Угроза для бизнеса Стаут Рекс
Это мой друг Текумсе Фокс. Он пытается помочь мне установить истину.
Эми Дункан
Мисс Йейтс передала листок Фраю и окинула Фокса безучастным взглядом.
– Так, значит, – заметила она, – это Эми посылала вас сюда вчера.
– В некотором роде да, – ответил Фокс, придвинул к столу третий стул и сел. – Она плюс мое неуемное любопытство. Но хинин перестал меня интересовать – до той поры, пока не выяснится, что между ним и смертью Тингли существует какая-то связь.
– Не думаю, что она существует, – заметил Фрай.
– А я думаю, – возразила мисс Йейтс. – Зачем Эми нужна ваша помощь?
– Вследствие обстоятельств, которые полиция сочла подозрительными. Эми была здесь… И первой обнаружила тело…
– Чушь. Любой, кому взбредет в голову, будто Эми Дункан могла убить дядю… Где мотив?
– Этот именно тот вопрос, которым они задаются… Мотив неясен – если не брать в расчет, что она не выносила дядю и находилась с ним в ссоре. Однако помимо этого на ручке ножа, которым его зарезали, найдены ее отпечатки.
Оба его собеседника замерли от изумления.
– Боже мой! – воскликнул Сол Фрай.
А мисс Йейтс фыркнула:
– Кто это сказал?
– О, здесь им можно верить. В том, что касается сбора вещественных доказательств, полиция свое дело знает. Разумеется, там понимают, что отпечатки могли попасть на рукоятку разными путями, но теперь вам должно быть ясно, почему мисс Дункан нуждается в некоторой помощи. Вы ничем не хотите со мной поделиться?
– Мне нечего сказать, – заявил Фрай. – Все это тайна, покрытая мраком.
– Мы постараемся рассеять мрак, – улыбнулся Фокс. – Вы, конечно, уже сообщали в полиции, где находились вчера с пяти сорока пяти до восьми пятнадцати?
– Сообщал.
– А мне не хотите рассказать?
– Нет, потому что мне вообще не хочется об этом говорить, но так и быть, расскажу. Я вышел отсюда в начале шестого и отправился в магазин на углу Двадцать третьей улицы и Шестой авеню, чтобы взглянуть на радиоприемник, рекламу которого недавно видел. Я слушал его целый час, и он мне не понравился. Затем я сел на паром на Двадцать третьей улице и переправился через реку – я живу в Джерси. Дома я оказался без четверти восемь. Ужинал в одиночестве, так как моя жена – она инвалид – уже поужинала. В десять часов я лег в постель и проспал около двух часов, когда позвонили вы…
– Простите, что разбудил вас, мистер Фрай. Приношу свои извинения. А мне казалось, что подземка быстрее парома.
– Полиция с вами солидарна, – проворчал Фрай. – Но меня не волнует ни ваше мнение, ни мнение полиции. Я пользуюсь паромом уже сорок пять лет, и меня он вполне устраивает.
– Да здравствуют традиции! Вы ведь работаете у Тингли, – согласился Фокс и обратился к даме: – А вы, конечно, не поклонница паромов, мисс Йейтс?
Мисс Йейтс пропустила эти слова мимо ушей и посмотрела на часы.
– Без пяти час, – заявила она. – Мы собирались запустить три мешалки.
На лице Фокса отразилось удивление:
– Сегодня?
Она кивнула:
– Заказчики ждут поставок, а люди хотят есть. Артур поступил бы точно так же. Вчера я уже говорила: за те двадцать шесть лет, что я здесь работаю, не было ни одного случая, чтобы поставка опоздала хотя бы на день. – В ее голосе звучала неподдельная гордость. – Если бы Артур… – Она запнулась, но через мгновение продолжила: – Я знаю, какое распоряжение он отдал бы, если бы мог: запускайте мешалки, закатывайте банки, заполняйте накладные!
– Нечто вроде лозунга?
Сол Фрай резко отодвинул стул, встал, буркнул: «Пойду работать» – и вышел.
Мисс Йейтс тоже поднялась.
– Дело не терпит отлагательства, вы же понимаете, – запротестовал Фокс. – У мисс Дункан неприятности, и еще какие. Время поджимает. Если мотивом для убийства, как вы полагали, послужила история с хинином, то это уже в прошлом. Вы доверяете мистеру Фраю? Как думаете, может, это он подсыпал хинин?
– Он? – презрительно фыркнула мисс Йейтс. – Да он скорее подсыплет мышьяк в собственный суп, чем хинин в консервы Тингли. Хоть он и старый дурак, но в этой фабрике вся его жизнь. Да и моя тоже. – Она снова села, устремила на Фокса свои темные глаза и деловито заговорила: – Обычно я ухожу отсюда в шесть. Артур Тингли всегда оставался последним. Вчера, когда я уходила, он позвал меня к себе в кабинет. Это почти вошло у него в привычку с тех пор, как начались неприятности. Он сообщил, что продажи упали примерно на четверть и если так пойдет дальше, то останется только продать фабрику «Пи энд би» по предложенной ими цене. Я ответила, что если мы не можем защитить свою продукцию от шайки мошенников, то это позор и настоящее преступление. Он просто хотел, чтобы его подбодрили, и я это сделала. В четверть седьмого я наконец ушла и отправилась домой. Я живу на Двадцать третьей улице, всего в семи минутах ходьбы отсюда. Сняла шляпку, пальто, галоши, положила зонтик в ванну, чтобы обсох…
– Спасибо, мисс Йейтс, меня не интересуют такие подробности…
– Прекрасно. Полицию интересовали, – сурово проговорила она. – Я думала, вас тоже интересуют. Обычно я ужинаю в ресторане Беллино на Двадцать третьей улице. Но в тот вечер шел дождь, я устала, была подавлена, поэтому отправилась прямо домой, где перекусила сардинами с сыром. В восемь часов ко мне заглянула подруга, мисс Синтия Харли. По вторникам и пятницам мы с ней играем в криббедж. Она просидела у меня до половины одиннадцатого. Что еще вам рассказать?
– Криббедж?
Она вскинула брови:
– А что тут такого?
– Ничего, – улыбнулся Фокс. – Оказывается, вы тоже поклонница традиций. Мисс Йейтс, есть на фабрике такие, кто не любил мисс Дункан?
– Пожалуй, нет, за исключением Артура Тингли. Он ее не любил.
– Ссора, вынудившая ее уйти с фабрики, кажется, произошла из-за какой-то работницы, которая попала в беду и была уволена?
Мисс Йейтс кивнула:
– Это была последняя капля. Они и прежде не ладили. Начать с того, что Эми вечно заступалась за Фила.
– За сына хозяина?
– Он не родной сын, а приемный.
– Вот как? Не знал этого. Его усыновили недавно?
– Нет, двадцать четыре года назад, когда ему было всего четыре. – Мисс Йейтс нетерпеливо заерзала. – Неужели вы надеетесь помочь Эми подобными вопросами?
– Пока не знаю. Чем больше вы расскажете, тем лучше. Тингли не был женат?
– Был. Но его жена умерла при родах, и год спустя он усыновил Фила.
– Вы что-нибудь знаете о родителях Фила?
– Нет, но мне известно, что его привезли из какой-то деревни.
– Вы говорили, мисс Дункан всегда заступалась за него. Он нуждался в том, чтобы за него заступались?
Мисс Йейтс фыркнула:
– Нуждался, нуждается и всегда будет нуждаться. Это вам не Тингли. Он анархист.
– В самом деле? Я думал, анархисты уже перевелись. Вы ведь не имеете в виду, что он бросает бомбы?
– Я имею в виду, – заявила мисс Йейтс тоном, в котором не было и намека на шутку, – что он презирает общественные и экономические устои. Деньги вызывают у него осуждение. Поскольку Фил был приемным сыном, Артур положил ему недельное жалованье в сорок долларов, хотя тот не отрабатывал и половины. Фил работает в отделе мистера Фрая, отвечает за Бруклин. В его ведении маленькие магазинчики и деликатесные лавки. Почему я сказала, что Эми вечно за него заступалась? Раз или два в неделю Артур обязательно накидывался на Фила, а Эми всегда вставала на защиту. Говорила, что парень таким уродился и криками тут не поможешь. Вероятно, она была права, но ведь и Артур тоже таким уродился.
– Понятно. – Фокс поджал губы и о чем-то задумался. – А не могли разногласия Тингли с приемным сыном вылиться в нечто более серьезное? Например, в лишение наследства? Вам что-нибудь известно о завещании Артура?
– Мне известно все.
– Вот как? Не расскажете?
– Разумеется. – Мисс Йейтс явно хотелось без лишних препирательств покончить с этим разговором, который отрывал ее от смесительных баков. – Полиция все уже знает, а вы чем хуже? Должна сказать, что на фабрике многие задумывались о том, к каким последствиям могла привести смерть Артура. Особенно мы с мистером Фраем. Мы знали, что Артур всегда хотел передать фабрику по наследству, чтобы она осталась семейным предприятием Тингли. Вот почему после смерти жены он усыновил мальчика и поклялся, что больше не женится. В то же время мы понимали, что если фирма окажется в руках Фила с его своеобразными представлениями, то предсказать ее судьбу будет уже невозможно. Однако сегодня утром адвокат, мистер Остин, огласил завещание. Артур оставил все Филу, но управление имуществом передано опекунскому совету. В него вошли мистер Остин, мистер Фрай и я. Если Фил женится и у него появится потомство, то по достижении двадцати одного года его дети получат все.
Фокс хмыкнул:
– То есть дело отложено до будущих времен. Прекрасно. Фил знал о завещании?
– Понятия не имею.
– А вы или мистер Фрай?
– Я же сказала, до нынешнего утра мы ничего не знали.
– Значит, вы и мистер Фрай, вместе с Остином, который остается в меньшинстве, отныне приобретаете полный контроль над предприятием?
– Да.
– И вам теперь подвластно все, включая жалованье и выручку…
– Этого, – резко оборвала его мисс Йейтс, – я слышать не желаю, как бы мне ни хотелось помочь вам спасти Эми. От полиции стерплю, но не от вас. Мы с мистером Фраем получаем по девять тысяч долларов в год, и нам хватает. Он отправил в колледж двух сыновей и дочь, а я вложила больше сотни тысяч долларов в государственные облигации и недвижимость. Никто из нас не стал бы убивать Артура Тингли из алчности.
– Охотно верю, – улыбнулся Фокс. – Однако я думал о приемном сыне. Выходит, он был лишен доступа к управлению фабрикой и зловредные опекуны посредством продуманных манипуляций с текущими расходами, в число которых входит и жалованье работников, могли и вовсе лишить его средств к существованию. В таком случае глупо предполагать, что он мог зарезать Тингли из корыстных побуждений. Ну разве что надеялся унаследовать фабрику безо всяких условий. Как вы думаете, были у него основания на это надеяться?
– Не знаю.
– То есть не знаете, были ли ему известны условия завещания?
– Да.
– Он способен на убийство?
– По-моему, он способен на что угодно. Но, как я уже говорила, смерть Артура Тингли, скорее всего, связана с нашими производственными проблемами.
– Вы о хинине?
– Да.
– Почему вы так решили?
– Да потому, что это первое такое бедствие за всю историю фабрики и Артур был убит в самый его разгар, прямо здесь, в своем кабинете.
Фокс кивнул.
– Может, вы и правы, – согласился он. – Как вам, вероятно, известно, полиция считает, что убийца хорошо ориентировался в здании. Он воспользовался не только ножом, взятым со стеллажа, но и гирей… Вам сказали, что Артура ударили по голове двухфунтовой гирей от этих самых весов?
– Говорили. Но все было не так.
– Что? – Фокс вздрогнул и уставился на нее. – Не так?
– Нет. Все гири от этих весов на месте. Та гиря осталась от старых весов Томаса Тингли, которыми он пользовался, когда создавал дело. Артур держал ее на своем столе в качестве пресс-папье.
– Я не заметил ее там вчера, хотя вообще-то очень наблюдателен.
– Она была там, – уверенно заявила мисс Йейтс. – Может, завалялась в бумагах, такое бывало. А что, это важно?
– Я бы сказал, чрезвычайно, – сухо ответил Фокс. – Не знаю, как полиция, а я был на все сто уверен, что убийца отлично ориентировался в помещениях фабрики, раз уже перед нападением предусмотрительно взял гирю из цеха. Но если гиря находилась прямо на столе Тингли… Это в корне меняет дело. Что касается ножа, то любой – даже тот, кто никогда тут не бывал, – мог догадаться, что на фабрике по производству деликатесов непременно отыщутся острые ножи. У убийцы была уйма времени, чтобы найти тесак, пока Тингли валялся на полу без чувств. И долго искать ему не пришлось – нож лежал на виду. Так?
– Что – так?
– Он лежал на виду? Ведь на ночь все ножи оставляют на стеллажах?
– Да.
– Хорошо. Это многое проясняет. – Фокс был хмур. – Вы сказали, что вчера ушли отсюда в четверть седьмого?
– Да.
– Тингли остался в кабинете один?
– Да.
– Он не говорил, что ждет посетителя или посетителей?
– Нет.
– И не упоминал, что звонил мисс Дункан и попросил ее приехать?
– Нет.
– Не могли бы вы в точности передать, что он говорил…
Фокс осекся, так как в цех поспешно вбежала женщина в рабочем халате, явно подгоняемая страхом перед каким-то надвигающимся несчастьем. На вид она была примерно вдвое моложе мисс Йейтс. Фокс узнал Кэрри Мерфи – одну из пяти сотрудников фабрики, которым он звонил в полночь. Не обратив на него никакого внимания, она выпалила, адресуясь к мисс Йейтс:
– Мистер Фрай говорит, что смесь в третьем баке слишком загустела, и хочет добавить масла!
Мисс Йейтс мгновенно сорвалась со стула и бросилась вон из комнаты, а по пятам за ней мчалась Кэрри Мерфи.
Глава шестая
Изучив двухфунтовую гирю, которая занимала свое место в ряду на маленькой полочке над весами, и выяснив, что она почти не отличается от той, которую он вчера осматривал в кабинете Тингли, Фокс покинул цех соусов и не торопясь направился к выходу.
На лицах девушек и женщин, трудившихся за столами и у станков, не проглядывало ни малейших признаков печали, но, будучи знаком с Артуром Тингли, сыщик этому не слишком удивлялся. Проходя мимо работниц, Фокс ловил на себе их взгляды, в которых сквозили замешательство и гнетущая тревога, но вместе с тем и предвкушение сегодняшнего вечера, который сулил им недолгое превосходство над друзьями. Ведь те работали в заурядных фирмах, названия которых никогда не появлялись на страницах газет и уж тем более не мелькали в броских заголовках первых полос.
В дальнем конце огромного зала послышался какой-то шум. Это мисс Йейтс при поддержке Кэрри Мерфи атаковала еще сопротивляющегося, но уже наголову разбитого Сола Фрая. Фокс усмехнулся и отправился дальше.
Он вышел в коридор, миновал открытую дверь длинного узкого помещения, где работницы оставляли верхнюю одежду, прошел мимо других дверей. Последняя, справа, была закрыта. Фокс повернул ручку, приоткрыл дверь и вошел. К нему тут же подскочил широкоплечий детина.
– Эй, какого черта? – рявкнул он.
– Меня зовут Текумсе Фокс.
– Да хоть сам папа римский! Проваливай!
– А мне-то казалось, вы должны радоваться любому гостю, который способен хоть как-то скрасить ваше вынужденное пребывание здесь.
Другой мужчина, который развалился в кресле Артура Тингли, закинув ноги на стол, застеленный газетой, прорычал:
– Ну да, еще пойди купи нам коврик с надписью: «Добро пожаловать!» Выметайся!
– Я направлялся к выходу и просто хотел сократить путь.
– Ага. Тебе помочь?
– Нет, спасибо. – Фокс слегка попятился. – Понимаете, меня как магнитом тянет в комнату, где рыскал убийца. А если он нашел то, что искал? Я бы отдал ящик «Анчоусов номер тридцать четыре», лишь бы побыть здесь часок одному. По всему видно, вы тут слегка прибрались.
Журнал «Пищевая промышленность» вернулся на полку, плащ Тингли висел на крючке.
– Он не хочет, чтобы ему помогали, – проговорил сидевший за столом. – А ты все равно помоги.
Широкоплечий детина двинулся на непрошеного гостя, но Фокс с готовностью отскочил в коридор, закрыв за собой дверь.
После этого он заглянул в другую дверь и очутился в средних размеров помещении, которое было сплошь уставлено ветхими деревянными конторскими шкафами, забитыми бухгалтерскими книгами.
Молодая женщина с веснушками и восхитительно стройными ногами разбирала бумаги, за столом клевал носом мужчина – должно быть, брат того старика со слезящимися глазами, что сидел за окошком в приемной. Фокс любезно пояснил: «Я сыщик» – и пошел дальше.
Он обошел еще четыре комнаты и открыл и закрыл еще пять дверей, прежде чем нашел ту, которую искал. Она смотрела на него затравленным, враждебным взгляом, нависая над бездействующей пишущей машинкой. Глаза и вздернутый нос покраснели, дав Фоксу повод заподозрить, что у бедняжки что-то стряслось.
– Доброе утро, – улыбнулся он и сочувственно заметил: – Вы плакали.
Бердина Пилт, шестнадцать лет таившая обиду на то, что ее называли служащей, а не секретаршей, всхлипнула, схватила платок и от души высморкалась.
– Я занята, – проговорила она наконец.
– В подобных обстоятельствах работа служит главным утешением, – изрек Фокс, придвигая к себе стул.
Он просидел здесь полчаса, но почти ничего не добился, хотя и показал записку, написанную Эми Дункан. Мисс Пилт призналась, что восхищается Эми, которая за время своего краткого пребывания на фабрике Тингли выказала замечательную независимость и отвагу, и заверила, что испытывает к Эми теплые чувства, потому что девушка проявила великодушие к несчастной сотруднице, попавшей в беду.
Тем не менее мисс Пилт умела держать рот на замке. Она настаивала на том, что ее комната отделена от кабинета хозяина двумя перегородками и коридором, привычки подслушивать она не имеет, а потому о проблемах Тингли, как личных, так и рабочих, совершенно не осведомлена. Не готова она рассуждать и об истинном положении дел, связанных с приемным сыном хозяина Филом, и о тайных недоброжелателях Эми Дункан, из-за которых на рукоятке ножа могли появиться отпечатки пальцев девушки, и о предполагаемой связи между убийством и историей с хинином.
Впрочем, кое-какие сведения, заслуживающие того, чтобы их записать, мисс Пилт все же предоставила.
Первое: она вышла с фабрики, как обычно, в шестом часу, спустилась в подземку и поехала домой, в Бронкс, где и провела вечер.
Второе: глаза и нос ее покраснели оттого, что она плакала. Она сожалеет о трагической гибели Артура Тингли, однако слезы исторгло сознание того, что мистер Фрай и мисс Йейтс не любят ее, а она никогда не любила их. Следовательно, ей, в своем немолодом уже возрасте, скоро, возможно, придется подыскивать новую работу.
Третье: во вторник единственными посетителями Тингли, не считая заказчиков, поставщиков и прочих, были мистер Браун, высокий, хорошо одетый мужчина лет шестидесяти, явившийся в десять утра и просидевший в кабинете около часа, и мистер Фокс, пришедший в одиннадцать. Этого высокого хорошо одетого мужчину Фокс, судя по всему, видел в приемной, когда тот направлялся к выходу.
Четвертое: вернувшись с обеда, Тингли велел мисс Пилт передать в отдел сбыта, чтобы Фил, когда тот явится с отчетом за день, зашел к нему. В пять часов мисс Пилт, собиравшаяся домой, увидела Фила входящим в кабинет отца. Это, призналась она, показалось ей довольно необычным, но ничего из ряда вон выходящего тут не было.
Позвонив от мисс Пилт в больницу Ист-Энда и, судя по всему, услышав нечто неприятное, Фокс оставил Бердину наедине с молчащей машинкой и опустевшим столом. На обратном пути он попытал счастья со стариком, сидевшим за окошком, но скоро понял, что вытащить какие-либо сведения из этой развалины можно только под пыткой.
Фокс поехал на восток, к Пятой авеню, покинул центральную часть города, добрался до Сорок первой улицы, с трудом припарковался, едва найдя место, заглянул в знакомую закусочную, где съел три сэндвича с ветчиной и салатом и выпил три чашки кофе. Затем постоял на тротуаре, смакуя послеобеденную сигарету и лениво наблюдая за прохожими.
После этого он прошелся до угла, обогнул его и очутился у входа в неприметное деловое здание (всего на шестьдесят футов выше пирамиды Хеопса), поднялся на лифте на тридцатый этаж, открыл дверь с надписью: «Нат Коллинз, адвокат» и поприветствовал женщину, наделенную резкими чертами лица и живыми глазами, назвав ее мисс Лэраби. Она сообщила, что его ждут, и он, миновав еще две двери, очутился в просторной угловой комнате с двумя большими окнами на соседних стенах.
Попавший сюда впервые рисковал прийти в некоторое замешательство. Пять полотен Ван-Гога (все неплохие, одно – очень известное), развешанные по стенам, заставляли думать, что вы попали в небольшую частную галерею. Ковры и мебель наводили на мысль о приемной, обставленной с вызывающей роскошью. Так или иначе, трудно было заподозрить в крупном, пышущем здоровьем хозяине кабинета, восседавшем за гигантским письменным столом из резного дерева, одного из трех лучших в Нью-Йорке адвокатов по уголовным делам.
Впрочем, Фокс оставил без внимания все перечисленные детали. Его интересовала лишь молодая женщина, сидевшая на стуле у края письменного стола. Он мрачно сдвинул брови и спросил:
– Что это взбрело вам в голову? Почему вы ушли из больницы?
Эми Дункан не просто ушла из больницы. Очевидно, она собиралась вернуться к себе, на Гроув-стрит. Вместо нелюбимого голубого платья на ней теперь был твидовый костюм, в руке – сумочка из той же ткани, на голове – маленькая экстравагантная фетровая шляпка. Впрочем, ее утомленное лицо с припухшими веками мало соответствовало кокетливому наряду. Она посмотрела на Фокса и хотела что-то сказать, но хозяин кабинета ее опередил:
– У нее приступ самостоятельности. Она не хочет дать мне заработать. Считает, что невиновный не нуждается в защите, а добродетель – несокрушимая броня. Мои услуги не требуются.
Фокс небрежно кинул на стул пальто и шляпу, присел на краешек стола, сложил на груди руки и воззрился на девушку:
– В чем дело?
– Ну… Ни в чем. – Эми храбро взглянула на него. – Сегодня я соображаю куда лучше и не вижу смысла утруждать вас… А в особенности мистера Коллинза… Мне никогда с ним не расплатиться…
– Это я его нанял.
– Знаю, но я не могу… Не могу принять…
– Ах, не можете! – хмуро проговорил Фокс. – Не понимаю, то ли вас пугает, как бы мы с Коллинзом не раскопали нечто тщательно вами скрываемое, то ли вы просто легкомысленная дуреха.
– Ни то ни другое! – запальчиво выкрикнула она. – Ничего я не боюсь! И никакая я не дуреха!
– Разве? Утверждаете, будто не боитесь, а сами что вытворяете? Бросаетесь под колеса моей машины и заставляете везти вас домой. Требуете советов от собрата по профессии. Зная, какой эффект произведут ваши глазки на тонкого знатока и ценителя, усиленно хлопаете ресницами. Столкнувшись с новой, куда более грозной опасностью, заставляете меня проделать шестьдесят миль под ноябрьским дождем. Наконец, позволяете мне окончательно взять дело в свои руки и даже заявить инспектору Дэймону, что отныне я намерен путаться у него под ногами. А теперь начинаете хныкать, что не можете никого утруждать…
– Ничего я не хнычу!
– А у меня сложилось обратное впечатление, сударыня. Что до гонорара Коллинза, то я как раз продал тысячу акций «Фольмер эйркрафт» – не хотел больше извлекать прибыль из того, что убивает людей. Коллинзу все равно, кто ему платит. Он отработает свой гонорар. Что до моего времени и потраченных на дело усилий, не воображайте лишнего, несмотря на свои прекрасные глазки. Я индеец, идущий по следу, и мне не нужны ни еда, ни сон. Если я сыт и выспался, конечно.
Коллинз рассмеялся. Эми возбужденно замахала руками:
– Уверяю вас… Я знаю, что сама просила о помощи, но я не хотела, чтобы вы думали…
– Все в порядке, я ничего и не думаю. Инспектор Дэймон сказал, что на рукоятке ножа обнаружены ваши отпечатки.
– Да, он…
– Как полагаете, откуда они там взялись?
– Не представляю.
– По-моему, – вставил Коллинз, – человек, который это сделал, переживал острый приступ помешательства. В случае необходимости построю защиту на этом.
Фокс кивнул.
– Звучит убедительно, – согласился он, – но в таком случае…
Он смолк, дав Нату Коллинзу возможность ответить по телефону. Выслушав сообщение, Коллинз произнес в трубку:
– Подождите, – и сообщил присутствующим: – Кажется, у нас гости. Меня хочет видеть некий Леонард Клифф. Поговорю с ним в приемной…
– Прошу прощения, – извинился Фокс, – я предпочел бы сам с ним переговорить. Пусть проходит сюда.
– О нет, – заволновалась Эми. – Это было бы… Я бы не хотела…
Мужчины посмотрели на нее.
– К вам наконец вернулся румянец. Так лучше, – заметил Фокс.
– Намного лучше, – подхватил Коллинз и снова заговорил в трубку: – Пригласите мистера Клиффа сюда.
Глава седьмая
Когда дверь открылась и посетитель вошел в комнату, то по его наружности, осанке и манерам сразу стало ясно, что это типичный представитель младшего поколения нью-йоркской деловой элиты, явно настроенный на серьезный разговор.
Однако не успел он пройти и пяти шагов, как в нем совершилась внезапная перемена. Он резко остановился, кровь отлила от его лица, рот приоткрылся и снова захлопнулся, не издав ни звука. Затем он вновь подался вперед, сдавленным голосом, в котором послышалось страдание, смешанное с радостью, вскрикнул: «Эми!» – и единым махом очутился у стола.
Тут с ним произошла вторая метаморфоза, вызванная, очевидно, тем, что он увидел – или не увидел – на лице Эми, поскольку все это время он был не в силах оторвать от нее взгляд. Молодой человек густо покраснел и совершенно сник.
Фокс поспешил на помощь. Он протянул посетителю руку и сказал:
– Мистер Клифф? Я Текумсе Фокс. А человека за чудовищно роскошным столом зовут Нат Коллинз.
Вошедший уже успел немного оправиться. Он должным образом ответил на приветствие и обратился к Эми:
– Я думал, вы в больнице… Я думал… Я там был, и мне сказали, что вы уехали домой, поэтому я отправился сюда… – Он осмелился придвинуться чуть ближе. – Надеюсь, вы… хорошо себя чувствуете?..
– Благодарю, я в полном порядке, – живо произнесла Эми.
– Что ж, это… – Он умолк, и краска медленно отлила от его щек. Наконец он, словно последний болван, робко проблеял: – Это прекрасно.
Фокс снова пришел на выручку:
– Мисс Дункан получила удар по голове, но серьезно не пострадала. Вы пришли, чтобы с ней повидаться?
– Нет, я… Я и не знал, что она здесь. – Разговаривая с мужчиной, мистер Клифф уже не блеял. – Я пришел к мистеру Коллинзу. Хотел спросить у него, где мисс Дункан, и кое о чем рассказать.
– Садитесь, – пригласил адвокат, – и приступайте.
– Но я… – Клифф в замешательстве посмотрел на Фокса, затем снова перевел взгляд на адвоката. – Дело конфиденциальное…
– Мы можем уйти, – предложил Фокс. – Не так ли, мисс Дункан?
– Разумеется, – с готовностью ответила Эми, вставая. – Я, разумеется… Если дело конфиденциальное… Разумеется…
– Нет! – воскликнул молодой бизнесмен, ловя Фокса за руку. – Я, видимо, помешал… Я не хотел мешать… Это не срочно… – Остановив Фокса, он подошел к стулу, стоявшему у другого края стола, сел и отрывисто произнес: – Я вас нанимаю, мистер Коллинз.
Нат Коллинз просиял лучезарной улыбкой:
– Для адвоката эти слова превыше всякой поэзии, даже Китса или Шекспира. Можно спросить, для чего вы меня нанимаете?
– Вы будете меня защищать… э… то есть не совсем защищать. Меня допрашивала полиция в связи с убийством Артура Тингли. Конечно, в убийстве меня никто не подозревает, но им стало известно, что я вел переговоры о покупке его фабрики моей компанией – я вице-президент корпорации «Провижнс и бевериджиз». Кроме того, у меня осведомлялись, знаю ли я о недавней попытке испортить продукцию Тингли. Да, я знал. Слухи распространяются быстро, к тому же каждая крупная корпорация имеет свои источники информации. Конечно, мне было известно немного, тем более об убийстве. И все же полицейский допрос по такому поводу – событие, согласитесь… малоприятное. Как в интересах своей компании, так и в собственных интересах я хотел бы… хотел бы получить совет, а если понадобится – то и помощь хорошего адвоката. Для этого я вас и нанимаю.
Коллинз кивнул:
– Желаете, чтобы я представлял корпорацию или лично вас?
– Ну… полагаю, лично меня – так лучше.
– Но по вашим словам получается, что в этом больше заинтересована корпорация.
– Что ж, может, я добьюсь, чтобы они частично покрыли издержки. – Клифф вынул из одного кармана чековую книжку, а из другого ручку. – Думаю, вам все равно, кто заплатит, лишь бы платили. – Он открыл книжку и снял с ручки колпачок. – Какой аванс вас устоит? Пятьсот? Тысяча?
– Подождите, – запротестовал адвокат. – Вы не дали мне даже подумать. Перед тем как вы выпишете чек, давайте все хорошенько обсудим. Я уже представляю мисс Дункан в связи с убийством Тингли. Хотелось бы, чтобы вы понимали, что в случае конфликта интересов…
– Конфликт уже налицо, – вмешался Фокс. – Вы опоздали, мистер Клифф.
– Опоздал?
Клифф повернулся к нему с видом большого босса, неожиданно столкнувшегося с досадным препятствием.
– Вот именно. Мне очень жаль. Конечно, позже вы вернетесь сюда и с глазу на глаз сообщите мистеру Коллинзу, что в действительности хотели заплатить ему за то, чтобы он представлял интересы мисс Дункан, но это уже улажено.
Эми издала неясный звук. Нат Коллинз усмехнулся. Мистер Клифф, который с мужчинами разговаривать умел, твердо и сдержанно произнес:
Читать бесплатно другие книги:
