Дыхание льда Крамер Петр
Умирал Дикий Сокол страшно и мучительно долго. В стреловидных пулях, которыми строчил игломет – пожалуй, так все-таки правильней было называть захваченное оружие, – содержалась капля перфектума, попавшего через рану в кровь индейца. Сыну вождя не повезло: воткнись игла в руку, а не пройди вскользь, умер бы сразу. Но судьба-злодейка сыграла с ним плохую шутку. Сначала плечо, а затем и шея индейца потемнели и покрылись коркой, как при ожогах, при этом рука постоянно двигалась, извиваясь, словно прилипшая одним концом к человеческому телу большая пиявка. Дикий Сокол выл от боли, то и дело проваливаясь в забытье и возвращаясь в сознание, и помочь ему спутники были не в силах.
Когда умершего сына вождя завернули в одеяло и уложили рядом с другими телами, Аскольд снял с игломета и вскрыл короб, куда заряжались комбинированные патроны, и с величайшей осторожностью разобрал один из них, выяснив, что гильзы как таковой у патрона нет. Есть лишь штампованный алюминиевый стержень с литым оперением на конце, передняя часть иглы имеет небольшое утолщение c завальцованной полостью, куда, по всей видимости, залит смертоносный всепроникающий перфектум.
Вот и сбылись его страшные предположения насчет применения вещества в современных типах оружия. Хотя как посмотреть – игломет заслуживал отдельного внимания, стоял особняком от огнестрелов, в которых использовались давно известные ведущим оружейникам схемы и принципы работы узлов и механизмов. Стрелял сей агрегат, как выяснилось, при помощи сжатого воздуха – баллон размещался в казенной части оружия. Вот почему не было ни огня, ни грохота, а только слышно слабое шипение пневматики. Патроны в короб вставлялись горизонтально, оперением в особые салазки и подавались в приемник под давлением пластины, на которую, в свою очередь, давила пружина. При этом достаточно громоздкий игломет был целиком выполнен из алюминия и весил в разы меньше обычного станкового пулемета.
Ну, тут не надо быть докой, Аскольд хорошо помнил слова Макалистера, сказанные в Панаме о перфектуме, неспособном разрушить легкий парамагнитный металл. Поэтому выбор в пользу алюминия был очевиден.
Осталось выяснить, почему иглы так ярко светились в темноте, для чего Аскольду пришлось сделать пару пробных выстрелов из игломета, а после разобраться, как отделить длинный ствол от казенника…
В результате в стволе по всей длине обнаружились три прямые канавки. Видимо, для стабилизации иглы в ходе выстрела. Но, присмотревшись внимательней, Аскольд заметил заусенец на внутренней стороне ствола, почти на срезе – маленький такой шип. Обозвав его «рассекатель», он наконец представил себе четкую схему работы игломета. При нажатии на гашетку в приемнике открывался баллонный клапан, и игла выстреливалась под давлением сжатого воздуха, а на выходе из ствола едва заметный рассекатель надрезал утолщение на конце иглы. Запаянный в нее перфектум вырывался наружу, вследствие чего и возникало яркое свечение, и при контакте с твердой поверхностью или телом человека вещество мгновенно вступало в реакцию, прожигая преграду насквозь.
Кстати, Чарли, прятавшемуся под скалой, сильно повезло: несколько игл угодили в камень у него над головой и, засев в породе, дали серьезную трещину, после чего скала частично обрушилась, но случилось это значительно позже, уже под утро, когда все были заняты погребением тел.
Невзирая на плюсы легкой, бесшумной, убийственно мощной и одновременно простой в обслуживании конструкции, у игломета имелся существенный недостаток: низкая эффективная дальность стрельбы. Конечно, если смонтировать в казенник баллон с газом больших размеров, можно увеличить расстояние, на которое будет улетать заряд, но тогда переносить игломет станет затруднительно. Понадобится серьезный транспорт для перевозки самих баллонов, а это потеря мобильности на пересеченной местности, особенно в горах, где привычней использовать лошадей и вьючных животных.
– Белый Лось, – позвал Аскольд старика, сидящего неподвижно у саней.
Каким-то чудом выжили все собаки, хотя обоих жеребцов (крупные все-таки цели для стрелков) отряд потерял. Та же участь постигла лошадей служителей закона, правда, гнедой Морина куда-то убежал, но искать его не было ни сил, ни времени.
– Эй, старик, – не самый подходящий момент выбрал Аскольд, прерывая обряд скорби и молитву, – нам нужно отправляться в путь. Янгер ранен, но хорошо знает эти места. Он может предупредить отца, и тогда…
Если честно, что – тогда, Аскольд не знал. Может быть, сюда прилетит сам Макалистер и высадит с дирижабля десант наемников, а может, наоборот, Янгер не появится на месте вовремя, и тогда одно из двух: Механик усилит посты вокруг своего предприятия и ускоренными темпами начнет двигаться к завершению очередного зловещего плана, либо мгновенно приведет план в действие и ликвидирует предприятие в горах, дабы ничего не досталось американцам и русским. Третьего не дано, вряд ли Макалистер просто сбежит, он не из тех, кто останавливается на полпути.
Аскольд вновь раскрыл рот, но Ева так взглянула на него, что стало ясно: старика лучше не трогать.
– Давай сменим тебе повязку, – тихо предложила она. – А то вон кровь никак не остановится.
Действительно, порез кинжалом на руке был глубоким, рану следовало зашить, как и бровь над глазом, но Аскольд не хотел терять время, поэтому ограничился повязкой. Они и так застряли в ущелье до утра. Правда, провели эти часы с пользой: когда прошли первые эмоции от неожиданной встречи, рассказали друг другу о своих миссиях. Аскольд надеялся – без утайки. Вспомнили в деталях каждый эпизод и озадачились множеством вопросов.
– Ну хорошо, – сдался он и опустился на камни. – Эй, Чарли, сгоняй, пожалуйста, за водой, умоемся на дорожку.
Ева присела рядом, взяв его ладонь, осторожно надрезала бинт.
– Где такую нашел? – спросила она. – Шустрая, сообразительная…
– Ты о ком? – не понял Аскольд.
– О девочке. – Ева начала аккуратно разматывать пропитанную кровью, слипшуюся ткань. – Странное имя, не находишь? Чарли.
Она подняла на него лицо, и Аскольд замер с раскрытым ртом.
– Бр-р. – Очнувшись, он посмотрел вслед пацану, спускавшемуся с котелком к реке. – Ты сейчас о… Нет, ты хочешь сказать, что…
– Так ты не знал? – искренне удивилась Ева и, не сдержавшись, прыснула в кулак. Но тут же стала серьезной, покосилась на старика возле саней. – Как не стыдно, мистер Пантелеев? – Она строго взглянула на него исподлобья. – Вы, опытный разведчик…
– Ну все, хватит! – тихо, но резко потребовал Аскольд.
Взял и, морщась, размотал до конца бинт. Отобрал у Евы смоченный в виски тампон и начал промакивать им порез.
Ева некоторое время смотрела на него, потом поднялась, одернула юбку и хмыкнула, мол, чужих капризов ей сейчас не хватало.
– Ну ладно, извини, – поспешил сгладить напряжение Аскольд, останавливая ее и взяв за руку. – Нервы…
Он избегал встречаться с ней взглядом, злясь на себя за резкий тон. Но признавать свои промахи надо уметь.
– Прости, вспылил.
– Хорошо. – Она мягко высвободила руку. – А я, глупая, подумала, что у вас такая игра, маскируетесь от индейцев.
– Нет. – Аскольд качнул головой. – Я правда не догадывался.
– Ну, это вообще свойственно мужчинам.
– Если Чарли – девушка, – не стал обращать внимание на сарказм Аскольд, – она блестящий актер… актриса. Она же провела стольких на корабле. Представляешь, каково ей было служить там юнгой!
Аскольд припомнил пару моментов, когда ему казалось, что Чарли ведет себя как девчонка. Один раз натурально так завизжала в трюме. В другой – ревела, а он ей приказывал утереть слезы.
– Представляю. – Ева кивнула, но вместо снисходительной улыбки стала еще серьезней. Вновь опустилась перед ним на корточки и жестко добавила: – Но почему ты сразу не догадался? Где были твои глаза? Только взгляни, она совсем ребенок…
– Она самостоятельная. Умеет позаботиться о себе, у нее… – он опять взглянул на Чарли, – узкие плечи и бедра, все как у подростков, а женские формы просто могли еще не сформироваться. – Рука у нее сильная. Вот.
– Откуда она?
– Кажется, британка. – Аскольд пожал плечами.
– Чем занималась до флота?
– Не знаю.
– Ты что, не мог нормально ребенка расспросить? – упрекнула Ева, накладывая новую повязку. – Вдруг она сбежала из дома или ее похитили, как меня в младенчестве? Потащил прекрасное дитя черт-те куда, обрек на риск, позволил увидеть кровь, грязь, смерть…
Она стянула бинтом ладонь так, что Аскольд невольно икнул от боли.
Да, он заслуживал порицания. Но при этом его сильно удивила реакция Евы. С чего вдруг в ней проснулись и заговорили материнские чувства? Ведь она совершенно не знает Чарли, или как там ее?.. А, не важно. Пусть будет Чарли.
– Прежде всего я думал о деле, – пояснил Аскольд. – Чарли мне помогал… ла. Мы сработались, можно сказать, стали временными напарниками. Да, признаю, пока добирался до Аляски по Тихому океану, я использовал ее втемную. Ну и что? Так даже лучше – меньше знает, крепче спит. Ну а потом, когда пароход прибыл в Джуно, ты знаешь, что произошло. Мы уже все это обсуждали, и не раз. И вот что… – Он поднялся с камня, кивнул, поблагодарив за повязку. – Давай сейчас говорить не о подростке, а решать, кто и куда направится, и с кем.
Ева не успела ответить. К ним вернулась Чарли.
– Вот. – Она поставила котелок на камень. – Вода, как просили.
Аскольд уставился на подростка, внимательно изучая лицо. И правда, как же раньше не замечал? Глаза большущие, ресницы длинные… и голос слишком мелодичный. А волосы Чарли явно остригает сама, и очень неумело, а может, намеренно неумело, поэтому торчат жесткими и неровными паклями, аж спадает картуз.
– Вы чего? – Она насторожилась, отступила на шаг, перемещая взгляд с Евы на Аскольда и обратно. – Чего так смотрите?
– Чарли, – Ева обернулась, – возьми, пожалуйста, миску и принеси еще воды, напои собак.
– Так бы сразу и сказали, что вам надо поговорить, – проворчала она и направилась за миской. – Зачем выдумывать предлог?
Когда Чарли вновь спустилась к реке, Ева начала:
– А ты не думал, что у нее есть причины скрывать свою личность?
– Хм, уже минут пять как думаю.
Они резко переглянулись: Ева, услышав иронию в голосе Аскольда, он, решив, что боевая подруга намеренно сворачивает на тему с Чарли, так как не хочет обсуждать вопрос о разделении их отряда на две группы. И это хорошо, в деревне индейцев все может пойти не по лучшему сценарию, чего ей знать совсем не обязательно.
– Мы сильно рискуем с ней, – сказала она. – Чарли для нас серьезная обуза…
– Я знаю, хочешь сказать, ответственность за жизнь ребенка и все такое.
– Да.
Повисло напряженное молчание, которое первым нарушила Ева:
– Давай оставим все как есть. Сделаем вид, будто не знаем, что она девушка. Мне кажется, Чарли так легче.
– Согласен. Я бы вообще вернул вас обеих в Уайтхорс.
– Но?.. – Ева чувствовала, что мысли Аскольда на распутье и он ищет единственное верное решение.
– Но неизвестно, кто в канадской конной полиции еще работает на Макалистера. Определенно под подозрение попадает смотритель пристани Нильс, продавший преступникам катер. За остальных не ручаюсь. Поэтому в Уайтхорс вернуться можно, но нежелательно.
– Тогда в Доусон? Туда уехал с докладом инспектор Уайтхорса. Там собраны основные силы канадских законников Юкона. Они ожидают нас.
– Далеко, у нас нет лошадей, мы не знаем дорогу. – Аскольд качнул головой и в очередной раз взглянул на старика. – Только Белый Лось может отвести нас в место, где находится Макалистер. Вполне возможно, мы опередим Янгера и…
– Ты видишь, в каком состоянии старик? Как его заставить пойти туда?
– Не знаю. Может, попробуешь, вдруг получится?
– Я? Нет. – Она категорично взмахнула рукой.
И оба уставились на Чарли, принесшую собакам воды. Девушка-подросток тихо и ласково бормотала им что-то, трепала за морды, почесывала за ушами, и собаки отвечали ей взаимностью, тянулись все скопом, будто дворняги, нашедшие себе хозяина.
– А может… – начала Ева.
Но Аскольд перебил:
– Нет. Даже не пытайся. Лучше не впутывать в наши дела Чарли. Я еще на корабле не хотел посвящать ее в подробности. Ну зачем ребенку такой враг, как Макалистер? Выдастся момент, так сразу оставим ее в безопасном месте.
– А что тогда? Мы теряем время!
Аскольд хотел сказать «ждать», но за их спинами неожиданно прозвучало на плохом английском:
– Белый Лось готов идти.
Они обернулись к старику.
– Больше ждать нельзя, вскоре здесь будут еки.
Глава 2
Поединок
В деревню индейцев они добрались только к вечеру. Измученные, уставшие. Ева чувствовала себя разбитой, мышцы ныли так, будто по телу проехался паровой каток. Чарли засыпала прямо на ходу. А каково израненному Аскольду, который тащил на себе запакованный в пеналы игломет и полицейский карабин?
Всю дорогу вдоль реки она не могла отделаться от мысли, что Аскольд что-то утаил. Всякий раз, когда заговаривала на коротких привалах о старике, везущем убитых в деревню, он сворачивал с темы, будто опасался, что выдаст какую-то страшную тайну. И это сильно раздражало и настораживало.
Когда индейцы завидели их и высыпали навстречу, загалдев наперебой, будто чайки на птичьем базаре, из племенного дома, длинной дощатой коробки у берега реки, появился вождь. Он был ровесником Белого Лося, вышел в шерстяной, расшитой узорами клана накидке-одеяле поверх одежды и в кепи американского кавалериста, совершенно не сочетавшимися с традиционным нарядом тлинкитов.
Ничто не вечно на Земле – Ева не без любопытства рассматривала индейцев, – у некоторых на головах вместо ленточек и костяных украшений, стягивающих длинные волосы, были вполне современные котелки и шляпы, а национальные костюмы и мягкую обувь заменяли современного кроя рубахи на пуговицах, ковбойские штаны и даже остроносые сапоги. Последние вряд ли честно куплены в магазине, скорее сняты с убитого при ограблении бедняги…
Еве стало не по себе, оттого что они заявились в деревню с мертвецами на санях. Аскольд успел по дороге рассказать о воинственности и мстительности тлинкитов, но она не придала этому особого значения, рассчитывая на скорый отдых и кров, но сейчас начала понимать, что примерно творится в головах индейцев.
Когда вождь выступил навстречу, остальные смолкли. Белый Лось шагнул вперед и заговорил на своем наречии; тихо, склонив голову, без эмоций. Он говорил долго и монотонно, но, стоило ему закончить, к саням выбежали несколько женщин и, опустившись на колени, тихо завыли. Да так тоскливо и обреченно, что у Евы от жалости и безысходности защемило в груди и перехватило горло, будто женщины оплакивали кого-то из ее близких. Но чувствам этим оставаться в душе было суждено не долго.
Вождь бросил короткую фразу, и у Белого Лося отобрали ружье. Рослые мужчины-воины разоружили Аскольда, отняли у Евы штуцер и бесцеремонно обыскали всех, кроме Чарли, сложив к ногам старейшины снятые с путников патронные пояса, походные сумки, револьверы и ножи. А затем случилось ужасное – Белому Лосю саданули палкой по ногам. Колени старика подломились, и он покорно упал на землю, подставив под удары спину. Аскольд было дернулся на выручку, и тогда накинулись на него.
Ева схватила Чарли за плечо, спрятала себе за спину и шикнула на двух шагнувших к ним крепких индейцев: «Только попробуйте ударить ребенка!»
Но их трогать не стали. Вождь вновь что-то крикнул, старика и Аскольда перестали избивать, подхватили под руки и потащили в деревню. Туда же под конвоем, подталкивая в спину, повели Еву и Чарли.
Всех четверых затолкали в узкую, собранную из деревянных прутьев низенькую клетку, где можно было сидеть, только пригнувшись. Старик не издал ни звука, лишь кашлянул пару раз, сплевывая кровь. Аскольд скривился рядом с ним, потирая ушибленные ребра. Чарли испуганно таращилась на индейцев, обступивших клеть. Ева бормотала проклятья.
Впрочем, индейцы-воины немного постояли рядом, тихо переговариваясь, и ушли, оставив пленников одних. Правда, поблизости находились вигвамы, дымили костры, к которым вернулись женщины и дети, поглядывающие на клеть. О побеге до темноты не было и речи. Да и есть ли смысл бежать, когда аборигены знают местность лучше, чем кто-либо, у них есть собаки и лошади, и поймать беглецов им не составит особого труда.
– Чудесно! – воскликнула Ева и повернулась к Аскольду: – И что теперь?
– Пока не знаю. – Аскольд кое-как сел, покосился на старика. – Думаю, объявят траур на четыре дня, будут отпевать усопших, а затем проведут обряд погребения.
– Вижу, ты хорошо знаком с индейской культурой, – не удержалась она.
– Да уж изучил, пока добирался до Аляски.
– Но меня это не волнует! – Ева уже догадалась, что Аскольд предполагал подобный вариант событий и поэтому остерегался подробностей в разговорах на стоянках. – Ответь, о чем ты думал, зная, что нас ждет? Почему не предупредил?
– Потому что без проводника и лошадей в горах нам делать нечего.
– Но мы не можем ждать четыре дня! – прошипела она.
– Знаю. Поэтому помолчи. Я думаю.
Ева покачала головой, но сдержалась, повернулась к Чарли и ласково сказала:
– Как ты, дитя?
Она тронула подростка за плечо.
– Я не дитя, – сквозь зубы огрызнулась Чарли и добавила: – Лучше успокойся, женщина.
– Вот-те на. – Ева опешила, чуть не отвесила со злости подзатыльник, но вдруг сообразила, о чем забыла спросить Аскольда: – Зачем они нас посадили в клетку?
– Наверное, хотят принести в жертву, – сообщил он. – Обряд погребения такое предусматривает.
Ева замерла разинув рот, не в силах сказать что-либо еще. В общем, все «прекрасно»!
– Ты и об этом знал? – наконец проговорила она.
– Да.
– Какой же ты…
– Нам нужно выполнить задание, – перебил Аскольд. Продвинулся вперед, поближе к Чарли, и прошептал: – Нож при тебе?
– Угу.
– Тогда лезь на мое место и надрежь на паре прутьев ремешки. Но только незаметно, чтобы клетка не распалась.
Чарли кивнула и поменялась с ним местами.
– Белый Лось. – Аскольд повернулся к старику. – А что законы твоего племени говорят в такой ситуации насчет выкупа?
– Выкуп можно заплатить только жизнью, – спокойно ответил старик.
Аскольд нахмурился, и Ева не выдержала:
– Выкладывай, что задумал.
– Подожди. – Он продолжал морщить лоб. Потом снова обратился к старику: – Белый Лось, а если предложить вождю в виде выкупа поединок?
– Все равно, – ответил тот. – Ставками будут жизни.
– Ага, то есть вождь в любом случае захочет их забрать?
– Да.
– Тогда у нас лишь один выход. Зови вождя, будем бросать ему вызов.
– Белый Лось, постой! – встрепенулась Ева. – Не надо никого звать. Аскольд, может, объяснишь, что происходит?
– Нас в любом случае принесут в жертву. Мы для них чужаки, навлекшие беду и смерть соплеменников. Старик – тоже наполовину чужой, вырос среди белых, к тому же не уберег сына вождя…
– Ах вот оно что, – протянула Ева. – Среди убитых сын вождя…
– Да, сын вождя.
– Ты и об этом умолчал.
– Не хотел, чтобы ты раньше времени волновалась.
– Тогда какой смысл драться, если нас убьют?
– Смысл драться за жизнь есть всегда. Поединок – это событие, которое отвлечет внимание. Все, теперь не мешай. Давай, Белый Лось, зови вождя.
– Нет, подождите, – завелась Ева. – Не понимаю тебя. Если погибнешь в поединке, как мы сбежим? И потом, я не оставлю тебя ни…
– Если я буду проигрывать, вы мне поможете.
– Но как? Мы же в клетке! – Готово, – сказала Чарли и спрятала раскладной нож за пазуху.
– Теперь поняла? – кивнул на подрезанные у прутьев ремешки Аскольд. – Наше оружие отнесли в племенной дом. Там хранятся все трофеи и дары, которые приготовил клан к потлачу. Ну, это церемония такая, празднество, например, зима кончается, на смену приходит весна, устраивают потлач, и клан раздаривает приглашенным нажитое добро. В общем, оружие в доме. Когда начнется поединок, все соберутся на улице…
– Ну какой же глупостью было пойти сюда, а не сразу в горы или в Доусон. – Ева потрясла кулаками и закатила глаза к небу.
Аскольд резко дернул ее за руки и тихо заговорил в лицо:
– Этот старик живет по законам племени. Он верует в духов, верит в меня и свое предназначение. Он должен был привезти погибших сюда, иначе не повел бы нас в горы. Теперь его совесть чиста. Не пытайся это понять. Но если любишь меня, доверься и прими все как есть.
И он крепко обнял ее, прошептав на ухо:
– Прости, я не мог тебе сразу рассказать, ты бы не пошла тогда дальше.
Ева сдалась. Аскольд прав. Узнав о жертвоприношении, о том, что с ними может произойти в действительности, она бы сто раз подумала, прежде чем отправиться в деревню со стариком. Но и простить Аскольда ей было трудно, потому что он использовал ее в своих продуманных схемах. Неужели он изменился, стал расчетливым и думает только о задании?
Она отстранилась, посмотрев ему в глаза. Еще недавно в Панаме он жертвовал собой ради сотен людей, без оглядки шел на верную гибель и пытался спасти ее, но не такими циничными поступками. Неужели он не доверяет ей, поступается любовью в угоду главной цели?
– Да, – наконец нашла в себе силы Ева, – мы сделаем, как ты задумал.
– Белый Лось. – Аскольд кивнул старику.
И тот громко выкрикнул фразу, подзывая кого-то на своем наречии.
После недолгих объяснений с индейцами Аскольда выпустили из клети и увели к вождю. Потянулись напряженные минуты ожидания, Чарли с Белым Лосем о чем-то едва слышно перешептывались, пока не начало темнеть, и только тогда в деревне все пришло в движение.
Еве показалось, что о них напрочь забыли. Женщины и дети, мужчины и старики по какому-то неслышному сигналу потянулись в сторону племенного дома…
– Белый Лось, скажи, – заговорила она, – у Аскольда есть шансы победить в поединке?
– Он воин. Он верит. Он знает, что делает, – ответил старик.
– А законы, по которым ты живешь, не запрещают нам бежать отсюда?
– Нет, если никто не умрет.
– То есть мы не можем стрелять в твоих соплеменников, если Аскольду понадобится помощь?
– Ты, женщина, слушай сердце и своего мужчину и бери пример с юного друга. – Он кивнул молчавшей все это время Чарли. – И тогда не случится беды.
Сумасшедший старик – Ева отвернулась. И где Аскольд таких только находит? Вечно ему везет с попутчиками. Но она тут же осадила себя, вспомнив приключения в Панаме и то, как жестоко ее обманул камердинер Парсонс, пока летели в Америку. Вынудил под благовидным предлогом явиться в банк и забрать из сейфа все научные труды ее матери, которые в итоге заполучил Макалистер.
Уж лучше иметь в компаньонах сумасшедшего, но честного индейца, верующего в духов и предназначение, чем вновь оказаться в обществе людей Механика.
– Мне кажется, нам пора, – произнесла Чарли. – Белый Лось, что скажешь?
От племенного дома, перекрывая шум реки, донесся ритмичный перестук.
– Это что, барабаны? – уточнила Ева, прислушавшись.
– Началось, – сказал старик. – Пора.
Чарли толкнула прутья в задней части клетки и полезла наружу.
Когда они очутились на свободе, окончательно стемнело. Угли в кострах перед вигвамами слабо тлели, но над площадкой за домом, где намечалось главное событие, мелькали отсветы факелов и звучали барабаны.
Ева замерла на миг и едва не упустила из виду старика, направившегося зачем-то в сторону леса, а не к дому на берегу реки.
– Белый Лось, – шепотом позвала она.
Но старый индеец не обернулся.
– Стой! – Она догнала его. – Куда это ты собрался?
– За лошадьми, женщина.
– А…
– Пойдем, Ева, – тихо окликнула ее Чарли. – Пойдем скорее выручать Аскольда.
И потянула ее за руку обратно.
– Но мы должны условиться, – начала Ева. – Где встречаемся?
– Пошли, – продолжала тянуть за собой Чарли. – Неужели не понимаешь, что старик приведет лошадей, а мы с тобой добудем оружие?
Ева хотела бы прикрикнуть на подростка, но не могла, индейцы услышат.
– И как мы найдем друг друга потом? – сказала она.
Чарли резко остановилась и обернулась:
– Да мы здесь с ним встретимся. Или хочешь перенести свидание на поляну, где дерется Аскольд?
Ева наконец сообразила, что шептавшиеся в клетке у нее за спиной старик и девочка уже обо всем договорились. Велев себе заткнуться и действовать, она торопливо зашагала вслед за Чарли.
Когда они подобрались к дому, барабаны внезапно смолкли. Ева выглянула из-за угла, но за спинами индейцев, скучившихся перед площадкой, где происходили основные события, разглядеть ничего не удалось. Только страшные узкие лица, вытесанные по кругу на высоком столбе, возвышавшемся над толпой, молчаливо взирали на Еву, не в силах поведать о творившемся внизу.
Она привстала на носки, и тут Чарли юркнула за угол и, прокравшись вдоль стены, скрылась в проеме, откуда лился мерцающий свет очага.
Вот непоседливый ребенок! Еве пришлось поспешить следом больше из опасений, что Чарли столкнется с кем-нибудь в доме. Но она зря переживала. В зале, куда она попала, было пусто. А куда подевалась Чарли?
Ева осторожно двинулась вдоль стены, глядя на разукрашенные яркими цветами скульптуры-тотемы, вырезанные из стволов деревьев. От столба снаружи их отличали толщина и высота. У тотемов были уродливые лица с большими глазами, носами и ртами, у некоторых широко разинутыми в зловещем оскале.
О боги! Куда вы смотрите? И как люди могут поклоняться таким чудовищам? По периметру залы тянулись широкие своего рода полати – на них во время клановых сходов, должно быть, восседают почетные гости. Пол был земляной. Над полатями уступом возвышались полки, где стояли различная утварь, плетеные корзины и даже обнаружился сундук с коваными лентами и чугунными ручками по бокам. Не иначе как восемнадцатый век, а то и раньше, на глаз определила Ева и продолжила озираться. Потолок дома был укреплен толстыми неотесанными горизонтальными балками, между которыми натянуты разноцветные домотканые полотнища.
– Сюда, – донесся шепот из другого конца залы.
Ева от неожиданности присела, но, заметив приподнятую тряпицу, которой был занавешен проем вдалеке, и Чарли, призывно махавшую рукой, побежала к ней, забыв о тотемах и внутреннем убранстве племенного дома. Проникнув в новую залу, она все-таки замерла на миг – таким поразительным и огромным, на всю дальнюю стену, оказался рисунок мифического орла, окруженного сложным лабиринтом толстых, изгибавшихся под прямыми углами линий и геометрических фигур.
– Ева, скорей, помоги, – прошептала сбоку Чарли.
Она пыталась дотянуться до высокой полки, где были сложены знакомые пеналы и остальные отобранные индейцами оружие и вещи. Ева быстро взобралась на полати, протянула Чарли патронные пояса с походными сумками, затем сняла пеналы, карабины и штуцер и повесила все на плечи.
– Ну, теперь за Аскольдом? – уточнила она, с трудом повернувшись – тяжесть оружия сковала движения.
– Нет, ты что? Сначала отнесем все старику и после вернемся за Аскольдом.
Ева качнула головой – какой рассудительный и смышленый ребенок! Такая далеко пойдет, ее, Еву, еще не раз заткнет за пояс. Присутствия духа и хладнокровности подростку не занимать.
Тем же путем они выбрались из дома и торопливым шагом направились обратно к месту, где расстались с Белым Лосем. Встретившись с ним под деревьями, Ева уставилась на неоседланных лошадей. А вот об этом она как-то не подумала – индейцы почти не пользуются седлами, предпочитая укрывать спину скакунам шерстяными одеялами. Куда же им пеналы и оружие теперь крепить?
Среди деревьев мелькнули и пропали несколько пар красных глаз. Донеслось частое дыхание и шорох лап…
– Белый Лось, какой ты молодец! – шепотом воскликнула Чарли, присела и заключила в объятия светлого мохнатого пса. – Моих любимцев не забыл.
Да это же собаки! – наконец сообразила Ева. И зачем старик их сюда привел?
Впрочем, когда он забрал у нее и Чарли пеналы и часть оружия и начал складывать вещи в упряжку, появление собак стало оправданным. К тому же им предстоит путешествие в заснеженные горы, где без саней делать нечего.
Ева подсадила Чарли на спину серой пятнистой кобылки, которая была под стать подростку. Сама не без помощи старика забралась на лошадь покрупней. Белый Лось подвел к ней поджарого гнедого скакуна и сунул в руки повод. Понятно, что конь предназначался Аскольду. Неужели старик поедет на упряжке? Он же будет их сильно тормозить!
Она все-таки нашла силы воздержаться от вопросов, потому что от дома у реки донесся гортанный возглас и звон металла. Похоже, поединок начался. Нужно спешить, пока их тут не заметили, вытаскивать из толпы Аскольда и бежать из деревни без оглядки.
У нее возникло устойчивое ощущение, что она всего лишь винтик в сложном механизме, основными узлами которого сейчас являются Аскольд, Чарли и Белый Лось. Но ревностные чувства мгновенно улетучились, когда старик сказал:
– Скачи к реке, женщина, забери своего мужчину. Мы отвлечем остальных.
– А где встречаемся?
– У брода на излучине в ста шагах от деревни. – Чарли кивнула Еве и, потянув за повод, ловко развернула кобылку.
И где она научилась так хорошо держаться верхом? Белый Лось громко хэкнул, погоняя собак, и оба скрылись в темноте за опушкой леса.
Уф… Ева ласково потрепала за холку лошадь, начавшую вдруг бить копытом. Покрепче сжала в руке повод скакуна, предназначавшегося Аскольду, снова резко выдохнула и, подавшись вперед, ударила пятками в раздувавшиеся под ней бока.
Опасения быть схваченной и забитой на месте толпой индейцев тут же отодвинулись на задний план. Все мысли были обо одном: только бы удержаться верхом и не выпустить повод скакуна.
Лошадь почти сразу перешла в галоп, ветер засвистел в ушах, перекрывая стук копыт и бухающее в груди, словно барабан, сердце. Еву вынесло из-под деревьев на освещенный факелами участок. Впереди показались спины людей, окруживших площадку, где сцепились двое. Рослый индеец-воин, на голову выше Аскольда, размахивал топором, тесня его к столбу-тотему у воды.
Читать бесплатно другие книги:
