Тупое орудие Хейер Джорджетт
– Вероятно, – согласился сержант, укладывая бумаги в портфель. – Но если вы попали на такую гнусную картину, что она напрочь выбила вас из колеи, то жаль, что я ее не видел. Никогда в жизни не смотрел ничего действительно острого – острого по моим понятиям.
– Доколе будут гнездиться в тебе злочестивые мысли? – вопросил Гласс. – Я говорю тебе, при погибели нечестивых бывает торжество.
– Шли бы вы домой да приняли бы таблеточку аспирина, – посоветовал сержант. – На сегодня я вами сыт.
– Я пойду, – ответил Гласс, запихивая записную книжку в карман. – Гонят меня, как саранчу.
Сержант не снизошел до ответа и покинул участок.
Позднее, в Скотленд-Ярде, в кабинете Ханнасайда, он сказал:
– Бог знает что вы натворили, шеф! Превратили бедного Гласса в саранчу – вот что вы наделали. Вы отродясь не видали такого потрясения!
– Черт побери!..
– Завели его стопы в разверстую бездну, – елейно проговорил сержант. – Пришлось отпустить его домой, чтобы проспался.
– О чем это вы? – нетерпеливо спросил Ханнасайд. – Если бы вы забыли о Глассе и занялись делом…
– Забыть о нем! Если бы я мог! Благодаря вам он побывал в кино, и от того, что он об этом говорит, волосы встают дыбом. Все же он нашел почтальона – тот действительно видел там миссис Норт около десяти, хотя и не узнал, и в руках у нее ничего не было. Так что она говорит правду, по крайней мере, о времени, когда она покинула «Грейстоунз». Что-нибудь слышно о Карпентере?
– Да, я говорил об этом с Лоусоном. Судя по тому, что говорит Алек Ловкач, мы как будто застанем Карпентера дома в любое время после 21. 30. Мы заскочим к нему, Шкипер.
– Договорились, – кивнул сержант. – В котором часу?
– Ну, дадим ему полчаса форы, чтобы застать наверняка. Мы встретимся с вами на углу Глассмир-роуд и Барнсли-стрит в 22. 00. Кстати, вам будет приятно услышать, что швейцар в «Чамли Мэншнс» сразу узнал Флетчера по фотографии. Это и был «мистер Смит».
– Ну, мы ведь никогда особо не сомневались, – сказал сержант. – А он еще чего-нибудь не рассказал?
– Ничего полезного. Как все, вступавшие в контакт с Флетчером, он нашел его приятным во всех отношениях. О девушке он знает только то, что сообщал Гейлу после ее смерти.
– Сдается мне, что самоубийство Энджелы Энджел и убийство покойного Эрнеста как-то связаны, – задумчиво проговорил сержант. – Но если это так, убей меня Бог, не вижу, при чем здесь Норт.
– Вероятно, мы будем знать больше, когда послушаем, что нам скажет Карпентер, – ответил Ханнасайд.
– Можно сказать, ключ ко всей тайне, – согласился сержант.
Он прибыл на место свидания за несколько минут до десяти и обнаружил, что Барнсли-стрит – унылый проезд между широкой Глассмир-роуд и чопорными Летчли-гарденс. Хорошо известная сержанту Глассмир-роуд была деловая улица, и на пересечении с Барнсли-стрит, у автобусной остановки, на ней находился кофейный киоск. Сержант заказал чашку кофе и обменялся несколькими фразами с владельцем, Вскоре по Глассмир-роуд от станции метро, находившейся в нескольких стах ярдах, подошел Ханнасайд.
– Добрый вечер. – Ханнасайд кивнул владельцу киоска. – Не слишком роскошное место у вас, а?
– Нет, не плохое, – ответил тот и показал большим пальцем через плечо. – Масса народу после сеанса выйдет из «Ригал-сине-ма». Пока что, конечно, тихо, но еще ведь рано. Жаловаться не могу.
Сержант подвинул через прилавок пустую чашку с блюдечком, весело попрощался с владельцем и зашагал прочь со своим начальником.
Небо было в тучах, и, хотя еще не окончательно стемнело, быстро смеркалось. Изгибавшаяся в сторону Летчли-гарденс Барнсли-стрит представляла собой плохо освещенную, унылую улицу с редкими грязно-серыми домами. Дом номер. 43 находился примерно в середине ее. Табличка в окне первого этажа гласила: «Квартиры», к парадной двери вели шесть низеньких ступенек. Верх дома был освещен, низ погружен во тьму.
– Кажется, мы слишком рано, – заметил сержант, потянув ручку звонка. – Конечно, если он работает в действительно шикарном ресторане, вряд ли он уже вернулся.
– Остается только попробовать. Подождав, сержант позвонил снова. Он собирался позвонить в третий раз, когда в полукруглом окне над дверью зажегся свет и послышалось приближающееся шарканье шлепанцев.
Дверь слегка приоткрыла дородная дама малоприятной внешности.
– Ну? Чего надо? – угрожающе спросила она. – Если вы насчет квартиры, у меня все занято.
– Если бы я пришел насчет квартиры, мне был бы каюк, – с готовностью проговорил сержант. – Давно мне никто так не нравился, как вы. Любовь с первого взгляда.
– Хватит хамить! – ответила дама, глядя на него с нескрываемой неприязнью.
– Ладно; тогда скажите мне вот что: мистер Карпентер дома?
– Если вам нужен он, чего вы не сошли вниз? А то раззвонились, тащили меня с верхнего этажа, как будто мне нечего делать, кроме как целый вечер бегать вверх-вниз!
– Бегать? – переспросил сержант. – Ну-ну! Вы можете бегать? А теперь соберитесь с силами и отвечайте как на духу: Чарли Карпентер у себя?
– У себя, – проворчала она. – Если он вам нужен, ступайте вниз и стучите в дверь.
– Спасибо, не стоит, – сказал сержант. – Лучше я погляжу, как это вы бегаете. Мы с вами вместе сойдем вниз, и вы постучите в дверь и попросите мистера Чарли Карпентера закрыть глаза и открыть дверь и посмотреть, что ему принесла добрая фея.
– Да? Еще чего! – ощетинилась дама. – А кто вы такой?
Сержант показал ей свое удостоверение.
– Вот мое имя, Клара, но если угодно, зовите меня просто Вилли, раз уж я вам так нравлюсь. Ну пошли, поворачивайтесь!
Она внимательно прочла все, что написано в удостоверении, и, казалось, испытала еще большее отвращение к его обладателю.
– Я уважаемая женщина и не желаю, чтобы всякие бездельники обнюхивали мой дом, да и не с чего им это делать. Если этот молодой человек показывал какие-то фокусы, это не мое дело, так и знайте!
– Ладно, теперь знаю, пошли! – сказал сержант.
Она ворча направилась в полуподвал. Ханнасайд кивнул сержанту и остался на крыльце обозревать окрестность.
На требовательный стук хозяйки в дверь ответа не последовало и вообще из комнаты не доносилось ни звука.
– Странно. Обычно он не ложится рано, – заметила хозяйка, снова забарабанив в дверь. – Наверно, опять вышел. Это все. Надеюсь, вы довольны?
– Минуточку, сестренка! – сказал сержант, отстраняя ее с дороги. – Не возражаете, если я сам погляжу?
Он повернул ручку двери. Дверь открылась, и он нашарил выключатель.
– Кажется, вы правы, – заметил он, входя в комнату.
Но хозяйка не была права. Чарли Карпентер не выходил. Он лежал в костюме на кровати, сдвинутой к стене напротив двери, и был мертв, что сержант понял в ту же секунду.
Заглянув через плечо сержанта, хозяйка издала истошный вопль и отшатнулась от двери в темноту коридора.
– Тихо! – резко сказал ей сержант. Он подошел к распростертому телу и дотронулся до его руки. Она была совсем теплой.
– Хемингуэй, что-нибудь случилось? – послышался с улицы голос Ханнасайда.
Сержант вышел к дверям.
– Мы чуть-чуть опоздали, шеф, вот что случилось, – сказал он. – Посмотрите сами.
Ханнасайд спустился по ступенькам, пронзительно взглянул на побледневшую хозяйку и вошел в комнату.
Сержант стоял у кровати, его светлые глаза безучастно глядели на мертвеца. На невольное восклицание Ханнасайда он заметил:
– Это то, чего мы никак не ожидали. Мрачный, сосредоточенный Ханнасайд склонился над покойником. Карпентер был убит точно таким же образом, как Эрнест Флетчер, но, если Флетчер был, очевидно, застигнут врасплох, в этой грязной полуподвальной комнате имела место борьба. Стул был перевернут, коврик на полу сбился, и над смятым воротником мертвого виднелась четкая темная ссадина.
– Тот же способ, очевидно, то же орудие. Но этот человек знал, чего ждать, – пробормотал Ханнасайд. Он оглянулся. – Свяжитесь с управлением, Хемингуэй. И избавьтесь от этой женщины. Скажите ей, что придется ответить на вопросы. Впрочем, не похоже, чтобы она что-то знала.
Сержант кивнул и вышел. Оставшись один в комнате, Ханнасайд перенес внимание с мертвеца на окружающие предметы, которые мало о чем говорили. Дурно обставленную комнату украшало изрядное количество фотографий и цветных картинок в рамках, или прикрепленных к стене, или прислоненных к мутному зеркалу на камине. Занавеска в углу скрывала от взгляда два-три дешевых костюма и несколько пар обуви. На туалетном столике перед окном стояли склянки с бриолином, кремом для бритья, лаком для ногтей и духами. Ханнасайд неприязненно взглянул на них, потом достал носовой платок и, покрыв им ладонь, выдвинул два верхних ящика стола. В одном из них не было ничего, кроме пестрого собрания носков и носовых платков, зато в другом под стопкой галстуков беспорядочно лежали письма, старые программки, счета и газетные вырезки.
Ханнасайд сложил их кипой и к возвращению сержанта стоял, рассматривая фотографию, вырезанную из иллюстрированной газеты. Без слов он протянул ее вошедшему.
Сержант взял ее и прочел: «На скачках. Слева направо: жена достопочтенного мистера Донна, мисс Клодин Суизин и мистер Эрнест Флетчер».
– Вот это номер! Ну, так Икс правильно устранен, да, шеф? Больше ничего не нашли?
– Пока нет. Подожду, пока комнату не обследуют на предмет отпечатков пальцев.
Рукой, по-прежнему закрытой платком, он вынул ключ из двери, вставил его с наружной стороны и вышел.
Сержант последовал за Ханнасайдом, который запер дверь и положил ключ в карман. Сержант сказал ему:
– Старуха на кухне. А мне что прикажете делать?
– Узнайте в кофейном киоске, не видел ли владелец кого-нибудь, кто проходил в этом направлении с полчаса назад. Погодите, я попытаюсь выяснить у хозяйки, когда точно вернулся Карпентер.
По коридору он прошел в заднюю часть дома, на кухню, и застал хозяйку, подкрепляющуюся джином. Когда он появился, она быстрым движением убрала бутылку и сразу же разразилась потоком слов. Она ничего не знает; ее бедного мужа, который лежит в гриппе, это происшествие просто убьет, она за последний час не выходила от мужа. Она только может поклясться, что Карпентер был жив в 21. 30, потому что он кричал ей наверх, спрашивал, не принесли ли его ботинки от сапожника, как будто если бы их принесли, она не поставила бы их к нему в комнату, как она прямо ему и сказала.
– Спокойно! Мог кто-нибудь войти в дом без вашего ведома? – спросил Ханнасайд.
– Кто-то вошел, это ясно, – сердито ответила она. – Раз кто-то вошел, то через нижнюю дверь, и я в этом не виновата. Это Карпентер должен был запереть ее, когда пришел. Он не в первый раз поленился набросить цепочку. Ключ куда-то делся. Я собиралась заказать новый.
– Он ходил через ту дверь?
– Да. Чтобы никого не беспокоить.
– Кто еще есть в доме?
– Я, мой муж, моя прислуга Гледис и жилица на втором этаже.
– Кто она?
– Очень милая дама. Со сцены, сейчас на пенсии.
– Кто живет в полуподвале?
– Никто. Он уехал. Его зовут Варне. Он торгует мылом.
– Давно Карпентер поселился у вас? Шесть месяцев назад. Он был славный молодой человек. Щеголь.
– Вы с ним были в дружеских отношениях? Он о себе ничего не рассказывал?
– Нет. Не задавай вопросов и не услышишь вранья – вот мое мнение. За квартиру платит – а больше мне ничего не надо. Я догадывалась, что у него были неприятности, но я не сую нос в то, что меня не касается. Мой девиз, живи сама и давай жить другим.
– Ладно, пока что достаточно. – Ханнасайд оставил ее и спустился к нижней двери. Щеколды были отодвинуты, цепочка безвольно свисала по стене.
Несколько минут спустя полицейская машина остановилась у дома. Вскоре в полуподвальной комнате хлопотали врач из управления, фотограф и специалист по дактилоскопии. Румяный молодой сержант должен был помочь Хемингуэю в поисках возможных свидетелей.
Когда тело Карпентера унесли, сержант Хемингуэй присоединился к Ханнасайду, который вместе с инспектором просматривал вещи покойного.
– Ну? – спросил Ханнасайд.
– Кое-что есть, – ответил сержант. – Владелец киоска прибыл на свое место как раз в 21. 30, и с тех пор мимо него, не считая нас с вами и дежурного констебля, прошел один-единственный человек – мужчина среднего роста в вечернем костюме, который быстро проследовал к стоянке такси на Глас-смир-роуд. Что скажете?
– Как он выглядел?
– Он не очень рассмотрел его. Говорит, было слишком темно, чтобы разглядеть лицо. Но что он заметил, супер, так это то, что человек был без пальто или плаща и что в руках у него ничего не было. После говорите, что история не повторяется! Я уж не спрашиваю, нашли ли вы орудие убийства. Если скажете, что нашли, я не поверю.
– Я не нашел. Есть ли что-то, что подтверждает показания владельца киоска?
– Если только считать это подтверждением, – фыркнул сержант. – На другом конце улицы у стены миловалась парочка. Вы знаете, как это бывает: битый час лижутся, обнимаются. Я бы не слишком полагался! на их слова, но девушка вроде бы видела, как мимо них с полчаса назад прошел джентльмен в вечернем костюме. Вообще на этой улице движение небольшое. Я послал Лайна в дома на той стороне: а вдруг кто-то что-то видел в окно.
– А эта парочка не заметила, была ли палка у человека в вечернем костюме?
– Ну, нет. Первым делом они сказали, что вообще никого не заметили. Пришлось на них нажать, чтобы они, так сказать, вышли из-под наркоза. Тогда девушка вспомнила, что видела на другой стороне улицы мужчину в костюме, в белой рубашке, а ее приятель, хорошо подумав, сказал, что да, вроде бы он тоже кого-то видел, только он его не рассматривал, и еще он не может с уверенностью заявить, было ли это до того или после того, как мимо них прошел констебль. Вообще-то это было до того, если верить владельцу киоска, а по-моему, ему надо верить. Более того, они шли в разных направлениях, так что есть вероятность, что они могли встретить друг друга. Разыскать парня, который был тогда на дежурстве?
– Да, и как можно скорее. Очевидно, он не заметил ничего подозрительного, но если он встретил человека в вечернем костюме, он, может быть, сумеет описать его.
– У меня мало сомнений касательно того, кто это был, – сказал сержант. – Это точно Норт. Но никак не возьму в толк, что он делает с орудием убийства. Ловкость рук не его сфера. У вас есть какие-то идеи, шеф?
– Нет. И к тому же у меня нет идеи, зачем, если это был он, ему понадобилось убивать Карпентера.
Сержант изумленно уставился на него.
– Но разве это не ясно, шеф? Карпентер, должно быть, видел убийство покойного Эрнеста. Мне-то сдается, что он для разнообразия попытался шантажировать Норта.
– Послушайте, Хемингуэй, если Флетчер в 21. 58 выпроводил Карпентера, как мог тот увидеть убийство?
– Может, он его не выпроводил, – медленно проговорил сержант. – Может, миссис Норт все это выдумала. – Он помолчал и потер подбородок. – Я понял вас, шеф. Он, так сказать, замешан в этом деле, так? Кажется, Чарли Карпентер знал малость побольше, чем мы полагали.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В полицейском участке влюбленную парочку допросил Ханнасайд. Молодые люди были готовы помочь, но их показания были туманные и даже путаные, так что в серьезные свидетели они явно не годились. Как только девушка, младшая горничная, у которой был свободный вечер, поняла, что полиция всерьез заинтересовалась человеком в вечернем костюме, она принялась фантазировать и утверждать, что заметила больше, чем рассказала попервоначалу.
– Он показался мне странным, – сообщила она Ханнасайду. – О, подумала я, да ты выглядишь очень странно! Знаете: чудно.
– В каком смысле чудно? – спросил Ханнасайд.
– Ну, я не знаю! То есть я не могу это точно сказать, но было в нем что-то такое – понимаете, ну как он шагал, ужасно быстро. Он показался мне гангстером.
– Ну да! – вмешался ее ухажер. – Еще чего!
– Но правда, Сид, честно. Я так подумала.
– Ничего такого ты мне не говорила.
– Да, но у меня было такое чувство, – загадочно объяснила мисс Дженкинс.
– Какое еще чувство!
– Скажите мне вот что, – вмешался Ханнасайд. – Этот человек был брюнет или блондин?
Мисс Дженкинс отказалась утверждать что-либо определенное. Под нажимом она призналась, что было слишком темно и нельзя было ничего разглядеть. Мистер Сидни Портер снисходительно заметил:
– Да ты ничего и не видела. Все было так, сэр: мы с моей дамой, что называется, беседовали. Поэтому мы никого не заметили. Я хочу сказать, никого наверняка.
– Вы видели человека в вечернем костюме?
– Нет, не могу припомнить, – осторожно сказал мистер Портер. – Было – прошло два-три человека, но я на них не обращал внимания. Понимаете, вроде бы на той стороне прошел какой-то пижон, но поклясться не могу.
– Да, и больше того, он должен был встретить полицейского, – вставила мисс Дженкинс. – Этак через минуту после того, как он прошел, я увидела полицейского. Подумать только, он проделал это, можно сказать, под носом у полицейского. О-о, бывают же люди совсем без нервов? Я прямо знаю, это был гангстер.
– Не дури! Полицейский прошел за сто лет до него, – ласково проговорил мистер Портер. – Подумай получше! Ты же ничего не видела.
Его мнение полностью разделял сержант Хемингуэй; когда парочка удалилась, он сказал с отвращением:
– Ничего себе свидетели! Если они весь вечер были заняты друг другом так, как когда я на них наткнулся, чудо, что они вообще кого-то видели. Черт знает что вытворяли. Не понять, как это они могут такое выдерживать целыми часами. А девице захотелось увидеть свой портрет в газетах. Знаем мы таких. И Портер не многим лучше. Да оба они хороши.
– Разве что девушка видела мужчину в вечернем костюме, что подтверждает слова владельца киоска. Посмотрим, что скажет нам полицейский. Если девушка говорила правду, что он прошел сразу после человека в вечернем костюме, это может нам что-то дать.
Но констебль Мэзер, очень серьезный веснушчатый юноша, с сожалением заявил, что, проходя по Барнсли-стрит, он не встретил никакого человека в вечернем костюме.
– Пожалуйста! – рассердился сержант Хемингуэй. – Что я вам говорил? Эта дурочка просто рассказывала сказку.
– Когда вы проходили мимо дома 43, не заметили вы, был свет в полуподвале? – спросил молодого полисмена Ханнасайд.
– Это у миссис Прим, – сказал Мэзер. – Простите, сэр, мне надо минутку подумать.
Сержант по-птичьи искоса взглянул на него и сказал:
– Или вы знаете, или вы не знаете. Серьезные серые глаза остановились на нем.
– Мне надо пройти этот путь, сэр. Я сейчас мысленно это делаю – пожалуйста, подождите минуточку. Передо мной встает вся картина.
– Продолжайте, – сказал Ханнасайд, суровым взглядом угомонив скептически настроенного сержанта.
« Воцарилось молчание, в котором констебль Мэзер, очевидно, в мыслях вернулся на Барнсли-стрит. Наконец он решительно доложил:
– Да, сэр, свет там был. В доме 39 – это у миссис Дадгейл – было раскрыто окно, но у них в рамах решетки, так что это не страшно. Затем следующий дом – дом 41 – был весь темный, а потом шел дом со светом в полуподвале. Это был дом 43.
– Понятно, – сказал Ханнасайд. – Вы в этом уверены?
– Да, сэр.
– Вы не слышали никаких звуков из полуподвала и не видели ничего необычного?
– Нет, сэр. Ставни были закрыты, и я ничего не слышал.
– Если там горел свет, убийца, должно быть, находился там, – сказал сержант. – Вообще, наверно, он уже прикончил Карпентера и ждал, когда вы пройдете, чтобы убраться самому.
– Да, сэр. – Констебль был явно огорчен. – Я очень сожалею.
– Вашей вины тут нет, – сказал Ханнасайд и отпустил его.
– Веселенькое дельце, а? – сказал сержант. – Для полного счастья нам только не хватает, чтобы таксист не рассмотрел его лица.
Вышло так, как он ожидал. Через некоторое время, когда они с Ханнасайдом были уже в Скотленд-Ярде, пришло сообщение, что некий Генри Смит, водитель такси, ожидавшего на стоянке на Глассмир-роуд, взял пассажира, джентльмена в вечернем костюме, отвез его к отелю «Пикадилли». Он не может сказать, вошел ли его пассажир в отель. Он не рассматривал джентльмена, но у него сохранилось впечатление, что это был человек среднего роста и телосложения. Он не может вспомнить его лица, это был обыкновенный человек приятной внешности.
– По крайности, значит, это не Бадд, – заметил сержант, – никто в здравом уме не сказал бы, что у него приятная внешность. И с отпечатками пальцев ничего не вышло, шеф. Этот тип был в перчатках.
– И ни следа орудия убийства, – хмурясь, проговорил Ханнасайд. – Удар тяжелым тупым предметом, нанесенный со значительной силой. То же самое орудие, каким был убит Флетчер.
– По крайности, будем знать, что в «Грейстоунз» мы его не прозевали, – утешил его сержант. – Наверно, убийца незаметно уносит его с собой. Вы что-нибудь выудили из бумаг Карпентера?
– Ничего особо полезного. Разве вот это. Сержант развернул сложенный ветхий листок. При взгляде на подпись он не удержался:
– Энджела! Ну и ну!
Письмо без даты было не очень длинное. Написанное неустоявшимся школьным почерком, оно начиналось с места в карьер:
«Чарли! Когда ты получишь это письмо, меня уже не будет по нашему старому адресу. Я думаю, тебе это все равно, но я не хочу так поступать, не сказав тебе, потому что, несмотря ни на что, и на беду, в которую ты попал, дорогой Чарли, и скверных дружков и все такое, я все равно никогда не забуду старые времена. Но теперь я знаю, что это было ненастоящее, потому что я нашла настоящее и на все смотрю по-другому. Я не скажу тебе его имя, потому что я знаю тебя, Чарли, ты бессовестный и можешь наделать дел. Не думай, что это потому, что у тебя сейчас неприятности, я ухожу от тебя потому, что теперь я знаю, что любовь сильна, как смерть, и если бы у нас было настоящее, меня было бы не оторвать от тебя, потому что большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Так нас учили, а дальше шло про церковь, но теперь я все понимаю».
Возвращая послание Ханнасайду, сержант заметил:
– с Ну и в историйку она влипла! Вообразите, что кто-то мог так втрескаться в покойного Эрнеста! Похоже, она писала это, когда Чарли находился в отсидке. Так сказать, подтверждение имеющихся данных. Она, очевидно, покончила с собой из любви к покойному Эрнесту, а Чарли был мелким гаденышем, который всегда старался измарать ближнего, если мог. Ну, и что это нам дает? Разве из этого следует, что Карпентер видел убийство покойного Эрнеста?
– Если он видел, возникает два альтернативных вопроса, – ответил Ханнасайд. – Предположим, убийца видел Карпентера – узнал ли он его? Или, может, Карпентер узнал убийцу и пытался его шантажировать?
– Послушайте, шеф, мы предназначили на эту роль Норта или полагаем, что убийца – совершенно новый, ни в чем не заподозренный тип, которого мы еще в глаза не видели?
– Почем знать? Я соГлассн, почти все указывает на Норта. Хотя не вполне. В пользу этой теории говорит неожиданное возвращение Норта в Англию, его неизвестные нам передвижения в вечер убийства, странное поведение миссис Норт и сегодняшнее появление на Барнсли-стрит человека, смутно напоминающего Норта. Против этого, на мой взгляд, первым делом свидетельствует сам характер Норта. Его свояченица заявляет, что он не дурак, и нет оснований ей не верить. Действительно, что может быть бездарнее и глупее, чем убить второго человека тем же самым способом, что и первого?
– Ну, это как сказать, – перебил его сержант. – Если подумать, оно-то и смущает, правда же? Если он такой умник, как вы говорите, ему может показаться в высшей степени остроумным приканчивать свои жертвы как можно нелепей. И вообще, все не так глупо, как кажется. Он не оставляет отпечатков пальцев и прячет орудие убийства ловчее, чем любой фокусник.
– Да, я об этом подумал, – согласился Ханнасайд. – Но есть и другие моменты. Где и когда человек его положения входит в контакт с Карпентером?
– В «Грейстоунз» в вечер убийства покойного Эрнеста, – не задумываясь ответил сержант. – Послушайте, супер! А если мы на минутку забудем вторую версию миссис Норт.
Допустим, Карпентер скрывался в саду все время, что она была с покойным Эрнестом…
– Чего ради он будет прятаться, если пришел шантажировать Флетчера?
Сержант на минуту задумался.
– Но ведь мог же он прятаться по той же причине, что и миссис Норт? Скажем, он пошел По дорожке и вдруг услышал, как она открывает сзади него калитку…
– Невозможно. Если бы дело было так, он бы столкнулся с Бадцом, а этого не было.
– Хорошо. – Голос сержанта звучал страдальчески. – Допустим, он сидел там все время. Вошел, когда у покойного Эрнеста был Бадд. Когда Бадд ушел, он вылез из укрытия не сразу, подождал, пока путь расчистится. Тут в сад вошла миссис Норт, и он остался на месте. Когда она вышла от покойного Эрнеста, Норт вошел в калитку. Она спряталась, как она и говорила, узнала своего мужа и удрала… Нет, не удрала! Почтальон же видел, как она вышла через парадную дверь сразу после 22. 00! Погодите! Я понял! Норт убил покойного Эрнеста в промежутке между 21. 45 и 22. 00 и ушел через калитку, и это видели миссис Норт и наш друг Чарли. Не подозревая о присутствии Чарли, миссис Норт скользнула в кабинет, чтобы посмотреть, в какие игры там играли, обнаружила покойного Эрнеста, запаниковала и удрала через дом. Тем временем Карпентер вышел через калитку – было 22. 02, когда его увидел Ихавод, – и рванул в том же направлении, что и Норт. Он нагнал Норта и последовал за ним. – Куда?
– Надо полагать, до города. Наверно, он дошел за ним до его квартиры, чтобы установить, кто он. После этого он попробовал шантажировать Норта, и Норту, естественно, пришлось устранить его. Как вам это нравится?
– Не слишком, – сказал Ханнасайд.
– Если говорить честно, мне самому не так чтобы… – признался сержант. – Беда в том, что, как ни повернешь, история мадам Норт путает все карты. Нам приходится верить, что она в то или иное время пряталась за кустом, потому что мы нашли ее следы. Равно как приходится верить, что она вернулась в дом, из-за показаний почтальона.
– Совершенно верно, – сказал Ханнасайд. – И по вашей новой теории, она вернулась в кабинет, когда Флетчер был уже мертв. Снимки его вы видели. Неужели вы серьезно думаете, что женщина на пределе нервного напряжения, увидев то, что она увидела через стекло, все же с какой-то целью вошла бы в кабинет?
– Никогда не знаешь, чего ждать от женщины, когда ей что-то нужно до зарезу, шеф. А ей ведь были нужны ее расписки.
– Так не пойдет, Хемингуэй. Она не могла бы выдвинуть ящик стола, не потревожив убитого Флётчера. И «она должна была это понимать прежде, чем ступила в комнату. Мы можем утверждать, что она вошла не для того, чтобы оказать первую помощь, потому что тогда она закричала бы, а не выбралась бы из дома, не сказав никому ни слова.
– Она могла поступить так, если знала, что убийца – ее муж.
– Если бы она это знала, она вряд ли бы вообще вошла в кабинет. Если только он и она не действуют сообща, – а это предположение противоречит всем нашим данным, – я не верю, что она видела убийство.
– Минутку, супер! Я все понял! – сказал сержант. – Она же из-за куста не видела, что происходит в кабинете, так?
– Так.
– Порядок! Норт уходит в 22.02. Это его видел Ихавод. Миссис Норт, не зная, что произошло, заглядывает в кабинет через окно. Резонно?
– Пока да, – согласился Ханнасайд. – А где Карпентер? Все еще в засаде?
– Да, да. Так вот вы говорите, что миссис Норт не пошла бы через кабинет! Ей пришлось пойти!
– Какая причина?
– Ихавод! – торжествующе провозгласил сержант. – К тому моменту, как ей нужно было исчезать, он должен был подойти к калитке. Теперь, когда покойный Эрнест лежит мертвый в кабинете, ей слишком опасно прятаться в саду. Ей надо как-то убраться, и единственный шанс – через дом.
Ханнасайд смотрел на него с напряженным вниманием.
– Боже мой, Шкипер, может быть, вы и правы! Но что тогда с Карпентером?
– Если он прятался за кустом у дорожки, он мог выскользнуть из калитки, как только мимо него к кабинету прошел Ихавод. Не мог, а должен был.
– Да, возможно, но, учитывая, что другой мужчина вышел из сада в 22. 02 и быстро зашагал к Арден-роуд и Гласс видел, как он завернул за угол, – как тогда Карпентер ухитрился а) догадаться, в каком направлении он ушел, и б) догнать его?
– Ну, мне сказать нечего, – признался сержант. – Или ему. ужасно везло, или этого не было вообще.
– Тогда как, по-вашему, он узнал, кто такой Норт? До сих пор о Нортах в газетах не было ничего. – Он помолчал и побарабанил карандашом по столу. – Чего-то нам недостает, Хемингуэй, – сказал он наконец.
– Хотел бы я знать, чего! – ответил сержант.
– Нам необходимо это знать. Может быть, мне это скажет сам Норт, но я в этом сильно сомневаюсь. Скорее, он будет держаться своей линии и молчать.
– Ему придется отчитаться в своих передвижениях вчера вечером и в вечер убийства покойного Эрнеста.
– Да. Однако я буду не в лучшем положении, чем сейчас, если он предоставит мне алиби, которого он не сможет подтвердить, а я – проверить. Если я не могу обнаружить связь между ним и Карпентером или доказать, что вчера вечером он был на Барнсли-стрит, у меня нет ничего против него. Если я только не заставлю говорить его жену – или его с ее помощью, – добавил он.
– Но можно предположить, что Норт ел в том ресторане, где работал наш друг Чарли, – с сомнением в голосе сказал сержант.
– Думаю, что это в высшей степени маловероятно, – ответил Ханнасайд. – Норт весьма богатый человек, и я буду вам крайне благодарен, если вы объясните мне, что могло привести его в засиженный мухами ресторанчик у Фулем-рейд. Вы заходили туда вместе со мной: можете вы себе представить там Норта?
– Нет, но я не могу представить его и в забегаловках в Сохо, – сказал сержант. – Меж тем наверняка он обедал в большинстве из них.
– Сохо – другое дело. – Ханнасайд собрал разбросанные по столу бумаги и сложил их в ящик. – Пора нам домой, Шкипер. Пока мы не повидаем Норта, делать нам нечего. Я собираюсь нанести ему визит с утра пораньше – пока он не ушел из дома. Вы остаетесь здесь распутывать этот конец дела. На инквест идти вам необязательно. Постарайтесь что-нибудь раскопать в прошлом Карпентера. К Нортам я возьму с собой Гласса, на случай если мне понадобится помощник.
– С ним вам будет повеселее, – заметил сержант. – Жаль, что мне не придется послушать его на инквесте. Наверняка это будет недурно.
На следующее утро суперинтендант Ханнасайд приехал в Марли в половине девятого, но он был не первым посетителем «Честнатс». Без двадцати девять, когда мисс Дру в одиночестве уселась за завтрак, слегка озадаченный дворецкий ввел в комнату стройного молодого человека в потрепанных серых фланелевых брюках, твидовом пиджаке с кожаными заплатами и с приспущенным галстуком.
– Привет! – сказала Салли. – Чего тебе?
– Завтрак. Я пришел посмотреть, может, у вас лучше, чем у нас. Если да, я остаюсь. Если нет – нет. Дома рыба с рисом! И в такое утро!
– Ты собираешься на инквест? – спросила Салли, наблюдая, как Невил обследует содержимое кастрюль на плите.
– Нет, милая, но я уверен, что ты пойдешь. Сельдь, почки и бекон и к тому же ветчина! Класс! Тогда я начну с начала и продолжу до конца. Нет возражений? По-моему, человек, со смаком вкушающий завтрак, – тошнотворное зрелище. Не находишь?
– Я, что называется, любительница поесть, – ответила Салли. – Булочку или тост? И чего тебе, чаю, или кофе, или, может, к этой еде тебе лучше всего подойдет чашечка шоколада?
– Какие богатые бездельники! – вздохнул Невил, присаживаясь к столу. – Просто кофе, милая.
– Теперь ты сам – богатый бездельник, – напомнила ему Салли. – Достаточно богатый, чтобы завести приличный костюм и к тому же постричься.
– Думаю, я женюсь, – сказал Невил задумчиво.
– Женишься? – воскликнула Салли. – Зачем?
– Тетя говорит, нужно, чтобы кто-то за мной присматривал.
– Нужно, чтобы кто-то тебя чистил, – ответила Салли. – Что до того, чтобы кто-то за тобой присматривал, то я сделала тонкое наблюдение, что по-своему, по-бесхребетному, вы, мистер Невил Флетчер, в совершенстве владеете искусством всегда поступать как вам заблагорассудится.
Читать бесплатно другие книги:
