Сказки Круговерти. Право уйти Устименко Татьяна
– Ты же меня ненавидишь… – безысходно простонал Эдан, – Стоило надрываться?!
Шири уставился на него, словно на привидение, и покрутил пальцем у виска.
– Я? С чего бы мне? Ну, да, ты не подарок. Втравил daeni в неприятности… – фыркнул Поводырь, умолчав о том, что единственный человек в пределах досягаемости, которого он сейчас ненавидит, это некий Шириган Йонсу. То бишь – он сам.
Он залез в свой мешок и, вытащив свернутый в рулон плащ, набросил его пареньку на плечи.
– Конечно, после этого он только на выброс сгодится, – пробормотал Шири себе под нос. – Но, может, ты хотя бы перестанешь трястись? Держи палку и пошли. Не имею никакого желания задерживаться здесь еще!
Едва туман начал захлестывать их с головой, Иленка инстинктивно вцепилась в плечо идущей впереди Арьяты. Странная пелена обладала каким-то свойством, сильно похожим на телепортацию. Вот и все, что успела выяснить для себя заклинательница, прежде чем ощутила толчок перемещения… Чувство, будто ее мгновенно растащили на молекулы, а после собрали в произвольном порядке, нахлынуло тошнотворной волной и тут же отступило, оставив после себя конвульсивно дергающийся желудок. Котенок, доселе мирно дремавший за пазухой, проснулся и выкарабкался наружу, выставив сонную мордочку над воротником куртки. Девушка удивленно уставилась на свою руку, по локоть утопленную в туман. Где-то там под пальцами еще ощущалось довольно-таки костлявое плечико Смерти.
– Ты умеешь сращивать кости? – сдавленно донеслось откуда-то с того конца вытянутой руки.
– Э-э… нет, – неуверенно откликнулась Иленка, представив всю глупость разговора с туманом.
– Тогда отпусти меня, смертная! – с завыванием донеслось оттуда.
Заклинательница поспешно разжала пальцы и отдернула руку, дабы убедиться – ее драгоценной конечности ничего не угрожает. Арьята беззвучно вынырнула из заметно поредевшего тумана, разминая пострадавшее плечо и болезненно морщась.
– У тебя, наверное, гномьи клещи вместо пальцев? – жалобно спросила она, поправляя лямки от чехла с инструментом.
– Я нечаянно. Даже не подумала, что ты можешь чувствовать боль, – попыталась оправдаться Иленка.
– Могу, – кивнула менестрелька, – я много чего могу, я такая могучая, что мне аж страшно… Где мы?
– Лучше спроси, где все? Шири и этот хлюпик…
– Его зовут Эдан, – резко прервала ее Арьята.
Откуда-то сбоку вдруг раздалось довольное хихиканье. Достаточно ехидное и по-старушечьи визгливое, оно неприятно резало слух. Смерть подозрительно уставилась на Иленку.
– Это ты?
– С чего бы мне?.. – удивленно заломила брови заклинательница. – Я думала, это ты.
Менестрель выразительно покрутила пальцем у виска.
Хихиканье раздалось вновь, уже значительно ближе, и звучало еще глумливее. Девушки заозирались, стремясь обнаружить источник столь неуместного веселья и поумерить чью-то неурочную радость.
– Глупенькие девочки, – пискляво раздалось совсем рядом, – такие большие, а такие глупенькие…
Заклинательница неодобрительно хмыкнула и, вскинув руку наизготовку, приготовилась спустить на невидимого весельчака печать ловчей сети. Но тут застежка ее куртки разъехалась под весом завозившегося котенка, и неугомонная киса шлепнулась из-под одежды на землю. Недовольно мяукнув, котенок вздыбил шерсть и с шипением ощерился на ближайшую кочку.
– Убери, убери, убери-и-и! – перепуганно заверещали из пустоты.
Девушки переглянулись. Котенок продолжал воинственно наседать на кочку, маленький короткий хвостик яростно хлестал по бокам.
– А ну покажись, незваный! – приказала Арьята.
– Животинку-то уберите, – плаксиво раздалось в ответ, – не ровен час кинется… А у нее, может, бешенство…
Иленка подхватила не на шутку разошедшегося малыша и вновь сунула за пазуху, однако котенок вывернулся из-под руки и вскарабкался на плечо, показывая: если что, то он бдит!
Воздух над кочкой подернулся рябью, и на ней появился ребенок лет пяти, в белой рубашке до пят, расшитой по подолу зелеными листьями. Ребенок был худенький, бледный, с расширенными едва не на всю радужку зрачками. Пушистые синевато-зеленые волосы обрамляли узенькое личико.
– Экие вы злющие, – захныкал потерчонок. – Что я вам сделал?
– Тебе весь список грехов огласить или только за сегодня? – ухмыльнулась Арьята, присаживаясь подле болотного духа на корточки.
Нечистик, рассмотрев девочку поближе, вскрикнул и едва не свалился с кочки. Чего там кошка, куда там чародейке, когда тут нос к носу с самой Слепой Гостьей пришлось столкнуться! После таких встреч обычно упокаиваются навеки, без права возвращения из-за Грани. Слепая Гостья, она в гневе страшна…
Рыжая менестрелька подхватила потерчонка под мышки и усадила обратно на кочку, поправив сбившуюся в вороте сорочку.
– Госпожа-а-а, – заголосил маленький дух, размазывая ладошками слезы по лицу – простите-е-е…
– То-то же, – назидательно откликнулась Арьята. – Смотри впредь, над кем смеешься. Охо-хо, дожили! Смерть Белой тишиной ловят! Кому расскажу, не поверят! – она уперла руки в бока и окинула болото пристальным взглядом.
– Чем ловят? – не поняла Иленка.
– Белой тишиной. Сюрприз типа ловчей сети для неурочных путников вроде нас. Работает по принципу «разделяй и властвуй» А что, удобно устроились: и за едой гоняться не надо, и кто попало по болоту не бродит. Но я-то не кто попало! – В голосе менестрельки зазвенели металлические нотки. – Где мои спутники, карапуз?
– Да плетутся где-то позади вас, – насупленно буркнул потерчонок. – Как же, поймаешь тут кого! Вот ведь истеричные! Чуть что, сразу мате… то есть выражаться непотребно начинаете. А дядька Болотник теперь мигренью мается, злющий – страх!..[19]
– Так, – прервала его Арьята. – Раз уж ты провинился, будь добр, выведи нас отсюда. И братьям своим передай, чтобы наших спутников тоже проводили до края болота, где дорога на Белгродно прочь от вас поворачивает.
Потерчонок засопел, завздыхал и опасливо покосился на котенка, гордо восседавшего на плече у заклинательницы. Иленка успокаивающе погладила мягкую шерстку и пересадила звереныша обратно за пазуху. Болотный дух перебрался на тропу.
– Идемте, барышни, – обреченно проворчал он.
– А он не заведет нас куда-нибудь? – озабоченно спросила чародейка.
– Пока твой страшный зверь за ним следит – нет, – усмехнулась Арьята.
Глава 3
Что есть время? По сути своей ничего особенного – так, вода сквозь пальцы. Но, как говаривали древние латиняне, капля камень точит. Порой не оставляя от него даже пыли. А если таких камней вдруг оказывается много, да еще оставленных без присмотра, вот тут времени уже есть где разгуляться. Вроде стоял себе дом, крепкий да ладный, глядь – а от него лишь груда камней и осталась. Все сточило время, подобно штормовой волне набежав на крепкую кирпичную кладку. И лишь ветер гуляет в старых развалинах да прячутся голодные упыри и прочие охотники до чужой кровушки, поджидая случайных прохожих, которых нелегкая заносит в забытые всеми руины.
Вот и сейчас развалины в наличии имелись, ветер тоже, не хватало только упыристых голодающих, как обязательной части декораций к грядущей ночи. Но кто их знает, может, еще набегут?
Ветер, путаясь меж стен, словно девственник в шнуровке дамского корсета, гнал по небу обрывки тяжелых серых туч, разодрав в клочья их обложную осаду. Унылое огненно-красное солнце спешило убраться за горизонт, крася небо и клочковатые облака в веселенькие багровые тона. Здесь, на каменном холме у края топей, все еще ощущалось затхлое дыхание болота.
Арьята, проворно взобравшись на остатки стены и приставив руку козырьком ко лбу, оглядывала окрестности. Усталое дневное светило катилось прямо в болото, будто стремясь утопиться от стыда за увиденное на земле. Остатки каменного пола, поросшие на стыках плит чахлой травкой, кругом расходились от углубления в центре. Опоясывая вершину холма, подобно мятой великанской короне, вздымались зубчатые остатки древних стен не то капища, не то храма, неизвестно кому принадлежавшего и канувшего в Лету задолго до сего дня. На одной из пористых черных глыб, густо заросших мхом и лишайником, нахохлившейся галкой сидела заклинательница. Налетавший порывами ветер трепал короткие черные волосы. Иленка уныло покосилась на зажатую в пальцах сальную прядь и тоскливо вздохнула, припоминая, когда она в последний раз видела шампунь и горячую воду.
– Ну чего там? – в который раз спросила заклинательница Арьяту. Котенок, прекрасно отоспавшийся за день, теперь был свеж, бодр и голоден. И время от времени требовательно мяукал, напоминая новоявленной хозяйке, что неплохо бы предаться греху чревоугодия. Ну, может, не греху, а хотя бы малому прегрешению, но все равно, кушать-то хочется! Одна беда – все их немудреные съестные припасы остались у мужской половины отряда. А та, как назло, затерялась где-то на просторах болот.
– Ничего, – откликнулась Арьята. – И никого. Наверное, нас сильно расшвыряло на тропе.
– А ты уверена, что нам стоит оставаться здесь на ночлег? – поразмыслив немного, девушка уперлась в умозаключение об упырях и развалинах.
– Уверена, – отмахнулась менестрелька, рыжим факелом маяча на стене, словно путеводный огонь. – До дороги еще добрых два часа пути. Пока выберемся, совсем темная ночь опустится… О! Идут наши красавцы. Точнее, Шири идет, а Эдан вяло ковыляет. Совсем мой верный Поводырь его загонял. Воспитательную беседу с ним провести, что ли?
Иленка, усадив котенка на плечо, вскарабкалась на стену рядом с Арьятой.
– Эй! – девушки замахали руками.
– Мяу! – требовательно вторило пушистое чудо.
Спустя несколько минут вся четверка собралась у небольшого костерка. Под одной из стен, в укрытом от влаги закутке, обнаружилось несколько сухих валежин. Видно, они стали далеко не первыми путниками, решившими переждать ночь среди старых камней. Дополненный отсыревшим хвощом, костер больше дымил, чем грел, но пока было достаточно и этого. Поводырь неодобрительно косился на огонь, кромсая на полосы свой многострадальный плащ.
– Обмотай ноги, – бросил он Эдану импровизированные бинты, – в одних носках ты далеко не уйдешь.
Шири скептически осмотрел то, что осталось от его плаща. Скомкал и бросил в огонь. Пламя чуть притухло, от костра повалил пахнущий тиной дым. Но вот огонь распробовал, чем его изволили попотчевать, и разгорелся с новой силой.
Эдан, пытавшийся по совету Поводыря соорудить из обрезков его плаща какое-то подобие обуви, потянулся за очередной полоской ткани и хрипло закашлялся. На бледном лице паренька проступил неестественный румянец. Похоже, что двухдневная прогулка под дождем и последующее купание в трясине не прошли для него даром. Арьята участливо пощупала его лоб и скептически поджала губы.
– У него жар, – объявила она.
Заклинательница мысленно возблагодарила себя за то, что вчера догадалась зайти в амулетную лавку и помимо прочего купить пару целительских амулетов, пусть и в ущерб телепортационным. Пошарив за пазухой, Иленка вытащила на свет божий гроздь различных безделушек, магических и не очень. Сдернула со шнурка нечто, напоминающее сушеную куриную лапку, и протянула Эдану, содрогавшемуся в очередном приступе хриплого кашля. Юноша шарахнулся от подношения, словно умрий от кота, и едва не завалился на спину. Девушка рассмеялась.
– Да не бойся ты. Это всего лишь амулет от простуды. Возьми и разломи пополам. Он, правда, одноразовый и действует всего сутки, но до Белгродно должно хватить.
Эдан по-прежнему подозрительно косился на лапу от простуды, не решаясь взять амулет в руки. Тогда Арьята, забрав у заклинательницы целительскую финтифлюшку, подсела к нему и начала, словно малолетнему ребенку, втолковывать то, что уже озвучила Иленка. После нескольких минут упорных уговоров и разъяснений юноша наконец-то согласился воспользоваться амулетом. Менестрелька довольно тряхнула головой, наблюдая, как вокруг тела Эдана растворяется желтоватое сияние. Тот еще пару раз неуверенно кашлянул, но дальше этих вялых поползновений дело не пошло. Голову перестало жечь огнем, а зарождавшийся внутри озноб до поры до времени отступил.
Тем временем растекшиеся над землей сумерки превратились в чернильную июльскую ночь. По темному небу, поблескивавшему россыпью звезд, проплывали гонимые ветром клочковатые тучи, то и дело закрывая блестящие точки мутными пятнами.
Иленка, задрав голову, смотрела на звездную россыпь, игриво проглядывавшую из-за туч, и тщетно пыталась разобраться в обрывках созвездий. Вон там Большой Воз, наверное… А может, Малый… Заклинательница что-то подсчитала в уме и удивленно вскинула брови. Надо же, уже и август на носу… А в августе небо пригоршнями швыряет под ноги счастливые шансы звездопада, только успевай загадывать. Она всегда загадывала на звездопад, чтобы все было хорошо. Не важно, что именно «все», просто пусть жизнь идет на лад. Пускай в глазах отца больше не прячется давняя грусть, пускай Шайритта больше не превращается в клинок, и чтобы Энгарт… Девушка потерла вдруг защипавшие глаза. Из сентиментальных раздумий ее вывел противный скрежет железа по камню. Арьята, присев на корточки у большого камня, с упорством, достойным лучшего применения, соскребала густо разросшийся на нем мох.
– Оставь его в покое! – не выдержала заклинательница, когда лезвие в очередной раз противно скребануло по каменному боку, высекая искры. – Этот мох нам все равно не пригодится – он сырой.
– Здесь какой-то узор. Я хочу посмотреть полностью, – отмахнулась Смерть, продолжая скрести ножом по камню.
– Daeni, прошу тебя, не буди лихо, оно и так едва уснуло, – умоляюще поддержал Иленку Поводырь. – Я устал как собака…
Арьята лишь передернула плечами, показывая всем своим видом, что более безобидного занятия, чем соскребать мох с камня, свет еще не видывал. А минуту спустя к ней присоединился Эдан, сначала любопытно заглядывавший через плечо, теперь он усердно помогал очищать неведомый узор от неуместной растительности.
Сытый котенок довольно развалился на коленях заклинательницы, урча, когда та принималась почесывать его за ушами, и игриво покусывая тонкие пальцы девушки при попытке перевернуть его на спину.
– Как ты ее назвала? – вдруг спросил Шири, потянувшись погладить пушистика.
– Никак, – пожала плечами Иленка. – Я даже не знала, что это она, пока ты не сказал.
Брови Поводыря изумленно взметнулись вверх. Впервые он сталкивался с таким небрежным отношением к фамилиару.
– …Не знаю, – продолжила заклинательница, полностью проигнорировав удивление одноглазого. – Пусть будет Фроська. Ты не против?
– А мне-то чего? – пожал плечами Поводырь. – Хоть горшком называй. Твоя же кошка.
– А я к кошке и обращалась, – фыркнула заклинательница.
Киса продолжила довольно урчать, всем своим видом выказывая то ли полное удовлетворение от свежевыбраного имени, то ли просто не желая заморачиваться данным вопросом в принципе.
Девушка зябко поежилась – лето летом, а ветерок по ночам уже прохладный, и этот чахлый чадящий костерок от ночной свежести не спасает.
– Если холодно, придвигайся, – примирительно пригласил Шири. – Так хоть с одной стороны в тепле будешь.
– Вот еще! – гордо задрала подбородок Иленка. – Не хватало мне с тобой обниматься!
– Обниматься я, между прочим, не предлагал, – ухмыльнулся Поводырь. – Но если хочешь, можем включить в программу вечера и это, и не только это… – он многозначительно пошевелил бровями.
Заклинательница смерила его хмурым взглядом и вновь переключилась на котенка. Поводырь лишь пожал плечами – мол, хозяин барин, упрашивать не стану. Над холмом повисла тишина, нарушаемая лишь скрежетом ножа по камню да заикающимся бормотанием Эдана, едва ли не носом уткнувшегося в каменную глыбу. Иленка, отрешенно поглаживавшая разомлевшую кису, вдруг вскинулась, пересадила пушистика на дорожный мешок Поводыря и решительно направилась к злополучному камню. Оттащив за шиворот Смерть и ее рыжего подельника, заклинательница склонилась над глыбой и заметно побледнела: она поняла, что именно бормотал Эдан, разбирая полустертые закорючки на Старшей речи. Арьята недоуменно косилась то на юношу, то на Иленку.
– Тебе резко поплохело? – осторожно осведомилась она, разглядев стремительно бледнеющее лицо заклинательницы.
– Нам тут всем сейчас резко поплохеет. – Иленка с трудом вытолкнула слова из глотки. – Докуда вы успели дочитать, олухи?
Шири, еще не совсем понимая, в чем дело, поспешил обнажить клинок. Иленка резко попятилась, отталкивая Арьяту с Эданом подальше от злополучного камня. Котенок, мирно дремавший на сумке, всполошился и поспешил забраться внутрь, только глаза из щелки посверкивают.
Очищенная ото мха глыба меленько подрагивала. По стесанному боку разбежалась паутинка мелких трещинок. Камень еще раз дернулся, подскочил над землей и раскололся на три части. Из разлома вытек хиленький темный дымок.
– И все?! – презрительно поморщился Эдан. – Было бы из-за чего хай подымать!
Юноша вновь попытался шагнуть к камню, но тут холм ощутимо тряхнуло, и над разломленным гранитом взвился столб чернильной темноты. Оцепеневших людей разметало в стороны вместе с остатками изрядно прогоревшего костра.
– Шайта-ан… – только и смог выдавить Шири, вглядываясь в темную угловатую фигуру, рваной кляксой возвышавшуюся посреди развалин.
Шипя сквозь зубы какую-то невнятную абракадабру, заклинательница пружиной взвилась из-за камней, готовясь зашвырнуть в чудовище усмиряющей печатью. Поводырь даже осознать не успел, как рванулся вперед, сбил Иленку с ног и прижал к земле. Длинный шипастый хвост твари прошелся по тому месту, где еще секунду назад находилась голова заклинательницы. Печать диковинным фейерверком улетела куда-то в болото на радость потусторонним обитателям топей. Шири, уже растянувшись на земле, сообразил, что в очередной раз стал жертвой пресловутой Последней Воли. Он же совершенно не собирался вмешиваться! Кто тут мастер по демонической дрессуре? Вот пусть бы разбиралась… Но, тем не менее, вмешался. И как оказалось, весьма вовремя.
– Не высовывайся! – прошипел он, когда заклинательница беспокойно заерзала под ним, весьма чувствительно двинув затылком в подбородок.
– Это сторож[20], тебе с ним не справиться! – взвизгнула она, пытаясь освободиться.
– А тебе? – выдавил Поводырь, когда искры перестали сыпаться из глаз.
– Пара пустяков! – легкомысленно отмахнулась Иленка.
– Хорошо. Ты готовься, а я его пока отвлеку… – он стремительно откатился в сторону и вскочил.
– Стой!..
Но Поводырь уже рванулся вперед, неразборчиво вопя, ругаясь и беспорядочно размахивая мечом. Заклинательница обреченно застонала, проводя рукой по лицу, и принялась наскоро раскидывать матрицу очередной печати. Сторож завертелся юлой, пытаясь достать не в меру проворного человека, беспорядочно метавшегося между развалин. Косвенные виновники происходящего, сбившись в кучу за обломком стены, завороженно наблюдали за дурной беготней Поводыря…
Выждав, пока Шири окончательно запутает тварь, Иленка выскочила из-за камней, словно черт из табакерки, раскинув руки и готовясь спустить развернувшуюся в воздухе печать. Чудовище, заметив еще какое-то шевеление рядом, мигом переключилось на заклинательницу. Поводырь кинулся наперерез. Девушка вскрикнула, понимая, что тварь сейчас просто размажет того по камням, и ударила печатью, выплеснув в нее всю имевшуюся в наличии силу. Шири распластался на земле, пропуская над собой гудящую от напряжения заклинательскую сеть. Печать накрыла чудовище, оплетая его сверкающими полосами, раздался хлопок, и в воздухе закружились хлопья пепла – все, что осталось от кошмарного сторожа старых развалин. Иленка, судорожно цепляясь за кладку, медленно оседала на землю.
Поводырь Смерти поднялся, отряхиваясь от кусочков мха, обнаружил сползающую по стене девушку и поспешил на помощь.
– Пара пустяков, да? – буркнул он, подхватывая заклинательницу на руки и замечая, что у нее носом пошла кровь. – Ремня бы тебе за такие пустяки! – Шири уложил ее возле погасшего костра. Котенок, всю схватку пересидевший под защитой сумки, выбрался наружу и поспешил к своей нерадивой хозяйке. Поводырь вовремя перехватил его и посадил к себе на плечо – фамилиар еще слишком мал и неопытен, помочь ничем не сможет, только себе навредит. Его сил попросту не хватит, чтобы привести заклинательницу в чувство. Из-за ближайшей груды камней выбрались виновники случившегося. Смерть, первым делом проверив, не пострадала ли ее драгоценная гитара, принялась собирать в кучу еще не совсем затухшие угли.
– Что с ней? Он ее задел? – спросила Арьята, заметив кровь на лице Иленки.
– Может, он в нее вселился? – подозрительно предположил Эдан, опасливо косившийся на окровавленную физиономию заклинательницы.
– Лучше бы в твою дурную башку вселился разум! Может, тогда бы ты перестал нести чушь! – взорвался Шири, тщетно пытаясь привести девушку в сознание и понимая, что ненормальная магичка, кажется, надорвалась.
Арьята пристроила голову Иленки у себя на коленях, разглаживая пальцами спутавшиеся короткие пряди.
Поводырь укоризненно взглянул на свою верную ведомую. Ведь могла же вмешаться и поговорить по душам с разъяренным чудовищем. Иленке не пришлось бы так рисковать и болтаться сейчас между двумя мирами, пытаясь определиться с тем или этим светом. Девочка перехватила его неласковый взгляд.
– Но ведь вы же и без меня прекрасно справились, – пожала она плечами, отвечая на невысказанный вопрос своего верного Поводыря.
Шири тяжело вздохнул. Вот же… Смерть!
– Daeni, ей нужна кровь, – констатировал он, отчаявшись привести девушку в чувство. Пульс у него под пальцами становился все тише. – У нее сейчас нет сил даже ауру восстановить…
– Шири, тебе нельзя, – покачала головой Арьята. – Я не знаю, как подействует кровь Поводыря на живого человека. Мне тоже… Я вообще не человек. Эдан? – Менестрелька вопросительно взглянула на стоявшего рядом паренька.
– Ась? Нет, а чего сразу Эдан? – тот мигом скрестил руки на груди, отступив на шаг назад. – Ничего никому я давать не намерен!
– Эдан, ты единственный из нас троих еще вполне живой человек!
– Я сказал нет! – панически взвизгнул он. – Еще не хватало, чтобы кто-то пил мою кровь!
Тут Шири молча выдернул из-за голенища нож, и полоснул себя по запястью… Смерть попыталась перехватить его руку, но Поводырь грубо сбросил ее ладонь и прижал рану к губам девушки. Кровь потекла у заклинательницы по подбородку. Но мгновение спустя Иленка шевельнулась, сделала несколько судорожных глотков и закашлялась. Оттолкнула от себя чужую руку, открыла глаза.
– Четыре глотка, по кодексу… Хватит, – прошептала она. – Нормально… – глаза ее вновь медленно закрылись, тело расслабленно вытянулось на земле. Но дышала заклинательница уже не в пример ровнее, чем несколько минут назад.
Арьята тяжело вздохнула, теша себя надеждой, что необдуманный поступок ее верного Поводыря не обернется какими-нибудь непредусмотренными последствиями.
Старый, безнадежно запущенный сад с наступлением темноты полнился разнообразными шелестами и шорохами. Шелестела колышимая легким ветерком листва, возились под корнями старой дуплистой ивы неугомонные хухи[21], с писком гонялись друг за другом в кустах жасмина шкодливые огневки, тяжелыми махровыми лоскутами стремились к фонарю на веранде крупные ночные бабочки. С наступлением сумерек сад вокруг дома Хельги Криэ превращался в эдакий диковинный заповедник мелкой шебутной нечисти, которая возилась, пищала, шуршала и шелестела, не обращая на живущих рядом людей никакого внимания. Не пакостила, и на том спасибо. А хухи еще и сад старались поддерживать в некоем подобии порядка. Правда, порядок в их понимании состоял в том, чтобы сделать сад еще более диким и запущенным, чем он был. Но сухие ветки регулярно исчезали, сорняки типа осота нещадно выпалывались, а змеи, имевшие несчастье польститься на самые заброшенные уголки, с позором изгонялись.
Из распахнутого окна первого этажа на траву лился мягкий теплый свет. Налетавший порывами ветерок колыхал простенькую льняную занавеску и длинные смоляно-черные волосы рассевшегося на подоконнике оборотня. Глядя на него, у Хельги возникало неотвратимое чувство того, что капитан чистильщиков вскоре совсем у него поселится и перетащит с собой весь отряд. Перспектива появления в доме беспокойной оравы из десяти здоровых мужиков демонолога совершенно не вдохновляла. Но в данный момент Даниэль задумчиво перебирал в пальцах железный медальон на витой цепочке и размышлял о чем-то своем, судя по мечтательному выражению лица, очень далеком от насущных проблем. Сам же хозяин дома вальяжно развалился за столом и (о ужас!), забросив ноги на столешницу, чистил палаш, коим ему предстояло обходиться в течение ближайших дней. Но Хельги старательно убеждал себя в том, что занимается чисткой этой убийственной железки исключительно из эстетических соображений. Боец из демонолога получился посредственный, не то чтобы совсем поганый, но и не ах. Для упокоения излишне резвой нежити хватало, и хорошо! А в данный момент у Криэ начинали чесаться руки, дабы упокоить одного излишне резвого эльфа, нервно мерившего шагами библиотеку вот уже с десяток минут к ряду.
– Мираниэль, – не выдержал он наконец. – Прекратите топотать, словно озабоченный домовой в поисках домовихи. Я прекрасно понимаю, что ссора с достойной Ллилиэль и вчерашний отказ Цини Застальской, о прелестях коей вы грезите до сих пор, не способствуют душевному равновесию. Но, я вас умоляю, не нужно портить мировую гармонию другим!
Эльф наградил излишне проницательного телепата взглядом, полным осуждающей скорби, пообещав себе в следующий раз озаботиться защитным амулетом перед визитом к Криэ.
– Мэтр, поймите, на меня давит градоправитель. Он требует конкретных действий. Ему надоели постоянные жалобы жителей… – заунывно откликнулся Мираниэль. Хельги поморщился, представив эти самые «жалобы». Чтобы Кьель-ши сам выслушивал жалобщиков и просителей? Не в этой жизни! Наверняка спихнул недовольных на того же Мираниэля, которому бы в своих личных жизнях разобраться… Интересно, кстати, а почему он не заведет себе вторую жену? Эльфам же, кажется, можно?.. Или нельзя?..
Криэ поймал себя на том, что мысли его забрели куда-то не туда. Из странных раздумий его вывел очередной жалобный стон Мираниэля:
– Мэтр…
– Успокойтесь, будет вам и дудка, и свисток, – отмахнулся Хельги, понимая, что избавиться от занудного посетителя можно, только пообещав ему развернуть бурную деятельность. От возможности дотянуться до Мираниэля палашом демонолог с сожалением отказался. Ведь для этого нужно покинуть уютное кресло, а потом еще и гоняться за жертвой по кабинету, рискуя набить себе лишние синяки и шишки, а то и расколотить что-нибудь ценное.
Эльф вытаращился на мастера-демонолога и шумно сглотнул, пытаясь понять, издевается этот человек над ним или нет?
– Время пока терпит, – продолжил чародей. – Чистильщики свою работу знают. А мне нужна информация, в частности старые планы этого, хм, пустырища. Вы ведь уже видели, чем чревато незнание брода? То-то же…
– Я слышал, вы отправили гонца к Скрипто? – эльф остановился и пытливо воззрился на мага.
Хельги нахмурился. Надо же! Уже и это стало известно! По расчетам Криэ, Иленка должна была вернуться еще два дня назад. Он начинал беспокоиться.
– Гонец прибудет со дня на день. Как только я получу необходимые мне бумаги, то сразу приступлю к активным действиям, – ответил демонолог, наблюдая за игрой бликов на отполированном лезвии и склоняясь к мысли, что ради избавления от эльфа все-таки стоит побороть накатившую лень.
Мираниэль, повздыхав еще пару минут, натолкнулся на плотоядно-задумчивый взгляд Криэ и понял, что больше он сегодня ничего не добьется. Пришлось удовлетвориться малым и поспешно откланяться от греха подальше.
Едва за унылым эльфом закрылась дверь, как Даниэль перестал изображать размещенный на подоконнике предмет интерьера и спрыгнул в комнату.
– Я вижу, вы нервничаете, – проговорил он, засовывая связку амулетов в карман. – Это из-за гонца?
Хельги закончил чистить клинок и со свистом вогнал его в ножны. Провел рукой по голове, ероша короткие густые волосы.
– Этот гонец – моя дочь, – ответил он. – И она должна была вернуться еще два дня назад. Шайритта мне уже плешь проела. Но теперь и я склоняюсь к мысли, что не следовало ее отправлять. Шай очень тревожится за Иленку. Вам, наверное, это покажется странным, но она заменила ей мать. Моя жена умерла, когда дочке не исполнилось еще и двух лет. Я тогда был слишком убит горем, и на плач Иленки среагировал мой меч, как это ни странно. Это оказался первый раз, когда Шайритта стала человеком. А до этого я и не подозревал, каким сокровищем владею.
Даниэль задумчиво смотрел в окно, пытаясь переварить только что свалившееся на него нежданное откровение демонолога.
– Мэтр, – произнес он, отходя от окна. – Судя по всему, нам завтра, – оборотень взглянул на часы, – нет, уже сегодня, понадобится ваша помощь. Позавчера кто-то пытался взломать вашу печать, но мои ребята их спугнули. Взломщики были настроены серьезно, поэтому я думаю, попытка повторится.
– Кто осмелился? Задержать никого не удалось? – встревоженно спросил Хельги, выныривая из невеселых дум.
– Какие-то ваши доморощенные адепты тайного знания, – фыркнул Даниэль. – Не соображают, что делают, зато как упорно делают!
Демонолог лишь покачал головой. Похоже, что глупость, в отличие от вселенной, действительно безмерна…
– Вставайте, засони! Солнце уже высоко! – разнесся над развалинами звонкий голосок Арьяты. – Если до заката мы не очутимся в Белгродно, то клянусь, вы об этом пожалеете!
Сонно щурясь на яркие солнечные лучи, лениво приподнялся на локте Поводырь. Потер затекшую шею, тщетно попытался расправить пятерней волосы, сел и принялся разыскивать в недрах сумки свой гребень, намереваясь привести в порядок изрядно сбившуюся измочаленную косу. Выпавшая перед рассветом роса еще не высохла и теперь капельками поблескивала на замшелых камнях. Шири неодобрительно провел ладонью по своей порядком отсыревшей одежде. Оставшиеся два одеяла вчера поделили по-братски: одним укрыли Иленку, второе забрала Арьята, после некоторых раздумий все же поделившись с Эданом. Юноша, словно побитая собака, калачиком свернулся под остатками стены, дрожа как осиновый лист. И Смерть, опасаясь, как бы эта дрожь не вызвала резонанс в камнях и те не обрушились на рыжего, любезно предложила ему половину одеяла. Шири, презрительно фыркнув, вытянулся на голой земле, со временем подвинувшись под бок тихо сопящей заклинательницы, а поутру вообще обнаружил, что покровительственно обнимает спящую девушку за плечи, выступая в роли импровизированной грелки.
Эдана Арьяте пришлось долго трясти за плечо. Даже несмотря на действие целительского амулета, просыпался он тяжело. Вяло отмахнувшись от настырной менестрельки, апатично обвел место ночлега покрасневшими глазами. Чуть лучше обстояли дела у Иленки. Бледная, с темными кругами под глазами, заклинательница поднялась и с душераздирающим постаныванием потянулась, разминая затекшее тело. Увидев, что Шири закончил орудовать гребнем и намеревается сунуть его обратно в мешок, она со всей прытью свежеподнятого покойника устремилась к нему.
– Дай сюда! – хрипловато потребовал девушка.
– А как же вши, уже не боишься? – иронично осведомился Поводырь, отводя руку с гребнем.
– Плевать! После вчерашнего я и так наверняка выгляжу как зомби, не хватало мне еще и вороньего гнезда на голове!
– После вчерашнего тебя бы следовало хорошенько ремнем проучить, – резко заметил Шири. – Эта «пара пустяков» едва не стоила тебе жизни!
– А нечего поперед батьки в пекло лезть, – буркнула уязвленная Иленка. – Тоже мне защитничек выискался! Ты мне никто и зовут тебя никак!
– Так зачем же ты тогда дурью вчера маялась?! Вряд ли стоило так надрываться из-за пустого места. На упокоение этой дряни хватило бы и трети твоих сил! – Поводырь поднялся на ноги и теперь с неотвратимостью рока надвигался на заклинательницу, намереваясь устроить ей хорошую взбучку.
– А ты… ты… Чудовище бессердечное! Я тебя ни о чем не просила! – в сердцах закричала девушка, отталкивая своего непрошеного защитника и устремляясь прочь с холма. Шири, отступив на шаг, медленно осел у стены, судорожно царапая пальцами грудь. В глазах Поводыря сквозило удивление пополам с болью.
– Эдан, верни ее! – приказала Арьята, склоняясь над побледневшим товарищем.
– Daeni… – с трудом выдавил верный Поводырь Смерти, – …не понимаю… так не должно быть… мое сердце… оно же всегда молчит…
Девочка задумчиво приложила ладонь к груди Поводыря, ощущая под пальцами рваные неравномерные толчки, которые тут же начали стихать. Шири наконец-то смог перевести дух.
– Я не понимаю… – вновь произнес он, поднимаясь на ноги.
– Шири, она живой человек. Я предупреждала тебя вчера насчет последствий твоей необдуманной выходки. Ты жив и мертв, ты принадлежишь Грани. А теперь твоя кровь попала в живое тело, и равновесие нарушилось. Она тянет тебя в жизнь, и каждое новое прикосновение Иленки станет пробуждать пробитое мною сердце и вызывать боль. – Смерть осуждающе покачала головой, поймав себя на мысли, что одной кровью здесь дело не обошлось. Ведь чтобы нарушить ее, Арьяты, печати, необходимо задействовать куда более древние силы, пусть и неосознанно…
Ответить Поводырь не успел – со стороны склона раздался пронзительный вопль, и они вместе с Арьятой выбежали из развалин, решив отложить чтение морали на потом…
Эдан пытался загородить отползающую по траве заклинательницу от наступающего на них субъекта, с головы до пят задрапированного в темный плотный плащ с капюшоном. Иленка попробовала залепить в нападавшего силовым импульсом из-за спины Эдана, но тот лишь покачнулся, чуть отступив назад. Капюшон предательски сполз на плечи, позволив остальным рассмотреть лицо неведомого разбойника. Арьята тихонько застонала – она прекрасно знала незваного гостя. Поводырь, обнажив клинок, решительным шагом двинулся вперед.
– Отойди от них! – прорычал он.
– Стой на месте, Поводырь, – спокойно откликнулся нападавший. – Мне нужен только мальчишка. Ее я не трону.
– Отойди от них, – ровно сказала Арьята, становясь рядом с Шири.
– Отдайте…
– Не тебе мне приказывать, Часовщик! Отойди в сторону, – в голосе менестрельки звенел металл.
Не выдержав пронзительного взгляда Арьяты, Гадес отвел глаза.
– Не в моей власти, Часовщик, нарушать договор, – продолжила Смерть.
– Но ты не смела забирать его! – в отчаянии вскрикнул он, понимая, что договориться о мирном исходе не получится.
– А я его пока и не забирала. К тому же тогда решала не я… – пожала плечами девчонка.
Гадес хмуро смерил Арьяту взглядом.
– Еще встретимся, – бросил он, растворяясь в воздухе.
– Обязательно, – тихо откликнулась она и добавила, повернувшись к Эдану: – Я просто поражаюсь твоему везению. Ну почему из всех Столпов Стихии твоего отца угораздило связаться именно с Часовщиком?! С моим заклятым врагом!
Шири мрачно навис над Иленкой, все еще сидевшей на земле, намереваясь продолжить воспитательный процесс. Заклинательница затравленно втянула голову в плечи, но Поводырь лишь тяжело вздохнул и молча отвернулся, со свистом вогнав клинок в ножны. Девушка вздрогнула. Она сейчас была совсем не против, чтобы ее отругали или, на худой конец, обняли, дав возможность слезами выплеснуть весь пережитый испуг.
– Мурр-мяу? – вопросительно осведомились где-то сбоку. В руку удрученной Иленки ткнулся мокрый нос.
– Вот ведь, и не забудешь про тебя… – пробормотала девушка, протягивая ладонь к черно-белому комочку у ног.
– Мяу, – утвердительно пискнул котенок. Заклинательница усадила его на плечо и встала. Сегодня вечером она обязательно попадет в Белгродно, и это дурацкое путешествие наконец-то закончится. Медленно выдохнув, Иленка начала спускаться с холма, надеясь, что на нее не выскочит еще один заклятый враг кого-нибудь из спутников…
Глава 4
Гадес стоял на гребне полуразвалившейся стены, мрачно провожая взглядом удалявшуюся четверку. Легкие порывы ветра трепали наброшенный на плечи плащ, превращая фигуру в зловещую кляксу на фоне безмятежной лазури. Идеальная композиция «Время попирает развалины взятой крепости» так и не была донесена до холста по причине отсутствия рядом хотя бы самого завалящего живописца. Но имейся таковой в наличии, возможная картина наверняка стала бы шедевром – столь горделиво стоял на камнях Часовщик, глядя вдаль с неким задумчиво-оценивающим выражением, будто прикидывая, что бы еще стереть с лица земли лавиной подвластного ему времени?
Кто бы мог подумать, что расклад окажется такой паршивый? Он-то считал, будто Смерть помогает этому никчемному мальчишке невсерьез, без веской на то причины, просто потакая своей очередной блажи. Из-за этого и явился в развалины. Нет, забрать Эдана он все равно не смог бы, даже если бы отдали: по заключенному некогда договору Гадес мог получить мальчишку лишь из рук его отца. Часовщик стремился узнать, какая выгода от всего этого Слепой Гостье и чего она так возится с мальцом… Вражда враждой, но договориться можно всегда, пусть и на определенных условиях, наверняка невыгодных для обеих сторон. Мир-то один на всех, и в случае чего по маковке огребет не только он.
А оно вон как оказалось… Глупый юнец, не снеся обид от родного папеньки, кинулся во все тяжкие и заключил со Смертью договор! Проклятье! Гадес готов был собственноручно удавить досточтимого господина барона. Часовщик не сомневался, что виноват в произошедшем именно он и никто другой. Но и рыжая тоже хороша! Она ведь не имела никаких прав на мальчишку! Четко продуманный, годами лелеемый план летел в тартарары! Гадес и в мыслях не держал, будто Арьята не смотрела парню в глаза, не видела его деформированный зрачок и не знала о печати договора. Нет, знала, конечно, но этой хулиганке только бы палки ему в шестерни вставлять… Он спрыгнул на истертые каменные плиты. Еще ничего не закончилось – на кону стоит слишком много. Мир снова должен научиться созидать, и, возможно, тогда он продержится еще тысчонку-другую лет…
Дорога, мощенная изрядно выщербившимся булыжником, который перемежался островками растрескавшегося асфальта, уводила все дальше от злополучного болота и гостеприимных развалин, приютивших их этой ночью. Постепенно исчезали косматые кочки, а воздух больше не пах гнилой затхлостью. Поросшая верболозом низина осталась за их спинами, и теперь дорога петляла среди невысоких пологих холмов. Вчерашний ветер так усердно разогнал за ночь державшие осаду тучи, что теперь в небе не виднелось ни облачка. Солнце, словно наверстывая упущенное, стремилось излить на землю потоки злых раскаленных лучей, превращая и без того влажный воздух в трудно вдыхаемый вязкий кисель. Но чем дальше дорога уводила путников от болота, тем суше и раскаленней становилось вокруг, а воздух напитывался испарениями перегретого асфальта и подвяленной на солнце полыни.
Отсыревшие за прошлые сутки ботинки теперь стремительно высыхали, став жесткими, будто какой-то шутник решил оклеить их изнутри наждачной бумагой. Иленка почувствовала, что поджившие за несколько дней ступни вновь начинают саднить. Помучившись с пару минут, заклинательница плюнула на приличия, разулась, закинула ботинки на плечо и пошлепала босиком, наслаждаясь исходящим от камней теплом. Фроська, щурясь на солнце, облюбовала второе плечо девушки, цепко держась коготками за ткань.
– Мы что, собираемся идти не останавливаясь до самого Белгродно? – спустя несколько минут вяло поинтересовалась Иленка, утерев пот, градом катившийся по лицу.
– Хотелось бы, – буркнул Шири, – но, боюсь, ни ты, ни наш помеченный друг не обладаете необходимой выносливостью для поддержания заданного темпа… Да и кошку жалко.
– За следующим поворотом, если мне не изменяет память, должно показаться какое-то поселение, – откликнулась Арьята. – Передохнем там немного и двинемся дальше.
– Дальше нам двинуться уже некуда, – хмыкнул Поводырь, – скептически окидывая взглядом растрепанную грязную компанию. – Мы и так напоминаем кучку юродивых в период полнолуния…
Поселение, внезапно вынырнувшее из-за очередного поворота, называлось Чертов разъезд, о чем свидетельствовал столб с шильдой, указующим перстом торчавший из куста шиповника у дороги. А приколоченная под шильдой безвкусно размалеванная доска оповещала усталых путников о том, что имеется при Чертовом разъезде и «заведение корчемное и питейное», и кузня, и даже своя собственная ведьма для мелких нужд, каких, не уточнялось. Решив, что и ведьма, и кузня им без надобности, Арьята повела спутников к приветливо распахнутым дверям корчмы.
В отличие от Ништявы с тамошним заведением, местная корчма и лепившиеся вокруг нее домишки выглядели куда опрятнее. Из полутемного нутра здешнего шинка тянуло прохладой. Земляной пол оказался посыпан зернистым охристо-рыжим песком. Хозяин, плотненький, лысоватый человечек с круглой, аки блин, физиономией, брезгливо воззрился на ввалившихся в его заведение замурзанных оборванцев. Вошедшие более всего напоминали остатки нарвавшейся на стражу разбойной банды. От «банды» изрядно попахивало болотом. Правда, заметив у самой младшей за спиной гитару, взгляд корчмаря обрел толику гостеприимности. Но даже лучившейся дружелюбием Арьятиной физиономии было недостаточно, чтобы кардинально изменить первое впечатление в лучшую сторону.
Усевшись за дальний стол, четверка долго шушукалась, звеня немногочисленными гривенками. В конце концов оборванные посетители определились, сделали нехитрый заказ и вернулись к тихому разговору.
– Чего это за тип сегодня привязался к нам в развалинах? – задал Эдан давно мучивший его вопрос. – И кто такие Столпы Стихии?..
– Думаю, более правильно было бы назвать их богами, – откликнулась Арьята. – По крайней мере, до прихода новой веры люди воспринимали их именно так.
– По-моему, это ересь! – буркнул Эдан, которому с младых ногтей вдалбливали в голову постулаты христианства.
– Я не о теософии, а о реальном положении вещей. Религии возникают и исчезают, а реальность остается. От того, что ты убедишь себя, будто у Иленки на плече нет никакой кошки, Фроська существовать не перестанет, – пожала плечами Смерть. – Этот мир зиждется на четырех первостихиях, а Столпы присматривают за ними.
– А этот тип?
– Часовщик? Он присматривает за временем. Следит, чтобы все шло своим чередом: день сменялся ночью, лето – осенью… Но он почему-то возомнил себя властным над жизнью и смертью. И тщетно пытается отъесть кусок, который ему не по силам прожевать. Ибо даже мне эта власть не дана.
Иленка с Эданом изумленно воззрились на Арьяту. Как это не дана? А что же в таком случае делает Смерть? Девчонка усмехнулась, заметив невысказанный вопрос.
– Я не могу отнять чью-то жизнь, равно как и вернуть. Просто слежу, чтобы никто не вмешивался в естественный процесс существования, исправляю ошибки и щелкаю по носу всяких зарвавшихся личностей. Потуги же Часовщика просто жалки, но иногда он выводит меня из себя. Самым удачным его ходом стало создание некромантии – магии противоестественной и расшатывающей равновесие мира. Но с некромантами можно полюбовно договориться. Все-таки они ребята неглупые, понимают, что рано или поздно им придется иметь дело лично со мной… К тому же иногда их знания очень полезно использовать для исправления некоторых моих недосмотров. А с Часовщиком договориться нельзя, – вздохнула менестрель. – Он тщетно пытается подчинить меня себе, и это смешно…
– Почему? – не удержалась от вопроса Иленка.
– Потому что однажды я приду и за ним, – пожала плечами Арьята. – Все в этом мире имеет начало и конец. Что-то создается, а что-то разрушается. Правда, в последнее время почему-то разрушается больше… И Столпы в этом правиле не исключение. Но когда придет время Часовщика, я не знаю, поэтому приходится мириться с тем, что есть.
– Он опасен?
– О да, а еще упрям, тщеславен и не слишком разборчив в методах достижения целей.
– Слушай, daeni, – подал голос Поводырь, – а он не мог запутать жизнь Эдана на его брата, или как там между ними случилось?..
Арьята рассеянно кивнула. Да, Гадес вполне мог осуществить такую мерзость. Только вот зачем это ему? Смерть задумалась, сцепив руки перед лицом и глядя поверх скрещенных пальцев на Эдана. Тот, нахохлившись, привалился к стене, зябко обхватив себя руками.
– Я только одного не пойму, – задумчиво протянула менестрелька, – на кой ляд ты ему сдался, болезный? Ты уж прости меня, Эдан, но более заурядного человека я еще не встречала.
– А вдруг его ждут великие свершения? – иронично хмыкнула Иленка. – И он повергнет в прах само время? Давайте, когда придем в Белгродно, я отведу вас к прорицателю. Он посмотрит в свой мутный хрустальный шар, помешает в курильнице сушеной кроличьей лапой и прозрит корень всех наших зол.
– Не ерничай, – шикнул на заклинательницу Поводырь, моля всех известных ему богов, чтобы менестрель ни о чем не вспомнила…