Восьмой зверь Ильин Владимир
— Умный парень. Но дурак, — вздохнул Баргозо и сцепил пальцы перед собой. — Наверное, уже возомнил себя великим магом? Нищий мальчик без семьи приходит в Академию учиться. Какое совпадение, ровно на следующий день после громкого ограбления, в котором похитили вступительный билет. Общественность удивленно вздыхает — бывают же в жизни совпадения!
Я поморщился, как от зубной боли. Действительно замечтался.
— Продать поможете?
Не лучший вариант, комиссию Томас берет дикую, потому-то я и не хотел с ним связываться. В свое время я бы продал его сам, но сейчас-то куда деваться, за советы тоже надо платить.
— Продать? — Баргозо смотрел на меня, будто впервые видел. — И сколько же ты хочешь?
Неприятный комок появился в животе, ощущение близких неприятностей.
— Десять тысяч?
— Вот как. Монетами? Сертификатом? Чеком? Рекомендую ценные бумаги. — Он смотрел равнодушно, словно сквозь меня.
Плохо. И еще хуже то, что я не понимаю причин. Гильдия никогда не забирает все силой, правило доли соблюдается строго. А он меня словно уже похоронил. Стоп, есть причина.
— Слишком много денег для одиночки, да?
— Да брось, кто узнает? — Тон делано-удивленный.
— Люди на вокзале подскажут, кто покупал у них информацию о приезжающих. Грузчики меня не видели, зато нашему актеру платил я сам. Хоть он уехал в тот же день, но нанимали мы его через гильдию. Там знают имя. Долю мне выделят по закону. Затем отнимут, вместе с жизнью.
Мне показалось, или Томас доволен ответом?
Баргозо встал из-за стола и начал расхаживать по кабинету.
— Марта беременна. — Неожиданное начало! — Нельзя ей сейчас волноваться. Так бы потерялся ты в плохом районе, как она всегда и боялась.
Благоразумно молчу. Думаю, ему мои поздравления вообще неинтересны. Неожиданно по телу пробегает холод, а с языка само по себе срывается:
— Роуд. На него могли подумать. Он смог выбраться?
Баргозо останавливается, чему-то улыбается и, видимо, приняв какое-то решение, вновь садится в кресло.
— Я уж подумал, ты захочешь на него все свалить, — хмыкнул бандит. — Мол, убежал подельник с пластинкой, а тебе ни слова не сказал. Все с ним в порядке. Я лично договаривался о поезде для него, поэтому на рассвете он уехал на пароходе. На поезде его уже ждали: даже без пластины слишком велик куш. Человек залетный, чужой. Передо мной бы извинились, конечно, — Томас огорченно вздохнул. — Жив он, все с ним хорошо. И совсем наоборот с теми, кто ждал его у поезда.
— Выходит, даже без этой пластинки меня будут искать. — Настроение портилось с каждой минутой.
— Догадливый. Об ограблении уже знают писаки, завтра одна половина города будет осуждать, а вторая завидовать краже целой кучи золота. Надо бы тебя куда-нибудь спрятать.
— Так, может, в Академию? — покосился я на пластинку, как кот на сметану. — Составить правдоподобную легенду… Туда то уж точно не доберутся.
— Тогда Роуда будут искать еще и за нее. — Баргозо придвинулся поближе и с интересом ждал решения. — И его обязательно найдут, наши или тамошние.
— Ладно, не судьба так не судьба. — Хорошо хоть все произошло быстро, я не успел привыкнуть к ней, не успел представить себя учеником, в общем, не завяз в мечтаниях. Так расставание вышло бы куда более тяжелым, но оно все равно было бы. Пусть даже я больше никогда не увижу Роуда, предавать я его не собираюсь. Подвинул пластину еще ближе к собеседнику. — Дарю.
— Даже так?
— Даже так. Не принесла она мне удачи, не принесут и деньги с нее. — Вот от денег было отказываться очень тяжело, но пришлось. Все вышло на поверхность, скрыть подобные суммы будет невозможно. Ради меня Томас не пойдет на риск тайной выплаты доли за спиной у гильдии. — Надеюсь, вы широко осветите тот факт, что у бедного сироты больше нечего взять?
— Понадобится неделя, чтобы все уладить. — Баргозо был доволен. Непонятно — самой добычей или мною лично. Второй вариант возникает из того соображения, что я, в общем-то, полностью в его власти. Захотел бы отнять — я бы и пикнуть не успел.
— Могу быть свободным? — Мне еще надо успеть выдать деньги прорабу и найти уютное местечко на недельку. Есть пара точек на примете.
— В Академию все еще хочешь? — В голосе Томаса некое веселье. Опасно это все.
— Мы же все решили? — Правда, на языке совсем другой ответ. Сила воли победила, я непринужденно поднялся со своего места, дабы откланяться.
— Присядь. — Веселье не уходило. Не к добру. — Есть один вариант. Сослуживец со мной связался, он нынче не последний человек в доме Волка. Внучка у него поступает в этом году, шестнадцать лет — твоя ровесница, по серебряному билету.
— Девушка? На военный факультет? — заполнил я возникшую паузу очевидным вопросом.
— Ну да. Сослуживец-то ее как пацана воспитывал, ждал-ждал от семьи сына внука, так и не дождался. В итоге плюнул и забрал к себе внучку с малых лет. Боялся, что помрет и достойной смены не подготовит.
— А как же сын? — Бывают же у людей причуды.
— Да, видимо, не очень, раз позволил единственного ребенка из дома забрать, — развел руками Томас. — В общем, воспитал он девку достойно, сейчас вот в Академию направил. Да вот незадача: в день перед отъездом застал он ее вместе с партнером по тренировкам за совсем другим делом. Вспылил изрядно, не удержался, сильно поломал слугу. Ищет теперь замену, хотя бы на пару недель, пока не наймет нового. Ко мне вот обратился. Нужен, говорит, порядочный, иначе яйца отрежу и жрать заставлю. Тебя же отец тренировал в свое время?
Весь монолог я слушал в каком-то полу изумленном состоянии. Рассказать кому — не поверят.
— С четырех лет, — автоматически ответил и еле сдержатся, чтобы не дать себе по губам. Слугой при девке? Бесплатно? Никогда. — Но уже давно все забылось, я не хочу вас подвести. Боюсь, не справлюсь.
— А Марта говорила, что отец занимался тобой вплоть до болезни супруги, — ехидно произнес Баргозо. — Рабочие на стройке так вообще каждое утро на твои ужимки смотрят. Или ты это так, из баловства?
Подловил. А еще кто-то из рабочих стучит.
— Зачем ей тренировки на военном курсе? — мрачно уточнил.
— По серебряному билету три года учатся на обычном курсе и только потом переходят на военный. Так что первые три года она будет тренироваться самостоятельно, чтобы не растерять навыков. Разумеется, с партнером это дело сподручнее.
— Ну, две недели-то могла бы и потерпеть, — с сомнением протянул я, лихорадочно подыскивая причину для отказа. Очень уж не хотелось терять время. Если признаться честно — сильно коробило, что час назад я мог поступить туда учеником, а сейчас должен буду прислуживать высокородной. При этом понимаю, что ученичество быстро бы закончилось в застенках стражи, но вкус мечты остался.
— Зачем, если есть ты?
— Но почему именно я? Разве в городе закончились обученные бойцы? — уцепился я за пришедшую мысль. — Да взять любого отставника — и то будет лучше!
— Любого не получится, таковы правила для слуг — только равного возраста. — Считается, что слуги будут помогать учиться, а ровесникам это делать проще. Впрочем, лично для меня это спорное суждение. — Иначе бы и проблемы с поиском не было, — Баргозо развел руками.
— Значит, тренер. И ничего сверх этого? — вздохнул я, чувствуя, что от сомнительного задания не отвертеться. Тренер-то не слуга, а если еще заплатят — вполне терпимо.
— Как госпожа повелит. Потерпишь, не переломишься. Не кисни, вся рутина на служанке будет — аристократам дозволено держать двух слуг. Человек ты хороший, в чем я успел еще раз убедиться. Не подведи меня перед сослуживцем! — погрозил пальцем.
— «Я еще безмерно щедрый», вы забыли упомянуть, — проворчал я из вредности. Вот же, а? Забрал кучу денег и навесил проблем.
— Проявишь себя хорошо — обдумаем твое вознаграждение. Полтора десятка дней — и свободен! А я твои дела улажу.
Расплывчато как-то, но мог и просто приказать.
— Завтра в шесть, гостиница «Белый лебедь». Опаздывать не рекомендую.
— Понял, — грустно кивнул я и пошел к двери.
— Девушку зовут Джейн, — донеслось вослед. — Шесть утра, не проспи!
Что обычно делает толковый босс после разноса от вышестоящего начальства? Разумеется, устраивает разнос своим подчиненным. Именно такой практики придерживался жрец второго ранга Микаэль. Виновник его дурного настроения задерживался, тем самым усугубляя свою бесспорную и заведомо доказанную вину.
Впрочем, наказание уже не будет хуже, что весьма расстраивало Микаэля, вынужденного жариться под летним солнцем.
Обычно в часы, когда лучи заходящего светила заглядывали к нему в кабинет, жрец был уже дома, но сегодняшнее собрание у верховного изрядно затянулось.
Поэтому Микаэль вынужден был потеть в парадном одеянии, ежеминутно промакивая салфеткой преющую под роскошным головным убором лысую голову. Снять бы тюрбан вовсе, да не положено по статусу. Вдруг кто войдет — позора не оберешься, да и слухи пойдут.
Микаэль стеснялся своей ранней лысины, но страх его уходил куда глубже обычных комплексов. В храме Быка, символе плодородия и урожая, подобный дефект мог выйти боком карьере. Еще скажут, мол, не растет, так как Сам отвернулся от нерадивого жреца. Людей снимали и по меньшим наветам.
Потому когда в двери вошел виновник, Микаэль даже обрадовался ему, но моментально вернул на лицо строгое выражение.
— Есть новости? — без особой надежды на хорошие вести дежурно спросил жрец.
— Мы активно ведем розыски на всей территории владения! — преувеличенно бодро начал доклад подчиненный. — Агенты докладывают о трех возможных кандидатах.
— Уже второй раз ведете. И уже штук двадцать похожих пар нашли, но все мимо, — лениво отмахнулся жрец. — Ваша ошибка привела к гневу верховного.
— Но это было наше общее решение, — обескураженно, но с надеждой ответил собеседник.
— Разве? — притворно изумился Микаэль. — Сейчас посмотрим! Пять лет назад, ранняя весна. Так, где же это у меня было…
Жрец открыл створки массивного шкафа и ловко выхватил объемистый том, датированный только что произнесенным периодом.
— Так-так-так, — пробормотал он, перелистывая страницы. — Вот! Беседа со жрецом, тогда еще четвертого ранга, Ромиусом. Цитирую! «Я вас уверяю, после выключения храмового знака отступница не проживет и четырех месяцев. Она будет вынуждена вернуться обратно, а если не сможет двигаться сама, то ее тело привезет муж». Дословно! Так, это пропускаем, это тоже. Вот тут еще: «Я абсолютно уверен в успехе и гарантирую вам исполнение воли верховного».
— Я и сейчас уверен, что она в нашем владении! Не самоубийца же, в конце концов! Дайте мне еще время, я отыщу ее! — Подчиненный прижал ладони к сердцу и смиренно наклонил голову.
— Если вы не нашли отступницу за все эти годы, то, скорее всего, она уже мертва. Где сейчас реликвия — знает один лишь покровитель. — Жрец вернул том обратно и вновь занял свое место. Голова дико чесалась, но следовало доиграть свою роль до конца. Писарь, что сидел за фальшивой стеной и записывал разговоры, не преминет довести копию до жреца первого ранга, а значит, все должно быть по закону. Обвинение — доказательство — приговор.
— Я готов в знак раскаяния преподнести все свое имущество храму. — Виновник, несмотря на жарящее светило, утирал холодный пот со лба.
— Похвально! — торжественно пророкотал Микаэль. Увы, планы придется изменить. — Это смягчит вашу вину, жрец шестого ранга! Можете идти.
Подчиненный выходил из кабинета в диком раздрае чувств. С одной стороны, он потерял все и скатился на три ступеньки в иерархии, но с другой — он остался жить!
Микаэлю же эмоции виновника были совсем неинтересны, вряд ли тот долго протянет. Слишком много злопамятных среди тех, кто из подчиненных превратился в начальника. Осталось последнее дело на сегодня, к счастью, солнце закатилось за высокое здание храма Быка и перестало прожаривать просторный кабинет.
Следующий гость был попроще одет, явно не из храма. Жилистый, невысокий, старый и удивительно наглый тип.
— Роб, ты не мог бы не сидеть на моем столе? — поморщился жрец. — Есть же кресло.
— Доплатишь десять процентов — и буду вести себя как аристократ на приеме. — Тот, кого назвали Робом, закинул ноги на кресло.
— Деньги храмовые, не мои. Ладно уж, сиди, — отмахнулся Микаэль. — Анкеты посмотрел, изучил?
Посетитель кивнул.
— Их следует найти как можно скорее. Поиски ограничены двенадцатью владениями — по два в каждую из сторон света, дальше они вряд ли уехали. Язык там уже другой, люди выглядят иначе, сам знаешь. Женщина скорее всего уже мертва, ищи отца с сыном. Если и они умерли, сосредоточься на поиске вот этого. — Жрец протянул листок удивительно гладкой, но при этом твердой бумаги с прекрасно нарисованной золотой пластинкой на цепочке.
— Это можно брать в руки или привезти на теле, не снимая? — деловито уточнил Роб, пряча картинку за подкладку рубашки.
— В руки брать можно. Срок тебе — полгода. В деньгах не ограничиваем. — Жрец сделал многозначительную паузу. — Совсем не ограничиваем.
— Не ограничивают, как же, — проворчал мужчина, поднимаясь со стола. — Потом на каждую истраченную монетку бумагу писать.
— На этот раз все иначе. Поручение верховного. — Жрец воздел взгляд вверх и для верности показал пальцем в потолок. — Принимайся сегодня же, и да пребудет с тобой милость покровителя.
Глава 3
Шесть часов утра вообще и шесть часов утра в центре города — это очень большая разница. Чтобы успеть вовремя, надо встать около четырех утра, в пору, когда светило только поднимается над городом, срывая с него вуаль тьмы. Дальше надо прокрасться по своему же району на более оживленные улицы. Смена ночной братии завершится только с рассветом, так что наткнуться на деловых людей с ножами и битами дело легкое. Хотя я не совсем по их формату — кому нужен шустрый паренек, вдобавок непонятного достатка — под плащом не видно ни одежды, ни лица. Обычный клиент разбойников — подвыпивший горожанин, возвращающийся домой с рассветом. Такого видно издалека — по нетвердой походке, а порою — по немелодичным песням, выдаваемым на всю округу.
Ближайшие стоянки карет находятся почти вплотную к богатой части города, возле престижных клубов и ресторанов. Ясное дело, что в нашем районе наемного экипажа не найти, потому приходится преодолевать всю дистанцию на своих двоих. Бодрящая выходит пробежка, в декорациях еле освещенного города, под оценивающими взглядами людей в переулках.
За незримой гранью богатого района следует прятаться куда тщательнее. Покой жителей хранят отряды дежурных, и уже для них я — лакомая цель. В меру подозрительная, одинокая и неопасная с виду. Даже если окажусь ни в чем не замешанным — будет им плюс за бдительность. А там, может, и навесят пару нераскрытых грабежей, и попробуй потом оправдаться. Вырваться-то из застенков можно, да только проверять, как быстро это произойдет, — совершенно не хочется. Поэтому и обхожу патрули десятой дорогой, накручивая по богатым кварталам замысловатые круги.
Из-за всех маневров дорога, преодолеваемая в дневную пору за час, а в карете и вовсе за десяток минут, растянулась на два полновесных часа. Самое интересное, все эти усилия направлены только на то, чтобы отказаться от навязанного поручения. Вернее, сделать так, чтобы от меня отказались. В конце концов, кто сказал, что я им подойду?
Швейцар на входе в «Белого лебедя» окинул меня скептическим взглядом. На его привычной благолепно-невозмутимой физиономии такая эмоция смотрелась интересно. Так выглядит отъевшийся кот, мимо которого собралась прошмыгнуть белая мышь, — то ли хозяйская, потому как белая, то ли лапой прихлопнуть и дальше спать.
После объяснения причины моего посещения сошлись на том, что он меня пропустит, но дверь я открою себе сам. Да не очень-то и хотелось.
Внутри огромного холла с высоченным потолками и мраморным полом ко мне подлетел консьерж и чуть ли не силой попытался сорвать с «господина» плащ. Видимо, раз швейцар впустил меня внутрь — значит, я уже достоин высокого обслуживания. Еле отмахался от навязчивого сервиса, не уступив назойливой обслуге и шарфа с перчатками. Задерживаться я не собирался.
Стараясь сохранять невозмутимый вид и не вертеть головой по сторонам, солидно осмотрел зал, с видом знатока оценил огромные батальные полотна в оправе позолоченных рам и хрупкие на вид столики из красного дерева на пушистых овалах ковров. Живут же люди. За свою жизнь побывал в десятках гостиниц, пока наша семья путешествовала по городам, но с подобным великолепием столкнулся впервые. Не холл, а настоящий музей.
Добросердечный консьерж соизволил подсказать, что искомое мною семейство проживает под самым потолком заведения, на четвертом этаже. Причем занимают они весь этаж, а молодому господину проще всего подняться к ним на лифте. При этой фразе мне указали за зарешеченную с двух сторон клетку с непонятным механизмом внутри. Спасибо, как-нибудь в другой раз, когда узнаю, как всей этой машинерией пользоваться, а пока что служить развлечением скучающей обслуге я не собирался. Лифты — вообще редкое дело у нас в городе. Здания большей частью двух-трехэтажные, и только в центре города попадаются исполины до шести-семи этажей.
Подъем по лестнице — дело куда привычнее. Правда, раньше мне не приходилось подниматься по столь монструозной конструкции с огромными пролетами и громадной толщины перилами. Посреди лестницы — ковровая дорожка, топтать которую своими башмаками первое время кажется святотатством, но потом как-то привыкаешь. При входе на каждый этаж ошивается охранник в костюме цветов отеля, с нехилым таким ружьецом в руках. На прикладе оружия волнообразный знак ветра — довольно дорогая модификация, заряжается магическими кристаллами. При активации силы ветра создают огромное давление, благодаря которому из дула на дикой скорости вырывается свинцовый шарик. Огромная скорострельность, довольно легкая, мощная. Само собой, куда надежнее и неприхотливее порохового вооружения. Стоит мне подняться на этаж выше — ружье откладывают на специальную полочку, а охранник продолжает скучать — не таскать же ему ружье в руках целый день. Только кто осмелится нападать на отель в богатом квартале? Наверняка показуха для высоких гостей, довольно впечатляющая, надо сказать. Даже мне как-то расхотелось прихватывать из отеля сувенир на память.
Лестница не завершается на четвертом этаже и уходит еще выше. Так бы и поднялся вверх, если бы не окрик. Этаж, как и предыдущие, отделен от лестницы деревянным массивом двери, бесшумно, но с трудом приоткрывшейся благодаря стараниям охранника. Внутри та же роскошь, высокие потолки, широкие коридоры и тишина. Безликая, равнодушная, подавляющая обстановка. Благо вопроса, куда теперь идти, не возникает — навстречу сразу же направился очередной слуга.
— Позвольте… — Руки консьержа этажа потянулись к моему плащу. Мания у них какая-то.
— Нет-нет, мне удобно в плаще. Доложите хозяевам обо мне, — перебиваю служку и отодвигаюсь на шаг. — И я бы не отказался от чая, если можно.
Утром, очередной раз прикидывая, как вежливо отбиться от задания Баргозо, я решил вести себя по-хамски, провалить испытание и зарекомендовать себя с худшей стороны, однако грубить старику-консьержу язык не повернулся. За время работы с Роудом привык быть вежливым, вживаясь в роли сына аристократа, последнего из рода богатого купца и прочих личностей, которым охотно дают деньги алчные господа, рассчитывая на долю в наследстве (кладе) и прочих небылицах, на получение или поиски которых выуживались деньги. Но за две недели личной свободы легко вспомню хлесткие вокзальные перелаивания. Прибережем этот маневр для самих хозяев — думаю, они отбросят мою кандидатуру. Главное — не переборщить, чтобы ситуация не вылилась в скандал между дедом Джейн и Томасом. Прийти в шесть утра в отель «Белый лебедь» — я на месте! А вот то, что я «не устроил» друга Баргозо, — это уже не моя вина, я же ничего не обещал — какие ко мне могут быть претензии.
Остается вопрос, где тихо и безопасно провести неделю, но и это вовсе не проблема — есть пара мест на примете, никому не известных, безопасных и приятных во всех отношениях. Так зачем же мне терять неделю, выступая в качестве тренировочного манекена для неизвестной особы? А вдруг я ее зашибу? А вдруг она пожалуется деду? Не-эт уж. Сейчас я им в быстром темпе «не подойду» и со спокойной совестью отправлюсь на одну из пригородных ферм, к Мили — доброй, отзывчивой и такой аппетитной девушке всего на пару лет старше меня. Ее отец смотрит на это дело сквозь пальцы, а местами весьма одобрительно — приезжаю-то я к ним далеко не с пустыми руками. Главное, слинять оттуда до традиционных речей о свадьбе, но вряд ли такие разговоры вообще будут — сейчас самый сезон работы на земле, лишние руки всегда нужны. Мою реакцию они знают, относятся к ней философски — мол, все равно никуда не денется, потому и с разговорами приставать не станут, по крайней мере до осени. А там, может, и действительно согласиться? Сразу же вспоминаются соблазнительные обводы форм, озорные зеленые глаза и мягкий голос. Эх-х…
— Ну? — Пока я парил в своих фантазиях, ко мне подошла невысокая девушка в зеленом охотничьем костюме и теперь с легким раздражением смотрела на меня. Видимо, это и есть «госпожа-хозяйка».
Да уж, это вам не Мили. Короткие волосы, впереди и ухватиться особо не за что, да и сзади ничего особенного.
Девушка стремительно покраснела, рука потянулась к поясу, где наверняка обычно крепилось оружие. Глаза сузились, не предвещая будущей жертве ничего хорошего.
— Это я сейчас вслух сказал? — Выходит довольно глупая фраза, но мысли в голове мечутся стаей спугнутых птиц. — Эм, вам послышалось. Меня зовут Ник! Я от господина Баргозо.
Тяну руку для рукопожатия, некоторое время держу на весу и, так и не дождавшись реакции, прячу за спину. А впрочем, оно и к лучшему. Сейчас меня выставят за дверь, и план будет выполнен.
— Идем за мной, будем делать тебя инвалидом. — Девушка развернулась на носках охотничьих ботинок и двинулась вглубь помещений.
— Что, простите?
— Тебе послышалось, — раздраженно фыркает девушка и ногой распахивает створки следующей двери по правую руку. Так-то симпатичная, если приглядеться. Всему виной мужской костюм — если визуально надеть на нее платье, выйдет очень даже ничего. Хотя вряд ли подобные признания сейчас помогут.
Мы оказываемся в пустом зале, если не считать внушительного арсенала оружия на двух стенах и зеркала на третьем. Само помещение примерно десять на восемь метров, освещенное тремя огромными окнами. Сверху нависает громоздкая, многоярусная конструкция люстры. Раньше наверняка к ней крепили свечи, а позже переоборудовали под лампочки.
Автоматически отмечаю богатство обстановки, а уже в следующий момент приходится уходить от удара наискось. Джейн подхватила с крепления на стене короткий меч и активно пыталась отрезать им от меня кусок покрупнее. Еще один удар чуть не лишает меня ступни левой ноги, а на обратном ходе — пальцев рук. Разрываю дистанцию двумя прыжками и пытаюсь взять что-либо со стены, но безуспешно — оружие будто прилипло к полкам и совершенно не хочет идти в руки. Чувство опасности заставляет сдвинуть голову на десяток сантиметров вправо. Вовремя. Слева в стойку оружия на пару сантиметров впивается лезвие меча, брошенное с далеко не девичьей силой. Но в большее изумление приводит невозможность вытащить застрявший в дереве клинок. Он словно врос и не реагирует даже на мою попытку повиснуть на нем всей массой.
Сзади доносится шелест выдвигаемого из ножен оружия — девушка добралась до противоположной стены и обзавелась новым клинком. Перекатываюсь на всякий случай вбок и прыжком загнанного в угол хищника бросаю свое тело в сторону двери. Створки не поддаются, а дверь легко воспринимает удар телом, словно там не дерево, а продолжение монолитной стены. В это время ко мне неторопливо подходит Джейн, поигрывая братом-близнецом первого клинка. Два удара проходят мимо холодным ветром стальной смерти, а третий чуть было не лишает меня глаза. Дело принимает скверный оборот: то ли девушка рехнутая на всю голову, то ли все это — глобальная подстава; исход остается одним: меня планомерно пытаются прирезать, а значит, уже не до сантиментов.
Еще один проход, на сей раз к окну. С внешней стороны окно забрано решетками, да и прыгать с высоты почти трех десятков метров я не собирался. Локоть, завернутый в плащ, разбивает плоскость окна, ладонь подхватывает заостренный осколок. Девушка неторопливо подходит к своей жертве. Рывок рукой — и навстречу широкому взмаху лезвия летит плащ, а я под прикрытием черного крыла ткани опираюсь на высокий подоконник и буквально взлетаю по обнаженной решетке под потолок, а следующим прыжком пытаюсь достать люстру. Мгновение полета, руки цепляются за металлическую конструкцию и поднимают за собой тело. Джейн на несколько мгновений теряет меня из виду, но мне этого достаточно. Ногами вперед лечу на шею девушки, в последнее мгновение краем глаза ловлю какое-то мельтешение со стороны двери, выпускаю осколок стекла из рук и группируюсь в полете. В итоге Джейн все равно достается очень солидно, а я пропускаю рядом с собой волну обжигающего пара. Огненный пистолет, автоматически отмечает сознание, тогда как рефлексы уже швыряют тело в сторону нового противника. Оружие с широким конусом повреждений, мощное, но перезаряжается медленно — пока соберется воздух, пока нагреется до тысячи градусов и создастся высокое давление для залпа. В итоге успеваю заставить знакомого старика-консьержа выпустить пистолет из рук. Выбить не получается — наоборот, ногу чуть ли не ломает зверский удар: шустрый старикан попался. Прыгаю обратно, с трудом встаю и хромаю обратно к Джейн. К счастью, девушка все еще без сознания. Успеваю перекатиться за ее тело, когда наконец понимаю некое изменение обстановки. Комнату охватила тишина, только звук ветра из выбитого окна и мое дыхание. В лезвии валяющегося меча пытаюсь рассмотреть обстановку, но куда там, не зеркало же. Минуты три лежу спокойно, пытаясь хоть как-то планировать дальнейшие шаги. Выходит, только взять заложника и вести переговоры. Вот и поработал. Что там у нас за захват заложника полагается? Вроде разрывают лошадьми. Проще сдаться — тогда будет только нападение на благородного, а значит, каторга. Тоже плохо, но хоть жить буду. Можно, правда, попытаться доказать, что напали на меня, однако наше правосудие все равно считает слова благородных весомее, а других свидетелей нашего диалога не было. Тот же охранник вряд ли станет свидетельствовать, если вообще что-то слышал за толщей двери.
— Ник? — Вопрос, заданный, судя по всему, тем же стариком, выводит меня из круга неприятных мыслей. — Тебя прислал Томас Баргозо?
— Да, господин. — На всякий случай прижимаюсь плотнее к телу девушки. Вдруг выманить пытается.
— Давай договоримся, я заплачу в два раза больше и отпущу тебя на свободу. Только не убивай Джейн. — В голосе старика слышна непритворная тревога.
— Господин, я не собирался кого-то убивать. Я оборонялся. — Да какой еще наемный убийца, о чем он?
— Тогда отойди от внучки и подними руки над собой, — через некоторое время, потраченное на осмысление ситуации, выдал дед.
Два варианта: я выхожу, и все хорошо, или я выхожу — и мое поджаренное тело отскребают от пола.
— Господин, извините за недоверие, не могли бы вы подойти ближе к окну и продемонстрировать… чистоту намерений? — Вот же церемониал. Ну не могу же я просто заорать: «Старик, положи ствол на пол!»
Послышался шелест шагов. Я осторожно выглянул из-за головы Джейн — старик напряженно стоял напротив меня, демонстрируя раскрытые в мою сторону ладони.
Настал и мой черед выполнить договоренность. Вслед за поднятыми руками я поднялся с пола и отошел в сторону от тела девушки.
— Она первая на меня напала, я был вынужден обороняться. — Фраза вышла по-детски наивной, но что делать, если все так и было? — Спросите ее, когда очнется.
— Я вынужден признать, такое вполне могло случиться, — с кислой миной ответил дед, чем серьезно меня удивил. Если честно, я ожидал продолжения схватки. — Впрочем, увиденное мною в определенном смысле было довольно полезным. Теперь я могу с уверенностью сказать, что вы нам…
Звон разбившегося стекла прервал его речь. Уцелевшая после моего удара часть окна все же не выдержала грубого обращения и обвалилась.
— …Не подхожу, — завершил я речь за старика. Встреча вышла на редкость неудачной, я такого развития событий даже представить не мог. — Простите за беспокойство, провожать не надо. — Стоило ретироваться побыстрее, пока не завели разговор о компенсации ущерба.
— …Вы нам подходите, — неожиданно для меня завершил старик.
Я изумленно посмотрел на него и обвел руками царивший вокруг разгром.
— А как же все это?
— Мелочи, — отмахнулся дед. — Да и Джейн не привыкать.
Да уж, частенько ее по головушке-то били, раз выросло такое чудо. Поймал себя на том, что активно киваю, заметил хмурый взгляд старика и, смутившись, прекратил.
— А вас как зовут? — Я решил сменить тему, да и поднадоело именовать его мысленно «стариком» на пару с «дедом». Как-то подзабыл спросить такую мелочь у Томаса.
— Виктор. Идемте в кабинет, тут все приберут и без нас.
Взял с пола любимый плащ, отряхнул его от осколков и с удовлетворением констатировал его целостность. Слегка споткнулся, изображая неловкость, и позволил деду поддержать меня за плечо — содержимое правого кармана его камзола практически без усилий перекочевало ко мне. На ощупь тяжелое, металлическое — настроение резко пошло вверх.
Виктор провел пальцами вдоль двери, а затем легким движением ее открыл. Магия.
В коридоре уже дожидались врач и пара служанок.
Пока мы шли от фехтовального зала до кабинета Виктора, я обдумывал сложившуюся ситуацию. Побитая внучка, разгромленный зал и неудачное знакомство, когда я принял его за слугу. Зачем ему терпеть подобное поведение? В конце концов, за неделю девушка форму не потеряет, вполне может позаниматься и одна. Все происшедшее никак не укладывалось в стандартную схему найма, что изрядно настораживало.
Перед входом в кабинет Виктор вновь провел пальцами по двери, на этот раз наискосок — от ручки влево вверх.
— Кабинет сдается вместе с библиотекой? — не удержался я от вопроса. Все стены от пола до потолка были сплошь покрыты книжными томами, отчего довольно пустое помещение — один стол возле окна, несколько стульев — обретало уют. Или, быть может, сказывался наборный паркет или шторы с затейливой вышивкой.
— Четвертый этаж выкуплен мною, я живу здесь во время пребывания в городе. — Виктор занял свое место за столом. — Тут малая библиотека, в поместье куда обширнее.
Я аж присвистнул: это какой должен быть доход, чтобы позволить себе такие траты. Моей доли с прошлого дела хватило бы пару месяцев прожить в таких хоромах, да и то второй месяц вышел бы неполным.
Да и тома тут непростые — большинство заглавий на неизвестном языке, книги сами по себе удовольствие недешевое, а тут еще и явная древность. Наверняка потому все и охраняется так строго. Ради такого куша многие в гильдии закрыли бы глаза и на местоположение здания, и на соседей — рядом располагались высотки государственных учреждений.
— Можете присесть, — обратил на себя внимание старик.
Решил проигнорировать, должен же быть и у его терпения предел. Пару минут ошивался возле полок, пытаясь высмотреть хоть что-то на привычном языке. Все мимо, языки второй-третьей династии, давно забытые в народе. Не изображать же чтение.
Следующая фраза заставила меня присесть за стол и еще раз внимательно обдумать предложение.
— Десять золотых в день. — Старик иронично наблюдал за моим прыжком алчности от книжных полок к столу. — И верните мне часы, они наградные.
Как только заметил? Приходится возвращать «сувенир» обратно хозяину. Мельком смотрю на крышку: «За оборону Стены». Боевой дедушка.
— И когда только успели? — Дед вовсю веселился, наблюдая за моим смущением. Не хватает мне наглости вести себя как обычно после поимки с поличным. Но хватает ума не изображать из себя невиновного.
— Итак, вас устроит контракт на десять дней с оплатой в сотню золотом? — Виктор перешел на деловой лад.
Сотня в неделю — очень много, сумма привлекательная, но дело уж больно темное. Так слуг не нанимают. И уж тем более слугам не прощают краж.
— Готов обсудить сумму, если расскажете, в чем вообще дело, — спросил напрямик, уставившись старику в глаза.
Некоторое время мы сверлили друг друга взглядами, но в итоге дед сдался:
— Девочке нужен телохранитель.
— Так зачем вам я? — занедоумевал.
Телохранители — отдельная категория, профессия, судьба, призвание. Ни один человек, каким бы хорошим воином он ни был, не способен целенаправленно жертвовать собой. Не похоже, что он хочет сэкономить, — за десяток золотых кругляшей можно нанять отличного специалиста, и ограничение по возрасту совсем не помеха — у специалистов наверняка есть ученики подходящего возраста.
— Сначала — контракт. Полторы сотни за десять дней вас устроит?
Я пытался все же спросить о деталях, но Виктор был категорически против.
— Никакой информации без заверенного должным образом документа.
Видимо, ожидалось подписание не просто бумаги, а кое-чего магического. Не сталкивался с подобным, более того — и сейчас подобные бумаги вызывали во мне желание бежать. По слухам, последствия неисполнения договора слишком велики.
И вот он — отличный повод откланяться. Баргозо не посмеет упрекнуть меня, что я отверг магический договор, да еще и на заведомо другую должность, чем оговаривалось. С другой стороны — деньги уж больно хорошие, а мне еще квартал восстанавливать. Здравый смысл в итоге победил жадность, я было встал со стула, откланялся и уже шел к двери, когда жадность нанесла ответный удар:
— Тысяча. — Здравый смысл еле сдержался, ноги сами принесли меня обратно, на лицо наползла легкомысленная улыбка. Сколько это килограммов золота? Охо-хо. В мыслях деньги получены и уже истрачены.
— Нет. — Сам удивился своей выдержке.
— Хорошо, — внезапно согласился Виктор. — Подойдем с другой стороны. Я готов предложить к сумме договора свое расположение.
И посмотрел на меня, будто я кинусь ему ботинки целовать.
— Скажу проще: я готов оказать вам ответную услугу, когда вам будет нужна помощь. А она вам обязательно будет нужна.
— Угрожаете?
— Нет-нет! — Старик даже руки поднял. — Никаких угроз даже в мыслях не было. Я наводил о вас справки, печальная история, мои соболезнования. Также я знаю, кто ваш начальник, и имею некое представление о ваших взаимоотношениях.
— Дальше. — Что-то подсказывало, что Виктора стоит выслушать.
— Как вы думаете, тот квартал, который вы сейчас отстраиваете, заинтересует кого-нибудь после восстановления?
— Я на это надеюсь. Планирую сдавать дома внаем. — Какая уж тут тайна, обычный бизнес. Недвижимость никогда не падает в цене, а стабильный доход от ренты позволит не беспокоиться о завтрашнем дне.
— Имею в виду другой интерес. Я знаю Томаса. Он никогда вам не отдаст квартал.
— Вы знаете Томаса, но при этом сами к нему обратились за услугой? — Я удивленно поднял брови. — К тому же дома оформлены на другого человека.
— Если бы у меня был другой вариант… — Виктор недовольно поморщился, но через мгновение спохватился. — Об этом после контракта. По поводу факта владения. Дома оформлены на Марту Гесс, вскоре она выйдет за Томаса. Скорее всего, до рождения ребенка. Все ее имущество по закону перейдет мужу в качестве приданого. У вас больше не будет ни дома, ни квартала.
Земля будто провалилась под ногами. Такой вариант мне не приходил и в кошмарном сне. А ведь действительно, Баргозо никогда не выпустит из рук того, что считает своим. Просить же Марту тянуть с женитьбой до моего совершеннолетия — нереально. Ребенок, рожденный вне брака… она никогда на это не пойдет.
— И как вы можете помочь?
— Вы попросите Марту переоформить квартал на меня. В договор добавим пункт о возврате вам имущества по наступлении совершеннолетия. Или на того, кого вы укажете.
Минута раздумий, отчаянные поиски того, с кем бы я мог провернуть то же самое, и очевидный ответ:
— Показывайте ваши бумаги.
Виктор протянул мне составленный договор — страницы толстые, отливающие синевой — и перо с чернилами. С трепетом я взял в руки тяжелое золоченое перо, впервые жизни, к слову. Раньше простыми гусиными как-то обходился.
— Читать хоть умеете? — Легкая шпилька в мой адрес.
Невозмутимо взял чистый лист из пачки, лежавшей на столе, и каллиграфическим почерком вывел: «Старый шептун», — после чего величественно кивнул. Когда твоя мама — преподаватель, невозможно увернуться от грамотности, правописания и знания аж двух языков.
— Тогда подписывайте и продолжим. — Виктор нахмурился. А вот нечего меня недооценивать.
Разумеется, вычерчивать лихой вензель под текстом я не торопился — следующие часы в кабинете царила полная тишина, перемежаемая тихим шорохом перекладываемых страниц. Я внимательно читал каждый пункт договора, ища двойные смыслы и ловушки, и находил. Тогда тишина взрывалась яростным спором с Виктором, а спорные пункты шли под снос. Все-таки я ему был нужен больше, чем он мне, потому он и шел навстречу, оправдываясь типовой формой контракта. Например, была вычеркнута жестокая кара за разглашение, включающая в себя случайную оговорку. А вдруг нас будут подслушивать? Из наказания за неисполнение договора были вычеркнуты описания мучений и кар, писанные явным садистом, само оно сократилось до единственного слова: «смерть». Через три часа бурных обсуждений и переписывания документ уменьшился на пару страниц и выглядел куда гуманнее, чем раньше.
Сам процесс подписывания вызвал легкое удивление на фоне общей усталости от многочасовой работы над контрактом. Для начала — просто вензель на последней странице, затем единовременное приложение пораненных специальной иглой пальцев к ребру сложенных вместе бумаг — и синева листов медленно исчезла, на глазах втягиваясь в нас обоих. Требовалось усилие, чтобы не отдернуть руку. Магия договора — внутри нас, буквально. Сразу же Виктор выписал мне чек.
— Не люблю эти договоры. Проще сразу выполнить все должное, — протянул мне подписанную бумажку. Забавный такой многоцветный прямоугольник Арни-банка. — Сейчас распоряжусь пригласить Марту и нотариуса.
— Золото — только монетами, — не торопился я принимать чек. — Пока они едут, может, все-таки расскажете, в чем дело?
В кабинет вошла служанка, расставила кружки с чаем и тихо скрылась вместе с запиской-поручением от Виктора.
— Так вот, — собрался он с мыслями после пары глотков. — У девочки серебряный билет. Обычный можно купить. А на боевой курс — только получить, и только тем, кому билет предназначен. Они распределяются Повелителями, не больше одного на целый род. Редко — по два, и никогда в большем количестве. Исключения из правил происходят во время войны, когда умирают целые роды, не оставляя наследников. Как ты уже мог догадаться, места на военном курсе достаются по наследству — если маг рода погиб, есть достойный кандидат подходящего возраста и деньги на дар Повелителю. Если род обнищал или пресекся, не подготовил за шестнадцать лет преемника — наследное право отдают кому-то другому: слабые семьи правителям не нужны. Двенадцать лет назад моему роду высочайше подарен шанс иметь наследного боевого мага в роду. — Дед приосанился. — Повелитель принял дар, передал мне билет — он хранится в надежном месте. В этот момент начался отсчет шестнадцати лет на подготовку ученика для академии. Весь наш род — я да семья сына. По возрасту подходит только внучка, ее и готовил.
— Все это, безусловно, интересно, но я не вижу своего места в общей картине.
— Многие считали дарованную мне честь простой фикцией и вовсю делили мой серебряный билет, — с застарелой ненавистью произнес старик. — Но я их всех обошел. Джейн получит право для рода и своей будущей семьи.
— Если ей не помешают, — закончил я фразу за деда. Дело в принципе ясное. — Так и наняли бы профессионального телохранителя.
— Ограничения! — Виктор подчеркнул важность слова паузой. — Аристократам разрешены двое слуг равного возраста.
— Знаю, для помощи в учебе, — кивнул я терпеливо.
— Что за бред? Какая помощь? — недоуменно воззрился на меня дед. — Так проще влиять на умы, так проще организовывать дисциплину, так проще вербовать сторонников среди учащихся. Маги делают все, чтобы вредные советы старших не мешали перекраивать разум учеников так, как им нужно.
— Хорошо, пусть так, — жестом остановил я возмутившегося старика. — Так что насчет ученика школы телохранителей? Не из воздуха же они берутся. Где-то их готовят, причем профессионально, не чета мне.
Виктор на минуту замолк, словно обдумывал — стоит говорить мне или нет. Наконец произнес с кислой миной:
— Найти-то, может, и найду. Главный вопрос — в надежности и способности выполнить задачу. Мои недруги сделали так, что все городские специалисты нужной квалификации и возраста отказали. Их перекупили загодя, было время подготовиться. Другие — ненадежны или слишком слабы, я последний месяц только и занимался, что разъездами да проверками кандидатов. В итоге нанял человека в другом городе, он прибудет через неделю, как завершит текущий найм. Идеальный вариант, не в обиду тебе будет сказано. Пока же образовалась пауза длиной в неделю. Враги знают об этом и постараются запугать или убить внучку, пока она без защиты. Друзей среди аристократии у меня нет — я ведь старый солдат, а не интриган. Никто не заступится за Джейн.
— Стоп, но Баргозо же вам не отказал? — Я уловил несоответствие. — В гильдии хватает подходящих людей.
— Все верно. — Дед выглядел устало. — Я обратился к старому знакомому, сослуживцу, скорее от безысходности. Он сразу же посоветовал мне несколько человек. Тогда-то я и понял, что Томас совсем не изменился. Если дело касается больших денег, для Баргозо нет друзей. Предложенные им люди сами и убили бы мою девочку. К счастью, Марта подсказала о твоем существовании. Ей не нравится, что ты работаешь с бандитами, а работа тренера — довольно безопасный труд. Баргозо был против, но потом изменил свое мнение. Как-то рывком. После этого я навел справки и выяснил о ситуации с недвижимостью.
— Меня убивают вместе с вашей внучкой, он чист перед Мартой, так как это была ее идея, — пытался я понять логику Баргозо. — Вопросы с собственностью решаются сами по себе.
— Именно, — Виктор улыбнулся. — То, что я сегодня видел в фехтовальном зале, позволяет мне надеяться, что кое-кто недооценивает тебя.
— Не вовремя вы поймали Джейн с прежним телохранителем, — не удержался я от шпильки и осуждающе помотал головой. — Проблем бы не было.
— Была, и я ее устранил. — Мои слова Виктор воспринял с улыбкой. — Как он будет защищать девушку, не вылезая из ее постели? Да и телохранитель из него так себе, слишком любит себя и деньги. Не исключаю, что он сам выступил бы орудием убийства в обмен на золото: его-то не держит магический контракт, а заставить подписать его я просто не могу. Так что я просто освободил место рядом с внучкой. Отличный повод — сильные повреждения в гневе, и должность вакантна. А вот на замену нет никого, с этим я просчитался. — Под конец монолога Виктор вновь помрачнел. — Должен извиниться за внучку. В столь нелестной вашей встрече виноват некоторым образом и я. Джейн сильно переживает за ухажера, слушать не хочет о замене. Потому и попыталась вас покалечить.
Читать бесплатно другие книги:
