Замок тайн Вилар Симона
Легкое облако наползло на луну, они оказались почти в полном мраке, когда раздался дикий крик — жуткий, тягучий, с подвыванием — и сорвался на самой высокой ноте.
Карл вздрогнул и разнял обнимавшие Еву руки, почти отшатнулся. Они стояли в полной темноте, потом серебристый свет ночного светила появился, вновь осветил летевшую с деревьев листву, качающуюся занавесь из листьев, укрывавшую беседку, зыбкую преграду от чего-то жуткого, что таилось за ее пределами.
— Что это? — спросил король.
Он старался не выдать, насколько его напугал этот крик, не думать о том смятении, что он вызвал, отчего по спине прошел озноб. Этот жуткий звук… Где-то в отдалении, но словно и совсем близко. Помимо воли Карл вспомнил обглоданный труп Джека Мэррота, и волосы зашевелились у него на затылке. В темноте парка таилось что-то жуткое. Эти ночные вопли, загадочный призрак монаха, зверски убитая в своей комнате леди Элизабет… А главное, таинственность, сопровождавшая все это, все, что сейчас для короля сплелось в одно понятие — страх. Он стоял, прислушиваясь к звукам ночи, вглядываясь в светотень лунных бликов, а потом повернулся к Еве. И повторил, стараясь сдержать дрожь в голосе:
— Что это, Ева?
В неровном освещении он слабо видел ее лицо. Но блик луны отражался в одном из ее глаз. Карл увидел, как напряженно, в упор, она глядит на него.
— Что это было, Ева? — в третий раз спросил он.
— Я не знаю.
Она сказала это спокойно, и этим выдала себя. Ее не ужасали тайны Сент-Прайори, а значит, она все-таки знала что-то. Карл понял, что сейчас она лжет. Ее некоторая взволнованность, то, как она отвернулась от него, глядела на заросли за беседкой, словно боясь встретиться с ним взглядом… Во всем этом было что-то неестественное, боязливое. Но это был не тот страх, что испытывал Карл. Она опасалась не того, что таилось за этим воплем, а то, что он его услышал и теперь спрашивает ее.
— Я не знаю, — снова повторила она. Твердо и упрямо. Потом вскинула голову. — Мне страшно, Чарльз. Давайте уйдем.
Король вышел из беседки первым. Ему было не по себе: ему было страшно, ей — нет. Он слышал ее сердитое дыхание, когда она догнала его. Они вошли в замок, и Ева закрыла дверь. Карл остановился, словно дверь могла оградить его от ужасных тайн Сент-Прайори.
— Так что это было, Ева? Только не говори, что этот звук издают ваши псы или что так кричит птица. Это кричал человек. Он кричал, надрывался и…
— Не знаю! — перебила его Ева.
Они умолкли. Карл слабо различал силуэт во мраке. Ему стало почти больно: он полюбил ее, решился соединить с ней свою судьбу, но ему необходимо было доверять ей. Он не желал никаких тайн между ними. Тогда он сказал:
— Я не верю тебе, Ева.
Она всхлипнула в темноте и приблизилась, не решаясь обнять его.
— Это… Люди говорят, что это призрак, но они боятся старого аббатства. Мы, живущие здесь, уже привыкли к этим звукам. Но… не можем дать им объяснения. Это… Это чья-то проклятая душа, вынужденная блуждать во мраке…
— И убивать людей, — прервал ее король. — Причем обитатели замка стремятся тихо и спешно похоронить их. Вот что, Ева, — сказал он после непродолжительного молчания, — я желаю все знать. И не какие-то сказки, а правду. Возможно, я и бываю суеверен, но это отнюдь не означает, что я дурак. Пли ты мне все скажешь, или… Боже правый! Как я могу соединить свою судьбу с твоей, если не буду тебе доверять?
Он услышал, как она тихо застонала, различил ее в отчаянии заломленные руки. Ему стало жаль ее, жаль до боли, но он повернулся и пошел прочь. Интуитивно он хотел, чтобы она догнала его, раскрылась перед ним, и тогда он смог бы ее утешить. Но Евы не было. Карл в конце концов остановился, почти был готов вернуться, когда его внимание отвлекло нечто другое.
Замок не спал, он был полон звуков — голоса, шаги, хлопанье дверей. Заставляя себя не думать о Еве, Карл пошел вперед и застал всех обитателей Сент-Прайори в холле. Взволнованные слуги, удрученный барон, Гаррисон, Энтони Робсарт. Даже Джулиан был здесь и выглядел недовольным. Он, как и все, смотрел на стоявшего у дверей незнакомца. Обычного крестьянина в темной пуританской одежде. Тот что-то говорил, теребя в руках шляпу.
— Что случилось? — спросил Карл у Джулиана.
Лорд лишь кивнул в сторону прибывшего. Тот виновато поглядывал на Гаррисона. Полковник был уже в дорожной одежде.
— Я благодарен тебе, Михей, — говорил Стивен, — но не надо было поднимать такой переполох. Достаточно было предупредить меня.
— Но, сэр, старая Мэг жила в Сент-Прайори, была связана с его обитателями. Я думал, что и им следует сообщить.
— А по сути всполошить криками весь дом! — надевая перчатки, заметил Стивен и повернулся к Робсарту. — Не стоит тревожиться, сэр. Я сейчас же подниму своих людей, и, думаю, мы сможем все уладить.
— Я поеду с вами, сэр, — положил руку на плечо полковника барон. Он держался с ним приветливо, видимо, разговор о расторжении помолвки еще не состоялся. — Я немедленно кликну своих слуг, и мы присоединимся к вам. В конце концов, этот человек прав. Мэг не чужая для нас, кем бы ее ни считали местные пуритане.
— Что случилось? — вновь спросил Карл, на этот раз обращаясь ко всем присутствующим. Барон повернулся к нему:
— Думаю, вам не стоит беспокоиться, мистер Трентон. Просто местный индепедент Захария Прейзгод собрал толпу фанатиков и решил совершить самосуд над здешней ведьмой Мэг. Ведьмой… Гм. Громко сказано. Она просто не такая, как все эти, поддавшиеся влиянию Прейзгода пуритане.
— Давно следовало арестовать этого смутьяна Прейзгода, — вставил свое слово его брат, сердито глядя на Стивена.
Робсарт отдал приказание седлать лошадей.
В этот миг появилась Ева. Они обменялись взглядами с королем, и, когда Карл отвернулся, она подошла к отцу, чтобы узнать, чем вызван переполох.
— Бедная Мэг, — сказала она, но в голосе ее не было особого волнения. — Прейзгод давно натравливал на нее суеверных крестьян, рано или поздно они должны были на нее напасть. Ты едешь прямо сейчас, Стив? И вы, отец? Что ж, да поможет вам Бог! Мне в принципе нравилась Мэг, по крайней мере, я считала ее безобидной, даже полезной. Скверно получится, если ее растерзают. Рэйчел будет просто в отчаянии. Когда эти сумасшедшие вышли из Уайтбриджа, Михей? Не более часа назад? Что ж, вы можете еще и успеть ее спасти. Ты хорошо сделал, что приехал, Михей. Видишь, Стивен, ты в свое время отпустил Михея от наказания у позорного стола и приобрел тем самым преданного человека. Он сразу поспешил предупредить тебя.
Карла невольно восхитило самообладание Евы. Она держалась так, словно и не было только что ссоры между ними, хотя порой и поглядывала в его сторону. Он не стал огорчать ее и, встретившись с ней взглядом, улыбнулся. В конце концов, она была дорога ему. Затем он подошел к Робсарту и предложил свою с Джулианом помощь. Как мужчина он должен был это сделать, но как король не обязан ни во что вмешиваться. Робсарт видел в нем прежде всего Карла Стюарта, поэтому решительно отказался от помощи, попросил их с Джулианом остаться в замке, чтобы успокоить женщин. Карл уловил даже облегченный вздох Грэнтэма, но лишь пожал плечами на его укоризненный взгляд.
Вошел Ральф и доложил, что кони оседланы. Робсарт еще обсуждал со Стивеном, следует ли ехать к жилищу Мэг или надо прикинуть, куда могут потащить ее на суд фанатики, когда Джулиан осведомился, где сейчас Рэйчел. Все переглянулись, оглядываясь, словно ожидая ее увидеть в полутемном холле.
— Может, она спит у себя в комнате, — предположила Ева. — Хотя… такой шум… Я сбегаю к ней.
— Да нет же, она была здесь, — сказала кухарка Сабина. — Она пришла одной из первых и очень испугалась за Мэг. Я даже успокаивала ее. Но потом… — Женщина развела руками.
И тут Ральф заявил, что леди Рэйчел, пока он седлал лошадей, взяла лошадку Михея и ускакала.
— Сидя по-мужски, — добавил он, хихикнув. — У Михея-то не дамское седло на его буланой. — Улыбка застыла на его лице, когда он увидел лица окружающих.
Воцарилась тишина.
— И ты не предупредил меня?! — наконец прямо взорвался барон. — Молчал, олух этакий?!
Ральф заморгал и втянул голову в плечи, словно опасаясь, что Робсарт ударит его хлыстом.
Ева вдруг вскрикнула:
— Она что, с ума сошла?! Эти идиоты считают ее не многим лучше Мэг!
Она хотела еще что-то сказать, но так и замерла, словно задохнувшись. Глаза ее расширились от страха, и, пронзительно взвизгнув, она громко разрыдалась, почти упав на руки горничной Нэнси.
В следующий миг все мужчины кинулись к выходу — Стивен, Робсарт, его слуги. Даже преподобный Энтони заметался и поспешил следом за всеми. Ибо стало ясно, что, стремясь вступиться за кормилицу, Рэйчел может принять гнев фанатиков на себя.
Карл выбежал вместе со всеми. Уже седлая лошадь, он увидел выводившего своего гнедого коня Джулиана. Они лишь обменялись быстрыми взглядами. В кои-то веки Грэнтэм заботился не только о короле. Он спешил и даже не стал просить Карла остаться. Рывком, не касаясь стремян, он взвился на коня, пришпорил его, пуская с места в галоп, и понесся за уже умчавшимися остальными. Карл, когда садился в седло, еще слышал стук копыт его лошади. Но когда он доскакал до ворот, Джулиана уже не было. Карл на минуту придержал коня, не зная куда ехать. За кровлями хижин селения уходила сероватая в лунном свете бескрайняя равнина. Огромный диск луны освещал ее, казалось, до самого горизонта. Тем не менее в колеблющейся мгле все рисовалось смутным и неясным. Но не настолько, чтобы не найти дорогу к домику ведьмы Мэг, Карл неплохо помнил ее. Поэтому, опустив поводья и пришпорив коня, Карл поскакал в этом направлении.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Рэйчел неслась, пригнувшись к гриве своей косматой лошадки. Она не была хорошей наездницей, да и сидеть по-мужски ей было непривычно. Пару раз, когда лошадь перескакивала через рытвину, девушка теряла стремя, но не сдерживала темп, справляясь на ходу. Она хорошо видела дорогу, вернее, не дорогу, а свой путь через равнину. Лунный свет очерчивал неровности почвы, и девушка опасалась только того, что лошадь попадет ногой в кроличью нору и повредит ногу, не сможет скакать дальше. А ведь ей надо было спешить, надо было успеть!..
Ее волосы разметались по спине, одежда сбилась. Она еле успела надеть юбку, когда в замок приехал Михей Баррот с известием. Жакет ее был застегнут не на все пуговицы, но, всегда аккуратная и щепетильная по поводу достойного внешнего вида, Рэйчел сейчас не думала об этом. Как и не думала, что совершает оплошность, когда в одиночку выбежала из дома и вскочила на первую, оказавшуюся взнузданной, лошадь. Эти мужчины так медлили, а ведь ей надо было спешить!.. Если убьют Мэг… Она боялась об этом думать. Боялась представить, что в ее жизни не останется ни единого по-настоящему близкого ей человека. Ее кормилицы, ее второй мамочки, ее подруги… ее Мэг, которая так понимала, жалела, направляла ее, дарила поддержку в самые трудные минуты. И теперь эти фанатики… Как они смеют?!
Рэйчел не знала, как сможет оградить от них Мэг. Почти интуитивно она надеялась, что, как всегда, сыграет роль тот неосознанный страх, какой она вселяла в людей. Не будь девушка в таком смятении, она бы более трезво подумала, что Мэг пугала их своим существованием куда сильнее, чем она сама. Могла бы припомнить, что ее так называемая связь с темными силами, как считало суеверное население, отнюдь не оградила ее в церкви в Уайтбридже, когда она хотела вступиться за Еву. Более того, слова Сары Холдинг о ней как о ведьме только распалили толпу. Но ни одна из этих мыслей, даже если бы и появилась, не остановила бы Рэйчел. Она понимала лишь одно: Мэг в беде, значит, следует заступиться за нее, быть с ней в трудную минуту. Она знала, куда ехать.
Когда она прискакала к жилищу Мэг и не нашла там никого, то поняла, куда толпа фанатиков потащила свою жертву для самосуда. Ни в одно из поселений они бы не решились явиться, опасаясь вмешательства властей. Следовательно, было лишь одно место, где они могли совершить казнь: древний храм друидов сам по себе вызывал у народа трепет и почтение. Там ведь еще в старину приносились жертвы. И Рэйчел, погоняя лошадь, неслась к Каменному кольцу. По сути, ее вел не разум, а интуиция. Ей нужно было скакать в Стоунхендж.
Еще издали она увидела золотистый свет над темными гигантами равнины. Огромные каменные арки кромлеха казались черными на фоне горевших внутри кольца огней. И там, под камнями, происходило какое-то движение, метались тени. Рэйчел подстегнула лошадь. Тут случилось то, чего девушка подсознательно опасалась всю дорогу. Ее лохматая лошадь споткнулась, резко полетела через голову, и Рэйчел была с силой отброшена прочь. Это спасло ее от участи быть придавленной тушей животного, но тем не менее от удара о землю она лишилась дыхания.
С трудом различив, как лошадь поднялась и затрусила прочь, Рэйчел лежала какое-то время оглушенная, потом стала тяжело подниматься. Пошатываясь, она встала на четвереньки. Голова гудела, но она была уже так близко от Стоунхенджа, что могла различить тот хриплый рев, которым толпа обычно начинает свои свирепые расправы и глумления. Эти звуки словно подстегнули Рэйчел, придали ей сил. Сжав кулаки, она быстро пошла вперед:
Ее появление заметили не сразу, вначале она слилась с обезумевшей, вопящей толпой никем не узнанной. Собравшиеся были словно не в себе и потрясали факелами; в центре пылал костер из вереска, слышались вопли, проклятия, но все же большая часть присутствующих, охваченная религиозным фанатичным пылом, пела, вернее, орала, псалом:
…И сердце верное твое
Пусть силы грешной не боится!
Блеснет архангела копье —
И дело правых разгорится.
Рэйчел не узнавали, толкали. У нее сильно кружилась голова, отчасти после падения, отчасти благодаря той нервозной, почти безумной атмосфере, которая царила среди каменных монолитов. Люди, одетые во все черное, с искаженными фанатичной ненавистью, озлобленными лицами, сейчас, в неровном свете огней и отблесках луны, выглядели скорее выходцами из преисподней, нежели обычными добропорядочными пуританами. В самой толпе было нечто жуткое. Обыкновенные люди словно превратились в диких зверей, а цель, которая возбудила их и казалась праведной, заставляла творить жестокости. Рэйчел с трудом узнавала знакомые лица: увидела обычно приветливого трактирщика из Уайтбриджа, сейчас, с дубинкой и факелом в руке, более походившего на опьяненного злом убийцу; здесь была воинственная Сара Холдинг, настоящая фурия, с ее выбившимися из-под чепца космами и налитыми кровью глазами. А ее молоденькая дочь Рут почти визжала, находясь в полушоковом состоянии от охватившего ее приступа кровавой лихорадки. То, что они считали праведным гневом, скорее напоминало безумство пораженного болезнью стада.
Но вот какой-то здоровенный мужчина отошел, и Рэйчел увидела Мэг. Женщина стояла в одной рубахе, в какой ее, видимо, и выволокли из дома. Худая, с всклокоченными седеющими волосами, дико озиравшаяся, она и в самом деле сейчас была похожа на ведьму. Мэг стояла под одной из каменных арок Стоунхенджа со связанными за спиной руками, на ее шею накинули петлю, а длинный конец веревки перебросили через балку у нее над головой, и держали его двое здоровенных мужчин, ожидавшие только приказа потянуть. Собравшиеся глядели во все глаза на Захарию Прейзгода, стоявшего на огромном лежачем камне и сверху руководившего толпой. В своей широкополой шляпе и просторном женевьевском плаще он напоминал какой-то темный призрак и на своем возвышении казался особенно высоким, подавлявшим толпу и главенствующим над ней. Он тоже пел, но лицо его, в отличие от большинства присутствующих, было спокойным, почти достойным, только глубоко запавшие темные глаза горели властным блеском. Он был здесь главой, эти люди подчинялись ему, и он почти не скрывал торжества. Вот он поднял руки ладонями вперед, и толпа стихла. Воистину его власть над собравшимися была неоспорима.
— Дети мои! — воскликнул Захария. — Чего не сделаем мы для Господа, чего не совершим ради Его великой святости?! Не страшась греха, мы совершим богоугодное дело, когда повесим ее, и узрим, как нечистый вылетит из ее рта!
— Нет! — Рэйчел выкрикнула это, прежде чем поняла, что делает — она заметила, что Прейзгод готов подать знак к началу казни.
Растолкав толпу, она кинулась вперед.
— Остановитесь, ради Бога!
Ее появление возымело шокирующее действие. Толпа притихла, глядя, как эта молодая женщина с разметавшимися по плечам черными волосами кинулась вперед, стала отталкивать готовых взяться за дело палачей. Онемев, те отступили, да и толпа будто отхлынула.
Рэйчел повернулась к Прейзгоду. Глаза ее из-под спутанных волос метали молнии, кулаки нервно сжимались. Она была так хороша в этот миг, что присутствующие словно не признали в этой прекрасной фурии тихую, всегда скромную и сдержанную дочь Робсарта, с которой привыкли считаться, хотя и делали за ее спиной предохраняющий жест.
— И вы станете внимать ей? — почти выкрикнул Прейзгод диким голосом. — Вы подчинитесь ей, отступники, когда наша карающая длань уже поднята? Меч Господа и Меч Гедеона! — проорал он библейский клич. — Да пребудут с вами силы небес, дети мои! И помните: «Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для царства Божия!»
О, говорить преподобный Захария Прейзгод умел! А главное, от него словно исходили какие-то магнетические волны, от которых толпа вновь стала приходить в неистовство. Опять послышались крики и проклятия. Рэйчел сама, как завороженная, не могла отвести взгляд от проповедника. Она дрожала и даже ощущала, как шевелятся волосы у нее на голове. Кольцо вокруг сужалось, казалось, фанатики вот-вот бросятся на нее. Но она словно не замечала этого, глядя на священника, испытывая лишь беспомощность и ненависть!..
Сквозь гул девушка различила отчаянный вопль Мэг:
— Беги, Рэч, беги!..
Но он оборвался столь резко, что Рэйчел поняла, что случилось. По знаку Прейзгода палачи потянули веревку, и тело Мэг поднялось в воздух, забилось в конвульсиях. Толпа вопила, ликовала, орала. Рэйчел же широко открытыми глазами глядела на тело своей молочной матери. Тут она закричала не своим голосом, а затем вдруг резко умолкла, и сделала то, что не должна, не имела права делать.
Она устремила свой взгляд на палачей и толкнула… ударила их взглядом. Изо всех сил. Она и не знала всей силы того, что таилось в ней. Но удар был так силен, что оба дюжих молодца отлетели прочь. Выпустив веревку, они кубарем покатились по земле и остались лежать, оглушенные.
Тело Мэг упало на землю. Она еще билась. И Рэйчел, забыв обо всем на свете, кинулась к ней.
Мэг была еще жива. Но глаза ее вылезли из орбит, язык высунулся изо рта, она задыхалась и билась, суча ногами. Рэйчел, срывая ногти, напрягая всю силу рук, стала развязывать узел, рвать его, стремясь ослабить петлю. Она заплакала, когда ей это удалось, и Мэг со стоном, задыхаясь, втянула воздух. Но глаза ее закрылись.
— Мэг! Мэг! Ты слышишь меня? О, ответь, Мэг!
Рэйчел показалось, что голос ее звучит необыкновенно громко. Так оно и было в наступившей тишине. Толпа безмолвствовала, объятая страхом и трепетом. Сейчас все видели силу ее колдовства. И даже те, кто не понял, что произошло, умолкли, растерянные и сбитые с толку.
Рэйчел склонилась к Мэг, обняла ее, тихонько баюкала.
— О, моя Мэг! Ты жива. Я все же сделала это.
И тихо, как шелест травы, прозвучал шепот Мэг:
— Зачем, девочка?.. Ты погубила себя. А мне это горше смерти.
Рэйчел еще не понимала, что случилось. Но эта тишина, эти взгляды, которые она ощущала На себе, точно порыв ледяного ветра, заставили ее оглянуться. Люди смотрели на нее. С гневом и ужасом, и не понять было, чего больше. В неровном свете огней они показались ей какими-то совершенно нереальными, жуткими призраками. Они напугали ее, и она прижала к себе Мэг, словно ища у той защиты. Но Мэг была слаба и беспомощна, а у Рэйчел сил уже не оставалось.
Они словно поняли это и стали медленно приближаться, сужая кольцо вокруг несчастных женщин. Потрескивала смола факелов, слышалось шумное дыхание. А горящие взгляды летели в испуганную Рэйчел глухим рокотом потаенного гнева.
В этой тишине почти визгливо прозвучал голос Прейзгода:
— Чего же вы ждете? Она раскрыла себя! Сейчас все вы видели ведьму, и лишь от вас зависит: попадете ли вы в царствие Божье или поддадитесь нечистому! Тот, кто отступится, — пропадет! Поэтому проявите рвение и…
Его последние слова заглушил рев толпы. В Рэйчел впилось сразу множество рук; ее оторвали от Мэг и потащили куда-то. Она кричала и рвалась. Вновь повторялся ужас в церкви Уайтбриджа, но на этот раз все было еще страшнее. И девушка почти панически осознала, что пропала.
Затем прогремел гром.
Рэйчел упала, кашляя и задыхаясь после давивших ее вражеских рук. Мир кружился, и она лишь плевалась землей, на которую упала, пока не поняла, что что-то случилось и ее отпустили. Земля загудела под ней, потом она услышала цокот копыт и различила тень лошади. Рэйчел слабо подняла голову. Всадник показался ей огромным. В руке его дымился пистолет, и еще один он сжимал в другой.
— Убирайтесь! — услышала она властный и спокойный голос. — Убирайтесь, ибо, клянусь, я пристрелю первого, кто сделает хоть шаг.
Стивен. Рэйчел лежала на спине, снизу вверх глядя на него. Сознание медленно возвращалось к ней. Она увидела несколько поднимавшихся с земли пуритан, видимо, сбитых лошадью Стивена, поняла, что гром, который она слышала, был звуком выстрела. Медленно стала она пытаться встать, машинально подтягивая оторванный и сползший до локтя рукав жакета. Ее голова болела — так сильно ее дергали за волосы, все тело ныло от побоев. Диво, что ее не разорвали.
Опять в каменном кольце Стоунхенджа застыла тишина. Теперь было полутемно, так как в давке многие факелы оказались затоптаны, а пламя костра стало угасать. Но по-прежнему светила луна, и в ее серо-серебристом свете картина казалась особенно нереальной.
Стивен так не считал. Он навел пистолет на толпу и сухо, сквозь зубы, заговорил:
— Властью, данной мне в округе, я приказываю вам разойтись. Только если вы подчинитесь, я могу сулить вам прощение. Вы не имели права вершить самосуд здесь, в безлюдном месте, среди этих камней, подобно мерзким безбожникам, которым вы сейчас уподобились. Вы же христиане, и не должны забывать, что живете в стране, где есть закон.
— Эти ведьмы — пособницы дьявола! — выкрикнул кто-то из толпы.
— Что бы вы ни думали на их счет, — спокойно и властно продолжал Гаррисон, по-прежнему не сводя пальца с курка, — вы не имеете права поступать подобным образом.
Захария Прейзгод тем временем опомнился и, сойдя со своего возвышения на камне, стал наступать на Стивена, угрожающе подняв руки. Он чувствовал свою власть над толпой, и это придавало проповеднику уверенности.
— К чему призывает нас этот отступник? Он хочет, чтобы мы, воинство Божье, отступились от своей миссии и сдались на милость тех, кто при заступничестве Робсартов не позволит нам вершить Божий суд. Я же скажу — изыди, сатана! Не мешай нам творить наше дело Господне!
Стивен начал нервничать. Сжав в кулаке поводья, он сдерживал разгоряченного коня.
— Вы не имеете права творить беззаконие, вы, ничтожный поп и подстрекатель. Я приказываю вам: удалитесь!
— Моя власть от Бога! — надменно и непреклонно заявил фанатик. — И вы…
Стивен не дал ему возможности договорить.
— Я готов признать власть Господа с радостью. Но если власть подстрекает, травит и убивает — это не Его власть.
Захария на какой-то миг задохнулся от гнева. Воспользовавшись замешательством предводителя, Стивен обратился к толпе:
— Видимо, я ранее был слишком милостив к вам, если вы вновь склоняетесь к бредням этого полоумного убийцы. Вы забыли один из мудрейших законов Англии, более того — один из законов, начертанных в сердце каждого христианина своим Господом. Вы забыли, что в заповеди сказано: «Не убий!» Если вы не разойдетесь, я буду судить каждого из вас как преступника, и тогда…
— Не слушайте этого жалкого изменника! — заверещал Прейзгод. — Не признавайте власть этого филистимлянина, ставшего на защиту нечестивых созданий! Мы должны завершить начатое, и не этому псу остановить нас. Меч Господа и Гедеона! Помните — царство Божье перед нами. От нас лишь зависит, кто узрит его во всей славе ангелов и архангелов. Тот же, кто отступит — да пропадет!..
Стивен понимал, как опасны такие речи для воспаленных умов фанатиков, знал он и об овладевающем толпой красноречии Прейзгода. Он понимал, что один ничего не сделает против толпы. Но ему надо было спасаться, более того, необходимо было отвлечь внимание пуритан, вырваться и попытаться спасти хотя бы Рэйчел. Глас Захарии гремел, и Стивен видел, что не сможет долго держать толпу под дулом пистолета. Они были как безумные, готовые стать мучениками ради того, к чему призывает их предводитель. Подумав минуту, он поднял пистолет и нажал на курок.
Захария замер на полуслове и схватился за грудь. Выпучив глаза, он стал медленно оседать на землю, прохрипел: «Слава Господу!» — и, упав, забился в конвульсиях.
Это вызвало шок, но кратковременный. Теперь Стивен был безоружен и знал, что вот-вот последует. Поэтому, не теряя времени, он подхватил Рэйчел и, рывком посадив ее перед собой, пришпорил коня.
В тот же миг толпа разорвалась криком. Люди кинулись к ним, но храпящий конь уже несся, врезался в толпу. Кто-то пытался схватить его под уздцы, но сильное животное, понукаемое всадником, уже устремилось вперед и, храпя, сбило кого-то. Стивен даже успел заметить, что это Сара Холдинг, услышав ее визг. В следующий момент конь уже пронесся меж монолитных столбов и, набирая скорость, поскакал по равнине.
Это был не конец. Многие из собравшихся фанатиков прибыли к Стоунхенджу на лошадях, и вскоре беглецы услышали позади шум погони. Стивен пришпоривал коня, понимая, что преследователи, распаленные убийством своего предводителя, не прекратят гонку, будут нестись, пока хватит сил их лошадей. И пожелают отомстить. Оставалось надеяться лишь на то, что их кони уступают в скорости его вороному. Но вороной несся под двойной ношей, да и уже выдержал перед этим изрядную скачку, а кони преследователей были свежими, отдохнувшими. Что ж, приходилось скакать сколько будет сил, пока они не найдут убежища, не встретят его людей, уже наверняка выехавших к Стоунхенджу, либо не затеряются на равнине. Только в такую лунную ночь это было маловероятно, да и догонявшие неслись по степи, стараясь разъехаться полукругом, не давая беглецам свернуть к какой-либо усадьбе или поселку.
А тут еще начавшая приходить в себя Рэйчел стала беспокоиться, вырываться:
— Там осталась Мэг! Мы не можем бросить ее!
— Тише, малышка, не сейчас.
— Но ведь Мэг…
— Там скоро будут мои люди. Главное — отвлечь их сейчас и ускакать.
Они почти кричали друг другу сквозь свист ветра, и от этого или от страшного напряжения Стивен так сильно сжал Рэйчел, что она застонала. Но это успокоило ее, и она перестала вырываться. Стивен откинул голову, ибо его ослепляли ее разметавшиеся волосы, и выругался сквозь зубы. Вперед уходила бескрайняя равнина, в предательском свете луны они были хорошо различимы для преследователей. Расстояние между ними не сокращалось, но и не увеличивалось. Стивену оставалось лишь молить Бога, чтобы скачка остудила пылающих ненавистью и местью фанатиков, и они наконец опомнились. Вместе с тем, он знал, как по-ослиному упрямы эти пуритане. К тому же он совершил то, что могло их распалить не на шутку — вырвал у них жертву и убил предводителя.
Скачка продолжалась. Постепенно местность стала не такой ровной, появились ложбины и возвышенности. Это ни к чему не вело, хотя Стивен лихорадочно соображал, что можно предпринять.
Один раз Рэйчел взмолилась:
— Оставь меня, Стив. Им нужна я, а ты можешь спастись.
Она забыла о всяком этикете, обратившись к нему по имени, но и он забыл всякую церемонность, когда лишь грубо выругался ей на ухо. Какое все это имело сейчас значение? Они ведь могли погибнуть в любой миг. Пару раз сзади звучали выстрелы, и любой мог оказаться роковым. К тому же начинавший задыхаться конь мог пасть, споткнуться, наконец, особенно когда дорога стала резко спускаться под уклон, и конь в самом деле пару раз оступился. Рванув повод и пришпоривая его, Стивен заставил вороного выровнять ход. И тут ему в голову пришла дерзкая и отчаянная мысль.
Они вынеслись из ложбины и скакали между двух пологих холмов. Стивен стал узнавать местность. Тут облако наползло на луну, настал мрак. И тогда Стивен решился. Преследователи как раз были в низине, стало темно. Другого такого момента могло не представиться.
Гаррисон сдержал храпящего коня, резко соскочил и снял с седла девушку. В следующий миг он сильно ударил коня по крупу, заставляя продолжать путь, а сам, увлекая обессиленную Рэйчел к склону близлежащего холма, повалил девушку на траву и налег сверху, прикрыв собой. Сейчас, если его маневр заметят и их обнаружат — им конец. Если проедут мимо, у беглецов появится шанс. Стивен поглядел на скрывшее луну облако. Достаточно большое, чтобы во мраке всадники не заметили их и пронеслись мимо, следуя на звук подков несущейся впереди лошади без седоков. Он замер, и, сдерживая рвущееся дыхание, непроизвольно молился.
Земля загудела, всадники проехали мимо. Один пронесся так близко, что стук подков о землю слился с биением сердец беглецов. Но когда звук начал удаляться, Стивен вскочил и, рывком подняв Рэйчел, стал изо всех сил увлекать ее в сторону. Им надо было успеть добежать, обогнуть незримую в темноте возвышенность, за которой должен был появиться путь в низину, где располагалась усадьба квакеров.
Рэйчел ни о чем не спрашивала и молча бежала со всех ног во тьме. Один раз она споткнулась, но Стивен рванул ее так, что она слабо застонала. Он почти потащил ее по земле, пока она не смогла вскочить и опять бежать с ним. Стивен оглядывался. Спасительное облако медленно отползало прочь, края его уже засеребрились. Им надо было успеть до того, как луна осветит все вокруг, и преследователи смогут различить обман. Тогда у них останется всего несколько минут, пока фанатики не сообразят, в чем дело, и не начнут рыскать по равнине; они быстро догадаются, где искать беглецов.
Силуэт усадьбы квакеров был еле различим во мраке, но путь им указывал слабый отсвет в двух-трех окошках. Помогут ли им квакеры? Стивен очень надеялся на это. В противном случае они пропали. Но он ведь всегда был другом этих сектантов, да и Рэйчел сделала им немало добра. К тому же квакеры держались особняком от пуритан, не имели с ними ничего общего и вряд ли были склонны потакать фанатикам. По крайней мере, для беглецов это была последняя возможность спастись.
Свет появившейся луны показался ослепительным, когда они, задыхаясь и почти падая, добежали до ворот усадьбы. Мощная стена, как в крепости. Ярость пуритан не сможет сокрушить ее. Слабо сверкнула надпись над воротами: «Я отринул беды прочь». О, Господи, если бы это было так!
Стивен стучал из последних сил. Почему никто не открывает ворота? Почему они медлят? Краем глаза он видел осевшую у створки ворот, поникшую Рэйчел, а назад боялся и оглянуться. Как скоро фанатики сообразят, что они могли укрыться у квакеров? И сообразят ли вообще? Может, преследователи будут рыскать на равнине, выискивая своих жертв в траве и ложбинах? Но почему им не открывают?
Наконец внутри раздался взволнованный вопрошающий голос. Стивен, с трудом проглотив ком в горле, почти простонал:
— Джошуа! Джошуа Симондс! Это я, Гаррисон. Отоприте, во имя всего святого.
Они почти ввалились, падая на руки взволнованным квакерам.
— Боже правый! Стивен… Рэйчел… Миледи… Да что случилось, скажите во имя Бога?
Стивен лишь жестом попросил закрыть ворота. Какое-то время он не мог вымолвить ни слова, задыхаясь.
— За нами гонятся, Джошуа. Фанатики Прейзгода… Уже покойного Прейзгода…
— Что? Вы убили этого служителя сатаны? Воистину богоугодное дело. Но тогда все ясно. Входите скорее в дом И ничего не бойтесь.
— Это опасно для вас, Джошуа, — честно признался Стивен, кладя руку на плечо сектанта. — В этих фанатиков словно сам дьявол вселился. Они жаждут отомстить и хотят расправиться с мисс Рэйчел, объявив ее ведьмой.
— Ничего, ничего, — почти улыбался квакер. — У нас крепкие стены. Нам уже не раз приходилось…
— Джошуа, они не успокоятся. Они могут позвать подмогу, если что-то заподозрят.
До Джошуа Симондса наконец стало доходить, какую опасность представляют нежданные гости. Если фанатики что-то вобьют себе в голову, они так скоро не успокоятся. Он умолк, глядя на переводящую дыхание Рэйчел, на взволнованного Гаррисона. Во дворе стали собираться его люди, его община. Он был ответственен за них и не мог подвергнуть их жизнь риску. И еще он явственно стал различать шум, долетавший с равнины, топот коней, крики. Шум приближался. Квакер нахмурился, глядя в упор на все еще тяжело дышащего полковника. И вдруг выругался, что совсем не пристало для патриарха его ранга.
— Дьяволово семя! Вы все же наш друг, Стивен. И бедняжка Рэйчел…
Он повернулся к своим людям:
— Никто из вас не видел этих людей! Вы поняли? Расходитесь поскорее.
Потом что-то негромко сказал одному из своих единоверцев. Тот помялся мгновение, потом кивнул:
— Следуйте за мной, господа.
Джошуа на миг задержал Гаррисона.
— Клемент проводит вас, но вы станете молчать о том, где были. Я тебе верю, брат, ты честный человек. И наш друг. Я же поговорю с этими. Может, даже придется впустить их, чтобы убедить, но вас они не найдут.
После этого он пошел с самым решительным видом к воротам, из-за которых уже явственно слышались голоса с требованием отворить. Невозмутимый Клемент сделал знак гостям следовать за ним.
Для Рэйчел все казалось нереальным. Тело ее слабо ныло, колени дрожали от напряжения. Как во сне она прошла в дом, двигалась по каким-то переходам. Открылась одна дверь, потом другая, третья. Свет фонаря слабо высвечивал ступени лестниц, белые стены, грубую, топорную мебель. Потом они оказались в каком-то заставленном шкафами помещении, и их проводник оставил фонарь, сделав знак Стивену помочь ему. Тяжелый звук отодвигаемого шкафа, и они увидели в стене за ним небольшую дверцу.
— Входи, брат, входи, сестра, — по-квакерски простодушно обратился он к ним. — Джошуа верит вам, значит, вы сохраните в секрете, что увидите.
Он протянул им фонарь. Сгибаясь в низкой арке двери, они прошли внутрь и увидели уводящие вниз ступени. Дверь закрылась, было слышно, как Клемент кряхтит, рывками задвигая на место шкаф.
Рэйчел взглянула на Стивена. Он был растрепан, без шляпы, которую обронил где-то по пути. Приподняв фонарь, он осветил лестницу, потом поглядел на девушку и чуть улыбнулся.
— Чудаки эти квакеры. Знаете, мисс, где мы сейчас оказались? Ставлю голову против стертого пенса, что мы в том самом тайнике, где они хранят свой контрабандный коньяк. Словно мне неведомо, что они им приторговывают.
Он пытался шутить, но Рэйчел было невесело. Она медленно стала спускаться по ступеням вслед за Стивеном.
Они оказались в продолговатом, довольно обширном помещении с очень низким сводом. По-видимому, усадьба квакеров была выстроена на месте более древних построек, и это помещение, с его встроенными в стену толстыми колоннами римского типа, носило следы глухой древности. Однако огромные бочки, располагавшиеся здесь, были совсем новые, схваченные толстыми железными обручами. На полках у стены стояли уже разлитые в пузатые бутылки напитки.
Гаррисон приподнял факел и осветил все вокруг.
— Н-да. Коньяк. Превосходный французский коньяк из-под полы. Господа квакеры зачастую не позволяют себе даже бутылки вина к обеду, но неплохо зарабатывают на продаже этого напитка.
Он старался отвлечь Рэйчел от пережитого волнения; она же молча осела на скамью у стены. Затем он опустился на перевернутый пустой бочонок перед ней, отставив в сторону фонарь. Вид у девушки был по-прежнему измученный, черные спутанные локоны падали со щек. При слабом освещении фонаря они отливали синевой, а глаза, отрешенные, словно в страхе, расширенные, светились острым напряженным блеском на осунувшемся смуглом лице. Стивен ощутил жалость к ней. Стараясь отвлечь Рэйчел, он заговорил, что давно знал, что квакеры приторговывают спиртным, и стал объяснять, отчего закрывал на это глаза.
Вряд ли девушка слушала его. Даже когда он стал говорить, что Джошуа Симондс вряд ли заинтересован в выдаче покровительствующего ему помощника шерифа, она никак не отреагировала. Он продолжал говорить, надеясь, что его слова отвлекут ее — о том, что в усадьбе крепкая стена, что квакеры скроют их и что даже если впустят кого-нибудь в усадьбу, преследователи вряд ли найдут их в этом тайном убежище. Он говорил долго.
— Мэг, — вдруг произнесла девушка. — Мы оставили ее. Они могут докончить начатое. Боже, помоги ей. — Она заломила руки и всхлипнула.
Стивен виновато вздохнул:
— Я сделал все, что мог, клянусь вам. Надеюсь, что худшего не случится. Ведь большинство из этих фанатиков поскакали за нами. А те, что остались, достаточно отвлечены гибелью своего предводителя, этого пса… — В голосе Стивена прорвалась неприкрытая злость, но он взял себя в руки и глубоко вздохнул. — Успокойтесь, мисс. Я ведь послал Михея Баррета за моими людьми в Уайтбридж и велел им скакать к Стоунхенджу. Не знаю, что мне подсказало, что эти фанатики соберутся там. Жаль только, что я не поделился своими соображениями с вашим отцом. Он ведь тоже выехал со своими людьми из Сент-Прайори на поиски. Так что то ли они, то ли милиция из Уайтбриджа должны вот-вот появиться там. Возможно, ваша кормилица и не пострадает.
— Они ее едва не повесили, — словно простонала девушка. — Я вырвала ее у них почти из петли. И этим разозлила.
Они молчали. Рэйчел начала всхлипывать. Стивен подумал, что это к лучшему: если она заплачет, ей станет легче. Он лишь сказал, что она поступила неблагоразумно, в одиночку ускакав из замка и подвергнув тем самым себя смертельной опасности.
— Я не могла поступить иначе, — сквозь слезы говорила Рэйчел. — Я была словно не в себе от страха за кормилицу.
Он чуть кивнул, заметив, что она мелко дрожит. Да и он сам был в каком-то нервном напряжении, хотя пытался не выказывать этого.
— Вот что, мисс, нам с вами следует выпить. Коньяк сейчас — то, что нужно. Думаю, господа квакеры простят, если мы немного похозяйничаем в их подполье.
Он подошел к одной из полок, взял бутылку с коньяком, снял с нее восковой колпачок и без малейшего толчка извлек из горлышка крепко забитую пробку. При этом он поглядывал на девушку, которая сидела, склонив голову на скрещенные пальцы рук. Да, ей сейчас необходимо выпить, чтобы немного взбодриться. Он покрутился, ища, куда бы налить жидкость. У одной из бочек стояла пустая кружка. Стивен налил ее до половины и протянул Рэйчел. Она безучастно взяла ее. Другой посуды не было, и Стивен отпил прямо из горлышка. Несколько добрых глотков. Он закашлялся, вытер губы тыльной стороной руки. Коньяк был крепче, чем он ожидал, но сейчас это даже к лучшему. Стивен почувствовал приятное тепло в груди.
— Ну же, Рэйчел, пейте. Это сейчас как раз то, что нужно.
Так как она не двигалась, он присел рядом, поднял ей голову и прижал край кружки к самым губам, так что ей пришлось глотнуть несколько раз. Девушка была явно не привычна к напиткам подобной крепости и закашлялась; даже на глаза навернулись слезы. Потом по-прежнему молчала, глядя перед собой, но постепенно краски стали возвращаться на ее щеки.
Они сидели рядом. Стивен вновь глотнул из горлышка, ему стало тепло. А вот Рэйчел, хотя и сказала, что чувствует себя почти нормально, продолжала мелко дрожать. Здесь, в подполье, было все же прохладно. Одежда девушки казалась совсем растерзанной, особенно жакет: один рукав совсем оторван, и у горла вырван клок. Стивен вдруг уловил, что не может отвести глаз от ее кожи на груди и плече, казавшейся матово-светлой рядом с темными, как ночь, прядями рассыпавшихся волос. Сейчас это была словно какая-то другая Рэйчел, не чопорная, опрятная пуританочка, а женщина с распущенными волосами, драматически-привлекательным лицом, почти полураздетая. Лишь в талии жакет был застегнут на пару пуговиц, тонкая нижняя рубаха обтягивала высокую грудь с чуть проступавшими сосками, плечи открытые, еще по-девичьи хрупкие, но сильные и округлые. Это была совсем другая женщина, словно незнакомая ему. И она его волновала.
Стивен тряхнул головой, отгоняя непристойные мысли, и вновь хлебнул из горлышка. Нет, он должен всегда помнить, что рядом с ним сидит слабая, беззащитная девушка, недавно пережившая страшное потрясение, которую он сам взялся защитить. К тому же сестра его невесты.
— Выпейте еще, мисс Рэйчел. Вы вся дрожите.
Она повиновалась, залпом допила и, задыхаясь, отдала ему кружку, чуть склонившись при этом. Стивена едва не обдало жаром ее близости. Нет, он должен гнать от себя подобные мысли. Подумав немного, он снял камзол и накинул ей на плечи. Она поблагодарила его кивком, но мысли ее были далеко.
— Какой это был ужас, Стив.
Он увидел, как из ее широко открытых глаз скатилась тяжелая слеза и застыла в уголке пухлых губ. Он не мог отвести от них глаз, и оттого, что она так просто назвала его по имени, что-то дрогнуло у него в сердце. Но он лишь произнес:
— Успокойтесь. Не думайте, не вспоминайте.
— Не могу, — простонала она. — Так и вижу перед собой толпу — горящие факелы, крики, вой и жестокие, оскаленные, злорадные, непристойные лица.
Теперь она задыхалась и была на грани истерики, почп; вскрикивала. У нее даже застучали зубы.
— Ну тише, тише, девочка.
Он обнял ее, успокаивая и мысленно ругая себя за столь несвоевременное желание крепко сжать ее, сдерживал силу рук. Он ласково провел пальцем по волосам девушки. Они были такие густые, шелковистые. Стивен стал утешать ее, ласкал как ребенка, а она все плакала и плакала, не замечая, что от ее слез уже намок ворот рубашки утешителя. Цепляясь за него, дрожа, она постепенно ощутила у него на груди безопасность и такое приятное чувство быть с ним, находиться в его руках, под его защитой. О, она так мечтала об этом. Потрясший ее ужас стал ослабевать, порывы страха и отвращения угасли. Она перестала задыхаться, дыхание ее стало ровнее. Ей сделалось так хорошо. И стыдно.
Она быстро отстранилась. Показалось или нет, он словно нехотя разнял обнимавшие руки, и от этого ей стало еще более неловко. Она словно отчетливее ощутила свою обнаженную руку под его теплыми ладонями; до нее наконец дошло, в каком беспорядке ее одежда. И что на ней камзол Стивена. Она плотнее стянула его у горла, трясущимися руками стала пытаться поправить жакет на груди, торопливо застегивая пуговицы. У нее это получалось неловко. Наверное, потому, что Стивен продолжал глядеть на нее. Она покосилась на него и заметила в его взгляде нечто такое, от чего у нее мурашки побежали по спине и рукам. Они сидели одни в небольшом пятне света фонаря, как на острове среди тьмы. Словно ничего иного больше не существовало.
Тут до них донеслись звуки возни у двери. Стивен моментально поднялся и, положив руку на эфес шпаги, направился к выходу. Рэйчел сразу стало одиноко и страшно без него. Замерев, она прислушивалась к тихим звукам голосов в проеме двери. Потом Стивен появился опять. Он что-то нес, перекинув через плечо. Лицо у него было чуть нахмурено.
— Дело в том, Рэйчел, что мы не сможем сейчас уйти. Квакерам все же пришлось впустить этих фанатиков, чтобы те удостоверились, что нас тут нет. Похоже, их это не очень убедило, но они уже не грозятся спалить усадьбу. Большинство из них, правда, уехали, но несколько человек они оставили на случай, если мы появимся. Так что Джошуа предложил нам переночевать здесь. Вот дал плащи, здесь прохладно. Он даже великодушно позволил нам выпить коньяка, чтобы согреться. Что мы уже и сделали, не так ли? — И он хитро подмигнул девушке.
Рэйчел вдруг уловила, что улыбается:
— Налейте мне еще этого заморского напитка.
Он покорно налил, но при этом заметил, чтобы она не увлеклась, ибо коньяк — крепкое зелье. Что, однако, не помешало ему самому допить бутылку, после чего он облизнул губы, смакуя напиток.
— Я, кажется, начинаю входить во вкус. Когда все закончится, непременно прикуплю у Джошуа пару бутылочек.
Рэйчел засмеялась, сама не зная чему. Возможно, она уже охмелела, а может, была довольна, что осталась вместе со Стивеном. Пугало ли ее его общество? Пожалуй, что да. Но вместе с тем, она была ему рада. Отхлебнув из кружки, облокотившись затылком о стену, она глядела, как он усаживается на стол у противоположной стены, небрежно бросив рядом с собой плащи. Он сидел, чуть болтая ногами, как мальчишка. Она улыбалась ему и видела сквозь полумрак, как блестят его глаза. Потом он тряхнул головой:
— Кажется, я опьянел.
— Я тоже.
Да, ей стало по-хмельному легко. Почти хорошо. Голова уже не болела, тело расслабилось. Она глядела на своего спасителя, на свою давнюю, потаенную любовь. Рэйчел нравилось, как ему на глаза падают волосы, какой он растрепанный. Она замечала, как рельефно выделяются его могучие мускулы под тонким полотном рубашки, и это ее взволновало.
— Славная была погоня, — улыбнулся Стивен.
Она увидела, как сверкнули его зубы, и тоже улыбнулась:
— Да.
Но потом нахмурилась:
— Только…
— Успокойтесь, Рэч. Все будет хорошо, вот увидите. А то, что было… Вспомните, в Писании сказано: «Всему свое время, и всякой вещи под небом. Время убивать и время врачевать. Время ненавидеть и время любить…»
На последнем слове он запнулся.
— Да, — снова сказала она. Ей было хорошо и легко. Он прав, не стоит думать о том, что произошло. Они спаслись. Он спас ее… И Мэг тоже кто-то выручит из беды. Обязательно. Он ведь так сказал. А она ему верит. Сейчас ей надо просто насладиться тем, что по воле случая они могут побыть вдвоем. Просто так. Иначе и быть не может.
Она снова отхлебнула из кружки. В груди разливалось приятное тепло. Хихикнув, она заметила, что тоже купит у квакеров коньяка.
Стивен вдруг вскочил со стола и стал мерить шагами помещение. Она следила за ним глазами и улыбалась, а он чувствовал это и злился. Его волновал ее взгляд, ее улыбка. В этом был словно какой-то вызов с ее стороны, который ему безумно хотелось принять. Пару раз и ранее ему казалось, что он замечал нечто подобное в ее глазах… черных, влекущих… колдовских глазах. Как они, однако, не схожи с Евой…
Мысль о невесте несколько привела его в чувство. Он прижался пылающим лицом к холодному камню и подумал, что опьянел. Пьян, как свинья Давида… Нет, ему надо отвлечься, думать о чем-то другом.
Читать бесплатно другие книги:
