Соблазнительное предложение Хеймор Дженнифер
– Они ищут доказательства. У них есть ордер, так что нам остается только ждать.
Эмма нахмурилась:
– Доказательства чего?
Он помог ей опуститься в кресло, давно ей полюбившееся – мягкое, с коричневой бархатной обивкой, словно уютно обнимавшее ее, стоило в него сесть.
Люк уныло посмотрел на нее.
– Не знаю. Они не говорят.
– О, Люк, – выдохнула Эмма, – неужели ты… что-то натворил?
Может быть, в одну из ночей, слишком много выпив, он совершил что-то ужасное?
Люк покачал головой.
– Не знаю. – Отвернувшись, он провел рукой по волосам и пошел за скамеечкой для ног.
Эмма приподняла ногу, Люк ловко подставил под нее скамеечку и осторожно уложил ее ногу на мягкую поверхность.
– Думаешь, это произошло… недавно?
Он снова покачал головой.
– Не может быть. Я не совершил ничего предосудительного с тех пор, как встретил тебя в Бристоле. Черт, я даже ни одного пари не заключил!
– А как насчет тех ночей, когда ты был… нетрезв?
– Нет.
– Значит, это случилось раньше. Неужели ты ничего не припоминаешь?
Все еще стоя перед ней на одном колене, он поднял голову и уверенно посмотрел на нее.
– Я бы предпочел вообще не вспоминать ни о чем, что было до тебя, Эм.
Она протянула к нему руку, он накрыл ее ладонь своей.
– Поверь, – негромко произнес он, – я даже придумать не могу, чего бы я такого сумел натворить – хоть когда-нибудь! – чтобы в мой дом с обыском явились сыщики с Боу-стрит.
– Я тебе верю, – глядя ему прямо в глаза, ответила Эмма. И мягко добавила: – И всегда буду тебе верить.
Уголки его губ приподнялись, он поцеловал ее руку и встал.
Вошла Делейни и принесла полный поднос, уставленный пирожными и прочими свежеиспеченными деликатесами от кухарки. Кроме того, на подносе стояли исходящий паром чайник и две чашки.
Но ни Люк, ни Эмма даже не притронулись к еде. Остро ощущая, как два незнакомца обыскивают сейчас дом, Эмма не сомневалась, что ее желудок взбунтуется, если она съест хоть крошку. Похоже, Люк чувствовал то же самое.
Долго им ждать не пришлось. Прошло не более пяти минут, как дверь с грохотом распахнулась.
– Милорд, мы арестовываем вас за кражу шестисот фунтов у лорда Уинчелла. Вы пойдете с нами.
У Эммы округлились глаза.
– Что?!
Люк покачал головой.
– Это какая-то ошибка. Я не знаю никакого лорда Уинчелла.
– Тем не менее у вас находится фальшивый счет за продажу чистокровной лошади. Лорд Уинчелл понял, что вы его обманули, когда ваш агент забрал у него ассигнации и не вернул вместе с животным, как обещал, – заявил один из сыщиков, темноволосый гигант. – Вы пойдете с нами, сэр, причем пойдете добровольно, или же вас поведут силой. Выбор за вами.
– Что за абсурд? – воскликнул Люк. – Я об этом ровно ничего не знаю!
– Мы нашли счет за продажу в вашем саквояже.
И тут все встало на свои места. Счет за продажу лошадей в Ньюмаркете находился среди прочих бумаг, которые Эмма с Люком забрали в конторе Роджера Мортона. Эмма смутно припомнила, что один из покупателей, кого они с Люком собирались отыскать, подписал счет просто «Уинчелл».
Мортон за это в ответе.
Эмма поднялась на ноги. Одновременно вскочил и Люк. Сыщики шагнули вперед и схватили его за руки.
Он посмотрел Эмме в глаза и воскликнул:
– Я ничего не крал!
– Я знаю, – ответила она.
– Бьюсь об заклад, это будет решать жюри присяжных, – безжалостно произнес один из сыщиков.
Она сильная. Люк тоже. А это всего лишь еще одна из подлых схем Мортона. Но его мошенничеству конец. Финиш. На этот раз она не позволит ему уйти безнаказанным.
Сыщики повели Люка прочь. Он был так ошеломлен, что даже не сопротивлялся, но, дойдя до двери, обернулся:
– Оставайся здесь!
– Что? Я не могу…
– Доверься мне, – сказал Люк голосом ровным и уверенным. – Я быстро разберусь с этим нелепым обвинением и скоро вернусь к тебе.
Сыщики вытолкнули его, и дверь за ними с грохотом захлопнулась.
Эмма осталась одна в пронзительной тишине гостиной.
Сыщики с Боу-стрит забрали с собой все бумаги, которые Люк вынес из конторы Мортона в Вапинге. Эмма была просто в бешенстве на саму себя из-за того, что не сделала копий, но у нее и возможности такой не было.
По комнате поползли сумеречные тени. Она сидела в гостиной и гадала, куда же отвезли Люка. В Ньюгейт? Проведет ли он ночь в сырой тюремной камере в обществе опасных преступников? Будут ли ему сниться кошмары? Ее пугала мысль о том, что он проснется от кошмарного сна среди чужих людей.
Вошел Болдуин, зажег лампы и развел огонь в камине. Он спросил, принести ли ей наверх обед, а когда она отказалась, спокойно произнес:
– Я принесу вам что-нибудь легкое, миссис Кертис. Вам нужно поддерживать силы.
Чуть позже он вошел с подносом, на котором стояли тарелки с едой и лежало письмо, полученное, пока Люк с Эммой ездили в Вустер.
– Это вам, мэм, – сказал он. – Пришло сегодня утром.
– Спасибо, Болдуин, – пробормотала Эмма.
Она рассеянно распечатала письмо. Господи, сейчас ей хотелось только одного – помчаться в Ньюгейт и потребовать, чтобы Люка освободили немедленно. Но из этого ничего не получится. А что получится? Что она может сделать?
Начать нужно с этого лорда Уинчелла и рынка лошадей в Ньюмаркете. Пока это все, что у нее есть. Завтра она прямо туда и отправится.
Моя дорогая сестра!
Надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии. И еще надеюсь, ты далеко продвинулась в поисках того, что ищешь.
Не хочу тебя беспокоить, но врач отказался лечить нашего отца, пока не получит дополнительную компенсацию, поскольку мы ему так и не заплатили.
А платить нам нечем. На прошлой неделе я продала письменный стол из кабинета, но эти деньги пришлось отдать за работу и материалы, чтобы устранить протечку в крыше, о которой я писала тебе в прошлый раз.
Наверное, теперь нам придется отказаться от чаепитий. Конечно, я сделаю это, чтобы не продавать мамины драгоценности, но мы с папой пили вместе чай каждый день, как раньше с тобой, и кажется, это единственное время, когда он слегка оживает. А в остальном он все такой же, хотя, пожалуй, стал еще более апатичным и вялым, чем прежде. И отеки все сильнее, потому что доктор перестал давать ему лекарство.
Я знаю, что ты занята делом, дорогая сестра, но ты нам очень нужна. Я боюсь за папу. Боюсь наших кредиторов. Вчера пришел еще один человек, сказал, что папа должен ему много денег, и предупредил, что может отнять у нас дом. Дом – это все, что у нас осталось, Эм. Куда мы пойдем, если потеряем его?
Прости. Боюсь, я слишком разоткровенничалась в своей печали. Мне ужасно хочется, чтобы у тебя все получилось, но я чувствую себя такой беспомощной, сидя в этом одиноком доме и дожидаясь известий о твоем успехе.
Я буду и дальше молиться за тебя… и за всех нас.
Твоя любящая сестра,
Джейн.
Эмма уставилась на письмо, чувствуя, как ее охватывает отчаяние. Она знала человека, о котором писала Джейн, – мистер Чилдресс. Пустив в ход льстивое красноречие, Генри убедил Чилдресса и их отца вложить деньги в угольную шахту, а меньше чем через месяц исчез, прихватив денежки и отца, и Чилдресса. Никакой угольной шахты не существовало.
Внезапно она сообразила, что отец был очарован Генри так же сильно, как и она. Он ему доверял. Еще до свадьбы Генри пришел к отцу с какими-то планами о денежных вложениях, и отец (очевидно, в некотором смысле такой же наивный, как и она) дал ему все, о чем тот просил.
Но как ответить на письмо Джейн? Эмма сомневалась, что у нее это получится.
Дорогая Джейн, Генри жив! Он подстроил собственную смерть и скрылся с папиными деньгами…
Или:
Дорогая Джейн! Что ж, Генри не просто жив, он еще каким-то образом умудрился устроить так, чтобы брата герцога Трента арестовали за кражу, которую, вне всяких сомнений, совершил сам.
Герцог Трент! Он наверняка сумеет помочь.
Эмма закрыла глаза. Нет. Люку не нравится, когда герцог принимает участие в его делах. Но у Люка есть еще три брата со стороны Хокинзов. Например, Сэм, старший – он служил в армии, и Люк говорил, что он работает в какой-то секретной службе Короны. И двое младших – лорд Теодор и лорд Маркус. Люк рассказывал о них совсем немного, но она припоминает, что оба живут в Кембридже.
Нужно обратиться к Сэму, если, конечно, она сумеет его разыскать. Эмма почти ничего о нем не знала, кроме того, что он обитает в Лондоне. Может быть, Болдуину известно, где находится его дом?
Она позвонила. Несколько мгновений спустя Болдуин вошел в гостиную.
– Да, мэм?
Эмма посмотрела на него долгим взглядом и мягко произнесла:
– Мне нужна помощь, Болдуин.
Он невозмутимо кивнул:
– Разумеется? Чем могу быть полезен?
– Я должна сообщить семейству Хокинзов о том, что случилось. Но ваш хозяин… в общем, я сомневаюсь, что следует вовлекать в это герцога. Вы не знаете, где живет старший брат лорда Лукаса, мистер Самсон Хокинз?
– Нет, мэм.
Эмма издала досадливый возглас:
– Ну как же так?
– Я знаком с мистером Хокинзом, мэм. Он человек скрытный, замкнутый. Вряд ли многие знают, где находится его дом.
– А что насчет лорда Маркуса и лорда Теодора? Где они живут, вы знаете?
– Да, мэм. В Кембридже.
– А где именно, вам известно?
– Полагаю, да. В общих чертах. Но в отличие от мистера Хокинза, у этих молодых лордов нет причин хранить свои адреса в тайне. Их найти легко.
– Кембридж? – Эмма потерла виски. – Сколько времени займет дорога туда?
– Бльшую часть дня.
От мысли о том, что Люку придется так долго пробыть в тюрьме, у нее заныло в груди.
Зато она знает, где живет герцог. На Сент-Джеймс-сквер. Так близко.
Люк сказал, что может сам о себе позаботиться, и в этом нет сомнений. Но мысль о том, что он проведет под замком лишнюю минуту, и все потому, что она сама привела его к Мортону, разрывала ей сердце. Его брат, герцог, – человек исключительно могущественный и влиятельный. Он поможет Люку, она это знала.
И все же… Люк приходил в бешенство всякий раз, как Трент вмешивался в его дела.
Значит, Кембридж.
Разумеется, денег, чтобы нанять карету, у нее нет. Значит, придется ехать в почтовом дилижансе и просить на это деньги у Болдуина. Зато почтовый дилижанс доставит ее в Кембридж быстро.
И тут Эмму осенило. Сестра Люка, леди Эзме! Она живет в доме герцога на Сент-Джеймс-сквер. Она наверняказнает адрес Сэма.
Наконец-то у Эммы появился толковый план.
На следующее утро, проведя ночь в тревоге за Люка, Эмма выждала, сколько смогла. И все-таки оказалась у порога дома герцога Трента, едва перевалило за десять.
Поднимая руку, чтобы постучаться, Эмма призналась самой себе, что ее приход сюда может оказаться большой ошибкой. Через несколько мгновений дверь открылась. На пороге, бесстрастно подняв бровь, стоял дворецкий.
– Что вам угодно?
– Доброе утро. Я миссис Кертис… я друг лорда Лукаса. Мне необходимо увидеть леди Эзме.
О, это прозвучало ужасно. Что скажет леди Эзме, узнав, что любовница брата явилась к ней с визитом в такую рань?
– Пожалуйста, подождите. Я узнаю, дома ли она.
Эмма ждала, металась по площадке, ломая руки и понимая, что терпение подходит к концу. Спустя несколько минут дворецкий снова отворил дверь.
– Леди Эзме примет вас. Пожалуйста, следуйте за мной.
Испустив вздох облегчения, Эмма вошла вслед за ним в гостиную, отделанную в голубых тонах – здесь были светло-голубые обои и мебель с ярко-синей обивкой.
– Прошу подождать здесь, мэм. Леди Эзме скоро будет.
Прошло еще несколько минут. Эмма беспокойно металась по комнате. На какое-то время она задержалась у карточного столика, на котором стояла шахматная доска. Похоже, была сыграна половина партии, причем белые выигрывали.
Затем Эмма подошла к окну. Она смотрела на оживленную Сент-Джеймс-сквер, когда дверь за спиной отворилась. Она резко повернулась и увидела, что в комнату входит молодая темноволосая женщина, а следом за ней Сара, герцогиня.
Эмма вымученно улыбалась, пока Сара представляла их друг другу.
– Приятно с вами познакомиться, леди Эзме, – сказала она.
Внешность сестры Люка ее сильно удивила. Леди Эзме совсем не походила ни на него, ни на герцога. Кожа у нее была оливкового оттенка, глаза темно-карие, а волосы такие темные, что казались почти черными.
– Мне тоже, – сказала леди Эзме, хотя, судя по ее озадаченному лицу, она не имела ни малейшего представления о том, кто такая ее незваная гостья.
Эмма подумала о Люке, сидящем сейчас в сырой, темной камере. Подумала о жестоких преступниках, наверняка его окружающих. Нет, медлить нельзя! Она предвидела, что герцогиня тоже может оказаться тут, и придумывала, как попросить Эзме поговорить наедине.
Но Люку сейчас плохо. И значение имеет только одно – его безопасность.
Эмма собралась с духом и сказала:
– Леди Эзме, я друг вашего брата, лорда Лукаса.
Глаза Эзме расширились, она посмотрела на Сару, затем снова на Эмму.
– Давайте-ка присядем, – предложила герцогиня, показав на обитые синей тканью диван и кресла. – Не хотите выпить чего-нибудь освежающего, миссис Кертис?
– Спасибо, нет. – Эмма быстро подошла к одному из кресел и заставила себя сесть в него, хотя ей не терпелось отправиться туда, где держат Люка, и освободить его.
– Я пришла попросить вас о помощи, леди Эзме. Дело срочное и касается вашего брата.
Эзме, усевшаяся на диван напротив Эммы, снова взглянула на Сару.
– Лучше всего лорду Лукасу сумеет помочь герцог, – сказала Сара.
Эмма сглотнула комок в горле и посмотрела на герцогиню.
– Простите меня, Сара, но отношения между его светлостью и лордом Лукасом несколько натянуты. Я не уверена, что он одобрил бы мое обращение к герцогу.
Эмма знала, что готова упасть перед герцогом на колени и умолять его о помощи, но только в том случае, если это будет последняя надежда.
Сара кивнула и спокойно произнесла:
– Я знаю лорда Лукаса почти всю жизнь, миссис Кертис. Поверьте, я понимаю.
Эмма облегченно выдохнула.
Взгляд герцогини стал серьезен, и Эмма внезапно заметила стальную волю за мягкими манерами герцогини.
– Если лорду Лукасу угрожает какая-то опасность, герцог должен об этом знать. Их отношения не всегда сердечны, но мой муж очень привязан к брату.
Эмма попыталась улыбнуться:
– Я знаю. И его брат тоже к нему привязан.
Герцогиня выгнула бровь, и Эмма поняла, о чем та думает: «Что ж, он это удачно скрывает, верно?»
Они какое-то время молча смотрели друг на друга, проявляя твердость.
Леди Эзме переводила серьезный взгляд с одной женщины на другую и наконец нарушила молчание:
– Могу я поговорить с ней, Сара?
Сара коротко кивнула и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Глядя вслед герцогине, Эмма длинно выдохнула и повернулась к леди Эзме, которая выжидающе смотрела на нее, сведя вместе темные брови.
У Эммы возникло ощущение, что хозяйка дома не из тех, кто любит показную учтивость, и это ее обрадовало. Она приступила прямо к делу:
– Леди Эзме, боюсь, Люк и в самом деле подвергается страшной опасности.
Услышав, что Эмма называет ее брата так фамильярно, леди Эзме вскинула бровь.
Герцогу и герцогине известно о ее интимных отношениях с Люком, и если его сестра еще ничего не знает, то узнает очень скоро. В любом случае притворяться Эмма не собиралась.
Она продолжала:
– Я должна найти вашего брата Самсона. Мне кажется, только он способен ему помочь.
Леди Эзме окинула ее оценивающим взглядом.
– Помочь в чем?
Эмма сцепила лежащие на коленях руки и негромко произнесла:
– Вызволить Люка из тюрьмы.
Глава 17
Спустя полчаса леди Эзме и Эмма подъехали к небольшому дому. Слуга проводил их в кабинет к мистеру Хокинзу. Стоило им войти в тесную запущенную комнату, мистер Хокинз встал из-за массивного, видавшего виды письменного стола. Самсон был темноволосый, широкоплечий и высокий, выше обоих своих братьев – тоже высоких – на несколько дюймов. Кожа у него была смуглее, чем у братьев, а глаза – глубокого, насыщенного карего цвета – весьма походили на глаза Эзме.
Он обошел стол, глядя только на сестру, взял ее руки в свои и, не тратя времени на формальные приветствия, воскликнул:
– Эзме, почему ты здесь? Что случилось?
– Сэм, это миссис Кертис, друг Люка. Миссис Кертис, это мистер Хокинз, мой брат.
Взгляд Самсона Хокинза остановился на Эмме, и она внезапно почувствовала себя как у него на ладони, – и весьма уязвимой. Очевидно, этот человек не будет ходить вокруг да около.
Сэм Хокинз резко произнес:
– Миссис Кертис, чем могу помочь?
Эмма, пытаясь успокоиться, сделала медленный глубокий вдох и постаралась взять себя в руки.
– Большое спасибо за то, что приняли меня, мистер Хокинз. Я пришла умолять вас о помощи. Видите ли, Люка арестовали.
На лице мистера Хокинза не отразилось никаких эмоций.
– По какому обвинению?
– Кража шестисот фунтов у лорда Уинчелла.
– Понятно.
– Его увели вчера вечером, – продолжала Эмма. – Я не знаю, где он сейчас и что произойдет дальше, но мы должны…
– Он это сделал?
От изумления Эмма приоткрыла рот, спохватилась и сердито воскликнула:
– Нет! Конечно же, нет!
– Вы уверены?
Гнев вскипел быстрее, чем она успела сдержаться. Эмма всегда твердо считала, что семья должна поддерживать своих безо всяких условий и ограничений. Люк, конечно, откровенный шалопай и повеса, но это не делает его исключением из правил.
Неужели семья Люка не питает к нему безоговорочного доверия? Если так, это многое объясняет. Ничего удивительного, что он так до конца и не исцелился от своих страхов.
Она скрестила на груди руки и гневно сверкнула глазами на Сэма.
– Уверена.
Выражение его лица не изменилось, но он слегка приподнял бровь.
– Простите меня, миссис Кертис, но как вам, вероятно, уже известно, мой брат подвержен излишествам в употреблении спиртного и прочим невоздерженностям. Поступки пьяного человека могут сильно отличаться от его же поступков в трезвом виде.
Горло сжалось, слезы обожгли глаза, но Эмма не позволила им пролиться.
– Люк вовсе не пьяница, – заявила она внезапно охрипшим голосом.
Люк пьет, чтобы убежать от жестокой реальности своей жизни, но на самом деле он пьяница не больше, чем она сама.
Темная бровь поползла еще выше.
– Вот как? – сухо спросил Сэм.
– Именно так.
Мистер Хокинз долго молча смотрел на нее – члены семейства Трентов вообще слишком много на нее смотрели. Все они словно пытались проникнуть ей под кожу, чтобы понять ее мотивы. Эмме это не нравилось, и то, что мистер Хокинз так хладнокровно ее рассматривал, не помогало утишить гнев, который так и кипел внутри, стремясь вырваться на свободу.
Мистер Хокинз опустил взгляд на ее сжатые в кулаки руки и показал Эмме на стул возле стола.
– Прошу вас, присядьте. Вы должны рассказать мне о случившемся все, что знаете.
На деревянных ногах Эмма подошла к стулу и села, смутно отметив, что мистер Хокинз выглянул за дверь и велел кому-то принести еще один стул, для леди Эзме.
Как она зла! Она в бешенстве из-за того, что вынуждена защищать Люка перед его собственным братом! Один короткий вопрос: «Он это сделал?» – возмутил ее до глубины души, всколыхнув все собственнические и защитные инстинкты.
Однако же сознание подсказывала, что она реагирует слишком бурно, что она уже и так взвинчена до предела и вполне невинный вопрос мистера Хокинза просто оказался последней каплей.
Слуга поставил рядом с ее стулом еще один, и леди Эзме опустилась на него. Мистер Хокинз снова обошел стол и уселся напротив них.
– А теперь, – сказал он все с тем же раздражающим непроницаемым выражением лица, – расскажите, что произошло.
Эмма рассказала о сыщиках с Боу-стрит, поджидавших их в доме Люка, когда они вернулись из Бордсли-Грин, о бумагах, найденных в конторе Мортона, и о том, что сыщики решили, будто счет на продажу служит достаточным основанием для ареста Люка.
– А вы уверены, что они говорили о счете, найденном в документах Мортона? – спросил мистер Хокинз.
– А о каком еще счете они могли говорить? – вспылила Эмма. – В любом случае, когда я пошла проверять, все бумаги исчезли, так что вывод очевиден.
– Сыщики показали вам это доказательство? Вы его видели своими глазами?
– Нет, но…
– Они могли конфисковать бумаги Мортона как возможные доказательства, но настоящее могло появиться из любого другого места, – сказал мистер Хокинз.
– Нет, – упрямо повторила Эмма. – Вы не можете так думать. Не существует никакого настоящего доказательства. И любое другое, если и возникнет, будет всего лишь лжесвидетельством моего мерзавца мужа.
Темная бровь снова взлетела вверх.
– Почему вы в это так верите? Вы не так давно знакомы с моим братом, миссис Кертис. Что заставляет вас думать, будто он невиновен?