Эндер в изгнании Кард Орсон Скотт
Так что, когда Эндер отправился в экспедицию в поисках подходящего места для приземления нового корабля и основания еще одной колонии, никому и в голову не пришло, что Абра с ним не пойдет. Однако отец отвел Абру в сторонку и поговорил с ним.
– Это серьезная ответственность, – сказал он. – Ты не должен предпринимать никаких опасных действий. Если с губернатором что-нибудь случится, твоей первой задачей будет сообщить мне по спутниковой связи. Ваше местонахождение будет отслежено, и мы немедленно отправим помощь. Не пытайся справиться самостоятельно, не оповестив сначала нас. Ты понял?
Разумеется, Абра понял. Для отца Абра был просто подстраховкой. В совете матери прозвучало чуть меньше пессимизма насчет роли Абры.
– Не спорь с ним, – сказала она. – Или хотя бы сначала выслушай и лишь потом спорь.
– Конечно, мам.
– Ты говоришь «конечно», но ты не очень-то хорошо умеешь слушать. Абра, ты всегда уверен, будто знаешь наперед, что скажут люди. Ты должен давать им договорить, потому что иногда ты бываешь не прав.
Абра кивнул:
– Я буду слушать Эндера, мам.
Она закатила глаза – хотя на других детей кричала, когда они так разговаривали с нею.
– Да, думаю, его ты слушать станешь. Один только Эндер достаточно мудр, чтобы знать больше, чем мой Абра!
– Мам, я не знаю все.
Как можно достучаться до нее, чтобы она поняла, – он становился нетерпеливым, лишь когда взрослые считали, что разбираются в машинах, а сами не разбирались. В остальных случаях он вообще не говорил. Но поскольку в большинстве случаев взрослые думали, будто знают, что не так с поломанной техникой, и в большинстве случаев ошибались, почти все его разговоры с ними заключались в том, что он их поправлял или им противоречил. Или игнорировал. О чем еще ему было говорить со взрослыми, кроме как о машинах? А в этом Абра разбирался лучше их. Однако с Эндером разговоры почти никогда не шли о машинах, речь шла обо всем, и Абра все впитывал.
– Я попытаюсь не позволить По жениться на Алессандре, пока ты не вернешься, – сказала мама.
– Мне все равно, – ответил Абра. – Им вовсе не обязательно дожидаться меня. Вряд ли я потребуюсь им в брачную ночь.
– Абра, иногда ты прямо напрашиваешься на пощечину, – заметила мать. – Но Эндер тебя терпит. Этот мальчик просто святой. Санто Андре.
– Сан-Эндер, – сказал Абра.
– Имя, которое ему дали при крещении, – Эндрю.
– Но имя, которое сделало его святым, – Эндер.
– Мой сын – теолог. И ты еще говоришь, что не обо всем знаешь, – сказала мать и покачала головой в очевидном раздражении.
Абра никогда не понимал, откуда берутся такие аргументы или почему такие разговоры всегда заканчиваются тем, что взрослые качают головой и отворачиваются. Он принимал их мысли всерьез, почему же они не могли относиться к нему так же?
А вот Эндер относился. И Абре предстояло провести дни – а может, и недели – с Эндером Виггином. Они будут вдвоем, больше никого.
Экраноплан был загружен припасами на три недели, хотя Эндер выразил сомнение в том, что поездка окажется настолько долгой. Проводить их пришел По, к которому словно прилипла Алессандра.
– Постарайся не быть обузой, Абра, – сказал брат.
– Ты просто завидуешь, что с ним еду я, – ответил Абра.
Тут подала голос Алессандра:
– По не хочет никуда ехать.
Под этим подразумевалось: ему невыносима мысль покинуть ее хотя бы на секунду.
Однако лицо По ничего не выражало, так что Абра точно знал: может, он и потерял голову из-за этой девушки, но все равно предпочел бы поехать с Эндером, чем остаться с нею. Впрочем, вслух Абра ничего не сказал – вопреки мнению матери о нем. Он даже не подмигнул По, а просто сделал лицо ничего не выражающим – точь-в-точь как у брата. Так смеются индейцы прямо перед лицом тех, над кем смеются, – и при этом никакой грубости, никакой драки.
Поездка оказалась для Абры странным опытом. Поначалу они, разумеется, просто летели над своими полями. Знакомые земли. Затем двинулись по дороге в Фальстаф, расположенный к западу от Миранды. Этот путь был Абре также знаком, потому что в Фальстафе жила сестра Альма с мужем – большим и глупым Саймоном, который всегда щекотал детей до тех пор, пока они не обмочатся, а затем высмеивал их за то, что они писаются в трусики, как малышня. К облегчению Абры, Эндер остановился здесь только поздороваться с мэром, после чего они сразу продолжили путь.
На первую ночь они остановились в поросшей травой горной долине, спрятавшись в ней от поднимающегося ветра. Ночью случилась гроза, но они укрылись в палатке. Эндер сам, не дожидаясь просьб Абры, стал рассказывать ему истории о Боевой школе, о том, как играли в боевой комнате, и о том, что это на самом деле была не игра, а подготовка и проверка лидерских качеств.
– Некоторые рождаются лидерами, – сказал Эндер. – Они просто думают по-лидерски, не важно, хотят ли они сами вести других за собой или нет. А кто-то рождается с жаждой власти, но не обладая лидерскими способностями. И это очень печально.
– А зачем людям хотеть чего-то, в чем они не хороши? – спросил Абра.
Он попытался представить, что хочет стать ученым, несмотря на проблемы с чтением. Это же абсурд!
– Власть – странная штука, – сказал Эндер. – Люди видят ее, но понятия не имеют, как это работает.
– Знаю, – ответил Абра. – Большинство людей так же ведут себя с машинами. Но все равно пытаются их починить и делают только хуже.
– То есть ты это точно понимаешь. Люди не видят, что делает лидер, видят только, как все уважают хорошего лидера. И хотят получить такое внимание и уважение, не понимая, чт они должны сделать для того, чтобы этого добиться.
– Все уважают тебя, – сказал Абра.
– А я почти ничего не делаю, – сказал Эндер. – Мне приходится разбираться в том, что делают остальные, чтобы помогать им в их работе, ведь у меня самого работы не так много. Управление нашей колонией – это слишком простая работа, чтобы посвящать ей целые дни.
– Простая для тебя, – заметил Абра.
– Наверное. Но когда я занимаюсь другими делами, я все равно остаюсь губернатором. Потому что я все время изучаю людей. Нельзя вести за собой тех, кого не знаешь или хотя бы не понимаешь. К примеру, если на войне ты не знаешь, на что способны твои солдаты, как ты можешь вести их в бой и надеяться на победу? То же и с врагом. Ты должен его знать.
Абра думал об этом, пока они лежали в темноте палатки. Думал так долго, что, может, даже чуток вздремнул, и ему приснилось, что Эндер сидит и толкует о жукерах – а потом обменивается с ними рождественскими подарками. Возможно, он был в полудреме, но он точно не спал, когда прошептал Эндеру:
– И ты потому так много возишься с золотыми жуками?
Похоже, Эндер задавал себе тот же вопрос. Он не отмахнулся от Абры, как взрослые: «О чем ты вообще?» Эндер придерживался темы их разговора, и хотя голос Эндера звучал сонно – возможно, вопрос Абры разбудил его, – но Эндер все еще знал, о чем идет речь.
– Да. Я понял королев ульев в достаточной степени, чтобы их победить. Но недостаточно хорошо, чтобы понять, почему они позволили мне это сделать.
– Они позволили тебе?
– Нет, они жестоко сражались со мной, изо всех сил стараясь одержать победу. Но потом они собрались все вместе там, где я мог уничтожить их всех, – в одном-единственном сражении. И они знали, что у меня есть оружие, способное их уничтожить. Оружие, о котором они знали больше нашего, потому что мы получили его от них. Мы по-прежнему не разобрались до конца с принципами, положенными в основу этого оружия. Но они-то их знали! И все же они собрались вместе и ждали меня. Я этого не понимаю. Поэтому… я пытаюсь общаться с личинками золотого жука. Чтоб хотя бы начать понимать, как думали королевы ульев.
– По говорит, в этом никто с тобой не может сравниться.
– Правда?
– Говорит, всем остальным нужно работать и работать, чтобы получить от золотых жуков или отправить им хоть проблеск картинки, но тебе удалось это с первой попытки.
– Я и не знал, что это так необычно, – заметил Эндер.
– Об этом говорят, когда тебя рядом нет. По говорит об этом с папой.
– Интересно, – сказал Эндер.
Судя по голосу, он не чувствовал себя польщенным. Непохоже было и что он скромничает. Вопрос прозвучал так, словно Эндер действительно думал, что его талант к общению с золотыми жуками – обычная вещь.
Когда Абра подумал на этот счет, все складывалось. Если ты родился с талантом в чем-либо, смешно гордиться тем, что тебе это удается. Было бы столь же глупо гордиться тем, что у тебя две ноги, что ты разговариваешь или ходишь в туалет.
Будучи с Эндером, Абра чувствовал себя свободным говорить все, что думает, и он не преминул это сделать. Эндер рассмеялся в ответ.
– Именно, Абра. Одно дело, если ты работаешь для того, чтобы чего-то добиться. Почему бы этим не погордиться? Почему не чувствовать радость от этого? Но если ты с чем-то рожден, это… это просто есть. Не возражаешь, если я тебя процитирую?
Абра не вполне понял, что Эндер имеет в виду. Он что, собирается написать научную статью? Или письмо кому-нибудь?
– Пользуйся на здоровье, – сказал Абра.
– Итак… У меня талант говорить с золотыми жуками, – сказал Эндер. – Понятия об этом не имел. Однако это не разговор, – скорее, они показывают тебе, что помнят, и к этому добавляют чувство. Скажем, вот мое воспоминание о еде – и они прилагают к этому голод. Или ту же картинку о еде плюс чувство отвращения или страха. Значит, пища ядовита или не нравится вкус, или… в общем, ты понял.
– Без слов, – сказал Абра.
– В точку.
– Я так же вижу технику. Мне приходится находить слова, чтобы объяснить ее людям, но когда я ее вижу, то просто знаю. Правда, не думаю, что машины со мной разговаривают. Чувств нет.
– Может, техника и не разговаривает, но это не значит, что ты не можешь ее слышать, – заметил Эндер.
– Именно! Да! Так и есть! – Абра почти выкрикнул эти слова, и его глаза наполнились слезами, а он даже не понял почему.
Или… о да, он понимал. До сих пор ни один взрослый даже не задумался, каково это – чувствовать что-то подобное.
– У меня в свое время был друг. Думаю, он точно так же видел сражения. Мне приходилось тщательно продумывать, как сгруппированы силы, но Боб просто видел. Он даже не понимал, что другим людям требуется больше времени на осознание – даже если им вообще по силам осознать. Для него все было просто очевидно.
– Боб? Это имя?
– Он был сиротой. Это было уличное прозвище. Боб узнал свое настоящее имя много позже, когда люди, которые за ним присматривали, собрали достаточно информации и выяснили, что его похитили еще эмбрионом и генетически изменили для того, чтобы сделать из него гения.
– О, – произнес Абра. – Значит, это был не настоящий он.
– Нет, Абра, – сказал Эндер. – Мы такие, какими делают нас наши гены. У нас действительно есть все те способности, которые они дают. С этим мы и стартуем. Сам факт, что гены были изменены преступником-ученым намеренно, совсем не означает, что они нечто меньшее, чем родные гены, доставшиеся от наших отцов и матерей. Я тоже был сделан намеренно. Не в подпольной лаборатории, конечно, но мои родители выбрали друг друга отчасти потому, что оба были очень умными, а потом Межзвездный флот попросил их родить третьего малыша, потому что мои старшие брат и сестра тоже были исключительно умными, но все же не вполне соответствовали хотелка МФ. И что, это значит, что я – на самом деле не я? А кем бы я был, если бы мои папа и мама меня не родили?
Абре было довольно сложно следить за ходом такого разговора. От этого клонило в сон. Он зевнул.
И тут Эндер сделал сравнение, понятное Абре.
– Это вроде как спросить: «Чем был бы насос, если бы он был не насосом?»
– Но это же глупо. Это насос. Если б он не был насосом, он бы совершенно ничем не был.
– Значит, ты понимаешь.
Абра прошептал еще один вопрос:
– Значит, ты как мой отец и не веришь в то, что у людей есть души?
– Нет, – сказал Эндер. – О душах я не знаю. Знаю только, что, пока мы живы, пока мы в этих телах, нам по силам только то, на что способны мой мозг и тело. Мои родители верят в души. Я знал людей, которые были абсолютно убеждены в их существовании. Умных людей, хороших. Так что, если я чего-то не понимаю, это отнюдь не значит, что я не считаю это правдой.
– Это похоже на то, что говорит папа.
– Видишь? Он не верит в души.
– Но мама говорит что-то вроде… говорит, что может посмотреть мне в глаза и заглянуть в душу.
– Не исключено, что может.
– Это как ты можешь заглянуть внутрь личинки золотого жука и понять, о чем она думает?
– Может быть, – сказал Эндер. – Правда, я не могу увидеть, о чем она думает. Я вижу только то, что она мысленно мне посылает. Я пытаюсь вложить свои мысли в ее разум, но не думаю, что я действительно внушаю их ей. Наверное, способность мысленно общаться полностью принадлежит личинке. Она посылает картинки мне, а затем принимает из моего разума все, что я показываю. Но сам я ничего не делаю.
– Тогда как ты можешь быть в этом отношении лучше остальных, если ничего не делаешь?
– Если я действительно лучше – не забывай, ни твой отец, ни По не могут точно знать, лучше я или нет, – то это может быть потому, что золотому жуку легче проникнуть в мой разум.
– Почему? – спросил Абра. – С какой стати рожденный на Земле человек будет иметь мозг, в который легче проникнуть золотому жуку?
– Я не знаю, – ответил Эндер. – И это один из тех вопросов, за ответами на которые я прилетел на эту планету.
– Вообще-то, это неправда, – сказал Абра. – Ты не мог лететь сюда, чтобы выяснить, почему твой мозг жукерам понять проще. До прилета ты не знал, что может твой мозг!
Эндер рассмеялся:
– У тебя нулевая толерантность к «кусо», так?
– А что такое «кусо»?
– Дерьмо, – ответил Эндер. – Чушь.
– Ты мне врал?
– Нет, – ответил Эндер. – Вот как было дело. Когда я на Эросе вел войну, у меня были сны. Я не знал, что воюю, но я воевал. У меня был сон, в котором группа жукеров подвергала меня вивисекции. С одним отличием: вместо того чтобы разрезать мое тело, они вскрывали мои воспоминания и показывали их наподобие голограмм, пытаясь в них разобраться. С чего у меня возник такой сон, Абра? Потом, когда я победил в войне и узнал, что на самом деле я сражался с королевами ульев, а не просто с компьютерной симуляцией или своими наставниками, я вспомнил о некоторых своих снах и задался вопросами. Не пытались ли и они понять меня так же упорно, как я пытался понять их? А тот сон – не потому ли он мне приснился, что на каком-то уровне я сознавал, что они залазят мне в голову, и это меня пугало?
– Ух ты, – сказал Абра. – Но если они могли залезть к тебе в голову, почему они не смогли тебя победить?
– Потому что мои победы даже не были у меня в голове, – сказал Эндер. – Странная штука. Я продумывал сражения, да, но я не видел их так, как видел Боб. Вместо этого я видел людей. Солдат в моем подчинении. Я знал, на что способны эти ребята. Поэтому я создал для них ситуацию, в которой их решения оказались бы критичными; сказал им, чего хочу от них получить, а потом доверился им. Доверил принимать решения, которые позволят достичь моей цели. На самом деле я не знал, что они будут делать. Поэтому проникновение в мою голову никогда не показало бы королевам, что я планирую: у меня не было плана, не было ничего такого, что они могли бы обратить против меня.
– Именно поэтому ты так думал, намеренно? Чтобы они не могли узнать твоих планов?
– Я не знал, что игра идет по-настоящему. Обо всем этом я раздумывал потом. Пытался понять.
– Но если это правда, тогда ты все время был на связи с жукерами… королевами ульев.
– Не знаю. Может быть, они хотели, но не могли разобраться. Уверен, они не пытались ничего вложить мне в голову, по крайней мере явно, чтобы я это понял. А что они могли взять из моих мыслей? Понятия не имею. Может, этого вообще не происходило. Может быть, они мне снились потому, что я не переставал о них думать. Что я буду делать, если встречу настоящих королев ульев? Будь эта симуляция реальным сражением, что бы думала королева улья? Такие вопросы.
– А что думает папа? – спросил Абра. – Он умный, а о золотых жуках сейчас знает больше, чем кто-либо.
– Об этом я с твоим отцом не говорил.
– О, – произнес Абра.
И стал молча обдумывать этот факт.
– Абра, – сказал Эндер. – Я вообще ни с кем это не обсуждал.
– О.
Абра больше не мог ничего сказать, поскольку его захлестнули чувства. Эндер ему доверился.
– Давай спать, – предложил Эндер. – Хочу, чтобы с рассветом мы были уже на ногах и двигались дальше. Эта новая колония должна располагаться в нескольких днях пути, даже на экранопланах. Когда мы найдем подходящую местность, я отмечу конкретные места для зданий и полей, для посадочной полосы челноков, и все такое.
– Может, мы найдем еще одну пещеру с золотыми жуками.
– Не исключено, – согласился Эндер. – Или жуками из другого металла. Как та бокситовая пещера, которую вы обнаружили.
– Лишь потому, что все алюминиевые жуки были мертвы, это не значит, что мы не найдем пещеру с живыми, верно? – спросил Абра.
– Мы могли найти единственных выживших, – сказал Эндер.
– Но папа говорит, что вероятность велика. Говорит, было бы слишком сильным совпадением, если бы золотые жуки, продержавшиеся в живых дольше всего, оказались единственными выжившими, которых посчастливилось открыть дяде Сэлу и По.
– Твой отец не математик, – сказал Эндер. – Он неправильно понимает вероятность.
– Что ты имеешь в виду?
– Сэл и По действительно нашли пещеру с живыми личинками золотых жуков. Следовательно, шанс, что они их найдут в нашей Вселенной, составляет сто процентов. Ибо это произошло.
– О.
– Но поскольку мы не знаем, сколько еще существует пещер с жуками, не знаем, где они находятся, любое предположение о том, каковы шансы найти еще одну, не относится к вероятности, – это просто предположение. Для выведения математической вероятности у нас недостаточно данных.
– Мы знаем, что была еще одна пещера, – заметил Абра. – Так что нельзя сказать, что мы совсем ничего не знаем.
– Но из тех данных, что у нас есть, одна пещера с живыми золотыми жуками, а вторая – с мертвыми алюминиевыми… Какой вывод можно сделать?
– Что у нас равные шансы наткнуться как на живых, так и на мертвых. Именно об этом папа и говорит.
– Но на самом деле это не так, – заявил Эндер. – Потому что в пещере, которую открыли Сэл и По, жуки отнюдь не благоденствовали. Они почти вымерли. А во второй пещере они вымерли по-настоящему. Так каковы же шансы?
Абра крепко задумался.
– Не знаю, – сказал он. – Это зависит от того, насколько велика была каждая колония и пришлось ли им питаться телами собственных родителей. А может, это зависит от чего-нибудь такого, о чем я и понятия не имею.
– Вот теперь ты размышляешь как ученый, – сказал Эндер. – А сейчас, пожалуйста, подумай о том, чтобы поспать. Завтра у нас долгий день.
Весь следующий день они провели в пути, местность выглядела довольно однообразной, и в конце концов Абра не выдержал.
– Что здесь не так? – спросил он. – Жукеры здесь жили, возделывали поля, и все было пучком. А посадочную полосу можно проложить вон там.
– Слишком близко, – сказал Эндер. – Слишком мало места для новеньких, чтобы они сумели развить собственную культуру. Слишком близко – в том смысле, что если они вдруг проникнутся завистью к деревушке Фальстаф, то могут попытаться ее захватить.
– С какой стати им это делать?
– Потому что они люди, – ответил Эндер. – И в частности, потому, что среди них есть те, кто знает все, что знаем мы, которые могут делать все, что делаем мы.
– Но они все равно будут нашими, – сказал Абра.
– Недолго. Теперь, когда деревни разнесены, фальстафцы начнут думать о том, что хорошо для Фальстафа. Может, начнут возмущаться тем, что Миранда считает себя центром, а может, они сами захотят объединиться с этими новыми поселенцами.
В течение следующих десяти километров Абра не переставал над этим размышлять.
– А что в этом плохого?
На этот раз Эндеру пришлось задуматься, прежде чем он смог ответить.
– А, ты о том, что Фальстаф может добровольно объединиться с новенькими? Ну, я не знаю, будет ли в этом что-то плохое. Я просто знаю, чт хотел бы для всех этих поселений, в том числе для нового. Я хотел бы, чтобы они были достаточно обособленными, чтобы развивать свои традиции и культуру, чтобы отстояли друг от друга достаточно далеко, чтобы им не пришлось сражаться за одни и те же ресурсы, – и в то же время достаточно близко, чтобы торговать, общаться, заключать браки. Надеюсь, найдется некое идеальное расстояние, которое не позволит им сражаться друг с другом долгое-долгое время.
– Пока ты наш губернатор, мы в любом случае одержим победу, – заметил Абра.
– Мне плевать на то, кто победит, – сказал Эндер. – Сама война – вот что ужасно.
– Но когда ты победил жукеров, ты так не чувствовал!
– Нет, – согласился Эндер. – Когда на кону выживание человечества, волей-неволей тебе есть дело до того, кто победит. Но в войне колонистов на этой планете… меня меньше всего волнует, чья сторона одержит верх. И в том и в другом случае будут смерти, потери, горе и ненависть, горькие воспоминания и семена грядущих войн. И с обеих сторон будут люди, а это значит, что люди в любом случае проиграют. И проиграют снова, и дальше будут проигрывать. Абра, я иногда молюсь – ты об этом знаешь? Потому что мои родители молились. Иногда я разговариваю с Богом, хотя ничего о нем не знаю. И я прошу его: пусть войны закончатся!
– Они закончились, – сказал Абра. – На Земле. Гегемон объединил весь мир, и больше никто не воюет.
– Да. Согласись, было бы нелепо, если бы у них, на Земле, в конце концов воцарился мир, а мы тут же устроили драку здесь, на Шекспире.
– Гегемон – твой брат, да? – спросил Абра.
– Он брат Валентины.
– Но она твоя сестра, – сказал Абра.
– Он брат Валентины, – повторил Эндер.
На его лицо будто набежала тень, и Абра не стал спрашивать его, что он имеет в виду.
На третий день пути, когда солнце оказалось в двух ладонях над западным горизонтом (время на часах здесь не значило ничего, земные сутки с местными не совпадали), Эндер наконец остановил экраноплан на гребне холма, с которого открывался вид на широкую долину с запущенными садами и полями, заросшими сорокалетней порослью. В склонах окружающих холмов были видны входы в туннели, на поверхность выходили трубы, – это говорило о том, что жукеры развивали здесь какую-то промышленность.
– Это место ничуть не хуже прочих, – сказал Эндер.
Так было выбрано место для новой колонии.
Они поставили палатку, Эндер организовал обед, и они с Аброй пешком спустились в долину, заглянув в пару пещер. Никаких жуков не нашли – это не было поселением. Но обнаружили механизмы такого типа, какого раньше им видеть не доводилось, и Абра тут же возжелал разобраться, что тут к чему. Но Эндер сказал:
– Обещаю – ты будешь первым, кто осмотрит эту технику, но не сейчас. Не сегодня вечером. Наше задание – спланировать колонию. Я должен определить, где будут поля, источники воды. Нам надо найти систему канализации жукеров, нужно посмотреть, сумеем ли мы запустить их генераторы. Нужно совершить все то, что делало поколение Сэла Менаха задолго до твоего рождения. Но уже скоро у нас появится время для жукерской техники. И тогда, поверь, ты сможешь заниматься этими машинами дни напролет.
Абра едва не принялся канючить и просить, словно маленький, но быстро понял: Эндер прав. Поэтому он удовлетворился обещанием Эндера и остался с ним до конца вечерней прогулки.
Они не успели вернуться в лагерь до захода солнца – добрались только к ночи, чтобы лечь спать. На этот раз разговор начался с того, что Эндер попросил Абру рассказать какую-нибудь из историй его родителей. Индейские истории отца, китайские – матери или что-нибудь из общей истории христиан-католиков. Этим Абра и занялся, и говорил до тех пор, пока глаза не стали неудержимо слипаться. А потом они с Эндером уснули.
На следующий день Эндер и Абра наметили поля, улицы, записали все в голографические карты полевого компьютера Эндера, которые автоматически улетели на орбитальный терминал. Даже не было необходимости звонить отцу по спутниковому телефону: он и так автоматически получит информацию и увидит результаты их работы.
Позднее, в разгар дня, Эндер вздохнул и сказал:
– Знаешь, вообще-то, это скучно.
– Правда? – саркастично спросил Абра.
– Даже у рабов время от времени выдавалось время для отдыха.
– У кого? – спросил Абра.
Абра опасался, что это какой-то школьный термин, которого он не знал, потому что не мог читать и перестал ходить в школу.
– Ты не представляешь, как я рад, что ты не имеешь об этом понятия.
Что же, если Эндер рад, Абра тоже рад.
– Предлагаю в течение следующего часа делать все, что захочется, – сказал Эндер.
– Например?
– Что? Ты хочешь, чтобы я за тебя решил, что ты посчитаешь интересным?
– А что будешь делать ты?
– Собираюсь проверить, подходит ли река для купания.
– Это опасно – плавать одному, – сказал Абра.
– Если утону, позвони отцу, чтобы он за тобой приехал.
– Ты же знаешь, я и сам сумею довезти экраноплан до дома.
– Но не сможешь взвалить на него мертвеца, – заметил Эндер.
– Не говори так! – воскликнул Абра.
Он хотел, чтобы его голос прозвучал сердито, но голос дрогнул и прозвучал испуганно.
– Я хорошо плаваю, – сказал Эндер. – Собираюсь опробовать воду – убедиться, что от нее мне не станет плохо. А плавать буду, только если нет течения, хорошо? Если хочешь, ты можешь искупаться со мной.
– Я не люблю плавать.
На самом деле он просто не умел плавать.
– Тогда… не забирайся только в пещеры и не суйся к машинам, хорошо? – попросил Эндер. – Потому что эта техника действительно пугает.
– Это потому, что ты ее не понимаешь.
– Хорошо, – сказал Эндер. – Но если что-то пойдет не так? Что, если мне придется возвращать твоим родителям твое изувеченное или обожженное тело?
Абра засмеялся:
– Значит, я могу позволить губернатору погибнуть, но он не может допустить гибели глупого малыша?
– Именно, – сказал Эндер. – Потому что я за тебя отвечаю, а ты отвечаешь только за то, чтобы сообщить о моей смерти, если это случится.
И Эндер вернулся к экраноплану за оборудованием для проверки воды. А поскольку Абра точно знал, что Эндер в любом случае проверил бы воду в реке, ему стало понятно: сам Эндер не берет тайм-аут, он дает передохнуть Абре. Что ж, в эту игру могут играть двое. Абра воспользуется этим временем, чтобы разведать вершину дальней гряды, посмотрит, что с той стороны. Это работа, которую нужно сделать. Так что, пока Эндер будет купаться, Абра дополнит карту.
Прогулка вышла более долгой, чем рассчитывал мальчик. Дальние холмы казались обманчиво близкими. Однако чем выше он взбирался, тем виднее ему было то место, где Эндер действительно затеял купание. Абра подумал, может ли Эндер его видеть, а потому повернулся и махнул пару раз рукой. Но Эндер ему не ответил, – скорее всего, потому, что сам Абра казался Эндеру маленьким пятнышком. Или же Эндер вовсе не смотрел в этом направлении – тоже вариант. Это значило бы, что Эндер верит ему, верит, что Абра не накосячит, не поранится и не потеряется.
С вершины холма Абра видел, почему долина перед ним расширяется: между холмами протянулась иригационная дамба, которая настолько расширила реку, что она за этой дамбой превратилась в пруд. Перепад высот, однако, был не очень большим, и некоторые протоки оставались открытыми – так что вода постоянно текла по трем каналам. Один из них был изначальным руслом реки, а два других располагались чуть выше, окаймляя северную часть долины. Здесь, на южном берегу реки, воды в каналах совсем не было, и Абре были очевидны различия, которые вносила в ландшафт ирригационная система. По обеим сторонам нижней части долины растительность вольготно себя чувствовала, но на влажной стороне росли деревья, а на сухой – трава и низкие кустарники.
Рассматривая южную – травянистую – сторону, Абра сообразил, что с ландшафтом что-то не так. Вместо гладкой поймы вроде той, которая образовалась в верхней части долины – там, где сейчас находился Эндер, – на равнине ниже было насыпано несколько курганов. И в их расположении не было ничего естественного.
Должно быть, их возвели жукеры. Но для чего?
Теперь, когда Абра присмотрелся внимательнее, он увидел, что тут и там виднеются структуры, которые смотрятся еще более искусственными. Однако на обычные строения жукеров они тоже не походили. Это было чем-то новым и странным, но хорошо просматривалось в зарослях травы и ползучих растений.
Абра начал спускаться по склону. Он не спешил, потому что места были незнакомыми, и последнее, чего бы ему хотелось, – растянуть лодыжку и стать Эндеру обузой. Абра добрался до самого крупного из искусственных холмов. Его склоны были крутыми, но их покрывала трава, а потому взобраться на вершину не составило особого труда. Абра взобрался наверх и понял, что холм полый и внутри собирается вода.
Мальчик прошел вдоль гребня и обнаружил, что с одной стороны гребень раздваивается – словно ноги, отходящие от туловища. А когда оглянулся, увидел гребни, которые могли быть руками. А там, где предполагалось быть голове, крупная белая скала блестела в свете солнца, словно череп.
Это было похоже на человека. Не на жукера – на человека.
Абра почувствовал трепет страха и возбуждения. Место вроде этого просто не могло существовать. Но оно существовало.
Он услышал голос, зовущий его по имени. Абра посмотрел вверх и увидел, что, разыскивая его, Эндер на экраноплане перевалил через гряду, разделяющую долины. Абра махнул ему и крикнул:
– Эй, Эндер!
Тот увидел его и спустился на машине к основанию крутого холма, на который взобрался Абра.
– Забирайся сюда! – крикнул Абра.
Эндер вскарабкался по склону, сместив несколько полос дерна, – он был крупнее Абры и больше весил. Абра жестом указал на структуру искусственных холмов, напоминающую тело:
– Ты можешь в это поверить?