Зажмурься покрепче Вердон Джон

Глава 59

Реквизит

Самолет Гурни вылетел из Олбани аккурат по расписанию, в 5:05. Затем была быстрая пересадка в Вашингтоне, и в 9:55 самолет приземлился в международном аэропорту Палм-Бич.

Водители лимузинов стояли в специальной выделенной зоне в зале прилетов. У одного была с собой табличка с фамилией Гурни.

Это был молодой латиноамериканец с высокими, как у индейца, скулами и с шевелюрой цвета чернил каракатицы. В мочке уха красовался бриллиант. Казалось, его ошарашило и даже расстроило отсутствие багажа, но когда он услышал, где будет первая остановка, он расцвел. Бутик «Джакомо» на Уорт-Авеню — если заказчик предпочитает путешествовать налегке, потому что может купить все необходимое аж в самом «Джакомо», значит, чаевые будут щедрыми.

— Машина вас ждет, сэр, — произнес он с центральноамериканским акцентом. — Подогнали лучшую.

Раздвижные двери выпустили их из контролируемой внесезонной свежести аэропорта в тропическую баню. Гурни успел забыть, что сентябрь в южной Флориде мало похож на привычную осень.

— Сюда, сэр, — сказал водитель, улыбнувшись. Зубы у него оказались удивительно плохие для его возраста. — Вон она, первая стоит.

Как Гурни и заказывал, перед ним стоял «Мерседес» S-класса. В Уолнат-Кроссинг такие машины встречаются не чаще раза в год, а в Палм-Биче они такая же обыденность, как солнечные очки за 500 баксов. Гурни сел на заднее сиденье, очутившись в тихом, прохладном коконе из мягкой кожи. Под ногами — мягкий ковер, окна ненавязчиво затонированы.

Водитель закрыл за ним дверь, сел за руль, и машина плавно и беззвучно скользнула в общий поток такси и маршрутных автобусов.

— Кондиционер не подкрутить?

— Нет, в самый раз.

— Музыку желаете?

— Нет, спасибо.

Водитель вздохнул, зачем-то кашлянул и притормозил, проезжая через здоровенную лужу.

— Дожди фигачат не прекращая.

Гурни промолчал. Он даже со знакомыми предпочитал разговаривать по делу, а в обществе незнакомцев предпочитал вовсе не разговаривать. Водитель тоже больше не проронил ни слова, пока они не остановились у входа в роскошный торговый центр, где находился бутик «Джакомо».

Водитель посмотрел на него сквозь зеркало дальнего вида.

— Вы надолго?

— Нет, — отозвался Гурни. — Минут на пятнадцать, не больше.

— Тогда я буду ждать прямо здесь. Если копы прогонят, я крутанусь, — он очертил указательным пальцем круг. — Буду ездить кругами, пока вы не выйдете, и тогда вас подхвачу. Хорошо?

— Хорошо.

Его снова окутала неприятная влажная духота, а после приглушенного освещения салона утреннее флоридское солнце казалось слишком ярким. Торговый центр был окружен клумбами, пальмами, ухоженными папоротниками и лилиями в горшочках. В воздухе стоял такой запах, словно кто-то варил цветочный суп.

Гурни отправился внутрь комплекса, где пахло уже не цветами, а деньгами. Вдоль продуманно оформленных витрин с дорогой одеждой и аксессуарами фланировали блондинки от тридцати до шестидесяти. Худенькие двадцатилетние консультанты обоих полов отчаянно пытались походить на анорексичных моделей из рекламы «Джакомо».

Гурни терпеть не мог обстановку нарочитого пафоса, поэтому расправился с покупками за десять минут. Никогда прежде он не тратил таких огромных денег на такие простые вещи: почти две тысячи долларов за пару джинсов, пару мокасин, тенниску и темные очки, которые ему помог выбрать вкрадчивый консультант, благородной бледностью напоминавший свежую жертву вампира.

В примерочной Гурни снял видавшие виды джинсы, футболку, кроссовки и носки, после чего переоблачился в новое, предварительно оторвав ценники. Затем он вручил старую одежду консультанту и попросил все положить в фирменную коробку.

Консультант впервые улыбнулся.

— Вы прям трансформер, — произнес он. — Знаете, который раз — превращается из одного в другое.

«Мерседес» ждал его у входа. Гурни забрался на заднее сиденье, достал распечатку путеводителя и назвал следующий адрес.

Маникюрный салон «Деликато» находился чуть менее чем в километре. Там работало всего четверо мастериц, одетых и накрашенных в таком стиле, что их образы балансировали на зыбкой грани между супермоделью и дорогой шлюхой. Никто не выразил удивления, что Гурни был единственным посетителем мужского пола. Маникюрша, к которой его направили, выглядела сонной и несколько раз зевала, смущенно извиняясь. Кроме этих извинений она не проронила больше ни слова, пока не закончила колдовать над ногтями Гурни.

— У вас красивые руки, — сказала она, наконец. — Вам надо получше о них заботиться, — голос у нее был одновременно юным и усталым, под стать ее изможденному взгляду.

Расплачиваясь, Гурни заодно купил флакон геля для волос с витрины косметических новинок у кассы. Открыв колпачок, он выжал немного геля на руки и втер его в волосы, приводя их в актуальный небрежный вид.

— Ну, как я вам? — спросил он девушку на кассе, излучавшую невыразительную дежурную красоту. Внимание, с которым она отнеслась к вопросу, превзошло его ожидания. Она несколько раз моргнула, словно выплывая из дремы, затем вышла из-за стойки и обошла вокруг Гурни, рассматривая его со всех сторон.

— Позвольте?.. — произнесла она.

— Пожалуйста-пожалуйста.

Ее пальцы прошлись по его голове проворными зигзагами, раскидывая пряди в разные стороны и кое-где заостряя их, чтобы больше топорщились. Через пару минут она сделала шаг назад, оценивающе посмотрела на дело своих рук и довольно улыбнулась.

— Отлично, — заключила она. — То что надо!

Гурни в ответ рассмеялся, что ее несколько смутило. Продолжая смеяться, он взял ее руку и поцеловал, не успев дать себе отчет, зачем это делает. Это ее смутило еще сильнее, но на этот раз ей было приятно. Затем Гурни вышел из магазина и назвал водителю адрес качалки Дэррила Беккера.

— Нужно подобрать пару ребят на Уэст-Палм, — объяснил он. — А затем мы поедем на встречу на бульвар Саут-Оушен.

Глава 60

Под прикрытием

Подход Гурни к работе под прикрытием заметно отличался от подхода большинства детективов. Для него было недостаточно перенять манеры и запомнить легенду необходимого образа. Все было гораздо глубже и, как следствие, гораздо сложнее. Гурни считал, что образ должен быть многослойным, чтобы собеседнику приходилось продираться сквозь слои, разгадывать шифр, растрачивая внимание на нюансы ровно настолько, чтобы в конечном итоге воспринимать Гурни ровно так, как ему нужно. Текущая ситуация была даже еще сложнее, поскольку обычно Гурни знал, какое именно впечатление требуется произвести. А в этот раз — нет, поскольку идеальный образ зависел от слишком многих факторов, в частности от того, как именно Болстон связан с «Карналой», и от того, чем именно «Карнала» занималась, а оба эти момента оставались неизвестными. Предстояло действовать на ощупь, и каждый шаг мог оказаться непоправимой ошибкой.

Когда машина сворачивала на Саут-Оушен, до Гурни наконец начало доходить, во что он ввязался. Он собирался войти безоружным в дом к психопату, насильнику и убийце, полагаясь на защиту образа, который необходимо было выдумывать на ходу, опираясь исключительно на реакции Болстона. Задача была совершенно абсурдистской, как в «Алисе в Стране чудес». Любой здравомыслящий человек почти наверняка повернул бы назад, пока не поздно. Любой здравомыслящий человек, у которого есть жена и сын, повернул бы назад однозначно.

Но он был движим не здравомыслием, а адреналином, и события развивались слишком быстро, чтобы теперь остановиться и подумать. Это было ошибкой, которая могла повлечь за собой другие ошибки. Что было хуже всего — скорость развития ситуации лишала его главного оружия: способности анализировать происходящее. На анализ требовалось время. Гурни попытался хотя бы сложить в уме факты, чтобы продумать начало беседы с Болстоном.

Итак, убийца чего-то боялся, и страх его был явно связан с «Карналой», которая, в свою очередь, была как-то связана с семейством Скардов, людьми из большого бизнеса. Судя по всему, Мелани Струм отправили к Болстону для удовлетворения каких-то его сексуальных фантазий. Логично было предположить, что «Карнала» была в этом замешана. Если найти доказательство, что «Карнала» имеет связь и с преступником, и с девушкой, этого хватит, чтобы его арестовать. Возможно, именно этого он и боялся? Но Гурни по разговору с Болстоном показалось, что тот испугался не столько того, что Гурни известно про некоторую связь с «Карналой», сколько, собственно, самой «Карналы».

Что он имел в виду, твердя по телефону, что «все под контролем»? Нелогичная реплика для человека, который думает, что разговаривает с копом. Но если Болстон думал, что разговаривает с человеком из «Карналы» или какой-то другой опасной организации, с которой он имел дела…

Собственно, ровно эта логика привела к тому, что в машине теперь громоздились два качка с рожей кирпичом из качалки Беккера. Они лаконично представились как Дэн и Фрэнк, после чего сообщили, что Беккер им все объяснил, и что им «не впервой». Больше они ничего не сказали. Они смахивали на полузащитников из тюремной команды по американскому футболу, чьей задачей было расквасить врага в кашу, предварительно влетев в него с разгону.

«Мерседес» остановился по нужному адресу. Гурни снова посетило опасение, что почва под его ногами слишком зыбкая, чтобы идти к Болстону. Но с нехваткой информации ничего поделать было нельзя. А с собой — можно.

По его просьбе из машины первым делом вышли качки, и один из них открыл ему дверь. Гурни посмотрел на часы. 11:45. Он надел свои дорогущие темные очки и вышел на улицу. Перед ним возвышалась огромная стена, окружавшая владение со всех сторон, кроме океана. За решеткой кованых ворот виднелась мощеная дорожка. Как и соседние участки «первой линии», этот кусок земли из песчаного пустыря с клочьями жестких трав превратили в цветущий ботанический сад с олеандрами, магнолиями и гардениями.

В общем, типичная бандитская дача.

Качки хмуро встали у машины, излучая небрежно замаскированную враждебность. Гурни подошел к домофону на каменном выступе у ворот. Помимо камеры в самом домофоне на колоннах с обеих сторон от въезда виднелись еще две охранных камеры, чей обзор покрывал все подходы к воротам, а также прилегающую часть дороги. Кроме того, ворота были хорошо видны как минимум из одного окна на третьем этаже особняка в испанском стиле, к которому вела мощеная дорожка. На ней не было ни сора, ни лепестков, ни листьев. Учитывая буйную растительность вокруг, это выдавало одержимость владельца порядком.

Гурни нажал на кнопку домофона, и ему тут же ответил дежурно вежливый голос.

— Доброе утро. Пожалуйста, представьтесь и сообщите цель вашего визита.

— Скажите Джордану, что я здесь.

После паузы голос повторил:

— Пожалуйста, представьтесь и сообщите цель вашего визита.

Гурни улыбнулся, затем сделал серьезное лицо.

— Скажите, что я здесь.

Снова пауза.

— Мне нужно ваше имя, чтобы сообщить мистеру Болстону, кто пришел.

— Ну еще бы, — Гурни снова улыбнулся.

Нужно было как-то продолжить. Гурни прикинул возможные варианты и остановился на том, который был потенциально самым выгодным и одновременно самым рискованным.

Гурни снова сделал серьезное лицо.

— Меня зовут Идите-к-Черту.

Пару секунд было тихо. Затем раздался металлический щелчок, и ворота беззвучно открылись.

Гурни внезапно понял, что в спешке забыл посмотреть в интернете, как выглядит Болстон. Однако, когда открылась дверь особняка, у него не было сомнений, что перед ним владелец собственной персоной.

Он выглядел, как и ожидаешь от ушлого богача, нажившего свои миллионы нечестным путем. Лицо, волосы и одежда его были подчеркнуто ухоженными. На губах играла чуть презрительная ухмылка, словно жизнь не соответствовала его высоким стандартам, а взгляд был самоуверенный и злой. Ноздри были раздутые и предательски подрагивали, как у всякого заядлого кокаинщика. С одного взгляда было ясно, что Джордан Болстон — человек, которого не волнует ничто, кроме собственного благополучия, в том числе последствия этого благополучия для окружающих.

Он взглянул на Гурни с заметным беспокойством, снова пошевелил ноздрями, и произнес:

— Не вполне понимаю, что происходит…

Затем он сощурился, глядя за ворота, где у машины стояли качки Беккера, и несколько побледнел.

Гурни пожал плечами и хищно улыбнулся.

— Будем беседовать прямо здесь?

Болстон явно воспринял это как угрозу, моргнул и поспешно покачал головой.

— Нет-нет, пройдемте.

— Булыжнички ничего, — произнес Гурни, вальяжно направляясь в дом.

— Ч-что?

— Желтые булыжнички у вас на дорожке. Симпатичные.

— А… — Болстон кивнул, явно сбитый с толку.

Гурни остановился в фойе и деловито осмотрелся с видом инспектора, пришедшего описывать имущество перед арестом.

На главной стене перед входом, между двумя лестницами с изогнутыми перилами, красовалось гигантское полотно с изображением раскладного стула, которое он узнал благодаря курсу Сони по искусствоведению, который когда-то посещал с Мадлен и благодаря которому решил поработать с портретами из базы оперативного учета.

— А ничего, — произнес Гурни, снисходительно кивнув на картину, словно только этот комментарий мог спасти ее от участи оказаться на помойке.

Болстон, казалось, испытал некоторое облегчение от этих полутора слов, но был по-прежнему напряжен.

— Автор тот еще пидор, — продолжил Гурни, — но фишку сечет.

Болстон отчаянно попытался улыбнуться и даже прокашлялся, но так и не нашелся, что на это ответить.

Гурни повернулся к нему и поправил очки.

— Так что, Джордан, вы, значит, ценитель пидорских работ?

Болстон сглотнул, повел ноздрями и поморщился.

— Да вообще-то нет…

— «Вообще-то нет»? Как интересно. Может, предложите присесть, поговорим по-человечески?

В ходе бесчисленных допросов Гурни путем проб и ошибок вычислил, что самый ценный эффект — у реплик, где части между собой не связаны явным образом.

— Ну… — Болстон посмотрел вокруг в некоторой растерянности, словно находился в чужом доме. — Может, там? — он неуверенно указал на широкую арку, за которой виднелась просторная, обставленная антиквариатом гостиная. — Там можно присесть.

— Где скажете, Джордан, где скажете, там и сядем. И поговорим.

Болстон нервно проводил его к паре кресел с парчовой обивкой, расставленных по разные стороны от барочного столика для карточных партий.

— Здесь? — уточнил Гурни. — Миленький столик, — выражение его лица, впрочем, опровергало этот комплимент. Он опустился в кресло и молча наблюдал, как Болстон садится напротив.

Усевшись, Болстон закинул ногу на ногу, помешкал, сел нормально, вздохнул.

Гурни понимающе улыбнулся.

— От кокса нервишки шалят? Понимаю.

— Вы о чем?

— Да так. Ни о чем. Мне-то что.

Повисла пауза.

Болстон еще раз прокашлялся. Судя по звуку, в горле у него пересохло.

— По телефону вы вроде сказали, что вы из полиции.

— Верно. Я так и сказал. У вас отличная память! Очень ценное качество.

— По вашей машине не скажешь, что вы из органов.

— Конечно, не скажешь. Я же под прикрытием. И вообще я в отставке.

— И поэтому разъезжаете с телохранителями?

— С какими-такими телохранителями? Зачем мне телохранители? Это мои друзья.

— Друзья, говорите?

— Ну да, — Гурни откинулся в кресле и повел головой из стороны в сторону, как бы разминая затекшую шею, а на самом деле глядя по сторонам. Гостиная Болстона была вполне достойна обложки «Архитектурного Дайджеста». Гурни молчал, выжидая, когда Болстон снова заговорит сам.

Тот, наконец, негромко спросил:

— Собственно… что, возникли какие-то проблемы?

— Вот вы мне и расскажите.

— Но вы же не случайно сюда приехали? Что-то же вас привело?

— Вы, Джордан, живете в ужасном стрессе.

Болстон напрягся.

— Я справляюсь.

Гурни пожал плечами.

— Стресс делает людей непредсказуемыми.

Болстон вцепился в подлокотники кресла.

— Уверяю вас, я способен сам разобраться с текущей… ситуацией.