Сфера-17 Онойко Ольга

– Ник, к делу.

– Макс, если Манта начнёт операцию по спасению своего агента – что с нами будет?

– Оп-па, – только и сказал Доктор.

Он встал и начал расхаживать туда-сюда – там, в безмерной дали, в семнадцатой сфере мира. На миг он исчез из поля съемки и ругнулся, когда камера сообщила ему об этом. Камера замолчала, а он всё продолжал ругаться, тихо и зло. Коротко, словно судорожно, он размахивал руками, лицо его искажалось… Николас подумал, что такой вариант Доктору в голову не приходил, а ведь это очевидно: если агент не работает, значит, с ним что-то случилось. Что происходило на тех планетах, где интервенцию прерывали силовыми методами? Он не помнил и поставил мысленную галочку: узнать.

Время шло, утекал в никуда драгоценный мерцательный трафик.

– Что думает товарищ Легерт? – спросил наконец Николас.

– Товарищ Легерт, – повторил Доктор и в последний раз махнул рукой. – Товарищ Легерт полон оптимизма. Страшно рад, что станция осталась цела. Он её любит как родную. Он в этом гробу железном восемь лет безвылазно просидел.

Начупр внешней безопасности Арни Легерт до Революции служил в войсках связи и был, собственно, начальником той станции. По слухам, именно там он приобрёл своё неистощимое добродушие. Человека, восемь лет просидевшего на орбите газового гиганта в рассыпающемся железном гробу, трудно чем-либо удручить.

– Арни, – продолжал бормотать Доктор, – Арни полковник. Конечно, он хороший полковник, но он считает, что пока нам на голову не падают астероиды, ничего страшного не происходит. Я бы на его месте тоже так считал.

И он обернулся к Николасу.

Тон его голоса переменился внезапно и резко: перед начупром Реннардом стоял прежний Макс Зондер, образец уверенности и самообладания.

– Действия Манты, – сказал он, – будут напрямую зависеть от действий Неккена. Если Неккен всерьёз заявит на нас свои права, Манта не решится применять силу. Войска Союза будут у Циа меньше, чем через неделю. Но мне такой вариант не нравится, потому что войска Союза – это, чёрт их побери, войска. Так что в наших интересах найти интервента, и как можно раньше. Поднимем статистику по иммигрантам…

– Не стоит. У него наверняка легенда местного. Только запутаетесь.

– Да, точно, – сказал Доктор. – Умный ты человек, Ник, душа радуется.

– Кстати, имеет смысл всё же взять Стерлядь. Конечно, фигура прикрытия знает очень мало, его и вербовали для того, чтобы сдать. Но кое-что знать он может. А по поводу целей Неккена…

Доктор насторожился.

– Если это связано с интервенцией… – медленно сказал Николас. – Неккену нужен либо весь Циа… Возможно, нам предложат место в составе Союза Двенадцати Тысяч… Мы не проходим ценз по валовому продукту, но масса миров – должников Неккена его фактически не проходит… С другой стороны, я не понимаю, зачем Неккену Циа… Таких, как мы, тысячи… Либо Неккену нужен тот мантиец, который сидит у нас и не выходит на связь.

Зондер задумался.

– Любопытный вариант, – сказал он, – неожиданный. Беспокойство Манты интересно укладывается в эту схему. Мы подумаем над этим и будем предпринимать шаги. Займись теперь Йелленом, Ник. Я думаю, ты его сделаешь.

И Доктор, лихо подмигнув, отключился.

Николас улёгся на стол и сплёл пальцы сзади на шее. Известия привели его в состояние злой тоски. Пятилетняя работа его Управления, огромная работа оказалась сметена в мусорную корзину… Манта, проклятая Манта! Человек не способен переиграть мантийца, целые исследовательские институты на это не способны, чего же было ожидать от каких-то провинциалов… А впрочем, Николас словно очнулся, возможно, именно из-за плотной работы контрразведки по мантийскому вопросу интервент за все эти годы не предпринял никаких шагов. Да он головы не мог поднять, как под шквальным огнём. Всё в порядке. Всё так, как надо.

Но тогда почему он не выходит на связь?

…Эрвин открыл двери спальни. Пока Николас разговаривал с Доктором, он сидел тихо, опасаясь попасть в поле зрения камеры. Николас обернулся. Фрайманн смотрел мрачно. Закрыв двери, он прислонился к ним спиной и скрестил руки на груди.

– Я всё слышал, – сказал он. – По крайней мере ждать не придётся.

– Да, – сказал Николас, сутулясь. – Эрвин…

– Что?

– Кэ-систему создали, чтобы сражаться с мантийцами?

Фрайманн поразмыслил.

– Система не предназначена для боя, – сказал он. – Человек схватку с мантийцем проиграет в любом случае. Физические данные несопоставимы. Кэ повышает эмпатию, остроту чувств, скорость реакции. В целом контакт с собственным телом становится лучше, как и самоконтроль. Возможно достигнуть паритета на уровне подразделений. Почему ты спрашиваешь об этом сейчас?

– Бойцы Отдельного батальона сумеют взять интервента?

Фрайманн помолчал. В задумчивости склонил голову к плечу, покусал губу. И ответил:

– Нет.

Николас закрыл глаза и посидел так. Потом поднялся, подошёл к низкому стеклянному шкафу в углу комнаты и взял с его крышки сувенир, который когда-то студентом привёз с Сердца Тысяч, – плотно прилегающие тёмные очки. Среди звёзд обитаемых систем солнце столицы считалось наиярчайшей. Было ли так в действительности, не проверяли, довольствуясь мифом. Хватало того, что гости на Сердце, непривычные к местному свету, болели и слепли. В погожий день без очков нельзя было находиться не только на улице, но даже в помещениях со стеклянными стенами. Жители столицы отлично адаптировались и никаких трудностей не испытывали… «Человек способен на многое, – подумал Николас, – даже мантийцы рождаются людьми. Остаётся проверить, способен ли товарищ начупр Реннард «сделать» господина исполнительного директора, всемогущего Алана Йеллена…»

Он надел очки и совершенно ослеп – освещение в номере было мягкое.

– Товарищи, – сказал он торжественно и мрачно, – наш корабль приближается к Сердцу Тысяч. Сердце Тысяч – столица обитаемого мира, единственная планета, которая считается принадлежащей к нулевой сфере. С точки зрения социологии это настоящая чёрная дыра. К ней притягиваются все разумные существа, а угодивший в неё вырваться практически не способен. Приготовьтесь к ожогам сетчатки, отравлению местной водой и безднам унижения.

На плечи ему легли руки Эрвина, тёплые и тяжёлые. Фрайманн передвигался совершенно бесшумно даже по скрипучему паркету, не то что по коврам люксового номера, Николас знал за ним эту особенность и сейчас даже не вздрогнул от неожиданности. Кроме того, ему хотелось, чтобы Эрвин его обнял, а Эрвин умел угадывать желания.

Эрвин прижал его к себе и уткнулся носом ему в шею. От него веяло привычным спокойствием, но теперь в этом чувствовался тонкий и горький привкус печали.

– Я люблю тебя, – сказал Эрвин.

Они не говорили этого вслух, разве что в постели, в самые безумные минуты, и Николас смутно удивился, но потом отогнал ненужные мысли, поцеловал Эрвина и на ухо ему прошептал ответное признание.

В древности думали, что планета-город будет выглядеть как город. Помню, в школе на истории ради развлечения нам показывали старинную трёхмерную графику и кадры из древних фантастических фильмов.

Нельзя сказать, что предки оказались совершенно не правы. Центр Плутоний-Сити примерно так и выглядит – группы узких небоскрёбов, похожие на рощи невероятных деревьев, монорельсы в пять высотных уровней, непрерывное течение потока машин по воздушным дорогам, ограниченным силовыми полями…

Сердце Тысяч выглядит как рай.

Если только можно вообразить себе очень, очень перенаселённый рай.

Единственное, чем оно отличается от курортной планеты, – это несколько однообразный ландшафт. Горы, горы и снова горы, невероятно, до неестественности высокие – уходящие в стратосферу – и слишком узкие для природных гор. Хребет сменяется хребтом. Понизу горы окутаны изумрудной листвой лесов, поверху – ледниками. С острых вершин через зелёные луга и густые леса бегут реки, опускаются к причудливо извитым озёрам в расселинах и к узким, как проливы, морям.

В действительности всё это дома. Те самые бионебоскрёбы. У них есть ещё подземные уровни. На верхних этажах нельзя открывать окна из-за перепада давления. Самое дорогое жилье – на разумной высоте с окнами наружу, самое дешёвое – в глубине подземелий, но даже это дешёвое подчас не могут позволить себе не то что люди – целые планеты, обходящиеся без постоянных представительств в столице.

Вокруг Сердца кружится плотный рой орбитальных станций – от терраформированных астероидов до жестяных коробок старинной конструкции. Миллионы людей живут на этих станциях. Сам Роэн Тикуан вырос на такой, на станции родились его дети, а будущая императрица Лора во время Битвы за Сердце командовала обороной своего заатмосферного дома. Когда-то станций было так много, что изменился климат планеты. Совет Двенадцати Тысяч попытался снизить их число, но столкнулся с яростным сопротивлением жителей. Бесплодная борьба с так называемой неполной иммиграцией продолжалась несколько десятилетий. Потом началась Великая война. Мантийский флот изрядно проредил число станций, их жители во время боевых действий гибли первыми… После войны желающих жить возле столицы не стало меньше, но в это время на Сердце Тысяч воссел император. Императору никто не смел возражать, и с тех пор количество станций не росло.

Помню, я с полчаса простоял как завороженный перед экраном, на котором всё ярче и яснее вырисовывался голубой шар. Пейзаж скорее напоминал очередной кадр из фильма, нежели вид на обиталище живых, реальных людей. Сердце Тысяч. Слишком растиражированный образ. Слишком много пропаганды, фильмов, книг, аналитики, сухой истории и отборного бреда.

Большую часть времени я потратил на официальные отчёты Неккена и статьи ведущих аналитиков. Я не рассчитывал, что хоть в чём-то разберусь с их помощью, это было бы глупо: реальное положение вещей они отражали в редкостно кривом зеркале… Я просто предполагал, что мне придётся какое-то время вести светские беседы с Йелленом. Обсудить успехи региональных программ корпорации было бы и полезно, и интересно.

Ещё я додумался просмотреть новости науки.

Исключительно удачная оказалась мысль.

Признаться, это было ужасно.

Я интересовался только теми технологиями, которые уже пошли в производство, иначе на чтение потребовались бы недели… Господи, никогда в жизни я не чувствовал себя таким провинциалом! Кругом было полно рекламы, а я даже не понимал, что именно рекламируют. Я знал, конечно, что Циа отстаёт в развитии от столицы, но даже вообразить не мог, насколько велик разрыв. Мы, с нашими примитивными домами, с допотопным интранетом, со слабенькими Иск-Инами… С тем же успехом я мог явиться из прошлого. Да что там, из докосмической эры.

Пару минут я попросту страдал и ругался. Эрвин в тот час ушёл в рубку к пилотам, иначе я бы его насмешил… Я размышлял о том, что чем дальше мир, тем старше на нём техника, и Йеллен, конечно, об этом знает. Это само по себе унизительно, а директор, несомненно, даст мне сполна прочувствовать мою отсталость. Он потрудился сделать официальную запись в лифте своего офиса, а подпустить пару шпилек в беседе с послом – просто-таки его священный долг… Потом я вспомнил, что эмоциональных реакций допускать нельзя, и не без труда, но взял себя в руки. Информация была крайне обидная, но в некотором роде ценная.

Даже Манта не могла равняться с корпорацией в техническом развитии. Неккен мантийцам по понятным причинам не доверял, и они лезли из кожи вон, чтобы получить информацию о текущих исследованиях. Мантийцы, живущие на Сердце, занимались промышленным шпионажем, об этом все знали, вяло протестовали, вяло с этим боролись. Даже ребёнку было ясно, что единственный способ прекратить утечки информации – выслать из столицы всех мантийцев.

Этого не делали.

Почему?

Кроме того, с приближением к орбите Сердца Тысяч становилось пронзительно ясно, как мало стоит планета в семнадцатой сфере мира. Для жителей Сердца, для сотрудников головного офиса Неккена не было разницы между Циалешем и какой-нибудь забытой одичавшей колонией на границе Белой Вселенной. И там, и там жили дикари.

Я окончательно перестал понимать, что нужно от нас Неккену.

…Напоследок я решил немного расслабиться и поинтересовался, что за фильмы потребовалось выпустить кинокомпании «Сны Сердца», чтобы разогреть информационное поле. Четыре процента его сейчас думали и говорили о войне. Для цветущих миров центральных сфер это было очень много.

Голди.

Элли Соломон по прозвищу Голди, командир ракетоносца «Тюльпан». В начале Битвы за Сердце Тысяч она была вторым пилотом на своём корабле, к концу стала адмиралом флота. Карьерный рост происходил по принципу «остальные убиты, мэм», но Элли стала героиней благодаря блестящему командованию. Ни одно из её решений зануды послевоенной аналитики не смогли оспорить.

Когда флот окончательно прекратил своё существование, Элли направила гибнущий «Тюльпан» прямиком в брюхо одной из «мант». Ракетоносец взорвался, тело твари разнесло в клочья вместе со всем экипажем, но гигантские крылья ещё жили. Пробив защитное силовое поле (к тому времени его мог пробить даже метеорит – сгорела половина генераторов), эти крылья упали на поверхность планеты и накрыли несколько гор-городов. Погибли сотни тысяч человек, главным образом задохнулись в подземных убежищах из-за отказа систем вентиляции.

Но в тот миг, когда тело Голди превратилось в огненный прах, на подступах к системе вышел из плюс-пространства Шестой ударный флот под командованием адмирала Тикуана. Адмиралом Роэн стал точно так же, как Голди, при обороне Мраморной Евы, за час до легендарной атаки… По экрану в полном молчании шли заключительные титры, а за ними двигались смутные силуэты, словно снятые на немыслимо древнюю чёрно-белую плёнку. Адмирал, охваченный яростью, с дико выкаченными глазами, беззвучно кричал своё историческое «Не сбрасывать скорость!» и тотчас же, по общему каналу: «Лора, ты жива?» – и немедля: «Огонь!»

Узурпатор этим начинался. Голди заканчивалась.

Миг абсолютной славы человечества, в определённом смысле более величественный, нежели капитуляция Манты. Ко дню Победы власть в Сверхскоплении была узурпирована, ойкумена управлялась железной рукой. Почему-то такие победы ценятся меньше, чем победы демократических обществ. Во время Битвы за Сердце общество ещё оставалось демократическим – хотя, по сути, в нём уже царствовал Тикуан.

Двести тридцать второй этаж Главного офисного города, западное крыло, район Серебро, улица Фонтаны, помещение двадцать. Непривычно выглядели адреса на Сердце Тысяч, так же непривычно, как выглядели сами здания. Всё казалось чрезмерным и странным. Головной офис Неккена занимал целый горный хребет в субтропическом поясе. Корпорации же принадлежали, естественно, горнолыжные курорты на этих пиках и внутреннее море внизу. Роскошные пляжи и россыпи белых бунгало на морских берегах бросались в глаза даже раньше, чем колоссальных размеров голографический логотип над хребтом.

«Здесь можно прожить всю жизнь, – думал Николас, пока машина неторопливо спускалась, выписывая круги над живописными горами. – Родиться, получить профессию, найти друзей, работать и отдыхать, не покидая пределов офиса. Любопытно, где хоронят упокоившихся сотрудников. Нет ли в недрах планеты, у корней этих гор, торжественного склепа, куда водят новичков, только-только готовящихся присягнуть корпорации?.. Тут непременно должны ходить легенды о хитроумных сейлз-менеджерах и отважных региональных директорах.

Что думают, о чём тревожатся люди, загорающие на этих пляжах? Они смотрят фильмы о войне и каждый день здороваются с настоящими, природными мантийцами. Они боятся диктатуры и боготворят Роэна Тикуана. Они покупают астероиды, чтобы перепродать дороже, и живут в офисе Неккена, где для сотрудников всё бесплатно, словно при коммунизме».

Николас отвёл глаза и сложил руки на коленях.

Ему до безумия хотелось, чтобы Эрвин взял его за руку, но напротив, возле мини-бара, сидел курьер-представитель, посланец Йеллена… Три недели безмятежности остались в прошлом.

Курьер, господин Сайрус Грэй, смотрел в окно с лёгкой улыбкой. На лице его выражалась нежность. Всегда приятно посмотреть на собственный дом из стратосферы. Впрочем, вокруг уже цвела тропосфера, и даже вечные снега на офисных вершинах ушли ввысь. На склонах гор буйно зеленели леса. Тень машины скользнула по горной реке. На миг показались и скрылись за скалами люди в ярких жилетах, в оранжевой лодке, сплавлявшиеся по бурному потоку… Курьер едва слышно мечтательно вздохнул. Он был в строгом костюме, но явно чувствовал себя в нём неуютно.

«Рай, – подумал Николас, краем глаза следя за господином Грэем. – Они живут в раю. Директора корпорации сознательно тратят огромные деньги на то, чтобы обеспечить рай для сотрудников. В этом должен быть смысл… И дело не только в лояльности, лояльности добиться гораздо легче, в особенности учитывая, что Неккен – монополист. Их цели шире.

Не потому ли с Сердца не высылают мантийцев? Неккен создал рай для миллионов избранных, и этих избранных Манта не в силах соблазнить ничем. У Манты просто нет для них достаточно сладкого яблока.

Нет, – сам себе заметил Николас, – это глупо. Тысячи планет внешних сфер задыхаются в долговой петле, чтобы корпорация получала сверхприбыли. Манта это знает слишком хорошо. Мантийский Комитет Коррекции отправляет туда агентов, и интервенции далеко не всегда заканчиваются провалом. На редкость непрофессиональная получается пропаганда.

Тогда почему?

…Это просто паранойя, – подумал Николас, – я всюду ищу скрытые причины. Мир устроен несколько проще. У корпорации достаточно денег, чтобы головной офис радовал глаз, а мантийцев не высылают просто потому, что это резкое силовое решение, не в стиле текущей политики».

Он кинул взгляд в окно. Внизу уже показалась посадочная площадка.

– Господин Грэй, – окликнул он негромко, – вы не в курсе, сколько времени господин Йеллен нам выделил?

Курьер задумался. Николасу пришло в голову, что он на удивление вежлив и приветлив – должно быть, не получил других указаний.

– Я не видел его расписания, – дружелюбно ответил Грэй. – Но у директора время эластичное. Вряд ли он будет торопиться.

– Спасибо.

Эрвин повернул голову. Николас почувствовал его взгляд и встрепенулся. С самого вылета Фрайманн сидел неподвижно, замкнутый, хмурый и спокойный тяжёлым спокойствием камня; Николас уже забыл, что он бывает таким, и чувствовал себя неуютно. Он успел привыкнуть к иному, настоящему лицу Эрвина.

Чёрные глаза Фрайманна были холодны и не выражали совершенно ничего. Он коротко посмотрел на Реннарда и перевёл взгляд на курьера.

– Господин Грэй, – произнёс он отчётливо, – верно ли я понимаю, что в офис имеют доступ мантийцы?

– Имеют, – лениво ответил тот. – Гостевой допуск. А знаете, скучные они…

Двести тридцать второй этаж головного офиса оказался целиком посвящён спорту и красоте. Корпорация поистине заботилась о своих сотрудниках, как мать. Этаж переполняли бесчисленные фитнес-клубы, танцевальные студии, бассейны, салоны, диет-рестораны – всё, что только было придумано для того, чтобы держать в форме расплывающиеся от сидячей работы тела. Отовсюду гремела музыка, смешиваясь в сущую какофонию. Толпились люди в спортивной одежде, смеялись, подначивали друг друга, пили кислородные коктейли.

Грэй шёл впереди, по-прежнему весёлый и благожелательный. Без него посольство Циалеша мгновенно заблудилось бы в переплетении улиц, переулков и коридоров. Целые крытые проспекты вдруг сменялись обычными офисными закоулками, а те – узкими тропками в садовых гротах, поросших лианами и мхом. Били фонтаны, в бассейнах плавали карпы.

– Вот чёрт, – пробормотал Николас, проходя мимо очередного клуба. Стеклянные двери разошлись, изнутри вывалилась толпа мокрых, раскрасневшихся от усердия клерков. – Я так и знал.

– Что? – спросил Эрвин. Он смотрел по сторонам – без раздражения и без любопытства, с холодной настороженностью, точно шёл по простреливаемой зоне, а не по зоне отдыха.

Было шумно, курьер ушёл вперёд, поэтому Николас ответил вслух.

– Это место меньше всего подходит для деловых переговоров. Хорошо ещё, если Йеллен пригласил нас в какой-нибудь ресторан… Если «помещением двадцать» окажется салон-маникюр, я не удивлюсь.

– Это проблемы Йеллена, – внезапно сказал Фрайманн. – Мы встретили уже двух мантийцев, Ник.

– Что? – Николас вздрогнул. – Где?

– Здесь.

– Как ты их…

– С помощью ки. Люди, которых «дыхание флейты» продувает насквозь.

Николас усмехнулся краем рта и отвёл глаза: «дыхание флейты» он так и не освоил. Фрайманн его понял и собрался сказать что-то ещё, но в этот момент курьер обернулся.

– Мы пришли, – сказал он. – Подождите секундочку.

Впереди центральная улица этажа превращалась в площадь. Посреди площади бил фонтан, впятеро больше тех, мимо которых они проходили. Потолок круто уходил вверх, а одна из стен была полностью стеклянной. Николас прикрыл глаза ладонью. Судя по яркости солнечного света, наполнявшего огромный зал, это было настоящее окно, не имитация. Когда глаза чуть притерпелись, Николас увидел, что понизу в стекле отворяются двери, а за окном раскидывается обширный балкон.

Он вздохнул и надел очки. Оконное стекло немного пригашало свет, но он всё равно нестерпимо резал глаза.

Курьер куда-то пропал.

На площади было немноголюдно. Николас огляделся. «Помещение двадцать» оказалось летней верандой ресторана, сплошь увитой цветущими орхидеями, и он подумал, что это не худший вариант. Потом он подумал, что у корпорации собственная мода, элегантный неброский стиль очень богатых людей, и, должно быть, гость с другой планеты для них прежде всего чучело, а потом уже всё остальное. «Мы правильно сделали, что пришли сюда в форме, – решил он. – Человек в форме никогда не выглядит смешным».

– Ник, – едва слышно сказал Эрвин за его плечом, – смотри: это мантийка.

Николас зябко повёл плечами и глянул в указанную сторону.

У фонтана стояла большеглазая коротко стриженая девушка с пушистыми ресницами и по-детски узкими бёдрами, без капли косметики на лице. На ней был белый комбинезон, украшенный причудливыми ремешками. Она походила на ребёнка или котёнка и была так мила, что Николас ею залюбовался.

– Она? – невольно переспросил он. Он помнил, что мантийцы выглядят исключительно безобидно, но чтобы настолько…

– Да.

Девушка села на край бассейна и протянула руку над водой: кажется, приманивала рыб.

По стеклу стены снаружи проскользил лифт.

И Николас мгновенно забыл о мантийке. Он увидел, что внизу лифта ждёт курьер Грэй; в опускающейся стеклянной кабине обрисовывался смутный силуэт, и был это, бесспорно, сам Алан Йеллен, царь и бог, исполнительный директор корпорации.

Он вышел – сухопарый, красивый, беззаботно выглядящий человек в лёгкой рубашке. Из кафе ему приветливо помахали рукой. Курьер подошёл, что-то сказал, и Йеллен отослал его движением подбородка. Грэй немедля уехал в лифте.

Мантийка встала.

Она обошла фонтан с дальней стороны и направилась к директору. Йеллен проигнорировал её, ей пришлось его догонять. Мантийка настолько сконцентрировалась на нём, что даже Николас это почувствовал: ему показалось, что она каким-то образом сумела привести свои ритмы в резонанс с ритмами Йеллена, как при энергообмене.

Она нагнала его на полпути.

Йеллен остановился и обернулся к мантийке. Они стояли так близко, что Николас слышал обрывки реплик.

– Господин Йеллен, – серебряным голосом сказала девушка-нелюдь, – пожалуйста, уделите мне ещё одну минуту.

– Добрый день, Тики Реа, – сказал тот. – Минуту я вам уже уделил, как видите.

– Я уверена, что мы сможем прийти к компромиссу.

Йеллен демонстративно посмотрел на часы.

– Минута истекает. Что вы можете мне предложить?

– Мы готовы купить у вас технологию, – сказала девушка. Светлые брови её приподнялись. – Назначьте цену.

– Покупаете то, что не можете украсть? – иронично спросил Йеллен.

– Мы ничего не крадём, – мантийка подалась к нему. – Мы просто считаем, что информация должна распространяться свободно.

– Особенно та, которая стоит квадриллионы.

– Вы видите, мы решили уступить, – певуче проговорила Тики Реа. – Мы принимаем ваши условия. Мы уступаем. – Она подняла голову и посмотрела на Йеллена сквозь ресницы; тот молчал. – Пожалуйста, продайте нам ти-интерфейс.

– Не продаётся, – ответил Йеллен мягко, словно с сожалением. – Технология новая, является коммерческой тайной.

– Мы заплатим вашу цену… Нам очень нужен ти-интерфейс. Пожалуйста.

Йеллен молчал. Тики Реа протянула узкую руку и коснулась лацкана его пиджака. Она смотрела в глаза директору и медленно, медленно наклоняла голову к плечу, точно собиралась его поцеловать.

«Да ведь это что-то вроде гипноза, – осенило Николаса. – Она берёт его в оборот прямо посреди площади!..» Позади коротко хмыкнул Фрайманн. «Надо что-то сделать, – подумал Николас. – Немедленно, это будет мой джекпот».

И он шагнул вперёд, снимая очки.

– Господин Йеллен…

Он так и не понял, успел или нет. В этот самый миг Йеллен резко тряхнул головой, едва не нарушив безупречную укладку. Мантийку словно взрывной волной отбросило от него, она заморгала как оглушённая. Аристократическое лицо Йеллена исказилось от ярости, но он немедленно взял себя в руки.

– Тики Реа! – сказал он ледяным тоном. – Я аннулирую ваш пропуск.

Бейджик на груди девушки вспыхнул белым пламенем и раскололся на две неравные части. Она вздрогнула и, приоткрыв рот, с горечью и укоризной посмотрела сначала на бейджик, потом – на директора.

– Убирайтесь отсюда, – продолжал Йеллен. – И передайте своим друзьям, что ещё одна подобная попытка – и я выставлю вашу братию отсюда целиком, невзирая на чины и звания.

– У нас нет чинов… и званий… – пролепетала мантийка.

– Вот я на них и не посмотрю, – благожелательно закончил Йеллен. – Всего хорошего.

Он поморщился и устремил взгляд куда-то вкось, в потолок.

– По собственному офису нельзя без охраны пройти, – процедил он и проговорил чётче: – Ирэн? Кто пустил мантийцев на рекреационные этажи? Увольте этого человека. Нет, стойте. Отправьте его на обследование. В службу безопасности позвоните немедленно.

Потом Йеллен отключил загадочную невидимую связь и огляделся. Во время разговора голос его оставался невозмутимым, но по едва заметному прищуру Николас понял, что директор всё ещё зол. «Кажется, джекпота не получилось, – подумал он. – Как бы не вышло хуже… Но тут Йеллен заметил человека в неместной одежде, взглянул на него впрямую, и выражение его лица переменилось.

– Вы… – начал он дружелюбно, с неуверенной улыбкой, словно припоминая.

– Николас Реннард, семнадцатая сфера, Циалеш. Мне назначено.

Йеллен замолчал. Он смотрел на Николаса пристально, красивое сухое лицо его стало задумчивым, но ни малейшей неприязни не отражалось на нём. Потом он улыбнулся – мягко, почти смущённо – и протянул руку.

– Алан Йеллен.

Рукопожатие его оказалось безупречным, истинно джентльменским: в меру крепким и в меру продолжительным.

– Пройдёмте в кабинет, – сказал директор. – Здесь разговаривать невозможно.

В свой кабинет – обитель божества где-то в неведомых высях – он всё же посла не повёл. «Кабинетом» оказалась отдельная комната в ресторане с орхидеями. Николас попросил Эрвина ждать снаружи, тот молча кивнул. По лицу его ничего нельзя было понять. Прозрачные двери сомкнулись, а затем утратили прозрачность: миг – и Николас остался наедине с Йелленом.

Он поймал себя на том, что так же чувствовал себя перед первым полётом в космос. Закрылась герметичная дверь, изолируя внутренний мирок, ограниченный и пугающе хрупкий, включились плюс-двигатели – они не давали ни вибрации, ни шума, только какое-то инстинктивное ощущение потусторонней жути… К моменту прыжка Николас устал бояться и по горлышко набрался коньяку, поэтому самым страшным в полёте оказался безобидный и безопасный старт.

– Господин Реннард, – проговорил Йеллен ещё мягче, с какими-то лирическими интонациями, – садитесь, пожалуйста.

Николас обнаружил, что всё ещё стоит, и опустился в маленькое чёрное кресло за стеклянным столом.

– Позвольте угостить вас обедом, – продолжал директор. – Как прошёл перелёт? Семнадцатая сфера – это сколько времени в плюс-пространстве?

– Три недели.

– Три недели без связи, – Йеллен покачал головой. – Чудовищно. Вы отважный человек.

Стекло столешницы засветилось. Вначале на нём заиграла искрами карта звёздного неба, потом звёзды померкли и появилось разноцветное интерактивное меню.

– Что вы предпочитаете? – поинтересовался директор с интонациями шеф-повара.

«Светская беседа, – подумал Николас. – Так я и знал. Что же, будем мило беседовать… какое-то время».

– Что-нибудь традиционное, – вполголоса ответил он, просматривая меню. – Пока не прошла адаптация, рисковать не стоит.

– Вам много приходилось летать?

– Я не впервые на Сердце Тысяч, – уклончиво ответил Николас и порадовался удачной реплике.

Йеллен сощурился. Карие глаза его стали ласковыми. Он смотрел на Николаса так, словно выиграл его в лотерею. «Началось, – подумал тот мрачно. – Сейчас господин Йеллен объяснит мне, где моё место…» Но Йеллен только уставился в стол, погонял пальцем страницы меню и сказал со вздохом:

– Я должен извиниться перед вами, господин Реннард.

– За что?

– Эта девушка… Хочется сказать – это существо, знаете, чем дольше общаешься с мантийцами, тем менее они симпатичны… Это Тики Реа, ксенопсихолог мантийского посольства.

Николас недоумённо поднял брови. Йеллен усмехнулся.

– Да, – сказал он, – они считают нас иной расой и в чём-то правы. Я должен извиниться за внезапное появление этого существа. Недосмотр. Вышла неловкость.

– Что вы, господин Йеллен, никакого беспокойства, – Николас помедлил. – Признаться, госпожа ксенопсихолог вела себя странно. Насколько я знаю, мантийцам не свойственно подобное…

– Это был акт отчаяния, – Йеллен поморщился. – Они уже месяц осаждают нас. Им нужен ти-интерфейс.

– Новая разработка? Я о ней ничего не слышал.

– Да, – кивнул Йеллен, – широкая рекламная кампания началась что-то около трёх недель назад.

«Надо же, – подумал Николас, – как он деликатен».

– Телепатический интерфейс, – дружелюбно объяснил директор. – Настоящий прорыв в науке, все мы бесконечно им гордимся. Это надстройка для ИскИнов, которая позволяет им реагировать непосредственно на мысли человека-оператора. Крайне ценно там, где требуется мгновенная реакция, и в целом очень приятно. Знаете, когда управляешь чем-то силой мысли… – И он засмеялся.

Николас согласно улыбнулся. Начитавшись новостей столичной науки, он уже не удивлялся даже промышленной телепатии.

– Что же, – сказал директор. Он посерьёзнел, но оставался по-прежнему доброжелателен. – Я имею дело с полномочным послом планеты Циалеш, не так ли?

– Вы совершенно правы.

Йеллен помедлил. Из-за его спины, из сумеречного, увитого лианами грота выехал манипулятор и поставил на стол заказ. Директор взял хрустальный кувшин, немного полюбовался им, налил в высокий стакан тёмный сок какого-то плода.

– Удивительная планета, – сказал он. – Государственный переворот, гражданская война, национализация… На что вы рассчитывали, господин Реннард? Вы шли против всего Союза Двенадцати Тысяч.

«Против Неккена, – подумал Николас. – Почему бы вам, господин директор, не сказать прямо?»

– Мы не рассчитывали, – ответил он. – Мы просто не могли мириться с ходом вещей.

Йеллен вскинул глаза и внимательно посмотрел Николасу в лицо. Тот немного отстранился; плеча его коснулся свисающий побег лианы.

– Но теперь вы готовы делать шаги навстречу, – сказал директор. – Вы раскаиваетесь в содеянном? Хотите всё вернуть на круги своя?

– Нет. Мы просто делаем шаги навстречу.

Йеллен улыбнулся.

Он на мгновение прикрыл глаза, и вдруг пол под ногами дрогнул; у Николаса мурашки побежали по спине, руки похолодели… Увитые зеленью стены распахнулись в мгновение ока, и ослепительная, обжигающая волна света хлынула внутрь. Стол, кресла, тумба с антикварными часами – всё вдруг поднялось в воздух и поплыло куда-то в сторону солнца. В ясной лазури парили облака и мчались бесчисленные машины, ледяные пики небоскрёбов вонзались прямо в космическое пространство. Сердце Тысяч, великолепная, безумная, чудовищная столица мира, открывалась во всём своём блеске. Над нею горел логотип корпорации, солнце не могло его затмить. Сквозь нестерпимый свет на Николаса смотрели ласковые карие глаза исполнительного директора Неккена, второго в числе владык… Николас, закрыв лицо ладонью, отвернулся от бешеного светила и вслепую достал очки.

– Постойте, – донёсся мягкий голос Йеллена, – простите, я совсем забыл. Сейчас прозрачность снизится.

Свет померк. Николас нервно выдохнул и медленно положил очки на стол. Огляделся – и против воли вцепился в скользкий стеклянный край.

Вокруг голубело ничто.

Маленькая платформа с ресторанным столиком медленно плыла над ущельями гор-городов. Её заключал в себе жемчужный пузырь силового поля. Высота была, кажется, что-то около трёх километров. Чуть ниже текли потоки машин, ещё ниже – прогулочные платформы.

– Мой любимый летучий ресторан, – с улыбкой пояснил Йеллен. – Знаете, совмещаешь закуску с обзорной экскурсией… – он помедлил и ласково спросил: – Боитесь высоты?

– Не люблю многолюдья, – устало парировал Николас. – Мы на Циа привыкли к уединению.

Директор удовлетворённо улыбнулся:

– Засчитано.

Николас почувствовал смутную злость. Этого, конечно, Йеллен и добивался, ни в коем случае нельзя было терять самообладание… «Чёрт побери, – подумал он, опустив взгляд и незаметно переводя дыхание, – чёрт побери… Разумеется, подобного следовало ожидать. Директор не разменивается на дешёвые подколки, он хорошо умеет сшибать спесь с возомнивших о себе провинциалов… Он заговорил о национализации. Вот что важно. В лифте своём, в первом послании он про это не упоминал».

– Давайте перейдём к делу, – попросил Николас. – Вы хотите получить от нас гарантии соблюдения правовых норм…

Йеллен рассмеялся – как-то очень мягко, чуть ли не по-отечески.

– Да кто же вам поверит? – сказал он. – Военной хунте, укравшей у нас наши заводы? Какие гарантии вы можете дать? Вы преступники, господин Реннард, неужели вы этого не понимаете? Я прямо сейчас могу вызывать полицию.

Николас мысленно выругался. Он понимал, что Йеллен намеренно раз за разом выбивает его из колеи, но не мог понять, зачем ему это нужно. В руках директора и так находилась вся возможная власть, он и так ставил условия!..

– Но вы вышли на контакт с нами, – терпеливо сказал он. – Вы пожелали наладить дипломатический контакт. Поэтому я здесь. Господин Йеллен, чего вы хотите?

Тот улыбнулся.

– А вы как думаете? – спросил он, лукаво приподняв брови.

Николас вздохнул.

Страницы: «« 4567891011 »»

Читать бесплатно другие книги:

В книге описана форма импровизации, которая основана на историях об обычных и не совсем обычных собы...
Наша книга поможет провести работы по укреплению и благоустройству дачного домика. Вы сможете своими...
Владимир и Суздаль были столицами Древней Руси исторически короткий срок. Причем большую часть этого...
Город на всех ветрах жестокого ХХ века; судьбы родителей героя в 30-е и военные годы; оккупация и уб...
Страницы воспоминаний партизана Наума Перкина (1912–1976), основанные на документальном материале, б...
Перед тобой удивительная книга – «Обладатели анлинов». Волшебство и реальность слились воедино, благ...