитус. Предупрежден – вооружен.
– Эт точно, и напуган к тому же.
– Ладно, самое веселое ты мне уже рассказал. А теперь давай о прекрасном. Ты той девушке, Ирине, предлагал встретиться? Узнал, где она живет?
– Да как-то не решился… С ней так славно, спокойно. А вдруг она живет черт знает где…
– И что? Будешь и дальше с ней болтать вечерами. До самой женитьбы.
– Ну тебя к черту! Как скажешь, так вешаться хочется.
– Ты вешаться-то погоди! А вдруг она окажется умницей-красавицей из хорошего семейства? Вдруг живет рядом? Вот твои родственнички и останутся с носом, а ты с любимой девушкой и крутыми бабками.
– Не из хорошего она семейства, Димка. Увы. Вернее, не из хорошего с точки зрения моих обожаемых родственников. Умница, да, красавица, ну почти… А вот с семейством она явно… не попадает. Наверное, не рассчитывала на моих родственников и их точки зрения на «свой круг».
– Я думаю, брат, она и на тебя не рассчитывала. Ведь ты для нее такой же трудяга безденежный, как и она сама. Все своим трудом и своими мозгами.
– Ну да, где-то так…
– Так какого лешего ты тянешь? Ты в любом случае ничего не теряешь. Суди сам: если она живет фиг знает где – ты продолжаешь быть ее виртуальным другом. Если поблизости – ты становишься ее живым другом. Испугается, сбежит от тебя – ты опять остаешься ее виртуальным другом… Все просто.
– Только с твоей точки зрения.
– И с твоей тоже, лопух! Надо только решиться. Ну, мне тебя заставить? Или ты сам сподобишься?
Алексей молчал. Димке каким-то волшебным образом удалось его и успокоить и озадачить одновременно. Ну, пусть у него родственнички дерьмецы. Это ж не значит, что весь мир такой. Может быть, эта рыжая Ира и окажется той единственной, кому нужен он сам, а не бизнес отца с уродливой кличкой «Де Барс»?
Дима приятеля не торопил. Он решил, что свежий кофе категорически не помешает, тем более, что первую порцию Леха выпил, как воду.
– Димка, ты гений!
– Я знаю. Что ты там придумал?
– Да вот, суди сам. Через пару дней будет год, как мы общаемся…
– Год?! Бедная девка…
– Не сбивай. Так вот, я, типа, уверен, что мы живет рядом, приглашаю ее отметить годовщину в… ну хоть в «Льдинке»… Или в «Пулемете»… Если она знает, где это и что это, значит, она и в самом деле живет по соседству. А если не знает, начнет расспрашивать, то, выходит, и встретиться нам не получится.
– Тогда лучше в «Тремпеле». Если она его не знает, то точно не отсюда.
– Точно, в «Тремпеле», послезавтра.
Глава четырнадцатая
Июль 2010
Как все переменилось для Ирины за пару последних месяцев! Раньше вечер от середины дня она отличала только по тому, насколько уставала, или сколько текста оставалось до финиша. Теперь же все стало другим – вечер наступал в восемнадцать двадцать, когда она, наконец, выходила за калитку. Город еще плавился в солнечных лучах, но все-таки тени от деревьев и домов ощутимо наливались синевой. К тому же после работы гулять по городу или идти домой пешком совершенно не хотелось. Иногда ее подвозил Дим Димыч, который, похоже, и впрямь готовился к наступлению на всех фронтах. Но чаще Ирина спускалась в метро и через полчаса с удовольствием закрывала за собой обитую дерматином дверь.
– Бабуля, я пришел!
Чаще в ответ она слышала что-то вроде «о-кей» или «бон суар». Это значило, что у Марины Борисовны урок. Но если в ответ раздавалось «Ужин на столе!» – значит, бабушка уже минут двадцать смотрит в окно и сдерживается, чтобы не позвонить ей на мобильный с сакраментальным вопросом «где ты ходишь, дорогая?»
Ирина ужинала и рассказывала бабушке о том, что произошло за день. Хотя что может особенного происходить в конторе с переводчиком, который по самые уши зарывается в бумаги? Но все-таки чаще оказывалось, что рассказать-то есть о чем.
