Мышеловка для бульдога Александрова Наталья

– Зря я с вами связался! – подал голос Орехов.

– Ты, шутник, похоже, не понимаешь, в каком положении находишься… вместе со своей подругой! Ну, ничего, скоро ты это поймешь! Скоро у тебя пропадет охота шутить! Твоей подруге уже не до смеха… с тех пор, как она познакомилась с Артуром, – прошипел тип в черных очках.

– Я не понял – чего вы от меня хотите? – Маркиз исподлобья посмотрел на человека в черном. – Вам нужны остальные фотографии? Ну, так их скоро привезут…

– Привезут? – переспросил злодей. – Кто привезет?

– Я! – раздался в дверях низкий хрипловатый голос, и на пороге появился сутуловатый пожилой человек в длинном темном пальто. Несмотря на возраст, вся его фигура дышала силой и уверенностью. Одной рукой он опирался на трость черного дерева, в другой держал маленький черный квадратик – карту памяти. – Ты не это ищешь, Ваня? – проговорил он, повернувшись к Орехову.

– Артем Васильевич… – растерянно пролепетал Орехов, мгновенно утратив свою вальяжность и самоуверенность. – Как вы… откуда вы… откуда у вас…

– Те же и Артем Лозовой! – негромко проговорил Маркиз.

– Сволочь ты, Ваня! – веско и неприязненно проговорил пожилой человек.

Человек в черном смотрел на Лозового в раздумье – должно быть, никак не мог выбрать правильную линию поведения. Толстяк стоял, разинув рот и удивленно хлопая белесыми ресницами. Вертлявый брюнет, опомнившись, бросился к двери – то ли пытаясь незаметно выскочить из подвала, то ли собираясь напасть на старика. Тот, однако, чуть отступил в сторону и сделал молниеносный выпад своей черной тростью. Брюнет запнулся, трость попала ему в колено, и он растянулся на бетонном полу. Тут же в помещение вбежали трое крепких парней в камуфляже.

– Сволочь ты, Ваня! – повторил Лозовой, пристальным, немигающим взглядом глядя на Орехова. – Я ведь к тебе хорошо относился… Хотел даже свою фирму тебе продать… Зачем, зачем ты убил Олесю?

Орехов молчал, опустив голову.

– Зачем? – повторил Лозовой.

Чувствовалось, что слова трудно даются ему, что он едва сдерживается, чтобы гнев и скорбь не вырвались наружу или не разорвали его сердце.

– От страха, – ответил за Орехова Маркиз. – Чаще всего так и бывает – убийства совершают от страха. Иногда, конечно, из-за денег, иногда – из ненависти, но гораздо чаще – от страха.

– От страха? – удивленно переспросил Лозовой. – Чего же он боялся?

– Вас, – ответил Маркиз. – Он боялся, что Олеся расскажет вам то, что она узнала от Глафиры… от Глафиры Сергеевны.

– От Глафиры? – снова переспросил Лозовой.

– Да… Глафира поняла, что Орехов закрутил роман с вашей дочерью, и решила открыть ей глаза, решила объяснить, что за человек Иван Орехов. Он-то, Орехов, уже списал ее со счетов, думал, пьянство и муки совести совсем ее доконали, ничего не соображает, ан нет. Выследила она муженька, поняла, для чего он с вашей дочкой закрутил – чтобы к вашим деньгам подобраться. Встретилась Глафира с Олесей и рассказала ей, как они с Иваном убили ее первого мужа…

– Глафира… Глафира и Иван убили Матвея?

– Да, – жестко подтвердил Маркиз. – Напоили его такой удивительной настоечкой, от которой человек теряет сознание… Эту настоечку Глафира сама сделала, она от матери своей умение разбираться в травах получила. Мать ее внучкой шаманки была, умела и боль заговорить, и знала, какую травку заварить, чтобы человека на тот свет спровадить. В общем, подлила Глафира мужу в чай настоечки этой, а потом, когда Матвей отключился, они выбросили его из лодки…

– Глафира и Иван… не может быть… – Лозовой казался потрясенным.

– Он врет, он все врет! – встрепенулся Орехов. – Нет никаких доказательств! Полиция ничего не нашла.

– Ваня, – теперь в голосе Лозового был металл, – я ведь не полиция. Мне доказательства не нужны. Я сам себе суд.

– Именно это Глафира рассказала вашей дочери, чтобы та поняла, какой страшный человек Иван Орехов. Она-то себя казнила за содеянное – бес попутал, польстилась на молодого мужика. Ее жизнь была кончена, хотела она Ивана остановить. Олеся не поверила, захотела взглянуть ему в глаза, захотела услышать, что он сам скажет об этом. Они встретились на Австрийской площади, там их случайно сфотографировал Чернозубов. Олеся села в машину Орехова, рассказала ему то, о чем узнала. И тут он испугался, очень испугался, что она расскажет все это вам. Он сделал ей укол того же вещества, которое использовал для убийства Матвея, увез в глухое место, убил там и бросил.

– Не может быть… – Лозовой сгорбился и закрыл лицо руками. В голосе его было отчаяние. Отчаяние и гнев.

– Очень даже может, – отчеканил Маркиз. – А вы спросите у самого Ивана!

– Иван… – Лозовой повернулся к Орехову. – Это правда?

– Нет! – истерично выкрикнул тот. – Кому вы верите? Кого вы слушаете? Вы же знаете меня сто лет!

– Значит, правда… – Лозовой в одну секунду постарел еще сильнее. Из него как будто вышла вся былая сила. – Значит, правда! – повторил он и повернулся к своим охранникам. – Заберите его! Заберите их всех!

Впрочем, за время разговора человек в черном каким-то непостижимым образом исчез.

Охранники Лозового схватили раскисшего Орехова, вяло сопротивляющегося брюнета, впавшего в ступор толстяка и вывели их из подвала. Лозовой на мгновение задержался, повернулся к Лоле и Маркизу и медленно проговорил:

– Спасибо. Не могу сказать, что рад тому, что узнал сегодня, но я перед вами в долгу.

Он вышел.

Маркиз бросился к Лоле, чтобы помочь ей выбраться из коварного кресла. Однако, как только он освободил ее правую руку, Лола залепила ему мощную пощечину.

– За что?! – вскрикнул Маркиз, отлетев к стене.

– Ты еще спрашиваешь? – выпалила Лола. – «Она мне не подруга! – проговорила она с Лёниной интонацией. – У нас всего лишь деловое партнерство… мне на нее плевать!» Теперь-то я знаю, как ты ко мне на самом деле относишься!

– Но, Лола, ты же прекрасно понимаешь, что это была только игра! Я должен был так говорить, чтобы они мне поверили!

– Ты никогда, ни за что не должен был так говорить! – перебила его Лола. – Я тебе этого никогда не прощу! И сейчас же вытащи меня из этого кресла!

– А ты больше не будешь драться? – спросил Леня, с опаской приближаясь к своей взбешенной подруге.

– Ничего не могу обещать! Нет, надо же – втянул меня в такую опасную игру, бросил на амбразуру…

– Ну, Лолочка, такая уж у нас работа!

– Работа – это то, за что платят деньги! А эту операцию мы провели на чистом энтузиазме!

– Ну, если не считать пятисот тысяч евро… – И Маркиз показал на черный чемоданчик Орехова. – Правда, кое-что отсюда надо будет отдать.

– Кому еще…

– Ну, во-первых, Уху – за моральный и материальный ущерб. – Леня начал загибать пальцы. – Мастерскую-то эти бандиты ему разгромили. Во-вторых, кое-что смотрителю «Тенистого уголка», чтобы он сына выручил, который по глупости много денег проиграл. Мужик хороший, тогда, при операции, нам помог… Ведь понял же, что что-то не так, когда я Пу И подменил, а промолчал.

– Ой, тогда я тоже благотворительностью займусь! – оживилась Лола. – Спонсирую бенефис Ольги Павловны Асташевской. Она говорила – главный давно собирается пьесу специально для нее ставить, да все денег нет… Ну, а теперь будут… Она ведь мне звонила, пока ты с Лозовым встречался, предупредить хотела, что эта бездарность Стрелкова меня сдала этому главному бандиту.

– Но ты ж ведь и сама догадалась, что дело нечисто!

– Еще бы мне не догадаться! – усмехнулась Лола. – Ты не забыл, что я в голосах разбираюсь? Могу сразу угадать, когда человек не тот, за кого себя выдает. А уж этот-то… голос неживой, металлический, сразу все стало ясно…

– Лолка, ты умница, – сказал Маркиз нежно.

Леня открыл дверь их квартиры.

– Ну, я так понимаю, сейчас ты на целый вечер застрянешь в ванной… – начал он. – Я даже готов принести тебе туда мартини, чтобы снять стресс от встречи с Артуром.

– Тише! – Лола прислушалась.

Где-то в глубине квартиры работал телевизор.

– Ну, опять они смотрят! – рассердился Леня. – Слушай, я же спрятал пульт, а они нашли.

В холодное время года звери пристрастились к телевизору. Коту Леня и раньше покупал видовые фильмы про птичек и рыбок. Еще про черепах и полевых мышей. Малышка Пу И обожал мультики. Но этого им было мало, звери потихоньку перешли на сериалы и другие передачи.

Когда Перришон заговорил ненатуральным голосом героев латиноамериканских сериалов, а песик стал плохо спать, насмотревшись сериалов отечественных, более жестких, Лола наложила запрет. Как ни просил Пу И, как ни подлизывался, как ни глядел умильно в глаза, Лола была тверда – только двадцать минут в день. Мультфильмы, причем самые невинные, для маленьких.

Но звери и не думали покориться, они решили этот вопрос по-своему. Аскольд находил пульт, неосмотрительно брошенный Лолой где попало, а попугай аккуратно, прицельными ударами сильного клюва нажимал нужные кнопки.

После того как пару раз Лола застала зверей за телевизором, она стала прятать пульт. Но кот находил его легко, в то время как Лола и сама забывала, куда его дела, и страшно сердилась.

В последнее время Лола ослабила контроль, ей было не до того – и вот вам результат, звери принялись за старое.

– Да я же положила пульт на шкаф! – простонала Лола.

– Долго думала? – усмехнулся Маркиз. – Перришону же сверху все видно!

Компаньоны переговаривались шепотом, крадучись приближаясь к гостиной. Впрочем, телевизор так орал, что можно было не опасаться.

Лола распахнула дверь и ввалилась в комнату.

– Ну, так я и знала! Они смотрят ток-шоу!

– Дожили, – вторил ей Маркиз и вдруг увидел на экране нечто удивительно знакомое.

Студия, полная народу, ведущий, а в центре та самая удачливая бывшая жена очень богатого банкира, что обобрала его при разводе до нитки. Против нее выступала средних лет коренастая женщина, дорого и хорошо одетая, с голосом, привыкшим отдавать приказы. Сейчас глаза ее сверкали, волосы стояли дыбом. «Воровка! – кричала она, указывая пальцем на свою визави. – Ты опустилась ниже всех!»

Бывшая банкирша, как помнил Леня по фотографии в глянцевом журнале, была хороша собой. Там, на парадном снимке, с великолепным изумрудным колье на шее. Блондинка с зелеными глазами, к которым очень шел изумруд. К тому же фотошоп сделал свое дело. Сейчас же она была явно не в лучшей форме – прическа сбилась, глаза растерянно бегали, губы дрожали.

– Ой, как интересно! – Лола подхватила песика на руки и невежливо пихнула кота в бок. – Аскольд, подвинься же! Леня, это та самая тетка? Хозяйка несчастного Персиваля?

Маркиз уже взялся за трубку телефона.

– Иван Францевич? – заговорил он. – Телевизор включите… Знаю, что никогда не смотрите, но там любопытная передача… Ага, первый канал, ток-шоу Авдея Монахова… Да-да, где скандалят, «Пусть покричат», так и называется…

– Обокрасть мертвую собаку! – орала тетка. – Это мародерство! В Древнем Египте за это приговаривали к смертной казни. Замуровывали в стену!

– Что, правда замуровывали? – Лола повернулась к Лёне.

– Ну, эта тетка если не замурует, то по стенке ее точно размажет.

Тут хозяйка камня перешла к рукопашной. Блондинка оглушительно завизжала, пытаясь спрятаться за ведущего. Тот не растерялся и успешно уклонялся от кулаков хозяйки камня. Чувствовался большой опыт. Той, однако, удалось оторвать у него карман на пиджаке и поставить фингал под глазом блондинки.

Зрители наблюдали за всем в полном восторге – свистели и топали ногами. Наконец восстановили относительный порядок, и рядом с ведущим появился худощавый лысый человек в дорогом полосатом костюме, с улыбкой, напоминающей акулий оскал.

Как Леня правильно определил, мужчина оказался адвокатом того самого обобранного банкира. Алчно посматривая на блондинку, он объявил, что она в данный момент проходит свидетелем по крупному уголовному делу насчет кражи драгоценностей. Блондинка сникла на глазах, залилась слезами, бормоча, что ничего не знала о том, что камень краденый. Она понятия не имела, что тот солидный, приличный человек торгует краденым. «За все ответишь!» – пообещала хозяйка камня, и адвокат бывшего мужа улыбнулся своей акульей улыбкой.

– Все ясно, – сказал Леня, приглушив звук. – Эта дура расхаживала с краденым камнем на шее по всей Москве, говоря, что колье досталось ей от бывшего мужа. Дошло до банкира, тот забеспокоился, выяснил приватно, кто ей его продал, проследил историю камня и сообщил его хозяйке. Та устроила шум, а под эту марку банкир добьется пересмотра дела и, глядишь, сумеет вернуть состояние.

– А не надо быть такой самоуверенной! – припечатала Лола. – Но, знаешь, может, и к лучшему, теперь камень увидели все. Как и хотел Иван Францевич. Ой, как бы я хотела иметь такое колье! Но не судьба… Так уж в жизни бывает, одним – виллы, яхты, драгоценности, а другим – вечное стояние у плиты, уборка и букет пожухлых гвоздик на Восьмое марта.

«Начинается, – вздохнул Маркиз, потихоньку выбираясь из гостиной. – Вот как чувствовал, что нельзя Лолке смотреть на этот изумруд!»