Жертва разума Сэндфорд Джон
Уэзер уже спала, тихонько постанывая, когда Лукас скользнул в постель. Он хотел разбудить ее, чтобы поговорить, но знал, что завтра утром ей предстоит операция, и не стал ее трогать. С час он лежал без сна, планируя завтрашний день и ощущая ее тепло. Наконец заснул, положив руку ей на талию, окруженный ароматом «Шанель».
Уэзер уже ушла, а Лукас вышел из душа, когда зазвонил мобильный. Он остановился, прислушался и поспешил в гостиную, оставляя на полу мокрые следы. Телефон лежал на обеденном столе, он быстро его взял и включил.
– Ну, Лукас, как делишки у твоего членишки? Встает еще? – спросил неожиданно веселый Мэйл.
– Они живы? – Патрульные машины уже едут. Тридцать секунд.
– Ты пытаешься меня выследить?
После коротких колебаний Дэвенпорт повторил свой вопрос:
– Они живы или нет?
– Да, живы, – неохотно ответил Мэйл. – Более того, у меня послание для тебя от Энди Манетт.
– Подожди, я возьму карандаш, – сказал Лукас.
– Черт возьми, наш разговор записывается, – нетерпеливо сказал Мэйл. – К тому же тебе это ничего не даст. Я звоню по сотовому, но нахожусь в машине, очень далеко.
Вот дерьмо.
– Ну, давай, я взял карандаш.
– Слушай. Не знаю, насколько ты поймешь…
Джордж, папа, Женевьева, тетя Лиза, это Энди. Мы в порядке, Грейс и я. Мы надеемся, что Женевьева вернулась и с ней все хорошо. Мужчина, у которого мы находимся, не разрешает нам ничего о нем говорить, но он проявил доброту и позволил нам сказать, что мы живы. Я надеюсь, мы сможем снова вас увидеть. Пожалуйста, дайте этому человеку то, что он хочет, чтобы мы благополучно вернулись домой. Вот и всё, что я могу сказать…
Голос Энди Манетт звучал печально и испуганно, но в нем дрожала надежда; потом послышался щелчок – запись остановилась.
– На этом всё, любители спорта, – весело сообщил Мэйл. – Однако должен сказать, мне понравилась история с диджеем. Она меня разбудила. Передайте парню, что я заеду к нему домой, чтобы навестить его семью, когда он уйдет на работу. И захвачу с собой пару кусачек. Мы отлично проведем время.
Когда Мэйл закончил разговор, Лукас выключил и положил на стол телефон, глядя на него, словно тот превратился в таракана из слоновой кости. Через пятнадцать секунд позвонила Марта Гришем из коммуникационного центра.
– Мы все записали, – сказала она.
– Превосходно. Лестер на месте?
– Нет, но Донна сейчас говорит с ним, так что он в курсе.
Лукас поспешно вернулся в ванную комнату и оделся, дожидаясь телефонного звонка. Телефон зазвонил, когда он завязывал галстук.
– Да, Фрэнк. Это была она?
– Да, говорила Энди. И она хотела нам что-то сказать, но мы пока не поняли, – ответил Лестер.
– С чего ты взял?
– Она просила передать привет тете Лизе.
– И что?
– Минуту назад я говорил с Тауэром Манеттом, – сказал Лестер. – Ее тетя Лиза умерла десять лет назад.
– Дай кому-нибудь поручение, пусть разузнает все о тете Лизе.
– Мы уже работаем, но я хочу, чтобы ты взглянул на это, – продолжал Лестер. – Проклятье, Лукас, нам нужен человек, который сумеет вытащить козырь из рукава.
– Нам необходимо прикрыть Мило и его семью, у него двое детей, – сказал Дэвенпорт.
– Мы уже этим занимаемся. А что с Женевьевой?
– Женевьева мертва, – сказал Лукас. – Мы это знаем, но Энди – нет.
Они организовали групповой разговор с Манеттом и Данном в кабинете Рукс: почему тетя Лиза?
– Лиза Фармер была сестрой моей первой жены, – сказал Манетт. – Она владела большим домом за городом; в детстве Энди у нее бывала и каталась на лошадях. Может быть, она хочет сказать, что этот парень фермер – или что он любит лошадей, или еще что-то в таком же духе.
