Канал имени Москвы Аноним
Мутно, непонятно, тревожно…
Единственное, в чём Хромой Лавр был уверен наверняка, — ему вовсе не следует отыскивать эту «стерву», чтобы лично содрать кожу живьём. И ему сильно повезёт, если она сама больше никогда не захочет его отыскать.
— Молчание — золото, — тихо, словно огораживаясь заклинанием от плохого глаза, пробормотал он. И Хромого Лавра даже не удивило, что его голос сейчас прозвучал заискивающе.
10
Когда, находясь на башне третьего шлюза, Юрий Новиков разглядывал в армейский бинокль парадный вход в «Лас-Вегас», он не обратил внимания на два экипажа велорикш, припаркованных на стоянке. Всё, что ему на самом деле было нужно, только что подвёз один из этих экипажей.
— Анна Петровна, голубушка моя любезная! — выскочил управляющий навстречу Рыжей Анне. — Совсем нас позабыли! — Протянув руки, управляющий помог ей выбраться из коляски. — Всё, небось, в делах да заботах, — продолжал тараторить он. — Коммерцию какую тянете, чтоб Сергей Петрович не выбился из сил…
— Ой, голубчик, не говорите, — отозвалась Рыжая Анна. — Рада вас видеть, Александр Палыч.
— Ох, а я-то как рад, восхитительнейшая вы наша! Вы, конечно, в курсе сегодняшнего бала?
— Как быть не в курсе, голубчик?
— Ну да, ну да. — Управляющий поморгал, так и не сообразив, кого только что похвалила добрейшая Анна Петровна — себя или тех, кто даёт такой грандиозный бал. — Так по делам к нам или?..
— Или — тоже. — Анна улыбнулась. — Мне мой номер. Закупки надо кое-какие сделать, и… — Она заговорщически подмигнула. — Знаете, голубчик, хочу провести вечерком пару часиков за зелёным сукном.
— Подёргать удачу за хвост? — Управляющий с пониманием кивнул.
— Точно, — рассмеялась Рыжая Анна.
— Всенепременнейше, солнце наше незакатное. Побаловать себя нужно — как без этого?
— И, голубчик, — она небрежно и одновременно изящно махнула на экипаж, направляясь к широко открытым парадным дверям «Лас-Вегаса», — позаботьтесь о багаже и моих помощниках. Определите их куда. Можно вместе, они родственники.
— Ой, даже не вздумайте беспокоиться о таких мелочах! — вскричал управляющий, делая знак носильщикам. — Любезная Анна Петровна… Бутылочку холодного сидра на террасу не изволите?
— Ещё как изволю! — заверила его Рыжая Анна, входя в просторный холл.
Управляющий сделал всё как надо. Быстро и чётко. Багаж Рыжей Анны перекочевал в её роскошные апартаменты. О её помощниках, пареньке и девице в плащах-накидках с надписью «Постоялый двор», тоже позаботились, определив их в крохотную комнатку с двумя кроватями.
«Пару часиков за зелёным сукном! — подумал управляющий. — Это значит, что восхитительная Анна Петровна будет гонять шарик рулетки как минимум до утра». Глядя на рекламные плащи-накидки на молодых людях, управляющий с уважением покивал: «Забавы забавами, а о коммерции голубушка любезная ни на минуту не забывает!»
Нравилась ему Рыжая Анна. Уже давно. Но если даже в её певческие времена не сумел к ней подступиться, то теперь и подавно не дотянешься. Только и осталось, что целовать ручки…
«А закупками они небось намерены заняться завтра», — подытожил он, бросив беглый взгляд на хозяйственные баулы, что выгружали помощники Анны Петровны. Управляющий слышал, что голубушка наша по доброте душевной пожалела брата с сестрой, сироток, и взяла их к себе в работники. То ли из Икши, то ли ещё откуда… Говорят, что девица лицом не вышла, вот и вынуждена, бедолажка, его прикрывать. Но коль родственники, так и нечего на них тратить немногочисленные свободные комнаты, пусть уж в каморке для прислуги переночуют. На самом деле, в отличие от восхитительной Анны Петровны её помощники управляющего не особо интересовали, и он не стал их разглядывать. Рыжая Анна всё верно рассчитала.
Сделав необходимые распоряжения, управляющий вернулся в свою конторку. Ну, разумеется, если появятся ещё гости такого масштаба, он непременно выйдет поприветствовать их лично. Хотя, конечно, второй Рыжей Анны уже не будет.
Управляющий с улыбкой уселся за своё бюро. День начинал складываться неплохо.
11
Рыжая Анна строго-настрого запретила Фёдору и Еве покидать их комнату. Ещё в своей лодке, едва расставшись с Хардовым, она дала им все необходимые указания. На яхромских причалах их ожидала пересадка в экипаж велорикши, и Рыжая Анна не хотела говорить в присутствии посторонних ушей.
В баулах, которые управляющий примет за хозяйственные, нашлось всё необходимое на предстоящий взаперти день: еда, питьё, средства гигиены. И кое-что ещё, чего любезный Сергей Петрович не смог бы себе даже вообразить: личное оружие Рыжей Анны.
— Выспитесь как следует, — велела она молодым людям. — Мы покинем «Лас-Вегас» ночью.
«В разгар веселья, — добавила она про себя. — Уйдём задними дворами. И как только окажемся за обводным каналом, ищи нас свищи».
Весь комплекс зданий и прилегающий парк с беседками окружили обводным каналом с подъёмными мостиками. Таким образом, «Лас-Вегас» располагался как бы на искусственном острове. Рыжая Анна считала эту дополнительную меру безопасности совершенно излишней. До линии тумана отсюда было более чем прилично; лишь с соседних холмов, из деревушек Степаново и Стрельцы вдали просматривалась его густая кромка. Однако обводной канал, превращавший «Лас-Вегас» в неприступный бастион веселья, призван был внушить состоятельным гостям, что о них-то позаботились отдельно, им-то здесь ничего не угрожает, иллюзию абсолютно полной безопасности. Иллюзию, потому что Рыжая Анна прекрасно помнит, как неожиданно в ночи, чуть выше третьего шлюза, почти напротив «Лас-Вегаса», светя багряным светом из окошек множества кают, появилось то, что на канале называли «Кая везд». Проклятый корабль. На его огромные гребные колёса по бокам падали зловещие всполохи; некоторые утверждали, что колёса крутились, но корабль никуда не двигался. И хотя древний корабль оказался всего лишь ночным видением, эти страшные слова — «Кая везд» — вызвали серьёзную обеспокоенность гидов и водной полиции. Было созвано экстренное совещание, но к утру мираж рассеялся. Такое в чистых окрестностях Дмитрова и Яхромы произошло впервые, но на канале многие вещи случались впервые.
Их своеобразный check out Рыжая Анна наметила на четверть пополуночи. В это время даже в самые благоприятные дни люди старались на улице не задерживаться. А веселье в «Лас-Вегасе» порой принимало такие экстравагантные, бурно-экзотические формы, что персоналу и так найдётся за кем приглядеть, помимо степенной дамы, играющей в зале для отдельных гостей, и двух её работников.
«Тем более этот сегодняшний бал-маскарад, — подумала Рыжая Анна, — бал летнего солнцестояния. Всё складывается довольно удачно…» Путь их ждал не короткий, но Рыжая Анна надеялась, что безопасный. Лодка Хардова должна принять Еву и Фёдора обратно на борт у второй линии застав, так что почти до самого Туриста придётся топать пешком. Да ещё в обход мест, где даже в благоприятные дни появляется туман.
— Идти нам долго, поэтому выспитесь, — снова повторила Рыжая Анна, навестив украдкой Еву и Фёдора. Обвела взглядом выделенную им крохотную комнатку для прислуги, ухмыльнулась. — Каморка, конечно, убогая, но всё же покомфортней будет, чем в лодке-то, правда? Отдыхайте, поспите, ночью вы мне нужны бодрые.
12
Но они не хотели спать. Они сидели каждый на своей кровати и болтали. Неожиданно выяснилось, что им есть о чём поговорить. И хоть они болтали о всякой ерунде, вспоминали милую родную Дубну, происшествия, любимые места, — даже выяснилось, что оба предпочитали для купания одну и ту же уединённую заводь на Волге, где рос старый ясень, но надо же такому случиться, ни разу не встретились, лишь потому, что Ева приходила туда по утрам, а Фёдор высвобождался от многочисленных забот только к вечеру, — слова лились легко и свободно, словно они были знакомы всю жизнь. А Фёдор думал, что никогда даже представить себе не мог, что Ева Щедрина, загадочная девушка из совсем другого, недоступного мира окажется такой… ну, нормальной. Интересной и…
Иногда в оживлённой беседе случались короткие паузы, и тогда их взгляды встречались. И каждый не понимал, что видел в глазах другого. Но они хотели бы, чтоб это продолжалось. Им хотелось вот так сидеть и разговаривать.
— Они нам навставляют, — заявила Ева. — За то, что не спали.
— Я уже привык получать от Хардова, — отозвался Фёдор. И даже вздохнул.
Оба прыснули и болтали дальше. А солнце незаметно двинулось к закату, а они незаметно подошли к тому моменту, когда впервые встретились в лодке.
— А я подумала: что за неотёсанный грубиян, — смеялась Ева.
— Но ты была вся такая важная, — напомнил Фёдор и засмеялся в ответ.
— Да никогда в жизни! — возразила Ева.
— Не, ну я-то про тебя много слышал, — признался Фёдор. — Про вас знает весь канал! Я тебя даже пару раз видел до этого…
— Правда?
— Да, — кивнул Фёдор. И простодушно добавил: — Только ты тогда мне совсем не понравилась.
— А сейчас? — Ева спохватилась слишком поздно и прикусила язык.
— Сейчас совсем другое дело. Я… в смысле… — Фёдор захлопал глазами, глядя на девушку.
— А-а. — Она смотрела на него прямо, но как-то немного испуганно.
— Ну, я хотел сказать… — Фёдор попытался исправить ситуацию, но добился лишь того, что начал краснеть.
Ева тоже засмущалась. И опустила глаза. Она не знала, что будет дальше. Она никогда ещё не была прежде так долго со сверстником один на один. Внезапно в комнатке стало очень тихо.
Они начали говорить почти одновременно.
— Я имел в виду…
— Я тоже имела в виду…
Сбились и смолкли. Уставились друг на друга. Смутились ещё больше. Потом засмеялись. И снова взглянули друг на друга.
В комнатке по-прежнему было очень тихо. И она больше не казалась такой убогой.
— Ева?
— Да?
— Я хотел сказать… — Фёдору пришлось побороть неожиданную сухость в горле, но он справился. — Мы ведь скоро должны будем уйти… обратно на канал.
— Наверное, — чуть слышно отозвалась Ева.
— Да. Сегодня ночью.
— Да… ночью.
— И вот… Я к тому, что такого спокойного вечера у нас, возможно, больше никогда не будет.
— Я не знаю, Фёдор.
— Чтоб огни, музыка, — с нежной мечтательностью произнёс юноша. — И как будто нет никакого тумана. И что мы… с тобой… Ты знаешь, это ведь первый наш такой вечер. И, наверное, последний.
Дыхание Евы замерло. От этих слов на сердце её стало тяжело и одновременно сердце забилось радостно; она не понимала, как такое возможно и что с этим делать.
— Ева?
— Я здесь…
— Я хотел бы тебя кое о чём попросить.
Ева подумала: «Если он захочет сейчас меня поцеловать, я, наверное, буду не против».
— Только я немножко стесняюсь, — сказал Фёдор.
«И я тоже», — испуганная мысль промелькнула в голове у девушки и тут же растаяла, потому что она услышала своё собственное, тихое, почти шёпотом:
— Ну, что ж…
— Я хочу пригласить тебя на танец, — сказал Фёдор.
— ?..
— Ева Щедрина, я хотел бы с тобой потанцевать, если ты не против.
— Потанцевать? — Она перевела дух. — Ну, да, конечно. Конечно!
— Только… — Фёдор опустил глаза в пол, снова заливаясь краской, и промолвил: — Я не очень-то умею.
— Нет, эту руку на талию, а этой ведёшь, — через несколько минут поучала Ева.
— За талию?.. Прямо вот здесь… взять?! — сконфуженно лепетал Фёдор.
— Не укусит! Ладно, хорошо, давай наоборот. Вести пока буду я.
— А?.. Ой, прости. Я наступил тебе на ногу.
— Ничего, сбился просто. Слушай ритм. И снова считай. Про себя… М-м, нужна музыка.
— Конечно, нужна! А?.. Прости.
— Ничего.
Думал ли в этот момент Фёдор о Веронике, неизвестно. Скорее всего, нет. Скорее всего, он позволил себе на короткое время высвободиться из плена навязчивых надуманных обязательств. И может, он был привязан к ним ещё сильней лишь потому, что форма, в которой его отвергли, оказалась настолько незатейливо прямой, почти грубой, что Фёдор не позволял себе воспринимать её ничем, кроме глупого недоразумения. И он по-прежнему хранил на шнурке ключ, не снимая его с груди.
Так или иначе, но экипаж велорикши, который подвозил Веронику с её кавалером, уже подкатил к парадному подъезду «Лас-Вегаса». Кавалер был обучен манерам, хоть и выглядел несколько долговязым, и с определённой долей галантности помог девушке покинуть повозку. Был объявлен бал-маскарад, но Вероника настояла на том, чтобы они не прятали лиц. Пусть все видят, с кем она сегодня. Да, пересуды подтвердились, её кавалер — один из самых завидных женихов Дмитрова, старший сын и наследник купеческой фамилии Бузиных.
Честно говоря, о Фёдоре за истекший срок она почти не вспоминала. Его замочек, давно уже забытый, пылился на полке в далёкой Дубне. И только из суеверия девушка всё ещё не избавилась от него. Вероника крепко держала за хвост свою удачу. Точнее, в данный момент, широко всем улыбаясь, она держала её под руку.
И вот на лужайке перед «Лас-Вегасом» заиграла музыка. Начался съезд гостей. Управляющий стоял в тени открытых парадных дверей и с благосклонной улыбкой наблюдал за публикой. Вот холл за его спиной пересекла Рыжая Анна. Управляющий видел это — несравненная Анна Петровна, скорее всего, покинула террасу, откуда любовалась закатом, и направилась в свои комнаты переодеться к вечеру. До открытия главного бала-маскарада, посвящённого летнему солнцестоянию, оставалось чуть больше получаса.
В нескольких метрах от управляющего, в крохотной каморке двое молодых людей разучивали первый в их жизни совместный танец.
— Музыку заказывали? — великодушно поинтересовался Фёдор. И хихикнул. — Прошу вас…
— О, вы очень любезны! Спасибо вам большое…
— Красиво играют.
— Да… Постой, здесь счёт другой. Слушай. Давай я тебе покажу. И движения… Это танго.
— У тебя получается, — смеялась Ева, — всё лучше и лучше! Ты что, издевался надо мной?
— В смысле?
— Да ты просто великолепный танцор! Ты посмеялся надо мной? Да?!
— Нет, мне просто повезло с учителем. Очень повезло.
— Постой… И ещё раз. Во-о-от так!
— Получается!
— Неплохо.
— И-и, прошу вас…
— О-о…
— А вот так?!
— Ой, у меня сейчас закружится голова! Что ты делаешь?! Да, и… Вот.
Музыка смолкла. Они остановились, разгорячённые, напротив друг друга, держась за руки. Улыбнулись. И внезапно поцеловались.
— Ты… зачем это? — Ева тут же отстранилась от Фёдора.
— Прости.
Сердце девушки бешено колотилось, но она смотрела в пол, чувствуя, что её щёки пылают.
— Ты… ты… — Ева выдохнула. — Просто поблагодарил меня за танец, да? Так же?!
— Да, — тут же согласился Фёдор. — Так.
— Хорошо, — Ева кивнула, всё ещё не поднимая головы. — Но… больше никогда такого не делай.
«Господи, какая я дура! — подумала она. — Я ведь хотела сказать совсем другое».
— Хорошо… Прости. Не буду.
Ева подняла глаза, слегка покусывая губу. И пристально посмотрела на Фёдора.
— Не делай без спроса, — сказала она.
13
Рыжая Анна вовсе не наслаждалась видом заката на террасе. Она прошлась по лабиринту из живой изгороди и убедилась, что тот не изменился, невзирая на все слухи, которые — Анна подозревала — хозяева распускали сами, чтобы пощекотать нервы клиентам. Но она по-прежнему сможет пройти лабиринт с закрытыми глазами, что весьма пригодится ночью. Лабиринт начинался у заднего двора «Лас-Вегаса», а своей южной оконечностью практически упирался в обводной канал — до ближайшего подъёмного мостика там было рукой подать. Они смогут уйти незамеченными.
Затем Рыжая Анна вернулась в свои комнаты и действительно переоделась к вечеру.
— Зелёное сукно, — усмехнулась она.
Проверила дмитровские ассигнации. Пора спускаться в бар. Видимо, придётся показаться во всех залах, даже в танцевальном, на случай, если кто спросит, пусть думают, что она где-то по соседству. Да ещё изрядно выпить, точнее, сделать вид, чтобы угодливый управляющий не хватился беспокоиться о ней раньше обеда. А то и ужина. В лабиринте Рыжая Анна оставила небольшой тайник, где спрятала свой камуфляж и оружие, оставив себе лишь небольшой никелированный револьвер. Там она намеревалась переодеться и потом, если всё сложится хорошо, так же незаметно вернуться в «Лас-Вегас». В её планы вовсе не входило разбить сердце мужу, добрейшему Сергею Петровичу.
Если всё сложится хорошо.
Рыжая Анна открыла свою миниатюрную, дорогой выделки дамскую сумочку. Кроме ассигнаций стоило положить туда несколько футлярчиков с благовониями. Сергей Петрович, помимо того что держал «Постоялый двор», весьма успешно торговал в Дмитрове «изящными запахами». И всегда найдётся какая-нибудь светская болтушка, которая захочет это обсудить, а может, и попробовать чего-нибудь новенького. И весёлая Анна Петровна всегда с пониманием отнесётся к дамским тайнам. Это милое женское щебетание…
А потом её рука застыла в воздухе. И она забыла о благовониях. Рыжая Анна задумчиво смотрела на то, что уже лежало в её сумочке. И… ей показалось…
— Зачем ты доверяешь мне такую ценность? — спросила она сегодня утром у Хардова.
— Знаю, что передаю в надёжные руки.
— Я не об этом, — отмахнулась Анна. И настойчиво повторила: — Почему?
— Мне кажется, так надо.
— Но… ещё рано. Не всё совпало. Ведь так?
— Вроде бы.
— Я слышала, что… скремлина Учителя так и не нашли. Даже не нашли останков и места захоронения. А… другого он себе не выбрал.
— К сожалению, это так.
— И потом, Тёмные шлюзы… Ещё рано. Тихон говорил…
— Поверь мне, Анна, ни Тихон, ни я не сможем тебе сказать, сколько всего должно совпасть в этот раз. Мы этого не знаем! Вот в чём вся загвоздка.
— Понимаю.
— Держи. — Хардов взял её за руку и вложил в её ладонь то, что намеревался передать. И Рыжая Анна сначала вздрогнула, а потом улыбнулась.
— Хардов…
— Да, я знаю. Возьми, лучше, если это будет рядом.
…Рыжая Анна задумчиво смотрела на то, что хранилось в её сумочке, пытаясь понять, что сейчас увидела. Или… ей померещилось.
(сколько всего должно совпасть)
Ей вдруг остро захотелось коснуться этого предмета. Даже погладить его, но… почему-то это показалось ей кощунственным. Хотя Хардов им пользовался.
Она всё же решилась и дотронулась до костяной поверхности бумеранга. Потом палец её скользнул к латунной трубке. И Рыжая Анна снова улыбнулась. Потому что почувствовала, как и сегодня утром, умиротворяющее тепло. Словно это было живым. Словно она почувствовала заключённую в нём пробуждающуюся силу.
Хардов этим пользовался. А прежде он хранился у Тихона. Это был манок Учителя.
Ощущение глубочайшей, но простой, словно она всегда была на поверхности, и радостной тайны накатило на неё.
— Ведь это всегда лежало перед глазами, — восторженно прошептала она.
Наверное, Рыжая Анна не до конца знала, о чём говорит. А возможно, этого нельзя было выразить словами. Но она снова коснулась манка Учителя. Улыбнулась. Вздохнула… И поняла, на что это похоже. Когда-то у неё был скремлин, маленький, ласковый и очень отважный светло-бурый хорёк, который сейчас жил свободным. Тихон учил её «услышать» сердце своего скремлина. И когда это случилось впервые, она пережила нечто подобное…
Не без некоторого усилия Рыжая Анна заставила себя отвернуться к окну. Солнце уже село. Она сложила несколько футлярчиков с новыми благовониями в соседнее отделение и закрыла сумочку.
Пора. Впереди было много дел.
14
— Ты можешь снова пригласить меня на танец, — произнесла Ева.
— Я? Танец? Ева…
— Ничего не говори. Просто пригласи.
— Ева…
— Постой. — Нужно было говорить о чём-то другом, и Еве это удалось. — Хардов велел отдать ей моё платье, этой бедной девочке…
— Да. Но им ничего не угрожает… С ними же Хардов.
— Хорошо. Но… у меня есть ещё одно. Старомодное. Мамино… Я взяла его с собой.
— Понимаю…
— Не понимаешь! Я не хочу танцевать в штанах и в хардовской куртке, Фёдор. Вот о чём я.
— А-а…
— Выйдешь ненадолго? Мне нужно переодеться.
— Какая ты красивая! — десять минут спустя восхищённо выдохнул Фёдор.
— Вот. — Ева несколько смущённо провела руками по своему наряду. — Оно немного старомодное… Но я его очень люблю.
— Оно тебе очень-очень идёт.
— Спасибо.
— Ева, я… Я придумал кое-что.
— Что, Фёдор?
— Я приглашаю тебя на бал.
— Что?
— Я хочу пригласить тебя на бал!
— Ты… Зачем так шутить?
— Я не шучу. Там, — Фёдор махнул на дверь, за пределы их комнатки, — бал-маскарад летнего солнцестояния.
— Знаю… Конечно же, лучший бал лета! Я была один раз. Но нам нельзя, Фёдор.
— Нам можно. Я не хочу, чтобы сегодня так… Прятаться взаперти.
— Мы беглецы, Фёдор. Увы… Я-то точно. Нельзя.
— Конечно, можно, — с бодрой настойчивостью гнул своё Фёдор. — Ты кое-что забыла. Это бал-маскарад.
Ева молчала, поэтому Фёдор весомо повторил:
— Бал-маскарад. Понимаешь? Мы можем не открывать лиц.
— Ты… Да. Но… Х-м-м…
— Один танец.
— Фёдор, но она… Анна…
— Она ничего не узнает. И никто ничего не узнает. Только ты и я.
— Фёдор, ты… Не искушай меня, потому что я соглашусь.
— Так и соглашайся! Помнишь старую сказку о гиде и Прекрасной незнакомке, которые ушли в туман?
— Фёдор! Эту сказку знают все.
— У тебя осталась её шляпа с вуалью. Незнакомка. Дай мне куртку Хардова, на лицо повяжу косынку.
— Грабитель…
— Гид! У нас в гимназии был театр… любительский. Я всё предусмотрел.
— Но…
— Мы должны пойти! — с вызовом произнёс юноша, но в глазах его застыла почти мольба. — Неужели ты не хочешь? Мы потом очень пожалеем.
«Когда потом?» — с горечью подумала она. Но в следующее мгновение почувствовала что-то ещё. Неожиданно что-то проступило сквозь горечь, наполнившую её сердце, сильное и радостное. И на одно короткое мгновение она почувствовала себя счастливой.
«Глупый. — Ева с нежностью смотрела на Фёдора. — Я хочу танцевать с тобой. Здесь. Или на балу. И везде… И по-моему, я хочу гораздо более пугающих вещей… И очень боюсь. Поэтому, если уж решил, приглашай меня немедленно!»
— Ева…
А потом она чуть присела, наметив реверанс, как её учили, пока ещё матушка была жива, и серьёзно сказала:
— Фёдор, я пойду с тобой на бал.
— Отлично! — обрадовался юноша. — Один танец, и уходим.
«Именно потому, что мы уходим», — подумала Ева.
15
Рыжая Анна с улыбкой пододвинула к себе выигрыш. Она уже посетила бар, курительную комнату, даже бальный зал и решила задержаться в казино.
— Люблю «зеро», — подмигнула она крупье. — Число, обозначающее полное отсутствие. Знаете, голубчик, слышала, у гидов есть притча, как уложить пулю в цель. Так вот: высшее мастерство заключается в том, чтобы не целиться.
— Как скажете, мадам, — вежливо отозвался крупье. Похоже, любимица управляющего намеревалась сорвать банк.
Рыжая Анна посмотрела на стоящую перед ней горку выпиленных из дерева разноцветных фишек. На них же глазками, масляными от возбуждения, смотрел человек, играющий с противоположной стороны стола. Рыжая Анна знала, кто это. В каком-то смысле хорошо, что он здесь. Под контролем… Ему не везло; он, не подавая виду, нервничал, что делало его уязвимым и увеличивало контроль. К тому же Анна подумала, что он не до конца ещё избавился какой-то хвори.
— Голубчик, а не сыграть ли нам ва-банк? — обратилась к крупье Рыжая Анна, двигая на поле «зеро» весь свой выигрыш.