Беда по вызову Степнова Ольга

— Вот и хозяин, — заржал длинный.

— Дай очки, — обратилась я к фигуре.

— Где Бизя? — спросила фигура голосом рыжего рубахи-парня.

— Дай очки.

— Костян, дай ей очки, я слышал, близорукие люди совсем ничего не помнят без них.

— Ага, ты не знаешь на что способна эта облезлая крыса! Она может уйти даже привязанная к стулу, и даже по вертикальной стене. Пусть лучше щурится.

— Спасибо, Костян! — я была польщена таким мнением обо мне. — Дай очки! Ты что, бабы боишься?

Костян фыркнул и криво нацепил мне на нос очки. Я посмотрела Гоготу прямо в глаза.

— Здравствуй, Мишка!

Он стоял передо мной маленький, рыжий, вихрастый, и вполне дружелюбный. Он не отвел взгляд. Я поискала глазами чем он меня ударил — ведь со своим ростом он не достал бы до моей головы даже с табуретки. В углу комнаты стояла запирка. Здоровая, деревянная запирка, которой в деревенских избах запирают дверь изнутри. Я полная кретинка, что не догадалась убрать ее из сеней.

— Где Бизя? — Мишку интересовал только один вопрос.

— В Казани ты его не дождался?

Костян влепил мне пощечину. Очки слетели, но он опять заботливо пристроил их на моем носу. Я вспомнила Кольку Серова, его изуродованное лицо, напоминавшее отбивную перед тем, как она шлепнется на сковородку.

— Где Бизя? — не теряя терпения спросил Гогот.

Я решила потянуть время.

— Как ты думаешь, я могу этого не знать?

— Нет, не можешь.

Он кивнул на мою распотрошенную сумку, валявшуюся на кровати. Среди прочего барахла там лежало письмо, которое я так и не передала Мишке. Ну вот и все, они все знают, подумала я.

— Вы же все знаете!

— Его там нет! — Мишка начал терять терпение. — Его нет в этой школе, в этом сарае, в этом сраном городе! — Мишка почти кричал. — Ты что думаешь, мы не узнали почти сразу, откуда ты приперлась, из какого города? Ты, рота спецназа! Где Бизя?

Мне стало холодно. Так холодно, как ни разу не было в Сибири даже в сорокаградусный мороз. Я застучала зубами и затряслась крупной дрожью вместе со стулом.

— Дай ей воды, — сказал Костяну добрый Миша Гогот. Тот притащил огромную железную кружку, сунул мне ее под нос, и я, клацая по железу зубами, отпила пару глотков вонючей, тухлой воды. Скорее всего, я подхвачу дизентерию, но это уже неважно.

Мне стало жарко. Так жарко, что нос под очками вспотел. Они обшарили мою квартиру в Сибирске, раз здесь моя старая фотография. Там нет ни Бизона, ни Ильича, ни Рона — их всех убили «борисовцы», как убили Кольку Серова. И лестница на чердак не спасла.

— Где Бизя?

— Не знаю!

— Не бей по лицу, — распорядился Гогот, и Костян врезал мне ногой по коленке. Я отчетливо увидела перед собой красивую радугу.

— Где Бизя?

— Где, где… — пролепетала я знакомую с детства неприличную сентенцию.

Гогот побледнел под своими веснушками.

— Говори, сучка! — он схватил запирку и замахнулся на меня.

Сначала на крыше, потом в сенях послышался грохот. Я поуговаривала себя не терять сознание, и на этот раз послушалась.

Между грохотом и тем, как открылась дверь, не прошло ни секунды. Можно сказать, что это произошло одновременно. Ни Гогот, ни Костян не успели пошевелиться.

— Никому не двигаться, господа! — вежливо попросил Бизон, держа на прицеле Гогота.

— Я и не двигаюсь, — буркнула я просто потому, что не могла ему не перечить.

Мишка замер с занесенной для удара запиркой.

— Никому не двигаться, — повторил он. — Впрочем, дама может размяться.

— Мерси, — поблагодарила дама, намертво привязанная к стулу.

На лице Костяна застыл ужас. Прыгнув к Гоготу, Бизон мимолетным движением ткнул Костяна под ребра, и тот свалился кулем около кровати. Мишка запиркой попытался выбить пистолет у Бизи, но лучше бы этого не делал. Бизя увернулся с грацией опытного кота, и, не задумываясь, пальнул в Гогота, с ювелирной точностью отстрелив ему кусок уха. Маленькое, красное мясо шваркнулось об стенку, оставив на ней отвратительное красное пятно. Я снова поуговаривала себя не терять сознание, и у меня снова получилось. Правда, тунец оказался на полу.

Гогот, белый как мел, осел на пол. Кровь медленно заливала его плечо. Бизон отобрал у Мишки запирку и вытащил у него из-за пазухи пистолет. Потом обыскал Костяна, вторично изъяв у него уже знакомый мне наборчик оружия. Взяв нож, он быстро перерезал на мне веревки. Встать я не смогла, как ни старалась — эти путы сильно нарушили мое кровообращение.

— Фу-у!!! — посмотрев на пол, поморщился Бизон. — Чем это ты обедала?

— Тунцом, — честно призналась я.

— А! Ну тогда понятно. Редкая гадость.

Гогот в углу зашевелился, пытаясь подняться, Костян не подавал признаков жизни.

— Выглядишь ты паршиво, — заявил мне Бизон, как будто пришел навестить меня в больницу.

— Как, впрочем, всегда, — я решила согласиться, чтобы не давать ему шанс задеть меня за живое.

— Ну, нет, тогда, с красными губами…

Гогот полувстал, держась за стенку, и пачкая ее кровью. Я снова попыталась приподняться на стуле, и у меня опять не получилось. Бизя взял веревки, которые меня так долго мучили и подошел к Гоготу.

— Извини, придется тебя связать.

Гогот молча позволил стянуть себе руки и сел, привалившись к стене.

— А этот? — я кивнула на длинного.

— Этот на меня не дернется, даже если я вставлю ему в руки автомат, — с отвратительной самонадеянностью сказал Бизон.

Я опять попыталась встать, но руки и ноги как будто были по-прежнему связаны. Бизя сочувственно поцыкал надо мной, взял на руки, и скрюченную переложил на кровать, отодвинув ногой Костяна. Я думала, он обо мне позаботился, но он просто уселся на освободившийся стул. Стоять ему было крайне неудобно, потому что низкий потолок не давал распрямиться во весь рост, а лампочка без абажура слепила и то и дело стукала его по носу.

— Ну, что, господа, вечер встреч объявляю открытым. Кто хочет первым рассказать свою версию событий?

— Некоторые тебя не слышат! — напомнила я.

— А, ну да! — он сходил в сенки, принес оттуда ведро воды и целиком вылил его на Костяна.

Костян зашевелился, зафыркал, пуская пузыри губами, и открыл бессмысленные глаза.

— Алле! — почему-то сказал он.

— На связи! — подтвердил его глюки Бизон и опять уселся на стул.

— Здорово, пресса!

— Здоровались, — буркнула я. Совсем сбрендил парень, а ведь по голове получила я, а не он.

— Ну, раз никто не хочет начинать, — с интонацией школьного учителя произнес Бизя, — Я начну сам. Я не могу привыкнуть считать тебя своим врагом, Мишка. Я думал, Мишка, что у меня есть друг.

Мишка криво усмехнулся, он пытался рукой зажать рану, но кровь хлестала у него сквозь пальцы.

— Друг, который не спросит лишнего, который молча поможет, который…

— Ты всегда был сентиментальным уродом. На этом и погорел. Друг, враг, ты из какого времени, д\'Артаньян? Когда у тебя в руках оказалась толстенная пачка долларов, а перед носом помаячила красивая баба, ты не вспомнил, что я твой друг. Ты промолчал, решив огрести себе побольше.

Бизя молчал. Я испугалась, что в порыве благородного раскаяния он кинется обниматься к Гоготу и потеряет контроль над ситуацией. «Сентиментальный урод», точнее не скажешь. Этак мы до утра прообъясняемся в любви, отстреливая друг другу по кусочкам уши.

— Эй, Бизя! — крикнула я. — Ты что, не понял? Ты был подставой в дикой, чужой, непонятной игре? По-моему, они и сами до сих пор не разобрались, что натворили! Ты был разменной монетой! Придурком! Клоуном!

Я очень хотела его разозлить.

— Да понял я! — грустно кивнул Бизон. — Я вспомнил этого носатого. Он приходил к Мишке, когда мы еще работали в старом автосервисе. Они курили на проходной. Сначала я думал, что это клиент. Но Мишка хлопнул его по плечу, как он хлопает только друзей. Я все не мог вспомнить, где я видел этого длинного. Почему-то решил, что мы были вместе в учебке, в армии. Но не был уверен и меня это очень мучало. И я, наконец, вспомнил!

— Я говорил, он меня видел! С самого начала я говорил… — почему-то фальцетом крикнул длинный. Кажется, его посетила истерика.

— Заткнись, — оборвал Гогот.

— И давно ты это вспомнил? — я постаралась вложить в вопрос весь сарказм на который была способна.

— Недавно, — примерно ответил Бизя. — Два дня назад.

— Молодец!

— Потом пободаемся, — буркнул в ответ человек, из-за которого мою голову чуть не раскроили запиркой.

— Когда я вспомнил, я попросил одну знакомую в милиции пробить этот казанский адрес, который продиктовал мне Мишка перед отлетом. Ритка связалась с операми в Казани и ей сообщили, что такого адреса нет.

Я засмеялась, мне стало весело. Я почти разогнула руки и ноги, усевшись на кровати поудобнее.

— То, что в Казани нет такого адреса, я узнала сразу же после того, как ты разболтал мне эту историю. Представляешь, у меня тоже есть знакомые в милиции! Не забывай, я работаю в криминальной газете.

— И ты мне ничего не сказала?

— Понимаешь, я была не уверена. Ведь тогда бы я еще там, в Сибирске, поставила под сомнение твоего лучшего друга Мишку Гогота. Ты бы мне этого не простил. И я себе не простила бы. Ведь ты мог неправильно записать адрес! Сел же ты в другой самолет…

Я опять засмеялась. Бизя позеленел от злости.

— Что ты еще знала там, в Сибирске?

— Потом пободаемся. Мне было достаточно одного небольшого сомнения относительно Мишки. Понимаешь, если Мишка отрицательный герой, то в этой истории хотя бы кое-что становится понятным. Почему они сунулись именно в твой гараж? Охранник Грача — дружок Гогота. Как Гогот оказался на территории коттеджа? Ха-ха, «Ягуар» сработал как пропуск! Да он не раз бывал в этом доме, у него мамаша там работает горничной!

— Кто?!

— Мать. Инна Петровна Никитина. Да, Аркаша? — обратилась я Гоготу.

— Кто? — как попугай заладил Бизон.

— Твой Гогот — не Гогот. Он так покуролесил в Казани с некой подругой, что ему легче числиться мертвым. Покупать чужие документы — его дурная привыч…

Я не успела договорить. Раненый Гогот подскочил, будто все это время у него внутри сжималась пружина, а теперь вдруг резко разжалась, вытолкнув его далеко вперед.

Бизя не успел выстрелить. То ли он был сильно поражен услышанным, то ли не ожидал такой прыти от Гогота, то ли просто не смог пальнуть в своего лучшего друга второй раз. Его хваленая реакция подвела в самый нужный момент. Стул, на котором он сидел, перевернулся. Ноги Бизона взметнулись вверх, и я очень некстати отметила, что он купил себе новые ботинки: пижонские, остроносые — с его размерчиком они смахивали на лыжи.

Падая, Бизя задел головой телевизор. Тот упал миллионом осколков, фантастическим, страшным снарядом. Наверное, Глеб сильно ударился, во всяком случае, его пистолет оказался у Мишки. Я ринулась к ним, но налетела на Костяна. Он заломил мне руку, я попыталась извернуться и его укусить, но Костян хорошо помнил, на что я способна, и другой рукой перехватив меня за шею, заломил мою голову назад. В этом положении я была безопасна, как змея, которую схватили за смертоносные клыки и ей просто нечем ужалить.

«Он же был связан!» — подумала я, рассматривая потолок.

— Не ожидал? — Гогот торжествовал. — Ты идиот, Бизя!

Он засмеялся.

— Связываешь мне руки за спиной, зная, что в заднем кармане штанов я всегда таскаю пассатижи! Ведь я автомеханик! Ты идиот, Бизя!

Я не видела, что там с Бизоном, я видела только потолок — чистый, беленый.

Ты идиот, Бизя, ты опять все сделал не так. Ты не связал Костяна, ты не обыскал Гогота, ты уселся посреди комнаты и устроил пресс-конференцию, уточнив, чем я обедала. Ты верил, что Гогот связан, даже когда тот был в прыжке, и потому не удержал пистолет.

— Ты идиот! — крикнула я потолку.

Честно говоря, называя Гогота Аркашей, я блефовала. У меня не было никаких доказательств. Зато теперь они были, но какой ценой. «Пропадешь как муха», — сказала мне бабка Софья, когда я заявила ей, что обожаю совать нос в чужие дела.

— Привяжи ее! — скомандовал Гогот.

Я опять оказалась привязанной к стулу, только теперь капроновым фалом, моток которого оказался у Костяна в дебрях джинсовой куртки. Мне опять было больно, но теперь я могла видеть что творится вокруг.

Бизон валялся без сознания в куче осколков от кинескопа. Гогот держал его на прицеле. Костян сгреб со стола свое оружие, которого лишался за вечер два раза.

— Этого тоже свяжи!

Костян перемотал Бизю остатками капронового фала. Он спеленал его как младенца, вместе с руками вдоль туловища, и ногами, тщательно разровняв их, как делают мамаши, опасаясь, как бы ножки у ребенка не остались кривенькими.

— Уходим! — задохнувшись от тяжелой работы, сказал Костян. — Там, в сарае, есть канистра с бензином. Мы подожжем дом.

Под ногами у них отвратительно хрустело битое стекло. Сейчас они подожгут дом. Нас связали так, что надежды выбраться нет никакой.

— Уходим! — закричал Костян.

— Сядь! — приказал ему Мишка.

Я обрадовалась, что поджигать нас они будут не прямо сейчас. Может, Бизон очухается, и найдет аргумент…

— Быстрее! — завизжал Костян.

Мишка подскочил к нему, и, подпрыгнув, сильно ударил в лицо. Длинный сел на кровать.

Бизя открыл глаза. Смерть отложилась на неопределенное время, может быть, он найдет аргумент…

— Где расписки? — навис над Бизоном Гогот.

— Что? — не понял Бизон. Гогот пнул его ногой.

— Я не знаю о чем ты говоришь…

— Не знаешь?

— Нет!

Гогот вытащил из кармана рубашки мобильный и, потыкав кнопки сказал:

— Приезжай сюда, он здесь! Что значит кто? Не будь курицей, я не буду по телефону… У тебя пять минут.

Он опять наклонился к Бизону.

— Говори где расписки, Бизя, иначе я буду отстреливать тебе по пальцу.

— Отстреливай, — согласился Бизон. — Очень легко молчать как партизан, когда действительно ничего не знаешь.

Аркаша Никитин пальнул ему в руку, и стекло, на котором лежала рука стало напоминать раздавленный гранат.

— Он не знает! — заорала я так, что окрестные бабушки наверняка должны были вызвать милицию. Костян ударил меня по лицу, очки слетели, Костян с запрограмированной прилежностью нацепил мне их на нос. Я подумала, что покупать дорогие вещи — правильно, дешевые очки бы давно разбились.

— А кто же знает? — весело поинтересовался Аркаша.

— Бизя, — еле ворочая языком, спросила я, — ты считал деньги, которые взял у Кабана?

— Какого еще Кабана? — тупо поинтересовался Бизя, как будто ему прострелили не руку, а мозги.

— Отвечай, ты считал деньги?

— Зачем считать деньги, если их много? — философски заметил раненый Бизя.

— Вот видите, он не считал деньги. Скорее всего, расписки были в пачке денег! А деньги у него украли в самолете. Значит, расписки тоже украли! Дяденька, отпустите нас пожалуйста, мы больше не будем, и ничего никому не расскажем! — это был единственный аргумент, который я смогла придумать. От Бизона помощи не дождешься.

Аркаша заметался по комнате как тигр в клетке.

— Когда тебя увезли к Грачу, я обыскал твои вещи, оставленные в гараже. В жилете была пачка денег, я просмотрел пачку, расписок не было, не было, не было.

— Были! Их украли!

— Я что, дурак? Там кроме денег вообще ничего не было! — Бизя от возмущения умудрился приподняться связанный, на осколках. — Я на следующий день покупал телефон, я давал деньги Сазону, я их не считал, но постоянно пользовался этой пачкой. Я тебе, Мишка, из этой пачки деньги тягал! Никто их не крал, их просто не было! — заявил умный Глеб Сазонов.

— Их украли! — я умудрилась привстать вместе со стулом, но Костян навалился на меня всем весом.

— Украли? Ты ими пользовался. Не знаю как, но ты ими пользовался.

— Ты ничего не путаешь? — с пола поинтересовался Бизон.

— Это ты все путаешь, — ответил Аркаша за меня и прицелился ему в руку, — Говори, где расписки!

— Уходим, Мишка! — подал голос Костян. — Там бензин, в сарае!

Входная дверь заскрипела.

В комнату влетела Карина. Она была в джинсиках и красной кофточке, трещавшей на груди. Ее роскошные волосы, были собраны сзади в хвост, болтавшийся ниже талии. Она выглядела лучше чем я, и это было единственное о чем я могла сейчас думать.

— Ого! Откуда он взялся?!

Она склонилась над Бизей. Я закрыла глаза, чтобы не видеть как он на нее смотрит.

— Свалился с крыши, через чердак, — ответил Аркаша, — у них там дорожка натоптана.

— Ты зачем прострелил ему руку? Бедненький!

Она заходила, захрустела стеклами. Я открыла глаза и увидела как ее остроносые казаки давят осколки кинескопа.

— Вы тут что, обливались и кидались телевизорами? — Она звонко рассмеялась. — О! Мой пистолетик! Я так по нему соскучилась!

Она присела и подняла с пола пистолет, который вывалился из моей сумки в процессе того, как мы по очереди разоружали друг друга. Оружие Сазона Костян забрал себе, проигнорировав дамскую игрушку.

— Ну, что? На чем вы остановились? — спросила Карина.

Бурное веселье у Бизона сменилось тоской. Он лежал и смотрел на Карину, как наркоман смотрит на дозу, которую не может заполучить. Хорошо, что он связан. Хорошо, что лежит на осколках. Хорошо, что у него прострелена рука.

— Там бензин, в сарае! — заело Костяна.

— Мы остановились на том, что Бизя не знает, где расписки, даже при условии, что я буду отстреливать ему по пальцу. Я говорил, что пытать его бесполезно, — Мишка в упор смотрел на Карину.

— И поэтому ты начал отстреливать себе уши! — засмеялась она. — Только потому, что пытать его бесполезно, ты устроил эту катавасию с Казанью, эти дурацкие игрушки! Я же говорила, грохни его и никаких проблем. Его сначала грохни, а не Юрку, который доставил бы меньше проблем.

— Заткнись. Твоих мозгов всегда хватало только на «грохни».

— Зато твоих всегда хватало на такое, что потом приходится долго и трудно разгребать.

— Эй! — прервала я их. — У вас все равно в сарае бензин! Скажите нам хоть, за что гибнем?!

Карина посмотрела на меня, как смотрят на неприятную, но любопытную тварь.

— Эти уроды, — заходил по комнате Никитин, — вычислили меня, потому что в Казани нет такого адреса. Нет такого адреса. Нет такого адреса. Я рехнусь от всего этого. Они вычислили меня в каком-то сраном Сибирске, куда он попал, потому что перепутал самолет. Он жил там в сарае, работал учителем, в то время как часть расписок давно в ходу, и этот кретин даже с простреленной рукой утверждает, что знать не знает, о чем речь! Впрочем, я предупреждал, что давить на него бесполезно.

— Зато, как хорошо все было придумано! — снова засмеялась Карина.

— Господа! — вполне вменяемо произнес с пола Бизя, — Вряд ли вы нас выпустите из этого дома. Так давайте пообъясняем друг другу что, собственно, произошло!

— Давайте! — весело согласилась Карина. — В сарае куча бензина! А соседи не станут вызывать ни пожарных, ни милицию! Им недавно неплохо заплатили, чтобы не беспокоились, что бы здесь не происходило.

— Итак, — Бизя привстал, но не смог удержаться и снова лег.

— Посади его! — приказал Аркаша Костяну. Тот с опаской подошел к Бизону и подтянул его вверх, оперев спиной на старый сервант.

— Итак. Это была клиентка. У нее были длинные, светлые волосы, синие смеющиеся глаза и капризные губы без помады.

— Тебе бы поэмы писать, герой! Давайте, делайте свой костер! Хочу гореть синим пламенем! — закричала я, подпрыгнув вместе со стулом.

— Дальше, — проворковали капризные губы без помады.

— Она могла попросить меня даже отмыть кровь со своей машины и вынуть труп из багажника. Ей необязательно было платить. Но она улыбнулась и продвинула вдоль капота ко мне пачку долларов. Когда Мишка ушел, я обнаружил в багажнике труп Грача.

— Это был Витя Кабан — рецидивист, которого Грач спас от тюрьмы, перекроив его с помощью пластики. Он сварганил из него свою точную копию, чтобы было кому за него ходить на неприятные и опасные встречи, — сказала я. Пусть Бизя не думает, что я сидела тут сложа руки.

— У этого Вити я нашел кучу денег, но никаких других бумаг там не было. Я похоронил его в свежей могиле на кладбище Южном, господа. А дальше вы все знаете. У меня потребовали его труп. Труп, а не расписки.

— Слушай, герой, — сказала я. — Кабан умер от инфаркта на одной встрече, где он присутствовал как Грач. Ему отдали долг, а с должниками сам Грач встречаться боялся. Карине позвонили на мобильный и сообщили, что Грачу плохо с сердцем. Карина примчалась с Костяном, но увидела, что плохо не Грачу, а Кабану. Она умела их отличать, — я усмехнулась. — Причем, Кабану уже вовсе и не плохо, он просто мертв. Избавиться от трупа нужно было быстро и без огласки. На носу предвыборная кампания и вид мертвого Юрия Юрьевича не укладывался ни в какие рекламные мероприятия. Карина с Костяном решили подбросить машину с трупом Мишке в гараж. Мишке, а не тебе. Ты просто как последний идиот взял инициативу на себя, польстившись на длинные светлые волосы. Мишка предпочел не узнать подругу, поняв, что дело нечисто. Тогда еще никто не знал ни про какие расписки. Они просто очень торопились, и, скорее всего, в панике или вообще не обыскали труп, или решили, что Мишка сам его обыщет и вернет документы. Когда Грач узнал, что они избавились от трупа, подсунув машину в автосервис, он сам чуть не умер от инфаркта. Кабан, поехав на эту встречу, оказывается, прихватил какие-то долговые расписки на огромные деньги, которые Грач занимал крупным фирмам под большие проценты. Расписки были на предъявителя, Грач не любил светиться как кредитор, он справедливо полагал, что это опасно. Видимо, Кабан решил свалить от Грача с этими расписками, а заодно и забрать тот долг, за которым он поехал, но сердце не выдержало бурной радости от открывшихся перспектив. Когда Костян со своим напарником повезли тебя к Грачу, у них еще теплилась надежда, что ты забрал только деньги, а расписки просто не обнаружил. Ведь любой, кто найдет такие бумаги, попытается сразу скрыться, а ты спокойно разгуливал, тратил денежки, работал в гараже. Поэтому они потребовали труп, а не расписки. Я правильно говорю? — обратилась я к Аркаше.

— Вы идиоты! — завизжал Костян. — Они все знают, уходим быстрее!

— Заткнись, мне интересно! — сказала ему Карина. — Не убежит твой бензин.

Аркаша молчал, Бизя смотрел на меня с уважением.

— Поэтому они потребовали у тебя труп, а не расписки. А ты уперся как дурак, не желая говорить, где ты спрятал тело. Может, они действительно были где-нибудь у Кабана в трусах? Не обнаружил же ты мобильный, а Костян впопыхах не вытащил даже бумажник. Ты молчал, заполучив хорошие деньги, и этим вызвал у всех уверенность, что расписки все-таки у тебя. Первым, наверное, заподозрил это Мишка, которому его подруга Карина рассказала о проблеме. И тогда Гогот с подругой решили срежиссировать свой спектакль. У тебя репутация человека, на которого бесполезно давить. Значит, тебя надо освободить, отпустить, и заставить действовать. А заодно у них появилась возможность избавиться от Грача, повесив убийство на тебя. Я думаю, что у них все равно в планах было от него избавиться. А тут такой случай подвернулся. Зря ты тогда рванул из коттеджа. Своим побегом ты дал им возможность повесить убийство на тебя.

— Зря, — вдруг согласился со мной Аркаша. — Тебя бы все равно Костян потом потихоньку выпустил. Мы решили тебя от Грача спрятать. А ты вдруг красиво побежал. Я был в доме. Я не мог упустить такую возможность и застрелил Грача. В перспективе мы все равно хотели от него избавиться. Старым богатым козлам нужно осторожнее выбирать себе юных жен. Я застрелил Грача! Он не успел даже удивиться, зачем родственник горничной вошел в его кабинет, — Аркаша довольно рассмеялся. Он был доволен своей комбинацией, несмотря на то, что она провалилась.

— Я застрелил Грача, пока ты носился по коридорам. Нужно было быть идиотом, чтобы не воспользоваться такой ситуацией. Когда ты влетел в ее комнату, — он кивнул на Карину, — у нас уже была договоренность, что тебя нужно выпустить и пасти. Она тебя выпустила. Я тебя спрятал. Я купил тебе документы. Я дал тебе адрес. Ты должен был начать действовать. Из Казани. Должен был подождать, пока все уляжется, и начать действовать. Ты же хотел денег! Много денег! То, что ты взял — мелочь! Через кого бы ты пустил в ход расписки? Через меня! Я твой единственный друг!

— Слушай, — осенило вдруг меня, — так он все-таки должен был долететь до Казани?!

— Как ты догадалась? — засмеялась Карина.

— Бизя! — заорала я. — Какой адрес ты записал?

Бизон молчал, заливаясь краской, и внимательно разглядывая осколки кинескопа на полу.

— Впрочем, я помню. Улица Мирная 4, 28.

— Улица Мерная 28, 4, — пробормотал Аркаша. — Из-за таких идиотов, как ты…

— Браво! — закричала Карина и захлопала в ладоши.

Я засмеялась. Смех — действительно полезная штука. Мне перестало быть больно, перестало быть страшно. Мне стало смешно. Даже если бы он не перепутал самолет, он не нашел бы в Казани адрес. Потому что тоже его перепутал. Он не герой, он клоун, и мне весело сгореть из-за него заживо в маленьком домике у моря.

— Она тебе кто? — мрачно спросил Бизон у Аркаши.

— Подруга. Любовница. Жена. Помощница. Как хочешь. Такие девушки, как она, не любят школьных учителей.

Карина засмеялась.

— Не любят, — подтвердила она. — Где расписки, Бизя? Я — законная наследница!

— А как они выглядят?

— Не придуривайся. Где?

— Я в глаза их не видел.

— Как же вы не побоялись выпустить из города Бизона? — спросила я.

— А чего бояться-то? — Аркаша был явно горд задуманной им операцией и охотно делился подробностями. Тем более, что неудачной она оказалась не по его вине, а из-за невменяемости ее главного участника.

— Чего бояться-то? Он в розыске. В Казани за ним должен был приглядеть один мой знакомый мент. У меня тоже есть знакомые в милицейских погонах, представляете? Иначе я давно бы был ограничен в свободе. — Мишка самодовольно усмехнулся. — Квартира, адрес которой я дал, принадлежит нашему общему с Бизоном знакомому. Помнишь Равиля? Он служил с тобой вместе. Он, а не Костян. Ты опять все перепутал. Здесь, в доме, ты видел фотографию, на которой я с друзьями, среди них был и Равиль. Он был в моей банде, в Казани. Я забыл о фотографии и боялся, что ты, увидев ее, догадаешься, что в этом городе я не случайно пересекся с тобой. Он рекомендовал тебя как человека, которого, если что, можно использовать в экстремальных ситуациях. Поэтому я устроился работать вместе с тобой. У меня то и дело возникают в жизни экстремальные ситуации. Я не набивался тебе в друзья, ты сам придумал, что я твой друг. Ты нашел фотографию, но опять все перепутал. Ты — школьный учитель, Бизя. Ты должен был поселиться в пустой квартире Равиля, я его предупредил. А мой знакомый капитан приглядеть за тобой. Как только бы ты пустил в ход через меня расписки, тебя бы повязали, ведь ты в розыске, ты убежал в Казань и спрятался у своего дружка. Ты никогда бы не доказал, что не убивал Грача! Черт, я все так классно придумал, только твой армейский дружок не предупредил, что ты полный кретин!

— И как бы полный кретин передал тебе расписки? — поинтересовался Бизя.

— Передал? Да расписки ты спрятал где-то здесь, в городе! Слушай, а может, ты ничего не путал, а специально улетел в другой город? — вдруг осенило Никитина.

— Ты шизофреник, Аркадий! — официальным тоном поставила я диагноз.

— Эта швабра все знает? — подлетела с кровати Карина.

— Ты имеешь в виду мое настоящее имя? — уточнил Аркаша, снова продемонстрировав чувство юмора. — Она же у всех берет интервью, приставив пушку к виску. И у тебя, кстати, тоже.

Карина подошла ко мне и наклонилась. Ее длинный хвост из светлых волос щекотал мне плечо. Этой щекотке я предпочла бы любые пытки, даже костерок.

— Что тебе еще известно? — пропела она мне в ухо.

— Что ты — казанская шлюха, которая воровала машины, а когда тебе с дружком прищемили хвост, умудрилась пристроить свои телеса к богатому дяде-депутату, так кстати подвернувшемуся в этом городишке. Ниоткуда депутат тебя не привозил, это твоя легенда. Скорее, ты познакомилась с ним где-нибудь на улице, прыгнув в короткой юбке под колеса его машины. Ты похудела, перестала мазать красным губы, и даже подправила свой нос картошкой, поскольку теперь позволяли средства. Ведь, наверняка, тебя искали — ты не числилась погибшей. Что ты еще подправила? Как изменила свою внешность?