Самоубийство исключается. Смерть в аренду (сборник) Хейр Сирил

Глава 13

ВОСКРЕСЕНЬЕ НА ВЗМОРЬЕ

Воскресенье, 27 августа

Стефан вышел из поезда в Брайтоне вместе с огромной толпой отдыхающих, которые вынесли его на набережную. Пляж был плотно усеян человеческими телами, плеск морских волн заглушался шумом тысяч голосов, которые болтали, смеялись и визжали. Филантропа это зрелище, безусловно, порадовало бы, но на Стефана оно произвело угнетающее впечатление. Оно напомнило ему документальный фильм о колонии птиц, прилетающих на гнездовье. Тот же инстинкт сбиваться в стаю, тот же оглушительный шум и гам, та же отвратительная грязь, которую они после себя оставляют. Единственная разница, что люди оставляют газеты и пустые пачки из-под сигарет, и в этом отношении, по мнению Стефана, преимущество было на стороне птиц. По крайней мере, гуано приносит пользу...

Некоторое время он стоял, глазея на толпы народа. Он не раз повторял себе, что тратит попусту время, — он приехал сюда не для того, чтобы наблюдать за сотнями самодовольных идиотов. Тем не менее прошло четверть часа, прежде чем он заставил себя покинуть набережную и потащиться прочь. Он испытывал решительное нежелание выполнять свое задание, не потому, что очень боялся нарушить уединение незнакомых людей, просто в глубине души он был уверен, что это конкретное направление расследования окажется бесполезным. Но отступать было некуда, и он только надеялся, что мистер и миссис Карстейрс окажутся дома и уступят его уговорам. В противном случае ему придется провести ночь вдали от дома, а он терпеть не мог лишних расходов.

На ходу он нервно ощупывал в кармане маленький справочник по средневековым изделиям из меди. Единственный ключ к интересам или характеру Карстейрса давала ссылка в отчете Элдерсона на тот факт, что тот отложил свой отъезд из гостиницы, желая заполучить фотоснимки старинной медной утвари из церкви Пендлбери. Стефан вспомнил одного из своих одноклассников, который был единственным мальчиком в школе, обладавшим подобной страстью к коллекционированию, и, будучи не похожим на других, постоянно подвергался издевательствам и насмешкам. Стены его комнаты были увешаны длинными листами бумаги с изображением грязных черных предметов церковной утвари — результатов его долгих одиноких поездок на велосипеде в отдаленные церкви. Стефан никогда не испытывал к ним ни малейшего интереса, за исключением одного раза, когда вдруг вспыхнувшая коллективная ненависть к юному антиквару побудила его с десятком одноклассников разгромить его кабинет и перебить все эти старинные подсвечники и причудливые медные сосуды непонятного назначения. Таким образом, с презрением отвергнув предоставившуюся в то время возможность приобрести познания по предмету, которые сейчас ему очень бы пригодились, Стефан вынужден был за время поездки в поезде наскоро ознакомиться с кое-какими необходимыми сведениями. Если Карстейрс окажется настоящим знатоком, он, конечно, в два счета обнаружит его полное невежество.

Ормидейл-Кресент оказалась улицей с респектабельными зданиями времен регентства, расположенной не очень далеко от моря, но в стороне от непрестанно курсирующих по набережной автобусов с экскурсантами. Было просто шоком увидеть купальник, который сушился на одной из изящных кованых балюстрад. Он выглядел здесь так же неуместно, как веревка для одежды, протянутая поперек Белгрейв-сквер. Ничего подобное не оскорбляло строгий фасад дома номер четырнадцать. С другой стороны, в отношении опрятности он определенно уступал соседним строениям. Его окна потемнели от густого слоя покрывавшей их пыли, на ступенях лестницы чернели разводы грязи, а состояние дверного молотка показывало, что интерес хозяина дома к медным изделиям не распространяется на предметы светской жизни девятнадцатого века.

Угрюмая и неряшливо одетая горничная открыла дверь после того, как Стефан несколько раз нажимал на кнопку звонка. На вопрос, проживает ли здесь мистер Карстейрс, она ворчливо ответила, что да, проживает. Он дома? Нет, последовал ответ, он у себя в церкви. Тон, которым это было сказано, ясно подразумевал, что вопрошающий глуп, если ожидает, что в это время дня хозяин дома может находиться где-то в другом месте. Когда он вернется? Горничная не могла ответить определенно. Затем, словно сообразив что-то, она сказала, что к ленчу он не придет. А миссис Карстейрс? Она тоже в церкви. И дверь захлопнулась.

Стефан побрел по Кресент, крайне досадуя на свою несообразительность. Он совершенно упустил из виду, что сегодня воскресенье и что еще существуют люди, которые считают своим долгом в воскресное утро посещать церковь. Теперь ему приходилось убивать время, пока мистер Карстейрс не вернется после ленча. Он уже отошел довольно далеко от дома, когда вдруг понял смысл слов, сказанных горничной. Она сказала, что он «у себя в церкви». Может, это ничего и не значит, но обычно так не говорят. А тут подразумевается, что с этой церковью он связан каким-то очень конкретным образом. Она произнесла это так же, как если бы прислуга биржевого маклера заявила: «Мистер Смит у себя в конторе». Так как же это объяснить? Не находился ли мистер Карстейрс в церкви по той же причине, по которой мистер Смит был бы у себя в конторе? Просто потому, что это его работа? Правда, Элдерсон в своем отчете не упомянул, что тот был пастором, но такая вероятность вполне допустима.

Стефан как раз проходил мимо телефонной будки, и ему неожиданно пришло в голову то, что любой более или менее опытный детектив сделал бы на его месте, — то есть поискать в справочнике мистера Карстейрса. Так оно и оказалось — в справочнике значилось: «Карстейрс, его преподобие, Е.М.Дж.». Это решало дело! Церковные служащие были относительно снисходительными, доступными людьми, и если ему удастся вступить в контакт с этим священником, можно было не сомневаться, что он заставит его разговориться. Но все-таки Стефан корил себя за то, что приходится зазря болтаться здесь часов до двенадцати, прежде чем приступить к расследованию.

Чуть подальше бросался в глаза готический фасад здания из серого камня, зажатый с двух сторон оштукатуренными стенами жилых домов. Может, это та самая церковь? Во всяком случае, стоит попытаться это выяснить. Смутно представляя себе, что после службы он может зайти в ризницу как желающий исповедаться прихожанин, Стефан вошел внутрь. По крайней мере, не все ли равно, как провести оставшиеся до двенадцати полчаса!

Служба уже какое-то время шла. Он вошел как раз в тот момент, когда старый полный джентльмен с пафосом произносил с аналоя: «Так заканчивается Его первый Урок». Откуда-то сбоку возник церковный служитель и проводил юношу на скамью, когда верующие поднялись, чтобы исполнить псалмы. Он поместился в последних рядах и старался разглядеть лицо человека в стихаре в другом конце, когда почувствовал, как кто-то сжал ему руку. Оглянувшись, он оказался лицом к лицу с тетушкой Люси.

— Стефан! Какая неожиданность увидеть тебя здесь! — прошептала она.

Стефан улыбнулся, кивнул и поспешно стал листать потрепанный требник, который сунул ему служка. Вот так осложнение! В самой встрече не было ничего удивительного, ибо он тотчас припомнил, что тетушка Люси говорила во время их последней встречи на похоронах, что они с Джорджем собираются на несколько недель в Брайтон, и в воскресное утро ее вернее всего было встретить именно в церкви. По личному мнению Стефана, она ходит туда, чтобы хоть на время избавиться от невыносимого ворчания вечно всем недовольного дяди Джорджа. И если уж ему суждено встретиться здесь с кем-то из их многочисленного семейства, то лучше тетушки Люси не найдешь. Но он приехал сюда для встречи не с ней, а с Карстейрсом. Теперь пойдут объяснения, всякие разговоры и пустая трата времени. А дядюшка Джордж и вовсе добьет его своим нытьем и придирками...

— Пойдешь потом к нам на ленч? — шепотом спросила тетушка, когда закончилось славословие.

Он покачал головой.

— Извините, не думаю, что мне удастся, — тоже шепотом ответил он.

— Ну прошу тебя! Ты поможешь мне с Карстейрсами, — с удивлением услышал он.

— Господи! — чуть ли не вслух воскликнул Стефан.

Тетушка Люси метнула на него укоризненный взгляд, усаживаясь на скамью, когда с аналоя загудело: «Так началось».

В итоге получилось, что, несмотря на свои опасения, Стефан был представлен миссис и мистеру Карстейрс самым традиционным образом. Он со своей тетушкой вернулся после службы в гостиницу, где она остановилась.

Там они застали дядю Джорджа, который был разгорячен и обозлен после неудачной игры в гольф. Рассказов о том, как ему не везло, и старательных перечислений малейших промахов его партнера оказалось вполне достаточно, чтобы заполнить перерыв до прибытия гостей, и Стефану без труда удалось избежать неизбежных вопросов о причин его появления в Брайтоне.

Его преподобие Е.М.Дж. Карстейрс оказался дородным человеком среднего возраста с нависшими бровями. Он не был, как объяснила тетушка, постоянным служителем церкви, которую Стефан посетил в это утро, а просто замещал отсутствующего по случаю отпуска викария. Тетушка Люси, с ее страстью коллекционировать все относящееся к церкви, подобрала его, как она всегда привечала священников, что для нее было так же естественно, как ребенку составлять гербарий. Он жил в Брайтоне, куда удалился два или три года тому назад, отказавшись от места миссионера где-то за границей. Он непринужденно беседовал на самые разные, темы, но в основном о себе, и его самоуверенный голос звучал громко и торжествующе. Без сомнения, в своих собственных глазах он был выдающейся личностью. Стефан не сразу приметил миссис Карстейрс. Рядом с мужем она казалась ничем не примечательным существом. Она была маленького роста, худенькой, как мышка, с маленьким ртом и крошечными блестящими глазками, скромно и даже бедно одетой. Но вскоре стало ясно, что она далеко не преклоняется перед мужем. Во время ленча она дала определенно понять занимаемое ею место в их семейной жизни.

— Мы, кажется, с вами уже встречались? — сказал мистер Карстейрс Стефану, когда они рассаживались за столом.

Стефан отрицал, что имел такое удовольствие.

— А мне кажется, я вас видел.

— Не думаю.

— Мой муж, — заметила миссис Карстейрс, обращаясь ко всему обществу, — всегда говорит подобные вещи совершенно незнакомым людям. У него просто поразительно слабая память на лица. Когда мы жили на Востоке, где все аборигены похожи друг на друга, как близнецы, он частенько допускал бестактные ошибки. Так что, мистер Диккинсон, не обращайте внимания на то, что он говорит.

Мистер Карстейрс ужасно смутился и надолго замолчал. Тетушка Люси бросила на его отважную супругу восхищенный взгляд, а та как ни в чем не бывало продолжала наслаждаться угощением.

К тому времени, когда подали кофе, она успела дважды поправить своего мужа, который рассказывал о своей службе миссионером в разных странах, и один раз решительно возразила дядюшке Джорджу, который рискнул выступить с замечаниями по поводу Китая. В остальном она мало участвовала в беседе. Мистер Карстейрс был сама кротость, когда она его поправляла, тогда как дядюшка Джордж был так потрясен ее дерзким поведением, что к концу ленча тоже погрузился в мрачное молчание. Стефан извлекал из этого представления определенное удовольствие, но помимо этого, казалось, день пройдет для него без пользы. Однако атмосфера полностью изменилась после ленча, когда тетушка Люси под каким-то предлогом заманила к себе в комнату миссис Карстейрс. С нескрываемым облегчением дядюшка Джордж возглавил процессию мужчин, направившуюся в курительную, где гостям были предложены сигары и где была восстановлена уютная иллюзия мужского превосходства.

— Чего вы никогда не поймете в Китае... — начал дядюшка Джордж и с особой страстью принялся излагать свою точку зрения на нравы и традиции этого народа, в ошибочности которой десять минут назад его обличила миссис Карстейрс.

— Не желаете ли ликер, Карстейрс?

— Что ж... э... очень любезно с вашей стороны. Вообще-то я не употребляю... по этой причине. — Он потрогал воротничок служителя церкви. — Другое дело раньше. Тогда я был в штатском. Ха, ха! Собственно, я никогда его не ношу, если только мне действительно...

— Не стоит так долго объяснять. Выпейте, ликер вам не повредит.

— Что ж, ладно...

После выпитого ликера мистера Карстейрса вдруг потянуло на откровения.

— Моя жена... — запинаясь выговорил он. — Думаю, мистер Диккинсон, вы не встречались с моей женой до сегодняшнего дня?

— Нет, — процедил дядя Джордж, не выпуская изо рта сигару, — не имел такого удовольствия.

— Она всю неделю была в Лондоне. А я здесь оставался совершенно заброшенным вдовцом. Ха, ха! — По неведомым никому причинам это простое сообщение, очевидно, содержало в себе нечто забавное. — Она во многих отношениях замечательная женщина!

— Да уж. — Грубость дяди Джорджа была очевидна для любого, кто не обладал слишком толстой кожей.

— Уверяю вас! Она проводила время в Лондоне не ради своего развлечения, могу вас заверить. Ха, ха!

Судя по выражению лица дяди Джорджа, он был готов, этому поверить. Однако он промолчал, и пришлось Стефану поддержать разговор.

— А чем же она занималась? — спросил он.

— Она работает, — самодовольно ответил мистер Карстейрс. — Работа — ее единственная страсть. Естественно, мне ее недоставало. Дом без руководящей руки женщины только наполовину может считаться домом. Но хотя я это признаю, я старый служака и могу отлично сам себя обиходить.

Стефан вспомнил запущенный вид дома на Ормидейл-Кресент и поежился.

— Мои собственные интересы лежат в основном в области науки, — продолжал разглагольствовать священник. — Со времени ухода на пенсию я занялся коллекционированием антиквариата — церковного происхождения, конечно. Не знаю, сэр, интересуетесь ли вы нашими средневековыми изделиями из бронзы?

Он обращался к Джорджу. Но Джордж задремал в кресле с недокуренной сигарой.

— Собственно, меня весьма интересуют... — отважился поддержать разговор Стефан, но мистер Карстейрс в очередной раз перескочил на другую тему.

— Но моя жена вкладывает в работу все свое сердце и душу! — продолжал он. — В работу, я рад это сказать, которая не остается невознагражденной в материальном смысле. И какая это замечательная, нужная работа! Она — главный секретарь благотворительного Общества помощи в беде вдовам профессиональных рабочих — ОПБВПР. Очень важное дело, не так ли? Для краткости мы называем общество ПБ. Возможно, основное сокращение знакомо вам в другой связи, мой юный друг? Ха, ха, ха! — (Стефан с яростью почувствовал, как покраснел в этот момент. Действительно, к стыду его, эти инициалы показались ему знакомыми.) — Замечательная организация, но, увы, плохо поддерживается! Право, если бы не недавний счастливый случай, все могло быть...

Он вдруг замолчал, и наступившая тишина разбудила Джорджа, который открыл глаза и выпрямился.

— Куда подевалась твоя тетка? — раздраженно пробурчал он Стефану, с трудом выкарабкиваясь из глубин уютного кресла. — Нам пора уже пойти выпить чаю.

— Дорогой мой,— сказал мистер Карстейрс, — уже слишком поздно. Интересно, куда теперь должна пойти моя жена?

К счастью, в ту же минуту появились и дамы, и вечер закончился. Стефан попрощался сразу же, как только позволили приличия, и торопливо направился на станцию. По дороге он размышлял, откуда ему знакомо название этого благотворительного общества. И только когда поезд подъезжал к вокзалу Виктория, он вспомнил.

В целом, доложил он Анне при встрече, день оказался не совсем безрезультатным.

Глава.14

СЛЕД В МИДЧЕСТЕРЕ

Понедельник, 28 августа

Мартин и Стефан сидели за чашкой чая в Пальмовой гостиной «Гранд-отеля» в Мидчестере. Оба единодушно считали, что проживание в нем нельзя считать большой удачей. Построенный в роскошные времена королевы Виктории и вновь отделанный в не менее богатый период послевоенного бума, «Гранд-отель», как и весь Мидчестер, переживал сейчас плохие дни. Великолепная лепнина давно потрескалась и осыпалась, огромные комнаты, предназначенные для отдыха от дел преуспевающих бизнесменов, были пустынными, и в них гуляло эхо. Кроме наших молодых людей, единственными посетителями гостиной были двое угрюмых разъездных торговцев, которые, видимо, делились своими заключениями о бесперспективности бизнеса в Мидчестере».

— Довольно унылое место, верно? — сказал Мартин.

С тех пор как днем они въехали в город, миновав целые акры территорий заброшенных фабрик, он уже в третий раз говорил одно и то же, и с тем же результатом. Стефан и на этот раз не потрудился ему ответить. Он изучал местный телефонный справочник и вскоре подозвал официанта.

— Где находится Чорлби-Мур? — спросил он его.

— За городом, сэр, около двух миль в южном направлении, — ответил тот. — Можно сказать, в пригороде. Туда можно добраться на трамвае.

— Этот парень там живет? — спросил Мартин.

— Очевидно. Не могу найти в этой книге его рабочий адрес.

— Мы проезжали по дороге Чорлби-Мур. Там как раз и начинается трамвайная линия. Ты не заметил? Довольно роскошные коттеджи с садами и гаражами. Знаешь, Стив, не сказал бы, что мне нравятся типы, которые живут в пригороде. Обычно они не очень общительны. Считают свой дом крепостью и все такое. Как и полагается, конечно, — важно заключил он.

— Несомненно. Только, к сожалению, такое мнение не слишком удобно для детектива.

— Нет, серьезно, Стив, ты предлагаешь явиться и взять этого парня за грудки?

— Я бы хотел, — раздраженно сказал Стефан, — чтобы ты прекратил пользоваться этими бесконечно глупыми выражениями, а уж если не можешь без них обойтись, то хотя бы не повторяй их через каждые пять минут!

Мартин снял свои очки и начал старательно протирать стекла.

— Я знаю, мне не хватает образования, — заметил он. — И все равно я хочу знать. Ты собираешься сделать... ну, то, что я сказал.

— Не знаю, — резко ответил Стефан.

— Вот в том-то и дело. Видишь ли, ни ты, ни я не имеем ни малейшего понятия, что делать и как все устроить. Мы приехали в этот город, который, как я сказал, довольно унылое место, потому что так нам велела Анна. И вот мы здесь, но не знаем, как подступиться к делу.

— Ты уже говорил это.

— Вот что я тебе скажу, Стив, ты должен прислушиваться к товарищу. Ты всегда делаешь мне замечания, если я что-то говорю, даже если скажу один только раз. Ну, вот мы здесь. Раз уж нам не хватает смелости взять его за грудки — извини, но как еще ты это назовешь? — нам придется болтаться в Мидчестере и в Чорлби-Мур, пока мы не завяжем знакомство с этим Парсонсом. На это может уйти целая вечность. Конечно, вчера в Бентби нам с Анной здорово повезло, и тебе удалось быстро справиться со своим делом в Брайтоне, но кто знает, сколько нам еще будет так везти? Дай-ка мне этот справочник.

Стефан толкнул к нему толстую растрепанную книгу.

— Ты здесь больше ничего не найдешь о Парсонсе, — заметил он. — Но... я хотел еще кое-что посмотреть.

Мартин перелистал несколько страниц, видимо, нашел то, что искал, и закрыл книгу.

— Пойду немного подышу свежим воздухом, — заметил он.

— Иди, — сказал Стефан. — Он тебе понравится. Несмотря на депрессию, здесь еще работает пара-тройка сыромятен.

Мартин вышел, и Стефан по меньшей мере полчаса мог посвятить своему занятию. Он потратил это время на изучение путеводителя по Мидчестеру, составленного местным отделением торговой палаты. С даты его выхода прошло два года — можно было предположить, что издатели потеряли голову, натужно пытаясь рекламировать этот умирающий город, но тем не менее в нем содержалась кое-какая полезная информация. Он как раз наткнулся на нее, когда вернулся Мартин, похоже чем-то окрыленный.

— Полная удача, мой мальчик, полная удача! — воскликнул он, как только вошел.

— Где ты был?

— В Клубе консерваторов — на Хай-стрит, прямо напротив Рыночной площади. Ты помнишь, Парсонс оттуда прислал свой заказ на номера?

— Конечно помню.

— Ну, я выяснил кое-что важное. Оказывается, он секретарь городской ассоциации консерваторов.

Ничто иное не могло доставить Стефану большее удовольствие, чем возможность срезать своего будущего зятя, тем более что такой шанс представлялся ему нечасто. Однако никто не заподозрил бы этого по тому небрежному тону, которым он ответил:

— Вот как? Да, я знаю. Он еще олдермен, во всяком случае был им два года назад.

Мартин выглядел таким разочарованным, каким Стефан и не надеялся его увидеть.

— Откуда ты это знаешь? — спросил он потерянно.

— Да из этой вот книжонки. — Стефан указал на путеводитель. — Видишь ли, Мартин, это гораздо более простой способ получения информации, чем бегать по городу, привлекая к себе внимание своими расспросами.

— Прости и все такое, — сказал Мартин. — Но я никого и не расспрашивал. Собственно, когда я говорил про удачу, я не это имел в виду. Дело вот в чем: сегодня вечером в этом клубе состоится собрание. Я узнал про Парсонса из объявления, которое висит снаружи.

— Тогда я не совсем понимаю, о какой удаче ты здесь орал, — сказал Стефан.

— Ну, собрание... точнее, даже не собрание, а съезд — думаешь, они здорово различаются? — на котором будут выступать кандидаты от консерваторов, и приглашаются все желающие. Мне и пришло в голову, что этим удачным поводом следует воспользоваться.

— Ты действительно считаешь, что нам нужно идти на политический митинг?

— А почему бы нет? Куда нам девать время? Вчера ты ходил в церковь, верно? Может, будет не так уж скучно, а скорее даже интересно. Кроме того, я сам консерватор. И каждый должен им быть, я считаю, если ему не безразлична его страна. Но не в этом суть. Неужели ты не понимаешь, что Парсонс обязан там присутствовать, как секретарь этого идиотского представления, и мы можем как следует его разглядеть.

— Что ж, пожалуй, в этом что-то есть, — неохотно признал Стефан. — Не вижу, какая нам будет польза от того, что мы будем смотреть на него на публичном митинге, но хотя бы проведем как-то вечер в этом богом забытом городке. Во сколько он начинается?

— В восемь вечера. Глупо, конечно, но, наверное, здешняя публика предпочитает ужинать попозже. Надеюсь, мы сумеем прорваться на митинг? — продолжал он. — При такой безработице здесь должно быть полно красных.

Если Мартин ожидал схватки с большевиками в Клубе консерваторов, то он был разочарован. Мидчестер и в самом деле был «красным» в том смысле, что он с незапамятных времен избирал в парламент лейбористов, и благодаря именно этому обстоятельству большинство населения практически не обращало внимания на деятельность их противников. Если бы сам сэр Освальд Мосли посетил Мидчестер, то его бы встретили лишь несколько слабых бросков обломками кирпичей. Так что собрание консерваторов оказалось скучным предприятием, организованным лишь для проформы. Народу пришло мало, поэтому Стефану и Мартину удалось занять места, откуда был хорошо виден стол на возвышении, за которым расселись партийные активисты. Видимо, большинство членов партии консерваторов так же низко расценивали свой шанс на успех в выборах, как и социалисты, и заседание началось с зачитывания внушительного списка фамилий тех, кто отсутствовал по уважительным причинам. В зале сидели разрозненные малочисленные группки скептиков, бледных, оборванных людей, в которых за долгие годы безработицы и под влиянием того социального явления, которое политики договорились прикрывать тактичным термином «недоедание», даже сам дух мятежа испарился. Было совершенно ясно, что они не верили ни единому слову, произнесенному с этого возвышения, но они были слишком апатичны, чтобы лезть в драку, и даже неосторожное упоминание о заботе правительства о безработных вызвало не бурю негодования, а лишь несколько смешков, которые должны были прозвучать саркастично, но прозвучали уныло-меланхолично. Трудно было понять, зачем они вообще потрудились прийти на политический митинг, если только не в силу привычки, поскольку и так было ясно, что с высокой трибуны не будет сказано ничего, что могло бы возбудить в них надежду или хотя бы доверие.

И наоборот, мужчины и женщины, рассевшиеся за столом президиума собрания, выглядели почти до неприличия откормленными. Председатель был лысым, круглым и розовым — вечный и вездесущий тип председателя. Кандидатом от консерваторов на предстоящих выборах был избран энергичный молодой человек с явными ораторскими способностями, который должен был завоевать этих потерявших надежду избирателей, пользуясь тем отличным принципом, что помогает обеспечить надежное местечко для тех, кто может себе это позволить. Остальные члены президиума представлялись из зрительного зала все на одно лицо, на котором застыли самоуверенность и скука, с которой они во имя долга переносили всю процедуру собрания. Стефан лишь мельком оглядел их в поисках Парсонса. Не нужно было быть опытным детективом, чтобы на любом собрании определить почетного секретаря.

На всякий случай перед началом выступлений Стефан обратился к своему соседу:

— Это секретарь? Вот тот, что сидит слева от председателя?

— Да, мистер Парсонс. А тот, с которым он разговаривает, доверенное лицо кандидата, мистер Тэрнер. Неплохой парень.

— Он выглядит больным, — заметил Стефан.

— Кто, Тэрнер?

— Да нет, мистер Парсонс.

— Ах он! Да, выглядит он странно. Вроде как встревожен... да он такой уже давно. Не знаю, ему-то о чем беспокоиться, принимая во внимание...

Но тут поднялся председатель, всего лишь через четверть часа после назначенного времени, и собрание началось.

Стефан почти не отрывал пристального взгляда от Парсонса. Тот определенно выглядел больным. Его лицо было бледным, как у безработных, сидящих в конце зала, но это была бледность иного рода — происходящая от слишком напряженной работы, а не отсутствия ее. Лоб и щеки у него были изрезаны морщинами, а под глазами темнели обвисшие мешки. Но особенно поражало его беспокойство. Казалось, он не в состоянии уследить за своими руками, которые то играли с цепочкой от часов, то ерошили или приглаживали седые волосы на голове; его беспокойный взгляд нервно метался по залу, осматривая его во всех направлениях. В целом он производил впечатление человека, значительно меньше уделяющего внимания произносимым речам, чем этого следовало ожидать от секретаря собрания.

Однако тот факт, что голова присутствовала у него на плечах, обнаружился в момент окончания речи кандидата, когда начали задаваться вялые вопросы, не относившиеся к предмету его речи, и председатель попросил Парсонса провести голосование. Он это проделал быстро и умело в манере опытного общественного спикера. Однако со стороны казалось, что его мозг едва ли участвует в том, что он с такой легкостью исполняет, и в ту же секунду, как он снова опустился на стул, у него на лице воцарилось прежнее отсутствующее выражение.

Когда публика начала расходиться, Стефан воспользовался случаем заметить своему соседу:

— Хорошо сказано.

— Да, — ответил тот. — Он стоящий кандидат.

— Я имею в виду выступление мистера Парсонса.

— А, да, этот неплохо говорит. Но в конце концов, с его практикой это неудивительно. Вы же знаете, он так давно в политике. Ну, мне пора. До свидания.

И он торопливо покинул зал, оставив неудовлетворенным любопытство Стефана по поводу занятий и положения Парсонса.

Между тем Мартин следил за всеми выступлениями с внешним энтузиазмом. Он энергично хлопал, громко восклицал «Правильно!» и всем своим видом выражал неудовольствие и презрение, когда речь прерывалась замечаниями из публики. Когда слушатели рассеялись, Стефан нашел его оживленно беседующим с каким-то человеком, который, стоя в дверях, раздавал бланки для внесения новых членов в ассоциацию консерваторов.

— Мой дорогой Мартин, какого черта... — брезгливо заговорил Стефан.

— Минутку, старина, иду, — бросил ему через плечо Мартин. Он взял два бланка и пачку политических памфлетов, горячо пожав руку своего собеседника. — Слушай, Стив, — продолжал он, догнав своего товарища, — правда отличная была речь? По-моему, он здорово разделал социалистов. Жалко, что подобралась не такая уж активная аудитория.

— В самом деле? Я и не слушал.

— Большая ошибка с твоей стороны, — упрекнул его Мартин, когда они вышли на улицу. — Узнал бы кое-что полезное, уверяю тебя. Лично я узнал.

— Кажется, ты забыл, что мы приехали сюда не посещать всякие собрания, чтобы узнать кое-что новое из области политики. Льщу себя надеждой, что я узнал этим вечером кое-что гораздо более полезное, чем пропагандистскую трескотню тори, которую ты так внимательно выслушал.

— О, конечно! — Мартин сверкнул в его сторону очками, как будто наводя прожектор. — Ты действительно много узнал? Я заметил, ты пытался прощупать соседа слева от себя. Думаю, это довольно опасно. Парень мог оказаться приятелем нашей добычи. Ты мог его встревожить и все такое.

— Я позаботился ничего в этом роде не сделать, — холодно отрезал Стефан. — Во всяком случае, в таких расспросах всегда присутствует определенный риск. Не думаю, что предложение присоединиться к консервативной ассоциации даст нам какие-то результаты.

— Ты выяснил, где работает Парсонс?

— Нет, собственно, пока мне это не удалось, однако...

— Я кое-что вспомнил, — прервал его Мартин.

Он остановился под уличным фонарем и поднес близко к глазам один из листочков.

— Черт, какой мелкий шрифт! — пробормотал он. — Вот! Сентрал-Билдинг, Уэстгейт-стрит.

— О чем ты?

— Это рабочий адрес Парсонса. Понимаешь, я знал, что на этих формулярах обязательно указывается рабочий адрес секретаря, а иначе как человек может записаться в партию? Так что был шанс здесь узнать, где его офис, вряд ли ему нужно, чтобы такие письма шли к нему домой. Во всяком случае, я был секретарем клуба регбистов и знаю, что я этого не пожелал бы. Всегда можно заставить конторскую девицу делать тупую работу, если знаешь, как к ней подъехать... Так что, понимаешь, я...

— Понятно. Значит, мы можем отправляться домой.

— Постой. Уэстгейт-стрит где-то рядом. Я заметил ее по дороге на собрание. Может, пойти и бросить взгляд на этот Сентрал-Билдинг, а?

Стефан чувствовал себя слишком униженным, чтобы возражать, и через несколько минут они оказались перед высоким зданием, потемневшим от копоти, которое, видимо, было деловым центром города.

— Здорово выглядит! — заметил Мартин. — Интересно, кому они принадлежат, эти офисы?

Они перешли дорогу и прочли названия на таблицах у подъезда.

— Архитектор, адвокат и местный вымогатель налогов, — сказал Мартин. — Все на верхних этажах. Весь остальной дворец, видимо, является собственностью «Мидчестер энд дистрикт гэз компани». Что ж, если наш друг Парсонс работает в ней, должно быть, он довольно крупная шишка.

Стефан вспомнил случайное замечание своего соседа по митингу: «Не знаю, ему-то о чем беспокоиться, принимая во внимание...»

— Скорее всего, он здесь и работает, — сказал он. — И учитывая его общественное положение в городе, вероятно, он действительно занимает довольно высокий пост.

— Гм! — промычал Мартин, когда они возвращались в свою гостиницу. — Значит, сегодня мы хоть что-то выяснили. Ты хорошо его разглядел, Стив? Как по-твоему, он не вытолкает нас взашей?

— Я бы не удивился, — сказал Стефан, вспоминая напряженные и нервные манеры Парсонса. — Утром посмотрим.

Но им еще предстояло произвести самое важное открытие. Они сидели в гостиной отеля, выпивая по последнему стаканчику виски с содовой перед сном. Мартин снова вернулся к аргументам, которые так подействовали на него во время митинга, и с энтузиазмом излагал их. Стефана, который отчаянно скучал, лишь одно соображение воздерживало от крайней резкости по отношению к Мартину — если он его оскорбит, то вряд ли будет прилично позволить ему заплатить за выпивку. Находя слишком невыносимым слушать разглагольствования Мартина, он предпочел отвлечься любым чтивом, какое подвернется под руку. Это оказался номер «Мидчестер ивнинг стар». Машинально он развернул страницу, посвященную деловой жизни, собираясь ознакомиться с вечерними котировками акций на бирже, когда его взгляд случайно упал на соседнюю колонку важных событий. До конца прочитав ее, он прервал монолог Мартина взволнованным восклицанием.

— В чем дело? — спросил Мартин. — Знаешь, Стив, может, я и не ахти какой эрудит, но я размышляю о политике, и если бы ты меня выслушал, глядишь, хоть что-нибудь да понял. В конце концов, в наше время...

— К черту политику! Ты только посмотри на это, чурбан! — выкрикнул Стефан и ткнул газету Мартину под нос.

— О, прости! Здесь что-нибудь важное? Слушай, Стив, ты промахнулся. Этой газете уже три дня.

— Это не имеет никакого значения.

— Серьезно? А, теперь понимаю, к чему ты клонишь. «Годовое общее собрание «Мидчестер энд дистрикт гэз компани». М-м... Пожалуй, необычное время года для проведения годового собрания. Это показывает, как ведут себя ребята в провинции, верно?

— Какое это имеет значение, черт тебя побери! Читай!

— О господи, и мне нужно все это читать? Это же чертовски скучно. Лучше пробегу через пень... Ага! Парсонс — помощник управляющего, понятно. Черт, это неплохо знать. Что-нибудь еще о нем?

— Нет. Но взгляни в низ колонки.

— Что? Это балансовый отчет. Ты же не думаешь, что я разбираюсь в этих цифрах? Я не могу... Ого! Ну и ну! Стив, прошу прощения. Вот так удача, точное попадание! Я чуть не пропустил это! Прямо в конце колонки, как ты и сказал. «Вэннинг, Мэлдрон и Смит, присяжные бухгалтеры». Кто бы мог подумать?

Некоторое время они молча размышляли.

— Когда помощник управляющего фирмы в Мидчестере, — медленно проговорил Стефан, — встречается с партнером из этой лондонской фирмы в тихой гостинице Маркшира в воскресенье как раз накануне годового собрания, какой можно сделать вывод?

— Грязное дело, — сразу же отозвался Мартин и выпил свой виски до дна.

— Остается единственный вопрос, — продолжал Стефан, — стоит ли нам сейчас браться за Парсонса или лучше возвратиться в Лондон и расследовать другую ниточку заговора — Вэннинга?

— Могу сказать тебе только одно, — ответил Мартин. — Ты не найдешь Вэннинга.

— Как это?

— Такого человека нет — во всяком случае, в офисе «Вэннинг, Мэлдрон и Смит».

— Откуда ты знаешь?

— Я искал их в справочнике. Помнишь, когда я предположил, что он биржевой маклер, ты сказал, что я могу найти его в списке членов биржи. Я понял твой намек и подумал, что будет нелишним заодно проверить и списки бухгалтеров. И ни в одном из них не нашел Вэннинга. Ни единого. А что касается этой группы, сейчас ее партнерами являются Мэлдрон, Смит и некий Коухен. Думаю, что Вэннинг давно уже отправился к праотцам, и они сохранили его имя на вывеске в память прошлого.

— Понимаю. Тогда почему... Черт возьми, Мартин, это не может быть простым совпадением!

— Ни за что! Это было бы слишком примитивно. Скажу тебе еще кое-что. Парсонс не мог сообщить в гостинице имя своего друга, пока тот не приехал. Причина — зануда путешествовал под вымышленным именем, и Парсонс его не знал. И он имел наглость взять имя старшего и уже умершего компаньона этой фирмы. Довольно хладнокровно, верно?

— Господи, я об этом забыл! — Стефан закурил и на несколько минут погрузился в раздумье. — Давай как следует все обмозгуем, — наконец сказал он. — Какова наша версия обо всем деле?

— Парсонс влез в счета этой газовой компании, — начал Мартин. — Какой-нибудь клерк вызвал аудита, потому что почувствовал, что пахнет жареным.

— И вместо того чтобы обвинить его, — подхватил Стефан, — он придержал свои сведения...

— И использовал их, чтобы шантажировать нашего голубчика...

— Что объясняет, почему последнее время Парсонса мучает бессонница.

— Точно, так оно и есть! А потом, как раз перед тем, как должны приехать бухгалтеры, парень из фирмы Вэннинга вызвал Парсонса на маленькую доверительную беседу насчет того, сколько он может выдать, и так далее.

— Из-за этого важного пункта они и поссорились. Интересно, Мартин, давно ли Парсонс присваивает себе деньги?

— И платит этому вымогателю с Госсип-Лейн? Кстати, подходящее названьице! Я этому не удивлюсь. Во всяком случае, настал момент, когда он заявил своему кровопийце, что больше платить не намерен. Из камня воды не выжмешь, ты же знаешь.

— Да, думаю, именно это выражение и мог употребить Парсонс по этому поводу.

— Правда? Что ж, осмелюсь сказать, ты хорошо сечешь. Никаких у них оскорблений и ничего подобного. Где мы остановились? Ах да, на их ссоре! Вэннинг — будем так его называть — первым ушел спать. Парсонс поднялся в свой номер позднее, чувствуя себя готовым пойти на убийство, видит поднос с чайником около комнаты, которую он считает номером Вэннинга, — прости, что я смеялся над этим твоим предположением, Стив, но сейчас я понимаю, что в этом что-то есть...

— Страдая бессонницей, он должен был иметь при себе таблетки, — предположил Стефан. — Коли на то пошло, человек в его положении может замышлять и самоубийство.

— Ты прав! Все прекрасно сходится. Он говорит себе: «Почему бы этой чертовой ищейке не принять лекарство вместо меня?» Итак, он бросает таблетки в чайник и отправляется спать, чувствуя, что рассчитался с Вэннингом окончательно и бесповоротно.

— А на следующее утро...

— Да, боже ты мой! На следующее утро он делает жуткое открытие, когда узнает, что предполагаемый труп восстал из мертвых, позавтракал и спокойно смылся. Стив, я действительно считаю, что теперь мы докопались до истины!

— Я вот что думаю, — медленно проговорил Стефан. — Почему-то это кажется слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Мартин весело потер руки:

— Чепуха! Это выглядит хорошо, потому что правда. Что здесь странного?

— Ну, есть один момент. Откуда мы знаем, что у Парсонса было именно это снотворное?

— Должно было быть. Твой отец умер же именно от него?

— Но от этого зависит все решение дела!

— Я не понимаю. Если это сделал не он, то кто же? Ты можешь дать ответ?

— Нет, конечно, не могу.

— Правильно! Тогда, насколько я понимаю, остается единственный вопрос: как нам действовать завтра утром?

— Думаю, это нам лучше решить завтра, — сказал Стефан. — Не знаю, как ты, а я чертовски устал.

— Я тоже. День был очень длинным, но удачным. Я только хотел бы...

— Да?

— Я хотел бы, — с сожалением сказал Мартин, — чтобы на митинге произошла какая-нибудь свалка!

Глава 15

«ЧТО-ТО ПРЕДПРИНЯТО, ЧТО-ТО СДЕЛАНО»

Вторник, 29 августа

— Ну, мы готовы? — спросил Мартин.