Красный холм Макгвайр Джейми

— Ага. Иначе сейчас места бы себе не находил, переживал за тебя.

Закрыв глаза, я прислушивалась к его учащенному дыханию. Брюс нервничал больше обычного, что вполне естественно, учитывая обстоятельства. Потом мысли перескочили на отца. Представляю, как он обрадуется, увидев нас на пороге. Другое дело — Зои с Натаном… По идее, ребенка прогнать не должен, но кто знает. Крутые времена иногда заставляют людей делать странные вещи.

— Гонишь! — донесся из гостиной голос Купера.

Мы быстро вскочили, оделись и поспешили к остальным, испытывая некоторую неловкость за свое уединение, в причинах которого никто не сомневался, а зря. Я кое-как закрутила волосы в узел и опустилась на пол рядом с сестрой и Купером. Джоуи стоял у окна и периодически посматривал в щель.

— Нет, на полном серьезе, — с усмешкой возразил он Куперу.

— О чем это вы? — поинтересовалась я, успев заметить каменную физиономию Брюса.

Купер скрестил ноги и откинулся спиной на кушетку одновременно с Эшли:

— Джоуи травит нам военные байки.

— Это секретная информация, — шутливо нахмурился Джоуи.

— Смотрю, у вас тут пикник? — кивнула я на пустые пакеты из-под чипсов и открытые банки содовой.

— Только попкорна не хватает, — вставила Эшли. — Джоуи умеет рассказывать.

Тот лишь отмахнулся и снова уставился в окно.

— Есть там кто? — спросил Брюс.

— Ага, на перекрестке, — кивнул Джоуи. — Видать, недавно превратилась, сейчас идет к шоссе.

Я вздрогнула. Ну да, должно быть, недавно превратилась, иначе мы бы встретили ее на трассе.

— Почему у них это по-разному?

— Что? — не понял Джоуи.

— Ну, процесс заражения… У одних он занимает несколько суток, а у других — считаные часы.

Эшли задумчиво принялась грызть большой палец.

— Но ведь Джил умерла не сразу после нападения.

— Да, но вспомни, как ей было плохо.

— Может, они… они воскресают через определенное время после смерти? Сколько Джил пролежала мертвой?

— Хорошо, а та другая наверху? Как ее звали?.. Анна-Бесс… Ана…

— Аннабель, — не поднимая глаз, подсказал Купер.

— Оно и впрямь по-разному. — Тон Джоуи враз сделался серьезным. — По радио успели передать, что это как-то связано с прививкой от гриппа. Привитые заражаются быстрей.

— А та девушка, с которой ты был? — спросил Брюс.

— Она мертва, — отрезал Джоуи.

Развивать тему Брюс не стал и отправился на кухню. Вернулся через пару минут, неся двойные сэндвичи с арахисовым маслом и две банки спрайта.

— Люблю тебя. — Я с аппетитом налегла на сэндвич, только сейчас осознав, как сильно проголодалась.

— На здоровье, — пробормотал Брюс с набитым ртом. — Кто знает, когда еще представится случай поесть нормальной еды после того, как закончится эта буханка.

— Печально, — вздохнула Эшли. — Но хлеб — это полбеды, вот шоколад…

— Посмотрим, как ты запоешь, когда закончится туалетная бумага, — фыркнул Купер.

Мы выразительно переглянулись.

— Отстой, — резюмировала Эшли. Все промолчали в знак согласия.

Мы с Джоуи устроились рядышком на полу посреди комнаты.

Похоже, этот дом был самым старым в Шалоте. Наверное, его построили одним из первых. Под тяжестью шагов половицы скрипели и хрустели, как суставы пожилых людей. Дом принадлежал супружеской паре, о чем красноречиво свидетельствовали развешанные по стенам фотографии в разномастных рамках. Родные, близкие, запечатленные в разную пору жизни, но все — счастливые, улыбающиеся. Некоторые снимки пожелтели от старости, другие были сделаны совсем недавно. Эти счастливые, радостные лица стеной отделяли нас от кошмара, творящегося за окном.

Золотистые подлокотники дивана выцвели и потускнели под стать прочей обстановке. Продавленные подушки хранили следы многочисленных визитов родственников и друзей. Я просто не могла заставить себя сесть куда-то, кроме как на пол. Все-таки чужой дом, даже если его прежние хозяева топчутся сейчас на шоссе, начисто позабыв обо всем, что им дорого.

Где именно на снимках хозяева, было не угадать, но я уже заочно прониклась к ним самой искренней симпатией. Их дом стал для нас надежным убежищем, а царящая здесь атмосфера любви давала надежду. Вдруг незнакомцам на фотографиях повезло так же, как нам, и в это страшное время они оказались рядом со своими близкими. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить.

Порыв ветра обрушился на дом, и тот снова жалобно заскрипел, подражая стонам мертвецов, почуявших добычу. Никакие другие звуки не нарушали мрачной тишины ночи. Даже Джоуи, казалось, двигался бесшумно.

Брюс давно спал внизу. Я тоже пыталась уснуть, но тщетно. Вместо этого лежала, уставившись в потолок, и ловила каждый шорох. Потом, не выдержав, встала и поднялась по лестнице в гостиную.

Джоуи, как обычно, стоял часовым у окна, но, заслышав мои шаги, обернулся. В темноте я налетела на стол и громко охнула.

— Сильно ударилась? Может, посветить? — всполошился Джоуи. А потом, устраиваясь на полу рядом со мной, добавил: — Прости, я так до сих пор и не разобрался, реагируют ли они на свет.

Я пожала плечами, забыв, что в темноте мой жест не увидят. Просто привыкла, что Брюс понимал все без слов и мог заранее предугадать мой ответ.

Молчание затягивалось, но мы продолжали сидеть, напряженно вслушиваясь в тишину.

Сквозь щели в окнах сочился тусклый свет, давая мне возможность внимательно рассмотреть нового знакомца. Его волосы только начали отрастать. На мужественном подбородке красовалась ямочка, верхняя губа была чересчур тонкой, но общего впечатления не портила, как и глубоко посаженные, чуть вытаращенные глаза. Мне в нем нравилось решительно все, мелкие изъяны лишь добавляли парню привлекательности, в точности как несовершенство архитектуры придает постройке индивидуальность.

Вой ветра вдруг перекрыл громовой раскат.

— Вот черт! Это что, гроза?

Джоуи кивнул и показал пистолетом куда-то за окно:

— По идее, должна пройти в стороне от нас.

Я откупорила банку кешью и сунула орешек в рот.

— Никак не успокоюсь, все думаю о матери. Как она там? Догадается ли приехать?

— А где она сейчас?

— В Белизе вместе с отчимом.

— Ясно.

— А ты волнуешься за родителей?

— Ага.

— А за друзей, одноклассников?

— Не особо. Я сразу после школы пошел в армию. И связь особо ни с кем не поддерживал.

Беседа не клеилась. Каждое слово приходилось вытаскивать из него клещами.

— Ну а что все-таки насчет родителей? Волнуешься за них?

— Моя мать — дочь военной вдовы и сама вдова военнослужащего. За себя постоять сумеет.

— Точно?

— Мы из Северной Каролины, а зараза ударила в первую очередь по побережью. Пока Дана была в операционной, я созванивался с матерью. Она рассказывала всякие ужасы, но успела перебраться к нашему соседу, а он бывший морпех. За ним мать как за каменной стеной. Надеюсь…

— У тебя все знакомые — военные?

Он усмехнулся и покачал головой:

— Не все. Просто долго жил в Джексонвилле, по соседству с Кэмп-Леджен, крупнейшей базой морской пехоты США на Восточном побережье. Так что у матери довольно неплохие шансы выжить.

— Неплохие, точно, — улыбнулась я. — Значит, ты тоже морпех? Без обид, но военный летчик из тебя, как из меня балерина.

— Откуда такие выводы?

— Ну, не знаю… Просто когда речь идет о ВВС, сразу представляешь заморыша в огромных очках. Короче, ставлю на морпеха.

— Серьезно?

— Ладно, не хочешь говорить, не надо.

— Да нет, скажу, но мне нравится твоя логика. В общем, ты не угадала, я военный летчик. Если совсем конкретно — ПС.

— Что это еще за постскриптум такой?

— Это значит «парашютист-спасатель».

— Ого!

— Ого? Можно подумать, ты в курсе, кто такой ПС.

— Могу себе представить, — сказала я, несколько обидевшись.

— Тогда ладно, — кивнул Джоуи. — Просто большинство обычно не в курсе. Ну, может, не большинство, а отдельные особи.

— Хочешь сказать, особи женского пола?

— Ага.

— Все ясно, — закатила я глаза. — Ты один из этих!

— Не, не надо ярлыков, — покачал он головой. — Я очень уважительно отношусь к…

— Расскажи мне про ту девушку в твоей машине, — попросила я, наблюдая за его реакцией.

— Ее звали Дана, — буркнул он. — Я только вернулся из армии, друзья устроили по этому поводу вечеринку… Мне… Мне бы остаться дома, с ней. Дана — единственная, кого я в тот момент хотел видеть.

— Дана — твоя девушка? — уточнила я.

Джоуи кивнул. Губы у него задрожали, но он быстро опомнился и громко шмыгнул носом.

— Да. Ее покусали после той вечеринки, и она заболела.

— Поэтому и была в больничном халате?

— Ей назначили обследование. Выяснилось, что все плохо. За пару дней она похудела килограмм на десять. Я догадывался… догадывался, что… В общем, ее прямиком повезли в операционную. Я остался в больнице и приготовился ждать, сколько потребуется. Сутки, двое, трое… но вышло гораздо быстрее, максимум — час. Ее просто разрезали и зашили обратно. Отказали все внутренности, врачи были бессильны. — От воспоминаний лицо Джоуи исказилось судорогой, его боль заполнила комнату, стало трудно дышать. — Едва она очнулась, в больнице начался хаос. Эти твари бегали повсюду, кидались на людей. Только после разговора с матерью я понял, в чем дело, схватил Дану в охапку и бросился наутек. Но возле Фэрвью у нас кончился бензин. Оставалось только сидеть в машине и ждать. Дана еще не отошла после наркоза, зато потом… Господи, как же ей было больно! Ее заштопали кое-как — мол, все равно не жилец. На моих глазах толпы людей подхватили эту заразу и превращались в зомби, поэтому когда Дана… когда она умерла, я понимал, что должен пустить ей пулю в голову. Мой «глок» лежал под сиденьем… — Он прижал ствол пистолета к виску, точно силился отогнать саму мысль.

— Это ужасно, — пробормотала я.

— Знаешь, я дважды побывал в «горячих точках». — Джоуи поднял взгляд, чтобы избавиться от кошмара, творящегося в голове. — Видел людей с оторванными конечностями, раздробленными костями… Видел изуродованные тела детей, разорванные животы с вываливающимися кишками, глаза, вылезающие из глазниц. При мне взрослые мужики, как маленькие, звали матерей. Согласен, ужасно. Но когда женщина, с которой ты хотел прожить до конца дней, умирает на твоих руках, а тебе приходится еще и пристрелить ее для верности — это просто чудовищно.

Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Перед глазами, словно наяву, вставали жуткие картины, к горлу подступала тошнота. Мне хотелось зареветь и убежать, но я подалась вперед и обняла этого, по сути, постороннего человека, уверенная, что, если буду держать крепко, смогу хоть немного облегчить его боль. Его подбородок впился мне в грудь, но я не обратила внимания. Что значит эта боль по сравнению с той, которую испытывал он. Оправившись от удивления, Джоуи прижался ко мне всем телом и беззвучно зарыдал, оплакивая страшные потери. От его хватки у меня затрещали ребра, но я терпела, давая ему возможность выплакаться.

Наконец он отстранился, сухо кивнул в знак благодарности и снова занял наблюдательный пост у окна.

В комнате повисло гнетущее напряжение. Пускай наш порыв был искренним и вполне невинным, за ним явно таилось нечто большее, но осознание этого пришло уже потом. Я почувствовала себя неловко.

— Пожалуй, мне пора в постель, — прошептала я еле слышно и тут же захотела прикусить себе язык — фраза звучала как приглашение.

Я встала и уже собралась уходить, когда столкнулась с кем-то в дверях. От страха я даже не сразу узнала Брюса. У меня отлегло от сердца. Впрочем, ненадолго. Брюс стоял с каменным выражением лица и сверлил взглядом затылок Джоуи.

— Идем. — Я взяла его за руку и потянула за собой. — Пора спать.

Пальцы Брюса напряглись, точно вместо моей ладони сжимали раскаленный уголь. В подвале он улегся рядом со мной на матрас, но не потому, что так хотел, просто у него не было выбора. Без лишних слов было понятно, что он считал меня предательницей. Негодование и обида бурлили в нем, как кипящая лава в жерле вулкана, грозя вот-вот вырваться наружу. Прикинув, что время перевалило за полночь, я решила отложить все объяснения до утра и устало закрыла глаза, молясь, чтобы скрип старого дома дал мне наконец уснуть. Даже в спокойном состоянии убедить Брюса, что те объятия носили самый невинный характер, было бы весьма непросто. Буквально несколько часов назад он рвал и метал по поводу нашего попутчика, а после увидел, как мы обнимаемся. Не удивлюсь, если сейчас он предпочел бы очутиться на улице в компании зомби, чем в одной постели со мной.