– Если только она не потеряла разум, – тихо проговорил Данн.
– Моя дочь… – начал Манетт.
– Послушайте, – холодно сказал Джордж, наставив палец на Манетта. – Мне известно, что вы любите свою дочь, Тауэр, но и я ее люблю, и, если откровенно, я лучше знаю Энди. Она в ужасном состоянии. Ее голос и речь изменились, она в отчаянии и испытывает боль. Я бы хотел думать, что она посылает нам какое-то сообщение, но, мне кажется, нельзя полностью концентрироваться на чем-то одном. Мы не можем исключить вероятность того, что она сошла с ума.
Манетт отвернулся и опустил взгляд в пол. Данн смущенно похлопал его по спине и повернулся к Лукасу.
– Женевьева мертва, верно?
– Вы должны быть к этому готовы, – ответил Дэвенпорт.
Они решили сделать быстрый обзор ферм и лошадей в округе Дакота, сверить списки преступлений на сексуальной почве и в смежных областях. Лукас попросил Андерсона принести ему распечатку и некоторое время ее изучал. Но у него не появилось ни одной новой идеи. Тогда он отправился в убойный отдел, где столкнулся с Шерилл и Блэком.
– Как дела? – спросил он.
– У нас пять подозреваемых, в том числе один, связанный с сексом и огнем. Сейчас мы его изучаем, – сказала Шерилл. Она протянула ему стопку файлов. – Хотите копию?
– Да. Андерсон что-то говорил про одного типа – Мэйла? – вы его вычеркнули?
– Да, – ответил Блэк. – Совсем вычеркнули. Он мертв.
– Плохо, – вздохнул Лукас. – А мне он показался подходящим подозреваемым.
Шерилл кивнула.
– Его выпустили из Сент-Питера, а два месяца спустя он посреди ночи спрыгнул с моста через Миссисипи возле Сент-Пола. Тело нашли около форта Снеллинга. Он пробыл в воде более недели.
– И как его опознали? – спросил Лукас.
– На теле обнаружили удостоверение личности, – сказала Шерилл. – Медицинский эксперт проверил карточку дантиста; это он.
– Ладно, – кивнул Лукас. – А кто другой парень, связанный с сексом и огнем?
– Франсис Ксавьер Питер, сейчас ему тридцать пять. За десять дней он устроил шестнадцать пожаров в Сент-Луис-Парке; никто не пострадал, кроме нескольких домов. Мы говорили с его родителями; они сказали, что он стал актером и живет на Западном побережье. В последнее время они ничего о нем не слышали, телефона у него нет. В течение двух лет он лечился у Энди Манетт. Он ей не слишком нравился. Во время двух сеансов терапии он к ней приставал.
– Актер?
– Так они сказали, – ответила Шерилл.
– Тот парень, с которым мы имеем дело, мог быть актером, – заметил Лукас. – Ему нравятся игры…
– И еще одно, – сказал Блэк. – Франсис Ксавьер Питер блондин, и у него длинные волосы.
– Господи, возможно, это наш парень… А он похож на фоторобот?
– У него круглое лицо, как у немецкого крестьянина, – сказала Шерилл.
– Иными словами, нет, он не похож на портрет.
– Не слишком, – признала Марси.
– Ну, так продолжайте поиски, – сказал Лукас.
Глава 15
– Они уже близко подобрались к тебе. – В голосе чувствовалось напряжение. – Пора двигаться дальше.
Мэйл стоял среди деталей двух разобранных систем в мини-башенных корпусах – он менял жесткие диски – и зарычал на своего невидимого собеседника.
– Говори, что ты хочешь сказать. Не двигайся дальше, а убей и избавься от них.
– Я имею в виду, что тебе пора уносить ноги, – сказал голос. – Я не считаю, что может произойти нечто похожее…
– Чепуха, – перебил Мэйл. – Ты думаешь, что манипулируешь мной. А ты просто нажимаешь на кнопки.
Он слышал тяжелое дыхание на другом конце провода – раздражение, отчаяние, предвкушение? Ему очень хотелось понять, что. Однажды он узнает, кому принадлежит голос. И тогда…
– Кроме того, нам до конца гораздо дальше, чем ты думаешь. Ты просто хочешь, чтобы я от них избавился.
– А тебе известно, что было в том послании, которое ты разрешил отправить Энди Манетт? Ее тетя мертва – уже очень давно. Ее звали Лиза Фармер, и она жила на ферме. Тебя ищут в округе Дакота, в фермерских домах, потому что именно там ты живешь – они узнали это при помощи фокуса с сотовым телефоном. У тебя мало времени.
И в трубке раздались короткие гудки.
Мэйл посмотрел на телефонную трубку, положил ее на рычаг и принялся насвистывать, расхаживая по гостиной и переступая через детали компьютера, мелодию из далеких дней в тюремной больнице, когда в камеры провели Общественное радио Миннесоты. Моцарт: его передавали раз сто. Но у Мэйла не было времени для Моцарта. Ему требовалась ритмичная музыка, чтобы барабанные палочки выбивали пульсацию крови; он хотел слышать барабаны, тамбурины и маракасы. И литавры. Ему не нужна была бренчащая музыка.
Но он насвистывал мелодию Моцарта, которую можно играть двумя пальцами, потому что ему не хотелось думать о том, что Энди Манетт его обманула – в его планы не входило убивать ее сейчас.
Неужели она действительно его обманула? Сердце подсказывало ему, что это так. И его охватил гнев. Потому что он ей доверял. Он дал ей шанс, а она его предала. Так всегда случалось. Ему следовало предвидеть, что она попытается обвести его вокруг пальца. Мэйл прижал руки к вискам, чувствуя, как в них пульсирует кровь, зная, что скоро придет боль. Господи, вот история его жизни: стоит ему попробовать что-то сделать, как кто-нибудь все портит.
Мэйл сделал несколько кругов по гостиной и кухне, распахнул дверь холодильника, зачем-то заглянул внутрь и с силой захлопнул дверцу. Свист ушел куда-то в глубины горла, он уже почти хрипел, но мелодия оставалась прежней. Потом Джон решительно вышел через заднюю дверь и быстро зашагал по лужайке к лугу и старому дому.
Мэйл перепрыгнул через упавшую ограду, миновал древний дисковый культиватор, заросший травой и астрами; по склону холма он уже бежал, сжав кулаки, а его глаза превратились в холодные льдинки.
Энди казалось, что она успешно воздействует на Мэйла: он не стал мягким, но она чувствовала, что у них формируются новые отношения. Если она и не обладала властью, то могла как-то на него влиять.
И они с Грейс продолжали пытаться вытащить гвоздь. Он все еще не двигался, но они сумели обнажить целый дюйм. «Еще несколько часов, и он наш», – подумала Энди.
А потом пришел Мэйл.
Они услышали, как он бежит по полу над ними, затем раздались тяжелые шаги по лестнице. Энди с Грейс переглянулись. Что-то случилось, и Грейс, сидевшая перед монитором игровой приставки, начала нервно раскачиваться.
Дверь распахнулась, и они увидели лицо Мэйла, которое превратилось в маску с застывшими холодными глазами. Волосы стояли дымом, как у испуганного кота.
– Выходи, – злобно бросил он.
Грейс слышала, как он избивает мать. Слышала даже из-за стальной двери. Она лежала на полу и колотила по нему кулаками.
– Мама, мама, мамочка… – повторяла она.
Потом Грейс вернулась на матрас и закрыла уши руками, она больше не могла этого выносить. А еще через несколько минут заплакала и прижала руки ко рту, чувствуя себя предательницей. Нет, она не будет плакать – она не хотела, чтобы Мэйл пришел за ней.
Через час Мэйл привел Энди. Прежде, когда она возвращалась, Энди была одета. На этот раз она была обнаженной – как и Мэйл.
Грейс прижалась к стене, когда он встал в дверном проеме, глядя на нее, и его молчаливая враждебная фигура напугала девочку больше, чем что-либо другое. Наконец она склонила голову к коленям, закрыла глаза и начала напевать для себя, чтобы закрыться от окружающего мира. Мэйл несколько мгновений слушал ее, по его лицу промелькнула горькая улыбка, и он с лязгом захлопнул дверь.
Энди не шевелилась.
Грейс боялась открыть глаза – боялась, что Мэйл окажется внутри, в одном помещении с ней. Но через несколько секунд полной тишины осторожно посмотрела на дверь. Он ушел.
– Мама? Мамочка? – прошептала Грейс.
Энди застонала, повернулась, чтобы посмотреть на дочь, и изо рта у нее потекла кровь.
Глава 16
Лукас положил досье и снял трубку.
– Лукас Дэвенпорт.
– Я играю в разные игры, – осторожно заговорила женщина, в голосе которой звучали вопросительные интонации. – Мне сказали, что я должна с вами поговорить?
– Да?
Лукас испытывал нетерпение; он ждал звонка от полицейских Лос-Анджелеса, которые должны были сообщить, что им удалось узнать об актере по имени Франсис Ксавьер Питер, любителе устраивать пожары.
– Мне кажется, я видела парня с портрета, – продолжала женщина. – Я играла с ним в «Подземелья и драконы» пару месяцев назад в доме у одной девушки… В Динкитауне…
Дэвенпорт оживился.
– Вам известно его имя или где он живет?
– Нет, но он был с девушкой, в ее доме, так что она его знает.
– Насколько вы уверены?
– Я бы совсем не была уверена, если бы не глаза… Глаза такие же. Рот другой, но глаза правильные. И он превосходный геймер, настоящий Мастер подземелий, который знает все. Но он меня пугал, был каким-то нервным. А из слов девушки я поняла, что он лечился.
Лукас посмотрел на часы.
– Где вы? Я бы хотел встретиться с вами и поговорить.
Он записал ее адрес и сказал:
– Слоун, пошли.
Его худощавый напарник взял пиджак – еще один оттенок коричневого.
– Куда мы идем?
Дэвенпорт объяснил на ходу.
– Я ей верю, – сказал он. – Думаю, она что-то видела.
Девушка жила в студенческом комплексе неподалеку от шоссе I-494, рядом с университетом. Лукас поставил серый «Плимут» возле пожарного гидранта, и они вошли в дом вслед за студенткой-блондинкой в короткой юбке и куртке для игры в боулинг. Остановились возле лифта. Дэвенпорт и Слоун искоса поглядывали на девушку; она была очень хорошенькой, с большими голубыми глазами и вздернутым носиком. Девушка пристально смотрела на цифры над дверью лифта. Все молчали. Двери открылись, и они вошли в него, продолжая смотреть на бегущие номера этажей.
Студентка вышла на третьем этаже, повернулась, улыбнулась им и зашагала по своим делам.
– Кажется, она мне улыбнулась, – сказал Слоун, когда дверь закрылась.
– Прощу прощения, но я уверен, что она улыбнулась мне, – заявил Лукас.
– Чепуха. Просто ты встал на пути ее улыбки.
Синди Макферсон, геймер, оказалась робкой дояркой из Висконсина. Крупная девушка с идеальной кожей и милой деревенской улыбкой, которая одевалась в черное с головы до пят, а на шее у нее, на кожаном ремешке, висела семиконечная звезда.
– Чем больше я смотрю на портрет, тем больше убеждаюсь, что это он, – сказала Синди. Она сидела на краешке старого дивана и активно жестикулировала: у Лукаса сложилось впечатление, что под черным платьем скрывается отчаянная любительница баскетбола. – В его лице было что-то такое. Он напоминал койота – узкие глаза и скулы. Он мог быть очень сексуальным, но чего-то ему не хватало. Он ни с кем не общался. Однако с Глорией его что-то связывало. Она часто к нему прикасалась.
– А как фамилия Глории?
Девушка пожала плечами:
– Я не знаю. Мы с ней несколько раз встречались, я видела ее с другими знакомыми, но мы не дружим. Пару лет назад все тусовались в технопарке на 280-м шоссе; там я с ней и познакомилась. Потом видела в Динкитауне, два месяца назад снова встретила, и она сказала, что они начинают игру. Ну, я туда пошла, и он был там Мастером подземелий.
– Вы можете показать нам это место? – спросил Слоун.
– Конечно. Там на почтовом ящике фамилия Глории. Она в него заглянула, когда мы поднимались по лестнице, и я увидела, что там написано «Глория»… дальше я не запомнила.
Динкитаун являлся коммерческим центром студенческого кампуса Университета Миннесоты; в его двух– и трехэтажных зданиях продавали одежду, компакт-диски, лекарства, делали ксерокопии. Здесь же располагались многочисленные кафе быстрого питания. Макферсон протянула руку и сказала:
– А вот и Глория, в этом доме она живет.
Глория оказалась худой сутулой девицей, одетой, как и Макферсон, во все черное; и тоже с амулетом на шее. Но если у Синди было милое открытое лицо и прекрасная кожа, то Глория оказалась смуглой, мрачной и закрытой, осторожной, как лисица.
– Подождите нас здесь, купите себе сэндвич, – сказал Лукас Макферсон. – У нас могут возникнуть дополнительные вопросы.
Они со Слоуном перешли на другую сторону улицы и оказались у входа в дом, когда Глория вытащила из почтового ящика зеленый конверт со счетом за электричество и взяла его в зубы, чтобы открыть дверь.
– Глория? – спросил Лукас.
Она вытащила изо рта конверт и посмотрела на них.
– Да?
– Мы офицеры полиции…
– Нам нужна ваша помощь, – закончил Слоун.
Глория Кросби была бы хорошенькой, если бы больше ухаживала за собой. Однако она казалась немного неумытой и постоянно хмурилась. С некоторой неохотой девушка повела их в свою квартиру, которая находилась на верхнем этаже.
– Я писала курсовую работу, не успела навести порядок, – сказала она.
Глория открыла квартиру, и они сразу почувствовали запах томатного супа, табака и марихуаны.
– Курите травку? – весело спросил Слоун.
– Нет, не курю, – сказала она. Глория казалось немного заторможенной. – Марихуана делает тебя глупее, чем ты есть. Некоторых это устраивает, но только не меня.
– Однако здесь сильно пахнет травкой, – заметил Слоун.
– Вчера вечером у меня были гости, и они курили, – рассеянно ответила она. – Я – нет.
– Вы думаете, это неправильно? – спросил Лукас.
– Нет, а вы?
Лукас пожал плечами, а Слоун рассмеялся.
– Около двух месяцев назад вы играли здесь в «Драконы и подземелья», впятером. Нас интересует человек, который выступал в роли Мастера подземелий, – сказал Слоун. – Нам нужно его имя. – И он протянул ей фоторобот.
Кросби взяла распечатку, долго на нее смотрела, потом наморщила лоб.
– Ну… это не он, но я знаю, кого вы имеете в виду. Он похож, только у него другие глаза. Его зовут… Дэвид. – Она опустила руку, подошла к окну и посмотрела на улицу, поглаживая нижнюю губу.
– Что… – начал Лукас.
Глория подняла руку, чтобы он помолчал, продолжая смотреть на улицу.
– Дэвид… – продолжала она после паузы. – Эллерс. Э-Л-Л-Е-Р-С. Господи, я едва не забыла. Рассказать вам о моих отношениях с ним, да?
– А вам известно…
– Откуда вы узнали про игру? – спросила Глория, поворачиваясь к ним.
Она была заинтересована, но совершенно спокойна: настолько спокойна, что Дэвенпорт подумал: наверное, она принимает какие-то лекарства.
– Я полицейский, но связан с миром игр, – сказал Лукас.
Она указала на него пальцем, и в первый раз ее лицо немного оживилось.
– Дэвенпорт.
– Да.
– Вы придумали несколько хитрых игр, пока не перешли на компьютеры, – сказала она. – Ваши новые игры никуда не годятся.
– Благодарю, – сухо сказал Лукас. – Вы знаете, где живет ваш знакомый?
– Так это он похитил Манетт?
– Ну, мы рассматриваем такой вариант.
– Думаю, вы ошибаетесь, – сказала Глория. – Дэвид из Коннектикута, он уехал в Калифорнию.
– У меня складывается впечатление, что вы его хорошо знаете, – сказал Лукас.
Она вздохнула и села на стул.
– Ну, он прожил здесь целую неделю и трахал меня каждый день… правда, только семь дней.
– Какая у него тачка? – спросил Лукас.
Она фыркнула, и на ее губах появилась то ли улыбка, то ли гримаса.
– Путешествующий в Калифорнию геймер? А сами вы как думаете?
– «Харлей», – после коротких размышлений ответил Лукас.
– Точно, – кивнула Глория. – «Харлей-Дэвидсон Спортстер». Он пытался меня обмануть: сказал, что мы могли бы поехать туда вместе, но ему нужны деньги, чтобы купить полноподвесочный байк. Я предложила ему заехать за мной, когда он его достанет.
Она сообщила еще несколько подробностей о Дэвиде Эллерсе: они познакомились в «Макдоналдсе», где он спорил с какими-то людьми о «MYST».[48] Ему негде было переночевать, и она предложила остановиться у нее. Он прожил в ее квартире неделю.
– Мне ужасно не хотелось с ним расставаться, – сказала она. – Он был пылким. Дэвид родился в Коннектикуте. Мне показалось, что у его родителей есть деньги; кажется, они занимаются страхованием. Может быть, он из Хартфорда.
– И что ты думаешь? – спросил Лукас у Слоуна, когда они вышли на улицу.
Макферсон сразу направилась к ним с чизбургером и пакетом из «Макдоналдса» в руках.
– Я не знаю, – ответил Слоун. – Если она лжет, то делает это мастерски. Но и на правду ее рассказ не похож. Проклятые наркоманы, с ними ничего нельзя понять. В них нет страха.
Они сели в машину вместе с Макферсон. Она предложила им картофель фри и слегка огорчилась, когда Слоун согласился.
– Что произошло? – спросила Синди.
– Она сказала, что он был здесь проездом, – коротко ответил Лукас. – И еще, что его звали Дэвид Эллерс, что он из Коннектикута и уехал на Западное побережье.
Макферсон откусила солидный кусок чизбургера, но почти сразу перестала жевать, выглянула в окно машины, покачала головой, прожевала, проглотила, облизнула губы и сказала:
– Господи, я вспомнила. Тогда я спросила у того парня, знаком ли он с моим другом Дэвидом, потому что они оба приехали из одного города. Уайзета[49]. Но он сказал, что ходил в частную школу и не знаком с ним.
– Уайзет? – переспросил Слоун.
– Я совершенно уверена.
– Глория сказала, что того парня звали Дэвид, – повторил Лукас.
Макферсон покачала головой:
– Нет, не может быть. Я бы запомнила – два Дэвида из одного города, такого же возраста и все такое.
Слоун вздохнул и посмотрел на Лукаса.
– Господи, настоящий позор – с какой легкостью молодые люди нам лгут.
– Как и старики, – ответил Лукас. – И люди среднего возраста. – Он обратился к девушке: – Пойдем. Посмотрим, вспомнит ли она тебя и поможет ли твое появление оживить ее память.
– Господи, я бы не хотела, чтобы меня видели с полицейскими, – сказала Макферсон.
– Этому тебя научили в Висконсине? – спросил Слоун, когда они вышли из машины.
– Нет. Мне говорили, что нужно обратиться к полицейскому, если я потеряюсь. И когда я приехала в университет и заблудилась, то обратилась к полицейскому. Он хотел, чтобы я поехала домой. К нему домой.
– Наверное, он был из Сент-Пола, – сказал Лукас. – Нам пора идти.
Они снова поднялись вверх по лестнице и постучали в дверь, но им не ответили.
– Возможно, она вышла в соседнюю квартиру, – предположил Слоун.
Однако в здании царила полная тишина, нигде никакого движения.
Лукас подошел к окну.
– Пожарная лестница, – сказал он.
Старая железная лестница шла вдоль внешней стороны здания. Дэвенпорт проверил оконную раму, и та легко поднялась вверх.
– Окно открывается изнутри. И по лестнице можно спуститься.
Он наклонился и выглянул в окно – ничего не двигалось.
– Она убегает, – сказал Слоун.
Читать бесплатно другие книги:
