Рисуйте свободно! Найти себя с помощью художественного дневника Берри Барбара

8. Учимся отпускать

Когда я отпускаю то, кем являюсь, я становлюсь тем, кем могу быть.

Лао-цзы, китайский философ-даосист{23}

Когда студенты начинают больше доверять рисованию без плана, я то и дело слышу удивленное: «Урок окончен? Куда улетело время?» Но я знаю, что так бывает не сразу. Поначалу для некоторых двухчасовое занятие тянется бесконечно, пока они борются со страхами и преодолевают сопротивление, прежде чем сделать первые мазки на чистом листе. Со временем они обучаются нырять в творческий поток.

Самоконтроль — мощная помеха. Чаще всего творческий процесс прерывается, потому что мы цепляемся за знакомое представление о себе, как только возникает неопределенность или предчувствие риска. Это ведет к бесконечному перетягиванию каната между тем, как мы себя видим, и тем, как реагируем на собственный рисунок. Но утверждения вроде «Это я» или «Это не я» напрямую противоречат принципу открытости личностным изменениям. Внутренний монолог может выглядеть так: «Это не то, что я хотел нарисовать. Я представлял это иначе. Я пришел на занятия счастливым и хотел нарисовать нечто приятное, но моя картинка становится все мрачнее и мрачнее».

Всем нам тяжело избавиться от таких мыслей, даже тем, кто привык с головой погружаться в поток в других областях жизни. Например, моя студентка Эмили — певица, художница и мать двоих детей. Исключительно творческий человек с богатым воображением, она создавала неповторимые вещи. Она стала брать у меня уроки просто потому, что ей не хватало времени на рисование и была интересна сама техника. Все это казалось ей развлечением. Когда на третьем занятии Эмили зашла в тупик, я задала ей обычные вопросы: «Что может появиться в верхнем углу или внизу? Что происходит в воде, которую ты только что нарисовала?»

Без тени сомнения Эмили ответила: «Нет, я не буду этого делать. Я хочу рисовать оптимистичные картинки». Что она и делала. Бабочки, кролики и детские лица — с постоянными остановками на одном и том же месте. Ей нравились картинки, и она не хотела их портить. Я стараюсь увести студентов так далеко, как могу, но в конечном счете им самим выбирать, насколько далеко они готовы зайти. На одном из занятий Эмили начала рисовать женщину, танцующую хулу. Получалась солнечная и красочная картинка, и студентка явно была довольна, пока не изобразила руку танцовщицы. Результат привел ее в негодование. Она нарисовала руку широким мазком, наполненным энергии, и я уговаривала Эмили оставить как есть. Переделывая, можно потерять спонтанность, силу движения, искренность рисунка. Но она настаивала на том, чтобы закрасить и нарисовать руку заново. «Мне не нравилось, а теперь нравится», — сказала она с победным видом, когда закончила.

В моменты острого недовольства собой мы должны отнестись с любопытством к своей реакции. Сделать усилие, чтобы прекратить поток непроизвольных отрицательных суждений, которые мешают принимать сделанное. Это время, когда нужно возразить своему разочарованию, используя новые слова, будь то мантра «Это всего лишь бумага и краски!» или другое выражение поддержки.

Чего мы боимся? Что страшимся потерять, если ослабим контроль над рисунком? Что если мы примем образы такими, какие они есть? Оценки вроде «мрачно» или «недостаточно хорошо» — субъективны и полны критики. Стоит ли доверять голосу, твердящему, что это правда? Поддались бы мы с той же легкостью, если бы с такими заявлениями выступил незнакомец?

В первую очередь я советую студентам с интересом прислушиваться к внутренним голосам, вещающим от первого лица. «Я хочу», «Мне надо». Они выдают себя за носителей авторитетного мнения или помощников. Часто это мыслители, мастера планирования и сомневающиеся личности внутри нас, но не исследователи и не авантюристы. Они контролируют любые отклонения от проторенной дорожки. Эти голоса, скорее всего, играли важную роль в трудные моменты жизни и предлагали защиту, но теперь, когда мы хотим ступить на новую почву, стоит спросить себя: «Нужен ли страж здесь и сейчас?»

Мы уже знаем, чего хочет рациональный ум, какой цвет он предпочитает, что за красивую картинку ждет сегодня. Самопознание же призвано выявить то, что скрытая часть нас желает, но не может выразить. Если мы перестанем держаться за опору в виде представлений о себе и позволим потоку подхватить нас, то окажемся в реальности, где нет времени и не нужно прилагать усилий, где погружаешься в процесс и едва замечаешь, как утекают минуты и даже часы.

Такой подход к рисованию похож на плавание. Новички паникуют, боясь утонуть, и тем подвергают себя большей опасности. А податливость и расслабленное внимание позволяют оставаться на поверхности.

Рисование тоже требует концентрации, когда мы следим за движениями кисти по бумаге, находясь вне времени и пространства и не прилагая усилий. Буддисты называют это самадхи — состояние сосредоточенности, в котором весь мир уходит на задний план и мы забываем о том, как должны вести себя. Мы просто есть. Мы не обращаем внимания на то, что происходит в комнате, на шум за окном или на перепады температуры. Мы едины с бумагой, образами, фигурами и красками.

Поток иногда прерывается — и это один из парадоксов творческого процесса. Студенты так много требуют от себя. Я вижу, какого уровня совершенства они хотят достичь. Они надеются, что нужное решение появится незамедлительно, что они смогут сделать что-то идеально, по-другому, по-новому, выдать нечто значительное. Какая тяжелая ноша!

Одновременно они обделяют себя поддержкой, без которой невозможно оправдать подобные ожидания. Не оставляют шанса на ошибку, а ведь без ошибок ничего не бывает. Так мало нужно, чтобы сбиться с пути. В этой технике каждая точка — мостик к следующей. Не надо считать, сколько точек или времени потребуется, чтобы пришло озарение — следующий виток вдохновения.

Отбросьте старые убеждения: «Когда дело плохо, за дело берутся самые мужественные» или «Победа — не главное, а единственное, что важно». Первую фразу приписывают одновременно Джозефу Кеннеди и американскому футбольному тренеру Кнуту Рокне, а вторая принадлежит легендарному коллеге последнего — Винсу Ломбарди.

Но если упорство и тяжелый труд приносят плоды в политике и спорте, то в делах, требующих воображения (и часто при любом обучении), приложение сверхусилий может лишь усилить недовольство, злость и спровоцировать желание все бросить. Самооценка падает. Чем больше мы упорствуем, тем меньше удовольствия получаем.

Иногда существенное усилие требуется на то, чтобы перестать пытаться. Ярким примером стала моя студентка Бонни — учительница, которая помогала молодым людям в писательских и других творческих проектах, мечтая при этом самостоятельно затеять что-то интересное. Она купила краски и бумагу много лет назад, но положила их на полку. Что ей мешало? Наконец она созрела это узнать. Первые несколько рисунков получились с легкостью, цвета и фигуры волшебным образом вылетали из-под кисти и ложились на бумагу. Но на четвертом рисунке возникло незнакомое, похожее на лягушку существо, которое она не могла приручить. Чем больше Бонни старалась сделать зверя симпатичным, прорисовать лапы, тем более непонятным становился он, словно отказывался поддаваться определению. Чем старательнее Бонни приукрашивала его, тем «уродливее» (это ее слово) существо становилось. После нескольких наших разговоров она наконец согласилась оставить все как есть — незаконченным, как ей казалось, но правдивым. Получилось то, что получилось, и это нужно было принять.

Бесполезно пытаться соответствовать ожиданиям, не проявляя терпения, не будучи готовым испачкаться в краске и не позволив кисти навести небольшой беспорядок. Перестав стремиться к успеху, мы с удивлением обнаружим, насколько талантливы, изобретательны и полны энергии.

Простой пример. Каждую неделю я слышу от студентов фразу: «Я не могу это сделать». Вместо того чтобы рискнуть и воплотить посетившую их идею, они выбирают что-то другое. Но какой бы образ ни занял место изначальной задумки, он не будет наделен той же энергией и может даже завести в тупик. Чувство опустошенности в данном случае фальшивое. У вас был ответ, но вы сами упустили его. Как я говорила в шестой главе, если вы отнесетесь к себе благосклонно и доброжелательно, позволив кисти рисовать так, как у нее получается, а значит, наилучшим возможным на данный момент образом, то сделаете себе великолепный подарок — ощущение, что вашего внутреннего содержания достаточно. Не нужно долго и упорно искать ответ на стороне. Все уже на месте. Просто примите это.

Спросите себя: «Что бы я сказал ребенку, который откладывает кисть и произносит: “Я не могу. Я не знаю, как”?» Будьте таким же понимающим и сочувствующим родителем по отношению к застенчивому и разочарованному ребенку внутри себя. Возможно, необходимо посмотреть на старание, силу и героизм под другим углом? Например, Рози Гриер — великан, бывший игрок Национальной футбольной лиги США, актер и писатель — спел песню It’s All Right to Cry («Не стыдно плакать»), которая вошла в альбом Free to Be… You and Me («Свободны быть… тобой и мной»). А еще он вышивает крестиком[13].

В мире крупные бизнесмены занимаются скалолазанием или дайвингом, чтобы научиться полагаться на себя и доверять друг другу. Попробуйте вручить им кисть, как это сделала я, и вы увидите еще одну разновидность смелости. Ничто так не объединяет людей, как незнакомая ситуация и отсутствие ответов. Именно тогда люди обнаруживают, что и тут нужны «мускулы», и придется быть собой, не прикрываясь работой, семьей или социальной группой. Подобный опыт освобождает.

Тридцать пять корпоративных консультантов и инструкторов сидели за круглыми столами с красками, кистями и множеством рисунков. Это было групповое занятие по свободному рисованию. Каждому я предложила изобразить любую фигуру, линию или образ и передать лист по кругу — тому, кто сидел слева. Тот, кто получал рисунок, добавлял следующую деталь к тому, что уже было на бумаге. Такие действия должны были создать ощущение безопасности и привести к пониманию, что ничто из происходящего не считается ошибкой. Все, что было нужно, — добавить свои элементы, не закрывая рисунок другого человека, не разбрызгивать и не капать краской, поменьше разговаривать, получше сосредоточиться и по моей команде обмениваться цветами.

Рисунки получались такими же разными, как и участники группы. Когда я попросила изобразить вымышленные деревья, Джон, руководитель успешной финансовой компании, к собственному удивлению и удовольствию остальных, поймал себя на том, что во время рисования читает вслух стихотворение. Это была пародия на знаменитые «Деревья» Джойса Килмера[14], где водитель на полной скорости врезается в бедное беззащитное дерево. Участники взорвались от смеха, и всякое напряжение, связанное с упражнением, исчезло. А ведь раньше никто и не подозревал, что Джон может быть таким.

Сьюзен, владелица бизнеса, проиллюстрировала задание красочной схемой своего семейного древа — получился визуальный каламбур. Большинство участников вдохновляли друг друга, но в конце цепочки была Мариан, которая восприняла мое стремление создать доверительную обстановку как «правила» и тут же решила, что не будет им следовать и ей нужно делать нечто отличное от группы. Вместо того чтобы рисовать на листах, переданных по кругу, она предпочла нарушить цепочку и рисовать там, где захочется. Тем самым она расстроила как минимум одного человека и еще одного разозлила. Почему она ощутила потребность в мятеже? Это была тема, которую с жаром обсуждала вся группа.

Свободное рисование требует определенного смирения. Не нужно изображать ничего особенного, отличного от других или выверенного, но, повторюсь, такая техника предполагает лучшее, что может появиться здесь и сейчас, — без исправлений или закрашивания. Когда я впервые попробовала рисовать таким образом, я непрестанно задавала себе один вопрос: «Искусство ли это?» В конце концов я осознала, что сам вопрос был поставлен неверно. «Играю ли я, рискую ли, открываю ли новые образы?» Задавая первый вопрос, я пыталась оценить то, что делаю. Вторая формулировка помогла мне преодолеть требования, которые я выдвигала, как Художник, а также помогла сосредоточиться на эффекте, который процесс производил на меня, и задуматься о том, расширяет ли он грани моего опыта.

Чтобы добраться до того, что находится внутри, нужно отпустить на волю свою самость. Тогда вы познаете глубину другой стороны силы.

ГИПЕРОПЕКАЮЩАЯ МИНДАЛЕВИДНАЯ ЖЕЛЕЗА

Вы задумывались, почему звуки в ночи заставляют вас замирать, точно вы олень в свете фар? Или почему вы вздрагиваете от случайного движения? Это миндалевидная железа заступает на караульную службу. Как я упомянула в предисловии, миндалевидная железа — одна из малых частей лимбической системы, наш «эмоциональный мозг». Ее основная работа — проверять всю входящую сенсорную информацию, чтобы определить, находимся ли мы в безопасности. Когда железа активирована, включается реакция «бей, беги или замри» — автоматическая функция защиты, и это объясняет, почему действие нередко опережает мысль.

Когда миндалевидная железа воспринимает что-то как угрозу, уровень беспокойства повышается настолько, что процессы в других частях мозга замедляются, и мы переходим в режим самосохранения. Нет времени на размышления и обдумывание реакции. Железа уже передала сигнал другим системам — кровяное давление повысилось, участилось сердцебиение, в игру вступили гормоны стресса. Мы запрограммированы эволюцией реагировать не обдумывая. Когда-то это было необходимо — замешкайся и станешь чьим-то ужином.

Приведу популярный пример. Представьте, будто вы гуляете по лесной тропе и вдруг замечаете у себя над головой нечто длинное и изогнутое. Вам даже кажется, что оно движется. Этот визуальный раздражитель достигает миндалевидной железы в тысячные доли секунды, в результате мы замираем. Мы делаем это без всякого осознанного чувства страха, так как эмоции приходят позже через другой, более медленный канал — от миндалевидной железы к коре головного мозга. Сейчас происходит анализ зрительного сигнала. Действительно ли это змея или просто ветка? Рефлекторно замерев на месте, вы можете сохранить себе жизнь. Однако в современных условиях механизм, когда действие опережает мысль, срабатывает гораздо чаще, чем требуется. Все-таки в мегаполисе мы редко встречаемся со змеями.

В отличие от других клеток клетки лимбической системы не зреют со временем. Это значит, что механизм страха остается неизменным автоматическим процессом, и происходящее часто бессознательно настораживает нас. Мы любим считать себя мыслящими созданиями, но специалист в области нейроанатомии Джилл Боулт Тейлор объясняет, что «биологически мы — чувствующие существа, которые умеют думать»{24}. И, несмотря на большую мозговую активность, мы не всегда знаем, почему чувствуем так, а не иначе.

Не только эволюция наделила нас страхами, хотя страх змей относится, конечно, к запрограммированным природой. Страхи коренятся в прошлом, зачастую в детстве. Пережив острую ситуацию, в похожей обстановке мы снова испытываем знакомые, порой очень сильные чувства. В американском научном сериале The Life of the Brain («Жизнь мозга») рассказывалась история мужчины, пережившего автокатастрофу. Довольно долго после этого при звуке захлопывающейся двери автомобиля он подскакивал на месте, а сердцебиение учащалось так, будто он снова попал туда, где металл врезался в металл.

Хотя клетки лимбической системы не меняются, с возрастом происходят перемены в коре головного мозга. Более зрелые клетки коры способны сопоставить входящую информацию с ответом лимбической системы, заново оценивать ситуацию и при необходимости делать другой выбор. Однако специалисты по нейроанатомии доказали, что процессы, связанные со страхом, идут двумя разными путями. Соединения, ведущие от коры к миндалевидной железе, гораздо слабее, чем те, что идут от железы к коре. Как говорит исследователь Жозеф Лёду, разница между двумя системами передачи сообщений объясняет, почему возникшую эмоцию так трудно погасить{25}.

Психолог и писатель Дэниел Гоулман[15] похожим образом объясняет «реакцию миндалевидной железы» — внезапный импульс, образующийся под влиянием стресса и вынуждающий нас действовать поспешно и опрометчиво. И это тоже результат деятельности гиперопекающей железы. Мы чувствуем, что на нас нападают, и набрасываемся на противника. Чувствуем угрозу и замираем. Но вместо того чтобы быть заложниками эмоций, можно использовать их для самопознания{26}.

Словесное описание чувств давно признано эффективным способом борьбы со страхами. Однако теперь наука способна объяснить, как это работает и почему мы должны чаще использовать этот инструмент. Мэтью Либерман и его команда из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе изучили работу мозга тридцати здоровых людей в возрасте между 18 и 36 годами, когда они комментировали фотографии лиц, изображающих негативные эмоции{27}. Испытуемых просили подобрать соответствующее определение для каждой эмоции. Результаты компьютерной томографии стали первым однозначным свидетельством того, что обозначение эмоций, как называют этот лингвистический процесс, препятствует реакции миндалевидной железы на негативное изображение. Обозначение эмоций не только снижает деятельность железы, но и увеличивает противоположную активность в двух других зонах префронтальной коры — внешнего слоя мозга.

Во время рисования мы не сталкиваемся с такой опасностью, которая заставила бы нас бежать или биться за жизнь, но все же мы испытываем сильные эмоции, от которых буквально застываем («Я ненавижу это»). Наша задача — проверить тревожные кнопки, которые срабатывают, когда мы рисуем нечто пугающее или даже отвратительное. Как столь яркие чувства могут возникнуть из-за небольшого количества краски на бумаге? Так мы сможем увидеть в острых реакциях то, что уводит нас с нужного пути, прерывает поток. Обдумывание возникших эмоций запускает процессы в коре головного мозга, позволяя выбрать другой образ действий. Это значит расценивать чувства как источник информации, а не принимать за чистую монету. В этом случае эмоция или блок становятся инструментом познания, а не тем, чего мы должны избегать. Вместо того чтобы заявить: «Я не собираюсь окунаться в это», ответьте другими словами, используя мантры или называя страхи.

Многие ученики поначалу с большой неохотой рисуют человека. Это вполне понятно, потому что выглядит как тест на способность передать образ анатомически верно, и никому не хочется провалить экзамен. Конечно, все мы знаем, что у нас два глаза, нос и рот, но как насчет того, чтобы собрать их во что-то узнаваемое? Да, это проблема!

Моя студентка Дайана всегда недовольна тем, как у нее получаются человеческие фигуры, потому что они, по ее мнению, выглядят «мультяшными». На мой взгляд, это их достоинство, хотя она пока этого не видит. Она художник и дизайнер интерьеров, поэтому прислушивается к внутреннему критику — знатоку искусства. Но тут встает важный вопрос: почему мы не можем рисовать людей, как в комиксах? Мы ведь точно так же сочиняем истории, и я наблюдала, как нечто забавное на картинке приходит на выручку, заставляя смеяться, когда это особенно необходимо.

Как-то на субботнем мастер-классе мы начали с упражнения «Палки и камни». Одна из студенток, Мэриэл, опоздала и была явно расстроена из-за множества дорожных неприятностей, в которых, как она сказала, виновата сама. Мэриэл 28 лет, она только пришла на курс арт-терапии. Чтобы посещать занятия на Манхэттене, ей приходится долго ехать на поезде. Она полна решимости, но слишком строга к себе.

Когда Мэриэл заполнила лист маленькими фигурками из палочек, я попросила выбрать одну и добавить детали — черты лица, одежду, аксессуары. Где находится персонаж и что делает? Есть ли рядом что-то еще? Нужны ли персонажу какие-то вещи? Занимаются ли остальные фигуры на листе тем же самым или делают что-то другое?

Хотя я осторожно ввожу это упражнение как опыт, по определению лишенный ошибок, студентов при первых же попытках изобразить человека охватывает разочарование. В тот день кисть Мэриэл двигалась без остановки и колебания. Позже она сказала, что моментально придумала, кем были эти фигуры и где они находились — это сама Мэриэл на железнодорожной станции! Нарисовав черные облака над своей головой, она начала играть с другими «людьми» на станции — вот женщина с плачущим ребенком, растаман с косами, мужчина с собакой на поводке, полицейский со сверкающим значком и многие другие. Заканчивая, она смеялась — над собой, над своей историей, над небольшой группой людей, которых изобразила. Что за чудесное противоядие от грусти!

Как и все прочее в этой экспериментальной технике, легкость движений зависит от ваших ожиданий и способности не принимать себя слишком серьезно. Вы работаете, чтобы создать портретное сходство? Ничего подобного. Для этого есть фотоаппараты. Пусть лучше будут фигуры из палочек и улыбающиеся лица, которые мы разрешим себе нарисовать как можно проще. Если великий критик внутри вас восстанет против этих слабых попыток, заведите с ним разговор и спросите: «Что плохое случится, если я оставлю как есть рисунок, который мне не нравится?»

СЕКРЕТЫ ОБЩЕСТВА МАСОК

Во многих нью-йоркских музеях, включая «Метрополитен», я провожу для учеников начальных классов экскурсии, посвященные африканской культуре. Знакомя малышей с удивительными африканскими масками, я изумляюсь, как много их представлено в одном только музейном зале. Впрочем, законное разнообразие для континента, населенного 54 народами, говорящими на тысяче языков. Мои любимые маски — из Западного Судана, с ярким и грубым геометрическим узором, потому что у меня есть личная ассоциация с ними.

Маска антилопы

Первую догонскую маску я увидела в доме приятеля-художника. Пятьсот лет назад догонский народ расселился вдоль бандиагарских скал, протянувшихся на двести километров с севера на юг в западноафриканском государстве Мали. Одна из редких нетронутых временем этнических групп, догоны до сих пор практикуют анимизм (веру в одушевленность всего на Земле) и использует в своих ритуалах маски, чтобы чествовать предков и призывать хороший урожай.

Я коллекционирую всякие емкости, особенно деревянные, потому немедленно заинтересовалась коробкообразным строением этих масок. А об ареале их появления и распространения я знала задолго до этого. Казалось, что прямоугольные глаза имитируют окна местных построек, равно как и плоская поверхность самой маски. Это натолкнуло меня на мысль: что появилось первым — здание или маска? Вопрос скорее риторический. Сходство не было преднамеренным. Оно возникло так, как появляется любое природное искусство, — доречевым способом, без осознания себя. Определенно это были «окна» в душу.

Ава, члены догонского секретного общества масок, создают каждую маску накануне обряда погребения Дама. Так они заботятся о том, чтобы вложенная энергия была свежей и сильной. Поэтому догонский народ чувствует, что каждая маска содержит частичку божественного. Люди Ава уединяются в горных пещерах, чтобы вырезать и раскрашивать маски Walu (антилопа) и Kanaga (помесь мистической птицы и крокодила как символов верхнего и нижнего миров). Они используют краски, сделанные из подручных материалов: раскрошенный камень — для красного пигмента, растертые в порошок кости — для белого, вареные ягоды — для черного. Без красок маски так и оставались бы обычными безжизненными кусками дерева.

Эти тайные создатели масок черпают вдохновение из геометрии каменистых склонов, которые состоят из острых углов и теней. Уши, нос и рот они считают окнами и дверями, порталами, соединяющими внешний и внутренний миры.

Упражнение 1: маска «Возможность»

Во время этого упражнения в качестве источника вдохновения мы примем секретные общества масок, которые создают одни из самых впечатляющих, ярких и эстетически ценных образов без академического художественного образования. Например, для многих африканских народов создание масок — неотъемлемая часть маскарадов и ритуалов, связанных с похоронами и чествованием предков. В этих масках заключена геометрия местности — камней, утесов, растений, морских раковин и сила населяющих эту зону животных — кроликов, антилоп, крокодилов. Богатый материал, который мы свободно можем позаимствовать.

Пример мантры: «Нечто древнее и мудрое во мне знает путь».

1. Если вы еще не пробовали повернуть дневник вертикально, самое время это сделать.

2. Нарисуйте большой овал — почти во весь лист.

3. Любым доступным способом изобразите черты лица, начиная с глаз. Глазами могут стать обыкновенные точки.

4. Нос можно нарисовать точкой, завитком или изогнутой линией.

5. Изобразите рот одной или двумя линиями: одна простая черточка или две — для верхней и для нижней губы.

6. Теперь спросите себя, какие еще детали можно добавить. Например, уши, брови, ресницы, волосы, ямочки на щеках, макияж…

Совет. Помните, что нужно принимать все, что появляется из-под кисти, независимо от плана. Относитесь к своим стараниям очень деликатно. Избегайте порыва исправить, закрасить или переделать нарисованное.

Простая маска-лицо

Спросите себя

Вы когда-нибудь видели, как кто-то наносит грим перед детским днем рождения или перед карнавалом? Может, кто-то гримировал ваше лицо? В такие моменты тот, кто рисует, ищет на лице открытые зоны, подходящие для разукрашивания.

Обширные области — лоб, щеки и подбородок — пробуждают фантазию. Их можно украсить с помощью образа или линий разных цветов и форм. Для декорирования ритуальных масок часто используют образы животных, имитируя кожный узор или добавляя рога, клювы и хвосты. Что нравится вам?

Добавляю зигзагообразные линии

И вот настает время посмотреть на работу целиком и решить, нужен ли последний штрих. Может быть, что-то на голове? В волосах? Что-то вокруг глаз — очки, монокль? Как насчет линии подбородка? Не растет ли там что-то? Волосы, вьющиеся растения, листья, початки кукурузы? Что может быть вокруг маски? Каждая новая деталь погружает нас в процесс, улучшает концентрацию и медитацию, дает разгуляться фантазии.

Костюм кошки.

До самого конца я не догадывалась, что это кошка. Добавив красный и оранжевый в верхней части рисунка, я вдруг увидела, что простые голубые зигзаги — это уши

Размышляем о работе

Как и другие упражнения из этой книги, вы можете делать это задание снова и снова, и каждый раз будет получаться по-другому. Мне нравится, что со временем идеи и образы появляются сами по себе. Часто, когда на уме нет ничего конкретного, я экспромтом добавляю какую-то цветную фигуру, и она неожиданно «сообщает» мне о своем предназначении. Цвета и фигуры вызывают воспоминания, отдельные кусочки информации соединяются друг с другом. Возможно, поначалу это будет не ваш личный опыт, но вы уже на пути к нему. Будьте открыты для нового, и разум сделает то, что вы от него ждете.

Кот на каникулах.

Он появился, потому что я закрасила получившийся контур желтой краской, а еще потому, что я была на пляже и «пригласила» туда кота. Иногда следующий шаг происходит сам собой

Упражнение 2: палки и камни

«Палки и камни могут сломать мои кости, но слова никогда не поранят меня»[16]. Я всегда любила словесные игры и люблю их до сих пор. С ностальгией вспоминаю жутковатую игру «Виселица». Возможно, вам она тоже нравится. Давайте возьмем ее в качестве шутливого урока анатомии, чтобы научиться рисовать простые фигуры из палочек.

Пример мантры: «Это никак не характеризует меня. Я просто рисую мультяшные фигурки».

1. Выполняйте это упражнение с помощью кисти для мелких деталей.

2. Мы собираемся заполнить лист маленькими фигурами из палочек. Используйте любую краску и меняйте ее так часто, как захотите.

3. Прежде чем начать, вспомните основные части условного тела:

Овальная или круглая голова.

Одна прямая линия для шеи и туловища.

Горизонтальная линия плеч на соединении шеи и туловища.

По две линии для рук (от плеча до локтя, от локтя до кисти), исходящие из каждого плеча.

Форма кисти или линии пальцев.

По две линии для ног (от бедра до колена, от колена до щиколотки), исходящие из нижней точки линии туловища.

Форма ступни или короткая линия на концах ног.

Совет. Подход может показаться очень простым, но поверьте, с практикой рисунки станут сложнее, потому что азарт будет расти и однажды вы позволите себе экспериментировать. Кроме того, вы станете наблюдательнее, станете обращать внимание на формы ушей, носов и ртов живых людей. Как это часто бывает, озадачившись чем-то, мы начинаем видеть примеры повсюду.

4. Используя перечисленные части тела, нарисуйте простую стоящую фигуру, как показано ниже. Начните с головы и двигайтесь вниз. Не беспокойтесь о пропорциях (на этот раз или вообще).

5. Посмотрите на фигуру и обратите внимание на основные сочленения — колени, локти, запястья и так далее. Теперь нарисуйте в этих местах маленькие кружки или шарики. Сравните получившуюся фигуру с иллюстрацией ниже.

Человек из палочек идет

6. Теперь нарисуйте движущиеся фигуры. Подумайте, какие действия могут совершать человечки из палочек. Начните с простого, помня о подвижных сочленениях. Изобразите три или больше таких фигур, сгибая конечности, чтобы передать движение. Рисуйте шарики-суставы, если с ними вам легче, но в целом это необязательно. Не стоит беспокоиться — это всего лишь игра.

Движущиеся фигуры

7. Выберите одну фигуру и добавьте разные детали: волосы, лицо, одежду — все что угодно.

Спросите себя

• Нравятся вам человечки или нет? Будьте добры и проявите к себе уважение!

• Нужны ли им какие-то вещи? Книга? Если человечки на улице — бита, мяч, зонт?

• Что у них под ногами? Трава? Батут? Персидский ковер?

• Ваши человечки что-то делают вместе или каждый свое?

Движущиеся фигуры

Размышляем о работе

После того как студенты попробовали новое, я всегда задаю им одни и те же вопросы: что показалось простым, а что сложным? Чтобы копнуть глубже, спросите себя: что именно далось легко? Что вы делали с удовольствием? Удивили ли вы себя?

Касательно второго вопроса — можете ли показать место или несколько мест на рисунке, которые дались с трудом? Мешал ли вам внутренний критик? Было ли такое, что рисование отдельных частей казалось большим риском? Как вам удалось продолжить? Получилось ли преодолеть возникшие границы? Если нет, не волнуйтесь — у вас будет другой шанс. Внутренние блоки имеют обыкновение появляться снова, возможно, даже во время следующего урока.

Так как техника визуальная, у нас получается своего рода карта мест, в которых что-то происходит, — будь то отвлекающий фактор или озарение. Подумайте над этим, прежде чем перейти к следующей странице.

9. Миф, магия и психика

Коллективное бессознательное содержит все духовное наследие человеческой эволюции, рождаемое заново в структуре мозга каждого индивидуума.

Карл Юнг{28}

Настало время бегло повторить пройденное. Вот что мы изучили за время нашего путешествия:

• Импровизация: работа без плана, фантазирование на ходу.

• Ценность и сила образов, создаваемых как средство изучения себя и своих ресурсов.

• Важно принять нынешний уровень своих способностей.

• Внутренние блоки — принять их как подарок и использовать во благо.

• Ослабление контроля и избавление от перфекционизма.

Когда мы чуть дольше задерживаемся над рисунком, добавляя очередную деталь или начиная новую фигуру, мы учимся не торопиться и раз за разом избавляемся от напряжения, которое чувствуем, если образы приходят произвольно. Это не гонка, и мы не получим никакого приза, закончив раньше. По правде говоря, осознание того, что работа окончена, — долгий процесс, который будет длиться и после того, как вы дочитаете эту книгу.

Мы по-прежнему разминаем «мускулы» воображения. Но как насчет распространенного, почти постоянного беспокойства о том, где взять следующую идею? Во второй главе я заверила вас, что мы уже обладаем всем необходимым для ведения художественного дневника и что у каждого из нас есть свой архив визуальных образов, помогающий в рисовании. Перед нами может лежать чистый лист, но наш внутренний мир не пуст. Что же это в действительности означает? Откуда берутся образы?

Они приходят из разных источников. С одной стороны, мы призываем на помощь запахи, картинки и звуки из прошлого, которое формирует индивидуальную память. Но есть и другой колодец с вдохновением. Мы рождаемся с уже существующим внутри нас ресурсом, который можно обозначить как «психическую ДНК».

Согласно выдающемуся психоаналитику Карлу Юнгу, эта «ДНК» состоит из архетипов. Архетипы содержат определенный набор образов, поведенческих реакций и особенностей восприятия, которые современная наука признает встроенными в мозг как часть человеческого наследия. Это значит, что даже если мы не изучаем мифы и всемирную историю, мозг уже владеет информацией о ключевых персонажах — ребенке, великой матери, герое, обманщике, мудром старце. И это лишь малая часть. Это исконное наследие объясняет, почему народы по всему земному шару сочиняют похожие мифы в стремлении решить загадки мироздания.

Каждый архетип — не просто некая универсальная роль, но и прототип подлинного конфликта или трагедии, которую переживает персонаж. Мифолог Джозеф Кэмпбелл исследовал драму типичного героя в своей книге The Hero with a Thousand Faces[17].

Эпический герой отправляется в неизведанные земли, проходит испытания и возвращается с неким впечатляющим даром для всего человечества. Это истории преображений, в которых герой сталкивается с темными силами, обнаруживает в себе скрытые возможности и делает все ради победы. Например, в гималайской истории Будды принц Сиддхартха отрекается от трона и оставляет мирскую суету. Сидя под священным деревом Бодхи, он отвергает три искушения и через это обретает просветление. Позже он возвращается, чтобы учить людей осознавать и облегчать страдания. Это личное совершенствование тоже архетипично.

Где берут начало эти первобытные образы? Юнг считал, что так наши предки объясняли повторяющиеся природные явления. Например, фазы Луны, восходы и закаты. Повсюду люди сочиняли истории или мифы, чтобы истолковать то, что видели, но не до конца понимали. Поэтому теперь существуют такие архетипы Солнца и Луны, как бог Аполлон и богиня Селена у греков, солнечный бог Уицилопочтли и богиня Луны и Млечного Пути Койольшауки у ацтеков. В то время как большинство солнечных богов мужского рода, а лунных — женского, в Японии они изображаются в виде двух сестер — Солнечной дамы Аматерасу и дамы Луны Цукиёми{29}. Эти персонажи — из разных культур и принадлежат разным эрам, но у них много общего, потому что по своей сути мифы и легенды — это истории, которые первый человек рассказывал, чтобы объяснить свое место в мире, а также некоторые непостижимые для него явления.

Юнг полагал, что разные архетипы оживают в нас в зависимости от того, с чем мы сталкиваемся в мире. Это второй уровень образов. Когда мы оказываемся в определенных ситуациях, архетипы на уровне подсознания подсказывают нам модели поведения и помогают выполнить поставленную задачу. Посмотрите на женщину, которая держит новорожденного первенца и с нежностью смотрит в его лицо. Природный инстинкт кровных уз — одна из составляющих архетипа богини-матери, которая дарует жизнь всему. Архетип героя, упомянутый выше, виден и в гимнасте, готовящемся выступить на Олимпийских играх, и в балерине, выходящей на сцену. Они должны собрать все силы, победить внутреннего дракона и выступить как можно лучше.

Каким образом все это помогает нам рисовать в художественном дневнике? Как я уже говорила раньше, чистое искусство, сосредоточенное на процессе, а не на результате, позволяет появиться чему-то из глубин души. Многие думают, будто импровизация — случайность, но это не так. На самом деле импровизация помогает состояться диалогу между бессознательным и сознательным, позволяя нам добраться до архетипичных образов. Именно реальные действия — когда мы оставляем на бумаге пятно, точку или фигуру — выводят эти символы на поверхность. Кисть невольно рисует то, что нас волнует. Когда нам не нравится то, что мы видим, возникает конфликт.

Причина конфликтов в том, что архетипы содержат не только лучшие человеческие качества, но и, как писал Юнг, «все самое низкое и позорное, на что способен человек»{30}. Часто это истинные составляющие нашей сущности, которые мы отрицаем. И вы, возможно, скажете: «Я не хочу соприкасаться с низким и позорным».

А я отвечу, что вам стоит это сделать, и вот почему. Я была уверена, что внутри меня скрыто многое, до чего мне никак не удается добраться. Поэтому я перестала писать с натуры и перешла на образы из своего воображения. В своих фантазиях я рисовала чудесную большую картину в невероятных цветах. И мой первый рисунок, выполненный в этой спонтанной манере, оказался именно таким — феерия красок и штрихов, которые выливались из меня почти без перерыва. Однако самое настоящее открытие я совершила, когда почувствовала огромное отвращение к нарисованному. Я чувствовала это всем своим существом — рисунок не был «нормальным». Женщина, которую я нарисовала, была такой прекрасной, она была похожа на нимфу в окружении волн и ракушек. Дальше я нарисовала на ее коже желтые и розовые круги и тут же поняла, что они стали не украшением, а сочащимися язвами. Мне хотелось избавиться от них. Я смотрела на рисунок, и мне было плохо.

Раньше я бы закрасила вызывавшую отторжение картинку или начала все заново, но не теперь. На этот раз я села и заплакала. Женщина на рисунке была такой несчастной и уязвимой из-за ран и корост, покрывших ее тело. Отрицание, прикрытое моим «нет, только не это», оказалось в действительности жалостью и сочувствием к ее человеческим страданиям. Я не стала исправлять рисунок или пытаться сделать его лучше. Я не стала анализировать его значение. Я просто оставила все как есть, и это был великий прорыв.

Отрицание того, что не нравится или вызывает психологический дискомфорт, — распространенная реакция. Но, прерывая такую реакцию и проявляя к происходящему интерес, мы позволяем другой части нашей психики заявить о себе. Это естественно — хотеть, чтобы на бумаге появился светлый, солнечный и прекрасный портрет, но в нас есть и много другого. Воплощение на листе разных архетипов — израненного ребенка или волшебного дитяти, воина, матери или героя — дает нам более полное и гибкое понимание того, кто мы такие. Дьявол и ангел, лгун и старец — это энергии, проходящие сквозь нас. Их появление на рисунке не означает, что мы будем действовать, как они, или что мы рискуем ими стать. Психика никогда не выдает того, к чему мы не готовы. На самом деле, выпуская эти энергии, мы становимся сильнее, гибче и менее подверженными перепадам настроения. Чем больше разных граней мы сможем в прямом смысле увидеть на листе, тем объективнее посмотрим на эти сущности внутри себя, не пренебрегая различными формами страха, недовольства или успеха. Чем полнее информация, чем лучше мы понимаем себя и окружающий мир, осознаем, почему другие люди и мы сами ведем себя так, а не иначе. Образы, невольно появляющиеся из-под кисти, вызывают реакции и чувства. А это именно то, что нужно, это позволит нам погрузиться в мир открытий.

От других ученых, исследующих эту область знаний, Юнга отличает уверенность, что познание внутреннего мира человека возможно не только в клинических условиях. Оно доступно любой личности, которая сталкивается с ежедневными трудностями. Для того времени это был значительный прорыв. На пути к самопознанию мы даем себе больше возможностей для выбора и способны привнести больше творчества в свою жизнь.

Выпускать или не выпускать зарождающиеся образы наружу? Как добраться до этих персонажей с помощью следующего пятна краски? Все это важные вопросы. Можно посмотреть с другой стороны: Юнг говорил, что persona (латинское слово, обозначающее маску в древнеримском театре) — психическая структура, которую мы создаем, чтобы адаптироваться в каждодневной жизни и играть роль подчиненного, полицейского, учителя или какую угодно другую. Забывая, что мы больше, чем та или иная роль, мы лишаем себя пространства для игры и открытий. А разве есть более безопасное место для примерки других ролей, чем собственный дневник? Помню, как студент, подводя итоги работы в группе, написал: «Здесь я могу быть собой». Так что будьте собой. Дайте зеленый свет всему новому, в какой бы форме оно ни появлялось. Играйте все роли.

КАРЛ ЮНГ И АКТИВНОЕ ВООБРАЖЕНИЕ

В 2009 году общественности стал доступен дневник, который сотню лет был скрыт от глаз, — «Красная книга» психолога Карла Юнга. Обложка и переплет были глубокого красного цвета, название выполнено золотым тиснением. Дневник был написан каллиграфическим почерком. В нем Карл Юнг от первого лица описал трудный период в своей жизни. Поначалу, излагая свой опыт, психолог использовал только слова, но счел их «неуклюжими». Тогда он прибег к рисункам, чтобы с их помощью углубить свои исследования и проиллюстрировать борьбу собственного мозга и психики.

Именно тогда он разработал технику медитации, которую позже назвал активным воображением. С ее помощью содержание подсознания воплощается в умственных образах и повествовании. По сей день используемая в терапии по Юнгу, эта техника помогает визуализировать и материализовывать неосознанные аспекты или образы, позволяя им проявиться в форме истории с наименьшим вторжением «стражника» — аналитического мышления. Когда в 1913 году у Юнга начались видения и он стал слышать голоса, психоаналитик решил, что постарается удержаться от блокирования пугающих фантазий своего подсознания. Он чувствовал, что эти странные и порою ужасающие образы содержат информацию о происходящем. Вместо того чтобы отгонять эти видения, он предпочел провоцировать их через писательство и рисование.

Открыв для себя активное воображение, я поняла ценность диалога между мной и тем, что появлялось на страницах дневника. Это помогло мне отделить себя от могущественных демонов и от образов, которые я считала уродливыми. Позже, снова посмотрев на эти рисунки, я без осуждения вспомнила непростые чувства, которые тогда испытывала. В конце концов, когда я перестала считать себя неумехой из-за того, что картинки не были красивыми, эти образы подарили мне новое ощущение силы и подлинности моего творчества.

Я советую вам изобразить все это настолько красиво, насколько вы можете, в какой-нибудь книге в красивом переплете. Будет казаться, что вы создаете нечто банальное — но вам нужно это сделать, и тогда вы избавитесь от власти этих образов… Позже, когда все окажется в этой драгоценной книге, вы сможете взять ее, полистать — и это будет вашей церковью, вашим собором, тихим местом вашего духа, где вы придете к возрождению.

Карл Юнг{31}

Архетипы окружают нас, их не придется долго искать. Они вплетены в сюжеты книг и фильмов. Это те самые сюрреалистичные персонажи наших снов — слишком добрые, слишком злые, слишком слабые или слишком могущественные. История — основополагающая часть активного воображения в рисовании. Возможно, вам будет легче мыслить категориями игры. Посмотрите на рисунок. Кто эти персонажи? Что они могут сказать друг другу или вам?

Я выполняла это упражнение много раз. Однажды, изобразив огромное изогнутое дерево, а под ним — бабушку и ребенка, я определила четыре персонажа: бабушку, ребенка, дерево и себя, хотя на картинке меня не было. «Общаясь» с рисунком в трудные времена, я услышала слова ободрения и мудрости, «сказанные» моей давно ушедшей бабушкой, которая всегда поддерживала мои детские творческие начинания. Это было волшебно — словно моя личная сказка.

Мир архетипов охватывает весь спектр характеров от богинь и мудрых старух до гномов. Но мы охотимся за самым интересным — не за светлыми, а за темными персонажами, так как именно они — те скрытые сущности, которых мы предпочитаем не видеть. Первое упражнение может показаться похожим на задание «Нарисуйте своего критика» из седьмой главы, но есть существенная разница. Мы ищем не цензора, а способ придать обличье страхам, которые держат нас слишком крепко. Нечто неизвестное, шумящее по ночам. Чего вы больше боитесь — того, что не сможете это сделать, или того, что все-таки сможете?

Одна моя студентка приехала на занятия прямиком из Нью-Йоркской публичной библиотеки, где проходила выставка, посвященная Мэри и Перси Шелли[18]. Безобразная фигура Франкенштейна стояла у нее перед глазами и была идеальным примером того, как монстры одновременно зачаровывают и отталкивают нас. Согласитесь, по той же причине нам до сих пор интересны вампиры. Не похожее на других чудовищ, творение Мэри Шелли вызывает симпатию из-за положения, в котором оно оказалось. Заложник судьбы, к которой сам он не приложил руки, Франкенштейн одновременно и монстр, и жертва. Наверняка так же мы можем посочувствовать чудовищам, появляющимся в наших снах или выходящим из-под кисти. Не исключено, что они потеряют свое влияние, как только обретут зримый облик на листе бумаги. Вместо того чтобы прятать или гнать от себя, давайте пригласим их и выслушаем их истории.

КОЛЛЕКТИВНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ И НЕЙРОБИОЛОГИЯ

Карл Юнг разделял бессознательное на два уровня: личное и коллективное. Он считал, что личное бессознательное формируется нашим жизненным опытом, утраченными воспоминаниями и чувственным восприятием. Коллективное, которое интересует нас с вами, содержит архетипический материал, о котором говорилось выше. Сегодня ученые полагают, что могут определить, в какой части мозга находятся коллективные модели. Нейробиолог Яак Панксепп выделил семь основных эмоциональных систем{32}, расположенных в подкорковой зоне, древнейшей части мозга.

Панксепп убежден, что выделенные им семь эмоциональных центров — поиск, ярость, страх, паника, похоть, забота и игра — не противоречат юнговским архетипам. Эти эмоции управляют нашим поведением и реакциями на внешние раздражители практически так же, как типичные модели Юнга. Например, «забота» соответствует архетипу великой матери, а «игра» — архетипу ребенка.

Одна из подкорковых областей, отвечающих за эмоции, — миндалевидное тело, о котором я говорила в восьмой главе. (В ней мы рассматривали реакцию «бей или беги» в разделе «Гиперопекающая миндалевидная железа».) Панксепп обнаружил, что эмоции «ярость» и «злость» находятся в той же зоне, что и «страх». На мой взгляд, две первые эмоции соотносятся с юнговским архетипом воина, темная и порою иррациональная ипостась которого воплощена в индуистской богине Кали, символизирующей время и смерть.

Какие бы выводы ни сделали из этого нейробиология и психология, меня приводит в восторг тот факт, что научный мир принимает идею подсознательных мыслительных процессов. «Нет больше никаких сомнений в том, что целенаправленная мозговая активность проходит без сознательного участия личности», — написал последователь Юнга Артур Ниссер{33}.

Упражнение 1: тварь из Черной лагуны

Взятая из одноименного фильма[19], эта колоритная фраза стала частью массовой культуры — и мне это нравится. («О, моя кожа — как у твари из “Черной лагуны”».) По сравнению с убедительными цифровыми существами из таких фильмов, как «Чужой» и «Парк Юрского периода», или жутким Бледным человеком из «Лабиринта фавна» тварь недостаточно детализирована и потому комична. Смешное не может быть страшным. Как и в случае с другими картинками, мы просто поиграем. Посмотрим, куда заведет нас кисть.

Пример мантры: «Это всего лишь краска и бумага!» (Эта мантра требует повторения.)

1. Изобразите большое пятно любого цвета. Позвольте существу выйти из-под вашей кисти. Придумайте ему голову, хвост, когти, клыки.

2. Так же как при изображении людей, вернитесь к голове и добавьте любые необходимые детали. Предела количеству глаз или размеру рта не существует.

Совет. Нарисуйте столько глаз, носов или ртов, сколько получится. Продолжайте рисовать их, пока есть запал.

3. Проделайте то же самое с конечностями — руками, ногами, хвостами. Начните с того, что получится из первой капли краски, а потом добавляйте все, что, по-вашему, нужно добавить, даже если вы не хотите, чтобы это там было. Если вы не хотите, чтобы какая-то деталь оказалась там, тем более рисуйте ее.

4. Какая у вашего существа кожа? Шероховатая, чешуйчатая, колючая или похожая на творог? Поработайте над этим.

5. Где находится существо и что оно делает? Я вспоминаю тетю Аду из «Неуютной фермы» (очень, очень смешного английского фильма), которая повторяла снова и снова: «Я видела что-то гадкое в сарае!»