Лабиринты Волшебного мира. Том 3. Лох-несская красавица Кузнецов Юрий

Фейны

Да и немудрено, что никто не нашёл плезиозавра! После стычки с деревьями Плесси сразу уплыла на зов сердца, зов Аиды, в прошлое. Ей, конечно, было непонятно, с какой это стати дубы, словно живые существа, на неё набросились, даже попытались схватить и заплести ветвями. Она просто не знала о том, что у друидов был такой миленький обычай, – помещать жертвы в громадную плетёную клетку и сжигать…

День был такой ясный, солнечные зайчики так шаловливо заигрывали с ней, то и дело внезапно выскакивая из ветвей, что сердце Плесси помаленьку оттаяло от льдинок злости.

– Может быть, я забралась на территорию дубравы, и дубы просто-напросто отгоняли меня ветками из своих владений, – стала даже оправдывать она негостеприимное поведение лесных великанов. – Ну, не рассчитали слегка силу в азарте, но они же – дубы…

Плохо только, что зов Аиды вскоре после этой схватки затих. Да и рыбы в реке было маловато для того, чтобы насытиться. Она и так уже плыла с открытой пастью, глотая всю живность, какая попадётся на зуб. Плесси с гастрономическим интересом стала поглядывать по берегам, где на вересковых пустошах паслись стада коз и ланей. Ходят же они на водопой! Не устроить ли засаду?

Но первой в засаду попала сама. Вернее, так она сначала подумала, когда на неё из береговых зарослей посыпался град стрел. Хорошо ещё, они оказались не отравленными. В остальном же для дублёной шкуры плезиозавра стрелы были, как слону дробинка. Осторожно высунув голову из кустов ивняка, ветки которого свисали прямо в воду, Плесси увидела, что стреляли не в неё. На прибрежной торфяной пустоши развернулась битва людей между собой.

Это толпа локленеков, так в древности называли норвежцев, теснила ставшее немногочисленным воинство фейнов – отборный отряд коренных шотландцев. Когда-то оно насчитывало ровно девять тысяч воинов. И не было ни одного горного склона, ни одной пустоши, которая бы не помнила былые подвиги фейнов. Но прошло много лет, как погиб от рук своего сына Гарба бешеный Кенен, умер сын вождя Фина Мак-Кула, непобедимый Осгар по прозвищу «Вождь людей». Давным-давно лежит в кургане русый Дирмед по прозвищу «Крепкий щит», погибший от укола ядовитой щетинки кабана. Правда, оставались ещё в живых Голл, самый сильный из всех фейнов, и Колрайт, самый быстроногий из всех бегунов. Люди сказывали, что когда он бежал во всю прыть, казалось, что бегут сразу три человека. Ну и, конечно, воинство по-прежнему возглавлял Фин. И пусть он был не самым сильным, зато люди уважали его за мудрость и незапятнанную честь. Есть даже поговорка: «Друга в беде ни разу Фин не покинул». Поговаривают, что один зуб у вождя был волшебным. Когда Фин нажимал на него, то сразу становился мудрее.

Скандинавы-локленеки, осыпая фейнов стрелами, мечами и копьями прижимали их к самому берегу. Тут бы и пришёл конец остаткам славного воинства, если бы не… Плесси.

Увидев огромную голову чудовища, с любопытством наблюдающую из зарослей за битвой, и её не менее громадные зубы, фейны сначала в ужасе остолбенели, а затем завопили, показывая на плезиозавра:

– Бейтир, бейтир! Он пришёл за нами!

Локленеки, издали не сразу разобравшие, почему это противник перестал драться, решили, было, что Фин приказал фейнам сдаться на милость победителя, чтобы большинству рядовых воинов удалось выжить.

– Ха-ха-ха! – зловеще засмеялся их предводитель, король Локлен, обращаясь к предводителю фейнов. – Оказывается, в прошлый раз Серый пёс не разорвал тебя на куски в Большом ущелье, теперь придётся нам сделать это самим. Милость победителя – какая глупость!

Но Фин Мак-Кул не растерялся. Он нажал указательным пальцем на свой зуб мудрости и сразу же понял, что бейтир – не новая беда, а спасение для них. Он помчался прямо к голове чудовища, миновал её и по длинной шее, как по бревну, перебрался на спину Плесси. За ним последовали и остальные фейны. Они были отчаянными храбрецами, готовыми за своим вождём идти хоть в огонь, хоть в воду, хоть в пасть чудовищу.

Плесси была не против помочь людям, попавшим в трудную ситуацию. Она приподняла голову, вытянула шею, разинула пасть и рыкнула на преследователей, что, мол, совсем страх потеряли.

Локленеки остановились, попятились и, побросав оружие, бежали от бейтира Шотландского нагорья. Они бежали до самого побережья, там погрузились на лодки и вернулись домой, в Скандинавию. После этого король Локлен решил больше не возвращаться туда, где на стороне врага воюют такие страшные чудовища.

А Плесси осторожно спустилась в воду и, стараясь, чтобы её пассажиры не промочили ноги, поплыла по реке. Она решила отвести фейнов подальше от того места, где им грозила смертельная опасность. Вот только не учла, так как и сама не знала, что увозит остатки Воинства из их настоящего времени в далёкое прошлое.

С тех самых пор фейнов никто больше не видел. Остался один только сын Фина, бард Оссиан, который в этот злосчастный для себя день выбрал не участие в бою с локленеками, а состязание бардов у друидов. Он долго ещё жил после того, как фейны покинули этот мир. Даже став уже совсем дряхлым и слепым, Оссеан бродил по Шотландии, оплакивая в своих песнях исчезнувшее неизвестно куда Воинство фейнов. Одни говорят, что все фейны погибли в этом последнем бою с локленеками. И холм в Ивернессе, похожий на плывущую ладью, насыпан над их братской могилой. Другие утверждают, что они всё ещё живут где-то на краю света, на зелёном острове вечной юности, в Стране Света.

Сама Плесси тоже, конечно, толком не знала, где именно и в каком времени она распрощалась со спасёнными ею людьми. Зато хорошо запомнила, что фейны, будучи отличными охотниками, этому занятию они посвящали всё время, свободное от войны, попросили её задержаться. Не прошло и полдня, как охотники, возглавляемые самим Фином, вернулись. Они принесли столько дичи, что даже плезиозавру хватило наесться до отвала.

Встреча с троллем

Плесси так разморило, что она прямо средь бела дня улеглась спать на тёпленькой отмели, да ещё и под палящим солнышком. Любой человек обгорел бы так, что кожа слезала бы лоскутами, а дублёной шкуре лох-несского чуда – хоть бы хны. Плезиозавры любят тепло! Она проспала до глубокой ночи. Пробудившись, Плесси пошлёпала по воде ластами, покрутила длинной шеей. На этом вечерняя зарядка была закончена, и она отправилась в путь-дорогу. В принципе, плезиозавру было всё равно, днём плыть или ночью. В мутной воде так и так пробираться приходилось почти на ощупь, полагаясь больше на слух и этот самый «ощупь». Но время от времени она всё-таки высовывала голову из-под воды, проверяя, нет ли на берегу какой-нибудь новой напасти. И такая однажды нашлась!

На самом берегу, под сенью громадной скалы с плоской, как будто когда-то давным-давно стёсанной, но сейчас уже совсем замшелой стеной, обращённой к реке, сидел… Плесси было трудно даже представить, кто это был. На Биармии таких существ она никогда не встречала. А здесь, на Земле, их называли троллями. Когда-то в старину тролли были самым обыденным явлением, частью повседневной жизни людей. Постепенно, с исчезновением дикой природы, люди стали варварски вторгаться во владения пещерных жителей, оттесняя их всё дальше и дальше, глубже и глубже под землю. А в то время, в котором оказалась Плесси, тролли встречались сплошь и рядом. Угораздило встретить его и лох-несской красавице. Даже по сравнению с плезиозавром тролль отнюдь не выглядел мелюзгой. Развалившись на берегу, он, как самый обыкновенный мишка, занимался рыбалкой. Опустив в воду огромные ручищи, рыбак, как сквозь решето, пропускал воду сквозь пальцы. Поросшие мхом и лишайником, переплетённые ползучими лианами, пальцы служили отличной заменой невода. Тролль то и дело подносил к каменной щели, служившей ему ртом, огромных лососей.

– Смотри-ка ты, конкурент выискался! – неодобрительно проворчала Плесси.

Но плыть мимо этих загребущих рук она, откровенно говоря, побоялась. И правильно сделала! Несмотря на всю кажущуюся медлительность, когда нужно, тролли, как те же медведи, отличаются необыкновенным проворством.

– Куда путь держишь, чудо-юдо? – прогрохотал тролль.

Он-то вовсе не удивился, увидев плезиозавра. Может быть, ему и раньше приходилось видеть подобных существ. Говорят, когда-то бейтиров, как и самих троллей, на Шотландском нагорье было немерено. Может, тролли видывали даже и таких, как Плесси. Продолжительность жизни этих удивительных созданий до сих пор остаётся загадкой. Сказывают, что на глазах старого тролля дубовый лес мог обновиться до семи раз. Похоже, они такие же долгожители, как и сами горы, в которых тролли обитают. И уж совсем не стоит представлять тролля недалёким обжорой. Тролли обладают недюжинными сверхъестественными способностями. Может, с чувством юмора у них слабовато, но это присуще многим великанам. Просто до них дольше доходит, великаны, ведь… А может, юмор у них такой своеобразный, тролли же, кто их поймёт, когда они начинают, например, так вот витиевато, по-тролльски изъясняться:

– Сам такой, весь из себя чудовищный! – огрызнулась Плесси и даже показала троллю язык, что на Биармии считалось серьёзным оскорблением. – Пропусти по-хорошему, а то хуже будет…

– Ишь, ты, какая обидчивая зверушка попалась. И что ты мне сможешь сделать? – удивился тролль. – Съешь, что ли?

– Так я же каменный, – глухо засмеялся-загрохотал, как будто лавину обрушил по склону, он. – Зубы обломаешь!

Плесси попыталась было поднырнуть под пальцы чудища, но они воткнулись в торфяное дно, как громадные грабли, не пройти – не проехать. Тогда она решила пройтись вдоль другого бережка, но снова – незадача. Тролль встал во весь рост и каменным мостом перекинулся через стремнину реки. Как назло, именно в этом месте она оказалась зажатой между двумя отвесными каменными стенами. С горными реками такое бывает. А может, тролль нарочно выбрал эту узенькую речную дорожку, чтобы встречать на ней путников.

– Да, такого на кривой козе не объедешь! – вздохнула Плесси. – Придётся договариваться…

– И что тебе от меня нужно? – уже более миролюбиво поинтересовалась она.

– Ты что, нездешняя? – страшно удивился тролль. – Здесь же все, даже малые дети знают, что нужно троллю…

– Да, мы-то не местные, – решила подавить на жалость Плесси. – Дя-я-денька, пропусти, пожалуйста!

– А ты загадай мне загадку! – попросил тролль. – Если не отгадаю, ступай себе, подобру-поздорову. Ну, а если отгадаю… – выдержал он зловещую паузу, – я тебе загадаю свою. И если не получится до рассвета отгадать, – буднично, как о самом обыкновенном пустяшном деле, закончил тролль, – я тебя съем!

– А почему до рассвета? – чуть было не спросила Плесси, но вовремя спохватилась и замолкла, как будто воды в рот набрала. – Как бы чудище это вопрос за загадку не принял! Ей-то не всё ли равно! В любом случае рассветы им вместе не встречать. Или её съедят, или она вовремя смоется…

Плесси с ног до головы оглядела тролля. Замшелая каменная громадина. Даже на голове, кроме волос, росла ещё всякая всячина: мох, трава, вереск и даже кусты. Осклизлый, грязный… Стоп! Если тролль весь из себя такой, значит, он никогда в жизни не мылся… Значит…

Она решила рискнуть. Подраться-то всегда успеется!

– Тогда слушай мою загадку! – торжественно провозгласила Плесси. – Скользкое, щипливое и трудолюбивое! Что это такое?

И она преспокойно улеглась на воду, искоса поглядывая на тролля сквозь щёлки прищуренных глаз.

Монстр глубоко задумался. Ей показалось, что слышит, как в его каменной башке с неимоверным трудом крутятся-вертятся, цепляя шариками за ролики, мысли.

Шёл час за часом, а тролль даже ни одного предположения не смог высказать. Да и где ему было отгадать, если саму Плесси девочка только недавно научила… мыться целебным подводным илом. И даже в первый раз помогла ей, когда Аида с Ахром чебурахнулись с её спины в воду. Но плезиозавр даже и думать об отгадке боялась. Тролль ведь мог прочитать её мысли…

Тем временем первые лучи солнышка, выскочив из-за горы, как чёртики из коробочки, застали врасплох задумавшегося каменного монстра. Теперь и в самом деле каменного.

Вот он, ответ на невысказанный вопрос, который сумела поймать за хвост и проглотить Плесси. От первых же попавших на тролля малюсеньких солнечных зайчиков монстр погиб! Теперь бедняга так никогда и не узнает отгадку. А она такая простая: это же мыло из ила. Может быть, кто-то хочет поспорить с плезиозавром? Тогда пусть попробует помыться илом даже земного Мёртвого моря, не говоря уж об озере Биармии! Вот уж, на самом деле, кто скользкий и щипливый! Ну, а насчёт трудолюбия, это кто как любит мыться. Сам-то ил не возражает, чтобы им мылись хоть до посинения. А вот тролли, похоже, никогда не делали этого!

Плесси за всю ночь и сама не сомкнула глаз. Где уж там, когда вот-вот съедят заживо… Зато теперь можно спать с чистой совестью. Она победила в честной борьбе, и не силой, а умом! Правда, так скоро можно совсем в сову превратиться. Зато в живую!

Эльфы

Плесси так перенервничала в прошлую ночь, что весь день проспала, как убитая. Хоть, бери её голыми руками! Разбудила плезиозавра чарующая музыка. Звучала она совсем тихо, но, казалось, пронизывала весь воздух. В такт звукам вибрировал лес, вода и даже сама Плесси. Она подняла голову, пытаясь определить направление источника звука, и потихоньку-полегоньку двинулась в ту же сторону. Это была не только музыка. Всё пространство было заполнено и мелодией без слов. Она выражала такое горе и муку, такую сердечную тоску, что даже у Плесси, плезиозавра с планеты Встречного мира Биармии, из больших жёлтых глаз с непроницаемыми чёрными зрачками тоненьким ручейком заструились слёзы. Она даже не замечала их, хотя ничего уже не видела впереди себя. Да и зачем ей в эти минуты было нужно зрение. Она слушала музыку не слухом, а сердцем. Плесси вспоминала далёкую планету, родную реку, девочку, ради которой она отважилась на это невозможно дальнее путешествие, полное таких невероятно опасных приключений. Она даже не заметила, как покинула реку и выползла на отлогий берег. Очнулась лох-несская красавица, только когда затихли последние аккорды музыки и звуки мелодии. А что бы произошло с музыкантами и певцами, если бы они заметили бейтира? Что бы стало с самой Плесси? Но «цыганское счастье», её удачливая судьба, снова не покинуло плезиозавра. Остановившись у последней черты, отделяющей кусты можжевельника от лунной поляны, она увидела тех, кто так невыносимо пронзительно играл на самых тонких струнах её нечеловеческой души.

На поляне собралось около двухсот чело… Нет, не людей. Или не совсем людей! Эти почти люди были невысокого роста, такие изящные, что казались даже хрупкими. Темноволосые и бледнокожие, они обладали каким-то неземным очарованием. Пронзительные тёмно-зелёные глаза оттенялись одеяниями свободного покроя всевозможных зелёных тонов. Но одна из них была самой-самой прекрасной. Это – королева эльфов.

– Мы пришли в этот мир, чтобы спрятаться от людей. Эльфы теряют своё волшебство, становятся похожими на них. В нас почти ничего не осталось от сидов, высших эльфов Волшебного мира, – вела свою грустную мелодию речи королева.

Они разговаривали между собой на тонком, певучем и мелодичном языке. Но Плесси не нужно было знать его, она просто понимала мысли эльфов, так они называли себя. Оказывается, у них случилось огромное горе, Волшебный мир покинул ещё один рыцарь-эльф. Несмотря на все преграды, все старания королевы эльфов, ещё один её рыцарь ушёл в мир людей, к человеческой девушке. Он как раз и был стражем этого леса.

– Не спорю, она прекрасна, – продолжала королева. – Я превращала рыцаря в ящерицу и в змею, жгла его раскалённым железом. Всё оказалось напрасным. Он всё-таки выбрал людей. А девушка не отвернулась от него, в каком бы виде эльф-рыцарь не представал перед ней.

– Зря, наверно, я не превратила сердце девушки в камень, – вздохнула королева. – Тогда бы он не пронзил его стрелой любви, как когда-то моё бедное сердце. Но я всё равно буду тебя ждать, мой рыцарь:

Эта несравненная музыка, эта волшебная мелодия, которая завлекла Плесси на поляну, была эльфийской песнью печали.

– Станцуем же в честь эльфа-рыцаря прощальный танец, – предложила королева.

Эльфы встали в круг и стали танцевать под луной. Их движения были такими грациозными, а музыка – такой зажигательной, что Плесси сама не заметила, как оказалась в центре круга. Она приподнималась на всех четырёх ластах, крутилась волчком. Голова приказывала шее выделывать такие выкрутасы, что в обычное время ей бы ни за что не распутаться. Нельзя сказать, что Плесси была похожа на корову на льду. Она ничуть не уступила бы цирковым вступлениям моржей, тюленей или котиков. Даже друзья-дельфины, которые являлись несравненными танцорами, поаплодировали бы. Плесси, конечно же, не была единственным исключением из всех остальных обитателей Большого мира, попавшим в сети эльфов. Люди, которые попадали в волшебный круг, увлечённые колдовской музыкой эльфов, могли танцевать в нём годами. Ей просто-напросто повезло! На самом пике танца, когда Плесси вся так и затрепетала, устремляясь навстречу переливающемуся серебром лунному свету, она услышала зов девочки А: «Где же ты, Плесси?»

Она очнулась и как бы увидела себя со стороны стоящей на цыпочках, с вытянутой донельзя шеей, поднявшимся на всю высоту своего гигантского роста. А ещё Плесси заметила с десяток эльфийских охотников, подкрадывающихся к звероящеру с сетью в руках. Она, конечно, не знала, что попасть в эти волшебные сети, означало – пропасть навсегда, но всё равно до глубины души обиделась.

У Плесси даже слёзы навернулись на глаза от такого коварства: – Я к вам со всей душой, даже впервые в жизни танцевала, чтобы разделить ваше горе… Эх, вы, нелюди!

Она всеми фибрами души рванулась навстречу зову и… исчезла с глаз изумлённых эльфов.

Все нелюди, даже сама их королева, смущённо переглянулись между собой, явно не ожидая таких вот упрёков от бейтира. Но извиняться было уже не перед кем…

Плесси стремглав летела по реке прочь от этого негостеприимного маленького волшебного народца. Ведь если бы не непредвиденные задержки, она уже давным-давно могла бы оказаться на берегу морского залива, поближе к Аиде.

Плесси впервые увидела море. Впереди, справа, куда ни кинь взгляд, простирались вода. Её было намного-намного больше, чем даже в дельфиньем озере Биармии. На вкус она оказалась противно-солёной. Зато плавать – одно удовольствие! Так легко мчаться, перескакивая с волны на волну, не опасаясь, что во что-нибудь врежешься, ей давненько не приходилось. А вот нырять было труднее, вода так и старалась вытолкнуть на поверхность, наверно, чтобы невиданный здесь зверь не выведал какие-нибудь подводные тайны.

– Куда же плыть дальше? – задумалась Плесси.

Зов раздавался слева, откуда-то с суши, а там ведь и заблудиться недолго. Вдруг девочка снова на какое-то время забудет про неё. А это же не открытое море, на берегу она чувствовала себя неловкой и неуклюжей. Может быть, удастся проплыть вдоль берега, не теряя зова Аиды. Но пускаться в далёкое плавание так вот, сразу, из ставших уже знакомыми мест, Плесси не рискнула: нужно понять, хотя бы, как тут с пищей насущной.

С рыбой больших проблем не оказалось. Она была тут даже крупней, чем в озере, а косяки – многочисленней. Кроме того, плезиозавру опытным глазом удалось подметить, что над рыбными скоплениями непрерывно кружат большие белые птицы, то и дело стремительно ныряющие в волны и возвращающиеся с добычей в клювах.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Плесси, – искать проще. Значит, одной проблемой меньше. Интересно бы ещё выяснить, как тут с более крупными морскими хищниками, вроде меня. Да и ураганы здесь, наверно, не в пример нашим, биармианским, речным и озёрным…

Русалка Мерроу

Плесси притаилась в укромном местечке, на одном из небольших пляжей между прибрежных скал. Конечно, не для того, чтобы позагорать. Температура на побережье даже летом остаётся низкой, не больше десяти – двенадцати градусов. Плезиозаврам, привыкшим к жаре, здесь явно не по климату. А северный пляж – это просто гладкая полоска относительно ровной суши, отвоевавшая у каменистого берега себе место под солнцем. Песок был сплошь усыпан серо-зелёной галькой. У местных жителей существует поверье, что в эту гальку превратились горькие слёзы русалки, которую море не отпустило от себя на землю, несмотря на все мольбы и стенания. Шум воды вплетался в шорох камешков, наигрывая неповторимую мелодию побережья, так похожую на тихое рыдание, изредка перемежающуюся плеском-всхлипыванием невидимой русалки.

Во времена, когда люди уже заполонили побережья морей и островов, увидеть русалку было необыкновенной удачей. Но именно в этих местах однажды повезло одному земледельцу, который вместе со своей шотландской овчаркой колли обшаривал побережье в поисках пропавшей овцы и заметил на одном из прибрежных рифов необыкновенно хорошенькую русалочку. У неё были золотисто-рыжие волосы, зелёные, с коричневыми крапинками, глаза. Русалка тихонько напевала грустную песенку прощания и надежды:

Трудно сказать, кто больше поразился увиденному и услышанному: фермер или собака. Но друг человека первым спрятался за спину хозяина, не преминув, правда, ухватить фермера за штаны. Если бы пёс умел выразить свои чувства, то, наверно, воскликнул бы: «Я не трус, но… я боюсь!». Животные острее человека чувствуют магию.

То же самое относится и к плезиозаврам. Плесси всеми фибрами души чувствовала, что не она одна затаилась на пустынном пляже. Мало того, это незнакомое существо сильно напугано.

– Уж не меня ли оно боится? – недовольно фыркнула лох-несская красавица.

Она покрутила головой, пытаясь определить направление, откуда исходил страх. На самом дальнем конце пляжа, там, где скалы прикрывали его от солнца, создавая тень, похоже, кто-то и в самом деле прятался. Цвет подножья скалы слегка отличался от остального фона. Стоило только Плесси подумать об этом, как страх прямо-таки накрыл её липкой удушливой волной. Она поднялась с гальки и, шлёпая ластами, потопала к скалам. Там, забившись в уголок, образованный камнями и песком, лежала девушка. Вернее, это сначала плезиозавру так показалось. Но приглядевшись внимательней, Плесси обнаружила, что это была девушка-рыба. По пояс сверху она была обыкновенным человеком, правда, по человеческим меркам, наверно, очень красивым. Большие карие глаза с длинными шелковистыми ресницами, небольшой носик, пухлые розовые губки. Длинные русые волосы. Хотя в красоте, судя по реакции людей на появление плезиозавра, Плесси разбиралась не очень. Но вот ниже пояса… Тут плезиозавру не нужно было ходить к гадалке, чтобы определить, что это за рыба. Великолепный хвост, покрытый крупной чешуёй, отливал серебром. Заканчивался он раздвоенным хвостовым плавником, гибким, тёмно-коричневым. В изгибе хвоста чувствовалась мощь.

– Не знаю, как там с человеческими качествами, но приспособление для передвижения по воде у неё вполне приличное, – подумала Плесси. – С таким хвостом можно хорошую скорость развить…

– Разбираешься, бейтир! – услышала она внутри себя чей-то ненавидящий голос. – Ну, давай, набрасывайся, рви на части. Я ещё и вкусная…

Плесси недоумённо покачала головой:

– Я вовсе не собираюсь тебя есть. Мне и целых рыб в море хватает, а ты какая-то половинчатая, ни рыба ни мясо. А уж грязная-то, вся в песке вывалялась, как песчаный краб.

Несмотря на страх, девушка-рыба негодующе фыркнула:

– От краба слышу!

Да и какая девушка выдержит, когда ею так явно пренебрегают, да ещё намекают, что она – грязнуля!

– А от кого ты здесь прячешься? – невозмутимо продолжила Плесси. – Уж не от меня ли?

– И от тебя тоже, – вздохнула русалка, а это была именно она. – На меня столько всего сразу навалилось!

– Сначала во время шторма волной выбросило на берег и так стукнуло о скалы, что я потеряла сознание. До сих пор трудно пошевелиться, – как-то по-детски пожаловалась девушка и всхлипнула.

– Вдобавок я потеряла свою волшебную красную шапочку с петушиными перьями, без которой не могу вернуться в море, – продолжила русалка. – И теперь я боюсь, что меня найдут или люди, или звери. Всё равно в любом случае мне не поздоровится, одни съедят, другие с собой заберут…

– Не бойся, я тебе помогу, – успокоила девушку Плесси.

Русалка недоверчиво вскинула на плезиозавра полные боли и слёз глаза:

– Поможешь? Но почему?

– Водоплавающие должны помогать друг другу в беде! – вполне серьёзно объяснила Плесси. – Мы с тобой – одной крови! Потом мы можем стать кем угодно: друзьями или врагами, хищниками или жертвами, но всё это – потом. Кстати, меня зовут Плесси.

В первый раз ей удалось представиться хоть кому-то на этой планете.

– А я – Мерроу, – не стала скрывать своего имени русалка, а в ином мире это – признак доверия к собеседнику.

– И почему ты боишься людей? – поинтересовалась Плесси.

– Они не отпустят меня в море, а я умру, если очень долго пробуду на воздухе, – вздохнула русалка. – Ты, наверно, не слышала легенду о русалке и тюлене. Мы с ними очень-очень дружны. А знаешь, почему? Когда-то один рыбак поймал, освежевал тюленя и выбросил его, ещё живого, назад в море. Такое зверство человека было вызвано всего лишь тем, что шкура ему, видите ли, понравилась! Русалка, обнаружив бедняжку, решила ему помочь, отправилась на поиски шкуры и сама попала в плен к рыбакам. Вскоре она умерла от долгого пребывания на воздухе. В благодарность за такую самоотверженность русалки и тюлени стали неразлучными.

Плесси посмотрела по сторонам, пытаясь обнаружить тюленя. Но вокруг было пусто.

– Мои друзья не смогли справиться со штормом, и их унесло в море, – пояснила Мерроу. – Надеюсь, что все они остались живы.

– Ну, с людьми я как-нибудь разберусь, – перевела разговор на другую тему Плесси, увидев, что на глазах русалки снова показались слезинки. – Думаю, они сами разбегутся при виде меня.

– А ты прекращай тут мне плакать, – нарочито строго прикрикнула она.

– А моя красная шапочка? – пролепетала Мерроу, похоже, поверив во всесильность плезиозавра. – Ты её найдёшь?

Плесси взглянула на русалку. Она показалась ей чем-то похожей на девочку А, когда Аида просила её помочь найти капитана Талла.

– Мы поищем твою волшебную шапочку вместе, – пришлось выкручиваться плезиозавру, чтобы не прибегать к обману.

А как она могла обещать пойти туда, не зная куда, и найти то, не зная что?

– Я могу помочь тебе найти девочку, – неожиданно добавила Мерроу. – Я, конечно, знаю, где на дне моря хранятся целые залежи золота и серебра, но тебе-то они ни к чему. Это люди сами не свои до сокровищ…

– А отк-к-уда ты з-з-наешь про Аиду? – заикаясь, воскликнула Плесси.

– У нас неплохие сверхъестественные способности, – не умерла от скромности русалка. – Я её слышу, так же как и ты. И я знаю, откуда идёт зов…

Плезиозавру ничего не оставалось делать, как немедля отправиться на поиски шапочки.

Плесси развернулась носом к морю и направилась было на берег, но её остановил жалобный вскрик:

– А меня-то забыла!

Она оглянулась. Русалочка доверчиво тянула к ней руки.

Плесси смутилась:

– Извини, я совсем забыла, что ты не можешь ходить. Обними меня за шею покрепче, я перенесу тебя к себе на спину.

Так, с Мерроу не спине, она и бултыхнулась в прибрежную волну. Почувствовав себя в родной стихии, русалка заметно повеселела. Она соскользнула в воду и первым делом принялась прихорашиваться: смыла с себя песок и расчесала торчащим из волос гребнем свои русые косы. Покончив с туалетом, Мерроу лукаво взглянула на плезиозавра.

– Ну как, теперь я не замарашка?

Плесси не могла не оценить чудесное преображение: чешуя так и сверкала на солнце, отбрасывая во все стороны пригоршни солнечных зайчиков; хвостовой плавник нетерпеливо бил по воде, как породистый конь копытом по земле…

– Ты не туда смотришь, – возмутилась Мерроу, – посмотри, какие шелковистые волосы, какое белое личико, коралловые губки…

– Так вот что у вас, на Земле, считается красивым, – наконец-то начала понимать Плесси. – А я-то всегда считала, что самое главное, это – гибкость ласт, упругость кожи… В общем, всё то, что позволяет водоплавающим плавать по воде и под водой.

– Теперь понятно, почему меня люди обозвали лох-несским чудовищем, – потерянно опустила голову в воду бывшая красавица.

– Да что ты! – принялась горячо разубеждать её русалка. – Это я так, по привычке, кокетничаю, привыкла своей красотой людей в воду заманивать…

– Да ты та ещё штучка! – буркнула Плесси, потихонечку приходя в себя.

– Мы же русалки! – примирительным тоном воскликнула Мерроу. – Нам это по должности положено. Но не подумай, что русалки только плохое приносят людям. Мы и лечить умеем, и спасать утопающих. Люди ведь тоже разные бывают. Попадаются и жадные, и злые, и двуличные. Ну, давай искать шапочку! Я чувствую, она находится где-то здесь рядом, на дне.

– Ты сможешь нырнуть глубоко-глубоко? – на всякий случай спросила русалка.

– Обижаешь! – воскликнула Плесси. – Да я самый лучший ныряльщик во всей Биармии. Хоть на километр…

– На километр не надо, – улыбнулась Мерроу хвастовству плезиозавра, – но метров на триста, может, и придётся.

Добравшись до места, под которым, по ощущению русалки, должна лежать на дне волшебная красная шапочка, Плесси нырнула, оставив русалку дожидаться её на воде.

По сравнению с мутной водой озера Лох-Несс морские воды оказались намного прозрачнее. Плезиозавру удалось разглядеть сначала рыб, снующих мимо неё по своим рыбьим делам, а потом и заросли бурых, красных и зелёных водорослей, в которых таились донные хищники, подстерегающие зазевавшихся крабов. Плесси сделала несколько кругов над подводным лесом, который скрывал, наверно, немало тайн, затонувших вместе с их носителями: лодками, останками людей, животных и рыб. Были и свои собственные секреты в виде следов четвероногов, древнейших ископаемых, напоминающих гигантских крокодилов, миллионы лет тому назад впервые отважившихся выползти из моря на сушу.

А вот и пропажа! На коралле нежно-абрикосового цвета высотой около полуметра с множеством пушистых веток висела залихватски заломленная набок красная шапочка с петушиными перьями, лениво перебираемыми подводным течением. А возле неё сторожил добычу огромный краб, наверно, поджидающий владельца этого головного убора, чтобы попробовать лишить его головы, этой важной части тела. Тогда и шапку будет не на что надевать!

Плесси, недолго думая, спикировала на находку прямо сверху, прихватив зубами и шапку, и сторожа. Пусть на берегу, мол, Мерроу сама с ними разбирается! И правильно сделала!

– Какая же ты молодец, – похвалила её русалка. – Это ведь мой дружок Крак. Он нашёл мою волшебную шапку и не один день сторожил её, не сходя с места даже чтобы перекусить.

– Спасибо большое, Крак! – ласково поблагодарила Мерроу краба и погладила его по выпуклому панцирю, скрывающему такое преданное сердце.

– Не стоит благодарности, – смущённо щёлкнул клешнями Крак. – На моём месте так поступил бы каждый краб. Мы же с тобой – друзья детства. Помнишь, как мы играли в прятки в подводных зарослях и нашли затонувший корабль? Я ещё чуть-чуть не погиб, запутавшись в остатках рыболовной сети, а ты меня спасла…

– Долг платежом красен! – улыбнулась русалка. – Теперь мы в расчёте!

Мерроу натянула свою волшебную шапочку.

– Помню, помню, – засмеялась она в ответ на невысказанный вопрос, застывший в обиженных глазах Плесси, – что обещала помочь найти твою девочку…

– Я никуда не собираюсь убегать, хотя многие считают, что все русалки – обманщицы, – не утерпела она, чтобы не поделиться давнишними обидами. – Я только опробую шапку, не отсырела ли без моего тепла, да провожу Крака домой.

– Передашь нашим, что я жива-здорова! – попросила Мерроу краба. – А я провожу плезиозавра до мыса Носс-Хед и вернусь.

Во время её получасовой отлучки Плесси не теряла времени зря и вкусно пообедала стайкой зазевавшихся рыбёшек, метра по полтора каждая. Это для плезиозавра они были рыбёшками. Любому из жителей побережья хватило бы их не на одну неделю.

Путь до мыса занял всего-то пару дней со всеми остановками. Но с таким-то проводником дорога показалась плезиозавру считанными часами. Мерроу, большую часть времени провела на «палубе», на широкой и надёжной спине плезиозавра. Иногда она обнимала своими тёплыми ручонками Плесси за шею, чтобы не свалиться, когда она развивала сумасшедшую скорость. Та сразу вспоминала Аиду и млела от счастья. Русалка рассказывала о самых примечательных местах побережья. Но не о тех, всем известных памятниках, о которых мы обычно слышим от гидов: обратите внимание, вон там, на мысе Тарбат-Несс находится маяк, который сконструировал сам Роберт Стивенсон. Мерроу вела речь о тех таинственных местах, где выходят на берег русалки, о Шотландском нагорье, на котором издревле проживают тролли и феи, эльфы и гномы. Упомянула она и о морском змее, который изредка, нет-нет, да и появится на побережье, пугая и людей, и духов.

Так они миновали залив Дорнох-Ферт, устья рек Брара, Хельмсдейл и Уик. Когда они достигли северной оконечности Шотландии, или Каледонии, как её раньше называли, русалка остановила плезиозавра.

– Здесь нам пора прощаться! – грустно промолвила она и в последний раз крепко-накрепко обняла шею Плесси. – В этом месте заканчивается действие моего круга силы. Каменная пирамида – ретранслятор волшебной силы, уже далеко позади осталась, в Камстере. Сколько раз просили друидов построить пирамиду на горе Морвен, а у них всё ноги туда не доходят. Можно было бы плавать по всей Каледонии, – проворчала русалка. – А тебе нужно плыть во-о-он туда.

И Мерроу указала на тёмные точки далеко в море.

– Именно оттуда я слышу зов девочки, к которой ты так стремишься, – с завистью в голосе воскликнула русалка. – Хотела бы я, чтобы меня так сильно любили…

– Я буду любить тебя сильно-сильно, – пообещала растроганная Плесси, – а ты береги себя и больше не позволяй шторму выбрасывать на берег, как какое-то там бревно. Ты же – русалка! А мы, водоплавающие, должны уметь справиться с любым ураганом.

– Не забывай, что я ещё и человек, пусть только наполовину, – вздохнула Мерроу, – и ничто человеческое мне не чуждо…

– Я надеюсь, что мы с тобой ещё увидимся, – воскликнула Плесси и, махнув русалке ластой, скрылась в волнах.

Проплыв немного вдоль побережья, она заметила на берегу уютную бухточку, со всех сторон, кроме моря, разумеется, окружённую скалами, с песчаным языком пляжа почти до самой воды. Только на пробойной части пляж покрывала узенькая полоска гальки.

– Вот здесь я и заночую, – решила Плесси, – а завтра, с утра пораньше, в путь!

Люди-тюлени

Плесси не повезло. Не успела она как следует угнездиться, как на берегу появилась группка из четырёх человек.

– Опять люди, – недовольно поморщилась Плесси. – Почему-то в последнее время я не жду от них ничего хорошего…

Каково же было её удивление, когда люди достали из хорошо замаскированного тайника тюленьи шкуры и приоделись в них.

– Такого я ещё не видела, – поразилась Плесси. – Люди-тюлени! Удивительное – рядом! Это что же: на суше они, сняв свои шкуры, живут как люди, а в море, снова надев их, – как тюлени?

Она с удовольствием отметила, что тюленьи шкуры людям идут больше. Такие красивые, окрас – от светло-серого до тёмно-серого, да ещё и темные пятнышки есть. Плесси взглянула на себя. Конечно, её бурой бугристой шкуре далеко до тюленьей, но тоже очень даже ничего. Но зато она намного-намного крупнее. Эти тюлени и трёх метров в длину не будут, да и вес – не больше килограммов трёхсот, просто малявки. Правда, у них – обтекаемое тело, мощные ласты. Наверно, отличные пловцы…

– Нужно будет как-нибудь попробовать поплавать с ними наперегонки! – решила Плесси. – Не догоню, так хоть согреюсь!

«Маленькая головка с вытянутой мордочкой, большие круглые и тёмные глаза, а вот животик – светлый, почти белый, – продолжала без зазрения совести любоваться тюленями Плесси. – Густые усы-вибриссы, наверно, улавливают малейшие колебания воды, сверхчувствительный нос – изменения её качества, а слух позволяет свободно ориентироваться под водой…»

– Да и зрение у нас – хоть куда! – кто-то внезапно продолжил мысли увлекшейся подглядыванием Плесси. – И сейчас соглядатай получит по длинной шее, чтобы впредь не смел совать свой любопытный нос в чужие дела…

Она насторожилась. К плезиозавру, грозно шлёпая ластами по «слезам русалки», приближался самый крупный из тюленей.

– Мало мне того, что люди подглядывают за шелки, пытаясь обнаружить, куда мы прячем шкуры. Видишь ли, им то и дело нравится кто-нибудь из моих подружек, – рычал он на ходу. – Теперь и бейтиры тем же занялись. Я, конечно, не рабовладелец и не буду чинить препятствия, если кому-то из них приглянётся молодой человек, но уж никак не наоборот.

– Существуют же какие-то рамки приличия, – закатил он глаза. – Подглядывать за дамами, когда они переодеваются…

– Как не стыдно? – вызывающе, пренебрежительно громко проревел тюлень и смерил взглядом всего плезиозавра, от кончика носа до кончика хвоста.

Даже если не брать во внимание кончики, а заодно уж и всю шею, Плесси в несколько раз превосходила его. Но, похоже, воинственно настроенного забияку это нисколько не смутило. Люди-тюлени, по-местному, шелки, вообще-то считаются миролюбивыми и добрыми существами. Но если кто-нибудь вздумает их обидеть, держись! Они сумеют за себя постоять. Если понадобится, и лодку могут перевернуть, и шторм вызвать…

Плесси понравился этот задорный петушок, готовый защитить честь своих дам даже перед лицом превосходящих сил противника.

– Извините, – миролюбиво пролепетала она, – но я тоже дама…

И даже прикрыла глаза, показывая, что не намерена драться.

Тюлень снова окинул Плесси взглядом, но уже более дружелюбным.

– Позвольте представиться, Грин! – он даже прищёлкнул ластой о гальку. – Извините за грубость…

– Плесси, – она тоже шаркнула ластой, показывая, что не сердится.

– Каким попутным течением занесло вас в наши суровые края? – продолжал мурлыкать Грин.

– Я из Иного мира, с планеты Встречного мира Биармии, – честно призналась «дама». – Прибыла навестить подругу, девочку Аиду. Только вот никак не доберусь до её Волшебной страны…

– Если вы заметили, – приосанился Грин, – то мы тоже не такие уж тюлени. И волшебство нам не чуждо, и ничто человеческое тоже…

– Я заметила, – призналась Плесси.

– А куда вы сейчас направляетесь, где находится эта Волшебная страна, в которой проживает ваша подруга? – поинтересовался человек-тюлень.

– И позвольте уж полюбопытствовать, она тоже такая… гм, капитальная дама? – прищёлкнул языком Грин.

– По сравнению с обычными людьми, да. Она – из племени подгорных великанов-уидов, – улыбнулась Плесси и представила себе Аиду, позволив тюленю самому решить, как она выглядит, её подружка. – Только она ещё совсем ребёнок…

– Какая же девочка будет большой, когда совсем вырастет! – ахнул Грин. – Хотел бы я с ней познакомиться…

– Это вряд ли, – вздохнула Плесси. – Она живёт где-то очень далеко отсюда. А направляюсь я во-о-он в ту сторону…

Она кивнула на еле видимые чёрные точки далеко в море.

– На Дельфиньи острова? – с видимым удивлением воскликнул Грин. – Тогда нам по пути. Мы тоже завтра утром отправляемся туда.

– То ещё местечко, скажу тебе, – зловещим голосом добавил человек-тюлень. – То и дело – внезапно, как по волшебству возникающие мощные шторма, непроглядные туманы, там всегда дует шквалистый ветер…

– Вот здорово! – с нескрываемой радостью завопила Плесси, спугнув с окрестных скал в воздух тучу чаек, даже не обратив никакого внимания на дивные островные непогоды. – Значит, поплывём вместе, а то я здесь ничего не знаю, в открытом море могу заблудиться, как в тёмном лесу.

– Тогда добро пожаловать в наше Северное море! – радушно произнёс человек-тюлень и обвёл ластой окрестности.

– А почему острова так называются, Дельфиньи? – полюбопытствовала Плесси. – Здесь что, дельфины водятся?

– Да, бывает, заплывают в погоне за косяками сельди серые дельфины, белухи, косатки, – отмахнулся Грин. – А почему вы ими так интересуетесь? – ревниво произнёс тюлень. – Чем мы-то хуже?

– Вы не хуже, – успокоила его Плесси, – вы другие! Просто дома, на Биармии, у меня остались друзья – дельфины…

– А тюлени там водятся? – поинтересовались подошедшие на разговор три остальных тюленя.

– Нет, вот кого-кого, а тюленей у нас нет! – с улыбкой ответила Плесси. – Тем более людей-тюленей. Вы одни такие неповторимые…

– Да, мы такие! – приосанился Грин. – Кстати, познакомьтесь, мои боевые подруги: Энике, Бенике и Бенс.

– И с ними зелёный тюлень-с, – хихикнул Грин.