Мышеловка для бульдога Александрова Наталья

– До утра ничего нельзя поделать, – ответил охранник, и глаза его мстительно блеснули. – Вот утром придут Валерий Трофимович и Виталий Богданович, тогда пожалуйста… Тогда откроем вам склеп со всем нашим удовольствием…

– Оставить здесь до утра такую дорогую вещь? – рявкнул Василий. – Да ни за что! Это все равно что на улице бросить, да еще записку приложить – бери кто хочет!

– Не беспокойтесь, ничего с вашим камешком не случится! Тем более что сейчас ничего нельзя поделать!

– Ничего нельзя? Да я сейчас эту халабуду разломаю вдребезги пополам! – взревел Василий, закатывая рукава.

– Васенька, Васенька! – Лола уцепилась за его локоть. – Не надо, ведь это мавзолей моего дорогого Пу И! Ведь это место его вечного упокоения! Если ты его сломаешь, что будет с останками моего песика? Он останется под открытым небом…

– А вы, дама, можете не волноваться, – успокоил ее охранник. – При всем уважении, ничего этому склепу не будет: при его строительстве использованы особо прочные материалы, дверь – бронированная, выдерживает прямое попадание снаряда…

Василий, не поверив ему, сбросил с плеча Лолу, налетел на дверь и принялся трясти ее изо всех сил.

Дверь не шелохнулась.

Столкнувшись с обстоятельством непреодолимой силы, как выражаются юристы, Василий внезапно успокоился и проговорил вполне нормальным голосом:

– Что же, до утра с камнем и правда ничего не случится, а утром я приеду и сразу же заберу его. Когда, вы говорите, приезжает здешнее начальство?

– Валерий Трофимович обычно приезжает к десяти, а Виталий Богданович – к половине десятого…

– Ну, значит, в половине десятого я буду здесь.

– Мы будем здесь, – уточнила Лола.

– А тебе что здесь нужно? – окрысился на нее Василий. – Ты уже сделала все, что могла!

– Но я хочу еще раз взглянуть на своего дорогого Пу И… Я хочу убедиться, что с ним все в порядке…

– Ладно, бог с тобой! Приезжай, если так хочешь! – Василий сел в свой джип и уехал.

Лола и ее «секретарь» двинулись следом.

Прежде чем сесть в машину, Леня окинул кладбище внимательным взглядом. Ему показалось, что кусты неподалеку от склепа едва заметно шевельнулись.

Отъехав на два километра от «Тенистого уголка», розовый «бентли» свернул с дороги и остановился. Здесь, под прикрытием кустов, уже стоял джип Василия. Маркиз подошел к джипу и проговорил:

– Хорошая работа, Вася! Спасибо! Ты, как всегда, на высоте! – и он протянул «бегемоту» конверт с деньгами.

– Всегда готов! – Василий широко улыбнулся, отчего стал еще больше похож на довольного бегемота. – Если что – обращайся! Мне такая работа очень нравится!

Он послал Лоле воздушный поцелуй и уехал.

Распростившись с Василием, Леня снова присоединился к своей боевой подруге.

– Ну вот, – проговорил он удовлетворенно, – сцену возле склепа разыграли превосходно…

– Иначе и быть не могло! – самодовольно ответила Лола. – Я ведь как-никак настоящая актриса! Василий, конечно, играл немного примитивно, но для любителя сойдет!

– Сцену возле склепа сыграли хорошо, – повторил Маркиз. – Будем надеяться, что тот, кому она предназначалась, ее видел. Теперь он уверен, что утром камень заберут из склепа, а значит, нужно поторопиться и украсть его нынче ночью. Тут-то мы с тобой его и прихватим – прямо на месте преступления! Так что впереди у нас, Лола, длинная и ответственная ночь…

Вечером того же дня Лола и Маркиз снова подъехали к «Тенистому уголку». На этот раз они приехали не на приметном розовом «бентли», а на скромной темно-серой японской машине, практически невидимой в осенних сумерках. Немного не доезжая до ворот кладбища, Леня свернул с дороги, проехал несколько минут вдоль высокой кладбищенской стены и остановился на ровной площадке, которую присмотрел несколько дней назад.

Заглушив мотор машины, он открыл багажник и достал оттуда большую сумку подозрительного вида.

Из этой сумки Леня извлек несколько металлических трубок, соединил их друг с другом. В результате у него получились два длинных и гибких шеста, вроде цирковых першей.

Сам Леня в молодости освоил много цирковых профессий, в том числе и работу с першами, и всевозможные головоломные акробатические прыжки, поэтому для него предстоящий трюк не составлял труда. Лола, в отличие от него, не имела циркового прошлого, но она была ловкой и спортивной девушкой, к тому же Леня несколько дней позанимался с ней на пустыре за городом, поэтому он не сомневался, что Лола сделает все, как надо.

Сейчас партнеры были одеты в одинаковые черные комбинезоны, удобные и незаметные в темноте. За спиной у каждого висел рюкзак с необходимым оборудованием. Закрыв машину, Леня взял в руки шест, разбежался, воткнул шест в землю перед самой стеной и прыгнул. Гибкий шест подбросил его выше стены, Леня перекувырнулся в воздухе, сгруппировался и ловко приземлился на траву неподалеку от одного из склепов. Через минуту в небе над стеной появился еще один черный силуэт, и Лола бесшумно опустилась рядом со своим компаньоном. Леня поднял большой палец – молодец, Лолка!

Пригнувшись, компаньоны перебежали к маленькой копии Лувра – к тому склепу, где покоился Пу И, точнее, его игрушечный двойник. Настоящий Пу И, закормленный ореховым печеньем, отдыхал после трудов праведных и, по подозрению Маркиза, нещадно хвастался своими подвигами перед котом и попугаем. Аскольд держался индифферентно, Перришон явно завидовал.

Лола спряталась в кустах у входа, Маркиз набрал код на замке и проскользнул внутрь склепа. Закрыв за собой дверь, он бесшумно подошел к мраморному саркофагу, сдвинул крышку, стараясь не очень шуметь, и посветил внутрь крошечным фонариком. Игрушечный песик лежал в той самой позе, в которой его оставили, и на шее у него красовался ошейник с бриллиантом, точнее, с его удачной имитацией.

Убедившись, что все в порядке, Леня спрятался позади саркофага и приготовился к длительному ожиданию.

Время в склепе тянулось удивительно медленно. Лёне казалось, что прошло уже часа полтора, но, когда он, включив подсветку, взглянул на часы, с удивлением выяснил, что минуло всего тридцать пять минут.

В склепе царила мертвая, угнетающая тишина. Ни звука, ни шороха…

Маркиз невольно позавидовал своей боевой подруге: та хоть пряталась на улице, где можно было слышать шорох последних осенних листьев, скрип ветвей, а если повезет – чириканье или писк какой-нибудь ночной птахи, а здесь такая тишина, что можно с ума сойти… Тем более это склеп, так что невольно приходят мысли о смерти…

Чтобы как-то убить время и уйти от неприятных мыслей, Леня стал вспоминать все случаи, когда ему приходилось вот так же прятаться в темноте, дожидаясь кого-то или чего-то. В его бурной карьере таких случаев набралось не один десяток.

Он дошел до тридцатого эпизода, когда вдруг услышал очень тихий, но вполне отчетливый шорох. Можно было не сомневаться – кто-то открывает кодовый замок на двери склепа.

Леня замер, затаив дыхание, и приготовился к активной части операции.

Дверь скрипнула и открылась. В неширокую щель Леня увидел тускло светящееся ночное небо, темные ветви деревьев. Потом все это перекрыл человеческий силуэт, затем дверь бесшумно закрылась, и в склепе снова воцарилась глубокая тьма.

Но тишина не была такой полной, как раньше. Лёнин слух различал теперь едва слышное дыхание и легкие, осторожные шаги. Вдруг темноту прорезал луч света, показавшийся Лёне ослепительным.

Человек, таящийся в темноте, посветил перед собой фонариком и направился к саркофагу. Леня сжался в комок, приготовившись к прыжку.

Раздался громкий скрип – это сдвинули в сторону крышку саркофага. Незнакомец склонился над открытым саркофагом, запустил в него руку…

Пора действовать!

Леня вскочил, бросился на незнакомца и схватил его за плечи, выкрикнув:

– Вот ты и попался!

Тот дернулся в сторону, попытался выскочить, но Леня крепко держал его.

– Не уйдешь! Тебе придется за все ответить!

Выворачивая незнакомцу руку, свободной рукой Леня достал наручники и приготовился уже надеть их на злоумышленника. Но в это время произошло неожиданное: тяжелая крышка саркофага упала на пол, краем ударив Леню по ноге. Маркиз вскрикнул от боли и неожиданности и выпустил вора. Тот ловко вывернулся, метнулся к двери и выскочил наружу.

Преодолевая боль в ушибленной ноге, Маркиз бросился за ним.

Выскочив из склепа, он увидел впереди в лунном свете убегающего по дорожке человека.

– Лолка, держи его! – крикнул он и, прихрамывая, побежал следом за расхитителем гробниц.

Лола уже выбежала из своего укрытия и бежала наперерез злодею. Заметив ее, тот изменил направление и бросился в кусты за одним из склепов. Лола свернула за ним – и вдруг из зарослей раздался ее испуганный крик:

– Леня! Леня! Скорее сюда!

Маркиз стремглав бросился на помощь своей боевой подруге. Раздвинув кусты, он увидел Лолу, склонившуюся над неподвижным человеческим телом.

– Это он? – деловито осведомился Маркиз. – Что с ним?

Лола повернулась к своему компаньону и проговорила дрожащим голосом:

– Он… он мертвый, Ленечка! Совсем мертвый!

– То есть как – мертвый? – удивленно спросил Маркиз, подходя ближе и наклоняясь над неподвижным телом. – Ты уверена? Ой, он и правда мертвый…

На земле у его ног лежал человек. Это, несомненно, был фотограф Чернозубов. И он, несомненно, был мертв.

В первый момент Леня с удовлетворением отметил, что не ошибся – кражи в «Тенистом уголке» совершал фотограф.

Во второй же момент он задал Лоле очевидный вопрос:

– Лолка, как это ты его?

– Леня, что ты говоришь?! – воскликнула Лола. – Как ты мог такое подумать? Я его не убивала! Я никогда никого не убивала! Даже мухи… нет, муху, конечно…

– Ну, может, нечаянно…

– Нечаянно? – Лола возмущенно повысила голос. – О чем ты говоришь! Я к нему пальцем не притронулась! Точно тебе говорю! И вообще… ты вот это видел?

Она показала пальцем на левую сторону груди бездыханного фотографа.

Только теперь Леня увидел, что из груди Чернозубова торчит черная рукоятка ножа.

– Ты по-прежнему думаешь, что это я его убила? – проговорила Лола срывающимся, дрожащим голосом. Лицо ее было белым, как стерильный бинт, и Леня понял – еще секунда, и его боевая подруга упадет в обморок. Причем не в театральный обморок, в который она запросто умела падать по заказу, а в самый настоящий, натуральный обморок от перенесенного страха.

– Лолка, не смей падать! – проговорил Маркиз, озираясь по сторонам. – Сейчас для этого не самый подходящий момент! Точнее, самый неподходящий! Что я с тобой буду делать? Как я тебя отсюда буду вытаскивать?

– Я… знаю… – пролепетала Лола. – Я пытаюсь… не упасть… но я… не уверена, что смогу…

– Ты же понимаешь, Лолка, – добавил Маркиз, – если его убила не ты… а это точно не ты, значит, тот, кто его убил, находится где-то совсем рядом! Ну, или только что находился…

От страха Лола еще больше побледнела, но падать в обморок передумала – она испуганно завертела головой и прижалась к Маркизу, который казался ей теперь таким надежным.

– Ой… – прошептала она. – Там, в кустах, кажется, кто-то есть… Слышишь какой-то шорох?

– Нет там никого, – заверил ее Маркиз и потащил обратно на дорожку. – Думаю, тот, кто его убил, уже убежал. И нам тоже нужно поскорее отсюда убираться, а то на нас навесят это убийство. Представь, как подозрительно мы выглядим! Ночью, на кладбище домашних животных, в черных комбинезонах…

Лола плелась за ним, стараясь не отставать и испуганно озираясь по сторонам. Страх придал ей силы, и она смогла самостоятельно перепрыгнуть стену. В полном молчании компаньоны ехали домой. Леня был мрачен, его подруга прикрыла глаза в изнеможении, всего пережитого оказалось слишком много для ее нервов.

В это позднее время на улицах было пусто, но Леня не расслаблялся, а время от времени поглядывал в зеркало заднего вида. Показалось ему или нет, что их преследует какая-то машина? Маркиз даже не удивился, поскольку убийца явно видел их на территории «Тенистого уголка». А вот он, Леня, никого не заметил.

Сейчас он на всякий случай проскочил переезд перед тем, как опустился шлагбаум, потом покружил по городу и убедился, что если и был за ними «хвост», то они сумели оторваться.

– Приехали! – Он растолкал Лолу, а сам поставил машину подальше от дома, чтобы Ухо смог ее потом забрать.

Только очень легкомысленный человек идет на дело на своей машине. Маркиз был очень осторожен и предусмотрителен, подходящей машинкой всегда можно разжиться у Уха.

Лола как сомнамбула прошла по коридору и скрылась в спальне, Маркиз же вскипятил чайник и уселся на кухне, чтобы поразмыслить в тишине.

Мысли, надо сказать, посетили его самые неприятные. Сам себе он мог честно признаться, что дело провалилось. Мало того, что он не добыл никаких доказательств от ворюги фотографа, так что нечего будет предъявить Ивану Францевичу, так еще и замешались они с Лолкой в убийство.

Да как еще замешались! Влипли, как полные лохи. Вот найдут завтра тело этого несчастного Чернозубова, чтоб ему ни дна ни покрышки, все нынешние неприятности из-за него, и станет полиция всех расспрашивать – кто, да откуда, да как попал ночью на территорию? А тут склеп открыт, а в склепе – собачка игрушечная похоронена. Ну, ясное дело, никак они не смогут выйти на них с Лолой, и Василий небось догадался на свой джип чужие номера привесить. Он только с виду такой бегемот, а на самом деле мужик умный.

Но все-таки как-то это неприятно. Кто убил этого Чернозубова? Кому он понадобился? Ох, горюшко…

Леня пригорюнился и допил остывший чай. Тут он ощутил снизу какое-то движение, услышал ровный урчащий звук, и его ноги коснулся пушистый бок.

– Ох, Аскольд, – вздохнул он, поднимая кота на колени. – Если уж ты пришел на кухню и не просишь есть, стало быть, у нас с Лолкой и правда неприятности.

Кот молча щурил изумрудные глаза, даже и не собираясь мурлыкать. Леня совсем пал духом.

– Что ты ползешь, как беременная черепаха? – Лиза Завалова перегнулась через спинку переднего сиденья, ткнула своего водителя, а по совместительству и телохранителя Бориса маленьким жестким кулачком. – Ты можешь ехать быстрее?

– Но Елизавета Романовна, – водитель взглянул на нее в зеркало заднего вида, стараясь скрыть неприязнь, – вы же видите, какие пробки! А машина большая, так что сами понимаете…

– А что – объехать никак нельзя? Я тебе за что такие бабки плачу? За то, чтобы провести половину жизни в пробках?

– Елизавета Романовна, я на сайте посмотрел – всюду пробки, самый час пик…

Розовый «бентли» действительно еле полз по улице Некрасова. Вся проезжая часть была забита машинами, которые пытались пробиться из северных районов в центр города. Счастливые владельцы маленьких шустрых автомобилей умудрялись объехать пробку по тротуару или через проходной двор, но с громоздким «бентли» нечего было и думать о таких сложных маневрах. Среди стоящих и еле ползущих машин сновали распространители рекламы и просто нищие попрошайки. Один из них, немолодой бомж в драной кожаной куртке, подошел к «бентли» со стороны водителя и развернул перед Борисом газету.

– Купи газетку, начальник! – прошамкал он беззубым ртом. – Сделай доброе дело, купи газетку – я на эти деньги поем!

– Проваливай! – раздраженно бросил Борис.

– Я три дня не ел! – прохныкал бомж. – Или даже четыре, я уж толком не помню!

– Я сказал – проваливай!

Попрошайка наклонился ниже и что-то вполголоса проговорил. Борис не расслышал его слов, но что-то в лице попрошайки заставило его насторожиться.

– Лучше купи мою газету, а то я тебе шею прострелю! – повторил бомж негромко, и Борис увидел, что из-под газеты выглядывает черный ствол пистолета. Борис узнал последнюю модель «беретты». Хороший ствол, дорогой. Явно слишком дорогой для обычного бомжа.

Борис потянулся было к своему собственному пистолету, но бомж оскалился редкими зубами и прошипел:

– Даже не думай!

И в ту же секунду справа от Бориса открылась дверь машины, и рядом с ним на пассажирское сиденье опустился здоровенный тип в рыжей куртке-бомбер. Борис не успел даже удивиться, как в его ребро уперся ствол второго пистолета.

– Сиди и не рыпайся! – процедил «бомбер».

– Мужики, вы, главное, не горячитесь! – спокойным, убедительным голосом проговорил Борис.

Он не раз представлял себе такую сцену и не раз продумывал, как себя вести. «Бентли» – машина дорогая, а на дорогие машины всегда найдутся желающие. Его первостепенная задача как телохранителя – спасти хозяйку, хоть она и редкостная стерва. Поэтому не нужно делать резких движений, не нужно раздражать и пугать похитителей, а то они могут наделать глупостей, начнут палить, а в таком тесном пространстве пуля неизбежно в кого-нибудь попадет… А машину потом можно найти, машина приметная, одна такая в городе…

– Вы, главное, не горячитесь и не нервничайте! – повторил Борис, скосив глаза на опасного соседа. – Вам машина нужна?

– А никто и не нервничает, – отозвался «бомбер». – Может, это ты нервничаешь?

Тут наконец хозяйка заметила, что происходит что-то неладное.

– Борис! – проговорила она раздраженно. – В чем дело? Что происходит? Кто это такие? Это что – твои знакомые? Какого черта они делают в моей машине?

– Не волнуйтесь, Елизавета Романовна! – Борис взглянул на нее в зеркало. – Я разберусь!

– Да уж надеюсь! – процедила хозяйка. – За те деньги, которые тебе платят…

– Кажется, им нужна ваша машина… – продолжал Борис.

– Что? – Лиза округлила глаза. – Моя машина?

– Заткнись! – «Бомбер» ткнул в бок Бориса пистолетом. – Сиди и помалкивай!

В это время к задним дверям «бентли» подошли еще двое – один смуглый, вертлявый брюнет в надвинутой на глаза бейсболке, другой – приземистый, толстый, с розовым поросячьим лицом, густо усыпанном веснушками, как булка изюмом. Они разом распахнули двери, сели в машину.

– В чем дело? – проговорила Лиза уже не так уверенно. – Борис, что происходит?

– А ты еще не поняла, детка? – ответил за Бориса «бомбер».

В ту же секунду вертлявый брюнет поднес к лицу Лизы платок, смоченный чем-то пахучим, и она провалилась в темноту, успев подумать, что Бориса непременно нужно уволить, он со своей работой совершенно не справляется…

Скоро, впрочем, Лиза пришла в себя.

Она открыла глаза, но долго не могла понять, где находится.

Она все еще сидела на заднем сиденье машины, но машина была другая, куда менее удобная и красивая, чем ее «бентли». Рядом с ней сидел вертлявый брюнет, с другой стороны никого не было. Из-за спинки переднего сиденья виднелся монументальный бритый затылок водителя. Не Бориса – кого-то совсем другого, незнакомого.

– Вы совсем охренели! – выпалила Лиза, придя в себя. – Вы знаете, кто я такая? Вы знаете, кто мой отец? Папашка вас под землей найдет! Он с вас живьем шкуры спустит!

– Ой, как испугала! – процедил брюнет.

Лиза внимательно взглянула на него. Кто он такой? Что ему нужно? То есть что нужно – яснее ясного: как и всем на этом свете, ему и его подельникам нужны деньги. Значит, они свяжутся с Лизиным отцом и потребуют выкуп. Отец, разумеется, заплатит, так что можно не бояться, все будет в порядке… Одно только непонятно: почему этот человек и все его сообщники не прячут лица? Неужели… неужели они не собираются оставлять ее в живых?

Лиза слышала страшные истории про похищения богатых людей. Иногда эти истории заканчивались плохо, очень плохо… По спине у девушки пробежал холодок.

– Отец вам заплатит, – проговорила Лиза, на этот раз жалобно. – Только не делайте ничего плохого…

– Плохого? – Брюнет уставился на нее с усмешкой. – Нет, мы не сделаем тебе ничего плохого. И деньги твоего папаши нам не нужны. Ты нам только сейчас расскажешь, что делала в «Тенистом уголке». Расскажешь – и мы тебя отпустим.

– В каком уголке? – удивленно переспросила Лиза.

– В тенистом, – повторил брюнет. – Зачем ты туда ездила?

– Ничего не понимаю… – пролепетала Лиза. – О чем вы говорите? Какой еще уголок?

– Кладбище домашних животных, – проговорил водитель, повернувшись к ней. – Вспомнила?

У него было широкое, как блин, лицо с маленькими розовыми глазками.

– Ничего не понимаю… – Лиза встряхнула головой, как будто хотела таким способом привести мысли в порядок. – Ничего не знаю ни про какое кладбище… И никаких домашних животных у меня нет, не выношу всех этих кошечек и собачек…

– Плохо, – огорчился брюнет. – Придется оживить твою память. А это больно…

– Подожди, – снова подал голос водитель. – Сейчас шеф придет, он разберется…

Словно в ответ на его слова снаружи раздался шум подъехавшей машины, хлопнула дверца. Лиза повернулась в ту сторону и увидела приближающегося к их машине человека. Лица его не было видно – оно оказалось скрыто поднятым воротником черного плаща, опущенными полями шляпы и темными очками.

Черный человек подошел к их машине, открыл дверцу и уставился на Лизу сквозь черные стекла очков. Лизе стало страшно – ей показалось, что на нее смотрит пустота, черная бездонная пустота.

– Кого вы привезли? – раздался наконец голос черного человека, холодный и мрачный, как осенняя полночь.

– Хозяйку той розовой машины, – отозвался брюнет, и Лизе послышался в его голосе самый обыкновенный страх.

– Хозяйку? – переспросил черный человек с какой-то странной интонацией. – И что она говорит?

– Говорит, что ничего не знает. Говорит, что никогда не слышала про «Тенистый уголок». Но мы ее прижмем, шеф, – поспешно добавил брюнет. – Прижмем, шеф, и она все скажет…

– Нет, не скажет. – Черный человек покачал головой. – Ничего она вам не скажет.

– Скажет, шеф, у меня кто хочешь разговорится… – начал брюнет, но шеф взглянул на него сквозь темные стекла очков, и брюнет испуганно замолчал.

– Не сомневаюсь в твоих способностях, – с той же странной интонацией проговорил черный человек. – Любого человека можно заставить говорить, если он что-то знает. Беда только в том, что эта девчонка не знает того, что нам нужно.

– Знает, шеф! – вскинулся брюнет. – Это же ее розовую тачку видели тогда в «Тенистом уголке»…

Черный человек снова пристально взглянул на брюнета, и тот испуганно замолчал.

– Тачка, может быть, была и ее, – проговорил шеф после недолгой паузы. – Да только в тачке была не она, а совершенно другая женщина!

– Как… – начал было брюнет, но тут же осекся.

– А вот так, – процедил черный человек. – Там была не она! – После этих слов он повернулся к Лизе и проговорил холодным, властным голосом: – Кому ты давала свою машину?

– Я? Никому… – начала было Лиза, но тут же замолчала, смешавшись под холодным взглядом пустоты.

– А если еще немного подумать?

Мысли замелькали в голове Лизы, как будто от них зависела ее жизнь. Впрочем, очень может быть, так оно и было.

Кому она давала свою чудесную машину? Да никому! Ей это и в голову бы не пришло! Отдать кому-то этот чудесный розовый автомобиль – да это немыслимо!

Может быть, Борис кому-то дал машину за ее спиной?

Да нет, он бы не посмел…

И тут она вспомнила, что ей звонил тот забавный автомастер. Очень, кстати, симпатичный. Как же его зовут? Нос? Рот? Щека?

Он позвонил ей и сказал, что может поставить в ее машину какую-то новую штучку для улучшения работы двигателя. Название этой штучки Лиза не запомнила, да ей это ни к чему. Что-то труднопроизносимое – то ли ментоблокиратор, то ли дементоактиватор… Мастер сказал, что это модно, что все теперь ставят эту штучку, и стоит она совсем недорого. Что Лиза чуть ли не одна осталась во всем городе, у кого этой штучки еще нет. Лизу смутило только одно – что это недорого стоит. Разве что-то модное может быть дешевым? Но она все равно согласилась. Мастер сказал, что возьмет машину на один день и все сделает…

Ах, она вспомнила, как его зовут! Ухо!

– Ухо, – проговорила Лиза. – Автомобильный мастер по кличке Ухо.

Костя Прошкин, для близких друзей и хороших знакомых Просо, работал в гараже Уха на подхвате. Вообще-то он неплохо разбирался в моторах, но Ухо пока что не доверял ему серьезную работу, считал, что Косте нужно еще подучиться. И Костя не возражал – Ухо для него был гением и волшебником, он смотрел на него снизу вверх, несмотря на свой почти двухметровый рост, и пользовался каждой возможностью чему-то у него научиться.

В один прекрасный (для кого-то) день Костя разбирал мотор «мерседеса», оставленного накануне хозяином на профилактику. Сам Ухо в глубине гаража возился с серебристым «ягуаром». Лежа под днищем автомобиля, он насвистывал популярную детскую песенку «Раз дощечка, два дощечка», что означало у него хорошее, жизнерадостное настроение. А у Уха всегда было хорошее настроение, когда он работал, особенно если ему приходилось иметь дело с хорошей, качественной машиной. Такой, например, как этот «ягуар».

Ворота гаража приоткрылись, и между створками проскользнул смуглый вертлявый брюнет в надвинутой на глаза бейсболке. Затем ворота приоткрылись пошире, и в проем с трудом протиснулся приземистый толстяк с круглым, как блин, веснушчатым лицом и маленькими поросячьими глазками.

Увидев этих посетителей, Просо печенкой почувствовал, что назревают неприятности.

– Мужики! – окликнул он гостей и на всякий случай прихватил с верстака разводной ключ. – Чего надо? Тачку, что ли, починить?

Вертлявый брюнет окинул его взглядом, оценил рост, ширину плеч, заметил разводной ключ и осклабился:

– Ага, тачку! А ты, что ли, Ухо?

Костя на мгновение заколебался: выдать себя за босса или сказать правду? Но потом врожденная честность победила.

– Ухо! – крикнул он в глубину гаража. – Тебя тут какие-то двое спрашивают!

Свист под «ягуаром» прекратился.

– Ты зачем кричишь?! – прошипел вертлявый, неожиданно оказавшись совсем рядом с Костей. – Ты зачем шум поднимаешь? Тебе что, больше всех надо?

Костя хотел было замахнуться разводным ключом, но в руке брюнета вдруг возник узкий длинный нож, и кончик лезвия слегка уколол Костю в правый бок, пониже ребер.

– Только пикни, долговязый! – процедил бандит. – Только пикни – я твою печенку на куски порежу и с луком поджарю!

Костя сглотнул и замолк, в ужасе глядя на вертлявого типа. Вообще-то он был не из трусливых, но одно дело – честная драка, и совсем другое – нож, приставленный к твоему боку…

В это время веснушчатый толстяк подошел к Косте сзади, ударил его по голове сцепленными в замок руками. Костя обмяк и сполз на бетонный пол гаража.

– Полежи пока, – прошипел вертлявый брюнет и направился к «ягуару».

Машина без колес стояла на подъемнике, из-под нее торчали ноги в грязных кроссовках.

– Ты, что ли, Ухо? – проговорил брюнет, обращаясь к этим ногам.

Ноги не ответили.

– Ты не бойся. – Брюнет хищно ухмыльнулся. – Мы тебе ничего плохого не сделаем. Если, конечно, ты нам все расскажешь про розовый «бентли». Кому ты его давал?

Под «ягуаром» стояла тишина, ноги в кроссовках не шелохнулись.

– Значит, не хочешь говорить? – процедил брюнет и потянулся к пульту подъемника. – Это ты зря!

Он нажал на кнопку, и «ягуар» немного опустился.

– Ну как, не передумал? – осведомился брюнет. – Лучше расскажи нам все по-хорошему, а то превратишься в лепешку… Знаешь такие лепешки, в которые шаверму заворачивают? Так что лучше сразу расскажи, пока все ребра целы. Расскажи про розовый «бентли», а самое главное – про «Тенистый уголок»…

Из-под «ягуара» не доносилось ни звука.

– Упорный, да? Не хочешь по-хорошему, да? – Брюнет скрипнул зубами и снова нажал на кнопку. «Ягуар» еще немного опустился. Теперь между его днищем и бетонным полом оставалось всего сантиметров двадцать.

– Ну как тебе – не тесно? – осведомился брюнет. – Говори, пока я тебя по полу не размазал!

– Эй, Муслим! – окликнул брюнета его толстый спутник.

– Чего тебе? – отозвался тот, не оборачиваясь.

– Там еще кто-то есть…

– Где?

И тут брюнет боковым зрением заметил какое-то движение в глубине гаража, а затем хлопнула неприметная задняя дверь.

Брюнет развернулся, как пружинный чертик, бросился к этой двери, дернул ее за ручку…

И тут же откуда-то сверху на него обрушился тяжелый мешок с цементом.

С трудом поднявшись, брюнет встряхнулся, как собака, опасливо огляделся по сторонам и снова потянул на себя дверь. На этот раз она открылась. Брюнет выглянул. За дверью был пустой пыльный проулок, выходящий к Обводному каналу. В проулке не было ни души, если не считать драного кота с одним ухом.

Брюнет выругался, сплюнул на землю и вернулся в гараж.

Его толстый напарник стоял возле «ягуара», внимательно глядя на торчащие из-под него ноги в кроссовках.

– Ну что, Муслим, не догнал? – спросил он, повернувшись к напарнику. – А я этого караулю, у меня не убежит!

– Ага, не убежит! – зло бросил в ответ брюнет, подошел к «ягуару» и дернул на себя кроссовки.

Кроссовки остались у него в руках. На полу под машиной лежали старые, перемазанные рабочие штаны Уха. Они были такие грязные, что вполне могли стоять в углу, а не то что лежать.

Сам Ухо уже давно шел проходными дворами в сторону центра.