Стрелок «Черной скалы» Ким Сергей

48

Шторм оказался быстрее.

Небо всё мрачнело и мрачнело, пока не обрушилось вниз сплошной стеной дождя и мощным ветром. Небо пошло войной на океан, и тот взбунтовался батальонами волн. Небо вновь начало войну, которая началась ещё до того, как глаза первого живого существа взглянули на мир, и которая закончится уже после того, как последнее живое существо сомкнёт веки навсегда.

Р-р-романтика, етить-колотить.

Только очень уж паршивая романтика, когда ты находишься внутри утлой скорлупки, ставшей игрушкой волн и ветра посреди океана. Доселе среди нас вроде бы не было людей, подверженных морской болезни… Да и сейчас их как бы особо и не наблюдалось… Но мутило всех уже порядочно. Всё, что не было жёстко закреплено перед штормом, теперь весело летало по всей «Фрейе», а экипаж катера старался сидеть на попе ровно, пристёгнутый где-нибудь в своём уголке.

Больше всего меня напрягал жалобный скрип и скрежет корпуса корабля. Во-первых, он был ровесником моих дедушек и бабушек. Во-вторых, он не стоял все эти десятилетия в доке. И, в-третьих, как я без особого удовольствия узнал – некоторые части конструкции катера были сделаны из дерева.

Шторм, деревянный корабль и Карибы. В память о вас, Морган, Тич и Бартоломью, в память о вас!..

– Чёрт, давненько со мной такого не было, – неожиданно весело заявил Датч, широко улыбаясь и руля катером.

– Такого – это какого? – по возможности спокойно произнёс я, жёстко мотаемый в кресле, даже несмотря на ремни, которыми был надёжно к нему пристёгнут.

– Шторм, Вайс, шторм. Буря! Стихия. А главное – тепло, не то что это ваше Баренцево море.

– У меня море было Охотским и тоже не особо тёплым вообще-то…

– Тем более!

– Что с «Арктиком»? – спросил я, абсолютно не разделяя откровенной шизанутой радости капитана «Фрейи».

– Сигнал часто пропадает, но примерный курс нам и так известен. Думаю, не потеряем.

– Хочется верить, – поморщился я.

Хлипкая палуба под ногами. Море вокруг.

Никогда о таком не мечтал. И мечтать уже вряд ли когда-нибудь буду.

Эй, Кровавая Богиня! Скольких мне убить для тебя, чтобы сменить совсем хлипкую палубу на менее хлипкую? Я бы не отказался взять на абордаж «Арктик», даже несмотря на всех Скульпторов мира, лишь бы только иметь под ногами более устойчивую опору. Чёрт, да я сейчас бы их всех там голыми руками порвал!

Не отвечаешь? Ну, разумеется.

Когда человек говорит с богом – это вера, когда бог говорит с человеком – шизофрения…

– Десять! – хрипло каркнул динамик интеркома, висящий на стене. – Десять!

Я непроизвольно вздрогнул, хотя и понял уже, что это ожила внутрикорабельная связь. И это карканье – всего лишь голос ворчливого деда.

– В крайнем отсеке какие-то проблемы, – объяснил Датч. – Сходи, помоги.

– Издеваешься? Я же разшибусь по дороге.

– Издеваюсь-издеваюсь. Давай, иди – ты мужик крепкий, а Том уже в возрасте.

– В возрасте маразма, – буркнул я, нехотя отстёгиваясь и вставая с кресла…

Нос «Фрейи» резко задрался вверх, поднимаясь на большой волне, а затем катер резко ухнул вниз. Меня буквально снесло с ног, но в последний момент всё-таки каким-то чудом удалось намертво вцепиться в спинку кресла и сохранить равновесие… Но тут в правый борт ударила ещё одна волна, и меня швырнуло назад – прямо на металлическую стенку рубки.

Тряхнуло мощно – до самых корней зубов и глубины костей. Мир вокруг мигнул, как при переключении каналов на телевизоре…

Вместо рубки старого торпедного катера вокруг меня расстилался засыпанный песком современный город, сейчас превратившийся в собственный призрак, в тень самого себя прежнего.

Справа плескались тёплые воды Персидского залива, а слева была пустыня, которая однажды устала терпеть людей и пошла на них войной. Настоящей – куда там танкистам Саддама двадцать с лишним лет назад. Тогда они овладели Эль-Кувейтом лишь на время, пустыня же пришла сюда всерьёз и надолго.

Си Джей опёрся на бруствер из мешков с песком, глянул вниз и присвистнул.

– М-да. Всё принадлежит городу – от него не уйти.

Под нами лежала обрушившаяся эстакада автотрассы, забитой машинами, на которых жители Эль-Кувейта пытались из него спастись, когда город накрыла Буря Тысячелетия…

– Спускаемся вниз, – я говорил словно бы помимо собственной воли. – Готовьте тросы, парни. Дойл, проверь ту колымагу.

Грег закинул пулемёт за спину и подошёл к стоящему неподалёку «Хамви», буквально увешанному самым разномастным барахлом явно невоенного назначения. Именно что барахлом. Шмотками.

– Зацепимся? – спросил я. – Порядок?

– Порядок? – переспросил Дойл. – Ты как, в порядке?

– Что? – даже несколько растерялся я.

– Я спрашиваю, ты в норме, Вайс?

Мир вокруг задрожал и расплылся мутным маревом, чтобы сложиться обратно уже в виде небольшой рубки «Фрейи».

– Башка не кружится? – озабоченно произнёс Дойл. – Блевать не тянет?

Я моргнул, и наваждение окончательно развеялось.

На смену последнему осколку внезапной грёзы, давно уже лежащему в окрестностях Эль-Кувейта Дойлу, пришла уже ставшая почти родной рожа Датча.

– Порядок, – прохрипел я, осторожно поднимаясь на ноги и крепко держась за стоящее поблизости кресло. – З-зараза!..

А неслабо меня приложило-то, мать его…

– Если в порядке, то дуй к Тому, – спокойно произнёс здоровяк.

– Эксплуататор, – беззлобно ругнулся я и осторожно двинулся по направлению к корме катера, потирая на ходу ушибленный затылок…

И отчаянно соображая, что мне только что приглючилось.

Точнее, нет, глюки, галлюцинации – это то, чего нет. События, которых нет. Воспоминания, которых нет.

С другой стороны, как чего-то не может быть, если ты это помнишь? Но тогда если ты чего-то не помнишь, то этого и не могло случаться…

Замкнутый круг. Круговорот бреда в природе.

Но… Самое главное ведь в том, что я помню, что ещё давно, ещё во время службы в Ираке, я действительно был в составе команды, которую забрасывали в разрушенный Эль-Кувейт.

Это я помню.

Но вот что там происходило – нет. Просто совершенно. Вся информация стала известна мне уже после, когда меня, единственного выжившего из всего отряда, вытащила группа эвакуации.

Узкий и низкий проход на корму был освещён скупо – лишь по самому необходимому минимуму. И одна из ламп, может, из-за шторма, а может, и нет, начала то гаснуть, то мигать, вычерчивая странный танец теней в углах раскачивающегося на волнах катера.

…Я провалил задание и потерял всех своих людей. Я провалялся два месяца в госпитале с контузией и частичной амнезией. Мне не дали наград, но не устроили и взысканий. Ещё через два месяца я полностью вернулся в строй. Через три месяца началась операция «Ужас пустыни», а спустя ещё месяц я сошёл с ума.

Вот и всё, что мне известно. А теперь, получается, стоило хорошенько приложиться головой, чтобы воспоминания вернулись? Свежо предание, а верится с трудом – меня за крайние годы не раз уже били по голове…

Так почему же именно сейчас?..

Свет в конце коридора мигнул, и тени в его глубине неожиданно сложились в фигуру… Фигуру человека, которого не то что здесь – просто быть не должно.

– Может, потому, что просто пришёл срок, Алекс? – усмехнулся полковник Коннорс.

Я резко выхватил оба пистолета и нацелил их перед собой, чувствуя, как покрываюсь холодным потом, даже несмотря на царящую внутри «Фрейи» тропическую жару…

Но наваждение уже исчезло. Остался лишь жалобно скрипящий на штормовом море старый торпедный катер и тусклые лампы, скверно освещающие мой путь.

И никаких полковников Коннорсов.

Никаких. Полковников.

Потому что я не верю в призраков. Потому что призраков на самом деле не существует.

– Да, не верю, – пробурчал я, засовывая пистолеты обратно. – Иногда бывают просто глюки. Иногда бывают просто сны.

49

– …Ну и какого чёрта мы должны ходить в патрули, как последние Джи-Ай? – бурчал Дойл, держа свой неизменный пулемёт поперёк груди и настороженно озираясь по сторонам. – Где сраные туземные солдатики? Где сраные наши солдатики? Где сраные дроны?

– Иракцы сейчас пытаются подавить мятежи на окраинах Треугольника, – охотно пояснил Си Джей, энергично жуя жевачку. – Федаины совсем озверели в последние месяцы. А Джи-Ай из баз сейчас не высовываются лишний раз – в Штатах слишком уж нервно реагируют на нескончаемый поток накрытых звёздно-полосатыми флагами гробов.

– А дроны?

– Дроны дорогие – наёмники сейчас обходятся дешевле.

– С тех пор как нас здесь стало в два раза больше армейцев, цены резко пошли вниз, – хмыкнул Франклин. – Конкуренция. Может, после дежурства в бордель? Али обещал на неделе новых девочек привезти.

– У меня не стоит на обезьян, – поморщился Дойл.

– Может, у тебя вообще не стоит? – хохотнул Си Джей, поправляя стволом винтовки каску. – Прошлые девчонки были очень даже ничего…

– Захлопни пасть, дрищ, пока я её тебе не захлопнул сам.

– Ой-ой-ой! Какие мы грозные!..

– Заткнитесь и смотрите в оба, кретины, – беззлобно ругнулся я, непрерывно сканируя окружающее пространство.

Болтовня во время пеших обходов штука опасная. С другой стороны, не чесать языками в дороге – верный способ накрутить себя и лишний раз взвинтить нервы. Тоже мало приятно и полезно. А третий маршрут, в принципе, спокоен, хотя и длиннее остальных будет.

Белый Город как-никак. Здесь живёт новая местная элита, которая успела вовремя подсуетиться и успеть лизнуть задницу Дяде Сэму, который принёс в этот воняющий ослиной мочой угол немножечко добра и демократии в тротиловом эквиваленте. В отличие от диких кварталов тут почти мир – почти не случается подрывов, почти не бывает засад.

И внешне – почти нормальный цивильный город, не хуже, чем где-нибудь на Среднем Западе Штатов. Грязно только… Хотя скорее – запущено. Это как с пленными. Пока «танго» бегает на воле, то он весь из себя такой крутой моджахед и воин Аллаха… А как его пихают в автозак и везут в Абу-Грейб, то он сразу же как-то весь сморщивается, съёживается и худеет. И даже щетина начинает раза в четыре быстрее расти.

Так же и тут.

При Саддаме это был небольшой, но европеизированный городок. Что-то вроде выставочной витрины, что у них, дескать, есть всё то же, что и в соседнем Кувейте. А как Саддама не стало, так и порядка не стало. Банально мусор даже вывезти больше некому.

Американский образ жизни, мать его. Всюду, куда ни ступит лапка Джи-Ай, тотчас же заводится мусор.

Хотя с мусором на дорогах тут всё-таки стараются бороться, потому как в куче хлама запросто можно спрятать фугас. Кто борется? Тоже ЧВК, только масштабом поменьше. Официально подряжаются на уборку закреплённых за контингентом НАТО территорий… Ага, мусорщики с винтовками. Вывозят мусор, выносят «танго» и чистят музеи от скопившегося там антиква… ну, мусора, да.

Но технику гонять всё равно опасаются, даже в Белом Городе. Даже МРАПы. Точнее, не опасаются, но… Лично я бы не отказался от броневика, который может выдержать подрыв мощного фугаса при наезде. Уж явно лучше, чем топать на своих двоих в жару по этим пыльным улицам.

Но МРАПы идут в основном в республиканскую гвардию, а не к нам. Что армейцы, что наши шишки на рядовых экономят. Конечно, какое им дело до простых парней, когда можно спокойно делать свой маленький (или скорее не очень) гешефт на военных тендерах?

Всё меняется – дерьмо остаётся. Всегда и везде.

Кто-то из пронафталиненных русских классиков, помнится, брякнул, что если его подымут из могилы через сто лет и спросят, что происходит в России, то он ответит: пьют и воруют.

Можно подумать, это исключительная прерогатива русских… Видели бы все эти, кто там распинается о райской жизни на Западе, какая именно там жизнь… И если ты не на коне, то в дерьме по самые уши.

Вот, например, полная навоза голова в Сенате решила, что МРАПы на иракских улицах будут уж больно смущать «мирное» население. Война ведь официально закончилась ещё десять лет назад, и мы тут ни с кем не воюем… А воинский контингент просто помогает местным в наведении порядка.

Ага, уже десять лет с привлечением бронетехники, авиации и спецназа. Очень смешно, блин.

МРАПы этих обезьян, видите ли, будут смущать… Вот то, что они в нас стреляют и кидают гранаты, их это почему-то не смущает, а МРАПы – это да… Это – смущает…

Придурки.

Идиотизм, как и терроризм, национальности действительно не имеет – своих оленей в избытке в любой стране.

– …Лучше дождаться увольнения в Болгарию, – вставил Кирк. – Там хоть шлюхи нормальные, а тут половина туберкулёзные, половина работает на федаинов. Так что трахать лучше тех, кто кашляет, – меньше риска.

– Кстати, слыхали, парни? – у Си Джей всегда была в запасе байка-другая. – «Вороны» недавно ещё одного инструктора «танго» поймали.

– Опять китаец?

– Вообще-то в прошлый раз это был северный кореец… А сейчас – нет, белый. Русский вроде.

– Фигня.

– Почему фигня? Все же знают, что это сраные комми дают «танго» оружие.

– Опять у тебя русские во всём виноваты, Кирк…

– Почему опять? Как всегда.

– У тебя шиза.

– Это не шиза. У меня кореш когда-то у саудов тренировал боевиков, которые там где-то в России воевали… Черкессия, нет?

– Вроде Чехия.

– А, точно. Ну так вот, мы пару месяцев назад в увольнении в Турции встретились, так он мне и рассказал, что видал среди дохлых «танго» знакомые рожи.

– Чего ты брешешь? Они же все на одно лицо.

– У моего приятеля глаз намётанный.

– Америка готовила исламистов, чтобы они воевали на территории России, – негромко произнёс я на ходу. – А теперь эти исламисты воюют против нас. И ты думаешь, что их прислали русские?

– Конечно, – удивился Кирк. – А кто же ещё?

И ты тоже придурок, Кирк. Сколько же вас таких придурков-то… На вас же никаких патронов не хватит.

Хотя… Может, что-то здравое в этом бреде и есть. «Танго» за два последних года резко научились воевать. Именно резко. А ещё у них появилась куча разных «забавных» примочек, с помощью которых они всячески отравляют жизнь проклятым интервентам… То есть американцам. То есть в данный момент – нам.

Два года? Ну да, аккурат после реставрации Союза…

…Дорога была пустынной в прямом и переносном смыслах. Песок, почти никого вокруг – только секция унылых наёмников, уныло несущих какую-то чушь. Почти все были в Ираке новичками, только-только заключившими свой первый контракт на поездку в горячую точку. Я со своим сержантским званием и двумя годами нахождения в этом богом забытом аду держался особняком.

По идее, мне вообще в патрули ходить не положено, но начальство – хвала и кара ему! Как и подобает всякому идиотскому начальству, решило «укреплять корпоративное братство» внутри ЧВК и заставлять командиров тянуть лямку наравне со всеми.

Совсем они там у себя в Мойоке умом тронулись с тех пор, как Сенат фактически купил крупнейшую в мире компанию наёмников… Старики ушли, а на смену им прислали «эффективных менеджеров», мать их так…

Я был на взводе – как и всегда, как и всё время, что нахожусь вне базы, но парней не дёргаю. А зачем? Лучше один раз словить в бронник пулю, чем сто раз выслушать нудные лекции о том, что нужно быть постоянно начеку. Не хотят жить – бог им судья, но уж никак не я. Мне на других наёмников вообще плевать. Всё равно в «Академии» не в ходу всякая там честь, доблесть, храбрость…

Один за всех, каждый за себя и никого над нами.

А эти… бойскауты на прогулке… Всего месяц в Ираке, а уже ведут себя как прожжённые ветераны. Придурки, они ведь даже ещё не в курсе того, в какую именно задницу попали. Халява скоро кончится, и наша вахта по охране Белого Города кончится. И извольте-пожалуйте на проводки конвоев и зачистку местности. Вот тогда-то посмотрим, у кого кишка нетонка и кто тут настоящий боец, а кто «эй, ты, подвинься, козёл – не видишь «дельта» идёт?».

Это я про Кирка, если что. Дельтовец, мать его так…

Я настоящих бывших дельтовцев в центре подготовки ещё застал. А сейчас, чтобы попасть к ним или к рейнджерам, много ума не надо – в армию начали грести всякую шваль. Нет, американская армия и раньше-то никогда особо хорошей не была, но сейчас это вообще… В Джи-Ай идут, чтобы в тюрьму не сесть, а из армии всякую мразь уже хрен выковыряешь – согласно крайним положениям за полное служебное несоответствие в позорную или не совсем отставку вылететь вообще почти нереально.

И, конечно же, никто не хочет воевать. Просто категорически. Все хотят получать деньги или грин-карты, сидя на базе и попивая пиво. Причём денег хочется всё больше и больше, а что-то делать – всё меньше и меньше.

Хорошо ещё, что у Америки есть наёмники, которые за деньги готовы на многое. Они обходятся дороже, но зато делают хоть что-то…

…Людей вокруг было немного, но они всё-таки были. В основном мужчины – женщины предпочитали отсиживаться по домам. Вполне резонно, кстати. Другие – не я – часто думают не головой, а яйцами. Поймать туземку для развлечения – в порядке вещей. А если кто там из её родичей рыпнется, то положить их всех – тоже не проблема.

Я за одни такие разговоры при мне могу и в зубы дать, хоть кто передо мной будет. Возможно, и огребу в ответ, но терпеть всяко не буду.

И мои парни об этом прекрасно знают, поэтому дисциплину я во взводе держу. В принципе, ничего сложного, хотя и хорошего тоже мало. Никаких друзей – максимум приятели или даже скорее подручные – «шестёрки». Потенциальных лидеров – давить, кружки по интересам – разрушать, серьёзных тёрок не допускать, но и вялотекущие конфликты постоянно поддерживать.

Обычное дело для гадкого и злого сержанта… На авторитетного отца-командира я, увы, не тяну, а другого злодея нет, чтобы я мог взять на себя роль «доброго» сержанта, так что приходится крутиться как могу…

Вышли на небольшую площадь. Ещё десять минут – и достигнем крайней точки, откуда начнётся наше возвращение на базу…

Около дальнего края была сооружена виселица, на которой сейчас болталось полдюжины свеженьких трупов. Наверняка казнены совсем недавно – может, даже считаные часы назад, но уже пованивают. Даже отсюда чувствуется. На местной жаре мертвецы вообще имеют нехорошую тенденцию разлагаться крайне быстро…

– Мародёры? «Танго»? – лениво поинтересовался Франклин, указывая на раскачиваемые ветром трупы.

– Шииты, – охотно пояснил Си Джей. – Иранцы их поддерживают, а местные сунниты не любят. Вот и вешают при любом удобном случае и без случая.

– Кто такие шииты?

– Ну, что-то типа католиков… А сунниты – это что-то типа протестантов. И они друг дружку настолько ненавидят, что охотно режут.

– Прикольно. Не знал, что у исламистов тоже есть католики.

Боже, убей этого идиота, пока у меня не отсохли мозги…

– Позорная смерть… – пробормотал Дойл, когда мы проходили мимо виселицы, стараясь слишком уж не морщиться от витающего в воздухе трупного амбре.

– Чего?

– Виселица. Позорная смерть.

– Смерть – вообще паршивая штука, – жизнерадостно заметил Си Джей. – А ты бы как хотел помереть, Грег?