То об очередном малопонятном распоряжении руководства, которое, повинуясь отсутствию логики, вдруг запрещало на работе пользоваться Интернетом. А потом, героически само промучившись пару дней с бумажными энциклопедиями 50-х годов прошлого века, все-таки, скрепя сердце и скрипя зубами, вновь позволяло открыть доступ к мировой паутине.
То вдруг материализовывался по телефону Аристарх, который металлическим тоном приказывал ей сей же секунд прибыть за очередным переводом. «Иначе вы, Ирина Вадимовна, останетесь в этом месяце без зарплаты, и нам придется рассматривать вопрос о том, чтобы больше не считать вас нашим внештатным переводчиком». Обычно после этой эскапады Ира звонила Александру Семеновичу и уже через полчаса получала новое задание по электронной почте. При этом верный себе Роджерс всегда сдержанно ругал «самодура Аристарха», который никак не может разобраться со своими интересами и даже не пытается отличить их от интересов дела.
То вдруг мальчишки-разработчики, повинуясь некоему сакральному расписанию праздников, звали ее выпить пива… То гений Бердского разливался письмом ровно на двадцать девять страниц печатного текста ни о чем… То Любовь Игоревна решала, что переводчик слабо занят своими основными обязанностями и пусть, в дополнение к оным, еще ведет учет запасных частей и приобретаемых материалов, тем более что они все импортные и маркированные иностранными буквами.
Одним словом, тем для рассказа хватало. Бабушка дисциплинированно ахала, сочувствовала, смеялась над чудесами придури… И при этом ни разу не сказала Ирине, что, может быть, ей стоит вернуться к сидению дома и труду на благо неутомимого в обидах и претензиях Аристарха. Единственное, от чего Марина Борисовна не могла удержаться, так это от вздохов, что внучка исхудала и скоро сможет без усилий прятаться за швабру.
Ирина в который уж раз в ответ повторяла, что худые бегают быстрее и живут дольше, целовала бабушку в щеку, с удовольствием вдыхала едва слышный родной запах «Диориссимо» и радовалась тому, какой молодец ее бабуля. А потом, старательно не слыша бабушкиных фраз о том, что хватит уж работать, пора и отдохнуть, закрывалась в своей комнате и включала компьютер. Там был мир, принадлежащий только ей… И друг, который всегда правильно ее понимал.
Вот и сегодня, стоило Ире загрузить машину, как в зеленом овальчике скайпа заплясала оранжевая цифра. Кто-то ждал ее, кто-то был рад общению…
– Добрый вечер, красавица!
Конечно, это был он, Dark Angel, ее далекий собеседник и уже почти год настоящий друг. Второй, после бабушки.
– Добрый вечер, Ангел!
– Как прошел твой день, милая?
– В трудах. Наверное, как и твой… Боролась с самодурами, трепалась в перерыв с подружкой, брела домой, изнывая от жары.
– Прикольно. У меня и в самом деле почти так же. Только я не трепался с подружками. А вот со старым другом выпил кофе. А он мне за это малость мозги почистил.
– Кофе?
– Нет, ехидина. Друг, конечно. Он профессор математики, ему с высот абсолютного знания многое кажется куда более простым, чем нам, смертным.
– Так, наверное, и с высот его немалого возраста тоже…
– Почему ты так решила?
– Профессор все-таки…
– Ты чего? Да он мой одноклассник! Самый молодой профессор на весь универ!
– В тридцать три профессор… Круто. Тогда ему действительно многое видится иначе.
– Отож!
«Как странно. У нас в универе тоже есть совсем молодой профессор математики. Ему тоже должно быть чуть за тридцать. Девчонки с кафедры когда-то мне о нем все уши прожужжали… Выходит, Ангел, мы с тобой в одном городе живем… Как интересно!»
– И о чем он тебе мозги прочистил? На что взгляд изменил?
– На семейные проблемы…
Ирине вдруг стало очень холодно, словно за окном был не август, а февраль. «А у тебя, значит, семейные проблемы. Жена от ревности готова комп разбить? Сын подрался с одноклассником?»
– Семейные проблемы штука серьезная.
– И не говори, особенно когда родители пытаются тобой управлять так, словно тебе не за тридцать перевалило, а еле-еле десять исполнилось.
«Ах, вот ты о чем! Тогда, полагаю, твой друг просто посоветовал тебе не брать в голову… Или не пытаться изменить родителей, а просто поменять взгляд на их поведение… Вряд ли даже профессор математики в силах придумать что-то принципиально иное».
– С родителями не поборешься. И их не перевоспитаешь. Но можно перестать психовать из-за этого. Просто расслабить спину и наслаждаться тем, что они у тебя есть. Пусть и с придурью.
– Это верно, умница моя. Но только иногда от этой придури жить не хочется. Или хочется сбежать как можно дальше. Крайне желательно на необитаемый остров…
– С Линией Доставки и автоматической кухней в бунгало?
В ответ скайп разразился несколькими строками улыбающихся смайликов и поцелуйчиков. Ирина улыбнулась – даже книжки они любили одни и те же… И не любили тоже.
– А что, было бы недурно…
– Иногда мне тоже хочется попасть на такой остров. Пусть и не насовсем.
– А ты бы со мной поехала?
«Опс!.. Что это с тобой, Ангелочек? Весна вроде прошла давно? Ну что ж, не одному тебе собеседника озадачивать…»
– Знаешь, с тобой бы поехала.
Вознагражденная целой вереницей улыбающихся смайликов, Ирина отправила в ответ свой.
«Интересно, дружище, а чего еще от тебя можно ждать?»
– Я рад, Ир, честное слово, рад.
– Чему, Ангел мой?
– Тому, что ты мне доверяешь, хотя наверняка не знаешь толком.
– Как же «не знаю»? Отлично знаю. Знаю, что ты любишь, знаю, что ты умеешь, знаю, чего терпеть не можешь. Разве этого мало?
– Иногда очень мало… А вдруг я тебе все вру? От первого слова до последнего?
– А зачем? Мне-то врать зачем? Память тренируешь?
– Но все-таки?
– Ну что ж, значит, ты все врешь и я доверилась не тому, кто ты есть на самом деле. Что это меняет?
Ирина молчала. Молчал и Ангел. Тишина в эфире затягивалась. Прошло три минуты, потом пять. Ира пожала плечами – что ж, так тому и быть. Пусть молчит и дальше, был друг – и нет друга.
Она раскрыла папку с распечаткой очередного текста. К счастью, термины были знакомыми. Похоже, какой-то крупный завод купил линию по разливке стали. И теперь пытается понять, как она работает.
– Ты чего молчишь, Ир?
«Странный все-таки звук у скайпа – сыто булькнул и ждет ответа. Хотя, может быть, я ничего в звуках не понимаю. Татка говорила, что аська была еще противнее. Хорошо, что я ею не пользовалась никогда».
– Это ты молчишь, Ангел…
– Ты права, я… Я все решаюсь и не могу решиться…
– Я даже не буду спрашивать, на что именно. Захочешь – расскажешь, не захочешь… Ну так не захочешь. Кто я такая, чтобы из тебя клещами слова тянуть?
– Ир, ты права, конечно. Но… Наверное, все-таки я должен это сделать первым.
«Ну вот, сейчас он скажет, что встретил женщину, что у него скоро свадьба. И что больше нам не встречаться, даже в скайпе». Это была очень неприятная мысль. Ирина, как ни старалась быть хладнокровной, здорово расстроилась – Ангела она давно уже воспринимала как самого близкого человека.
– Ир, я все-таки должен.
– Да говори уж, не томи!
– Ладно… Ира, послезавтра год, как мы знакомы. Ты согласишься со мной встретиться?
Трудно было описать Иринино облегчение, может быть, и слов таких еще не придумали.
«Да, мужиков все-таки предсказать невозможно. И понять, что в их головах, тоже. Татка говорила мне это сто раз. И я сто раз ей не верила, а вот теперь убедилась сама. «Прав был наш парторг!..»
– Послезавтра? Наверное, соглашусь. Только после шести. Не возражаешь?
– Что ж мне возражать? Мне тоже раньше было бы неудобно. А так после работы, нормально…
«Интересно, Ангел, ты хоть помнишь, что так и не выяснил, где я живу? Или тебе все равно и ты за полтора дня готов и в самом деле добраться на край света, или туда, куда я укажу?»
Ирина отослала улыбочку и с удивлением заметила, что пальцы-то дрожат, а сердце вполне ощутимо колотится.
«Что это с тобой, дорогая? Ну подумаешь, позвали тебя на свидание… Что тут этакого?»
Ирина, конечно, могла подтрунивать над собой сколько угодно. Но дело-то было в том, кто ее позвал на свидание. Ведь именно с этим человеком она не надеялась встретиться вообще, думала, что болтовня в скайпе так и останется болтовней, виртуальной дружбой.
– Так что, в шесть тридцать в «Тремпеле»?
«Откуда он знает? Как вычислил? Может, я сама как-то обмолвилась?» Ира пыталась вспомнить, говорила ли она хоть слово о своем городе, называла ли его хоть раз. Но память упрямо молчала.
– В «Тремпеле»? Хорошо. Но мне туда за полчаса не добраться. Давай в семь, а?
– Давай в семь, красавица.
Ирина отослала еще один смайлик, согласно кивая. Перечитать все, что они написали друг другу за этот год, было просто немыслимо. Поэтому она смирилась с тем, что ее идеальные мозги тоже могут подводить.
– Завтра мы еще раз уточнимся, да?
– Лады, завтра уточним наши планы. Ты меня узнаешь?
– Ты еще спрашиваешь! Конечно! Не так часто встретишь девушку с золотыми волосами.
– Знаешь, Ангел, лесть отличная штука. Но все хорошо в меру. И волосы у меня скорее все-таки цвета опавших буковых листьев…
– Это из Голсуорси, да?
– Пять баллов, Ангел! Даже дважды по пять. И откуда у водопроводчика такой литературный вкус?
– Сантехники, Рыжик, тоже люди. Честное слово. Вот увидишь меня и убедишься.
– Договорились. Ты меня узнаешь по очкам и усам…
Длиннейшая серия изумленных смайликов побежала в окошке скайпа.
– Ир, ты чего?
– Да так мой наниматель всегда говорит, когда назначает встречу у себя в фирме. Он там вообще один такой… Но все равно «по очкам и усам».
– А-а-а-а, ну тогда ты меня узнаешь по лыжной шапочке и парашюту…
«Слаб ты еще с филологами тягаться, Ангел. Ох, слаб…»
– Он будет за спиной волочиться? А рацию прихватишь с собой?
– Ирка, так нечестно!
– Алексей, я же рассказывала тебе о своих приятелях, которые тащатся от хороших старых анекдотов. И о памяти своей сто раз говорила. Что ж тебя обижает?
Алексей заулыбался – добрый десяток смайликов занял всю строку.
– Ну что ты, я удовольствие получаю от каждой минуты разговора с тобой!
– Я тоже…
«Но все ж таки, приятель, что с тобой происходит? Определенно, ты сегодня сам на себя не похож. Неужели так обрадовался нашей встрече? Или вдруг стал по-настоящему мне доверять? Хотя, быть может, твои домашние проблемы так тебя скрутили, что всем, кто тебя не обидел, ты заранее благодарен?»
– Red, а можешь ответить мне на один вопрос? Только совсем-совсем честно?
– Могу и на два, Леш. Кстати, я всегда тебе отвечаю честно. Дурная привычка, извини.
– Вот скажи мне, а если бы я не был тем, кем есть? Если бы я не был сантехник-водопроводчик-столяр-слесарь? Ты бы все равно со мной общалась?
Ирина пожала плечами.
– Странный вопрос, Ангел. Прости уж. Общалась бы, конечно. Мне-то, по большому счету, немножко все равно, что ты делаешь в этой жизни… Даже если бы ты не делал ровным счетом ничего… Хотя нет, тогда бы не общалась, наверное. Бездельников не уважаю.
– Но если бы я был, к примеру… Ну не знаю, директор фирмы… Или владелец заводов-газет-пароходов?
– Тогда бы боялась и уважала – это ж адский труд, совсем без отдыха, на посту и днем и ночью… Но, думаю, все равно бы болтала вечерами. Зато тогда мне было бы понятно, откуда у тебя такие знания и такая культура речи.
Читать бесплатно другие книги:
