Дыхание льда Крамер Петр

Строжайше секретно. Рукописно.

Выдержка из аналитического отчета, предъявленного Его Императорскому Величеству, государю Николаю II. Отчет доставлен шифродонесением резидента особого делопроизводства Департамента полиции Российской империи в США.

Данные не подтверждаются. Субъект, обозначенный как Роберт Александр Честер Макалистер, в списках абитуриентов и выпускников Луизианского университета не значится. Фамилия Макалистер в полицейских бумагах ранее не замечена.

Сентябрь месяц сего года

И. К.

Глава 1

Шпионы

Аскольд пожал руку капитану дирижабля, кивнул офицерам-помощникам и вышел из кабины на подъемную платформу, заваленную тюками.

Над Голландской гаванью, куда прибыл дирижабль, светило солнце – редкое явление для этих мест, все-таки Алеутские острова, а не южный берег Крыма, где почти завершился бархатный сезон. Пришлось придержать шляпу, которую едва не сорвало ветром. По просьбе матросов Аскольд шагнул к ограждению и взглянул на пристань. И сразу насторожился, сделав вид, что щурится на солнце, вдыхая полной грудью холодный морской воздух…

На пристани было не так много встречающих, в основном аборигены, индейцы-грузчики, для которых дирижабль всегда в диковинку. Но не они заставили насторожиться Аскольда, и не долговязый джентльмен у выхода к мосткам над водой, а мужчина, наблюдавший за платформой в бинокль из-за угла пакгауза в стороне. Аскольд перехватил саквояж, вальяжно оперся на трость, невзначай скользнув взглядом по берегу, – наблюдатель с биноклем находился на прежнем месте и пялился на платформу, которую уже начали опускать матросы, скрипя загнутой рукояткой лебедочного механизма.

Так… Это что, слежка? Определенно сюрприз. Джентльмен у выхода на мостки снял шляпу, характерным жестом вдавил складку на тулье и вновь водрузил шляпу на голову – условный сигнал русскому агенту «все в порядке, встречаю тебя».

Аскольд не спешил отвечать (он должен был повторить манипуляции со своей шляпой и поднять воротник пальто), вновь скосил глаза на пакгауз, где маячил неизвестный наблюдатель, и сместился вдоль ограждения, обходя тюки.

Шпик с биноклем сдвинул кепку на затылок и высунулся еще дальше за угол – сомнений, за кем следит, не осталось. Аскольд подал условный знак встречающему – пускай шпик думает, что его не заметили.

Когда платформа поравнялась с мостками у воды, матросы застопорили лебедочный механизм, один скинул с крючка цепочку между ограждением и приглашающе махнул рукой Аскольду со словами:

– Теперича можно сойти на берег, барин.

– Благодарю.

– Эй, а ну стой! – гаркнул матрос грузчикам-алеутам. – Стой, сказал! Назад! Барина пропустите, чертяки узколицые.

В знак признательности Аскольд кивнул матросу, оглянулся на швартовочную мачту, состыкованный с ней дирижабль, доставивший его в Уналашку (некогда форпост русских колонистов в Северной Америке), и зашагал, прихрамывая, по мосткам к пристани, где приветственно улыбался ожидавший его джентльмен.

Агент Джордж Кингзман – так звали долговязого мужчину, направленного на встречу с русским разведчиком. Кингзман оказался намного выше, чем его описывали коллеги Аскольда из Владивостока. И костюм на нем будто с чужого плеча: рукава клетчатого пиджака чуть ли не по локоть длиной, штанины синих мешковатых брюк заканчиваются гораздо выше щиколоток, открывая взгляду черные разношенные штиблеты и участки бледной кожи. Ну что за вид? Пугало, а не агент американского Бюро расследований.

Они пожали друг другу руки, и Кингзман предложил проследовать к экипажу, чтобы проехать в порт, где ожидал пароход до Аляски. На нем Аскольду предстояло отправиться в Джуно, новую столицу американских территорий, переданных Соединенным Штатам по договору с Россией почти три десятка лет назад.

Аляска – неизведанный край прекрасной природы, местами похожий на Сибирь и Дальний Восток. Ее основную часть покрывают горы и ледники, на возвышенностях которых берут начало реки Юкон и Клондайк, реки, изменившие судьбы многих людей, перебравшихся в Северную Америку в поисках счастья. О золотых приисках Аляски в Старом Свете ходили легенды, туда ехали тысячи переселенцев. И где-то там, среди гор, дремучих лесов и быстрых ручьев, устроил свое предприятие Небесный Механик – международный преступник, известный русской и американской разведкам под именем Роберт Макалистер.

– В европейских газетах пишут, – начал Аскольд, поднимаясь по широкой дощатой лестнице, – пик золотой лихорадки миновал.

– Врут, – отмахнулся Кингзман.

– Серьезно? – Аскольд намеренно говорил достаточно громко, чтобы его слышали у пакгауза.

Он сделал удивленное лицо, повернувшись к американцу, и заметил, как за угол склада отпрянул шпик с биноклем.

– Мы с вами выбрали не ту профессию, – усмехнулся Кингзман, – поимка преступников – занятие неблагодарное.

В его речи присутствовал легкий акцент, слова с буквой «r» американец произносил не так чисто. Но это не был дефект дикции, скорее Кингзман из числа иммигрантов, его ребенком могли привезти в США, например, из Германии.

– Вы так считаете? – Аскольд вновь посмотрел на агента, пытаясь понять, говорит тот шутливо или серьезно.

– Абсолютно! В конгрессе из-за цента удавятся, прежде чем выделят средства нашему Бюро. – Он демонстративно одернул свой пиджак. – Второй год не могу сменить костюм, вещи сели после первой же стирки…

– Ага. – Аскольд расслабился. – Подобное мне знакомо.

Ему вспомнился Департамент полиции – с каким же скрипом новый шеф пробивал бюджет для поездки в США!

Они поднялись на залитую солнцем грунтовую площадку перед пристанью.

– Прошу вас. – Кингзман указал на то, что назвал при встрече экипажем.

Крытая полукруглым тентом телега с большими колесами с запряженной в нее серой клячей.

– Хм… – невольно вырвалось у Аскольда.

– Ну а как вы хотели? Увидеть в этих краях современный дилижанс на паровой тяге или авто на бензине практически невозможно. Здесь почти нет дорог.

– Логично.

Кингзман помог Аскольду взгромоздиться в козлы на передке. Подобрал вожжи и сильно хлестнул клячу. Встрепенувшееся животное беспокойно замотало головой и потянуло рыдван, стуча копытами, по присыпанным гравием колеям.

– Ставьте багаж в кузов, – махнул рукой за спину Кингзман.

Аскольд обернулся, опуская саквояж в солому возле борта, – в просвете между пологом и стенкой на задке мелькнула знакомая фигура в плотном твидовом пиджаке и кепке. Шпик устремился куда-то в сторону пристани, пересекая площадку.

– Мне кажется, мы не одни, – тихо сказал Аскольд.

– Что? О чем вы? – Кингзман оглянулся. – У меня тут и взять нечего. Только солома…

– Я не про телегу. За нами следят.

– Кто? Где?

– Спокойно. – Аскольд придержал агента за руку. – Не вертитесь.

Они выехали на грунтовку, обогнули холм с крутыми склонами, заслонивший от взгляда океан и дирижабль в гавани, и начали удаляться на юг. Аскольд уже раскрыл рот, чтобы описать Кингзману шпика, но вдруг сообразил, что едут в противоположную от порта и поселка сторону.

Что за дела? Американец вновь сильно хлестнул лошадь, которая потащила телегу чуть быстрей. Чего он так по кляче лупит? По сторонам потянулись чахлые кусты и холмики, покрытые пожухлой травой и лишайником. Над возвышенностью справа показались маковки церкви Вознесения Господня, построенной русскими колонистами. Если бы Аскольд изменил привычке и не изучил местность заранее, он бы не придал значения столь необычному маршруту, избранному Кингзманом. Но теперь в голове складывалась совсем иная картина: шпик, костюм не по росту, странный акцент…

– Сколько ехать до порта? – уточнил Аскольд.

– Четверть часа, не больше.

Врет. Аскольд непринужденно расстегнул верхнюю пуговицу пальто и замер, услышав возню за спиной.

А вот это уже серьезный просчет. Под соломой прячется третий подельик. Если Кингзман – не Кингзман, а… Развить мысль не дали, на шею накинули удавку. Аскольд сунул руку в наплечную кобуру и дважды выстрелил сквозь пальто под мышкой.

Американец замахнулся, что-то блеснуло у него в кулаке, то ли нож, то ли молоток. Аскольд блокировал его руку тростью, просунул ее конец под локтевой сгиб, беря предплечье на излом, и кувырнулся в кузов, увлекая противника за собой.

Хрустнула кость. Кингзман взвыл, но тут же смолк, получив рукояткой парабеллума в нос, и обмяк, растянувшись на убитом подельнике. Повозка остановилась – против ожиданий напуганная выстрелами кляча не понесла, а подогнула ноги и опустилась на обочину.

Теперь нужно разобраться с наблюдателем в кепке. С дороги донеслось слабое дребезжание и скрип… На чем шпик едет? Аскольд немного сдвинул полог, выглянул в щель и сразу отпрянул. Преследовавший телегу на велосипеде незнакомец пальнул из револьвера от пояса, не целясь.

Первая пуля пробила тент слишком высоко, Аскольд упал спиной на обездвиженные тела, – зато вторая взвизгнула в опасной близости от лица. Он вытянул руки перед собой, сжимая пистолет, и повел стволом за силуэтом, тенью проступавшим на тенте, и, когда велосипедист, остановившись, спрыгнул на землю, дважды надавил на спуск.

В воцарившейся после выстрелов тишине гулко бухало сердце, от напряжения свело мышцы живота. Выждав некоторое время, Аскольд медленно встал и подался к задней стенке кузова. Велосипедист лежал на дороге в луже крови, тараща в небо застывшие глаза.

Аскольд зло сплюнул – одна из выпущенных им пуль пробила шпику шею, поэтому крови было так много. Он нагнулся к псевдоагенту, пощупал пульс и с любопытством взял лежащий в соломе ледоруб, которым еще минуту назад едва не получил по голове. Странный это был ледоруб – с бойком для крючьев вместо сплюснутой лопатки, расположенной на древке по другую сторону от «клюва». «Айсбайль» – всплыло в голове немецкое название модернизированного европейскими спортсменами-альпинистами инструмента. Может, напавшие по происхождению германцы? Он выпрыгнул из повозки.

Когда тело мертвеца оказалось в кузове, Аскольд скреб в охапку солому и присыпал ею кровь на дороге. Поразмыслив, взял велосипед и тоже погрузил в кузов. Теперь нужно отогнать повозку в сторону и привести в чувство «Кингзмана». Он подобрал вожжи, громко причмокнул, заставив лошадь встать.

– Ну, давай, – сказал спокойно, – пошла, убогая, вперед, к холму.

Лошадь фыркнула, будто обиделась, и поплелась по отлогому склону в просвет между кустарником.

А удачно выбрали место нападавшие! Дорога здесь проходит по узкой ложбине, поселок далеко, в церкви пальбу и крики почти не слышно…

Он натянул вожжи, остановив лошадь за кустами. Впереди виднелась заводь и приземистый косогор, за которым слабо шумел океан. Аскольд выудил из кармана хронометр на цепочке и недовольно качнул головой: на допрос у него не больше пяти минут. Но мало допросить задержанного, нужно еще решить, что с ним делать. Ведь если нападавшие знали об условных сигналах, один переоделся в костюм настоящего Кингзмана, значит, информации о совместной операции двух разведок у преступников хоть отбавляй. Следовательно, где-то случилась серьезная утечка, и на пароходе в порту Уналашки могут поджидать сообщники этой троицы.

Аскольд быстро обыскал мертвецов – никаких документов, кроме посадочных талонов на пароход-корвет «Линкольн», на котором предстоит отплыть к берегам Аляски. Зато у долговязого типа обнаружился паспорт на имя Джорджа Кингзмана с фотокарточкой. Аскольд поморщился, ругая себя за неосмотрительность, – сходство с реальным агентом у подставного весьма слабое. Стоило уточнить у коллег во Владивостоке не только условные сигналы и описание одежды, но и внешность американца. Глядишь, задержал бы всех троих еще у пристани.

На всякий случай он стянул удавкой пленнику руки за спиной и похлопал его по щекам. Не помогло. Пришлось лезть в саквояж за нашатырем.

– Говори, кто ты? – Аскольд ухватил за подбородок допрашиваемого и встряхнул, когда тот открыл глаза. – На кого работаешь? Откуда получил сведения?

Долговязый замычал. Наконец сфокусировал взгляд на Аскольде и задергался, пытаясь высвободиться.

– Сидеть! – Пришлось хлопнуть его по щеке. – Твои подельники мертвы. – Аскольд с силой повернул голову допрашиваемого в сторону тел на соломе. – Сейчас ты скажешь, на кого работаешь и откуда у тебя информация обо мне!

Пленник вдруг осклабился, слизнул с губы кровь, текущую из разбитого носа, и выдал на немецком:

– Scheie! – Плюнул Аскольду в лицо, добавив: – Leck mich am arsch!

И тут же получил за грубость кулаком в нос. Ну как тут обойтись без рукоприкладства, когда хамят? Аскольд не дал жертве откинуться на борт, ухватил за грудки, притянул и снова ударил, только на этот раз лбом, метя в переносицу.

– Уф!.. – вырвалось у немца.

Он захрипел, кривясь от боли.

– Хочешь по-плохому? – Аскольд подхватил ледоруб. – Сейчас устрою!

Замахнуться он не успел. Пленник резко склонил голову набок и вцепился зубами себе в воротник.

Дьявол! Там вшита ампула с ядом. Немец закатил глаза, затрясся, изо рта пошла пена, смешиваясь с текущей из носа кровью… Аскольд некоторое время смотрел, как в безудержных конвульсиях умирает человек.

Туда ему и дорога. Аскольд все-таки проверил пульс на шее самоубийцы – вдруг тот хороший актер и инсценировал свою смерть… Ну и что бы на это сказал новый шеф? «Прекрасно, Пантелеев! У вас три трупа и куда больше вопросов».

Затем достал портмоне, сложил туда найденные посадочные талоны на пароход и задумался. В порту ожидают возвращения Кингзмана. Если подставной агент собирался подняться на борт, значит, прибыл вместе с подельниками из США. Скорее всего, так и было, и капитан «Линкольна» не в курсе подмены. Но в курсе приезда русского разведчика для перевозки в Джуно – на этом настаивал Департамент, требуя у американцев предоставить надежного капитана и транспорт. Вряд ли морской офицер находится в сговоре с преступниками, зато отдельные личности в экипаже вполне способны на темные делишки. Но выяснить это можно, лишь отправившись в порт.

Что ж, другого не дано. Аскольд вытащил из непромокаемого кармашка портмоне фотографию, выглянул из повозки, держа карточку перед собой. На снимке были горы, светлеющее небо и небольшой фрагмент неизвестной конструкции, попавший в кадр репортера. Экспертам Департамента не удалось определить, что за конструкция на снимке: угол дома, или наблюдательной вышки, или кабины какого-то механизма… Зато место, по едва заметным звездам и полумесяцу, висящим на небосводе, и положению теней на скалах поблизости, сумели вычислить с точностью до градуса. И так как Аскольд был первым, кто столкнулся с людьми Небесного Механика, знал преступника в лицо и в итоге добыл фотопленку, с которой распечатали снимок, в Департаменте решили: ему и возглавлять операцию с русской стороны[1].

Почти две недели ушли на согласование деталей. За это время Аскольд покинул госпиталь, где восстанавливался после ранения в ногу, и взялся за дело. Точнее, не просто взялся, а отправился в персональном вагоне «литерным» до Владивостока, обмениваясь секретными донесениями с отделениями Департамента в различных городах по радиотелеграфу. По пути к нему в вагон подсаживались весьма пожилые топографы и геодезисты, которым Аскольд показывал снимок и расчеты экспертов. Все эти люди успели послужить в РАК – Русско-Американской Компании, которую ликвидировали после продажи Аляски. В итоге точек, в которых могли сделать фотографию, установили несколько. И все они находились в определенной близости от 141-го меридиана, то есть возле границы США и Канады. Поэтому без помощи Соединенных Штатов Америки и сотрудников канадской полиции, заинтересованных в поимке Макалистера не меньше, чем Россия, было не обойтись.

Аскольд поглазел на снимок и горы Уналашки и покачал головой. Нет, на островах другой ландшафт. Здесь сплошь заснеженные пики, а скалы на фотографии черные, вулканические, острые, как зубы дракона. На их склонах и подножиях ничего не астет…

Он спрятал фотографию и замер, услышав детский возглас. Поднял взгляд – у заводи стоял мальчик, а может, девочка, затянутая в расшитую узорами и бахромой камлейку так, что наружу выглядывало лишь испуганное лицо.

– Чего боишься? – спросил Аскольд и улыбнулся.

Многие алеуты на островах после колонизации приняли православие и по-прежнему говорили на русском.

– Эй, стой!.. – Аскольд окликнул ребенка, рванувшего с выпученными глазами вокруг заводи прочь.

Да что ж за день сегодня такой! Мертвецы вроде в повозке, от заводи их не заметишь… Чего дитя испугалось? Он провел рукой по лицу и уставился на испачканную кровью ладонь.

Тьфу, черт! Достал платок, спрыгнул на землю и подбежал к воде. Ну как же так, совсем забыл, что самоубийца плюнул в него перед смертью. Вот почему ребенок убежал, окровавленной рожи испугался. Он быстро вытер платком лицо, умылся и вернулся к повозке, услышав далекие голоса.

Ну уж нет, разбираться с местными он не станет. Чего доброго, прибьют сгоряча. Аскольд достал из кузова велосипед, повесил на руль саквояж, сунул за пояс трость и покатил, давя изо всех сил на педали, к просвету в кустах, за которыми виднелась дорога.

Глава 2

Особое задание

В Овальном кабинете находилось трое мужчин: президент Уильям Тафт, военный министр Генри Стимсон и генеральный прокурор Джордж Викершам. Тафт, грузный и массивный, восседал за столом, молча изучал документ, серый листок бумаги, исписанный размашистым красивым почерком. Министры расположились на диванах напротив, пили чай.

Изначально встреча не планировалась, но чрезвычайное обстоятельство, письмо-ультиматум, неизвестным образом попавшее после полудня в портфель прокурора, вынудило изменить планы на вечер и вернуться к обсуждению вопроса о поимке Роберта Макалистера.

– А ведь он не угрожает. – Тафт наконец поднял широкое лицо на министров и раздраженно пошевелил пышными пшеничными усами. – Макалистер ставит нас перед фактом. Либо примем его ультиматум, либо…

Президент встал, упершись крепкими кулаками в стол, сдвинул брови над переносицей – он был полон решимости покончить с Макалистером прямо сейчас, сию минуту, окажись преступник поблизости. Вероятно, придушил бы наглеца или застрелил из револьвера, лежащего в верхнем ящике стола.

– Я уже известил канадскую сторону, сэр, – спокойно начал военный министр. – Они готовы выслать навстречу нашим агентам отряд Северо-западной конной полиции…

– Сколько сабель в отряде? – не дал договорить президент.

– Пока лишь сорок.

– Мало!

– Будет больше, если мы расскажем им всю правду…

– Нет!

Министр слабо качнул головой – признак недовольства категоричностью президента. Но при этом сохранил невозмутимость на своем вытянутом, почти треугольном лице. Умением не терять самообладания и быстро находить выход из сложных ситуаций Генри Стимсон овладел, когда получал в Гарварде степень юриста, став членом тайного общества «Череп и кости». Президент тоже состоял в обществе, но был старше министра почти на десять лет и в данный момент окончательное решение оставалось за ним.

– Я договорюсь с канадцами. Немедленно телеграфирую… – заявил Стимсон.

Хотел подняться с дивана, собираясь покинуть кабинет, но Тафт остановил его движением руки и внимательно посмотрел на прокурора.

– Почему мы не задействуем воздушный флот и не разыщем убежище преступников в горах? – спросил президент. – Неужели так сложно разбомбить их чертово гнездо?

– Это невозможно, – вновь подал голос военный министр. – Сложный рельеф и погодные условия делают Аляску неприступной для пилотов. Пробные вылеты уже совершались, но пилоты возвращались ни с чем. К тому же из-за бури над Юконом был потерян один из летательных аппаратов. Где упал разведчик, – министр пожал плечами, – неизвестно. Наши и канадские поисковые партии обследуют территории вдоль русла Юкона, но докладов о месте крушения пока не поступало.

Тафт в очередной раз раздраженно шевельнул усами и поинтересовался у прокурора:

– Вам есть что сказать?

– Баронесса фон Мендель ожидает за дверью, господин президент, – кивнул Викершам и поставил на приземистый столик между диванами блюдце и кружку с недопитым чаем.

Прокурор был ровесником Тафта, но в отличие от возмущенного президента и излучавшего холодность и терпение военного министра, ничем себя не проявлял. Наверное, все дело в его внешности: приземистый, с круглым лицом, пышными, как у президента, но не столь длинными усами и, главное, в очках, которые делали его весьма добродушным в глазах всякого, кто видел прокурора впервые.

– Обнаружив письмо в своем портфеле, – продолжил Викершам, – я сразу распорядился доставить баронессу в Белый дом и незамедлительно связался с вами.

– Хотите сказать, эта женщина – ключ к успеху?

– Стопроцентной уверенности нет, но она единственная из наших людей, кто способен опознать Макалистера, сэр. Предлагаю кардинально изменить план операции и включить в нее баронессу. До Джуно ее будет сопровождать агент Бюро расследований. Там оба встретятся с русским…

– Но русские не знают о письме. И… рассчитывают на серьезную вооруженную поддержку.

– Они узнают о письме, сэр, если баронесса и агент донесут угодную нам информацию до их представителя. В этом и заключается главное изменение плана.

– То есть вы предлагаете не посылать крупный отряд навстречу русскому резиденту, а ограничиться лишь двумя агентами?

– Именно так, господин президент.

Тафт сунул руку в брючный карман, пальцами другой побарабанил по столу. Потребовал:

– Поясните насчет письма, пожалуйста.

– Мой доверенный эксперт проанализировал текст, – начал прокурор, кивнув на документ перед Тафтом, – и сделал очень любопытный и неожиданный вывод. Нам дают понять, джентльмены, что дело не в претензиях на округ Аляска, а в осведомленности Макалистера.

Викершам выдержал паузу, позволив собеседникам переварить услышанное, и продолжил:

– Макалистер ведет тонкую игру. Я бы сказал, забавляется, зная о наших планах. Действует на грани, как бы предупреждает – отступитесь, иначе пожалеете.

– Но мы не отступимся. – При взгляде на Тафта в глазах военного министра промелькнуло сомнение.

– Не отступимся, и преступник тоже так считает, – поддержал прокурор. – Поэтому приоткрыл карты и бросил вызов.

Тафт поднял руку и недовольно произнес:

– Черт побери, Джордж, вы говорите загадками. У меня нет желания разгадывать шарады, скажите все как есть!

– Макалистер уверен в своих силах потому, что имеет осведомителей в военном департаменте и Белом доме. – Прокурор упреждающе выставил ладонь в сторону министра, собравшегося высказаться. – Преступник знает о каждом нашем шаге. Поэтому необходимо здесь и сейчас изменить план операции, довести его до агентов и ждать результата.

– Предлагаете решить накоротке, без советников и экспертов то, что прежде десятки человек обдумывали почти месяц? – Президент изумленно поднял брови.

– Да, сэр. Здесь и сейчас.

– Вы, верно, забыли, что устроил этот негодяй в Панаме?

– Отчего же, помню. Но его план не сработал, и поэтому «политика большой дубинки»[2] по-прежнему в действии.

– Но нам сейчас угрожают внутри страны. Угрожают нарушить ее целостность. И это не блеф! И мы не можем так просто взять и все поменять! Канадцы потребуют объяснений, с чего вдруг просим их нарастить численность отряда для поимки неизвестного преступника, а сами отсиживаемся в кустах, решив сберечь агентов.

– Надо рискнуть, сэр. Иначе сведения вновь уползут к Макалистеру.

Тафт взглянул на военного министра, и тот пожал плечами. Видимо, наконец осознал ситуацию до конца.

– Но без русского все равно не обойтись.

– Согласен, – поддержал прокурор. – Он должен указать место, где прячется Макалистер. Ева фон Мендель опознает преступника, агент Бюро при поддержке конной канадской полиции уничтожит его.

– То есть русский разведчик в любом случае все узнает, но не будет иметь возможности повлиять на события?

Викершам кивнул в ответ и закончил:

– И когда его миссия завершится, отбудет восвояси ни с чем.

В кабинете повисла тишина. Прокурор вновь взял кружку и удовлетворенно отхлебнул.

– Вкусный чай, – заметил он.

– Да, мой камердинер вдруг распознал в нем толк и перестал готовить непонятную бурду. – Тафт машинально покивал, обдумывая последствия предложенных Викершамом изменений плана.

Три недели назад, обмениваясь тайными посланиями с русским императором, он заверял монарха в самых искренних намерениях задержать Макалистера, обвиняемого в попытке покушения на самодержца. Обвинения выглядели не столь убедительными, но все равно, следуя достигнутым договоренностям, преступника обещали передать в руки русского правосудия. Только полученный сегодня ультиматум все изменил. На чаше весов одновременно оказались репутация президента, целостность страны и желание заполучить секретные технологии Механика, в которых так сильно заинтересованы русские. Хочешь не хочешь, а выбор делать придется.

– Ну хорошо. – Тафт обогнул стол и опустился на диван рядом с военным министром. – Давайте подробности, Джордж?

– Сейчас все обсудим. Только попросите камердинера приготовить еще чаю.

Прокурор слабо улыбнулся. Тафт кивнул, надавив потайную кнопку на боковине столика, и громко произнес, когда дверь в кабинет отворилась:

– Дженкинс, еще три чая! И…

– Не откажусь от бисквитов, – сказал прокурор.

– И бисквиты!

Ева томилась в ожидании уже третий час. Сидя на мягком стуле в полутемном коридоре, она гадала, с чего ее вдруг пригласили в Белый дом? Джордж Викершам, руководивший подготовкой операции по поимке Макалистера, и словом не обмолвился при встрече, лишь приветственно кивнул и указал на стул.

Горничная дважды приносила ей лимонад, каждый раз интересуясь, не хочет ли гостья отужинать. Но Ева не желала есть – в начале напряжение было столь велико, мысли путались, а когда она устала ждать, расслабилась и все-таки решила перекусить, горничная, как назло, куда-то запропастилась. В конце концов Ева поднялась, посмотрела по сторонам. Никого. И сделала пару энергичных движений руками, разминая плечи. Сложила пальцы в замок, нагнулась, коснувшись ладонями носков туфель, резко выпрямилась и замерла, глядя на Викершама, возникшего в коридоре из ниоткуда.

– Баронесса, вас ждут, – объявил прокурор.

И приглашающим жестом указал на открытый в стене проем. Через него Викершам попал в коридор, догадалась Ева. Она прошла вперед и оказалась в залитой светом овальной комнате. На полу дорогой художественный паркет, стены белые с барельефом высотой до пояса. В паре ниш по сторонам – полки, на которых расставлены книги, фарфор, бронзовые бюсты и фотографии. Справа от потайного прохода была обычная дверь. Высокие окна занавешены плотными портьерами. Перед окнами массивный лакированный стол с тумбами, напротив которого расположен камин. В центре комнаты удобные диваны, где лицом к проходу сидели два пожилых джентльмена.

С появлением Евы оба поднялись ей навстречу, сдержанно кивнули. Один, грузный и высокий, с пышными усами и широким лицом, шагнул к гостье. Другой, подтянутый, с темными, но холодными глазами, остался на месте.

– Господин президент, – начал за спиной у Евы прокурор, – хочу представить, баронесса фон Мендель.

– Похоже, вы не узнали меня, миссис фон Мендель? – Тафт непринужденно подался вперед и, согласно этикету, поднес к губам ее протянутую руку.

– Простите, господин президент. – Ева действительно растерялась, после долгого ожидания внезапное появление в коридоре прокурора ее ошеломило. – В жизни вы гораздо моложе и… сильнее, чем на портретах.

Отступив немного, она сделала изящный книксен и вернулась на место.

– Слышали, Генри? – Президент обернулся, подкрутил усы и подчеркнул: – Сильнее.

Он удовлетворенно покивал, растянув губы в улыбке, и проводил Еву к диванам, где познакомил с военным министром.

– Итак, – заговорил Викершам, – баронесса, мы хотим поручить вам задание особой важности. Но, прежде чем углубимся в подробности, президент хочет знать, готовы ли вы участвовать в тайном и столь опасном предприятии?

– Если речь идет о Макалистере, однозначно – да!

– Вам предстоит нелегкое путешествие, – заметил военный министр.

– Я много тренировалась.

– Хочу подчеркнуть, – повернулся к нему Викершам, – в особенности баронесса преуспела в стрельбе.

– Это наследственность, должно быть, от матери. – Ева с благодарностью посмотрела на прокурора. – Но, увы, никак не могу поладить с лошадьми, не всегда получается быстро вскочить в седло и пустить скакуна в галоп. Паникую…

– Сразу видно, вы смелый и открытый человек, – сказал Тафт. – У вас огненное сердце и железный характер. Уверен, вы поладите с лошадьми.

– Спасибо, сэр.

Тафт кивнул и перевел взгляд на прокурора.

Ева вдруг поняла: они специально тянут время, не переходят к сути задания, хоть и получили согласие. Что же им нужно от нее?

– Простите, Ева, – вновь заговорил Викершам, – хотите чаю, бисквитов?

– Не откажусь.

Нажатием кнопки под столешницей президент вызвал камердинера и попросил принести напитки и пирожные.

– Мы все здесь верим в удачу, – сказал прокурор. – Но предстоящая миссия связана с риском для жизни, поэтому хотели бы обсудить вашу награду.

Вот оно что – Ева даже не задумывалась о подобном. Все то время, которое она провела в Бюро расследований, помогая агентам узнать о Макалистере как можно больше, при этом факультативно обучаясь военным дисциплинам, ею двигали бескорыстные мотивы и желание стать чуточку похожей на свою мать, постичь хотя бы некоторые из навыков, которыми та владела при жизни.

– Прошу, баронесса, не стесняйтесь, скажите, чего желаете, и я внесу это в протокол.

Ева обвела присутствующих внимательным взглядом и решилась:

– Не сочтите за оскорбление, джентльмены, но… я бы хотела выбрать награду, когда все закончится. Считайте это суеверием. Заверяю вас, господин президент, что не попрошу невозможного и о действиях, совершенных мною на благо Соединенных Штатов, а также полученных при этом секретных сведениях никто не узнает. И все эти моменты не станут предметом торга.

– Ценю вашу откровенность и дальновидность, миссис фон Мендель, – сказал президент. – Обещаю в присутствии министров – Джордж, внесите это в протокол – наградить вас по достоинству.

Президент откинулся на спинку дивана – в комнате появился камердинер с подносом, сервированным чашками и блюдом с пирожными. Ева впилась в старика пристальным взглядом. В груди неприятно кольнуло, по спине пробежал холодок. Она медленно подалась к президенту и едва слышно прошептала:

– Как давно у вас служит этот человек?

– Вы о Дженкинсе?

Камердинер и глазом не повел. С прямой, как палка, спиной он склонился к столу, опустил поднос и начал расставлять перед собравшимися чашки с чаем.

– Сколько вам лет? – обратилась Ева к камердинеру.

– Прошу прощения. – Старик освободил поднос и распрямился.

Ева внимательно смотрела на него – фигурой вылитый Гарольд Парсонс, подлый обманщик, прислуживавший Макалистеру. Но лицом…

Министры удивленно переглянулись.

– Дженкинс предан мне почти десять лет, – сказал президент.

– Сэр, осмелюсь вам напомнить, что доктор Кейбли хотел взять у вас для анализов кровь. Он ждет, сэр.

– Если может, пусть еще подождет.

– Передам. Могу я идти, сэр? – уточнил камердинер, на морщинистом лице которого не дрогнул ни один мускул.

– Да, спасибо.

Когда старый слуга скрылся за дверью, Тафт вопросил:

– Что это было, баронесса?

Ева молчала, и за нее ответил Викершам:

– Кажется, ваша гостья перепутала Дженкинса с кем-то еще.

– Да, сэр. Помните, я рассказывала о подручных Макалистера? Один из них старик, очень похожий на…

Смутившись, она замолчала. Мысленно представила Парсонса без бакенбард, но с густыми длинными волосами и вытянутым, покрытым очень глубокими и какими-то неестественными морщинами лицом.

– Обычная нервозность, – вновь выручил Викершам. – Вызванная долгим напряжением и физическими нагрузками.

– Пожалуй, – тихо согласилась Ева.

– К тому же нами установлено, что капрал Гарольд Парсонс пал в битве при Чаттануге более сорока лет назад. И если допустить, что капрал все-таки выжил, ему бы сейчас было далеко за восемьдесят. Увы, но в нашем мире люди редко доживают до такого преклонного возраста и уж тем более остаются на службе.