Рожденная водой Уорд Рейчел
Я так и делаю. Верю голосу внутри меня. Плыву, регулярно выныривая за очередной порцией воздуха, проходы даются мне без усилий.
Когда звучит свисток Клайва, я ощущаю себя готовой к соревнованиям.
Занимаем места на мостиках. Кристи возится с резинкой очков. Наверное, она все-таки нервничает.
Свисток! Начало состязаний. Я спокойно ныряю и проплываю на пару метров больше обычного. Выныриваю, глотаю воздух. Я уже нашла свой совершенный ритм. Сегодня даже краем глаза не слежу за девчонками. Я состязаюсь сама с собой. Проход за проходом.
«У тебя получится».
Осталось два прохода. Вынырнув за воздухом, оцениваю обстановку слева, ныряю, делаю пять гребков, снова выныриваю и поворачиваю голову вправо. Моя единственная соперница – Кристи. Остальные отстали. Мы идем вровень. Если сделать стоп-кадр, покажется, будто мы просто лежим на воде, почти лицом к лицу, вытянув тела.
Мне становится неуютно от столь близкого соседства. Я и она. Личное соперничество. Нечто вроде бесконтактного кулачного боя.
Короткая мысль сбивает меня с ритма, скорость чуть падает. Кристи вырывается вперед.
«Нет! Не дай ей победить!»
Кристи раньше меня делает поворот. Я только сейчас перекувыркиваюсь, изгибаю спину и отталкиваюсь ногами. Моя голова – на уровне ее бедер. Кристи опережает меня на метр.
«Ты можешь ее обойти! Это тебе по силам!»
Легкий, расслабленный ритм, в котором я сделала столько проходов, исчез. Волна адреналина отзывается напряжением в руках и ногах, но я не возражаю. Все четырнадцать проходов мною управляло дзэновское чувство единения с водой, немного агрессивности в конце может оказаться очень кстати.
«Вперед! Вырывайся вперед!»
Пытаюсь не думать о Кристи, но она рядом.
«Забудь о ней! Достигни стенки! Стена совсем близко!»
Отчаянно работаю ногами, толкаю тело вперед. На каждом гребке я стремлюсь максимально вытянуть руку и пальцы.
Касаюсь стены и смотрю на Клайва. Кажется, мы с Кристи доплыли одновременно, но так не бывает, всегда есть разница. Я тяжело дышу. Даже в воде чувствую, как горят мои руки и ноги.
Мучительный момент затягивается. В ушах громко стучит кровь, словно тиканье взбесившихся часов. Этим звуком заполнена вся голова. Наступает момент, как в реалити-шоу, когда специально приглушают свет. Ведущий нарочно выдерживает паузу, прежде чем объявить, кто останется, а кто отправится домой. Сейчас меня разорвет от затянувшегося ожидания. И именно тогда Клайв отрывает взгляд от секундомера и поднимает голову:
– Поздравляю, Кристи!
До меня почти мгновенно доходит смысл его слов. А потом… потом возникает ощущение, что мой мир лишился дна.
Заставляю себя держаться так, как подобает спортсменке.
– Ты молодчина, – говорю я.
– Спасибо, – сияет Кристи.
Она слишком взволнована, чтобы ответить насмешкой или колкостью. Она по-настоящему счастлива. Такой счастливой была бы сейчас я, сумей опередить ее на доли секунды. К Кристи подплывают другие девчонки, и она становится центром внимания. Я остаюсь на своей дорожке, стараясь не показывать досады. Сегодня – никаких выплесков гнева. Никаких слез. Пытаюсь отстраниться от эмоций и просто наблюдать за телом, которое восстанавливает силы после напряжения.
Но все равно эмоции прорываются на поверхность.
«Это нечестно».
Почему же? Она победила. Я проиграла. Тут не о чем спорить.
«Она тебя обманула».
Чем? Тем, что плыла быстрее? Хватит мусолить одно и то же.
«Ты лучше этой суки».
Согласна. Она действительно сука. С головы до пят. Просто не верится, что я позволила ей себя опередить. Никак не верится…
– Хватит дуться.
Оборачиваюсь. Нирмала прислонилась к разделительному канату.
– Я и не дуюсь, – возражаю я. – Ни капельки.
Но меня выдает хмурое лицо, Нирмала удивленно поднимает брови, морщит лоб, заставляя морщиться и шапочку.
– Нирмала, я, честное слово, не дуюсь.
Ныряю под канат и присоединяюсь к остальным, но никто и не думает подвинуться. Стая меня не принимает. Здесь я еще более одинока, чем у себя на дорожке.
Отборочные состязания продолжаются. Плавание на спине, в котором я не сильна. Заканчиваю третьей.
В раздевалке тороплюсь принять душ и одеться раньше других. Очень хочется уйти незамеченной.
– Слушай, что за шоу ты устроила, когда мы разогревались? Водичка оказалась слишком холодной? Солнце светило в глаза? Или плавать рядом с нами – ниже твоего достоинства?
Кристи надолго припадает к бутылке с водой.
Для своих вещей она облюбовала другой конец вешалки. Стоит, завернувшись в полотенце, краем которого вытирает лицо. Из второго она соорудила тюрбан для волос.
– Нет… Я… я подумала, что… в воде кто-то есть. На самом дне. Вот и все.
– Кто-то? – переспрашивает она, успев почти опустошить бутылку. – И кто же?
– Какой-то парень.
Зачем я пускаюсь в объяснения? Они унизительны, похожи на оправдания. У меня опять вспыхивают щеки. С удивлением вижу, что и Кристи стала цвета свеклы.
– Кристи, ты хорошо себя чувствуешь? У тебя все лицо горит.
– Я… Да как-то неважно. Под конец соревнований мне казалось, что я плаваю в кипятке. Кто-нибудь еще заметил? У них что, регулятор температуры сломался?
Кристи допивает последние капли. В ответ на ее слова девчонки качают головой и бормочут невнятное.
– Я ничего не заметила…
– И я тоже. Вода как вода…
– Вы не врете? Вода становилась все горячее. Я едва выдержала до конца заплыва, – признается Кристи. – Все мышцы перегрелись. А потом этот идиотский душ. Кручу, кручу, а холодной воды нет.
Кристи идет с бутылкой к раковине, чтобы налить воды из-под крана.
– Это нельзя пить, – останавливаю ее я. – Возьми мою бутылку.
Она поворачивается, неуверенно приближается и плюхается на край скамейки.
– Спасибо.
Берет у меня бутылку. Половину я уже выпила. Вторую половину она опустошает залпом.
– Извини, – говорит она и возвращает мне пустую бутылку. – Зверски хочется пить.
– Тебе лучше? – спрашиваю я.
– Вроде да. Девочки, а еще вода есть?
Она сидит, зажав голову между колен. Девчонки роются в сумках. Кто-то вынимает целую бутылку. Кристи выпивает и эту.
Посидев немного, она пытается встать, но заваливается набок и шумно падает. Шеннон вскрикивает.
– Что вы всполошились? Я в полном порядке. Кто выложил пол такими дурацкими плитками? – бормочет Кристи, слабо улыбаясь.
Я обегаю вешалку. Вместе мы поднимаем Кристи и усаживаем обратно на скамейку.
– Лучше я полежу, – заявляет она и опять сползает на пол.
Кристи упирается ладонями в плитки пола и укладывается ничком.
– Как здесь хорошо. Прохладно…
– Я сейчас кого-нибудь приведу, – говорю я.
Выскакиваю из раздевалки. Кого позвать? В бассейне есть человек, умеющий оказывать первую помощь. Но где его искать? Нужно найти Клайва… В конце коридора замечаю Гарри.
– Гарри! Беги сюда!
Он видит, что на мне, кроме полотенца, ничего нет, и широко улыбается. Потом неспешно идет.
– С Кристи что-то случилось! – кричу я. – Ей плохо.
Улыбка исчезает с лица Гарри, остаток коридора он пробегает.
– Что с ней? – спрашивает он на бегу.
– Не знаю, вся горит. Пыталась встать – упала. Постоянно жалуется, что ей жарко.
– Сейчас посмотрим.
Опередив меня, Гарри влетает в раздевалку и садится на корточки перед Кристи. За это время ей на лоб успели положить мокрое полотенце. Гарри проверяет ее пульс.
– Кристи, ты меня слышишь?
Она чуть поворачивает голову:
– Что ты здесь делаешь? Это комната для маленьких девочек… Как не стыдно? Мальчишкам сюда нельзя!
– Кристи, ты ничего не принимала перед соревнованиями?
Она вытирает рот тыльной стороной ладони.
– Пить… Жутко хочется пить.
– Она уже выпила три бутылки воды, – сообщает Нирмала.
– Я не знаю, что с ней, – разводит руками Гарри. – Будем вызывать «скорую».
«Скорая» приезжает через считаные минуты. Появляются двое санитарок в форме, с чемоданчиками и носилками. Женщины оттесняют толпу и берут ситуацию под свой контроль. Задают Кристи вопросы, измеряют давление, проверяют пульс. Мы молча стоим и смотрим.
Кристи стало хуже. Она слышит вопросы санитарок, но в ответ лишь бессвязно бормочет, глаза постоянно закрываются. Санитарки тормошат ее, боясь, видимо, что потеряет сознание.
Даже нам ясно, что Кристи нужно отправлять в больницу. Ее укладывают на носилки и выносят из раздевалки. Все происходит слишком быстро. Дверь закрывается, и в раздевалке становится очень тихо.
В тишине мы переодеваемся. Никто не произносит ни слова. Двое девочек всхлипывают.
Я собираю свои вещи. На полу замечаю раздавленную пластиковую бутылку с треснутыми стенками, поднимаю ее и выбрасываю в мусорный бак.
Глава 8
Отец ждет меня в коридоре возле раздевалки, расхаживая взад-вперед.
– Что у вас случилось?
– Кристи стало плохо.
– Я видел, как ее уносили. А в чем дело?
– Пап, я сама не знаю. Она все время жаловалась, что ей очень жарко…
– Сердечный приступ? Перенапряжение? Или что-то еще?
– Нам ничего не сказали. Все может быть.
– А ты-то как? Тебе не жарко?
– Нормально я себя чувствую. Конечно, неприятно, что так получилось.
По правде говоря, теперь, когда история с Кристи позади, на меня наваливается слабость.
– Я бы от водички не отказалась.
– Держи. – Отец протягивает мне бутылку.
Я снимаю крышку и жадно глотаю воду.
– Не торопись. Вся вода твоя… Ты точно не перегрелась?
– Нет. Я просто… просто хочу домой.
Он ерошит мне волосы:
– Пошли отсюда, по дороге расскажешь.
В машине сразу же начинаются расспросы.
– Зачем ты вылезала из воды?
– Ты про наш разогрев?
Чувствую, что не должна рассказывать отцу об исчезнувшем парне. Да и рассказывать фактически нечего. Не было никого.
– Судорога схватила.
– Ногу? Но я не видел, чтобы ты хромала.
– Я вовремя спохватилась. Хождение помогло.
– А потом судороги не повторялись? Сейчас ногу не сводит?
– Нет. Все прошло.
– Это из-за солевого баланса, Ник. Нужно больше пить воды.
– Как Кристи? Ей вода не помогла… Пап, ты бы ее видел. Она подряд выхлестала три бутылки. Я ей свою отдала. И чем больше она пила, тем жарче ей становилось.
– И вода ей не помогла. Лишь усугубила ее состояние…
Такое ощущение, что папа разговаривает сам с собой. Думает вслух.
– Ник, а сколько лет этой Кристи? Она твоя ровесница?
– При чем тут возраст? – спрашиваю я и тут же вспоминаю про его таблицу. Утонувшие девчонки не дают ему покоя. – Шестнадцать ей. Как и мне.
– В этом месте недостаточные меры безопасности, – заявляет отец. – Тебе нельзя туда ходить.
– В каком месте?
– В бассейне. Мне он с самого начала не нравился.
– Пап, что ты, как маленький? Нормальный бассейн. Просто Кристи перенапряглась на тренировках. Упадок сил, тепловой удар или что-то в этом роде.
– Приедем домой, и я поговорю с мамой. Если она согласится со мной, ты больше туда не вернешься.
– Папа, ты о чем? Я не брошу плавания. Я люблю плавать. У меня хорошо получается.
– Вскоре тебе станет трудно добираться на тренировки. Кажется, нашелся покупатель на машину.
– Что-то очень быстро.
– Думаю, я маловато запросил. Нужно было установить цену повыше.
– Ничего, дойду пешком. Буду пораньше выходить, только и всего.
Отец вздыхает, качает головой. Мы останавливаемся у светофора. Пока ждем, папа включает радио.
– …согласно официальному заявлению властей, сделанному сегодня, с полуночи вступает в силу постановление о мерах экономии воды. Запрещено расходование воды на нужды, непосредственно не связанные с жизнеобеспечением; например, полив площадок для гольфа и мытье машин. В ряде районов вода в жилые и общественные здания будет подаваться по расписанию. Если погода останется такой же жаркой, как сейчас, следующим шагом может стать закрытие общественных и коммерческих плавательных бассейнов, а также производств с избыточным водопотреблением, не имеющих собственных источников водоснабжения.
– Пап, мне это совсем не улыбается. Если бассейн закроют, где я буду плавать?
Сегодня мы едем по другому маршруту, избегая Веллингтон-авеню, на которой нас атаковали любители стрелять из водяных пистолетов. К ручке входной двери что-то прикреплено. Скромный букетик из желтых и красных цветов, похожих на ромашки. Вместо ленточки – цветная резинка. Чувствуется, цветы появились здесь давно и успели прожариться на солнце. Стоило мне взять их в руки, как стебли печально поникли. Солнце выпило из них жизненные силы.
– Симпатичные цветочки, – улыбается отец. – И от кого же?
Под резинку подсунут клочок бумаги. Разворачиваю его и вижу мелкую бледно-голубую сетку и слова, выведенные аккуратным почерком: «Никола, надеюсь, тебе лучше».
Подпись тоже есть, но я и без нее знаю, кто это. Только он мог додуматься написать на клочке миллиметровки.
– От Милтона, – отвечаю я на отцовский вопрос.
– Это парень, что живет в двух шагах от нас?
Я киваю, смотрю влево: не удивилась бы, если бы Милтон притаился у себя в саду среди кустов и следил за моей реакцией. Но его там нет.
Входим в дом. Мисти, дремлющая в корзине на кухне, сегодня почему-то не выскакивает нам навстречу и не вертится у ног. Откладываю цветы, наклоняюсь к собаке и нежно чешу за ушами.
– Что, Мисти? И тебя жара сморила?
Она поднимает голову, пытается лизнуть мне руку, после чего снова замирает.
Не поднимается рука выбросить цветы. Может, в воде оживут? Я наполняю водой стеклянную вазу. Вода почему-то мутная и коричневатая.
– Пап, взгляни.
Показываю ему вазу. Такое ощущение, что вода взята не из-под крана, а из вонючего пруда.
– Что за… – Отец выхватывает вазу из моих рук.
– Они что, издеваются над нами?
Мне не нравится раздражение в его голосе. Сразу вспоминаются мальчишки с водяными пистолетами.
– Кто – они? Я набирала воду в раковине.
Отец поднимает вазу вровень с лицом, вертит и наклоняет под разными углами, всматривается в воду. Его поведение мне непонятно и, честно говоря, неприятно.
Я беру из сушилки стакан, наполняю водой и его.
– Пап, смотри, она стала чище.
Он выхватывает у меня стакан и кричит:
– Отойди от раковины. Вытри руки. Слышишь? Немедленно вытри руки!
Его лицо покраснело и вспотело, глаза вот-вот вылезут из орбит. Отец снова взбешен, как несколько дней назад, когда нас облили из водяных пистолетов. Но в замкнутом пространстве кухни его гнев в десять раз страшнее.
Я не спорю и молча беру посудное полотенце. Отец ставит вазу и стакан на борт раковины, закрывает кран, хватает другое полотенце и тоже вытирает руки. С ужасом смотрю, как он остервенело трет сухую кожу рук, пока она не краснеет.
Я осторожно забираю у него полотенце.
– По-моему, ты уже досуха вытер руки. Эту воду вылить? – Я киваю на вазу и стакан.
– Оставь. Маме покажу.
Он не шутит.
– Что показывать? Обыкновенная вода.
– А муть и грязь тоже обыкновенные? И такая дрянь льется из нашего крана. На нашей кухне. Здесь, в нашем доме. Не хочу, чтобы ты пила гадость. Слышишь? Отныне будешь пить только воду из бутылок. Обещаешь?
– Папа, успокойся. Уверена, есть очень простое объяснение, почему вода в кране загрязнилась.
Он качает головой. У него учащается дыхание. Рубашка покрывается пятнами пота.
– Пап, ты хорошо себя чувствуешь?
– Да. Да. Хорошо. Это… это…
– Что?
– Я беспокоюсь о тебе. О твоей безопасности. Сейчас я в ней не уверен. Ни в бассейне, ни даже здесь. Даже здесь.
– Но я-то прекрасно себя чувствую. Посмотри на меня. Ты напрасно переживаешь.
Отец смотрит не на меня, а на раковину.
– Держись от крана подальше, – шепчет он.
– Почему? Что в нем страшного?
Отец смотрит на меня так, будто спал и лишь минуту назад проснулся.
– Никола, подойди ко мне.
Он разводит руки. Я нужна ему. И мне необходимо, чтобы он снова стал моим отцом. Таким, каким я привыкла его видеть. Этого я хочу сильнее всего на свете.
Обнимаю его за талию, отец сжимает меня в медвежьих объятиях, награждая кислым запахом пота.
– Я люблю тебя, Ник.
– Так и я люблю тебя, папа.
Я действительно люблю своего отца, но меня сильно пугает его поведение.
Глава 9
– Полюбуйся!
Отец потрясает стаканом перед маминым лицом. Вода выглядит достаточно чистой, вся муть тонким илистым слоем осела на дне.
– Может, сегодня была авария на водопроводе и воду перекрывали? – предполагает мама и замечает пожухлый букет. – А цветы откуда?
– От Милтона, – отвечаю я. – Это мне.
– Очень любезно с его стороны. Настоящий джентльмен. Ник, тебе стоит сказать ему спасибо.
– Это очень нужно?
– При чем тут цветы? – взрывается отец.
Он берет чайную ложку и быстро размешивает воду в стакане, та вновь становится мутной, какой была, вытекая из крана.
– Посмотри на это. Видишь? Эта жижа течет из нашего крана! В нашем доме!
Мама вздыхает и выходит из кухни. Ее сандалии стучат по плиткам пола.
– Куда ты? Нам нужно об этом поговорить!
– Никуда, – устало отвечает мама. Порывшись в сумочке, она вытаскивает мобильник, находит номер. – Дениза? Привет, дорогая. Скажи, сегодня перекрывали воду? У нас из крана идет мутная, с коричневатым оттенком… А когда? Между полуднем и двумя часами? И что, без предупреждения?… Нет, все в порядке. Я просто хотела узнать… Спасибо, все отлично. – Мама смеется. – Спасибо, дорогая. До встречи. Пока. – Закончив разговор, мама торжествующе смотрит на отца. – Как я и предполагала, воду отключали. Сегодня днем, всего на пару часов. Дениза сказала, по улицам ездила машина с громкоговорителем. Она сама слышала полчаса назад. Вот и вся разгадка.
По отцовскому лицу видно, что мамины слова его не убедили.
– Кларк, воду закрывали не только у нас. По всей улице. Что в этом особенного?
Он стоит возле раковины:
– Не знаю.
Читать бесплатно другие книги:
