Передайте в Центр (сборник) Котов Алексей
– А какая тут истерика?! – Ганс снова захохотал. – Ребята, ваше правительство работает исключительно с людьми доктора Хартли и ни с кем больше. Ребята, вы кретины, если садитесь за стол переговоров с секретной службой!..
Ганс без сил опустился на порожки и вдруг понял, что плачет, как обиженный ребенок. Слезы были обильными, теплыми и матерому шпиону вдруг стало легче…
Генерал Кошкин приехал в гостиницу к доктору Хартли за шесть часов до его отлета домой. Элоиз собирал вещи и хмуро кивнул гостю.
– Просто так ты бы не приехал, Коля, – буркнул он. – Привез что-нибудь интересное?
Генерал положил на стол видеокассету. Он сел в кресло и принялся молча рассматривать доктора. Доктор Хартли пожал плечами, отложил вещи и вставил кассету в видеомагнитофон.
Судя по всему, истерика Ганса Оффенбаха записывалась на пленку сразу с нескольких точек, а затем подверглась достаточно умелому монтажу.
– Черт возьми, Коля, ты все-таки добрался до меня, – лицо доктора Хартли посветлело. – Правда, мне немного жаль этого беднягу Ганса Оффенбаха. Так много он не выболтал бы вам и после шестичасового допроса с пристрастием.
– Если показать эту пленку по телевидению, у тебя будут большие неприятности, Элоиз, – вкрадчиво сказал генерал Кошкин.
Он участливо улыбнулся.
– Ну, разумеется и еще какие неприятности! Браво, Коля!!.. – доктор Хартли хлопнул в ладоши. – Итак, шпион-дипломат сам раскрывает тайны своего посольства. А кто виноват?.. Конечно же я, Элоиз Хартли, который заставил работать на себя весь дипломатический контингент.
– На Андрея Макферсона-Трофимова кассету менять будем? – осторожно спросил Кошкин.
– Без вопросов, – доктор Хартли, широко улыбаясь, поднял вверх руки. – Честное слово, я сдаюсь. Но я предупреждаю, что сдаюсь только в том случае, если ты отдашь мне эту видеокассету.
По лицу генерала Кошкина скользнула тень.
– Ну?.. – доктор Хартли закурил. – Или ты уже не веришь моему честному слову?
– Дай прикурить.
Генерал достал из кармана трубку.
– Можешь побродить по комнате, – посоветовал доктор Хартли, протягивая зажженную сигарету. – Это успокоит твои и мои нервы.
Целую минуту генерал молча курил, не сводя взгляда с потухшего экрана телевизора.
– Ладно, забирай…
– Спасибо, – доктор Хартли вытащил кассету из видеомагнитофона и спрятал ее в карман. – Твой агент Андрей Трофимов, он же Макферсон, вернется домой завтра. Я сам провожу его в аэропорт, сам усажу в кресло и сам закажу ему выпивку. За свой счет, разумеется. Ты доволен, Коля?
Генерал Кошкин думал. Он отошел к окну и замер.
– Я привез с собой Ганса Оффенбаха, – сказал генерал.
– Не думаю, что наша с ним встреча столь уж необходима, – доктор Хартли снисходительно улыбнулся. – Этому парню, после встречи с твоей «красоткой», Коля, нужен срочный отдых где-нибудь на курорте в Швейцарии и небольшая, но приятная карьера после него.
Пауза получилась довольно большой и несколько напряженной.
– Не тяни, Элоиз!.. – наконец, сказал генерал Кошкин. – За каким чертом тебе потребовалась кассета, с которой я сделал десяток копий?!
– Для коллекции.
Генерал Кошкин сердито фыркнул.
– Прекрати издеваться.
– Прекрати?!.. А кто надо мной вчера на рыбалке издевался?! – доктор Хартли захохотал.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Кошкин. – Ты проиграл, Элоиз, и проиграл по всем правилам. Но что ты там еще придумал?
– Одну маленькую хитрость. Но ты так и не смог понять ее, Коля. В итоге будет довольно любопытно посчитать кто же, в конце концов, из нас выиграл.
– Что ж, начинай…
Доктор Хартли опустился в кресло.
– Коля, ты так и не понял, зачем я затеял эту операцию. Заставить «расколоться» бывшего разведчика работающего под дипломатическим прикрытием не смог бы никто во всем мире. А здесь, – доктор похлопал себя по карману, – здесь лежит доказательство того, что твои легендарные «красотки» все-таки существуют. Ганса Оффенбаха – пройдоху, циника и профессионала раскрутили как ребенка. Ты обратил внимание на девушку с холодным ангельским личиком? Вне всякого сомнения, что это и есть твоя «красотка», Коля. Живая и настоящая, во плоти, так сказать. Она – доказательство того, что ты время от времени пускаешь в ход своих гениальных девушек… Нет, я понимаю! В деле Ганса Оффенбаха у тебя не было другого выхода. Но ты не учел главного, Коля, выиграть это безнадежное дело могли только профи высшего… Нет, точнее говоря, высочайшего уровня. Теперь я смогу убедить в этом твое и мое начальство. Твои «красотки» все-таки существуют, Коля.
Генеральская трубка пыхнула дымом.
– Хорошо, Элоиз. Но ты не боишься, что ты просто не сможешь воспользоваться плодами своей победы?
– Иными словами, Коля, ты хочешь сказать, что меня вышвырнут с работы, после того, как по телевидению покажут запись истерики Ганса Оффенбаха?
Генерал Кошкин кивнул.
– Я не боюсь этого, Коля. Тебе все равно придется отдать в аренду на полгодика пару своих «красоток», а если я уйду в отставку, они могут попасть в другие руки. И я не могу дать тебе гарантии, что это будут хорошие, чистые руки. Теперь я снова повторю свою невинную просьбу, Коля: дай мне своих «красоток» и я смогу кое-что предпринять в деле Дордини.
Генерал Кошкин думал целую минуту.
– Ладно, будем считать, что у нас пока ничья, Элоиз. Но больше двух девушек я дать тебе не смогу. И учти, что…
– Прошу тебя, не бойся! – торопливо перебил доктор Хартли. – Я верну тебе девушек в целостности и сохранности.
– Верю на слово.
– Спасибо. Правда, я никак не могу понять, откуда ты берешь своих «красоток», Коля?.. – доктор Хартли хитро прищурился. – Кто финансирует их обучение, которое наверняка стоит не одну сотню миллионов долларов? – голос доктора вдруг стал очень мягким. – Кстати, Коля, я бы мог помочь тебе…
– В чем?
– Ну, хотя бы по части финансирования подготовки твоих супер-шпионок. Ты понимаешь меня?.. Учти, что в нашей конторе никогда не было проблем с деньгами.
Трубка снова пыхнула дымом. Генерал Кошкин молчал.
Театр «Надежда» наконец получил крошечную финансовую помощь. Правительственный гранд, подписанный первым заместителем министра финансов, согревал измученное искусством режиссерское сердце Кости Воробьева.
Бенефис Оли Никитиной назначили на воскресенье. Оля сильно волновалась и немного переигрывала и без того накаленные шекспировские страсти. В первом ряду сидел рослый, красивый мужчина с умными глазами и внимательно смотрел на молодую актрису. У незнакомца были чуть тронутые сединой волосы и волевое, решительное лицо.
«Кинорежиссер!..» – решила Олечка.
Она снова и снова выходила на сцену, но никак не могла отделаться от навязчиво-трепетной мысли, что заветная, маленькая кинороль находится так близко от нее.
После спектакля незнакомец прошел за кулисы и представился. Его звали Андрей Трофимов. Он пригласил Олечку в ресторан, а потом, после ужина, они долго гуляли по Москве. Шампанское немного кружило голову Олечке и она, даже плохо понимая, о чем говорит Андрей, тут же влюбилась в него. В конце концов, «кинорежиссер» Андрей предложил Олечке роль жены… Девушка быстро согласилась, даже не спросив название фильма или сериала.
Всегда далекое и такое недостижимое счастье вдруг стало настолько близким, что Олечка вдруг испугалась, что потеряет его. Она крепко взяла Андрея за руку, закрыла глаза и робко попросила его поцеловать ее…
Ганс Оффенбах отказался от вполне заслуженного отпуска. Он приехал на аэродром Хитроу вместе с доктором Хартли.
Рейс из Москвы задерживался. У рослых парней возле черных, бронированных «Мерседесов» рядом с посадочной полосой были сосредоточенные, деловые лица. Они оглядывались по сторонам и не вынимали руки из-за обшлагов курток.
Доктор Хартли потел на солнцепеке с двумя букетами цветов еще вчера доставленных ему из Парижа по спецзаказу. Букеты были настолько огромным, что доктор невольно вспомнил недавнюю ночевку в стогу сена вблизи озера со странным названием Пушистое.
Ганс Оффенбах грыз ногти и, не отрываясь, смотрел на пассажиров возле только что прибывшего из Цюриха «Боинга». Пассажиры, наконец, пошли в сторону здания аэропорта.
– Здравствуйте! Вам привет от дяди Коли.
Хрупкая девушка возникла перед доктором Хартли словно из под земли. Доктор вздрогнул и изумленно посмотрел в прозрачно-голубые глаза девушки. На вид незнакомке было не больше двадцати лет.
– Пришлось делать пересадку в Берне, – сказала девушка. – Нелетная погода…
– Дядя Коля снова на рыбалке? – спросил доктор Хартли.
Удивление мешало думать. Доктор едва вспомнил свою часть пароля.
– Нет, дядя Коля как всегда занимается делами ваших близких родственников.
Доктор Хартли чуть кивнул своим парням. Те быстро окружили место встречи, загораживая его от любопытных глаз.
– Это вам… – доктор Хартли протянул девушке букет цветов и вдруг почувствовал, что краснеет. – Кстати, а почему вы одна?
– Моя подруга уже работает, – девушка понюхала букет и улыбнулась. – Не волнуйтесь, она скоро позвонит вам.
Ганс Оффенбах перестал грызть ногти. Доктор Хартли облегченно вздохнул и подарил второй букет Гансу.
– А мне за что? – удивился тот.
– За то, что вы остались живы, когда прыгали из поезда, – доктор кивнул девушке на одну из машин. – Прошу вас! Кстати, как вас зовут?
– Надя…
– У вас просто волшебное имя – Надежда! – польстил доктор Хартли.
«Для кого волшебное, а для кое-кого из «Януса» оно окажется последней точкой в биографии…» – подумал Ганс Оффенбах.
Люди быстро заняли места в машинах. Ганс сидел впереди, доктор Хартли и его гостья на заднем сиденье.
Всю дорогу до загородной виллы – летней резиденции доктора Хартли – Ганс ерзал на сиденье и посматривал в зеркало заднего вида. Доктор Хартли и Надежда весело болтали о пустяках по-французски. У девушки было великолепное произношение с чуть заметным испанским акцентом.
Ганс сунул руку в карман и нащупал рукоятку пистолета. Приятная тяжесть оружия окончательно успокоила Ганса.
«В конце концов, еще не известно, кто кого будет охранять, – подумал он. – Я Надежду или она меня…»
Новую должность начальника охраны Ганс Оффенбах занял благодаря рекомендации главного психиатра министерства иностранных дел. Врач припомнил какую-то странную русскую пословицу, в которой говорилось о двух взаимно вышибаемых клиньях. Потом он похлопал Ганса по плечу и пожелал ему удачи.
«Ладно, справимся и с «Янусом», черт бы его побрал!..» – решил Ганс.
Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и постарался немного вздремнуть.
На железном чердаке старой диспетчерской вышки было душно и жарко. Чак Хароу отложил снайперскую винтовку и, прежде чем набрать номер главы мафиозного клана Макса Дордини, вытер потное лицо.
– Она ушла от меня, Макс, – тихо сказал он.
В крохотном сотовом телефоне послышался недовольное ворчание.
– Ты идиот, Чак! Ты хотя бы рассмотрел ее лицо?
– Нет, парни доктора Хартли быстро закрыли ее от меня своими спинами. И еще неизвестно, кто из нас двоих идиот, Макс. Эту девку берегут лучше королевы Англии.
Чака Хароу еще никто и никогда не называл «идиотом». Поэтому ответ наемного убийцы и прозвучал слишком резко.
– Ладно, успокойся, – голос Макса Дордини стал более мягким. – Я не хотел тебя обидеть, но люди «Януса» будут недовольны. Чем это кончается, ты знаешь.
– Но я предупреждал тебя, Макс! «Красотки» генерала Кошкина все-таки существуют.
– Тогда почему ты не пристрелил одну из них полгода назад?
– Потому что ни разу не видел ее! – Чак Хароу вдруг заметил, что у него дрожат руки. – Макс, нам пора менять хозяина.
– Ты уверен?
– Абсолютно! Пороку пора вспомнить, что такое добродетель. Иначе мы вместе с «Янусом» отправимся на суд Божий. А я еще очень хочу жить, Макс.
– Я подумаю…
Макс Дордини положил трубку и устало откинулся на спинку кресла. Он смотрел на телефонный аппарат и думал. Если девушка, выдававшая себя за «красотку» генерала Кошкина, сумела пройти перед самым дулом снайперской винтовки Чака Хароу, она не врала. Кроме того, Чак не мог знать всего… Полгода назад за одной такой же девушкой охотился не один Чак Хароу, а все разведки, полиция и мафия Европы. Они очень долго висели у нее «на хвосте», но девушка все-таки исчезла без следа в одну из декабрьских вьюжных ночей на польской границе.
Макс Дордини снова взял в руки телефонную трубку. Знакомый, но очень длинный номер, был записан в памяти телефона.
– Алло, это ты, Элоиз?.. Как доехал?
– Я ждал от тебя какого-нибудь мерзкого сюрприза, Макс, – сухо сказал доктор Хартли. – Сколько своих людей ты послал в аэропорт?
– Только одного – Чака Хароу.
– «Тихую тень»?!.. А вот это уже подлость, Макс! – голос доктора Хартли стал холодным и резким. – Если бы с девчонкой что-нибудь случилось, я пристрелил бы тебя в твоем собственном кабинете, а потом, со спокойной совестью, ушел в отставку.
– Ради всего святого, успокойся, Элоиз!.. Твоя девчонка все-таки прошла. Прежде, чем окончательно с тобой договориться, я еще раз проверил расстановку фигур на доске. Но теперь я полностью на твоей стороне. И учти, в случае чего, Чак Хароу и его братья прикроют русских «красоток» хоть в самом аду. Они боятся их больше «Януса».
– Надеюсь, ты не врешь мне.
– Я и вдруг вру?!.. – Дордини весело расхохотался.
– До свидания, Макс.
Все еще улыбаясь, Макс Дордини положил трубку. Через час его ждала встреча с одним из главарей «Януса». Но Дордини был спокоен, потому что все-таки умел врать как никто другой.
«Януса» боялись все, боялись до холодного, почти животного ужаса. Но Максу Дордини было и в самом деле весело. В предстоящей страшной игре, он не поставил бы на пресловутый «Янус» даже дохлого таракана…
Куколка
– Значит, все спокойно в нашем Датском королевстве?
Генерал Кошкин стоял у окна и, загадочно улыбаясь, набивал табаком трубку.
– Так точно, товарищ генерал! – бодро отрапортовал майор Дубов.
На его грубом, широком лице все-таки мелькнула тень сомнения. Начальство, как давно уже понял Дубов, никогда не улыбается просто так.
– Шпионы они же тоже люди, – на всякий случай добавил майор. – Может быть, отпуска у них сейчас… Или с перепугу на дно легли.
– Как караси? – уточнил Кошкин.
Генерал только вчера вернулся с рыбалки и был в хорошем расположении духа.
Дубов молча кивнул.
Генерал Кошкин показал трубкой в окно.
– Иди сюда, Виктор Палыч. Видишь, вон ту красавицу на скамейке?
Дубов подошел к окну. Не прикасаясь к шторе, чтобы не привлекать лишним движением внимания с улицы, он глянул через плечо генерала. Окно выходило во внутренний дворик похожий на небольшой парк. На одной из скамеек действительно сидела молодая женщина, она вытирала платком глаза и, тем не менее, делал вид, что рассматривает голубей.
– Вижу… – почему-то шепотом сказал майор генералу.
– Она третий день приходит, – пояснил Кошкин. – Вчера, например, два часа под нашими окнами просидела, а к нам так и не зашла. Понимаешь?..
Майор Дубов не понимал. Генеральская трубка пыхнула дымом. Дубов громко чхнул…
Молодая женщина тихо плакала в ладошки. По асфальту прохаживались толстые голуби. Генерал Кошкин присел рядом и вынул из кармана пакетик с сухарями.
Голубиная толпа росла с каждой минутой. Сизокрылый крепыш с хохолком на голове смело клюнул женский босоножек. Женщина заплакала навзрыд и доверчиво уткнулась носом в генеральское плечо с золотым погоном.
– Ну-ну!.. Горе, понимаешь… – Кошкин сочувственно вздохнул и погладил незнакомку по голове. – Родственника, что ли, в шпионы завербовали?
– Мужа, – женщина вытерла слезы и не без удивления посмотрела на Кошкина. – А вы откуда знаете?
– Работа у меня такая – все знать, – генерал Кошкин высыпал остатки крошек на сизокрылого нахала. – Вот что, не плачьте, а лучше рассказывайте-ка все по порядку.
Женщину звали Галина… В ее рассказе было все: чертежи с грифом «Совершено секретно», какой-то научный проект «Елка», частые отлучки мужа Миши по ночам, вкрадчивый женский голос с акцентом в телефонной трубке, куча долларов в трехлитровой банке и даже холодная тоска в глазах мужа.
– Так вы говорите, ваш муж Миша называет эту женщину Джоан и «Куколка»? – осторожно перебил Кошкин.
– Да, я шла сзади и все слышала… – Галя вдруг покраснела, – ну, я случайно их увидела, так получилось, понимаете? – она заговорила быстрее – А можно я явку с повинной за Мишку напишу? Он же глупый, он не понимает, что эта стерва его за нос водит.
– Успеете оба еще с явкой, – Кошкин улыбнулся и черкнул на листке номер телефона. – Держите. Спросите капитана Решетникова Петра Леонидовича. Скажите, что от меня.
– А как же Миша? – женщина смотрела на генерала широко распахнутыми глазами.
– Куда он денется ваш Миша со своей «Куколкой»? – Кошкин встал и размял затекшую спину. – Так значит, говорите, вы шли сзади и они вас не заметили? А сколько раз вы следили за мужем?
– Два… – соврала Галя.
– Значит, раз пять, не меньше. Отлично! – Кошкин весело подмигнул. – И не стесняйтесь, пожалуйста, Галя, вам удалось провести за нос не столько своего мужа, сколько профессиональную шпионку.
«И мужу ничего не сказала, – уже уходя, подумал о Галине генерал. – Тут плакала, на лавочке, а работала на разоблачение врага спокойно и расчетливо. У этой красавицы просто железные нервы».
Капитан Петр Решетников просматривал дело Джоан Макенрой. Впрочем, в деле было всего десяток листков, и просмотр не занял много времени.
«Аккуратно работает, – Решетников захлопнул папку. – Не придерешься… И ни одной зацепки».
Он посмотрел на телефон. Очень хотелось курить… Но генерал Кошкин собирался бросать эту дурную привычку и убеждал подчиненных сделать то же самое.
После некоторого колебания, капитан Решетников снял телефонную трубку.
– Да?.. – у генерала Кошкина был веселый, добродушный голос.
– Я по делу Макенрой, Николай Александрович, – начал Решетников.
– Что, трудно?
– Профессионалка высшего класса. Такая почувствует чужую игру за километр.
– А может и за десять. Это факт… Перевербовать, значит, не удастся?
– Исключено.
– Тогда подключи к делу Елену Васильевну Петрову. Наверное, ей пора познакомится с несчастной Галей Голубевой.
– Да, товарищ генерал.
После звонка капитан Решетников целую минуту молча смотрел на папку.
«Нужно поднять все дела, где, пусть только на одно мгновение мелькала эта «Куколка» Джоан, – решил он. – И с Костей Филипповым надо поговорить… Должен он хоть что-то знать о ней, если четыре года назад получил от «Куколки» две пули в плечо».
– Какие там секреты, голубчик! – директор института Константин Иванович Петровский досадливо отмахнулся. – Вы можете легко навести справки о нашем финансировании. Мы же попросту почти без работы. А если бы нас не приютил военный завод, мы могли просто оказаться на улице.
Майор Дубов сверлил глазами лицо гостя.
Генерал Кошкин улыбнулся и понимающе кивнул старому академику.
– А что вы можете сказать о своем сотруднике Михаиле Голубеве?
– Только одно: талант! – Константин Иванович подавил вздох. – Его теоретические работы попросту бесценны. – Академик понизил голос, – простите, но если бы Миша работал не у нас, а там… – гость махнул рукой в сторону окна, – он уже давно стал лауреатом десятка самых престижных премий.
В глазах майора Дубова появился настороженный собачий блеск.
– Но что значит теория без практики? – продолжил Константин Иванович. – Вы когда-нибудь пробовали забраться вверх по лестнице, у которой нет двух третей ступенек?
– Значит, эксперименты нужны? – спросил генерал Кошкин.
– Нужны. Но у нас в институте, как я уже говорил, нет ни гроша для разработки тем Миши Голубева.
– Спасибо, Константин Иванович, – Кошкин протянул гостю руку. – Вы можете идти. Только прошу вас, никому ни слова о нашем разговоре.
– Я понимаю… – Уже у двери Константин Иванович оглянулся. – Вы знаете, Николай Александрович, есть ученые, которые готовы на многое лишь бы… – он запнулся. – Впрочем, если вы читали «Фауста» Гете, вы меня поймете.
Дверь закрылась.
Майор Дубов не читал Фауста. Он смотрел на генерала Кошкина и ждал приказа на арест Михаила Голубева. Кошкин рассматривал ветви старой березы за окном и молчал.
«Фауст, Фауст… – ломал голову Дубов. – Вообще-то, на кликуху похоже – Фауст. Почти фашист… А еще немцы во время войны фауст-патроны придумали против наших танков. В общем, неприятное это имечко».
Мишка курил в постели. Джоан лежала рядом и ласково гладила ладошкой по его широкой груди.
– В последнее время ты стал слишком мрачным, милый, – нежно сказала она.
– К черту все!.. – Коля ткнул сигарету в пепельницу и повернулся к женщине спиной. – Ответ из своего Центра получила?
– Да, дорогой. Они просят срочно выслать последнюю часть проекта «Елка», – Джоан нежно прильнула к спине Коли. – Ты сможешь?..
– Да. Через две недели.
– Центр торопит.
– Подождут.
Коля сел и потянулся к бутылке водки на ночном столике. Горлышко бутылки нервно звякнуло о край стакана.
Рассматривая спину Михаила, Джоан презрительно улыбнулась. Она взглянула на часы – стрелки показывали половину девятого.
– Может быть, ты останешься у меня? – осторожно спросила Джоан.
– Меня жена дома ждет, – буркнул Коля.
– Как ты думаешь, она уже догадывается?
– О чем?
– О нас с тобой.
Мишка допил водку и со стуком поставил стакан на ночной столик.
– Отстань, «Куколка», – бросил он через плечо. – И так тошно.
…Возвращаясь домой, Мишка нашел в почтовом ящике повестку. На небольшом листке ему сразу бросились в глаза три большие буквы – ФСБ. Мишку шатнуло. Он долго стоял у почтового ящика и только через минуту стал медленно, как смертельно уставший человек, подниматься к двери своей квартиры.
Галя сидела на кухне. На столе стояли три тарелки с давно остывшим ужином.
– Есть будешь? – не глядя на мужа, спросила она.
– Нет…
Мишка вдруг понял, что страстно хочет только одного – еще выпить. Страх жег изнутри как раскаленные угли.
– Водка в холодильнике, – тихо сказала Галя.
Мишка открыл дверцу холодильника и взял бутылку. Отпив прямо из горлышка, он показал Гале повестку в ФСБ.
Та только пожала плечами.
– Ну, мало ли что? – спросила она. – Миша, ты же работаешь в секретном институте.
– Да пусть провалится он, этот институт, елки-палки! – вдруг взорвался Мишка. Он крикнул еще что-то, но злость быстро кончилась, и Мишка осел на стул. – Господи, как же мне плохо!..
– Тошнит? – спросила Галя.
У нее было удивительно спокойное лицо, которое казалось от этого еще более красивым.
«И что я, дурак в Джоан нашел? – подумал Мишка. – Я осел, кретин и идиот!»
– Спать буду один, – сказал он вслух.
Мишка отхлебнул из булки еще и пошел в спальню. Как только дверь за ним закрылась, Галя сняла телефонную трубку и набрала номер.
– Я могу поговорить с капитаном Решетниковым? – твердо спросила она.
– Да, конечно, я слушаю, – голос в трубке казался довольно приятным. – Простите, а кто вы?
– Галя Голубева.
– Да, да, мне уже говорили о вас.
Гале стало немного легче.
– Скажите, пожалуйста… – она, конечно же, хотела спросить о Мишке.
– Простите, но наш разговор будет очень коротким, – оборвал ее голос в телефонной трубке. – Приходите завтра, в двенадцать часов в парк Горького. К вам подойдет наш человек и передаст привет от Николая Александровича.
– От какого Николая Александровича? – удивилась Галя.
Читать бесплатно другие книги:
