Инкубатор Twitter. Подлинная история денег, власти, дружбы и предательства Билтон Ник
Совет начинает поиски кандидата ему на замену.
Эв остается в совете директоров, сохраняет кабинет в Twitter, представляет компанию в публичном пространстве и разрабатывает стратегию продуктов. К последнему пункту появилось дополнение: «Ты больше не исполняешь никаких операционных функций в компании».
Эв несколько раз в смятении перечитал эту строчку. Когда в пятницу он соглашался уйти в отставку, то Фентон сказал ему, что он останется президентом по продуктам и что сайт будет развиваться по дизайн-ориентированной, а не доходно-ориентированной стратегии. Теперь, когда он уже направлялся в офис, чтобы сочинить выступление, в котором просто сообщит о смене ролей, ему говорят, что все это обман.
Как Джека двумя годами ранее, а еще за два года до этого Ноа, Эва официально отстраняли от работы в Twitter. И, как и двое других соучредителей, онничего не мог с этим поделать, о чем совет директоров прекрасно знал. Он уже официально ушел с поста CEO, поэтому все предыдущие договоренности, не закрепленные чернилами на бумаге или пикселями в электронном письме, не имели никакой силы. Решение оставалось за Джеком, исполнительным председателем совета, и за Диком, который теперь официально стал начальником Эва в Twitter.
Эв, Дик, Биз, Голдмэн, Эймак и Шон Гарретт, отвечавший за отдел пиара, один за другим стекались в офис. Лампы постепенно загорались. Компьютеры разогревались, вентиляторы в них включались на полную мощь. Приехали и ассистенты топ-менеджеров, всегда готовые помочь начальникам.
Совещание началось.
Топ-менеджеры перемещались между тремя переговорками. Хотя им предстояло провести переговоры, решавшие судьбу Эва, выглядели они как дети, которых родители пустили в пустой офис и разрешили поиграть в прятки.
Впрочем, настроение было не радостное. Никто не смеялся. В воздухе витало напряжение, к которому примешивались печаль и досада. Даже в победившей команде.
Голдмэн приехал в офис угрюмым, подавленным, что усугубилось после чтения письма Фреда. Они проиграли. Эва выгнали. Всё кончено. Всё, что осталось, это написать пресс-релиз, которые должен войти в книжки по истории, описывающие, как заканчиваются виртуальные сражения.
Биз пребывал в искреннем недоумении.
– Я не понимаю, как они могут просто так взять и сломать парню карьеру, – говорил он Голдмэну, когда они обсуждали письмо Фреда. – У этих людей вообще чувства есть?
Хотя Биз являлся одним из соучредителей Twitter, реальной власти у него никогда не было. Он не понимал мотивов «парней с деньгами». Это письмо от совета директоров казалось ему удивительно подлым.
Пока все бегали между переговорными комнатами, одна из сотрудниц отдела пиара сидела на диване в коридоре с ноутбуком на коленях и набрасывала разные варианты поста, который должен появиться в блоге компании в понедельник утром. В первом варианте объявлялось, что Эв добровольно покидает Twitter, туда возвращается Джек, изгнанный основатель компании. Но по ходу дня общий план и текст поста несколько раз менялись.
Крис, помощнице Эва, поручили проверить все твиты Дика, выделив среди них те, которые можно рассматривать как противоречивые. Пробежав тысячи обновленных статусов, она вдруг остановилась и позвала всех посмотреть на послание, в шутку оставленное Диком год назад: «Первый день в Twitter на посту исполнительного директора. Задача № 1: подсидеть CEO, консолидировать власть».
Сначала, пробуя найти возможность остаться в компании, Эв пошел в переговорку с Диком.
– Это зависит не от меня, а от совета, – говорил Дик.
– Ты CEO, тебе и решать, – просил Эв.
Разговор становился все более эмоциональным.
– Я не сделаю этого, – крик Дика был слышен даже в коридоре. – Ни хрена не буду я это делать!
Несколько минут спустя из комнаты вышел Эв, низко опустив голову. Туда вошел Биз.
– Эв вышел крайне разочарованным, – сказал он Дику. – Что произошло?
Дик объяснил, что Эв предлагает ему стать постоянным CEO в обмен на то, что Эв станет директором по продуктам. Но Дик снова отказался принять предложение: «Мне неудобно соглашаться, потому что будет выглядеть так, словно я выторговал себе это место».
Биз покачал головой и, так же расстроенный, как Эв, вышел из комнаты.
Дику велели держаться твердо. Эв должен остаться без работы. Даже если бы Дик хотел сохранить Эва, решение действительно было не в его власти. Над ним уже всё решили за него.
Кто-то разговаривал по телефону с членами совета директоров. Устраивались закрытые совещания о закрытых совещаниях. А потом все собрались в главном конференц-зале: Дик, Шон, Эймак, Голдмэн, Биз и Эв – контуры понедельника стали наконец проступать.
– Договорились, – начал Дик, – Эв уходит, а я остаюсь временным CEO…
Он продолжал говорить, излагая, что должно содержаться в послании. Эв сидел молча и беспомощно.
– А затем появится Джек… – продолжал Дик. План включал в себя присутствие Джека в момент объявления о том, что Эв уходит.
Тут Дика прервал Биз. Почти шепотом он произнес:
– Прости, я не понимаю. Почему мы просто не можем объявить, что Эв остается заниматься продуктами? – спросил он Дика.
– Я не буду этого делать, – безапелляционно ответил Дик.
– Но почему? – спросил Биз, искренне пораженный происходящим.
– Я не собираюсь заключать сделку. Я не хочу выглядеть удачливым барышником, который по одной лишь этой причине оказался CEO! – Дик стучал пальцами по столу в ритм словам.
Биз снова посмотрел на него с недоумением. Во-первых, он не знал слова «барышник». Во-вторых, никак не мог уяснить, как совет оказался способен просто выкинуть Эва из Twitter безо всяких оговорок. А Дик словно убеждал самого себя:
– Я не собираюсь делать так, словно мое появление в роли CEO – это только результат сделки.
Биз слушал, и его лицо стало нервно подергиваться.
– Замолчите все на секунду! – сказал он, подняв вверх руки, словно полицейский на перекрестке. – Хватит. Перестаньте. – Он посмотрел в упор на Дика. Все остальные молча смотрели на Биза, голос которого неожиданно задрожал. – Дик, – громко произнес он. – Объясни мне, пожалуйста – скажи мне, если я неправ, – ты не согласен с раскладом, что ты – генеральный, а Эв – директор по продуктам, потому что тебе так будет дискомфортно?
– Верно, – кратко бросил Дик.
– Отлично! – Биз перешел на крик. – Отлично. А у тебя, значит, не будет никакого дискомфорта из-за на хрен поломанной карьеры парня? – на этих словах Биз показал на Эва. – От этого у тебя дискомфорта не будет?
В зале повисла мертвая тишина. Биз, не мигая, смотрел в упор на Дика. Затем Биз понизил голос, в нем зазвучала безнадежность:
– Ты вообще никакого дискомфорта из-за судьбы Эва не испытываешь?
Все смотрели на Биза с неподдельным удивлением. Биз сел обратно, отчасти взбешенный, отчасти вымотанный собственным всплеском эмоций.
Дик посмотрел на Биза. Какое-то время помолчал. Взвешивал этические соображения против деловых.
– Хорошо, согласен, – произнес он. – Я это сделаю. Хорошо, хорошо. – Он встал и, продолжая говорить, вышел из зала. – Мне надо позвонить Фентону и обсудить это с ним.
Дик вошел в столовую, приложив к уху телефон, и прислонился к окну пустого, напоминающего пещеру помещения, где через 24 часа сотрудники будут приветствовать его как нового CEO Twitter.
Вслед за ним вышли Биз и Голдмэн, но повернули в другую сторону и направились в еще одну переговорку. Ассистенты топ-менеджеров, собравшиеся в коридоре, с недоумением глядели на хаотично перемещавшихся по офису людей. Крис послала череду эсэмэсок Саре, которая осталась дома с младенцем, и рассказала ей обо всем, что происходит.
Когда Биз звонил Биджану, у него тряслись руки от выброса адреналина. Биджан приветствовал его спокойно, уверенно. Биз без долгих предисловий решительно выпалил:
– Слушай, если Эв не придет в понедельник, то я тоже не приду. И разбирайтесь сами с вашими объявлениями – без меня, без Голдмэна, без Эва. У вас тут будет полный и беспробудный провал.
Голдмэн сидел и спокойно слушал, как Биз разговаривает с Биджаном, словно ему до всего этого нет дела. Биджана не потребовалось долго убеждать. Ему совершенно не нравилась вырисовывающаяся картина, но он понимал, что инвесторам требуется уверенность: они не потеряют сотни миллионов долларов в случае, если Twitter просто развалится. Как и Дик, он метался между моральными и деловыми соображениями. Когда Биджан начал говорить, Биз тут же прервал его:
– А Дика вы должны назначить полноправным CEO, без всей этой временной фигни.
Он объяснил, что компания и все сотрудники уже достаточно пережили, и план инвесторов выгнать одного CEO, назначить временного, а потом искать еще третьего окончательно подорвет веру работников в будущее.
– Хорошо, я понял, понял, – ответил Биджан. – Я перезвоню Фреду и Фентону и поговорю с ними.
Совершив необходимые звонки, все снова собрались в конференц-зале и составили финальный план действий – план, который совершенно не обрадовал Джека, так как предполагал его отсутствие в зале в понедельник, во время объявления. Этот план позволял Эву сохранить место в компании в качестве директора по продуктам. Джек знал, что этому плану жить совсем недолго. Эв не знал.
– Исчезни, – сказал Эван Уильямс женщине, стоявшей в дверном проеме. – Меня сейчас вывернет.
Она сделала шаг назад, потянула на себя дверь. По комнате разнеслось эхо металлического щелчка, и липкими, дрожащими руками он схватился за черную мусорную корзину, стоявшую в углу.
Утро понедельника. Оставалось 47 минут до начала выступления Эва перед всей компанией. Компания, которая там, за дверью, еще ничего не знала.
Офис с утра работал как обычно. Кофеварки наполнены. Сотрудники вкатывались в рабочий день, полагая, что это еще один обычный понедельник в Twitter. Возможно, без предупреждения появится какая-нибудь знаменитость. Или политик. А может быть, привезут что-нибудь вкусное на дегустацию из продуктового фургона или ларька с мороженым в благодарность за всё, что компания делает для роста бизнеса.
Все делились ссылками на последние выпуски New Yorker, Economist и New York Times – в каждом из изданий появилась статья о роли Twitter в революциях, проходящих на Ближнем Востоке, революциях, которые начали распространяться в этом неспокойном регионе во многом благодаря Twitter.
Голдмэн приехал на работу очень рано. Собрал пару самых верных сотрудников и рассказал им часть истории, которую предстоит позже излагать журналистам. Затем появились Эв и Сара, зашли в его кабинет. Эв стал готовиться к предстоящим событиям.
– Ты в порядке? – спросила Сара, и Эв ответил, что ему не очень хорошо. Он не знал, от нервов, или он действительно заболел, но в желудке у него начиналась революция. Сара вышла из кабинета, и туда зашла одна из сотрудниц отдела пиара, чтобы еще раз выверить речь, которую Эв должен произнести через 45 минут. И тут он ее прервал.
Вот оно какое, его последнее действие на посту CEO Twitter. Он смотрит на дно мусорной корзины и думает, как же дошел до жизни такой. Вспоминает все тексты, фотографии, статусы, которые опубликовал за последнее десятилетие. Теперь они хранятся где-то там, среди десятка миллиардов сообщений.
Он искал ответы в пустоте. Как очутился он в 45 минутах от момента, когда его вышвырнут из компании, которую он создавал, которую финансировал, которую любил, куда он нанимал своих друзей, чтобы лучше ею управлять? Некоторые из них его предали.
Он копался в памяти в поисках ответа. Но даже если вы закопали свои воспоминания в интернете, то должны помнить, в какой ящик их сложили. И когда. Если на месте хранения не стоит пометки, то и места этого не существует.
Даже в интернете воспоминания стираются.
Эв знал, что всё затеяно было не ради денег. Но вот миллиардер сидит на полу, и его вот-вот вырвет в мусорную корзину. Он хотел вонзить зуб во Вселенную. Речь шла о власти. Власти, которую он хотел отнять у политиков, Голливуда, звезд, революционеров и корпораций, СМИ и направить ее всю в эту удивительную штуку под названием Twitter. Эту появившуюся почти случайно штуку, которая перевернула мир вверх ногами.
Теперь пришла очередь переворачиваться миру Эва. Именно в этот момент, уставившись лицом в пол, он ощутил это. Чувство сожаления.
Дверь в кабинет открылась, и вошла Сара.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хреново.
Дик разговаривал по телефону в соседнем кабинете. Он мерил шагами пространство, опустив взгляд, и обсуждал возвращение в компанию Джека. Постепенно созревал новый план.
Биз сел за компьютер и набросал письмо на всю компанию. В нем говорилось об общем собрании в столовой в 11:30. Посторонние не допускаются. Пусть подождут в коридоре до окончания совещания. Никакой «каши», только важные новости.
И вот время пришло.
Сотрудники встали с рабочих мест и направились по лабиринтам Twitter к столовой, где эхом отдавались приглушенные, недоумевающие голоса. Каждый нашел себе место.
Затем появился Эв. За ним вошли Биз и Голдмэн.
За ними – Дик.
Эв вышел вперед с микрофоном в руке и произнес панегирик сам себе. Он заявил, что сам решил стать директором по продуктам и попросил Дика занять место CEO. Несколько торжественных слов оптимистичным тоном. Затем он отошел в сторону и передал микрофон новому CEO Twitter. Третьему за два года.
В 11:40, когда Дик взял микрофон, девушка из отдела по связям с общественностью, сидевшая в аудитории с открытым ноутбуком, нажала «опубликовать» на посте, объявляющем о назначении Дика Костоло новым CEO и об уходе по собственному желанию Эвана Уильямса, решившего сосредоточиться на продуктах.
– Если мы хотим сделать Twitter компанией стоимостью 100 миллиардов долларов, – обратился Дик к аудитории, – то такой шаг будет самым правильным: в этом мы с Эвом пришли к единому мнению.
Несколько секунд спустя новость пошла гулять по новостным каналам. В объявлении ничего не говорилось о подлом мятеже совета директоров Twitter. О том, что Эв едва вообще не остался без работы. И не сообщалось, что Джек Дорси вскоре вернется. Всё это было еще впереди.
V
#Дик
Без присмотра взрослых
– Чувствуешь запах? – спросил круглолицый разработчик, выглянув из своего отсека. Дело происходило поздно вечером в четверг. Еще несколькими секундами ранее в офисе было тихо и торжественно, как на летнем озере, и только слабый белый шум доносился от работающих компьютеров.
– Пахнет травкой, – сказал разработчик соседу по отсеку, втянув воздух поглубже, чтобы удостовериться, что нос его не обманывает. – Правда? Травка?
Второй разработчик встал и тоже втянул носом воздух.
– Постой, там же рэп играет?
Они посмотрели друг на друга, силясь понять, что происходит.
Они не знали о том, что двумя часами ранее двери лифта на шестом этаже плавно открылись и, словно в первых кадрах рэперского клипа, в коридор вывалилась группа из двенадцати крупных парней, большинство и которых были черными.
– Меня зовут Ник Адлер, – уверенно произнес бритоголовый мужчина, подходя к низкой стойке, за которой сидела невысокая девушка с наивными глазами, взиравшими на всё это с глубоким недоумением. – Мы пришли к Бизу Стоуну. Нас прислал Омид.
Секретарша вгляделась и увидела: среди группы возвышается, словно король в окружении верных стражников, фигура рэпера Снупа Догга. Его голова ритмично покачивалась, пока он осматривал холл, а темные очки скрывали налитые кровью глаза. Низко натянутая шапка прикрывала косички на голове.
– Да, я ему сейчас позвоню, – произнесла секретарша, робко улыбнувшись. У Биза никто не брал трубку. Во всем здании не было ни единого вице-президента, топ-менеджера или его кого-нибудь из руководителей.
Одной из первых задач Дика на посту CEO было избавиться от Голдмэна как директора по продуктам. Дик хотел очистить совет директоров от могикан и ввести туда новых, сделав Twitter своей компанией. Устранение Голдмэна было первым шагом. В последний момент они нашли компромисс: Голдмэну «позволили» уйти самому.
В начале декабря Голдмэн появился на выставке «Ле Веб» в Париже и, оказавшись на сцене рядом с блогером из TechCrunch М. Дж. Сиглером, первым сообщил эту новость.
– Ты уже давно работаешь в Twitter. Каковы твои личные планы? – спросил Сиглер.
– Только что, в прошлую пятницу, я сообщил всей компании, что покидаю Twitter в конце месяца. Не буду говорить, что мне требуется больше времени уделять семье, потому что вся она состоит из моей подруги (это до сих пор была Кристал) и двух кошек, но мне нужно взять небольшую паузу.
Эва также нигде нельзя было обнаружить. Передав пост CEO Дику и пережив первый шок после отстранения от дел, он загорелся новой работой, решив таким образом избавиться от стрессов. Теперь он мог сосредоточиться на продуктах. Весь ноябрь он разрабатывал дизайн новых инструментов Twitter. Но вскоре ситуация ухудшилась.
Когда он представлял новые идеи Дику, они полностью отклонялись или просто игнорировались. Вскоре игнорировать стали и самого Эва. Проходили дискуссии на уровне топ-менеджеров, куда его не приглашали, встречи руководителей вне офиса, о которых его не извещали. Подобно Джеку, Эв оказался в роли «молчаливого» директора по продуктам.
На рождественские каникулы Эв отправился с семьей на Гавайи. Он много лет брал с собой Дика, но не в этот раз. Там, сидя на краю бассейна, он обдумывал психологическую травму, пережитую за последние месяцы, и понял, что у него вообще не осталось никакой функции в Twitter. Его, по сути уволили, не выставив официально за дверь.
2 января 2011 года он разослал на всю компанию письмо, в котором объявил, что берет небольшую паузу.
«Я решил продлить свой отпуск до конца марта. Почему? Мне нужна пауза, и сейчас, кажется, для этого самое подходящее время. Я буду доступен по телефону и электронной почте, буду присутствовать на заседаниях совета директоров, регулярно общаться с Диком и всеми остальными, давать комментарии прессе, если потребуется, и пристально наблюдать за происходящим. Но я также постараюсь проводить как можно больше времени с Майлзом и Сарой». И подписался «Махало[41], Эв».
После того как Голдмэн ушел, а Эв отправился в длительный отпуск, Биз также перестал появляться в офисе. В компании Дика он чувствовал себя чужаком. Большую часть дня он проводил в размышлениях о том, не пора ли покинуть Twitter.
– Привет. Биза сейчас нет в офисе, – сказал Снупу Доггу и его парням невысокий белый программист, появившийся в холле с ноутбуком в руках. – Он уже едет в офис, но пока, увы… Могу провести экскурсию, пока он в дороге.
Нервный сотрудник повел группу через правую дверь прямо в центр офиса Twitter. Когда вся толпа оказалась в тихих отсеках, начался бардак.
– Вау, какая мухоцыпочка, – сказал, проходя мимо, Снуп молодой привлекательной сотруднице. – Малышка, ты была бы хороша в ринге[42]. Как тебя зовут, милочка? – подъехал он ко второй. На Снупе была огромная адидасовская куртка с надписью «L.A.» на груди. – О-хо-хо, – добавил он и причмокнул губами, качая головой из стороны в сторону, словно выбирал себе блюдо в столовой.
Шум, производимый окружением Снупа, отвлекал сотрудников от работы и был уместен примерно так же, как запуск бутылочной ракеты в публичной библиотеке.
– Простите, мистер Снуп Догг, – заискивающе произнес программист, глядя снизу вверх на 190-сантиметрового рэпера. – Нам пора пройти в конференц-зал.
Снуп с друзьями, среди которых был Уоррен Джи и несколько других рэперов, приехал в Сан-Франциско на выступление, которое должно было пройти в тот же вечер. Ник Адлер, менеджер Снупа, отвечавший за его присутствие в сети, организовал эту встречу. Ему сказали, что Снупа примет Биз. Однако возникла небольшая проблема. Биза не предупредили. Равно как и всех остальных топ-менеджеров Twitter, которые уехали на встречу вне пределов офиса.
Визит Снупа был организован новым сотрудников появившегося в Twitter отдела по работе со СМИ, который создавался для выстраивания отношения со звездами первого порядка: актерами, спортсменами и музыкантами. Этих людей внутри компании называли «вит-персоны» – «очень важные твиттеряне».
Это был и сигнал и об изменениях в музыкальной культуре. Топовые музыканты заходили в Twitter и раньше – в том числе Канье Уэст и Пафф Дидди, но теперь эти звезды уже не ходили в другие медиа. Они перестали обращать внимание на радио, которое – по иронии судьбы – собирались переосмыслить Эв и Ноа в начале работы в 2005 году. Теперь музыканты хотели только Twitter. В том числе и Снуп Догг. Но именно этот конкретный «тур» пошел не по плану.
Избавившись от Эва, Дик организовал серию совещаний вне офиса Twitter, посвященных реорганизации компании. В результате, когда бедный программист развлекал Снупа и его присных, большинство топ-менеджеров просто отсутствовали. Ситуация не из лучших: словно учитель пришел на замену в класс отъявленных хулиганов.
– Это наш новый аналитический инструмент, – объяснял экскурсовод. – Он показывает, какие твиты успешнее других.
– Че, правда, братан? Это правда круто, братан, – ответил Снуп, имитируя тембр голоса белого человека. – Это твой новый аналитический прибор. Братан, это клево.
Остальные покатились от смеха, хотя каждый играл со своим телефоном и не обращал внимания на происходящее.
А программист продолжал рассказывать:
– Как вы видите, когда бы ни появился твит о травке, у вас тут же растет число фолловеров.
Тут Снуп присел, вопросительно уставившись на монитор с графиками.
Проведя какое-то время в конференц-зале, рэперы записали небольшое видеоинтервью, рекламировавшие новые возможности Twitter, а затем их проводили в столовую и обратно в холл. Проходя мимо диджейской установки с микрофоном, Снуп резко затормозил.
– Йоу-йоу, – произнес он, обняв ее двумя руками. – А можно попробовать? – спросил он, показав на вертушку. И еще до того, как программист успел что-нибудь ответить, Снуп уже взял микрофон, и из динамиков загремела музыка. Звук быстро распространился по коридорам, и сотрудники начали стекаться к столовой. Вскоре все достали телефоны, начали фотографировать, снимать видео и, конечно, посылать твиты.
Затем, словно кролик в руках у фокусника, у Снупа Догга в руке оказался косяк размером с большую ручку. Зажигалка. И несколько секунд спустя он уже с удовольствием затягивался. Увидев это, его окружение решило, что пора, вечеринка в офисе Twitter начинается, и тут же вытащили косяки поменьше, которые они, разумеется, всегда носят с собой – кто в кармане, кто за ухом.
За несколько минут столовая превратилась в площадку для незапланированного концерта Снупа Догга. Десяток косяков переходил из рук рэперов к сотрудникам Twitter и обратно. Большинство танцевали, кто-то начал обниматься. Несколько девушек залезли на столы и стали махать руками, словно оказались не на работе, а в ночном клубе. Настоящий детский праздник в отсутствие родителей.
Появился юрист Twitter. Он попросил Снупа Догга и его друзей перестать курить траву в офисе. Это оказалось нелегко, но все-таки вечеринку удалось свернуть. После нее остались удушающие клубы дыма, десятки укурившихся сотрудников и сотни твитов.
Всем сотрудникам пришло от юриста письмо с напоминанием, что на рабочем месте употребление наркотиков запрещено. Всех попросили стереть твиты. Фотографии убрали из сети. Единственное видеодоказательство произошедшего было выложено в сеть самим Снупом Доггом.
Дик пришел в ярость, когда узнал о травке, танцах и поведении сотрудников. Он поклялся, что такое произошло в офисе в последний раз. Twitter пора выйти из детского возраста – так он сказал.
Джек вернулся!
Светло снаружи и темно внутри. Джек ходил туда-сюда перед ярким проекционным экраном, а сквозь шторы едва пробивались отблески дневного света. Его коричневые парадные туфли скользили по ковру, как тапочки балетных танцоров. На груди выделялся белый бейдж с именем Джек Дорси и надпись Twitter. От него к джинсам свисала цепочка.
– Мы называем это Twitter 1.0, – рассказывал он нескольким сотням сотрудников Twitter, сидевшим в зале. – Сократим до Т 1.
Затем он объяснил, что до его возвращения в компанию Twitter оставался незавершенным.
– Обращайте внимание на направление движения, а не на детали, – уверенно объявлял он. Это был новый Twitter. Джек не говорил хвалебных слов в адрес предыдущей версии продукта – версии Эва, – а выпустил пару критических стрел. По его словам, это была бета-версия.
Он начал выступление с записи песни «Битлз» «Blackbird», в которой учится летать птица со сломанными крыльями. И справляется. Часть сотрудников прониклась интересом, но большинство выглядели разочарованными, потому что Джек, по сути, обесценил работу, на которую они потратили два года.
Именно этого момента и ждал Джек. Впрочм, он планировал, что этот момент наступит несколькими месяцами ранее, когда Эва понизили в должности. Теперь Эва выгнали из компании.
После долгих споров с Диком и советом директоров в конце марта Джек вернулся в свой замок. Изгнанный король в свои владения.
Когда Дик представлял Джека во время Чайной паузы, большинство из 450 сотрудников компании встретили его стоячей овацией, так как полагали, что это возвращение законного наследника престола. Но были и те, кто не встал. Небольшая группа людей, знавших, как именно произошло возвращение Джека.
В тот момент, когда Джек купался в громе аплодисментов, Эв разослал письмо всем сотрудникам Twitter.
«Я провел глубокие изыскания в своей душе, – так он описывал последние два месяца своей жизни. – Очевидно, Twitter был самой крупной затеей в жизни, в которой я принимал участие, и возможно, останется такой и в будущем. Хотя я не могу не гордиться тем, что нам удалось вместе сделать, я понимаю, что это незаконченная история. Реализовав свой потенциал, Twitter сможет оставаться на плаву еще много-много лет, и мы сможем взирать на 2011 год как на один из первоначальных. Я решил, что с данного момента перестаю участвовать в повседневной жизни Twitter. Я буду помогать всеми возможными способами как соучредитель, член совета директоров, держатель акций и друг компании (а также многих ее сотрудников)». И в завершение написал: «Я ни в коем случае не исчезаю» и подписался: «Продолжаю менять мир, ваш Эв».
Три дня спустя, утром в понедельник, компания официально объявила о возвращении Джека. Вслед за этим он сам подтвердил твитом: «Сегодня с радостью возвращаюсь к работе в @Twitter в качестве исполнительного председателя совета. И да: остаюсь CEO в @Square».
Затем появились журналисты. Толпами. Фентон проследил за тем, чтобы Джек был изображен героем. «Двухлетний период, когда он не был вовлечен в дела компании, оказался трагическим, нам крайне не хватало нашего основателя», – заявил Фентон в интервью для статьи New York Times, посвященной возвращению Джека.
В публичных речах и новых интервью Джек продолжал копировать Джобса, используя для описания продуктов эпитеты «волшебный», «удивительный», «радостный» и «лучший». Он почти дословно повторял тезаурус Джобса, включая оборот «Мы всего лишь люди, управляющие компанией», и похитил у него идею, что больше всего гордится теми вещами, которые компания «не сделала».
Затем он стал выходить на более высокую орбиту. 1 апреля 2011 года ему была посвящена большая статья в Vanity Fair, озаглавленная «Twitter был первым действием». Рядом с текстом на несколько тысяч слов была фотография Джека в черном костюме и галстуке. Грудь вперед, на плече примостилась голубая птичка.
В статье Джек изображался «изобретателем» Twitter. Отмечалось, что он практически впервые публично обсуждает свое увольнение с поста CEO. «Это был удар под дых», – сказал он Дэвиду Киркпатрику, автору статьи в Vanity Fair. Цитату подхватили и растиражировали тысячи печатных и сетевых изданий.
Однако некоторым эти слова показались до странности знакомыми. Как и многое из произнесенного Джеком за последний год, незакавыченная цитата из Стива Джобса. Когда его выгнали из Apple в 1987 году, он сказал в интервью журналу Playboy: «У меня такое чувство, будто меня ударили под дых».
Две недели спустя, впервые за несколько лет, в прессе был упомянут еще один персонаж – Ноа. Николас Карслон, блогер из Business Insider, разыскал Ноа и сделал с ним интервью, восстанавливающее фрагмент подлинной истории основания Twitter. Карлсон написал, что «все старейшие сотрудники и инвесторы Odeo сошлись во мнении, что никто не был более ярым сторонником Twitter внутри Odeo, чем один из соучредителей компании Ноа Гласс».
Были записаны интервью с Рэем, Блэйном и Рэблом. Все они сказали, что Ноа был «духовным лидером» Twitter. Ноа, с неохотой вспоминавший минувшие дни, не стал с ними спорить.
«Одни люди получили по заслугам, другие нет. Реальность такова, что это было групповое усилие. Я не создавал Twitter в одиночку. Он родился из разговоров. Я знаю, что без меня Twitter не появился бы на свет. По большому счету», – говорил Ноа Карлсону. Но все-таки главная обида Ноа до сих пор была связана с Эвом, который, как он думал, и выпихнул его из компании.
В тот день, когда вышла статья, Эв послал следующий твит: «Это правда, что @Noah не получил достаточно почестей за роль на первом этапе существования Twitter. Он придумал это замечательное название».
Но всё это не остановило Джека. Став для прессы «следующим Стивом Джобсом», он уже был слишком влиятелен, чтобы кто-то усомнился в его версии истории, которая уже появилась в тысячах заметок и статей. По прошествии нескольких месяцев репутация и образ Джека только улучшались. Он стал больше времени проводить рядом со знаменитостями. Он участвовал в роскошных приемах в Лос-Анджелесе и Нью-Йорке. Летал на частных самолетах. Попадал в раздел светских сплетен. Веселился на яхтах со звездами и топ-моделями. С помощью тренеров и стилистов заметно преобразился и радикально усилил свою пиар-команду, благодаря чему засветился в несколько телепрограммах и появился во многих журналах.
Последним соучредителем в компании оставался Биз. О своем отходе от повседневной работы в Twitter он объявил 28 июня 2011 года. Но на самом деле он уходил из-за отсутствия у него повседневной работы. Все его соратники к тому моменту уже ушли.
На следующий день после объявления об уходе Биза всем сотрудникам Twitter пришло письмо, извещающее, что 30 июня Белый дом объявит о своих планах по проведению первой в истории «Twitter-конференции» с Бараком Обамой. Мероприятие должно было пройти в Восточной комнате Белого дома и вживую транслироваться на многомиллионную американскую аудиторию через интернет и в Twitter. Также отмечалось, что «модератором будет Джек Дорси».
Биз читал письмо, сидя в кровати и прислонившись к подушке. Увидев имя Джека, он закурил. Все эти годы он не испытывал большого раздражения по поводу выступлений Джека в прессе, за исключением тех случаев, когда тот нарушал этические принципы, которые Эв так последовательно внедрял в Twitter. Такие нарушения Биз замечал, когда имя Джека всплыло в связи с революцией в Иране и когда Джек заговорил о Twitter в Китае. Теперь это случилось в третий раз.
Биз быстро набросал письмо. Его большие пальцы стучали по экрану айфона, а волосы на затылке стояли дыбом.
«Когда-то Эймак первым объяснял мне, что никто из Twitter не должен быть модератором, потому что надо подчеркивать тот факт, что мы – нейтральная технология, – писал Биз в письме на всю компанию. – Я категорически не согласен с тем, что кто-то из компании будет вовлечен в процесс модерации, тем более один из ее основателей. Это противоречит всем годам нашей работы и постоянным заверениям в нашей нейтральности. Эймак, что случилось? Это полностью противоречит тому, чему ты меня учил. Это одна из тех вещей, которых я должен был избегать, с чем ты был всегда полностью согласен. Единственное, чего надо избегать. Прошу, не надо так поступать. Нам не надо вмешиваться подобным образом».
И тут, словно последняя лампа перегорела в когда-то яркой комнате, – письмо Биза было отклонено почтовым сервером компании. Голос Биза пропал втуне.
Джек Дорси отправился брать интервью у президента Соединенных Штатов и попал в объективы всех телекамер. Эву, Бизу и Голдмэну было уже не под силу его остановить.
Завтра сделать ошибки лучше
Неделю перед 4 июня 2012 года почти шесть сотен сотрудников Twitter занимались тем, что паковали свои вещи в картонные коробки. Книги, клавиатуры, компьютерные провода, всякие безделушки оседали на дне. Когда неделя подошла к концу, все они в последний раз вышли из офиса, который построил Эв на Фолсом-стрит, 795.
В выходные появились бравые ребята, подняли коробки и компьютеры, перенесли их в грузовики, выстроившиеся в ряд у тротуара. Легкий ветерок колыхал листву на Фолсом-стрит, пока заводились двигатели. Затем они отправились по тихим улочкам, повернули налево на Третью, спустились к Мишен, направо, налево и наконец подъехали к бежевому зданию в глубине квартала на Маркет-стрит – новому дому Twitter.
Вместе с коробками и компьютерами сотрудники заботливо перевезли элементы дизайна, тщательно подобранные Сарой и Эвом: прекрасные неоновые буквы, складывавшиеся в слоган «Рассказывайте здесь свои истории», и значок @, висевший в столовой.
В следующую пятницу уже в новой столовой перед сотрудниками выступал Дик. По сравнению с предыдущим офисом новое помещение было просто гигантским. Справа от входа был выход на крышу, где сотрудники могли лежать на искусственном газоне и работать под сан-францисским солнцем. Автоматы со снеками поставили на каждом этаже. Появился игровой зал со столом для настольного тенниса, диванчиками и новыми видеоиграми. Деревянные столы. Зал для йоги. Паркинг. И обеденная зона, где Дик выступал перед сотрудниками. Своеобразное пространство с уходящим вверх потолком, словно гребень волны.
В то время как количество фотографий Джека во внешнем мире неуклонно росло, внутри компании его аура стремительно таяла. В конце июля 2011 года он уволил четырех продакт-менеджеров, входивших в команду Эва и каким-то образом (неизвестно каким) осведомленных об участии Джека в увольнении Эва. Затем он выпихнул из компании Шона Гарретта, частично в отместку за то, что Шон пытался остановить безумие Джека в прессе годом ранее. Сотрудники начали жаловаться менеджерам, что с Джеком сложно работать, потому что у него постоянно меняется видение новых продуктов.
Круглосуточное присутствие Джека в СМИ начало влиять и на его отношения с Диком, который стал выглядеть на его фоне не CEO, а рядовым сотрудником.
Когда Джек появлялся на телевидении, его часто представляли как CEO и Square, и Twitter, и Джек не считал нужным исправлять эту ошибку. Неправильная информация о должности Джека в Twitter стала закрепляться в сознании руководителей других компаний, журналистов и даже городских таксистов. Однажды Дик поймал такси на пути в офис Twitter со встречи в городе.
– Куда ехать? – спросил таксист.
– Угол Маркет и Десятой, – ответил Дик. – Офис Twitter.
Таксист объяснил, что ему придется высадить пассажира на углу, потому что на Маркет-стрит совсем негде остановиться.
– Так происходит каждый раз, когда я там кого-нибудь высаживаю, – объявил водитель. – Надо устроить место около офиса Twitter.
– Наверное, мне удастся что-то с этим сделать, – сказал Дик, с пониманием отнесясь к жалобе водителя. – Все-таки я CEO Twitter.
Водитель повернулся, с любопытством посмотрел на Дика и произнес:
– О, так вы и есть Джек Дорси!
Дик только вздохнул. Но сотрудники компании знали то, чего не знала публика: всем управлял Дик.
Последний год он чрезвычайно много работал над подъемом морального духа компании после бурных лет смены CEO. Сотрудники Twitter искренне полюбили Дика, а он, в свою очередь, заботился о компании и о людях. Он не останавливался ни перед чем для сохранения этических принципов, заложенных Эвом, Бизом и Голдмэном, и продолжал отклонять любые запросы властей относительно пользователей Twitter. Он помнил, что отвечает за то, чтобы Twitter стал успешной и прибыльной компанией. Дик и Али Рогвани стали отключать сторонние ленты, страхуя себя от перетягивания людей конкурентами, подобными Биллу Гроссу.
Рано утром, после того как сотрудники распаковали коробки, расставили на новых рабочих местах книги, клавиатуры, компьютеры и разные безделушки, Дик созвал всех на первую Чайную паузу в новом офисе. Он вышел перед сотрудниками и поприветствовал их в новом доме – доме, подходящем крупной компании с корпоративным духом. Компании, которая в 2012 году под руководством Дика доросла до стоимости 10 миллиардов долларов. Компании, которая стала зарабатывать до миллиона долларов в день на спонсорских твитах и другой рекламе и к концу года получила существенную прибыль. Реклама принесла за год несколько сотен миллионов. Под руководством Дика компании удалось решить проблемы отключения сайта, который теперь работал практически 100 % времени. Менее чем через два года компания запланировала выход на биржу. Как рассчитывали инвесторы, она должна постепенно достигнуть стоимости 100 миллиардов долларов.
Когда все расселись, Дик вышел вперед, взял в руки микрофон и рассказал об одном своем недавнем решении.
Он рассказал, что, давая инструкции грузчикам о перевозке произведений искусства из старого офиса в новый, попросил оставить на месте только одну работу. Она висела на Фолсом-стрит с декабря 2009 года. Это работа в черной рамке с белыми краями. По иронии судьбы, ее повесили вверх ногами. И там жирными белыми линиями по темному фону написаны 30 букв: «Давайте завтра делать ошибки лучше».
Дик объяснил, что новый офис понадобился Twitter, чтобы расти как компании. Покончить с бесконечными падениями сайта и длинным списком других проблем, отравлявших ее детство.
– Мы оставляем лозунг про ошибки в старом здании. Это больше не наш стиль работы.
Что происходит?
Каждый день Крис Хэдфилд, командир 35-й экспедиции на Международной космической станции, выглядывал из иллюминатора космического корабля, брал цифровую камеру и делал несколько небольших квадратных фотографий Земли. Затем переплывал по кораблю к спальному отсеку, загружал фотографии в компьютер и отправлял в Twitter. Такие кадры подавляющее большинство из семи миллиардов, вертевшихся на планете где-то под ним, просто никогда не смогли бы увидеть.
Он сделал кадры Ближнего Востока, где выступления против диктаторов по-прежнему организовывались через Twitter. Он сделал снимок Рима, где новый папа теперь разговаривает с миллионами католиков 140-символьными проповедями. Он снял Вашингтон, откуда президент США регулярно обращается к нации через Twitter. Он сфотографировал Израиль и Сектор Газа, где война, старая как мир, теперь проходит и онлайн, в Twitter. Он зафиксировал на камеру сотни миллионов людей, отправляющих очередной миллиард твитов в неделю на всех языках мира из любого уголка планеты.
24 января 2013 года он пролетал над Сан-Франциско и сделал снимок города, где Twitter родился. Затем отправил этот кадр в Twitter. Если увеличить снимок, можно разглядеть мост Золотые Ворота, его широкие красные колонны, устремленные в небо, и всю бухту Сан-Франциско. Ту самую, по которой несколько лет назад плавала, а потом выпивала в баре «Якорь Сэма» группа друзей, работавших в небольшой неудачливой компании Odeo, занимавшейся подкастами. Эти десять человек и способствовали, каждый по мере сил, созданию Twitter.
Если вам удастся многократно увеличить фотографию капитана Хэдфилда, то в хитросплетении улиц, домов, офисных зданий, парков и пляжей вы сможете разглядеть Джека, Эва, Биза и Ноа, бродящих по городу – вместе и поодиночке.
Летом 2012 года Ноа вместе со своей подругой Дельфиной боязливо вошел в кабинет врача. Они подошли к стойке, представились дежурной сестре и заполнили необходимые бумаги. Затем сели в приемной, сложили руки и слушали биение сердца друг друга.
Ноа вернулся в Сан-Франциско в середине 2011 года, решив, что пришло время снова жить нормальной жизнью, а не той, которую он вел последние два года. Он сложил свое имущество в картонные коробки и поехал из Лос-Анджелеса на север той же дорогой, по которой когда-то двигался на юг. Twitter не возник бы без Ноа, но теперь из-за Twitter исчез сам Ноа.
Время лечит любые раны, но некоторые оставляют слишком заметные шрамы. Поэтому Ноа, поселившись в том же городе, снял вместе с Дельфиной квартиру в совершенно другом районе, завел новых друзей, не имевших отношения к IT-сфере, – людей, которые не могли бы стать его бизнес-партнерами.
Затем в июле 2012 года им сообщили приятную новость, и они отправились к врачу.
Их вызвали, они отправились по коридору, открыли дверь в относительно темную комнату. Повсюду развешаны мониторы. Мигающие огоньки. Периодический писк датчиков. Дельфину попросили лечь на кровать и отдать блузку Ноа, нервно наблюдавшему за процессом. Подошел врач, нажал несколькокнопок на разных приборах и начал аккуратно смазывать гелем живот Дельфины. Ноа сжал ее руку в своей ладони.
После долгой паузы врач посмотрел на монитор, затем перевел взгляд на Ноа с Дельфиной.
– Поздравляю, – сказал он с улыбкой. – У вас будет маленькая девочка.
Ноа посмотрел на Дельфину, и на глазах у него выступили слезы. Через несколько секунд уже всё лицо было мокрым. Дельфина посмотрела на Ноа и улыбнулась теплой, счастливой улыбкой. За эти годы он выплакал миллионы слез. Но в одиночестве. В кровати, в фургоне. На этот раз он плакал от радости. Он всегда хотел дочку, мечтал о девочке, которую мог бы носить на руках, укачивать, целовать, холить и лелеять. Любить. О маленькой девочке, которую он мог бы любить. И вот она появилась.
В этот момент он понял, что именно этого и искал с середины 2006 года, когда сидел за компьютером и набирал короткий пост, посвященный названию, придуманному для нового проекта, затеянного с друзьями, – Twitter.
Он тогда объяснял, почему сможет делать новый проект: «Тот факт, что я могу узнать, что делают мои друзья в любое время суток, приближал меня к ним и делал меня не таким одиноким».
Когда он помогал развивать проект Twitter, то рассчитывал, что технологии смогут связать его с другими людьми. Но на самом деле он искал настоящей, реальной связи – вот этой самой руки Дельфины, которую сейчас держал. Техника, стоявшая в этой комнате, – мониторы, датчики, провода – сделала то, что Twitter никогда не мог сделать для Ноа. Она позволила ему ощутить связь с человеком, которого как бы нет в комнате. С еще не родившимся младенцем.
Ноа собрался, вытер слезы, посмотрел на Дельфину и поцеловал ее. Они вышли от врача, и летнее солнце тут же высушило их мокрые лица. Они смотрели на небо, пролетающих птиц, которые чирикали, щебетали и свиристели где-то там, под сан-францисским солнцем. Затем он снова посмотрел вниз, и они пошли дальше, взявшись за руки. В отличие от других соучредителей Twitter Ноа получил от него совсем немного денег. Но в будущем он надеется взять небольшую сэкономленную сумму и попробовать реализовать свои таланты в каком-нибудь новом стартапе.
6 апреля 2013 года он впервые более чем за два года отправил твит: «Щеки в слезах радости и полного умиления. Отмечаю рождение моей дочери – Оушен Донни Марии-Луизы Понсин Гласс».
Иногда по утрам, когда Биз и Ливия просыпались в своем двухсотметровом доме в округе Марин и на их головы, лежащие на высоких мягких подушках, падали солнечные лучи, Биз смотрел в глаза жене и восклицал:
– Эй, Ливия, а мы богачи. Богачи!
Затем они оба хихикали, как дети, сделавшие под кроватью тайник с конфетами. Они напоминали друг другу, что, когда Twitter только зарождался, они жили совершенно другой жизнью. Иногда по утрам вспоминали историю, произошедшую пятью годами ранее в аптеке Elefant, в Беркли.
Дело было вечером выходного дня. Биз и Лайви зашли на кухню их крохотного, напоминавшего коробку дома и открыли холодильник. Там было совершенно пусто. Только пустая белая пластиковая миска. Они проверили все отсеки – пусто. Кошельки – тоже пусто. Ливия посмотрела на Биза и с печальной улыбкой спросила: «Что будем делать?» На кредитной карточке скопилось десять тысяч долга. Счета складывались в большую стопку. Супруги уже дважды занимали деньги у Эва, и эти суммы тоже растворились. Их текущее состояние отражалось в твитах так: «Оплачиваем счета».
Они были на мели и не видели вариантов. Или почти не видели.
– Держу пари, в этой банке у нас полно мелочи, – сказал Биз и схватил кофейную банку, куда они складывали сдачу. Совершенно обычная домашняя копилка. Круглая, металлическая, с пластмассовой крышкой. Каждый день Стоуны приезжали домой и кидали туда десяти-, пяти– и одноцентовые монеты. Иногда там даже попадались четвертаки. «Дзынь-дзынь-дзынь», с каждым днем эхо становилось все тише, по мере пополнения банки. И вот, голодные и замерзшие, они решили, что пора ее вскрыть. Они спускались по Седар-стрит с банкой в руках так, словно она стеклянная, и подошли к аптеке Elefant в супермаркете Гетто Гурмэ. Зашли через стеклянные двери и встали перед зеленым аппаратом Coinstar[43].
Биз начал аккуратно опускать монеты в автомат, держа банку, а Ливия стояла у него за спиной и наблюдала. Они предполагали, что смогут выручить до 30 долларов – может быть, даже 50! – но цифра на экране продолжала расти и расти. Вскоре они уже приблизились к отметке «60», прошли «70», «80», а монеты не кончались.
– Боже, боже, – от чистой, неподдельной радости Ливия захлопала в ладоши и запрыгала на месте.
Читать бесплатно другие книги:
