Заговор черных генералов Хлыстов Вадим

  Канцлер чуть помедлил с ответом, задумчиво глядя мимо эсесовца:

  - Просто предчувствие...Обычное предчувствие, господин Виллигут...

  Заместитель начальника "Анэнербе" безнадежно развел руками:

  - Предчувствие так предчувствие, Шикльгрубер. Не буду спорить. Поэтому Дольфус, как я уже сказал - на ваше усмотрение. Но только прошу не забывать, что главное сейчас - работа против Юргенса и того, кто за ним стоит. А сейчас, позвольте откланяться. У меня очень много дел.

  Эсесовец резко встал, чуть кивнул главе правительства и, не спрашивая разрешения, покинул кабинет.

  Проводив его непонятным взглядом и дождавшись пока за посетителем закроется тяжелая дверь, Гитлер решительно поднял трубку одного из стоящих на письменном столе телефонов:

  - Соедините меня с рейхсфюрером СС Гиммлером.

  Спустя десять секунд в трубке раздался голос главы охранных отрядов НСДАП:

  - Рейхсфюрер СС Гиммлер у аппарата, господин канцлер.

  Не здороваясь, Гитлер сразу перешел к делу:

  - Генрих, как обстоят у нас дела с боевой подготовкой в 89-ом штандарте СС в Вене?

  - Занятия идут по плану, мой фюрер.

  - Слушайте приказ. Весь оберабшнит "Дунай" переводится в состояние ускоренного сбора. Восемьдесят девятый штандарт - на казарменное положение. Через два часа жду вас у себя со всеми документами по Австрии и Дольфусу в частности.

  - Слушаюсь, господин канцлер.

  Не прощаясь, глава правительства положил трубку и тут же вызвал дежурного помощника. Когда тот, мгновенно появившись в дверях, щелкнул каблуками и стал по стойке смирно, Гитлер распорядился:

   - Оповестите всех, кто проходит по списку "А", что они должны прибыть в этот кабинет через три часа на экстренное совещание. Исполняйте...

  Не включая фар, наша машина плавно и тихо свернула в небольшой дворик, на который выходили двери подсобных помещений веселого заведения, известного среди берлинцев как "Кляйст-казино". Стас, выполняющий сегодня обязанности водителя, аккуратно припарковал "Мерседес" рядом с какими-то еле виднеющимися в темноте ящиками. Как будто дождавшись, пока стих звук мягко работающего мотора, в салоне ожил зуммер вызова рации. Подполковник щелкнул тумблером:

  - Здесь "Орлан".

  Чуть приглушенный голос Фарида в рации ответил:

  - "Орлан", здесь "первый". Наблюдаю вас по маяку и визуально.

  - Доложите обстановку.

  - "Объект" с любовником перешли в бар ресторана. За "объектом" зарезервирован номер люкс на втором этаже. Два соседних номера и один напротив - "наши". Все помещение казино под контролем. В номере "объекта" установлены средства наблюдения. Охрана "объекта" нейтрализована.

  - Принято. Через тридцать минут после того, как "объект" войдет в номер, - доложить немедленно.

  - Есть доложить немедленно.

  - Отбой связи.

  Стас включил свет в салоне и развернулся к нам с Юргенсом, сидящим на заднем сиденье.

  - Думаю, у нас есть час в запасе, господа. Чтобы скрасить ожидание, готов предложить вам кофе.

  Я вопросительно взглянул на Юргенса. Тот, чуть улыбнувшись, согласно кивнул:

  - Не откажусь.

  Подполковник побулькал термосом и протянул нам поочередно по металлической чашке:

  - Прошу.

  С удовольствием отпив пару глотков, глава "Рейн-Сталь" поставил чашку на подлокотник и развернулся ко мне:

  - За прекрасный напиток - хорошие новости, господин Егоров. Я уполномочен вам заявить, что ваше предложение по координации экономик Германии и России принимается в общем. Мы готовы встретиться с вашей делегацией экономистов - он предупреждающе поднял руку, увидев, что я хочу что-то сказать - это все на данный момент. Не думаю, что обсуждение такого важного вопроса было бы уместно здесь и сейчас. Просто я решил не откладывать дело в долгий ящик и не разводить дурацких церемоний.

  Я в ответ кивнул:

  - Благодарю вас, господин Юргенс за прекрасную новость. В самое ближайшее время

  Вам предложат на выбор место и время встречи. Наша делегация будет готова к переговорам.

  Глава "Рейн-Сталь" чуть кивнул головой, откинулся на сиденье, снял и начал тщательно протирать очки. Закончив с этим важным делом, водрузил их на нос и посмотрел на меня поверх дужек:

  - Теперь, как говорится, о наших баранах. Те документы, которые были переданы генерал-полковнику фон Бломбергу и генерал-лейтенанту фон Фричу, сработали. Господа высшие офицеры начали разрабатывать план, который назвали "Валькирия". В соответствии с этим планом готовится нейтрализация Гитлера и Рэма, если они схватятся в борьбе за власть и выведут на улицы своих вооруженных сторонников. Информация достоверная, пришла от заместителя начальника Абвера, капитана первого ранга господина Канариса. Распечатка их беседы находится у меня. Можете забрать ее в любое удобное для вас время.

  Я решил уточнить:

  - Значит, военный министр и начальник генерального штаба теперь заодно и начали действовать, как задумано?

  - Именно так, господин государственный секретарь. Начали действовать, как вы и предполагали.

  - Думаю, что ваш свояк, генерал-полковник Бломберг, в самом ближайшем будущем навестит вас с родственным визитом.

  Юргенс согласно прикрыл глаза:

  - Вы угадали. Он уже звонил мне, и мы договорились, что в следующую субботу я приглашу его на семейный ужин. Кстати, на этот же ужин я приглашаю и вас.

  Мы переглянулись и одновременно рассмеялись.

  Внезапно председатель совета директоров "Рейн-Сталь" вновь стал серьезным:

  - У меня к вам щепетильный вопрос, Андрей Егорович.

  Я чуть удивленно поднял брови:

  -Так задавайте его. Мы же еще в прошлый раз вроде договорились, что будем любые вопросы ставить друг перед другом прямо. Вы же знаете, что я тоже не сторонник всяких церемоний, от которых может пострадать дело.

  Юргенс, не отвечая, взял чашку с подлокотника сделал глоток, потом осторожно поставил ее на место и решительно развернулся в мою сторону:

  - А почему бы просто не взять и не вывести из игры их обоих, господин Егоров? Как я понимаю, для вас это составит мало труда... Да и сразу решит множество вопросов...

  На переднем сидении Стас хрюкнул в чашку, закашлялся, и кофе выплеснулся ему на брюки. Тихо чертыхаясь, подполковник достал платок, сделал несколько вытирающих движений и, не оборачиваясь, обронил:

  - Ну и намерения у вас, господин Юргенс... Чувствуется хорошая закалка... И что не всегда вы были председателем совета директоров... Не всегда... Ага...

  Юргенс чуть поднял правую бровь на эту реплику, но ничего не ответил подполковнику, продолжая пристально на меня смотреть, повторил свой вопрос:

   - А все же?

  Я в ответ покачал головой:

  - Это не приведет ни к чему, так как система мгновенно выделит из себя нового гитлера и нового рэма, например Гиммлера и Штрассера. Тем более, при таких их союзниках, которые окопались в институте Анэнербе. Эти сразу найдут замену и так найдут, что общество почти не заметит никакой замены. Поверьте, если ТЕ захотят, то имя вашего теперешнего канцлера будут с трудом вспоминать уже через полгода. Не говоря уже о некоторых объективных законах истории. К сожалению...

  Юргенс сделал нетерпеливый жест ладонью:

  - Говорите же...

  Я тяжело вздохнул:

  - Вы должны, все ваше общество должно выстрадать свое решение. Понимаете? Выстрадать. Подойти к краю бездны и заглянуть в нее. А мировая война, которая может действительно начаться, и то, что за ней последует, это и есть та бездна. Это ведь только в нашем мире у Гитлера "Ночь длинных ножей" прошла удачно. А в этом нет никакой гарантии, что, сцепившись не на шутку со своим "партийным другом", Рэм не сможет его победить. По нашим прогнозам, если начальник штаба СА станет во главе НСДАП, то те исторические хроники, которые вы просматривали у меня, могут оказаться просто невинным эпизодом.

  И неужели вы не видите, что вам только предлагаются варианты решений, а какое из них предпочтительней, выбираете вы сами. Я только предупреждаю и предлагаю помощь после выбора вами решения. Просто открываю вам глаза на события, которые от вас скрыты. Даю информацию. Указываю на подводные течения, о которых даже вы, неформальный лидер финансистов и промышленников страны, пользуясь всей полнотой своего влияния, не имеете представления.

  - То есть, манипулируете?

  - Если хотите, то частично манипулирую. Хотя манипулирование подразумевает подтасовку фактов, а я вам выкладываю все как есть, стараясь двигать вас в сторону самого благоприятного развития событий.

  Юргенс иронично цокнул языком:

  - Нехорошо, господин Егоров, нехорошо...

  Я внезапно разозлился:

  - А вы откажитесь.

  Он примиряюще поднял ладони:

  - Это я так, к слову.

  - И зачем?

  - Считайте это последней проверкой на искренность и степень доверия. То, что вы согласились с тем, что манипулируете нами, было последним штрихом. Вы ведь понимаете, что даже манипулирование имеет свои пределы. В какой-то момент, вдруг, кукла сама начинает дергать манипулятора за ниточки. И начинает свою роль в спектакле, которая не предусмотрена по сюжету. Среди нас есть несколько мнений, каким должно быть постфашистское устройство страны. А мне было дано право, сегодня, самому на месте определиться с уровнем нашей вовлеченности в отношения между "черными" и "коричневыми".

  - Ну и как, я прошел проверку?

  - Да, прошли. Я готов в полной мере содействовать вам в сегодняшнем мероприятии. К сказанному выше по поводу сотрудничества наших двух стран, я еще довожу до вашего сведения, что мы принимаем ваш сценарий устранения фашистов от власти полностью. При этом половину всех расходов на его реализацию мы берем на себя.

  - Спасибо за доверие. А по поводу денег - это к Святославу Федоровичу. Он отвечает за все детали операции...

  Подполковник тут же развернулся к нам и так мило улыбнулся председателю совета директоров "Рейн-Сталь", что тот непроизвольно отшатнулся:

  - Но-но, господин Ногинский. Профинансировать половину - это не значит снять с нас последнюю рубашку...

  Улыбка Стаса стала еще обаятельнее:

  - Мы обязательно обсудим все детали...

  Юргенс окинул недоверчивым взглядом подполковника и безысходно откинулся на спинку сиденья...

  Эту душераздирающую сцену прервал вызов рации:

  - "Орлан", ответьте "первому".

  Подполковник щелкнул тумблером:

  - Здесь "Орлан". Докладывайте.

  - "Объект" с любовником находятся в номере тридцать две минуты. Ведется запись происходящего.

  - Всем готовность "один". Группу захвата к машине.

  - Есть готовность "один". Группа будет через минуту.

  Стас выключил рацию и повернул к нам голову:

  - Пора. Действуем по сценарию.

  Как только мы вышли из машины, перед нами из темноты мгновенно возникли четверо "росомах". Вперед выступил Горе и тихо произнес:

  - Господин подполковник...

  Нога прервал его:

  - Веди.

  В окружении "росомах" мы прошли через двор, вошли в здание, поднялись по черной лестнице и оказались на втором этаже казино. Когда наша группа подошла к двери интересовавшего нас номера, Стас скомандовал:

  - Открывай.

  Горе достал заранее приготовленный ключ и тихо приотворил дверь. Окружающие нас "росомахи" тенями просочились внутрь. В номере тут же возник неясный шум, который стих через пару мгновений. Подождав несколько секунд, подполковник широко распахнул дверь и мы, уже не таясь, вошли в помещение. Я огляделся.

  Вульгарный, в красных тонах, с претензией на роскошь номер, посреди которого стояла

  громадная кровать со скомканным постельным бельем. На ней находились двое голых мужчин. Первый из них, молодой, лет двадцати, женоподобный, с ужасом глядя на нас, пытался натянуть на себя простыню, а второй, плотный, похожий на матерого секача, настороженно, исподлобья обвел нас взглядом и прохрипел:

  - Кто такие? Что надо?

  Мы со Стасом, не обращая на его слова внимания, придвинули стулья, сели напротив и я скомандовал:

  - Начинайте.

  Горе, с грохотом подвинул небольшой столик к кровати, сорвал абажур с настольной лампы, и поместил ее так, чтобы свет от голой лампочки светил прямо в лицо плотному мужчине, которого уже заставили сесть.

  Один из бойцов за волосы рванул молодого мужчину с постели, поставил на ноги, легко ударил ребром ладони по шее. Тот сразу потерял сознание и начал заваливаться. Так же держа его за волосы, "росомаха" достал из кармана заранее приготовленный шприц-тюбик, уколол в межключичную ямку и отпустил волосы. Мужчина дернулся, мгновенно обмяк, свалился на ковер и тут же захрапел. "Росомаха" повернулся ко мне:

  - Двенадцать часов амнезии. Будет помнить только сегодняшнее утро.

  Я кивнул и чуть обернулся к сидящему сзади Стасу:

  - Сфотографировать все успели?

  Подполковник глумливым голосом ответил из-за спины:

  - А как же. Резвились наши детки, аж пыль столбом. И не только сфотографировать, но и фильм сняли. Ох, занятное кино будет...

  При этих словах мужчина, сидящий напротив нас, зарычал и попытался вскочить с кровати. Горе резко, без замаха, ударил его в солнечное плетение. Тот икнул, побледнел и согнулся от боли. "Росомаха", сознательно унижая, давая понять, что он полностью в нашей власти, схватил за верхнюю губу и, резко ее завернув, заставил смотреть себе в глаза:

  - Молчать. Не двигаться. Говорить только с разрешения. Понял, сука? Ну?!

  Мужчина, на глазах теряя апломб, еле слышно, подобострастно прохрипел:

  - П-о-о-о-нял...

  Горе небрежно толкнул его назад на кровать и встал поодаль...

  Я протянул руку назад:

  - Фотографии.

  Подполковник вложил в нее объемистый пакет. Я разорвал его и швырнул фотографии в лицо мужчине:

  - Здесь самые невинные за последние три месяца. Так, мелочевка. Групповые гомосексуальные акты с использованием всяческих приспособлений. Есть еще другие, на которых запечатлены уже насилие и пытки во время совокупления. В наличии есть также несколько фильмов очень высокого качества.

  Я опять протянул руку назад:

  - Документы.

  Подполковник вложил в нее еще один пакет, который я также разорвал и бросил его содержимое в лицо нашему собеседнику:

  - Это копии чеков на подарки любовникам с из самых престижных салонов и от самых дорогих портных Берлина. С адресами доставки, с милыми сердечными открытками и счетами за цветы. Здесь же признания несовершеннолетних лиц, участвовавших под принуждением в оргиях. Здесь же медицинские заключения врачей о полученных ими травмах. Что будем со всем этим делать, господин рейхсляйтер? Ваши интимные отношения попадают под статью параграфа 175 уголовного кодекса Германии, в соответствии с которой вам положено тюремное заключение сроком на три года. При отягчающих обстоятельствах - десять лет. И это уже не говоря о том, что вы умудрились нарушить все писаные и неписаные этические правила члена НСДАП.

  При последних словах мужчина резко вскинул голову и посмотрел на меня взглядом, в котором плеснулся страх.

  Я в ответ деланно-сочувствуеще развел руками:

  - Мне-то собственно наплевать, какие у вас сексуальные предпочтения, господин Рэм. По моему глубокому убеждению, это сугубо ваше личное дело. Но вот вашим товарищам по партии, которые имеют на вас очень большой зуб, думаю, эта фотогалерея, приправленная документами, очень понравится. А может, господин начальник Генерального штаба штурмовых отрядов желает, чтобы все эти документы попали в партийную прессу? Ну, например, в утреннюю "Фелькишер Беобахтер" или вечернюю "Дер Ангрифф"? Или эти документы мне с нарочным лучше передать председателю партийного суда НСДАП господину Гримму, который давно алчет вашей крови, но никак не может ее пустить из-за отсутствия фактических материалов на вас? Как мне логичнее поступить, господин Рэм?

  Рейхсляйтер покосился на "росомаху", который продолжал стоять рядом как бездушный автомат, сел ровнее и бросил короткий взгляд в сторону двери.

  Я чуть улыбнулся:

  - Ваша охрана внизу пьяна до поросячьего визга, и вдобавок некие доброхоты поделились с ней кокаином. Так что не дергайтесь и отвечайте на мой вопрос.

  Рэм вымученно помассировал виски:

  - Кто вы такие?

  В ответ я недоуменно откинул голову:

  - Мы? Разве вы не видите, что мы просто так мимо проходили. А потом решили зайти на огонек. Но если мы вам мешаем, то можем уйти. Так нам уходить? - я приподнялся со стула и вопросительно посмотрел на главу штурмовиков НСДАП.

  Он резко побледнел и ладонью смахнул со лба обильно выступивший пот:

  - Подождите. И не надо никуда отправлять эти документы.

  Я придвинулся к нему и чуть понизил голос:

  - Это просто пожелание, которое можно проигнорировать или настойчивая просьба, к которой надо обязательно прислушаться, господин Рэм?

  Он почти всхлипнул:

  - Настойчивая просьба... Прошу вас...

  - Можете обращаться ко мне как к Андрэ.

  - Прошу вас, господин Андрэ...

  - Ну, если вы так настойчиво просите, то почему бы не остаться и не выслушать вас,

  из-за чего этим документам не надо давать ход - я опять удобно разместился на стуле и закурил.

  Рэм несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, беря себя в руки. По-видимому, ему это удалось, так как он уже более ровным, тихим голосом произнес:

  - Все же, кого вы представляете и что вы хотите, господин Андрэ? Я так понимаю, что если бы вашей целью была моя компрометация, то вы бы здесь не сидели, а документы уже находились бы на столе председателя партийного суда НСДАП.

  Я нагнулся, поднял с пола его одежду и бросил ее ему:

  - Для начала я хочу, чтобы вы надели штаны, господин рейхсляйтер.

  Дождавшись, пока Рэм торопливо оделся, а "росомахи", завернув в одеяло, вытащили из номера его любовника, я жестом потребовал у подполковника:

  - Документы по "Колибри".

  Взяв переданную Стасом папку, которую из архивов я протянул ее затравленно глядящему на меня рейхсляйтеру:

  - Знаете подпись Гитлера? Не ту, стандартную факсимильную, а специальную, для особо важных документов, у которой последняя буква "р" имеет завиток вверх, а не вниз, как обычно?

  Он закивал головой:

  - Конечно, знаю. А откуда вы?..

  - Неважно. Лучше возьмите и прочитайте вот это, - я протянул Рэму утвержденный Гитлером план по его убийству и уничтожению штурмовых отрядов.

  По прогнозам наших психологов, начальник генерального штаба СА должен был сейчас "сломаться", не выдержав второго психологического удара. Вначале его поставили перед фактом, что за ним следят. И не просто следят, а документируют все его похождения, которые, в соответствии с идеологией нацистов, являются несовместимыми с членством в НСДАП. Если эти задокументированные факты будут преданы гласности - это не просто конец карьеры. Это жизненный крах честолюбивого и амбициозного рейхсляйтера, видящего себя в партийной иерархии, по меньшей мере, вторым после Гитлера человеком.

  Ознакомление же его с ликвидационным планом должно было показать, что вся его жизнь висит на волоске. Что Гитлер хорошо осведомлен об амбициях главы Sturmabteilung и не собирается терпеть рядом с собой конкурента, в распоряжении которого находится такая грозная сила, как пятьсот тысяч штурмовиков.

  И он действительно "сломался". Это было видно по тому, как явно задрожали его руки, как он поник, прочитав последнюю страницу, как безнадежно опустил голову. Теперь рейхслятору надо было немедленно дать понять, что он не останется один на один с неизбежностью, а может приобрести могущественных покровителей, если сумеет реально оценить создавшееся положение. И что эти покровители - его единственная надежда. Поэтому, когда он безжизненно отложил папку, из-за моей спины раздался раздраженно-сухой голос Юргенса:

  - Ну-ка, встаньте Эрнст.

  Рэм недоуменно вскочил, и начал всматриваться в темный угол номера, в который, по предварительной договоренности, сел неформальный глава промышленников и финансистов Германии, когда мы вошли в помещение. Чтобы рейхслятору было лучше видно, кто с ним разговаривает, я убрал лампу от его лица, поставил ее на столик и накрыл абажуром.

  Узнав Юргенса, Рэм чуть ли не вытянулся по стойке "смирно":

   - Господин...

  Председатель совета директоров "Рейн-Сталь" резко перебил его:

  - Не надо фамилий, Эрнст. Вы хотели узнать, кого представляют эти двое господ? Так вот, они действуют по нашему поручению. Настоятельно рекомендую вам прислушаться к их словам. Считайте, что они говорят с вами от имени наших ДЕНЕГ.

  Не дожидаясь ответа......Юргенс встал со стула и пошел к выходу. Уже приоткрыв дверь, он поднял трость и небрежно ткнул ею в сторону Рэма:

  - Настоятельно рекомендую...

  И вышел из номера...

  Начальник генерального штаба СА проводил его затравленным, в котором читалась смесь почтения и страха, потом обессилено опустился на кровать. Видя его состояние и, по-видимому, боясь, что рейхсляйтер сейчас впадет в истерику, Стас подхватил его под локоть и почти волком перетащил в кресло рядом с журнальным столиком, на котором стояло в ряд несколько бутылок. Подняв одну из них на свет, подполковник удовлетворенно кивнул самому себе, наполнил доверху содержимом бутылки стакан для минеральной воды, протянул его Рэму и почти участливо произнес:

  - Выпейте коньяк до дна, Эрнст. Сейчас это вам необходимо. Кстати, можете обращаться ко мне как к Нагелю...

  Рэм признательно промямлил:

  - Благодарю вас, господин Нагель.

  Потом взял стакан дрожащей рукой и выпил коньяк одним махом. Спустя минуту спиртное начало на него действовать. Взгляд потерял выражение затравленного зверя, он более расслабленно разместился в кресле и ровным голосом человека, принявшего твердое решение, произнес:

  - Что я должен делать, чтобы это, - он указал пальцем на папку с планом по его ликвидации, - не произошло?

  Я придвинул свой стул к нему ближе и с доверительностью в голосе произнес:

  - Для начала я вам объясню, как видится ситуация с нашей стороны. Надеюсь, вы поняли господина Юргенса и отдаете себе отчет в том, что надо понимать под словом "нашей"?

  Он согласно закивал:

  - Вполне. Я понимаю, кто такой глава "Рейн-Сталь" и какие круги он представляет.

  - Очень хорошо. Так вот, по нашему мнению, Гитлер начал забирать себе слишком много власти и в какой-то момент может решить, что ему все дозволено. Что совершенно не допустимо. Ему нужен противовес. Таким противовесом станете вы. Мы поможем вам разрушить его планы в отношении штурмовых отрядов и лично вас. Вынудим считаться с тем, что в НСДАП есть сила, которая ему не подконтрольна - а значит и власть его не безгранична.

  Недоверчиво, озадачено

  - Каким образом, господин Андрэ?

  Я сделал успокаивающий жест ладонью:?????

  - Начнем с элементарного. Организационных вопросов и денег. Вам будут приданы шесть человек, которые помогут вам быстро и профессионально реорганизовать ваш штаб так, чтобы вы, когда наступит время "Х", сумели грамотно отмобилизовать свои штурмовые отряды. После этого вы перейдете к контрдействиям по нейтрализации СС. Для такой реорганизации в ваше распоряжение уже завтра поступят триста тысяч золотых марок. Я очертил ситуацию в общем. Теперь о деталях...

  ***

  (Доставлено личным посланником секретаря Конгрегации Священной канцелярии)

  Его превосходительству

  канцлеру Австрии

  Энгельберту Дольфусу

  Особо конфиденциально

  Ответить устно и незамедлительно.

  По прочтении, в присутствии представителя Ватикана

  УНИЧТОЖИТЬ!!!

  Уважаемый Энгельберт.

  Обстоятельства сложились так, что мне с Вами необходимо обсудить в частном порядке и особо конфиденциально некоторые вопросы, касающиеся документов, обладателем которых Вы стали с помощью католического ордена "Картельфербанд". А также донести до вас некую информацию, затрагивающую непосредственно Вас как канцлера Австрии. Интересы дела требуют, чтобы при обсуждении присутствовало третье лицо. А именно - Государственный секретарь по иностранным делам, делам обороны и безопасности при совете министров СССР, господин Егоров А.Е. В необходимости присутствия этой персоны на встрече Святой Престол готов поручиться всем своим авторитетом. С христианским смирением жду вашего решения.

  Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.

  Кардинал Святого Престола, секретарь Конгрегации Священной канцелярии,

  Донато Меркати.

  ***

  Прочитав письмо, канцлер Австрийской республики поднял глаза на монаха-иезуита:

  - Устно господин кардинал просил что-то передать?

  - Да, господин канцлер. Его высокопреосвященство настойчиво вам советует усилить охрану. Слово "настойчиво" он приказал мне выделить особо при беседе с вами.

  Дольфус ничего на это не ответил, только задумчиво постучал пальцами по столу.

  Открыл ящик в столе, вытащил из него зажигалку, скомкал письмо в пепельнице и поджог его. Дождавшись, пока бумага превратится в пепел, не отрывая взгляда от сожженного письма, проговорил:

  - Передайте его высокопреосвященству, что я как ревностный католик приму господина кардинала - своего духовника - в любое удобное для него время и в любом удобном для него месте. А также готов встретиться с любым лицом, которое господин кардинал посчитает нужным мне представить. Это все.