Врата изменников Перри Энн

Глава 11

Для Нобби Ганн смерть Сьюзен была тяжелым потрясением не только потому, что она считала ее прелестным и удивительным человеком, но еще и потому, что испытывала чувство страха и вины, опасаясь, как бы Питер Крайслер каким-то образом не оказался замешан в этой трагедии. В моменты наибольших душевных переживаний Зенобия даже боялась его непосредственной вины.

Она не видела Питера по меньшей мере три дня, и от этого ее опасения лишь усугубились. В голову лезли самые ужасные мысли. Его присутствие могло бы успокоить ее. Ей достаточно было увидеть его спокойное, как всегда, лицо – и страхи прошли бы, став нелепыми и глупыми выдумками. Мисс Ганн смогла бы поговорить с ним, узнать, насколько искренна его скорбь по Сьюзен. Он, возможно, рассказал бы ей, где был в тот вечер, и доказал бы свою полную непричастность.

Но Питер почему-то ограничился лишь коротенькой запиской, где выразил соболезнование по поводу случившегося и написал, что дела, связанные с этим прискорбным происшествием, не оставляют ему времени ни на что другое – во всяком случае, сейчас. Нобби не могла понять, как его дела могут быть связаны со смертью миссис Чэнселлор. Возможно, речь шла о финансировании программы Африки семьей Сьюзен и о прочих банковских делах.

И вот наконец она увидела его. Питер Крайслер пришел днем, в самое не подходящее для визитов время, однако ни Зенобия, ни он никогда не придавали подобным условностям особого значения. Он нашел ее в саду, где она срезала ранние розы. Большинство из них были еще в бутонах, но две или три уже распустились. Мисс Ганн присоединила к букету роз темно-красные листья бука, и в таком сочетании их лепестки красивого розового оттенка казались еще ярче и необычней.

Питер шел к ней через лужайку без какого-либо доклада и сопровождения прислуги. По этому поводу у Нобби потом еще будет разговор с горничной. А пока она смотрела, как он приближается, испытывая и радость, и тревогу, уже ставшую привычной за эти дни. Они заставили ее сердце учащенно забиться, и женщина почувствовала, как к ее горлу подступил комок.

Крайслер пренебрег всеми традиционными светскими приветствиями, вопросами о здоровье и замечаниями о погоде. Он просто остановился перед ней и встревоженным взглядом посмотрел ей в лицо. Ему удалось достаточно хорошо скрыть свою собственную радость от этой встречи.

На какое-то мгновение страхи улетучились и растворились в волне искреннего удовольствия снова видеть лицо Питера, чувствовать его уверенность, о которой мисс Ганн уже начала было забывать.

– Простите, что врываюсь без доклада и приглашения, – коротко извинился гость и протянул ей обе руки ладонями вверх.

Она, не задумываясь, вложила в них свои руки, ощущая теплоту его пальцев, когда он сжал ее ладони, и ее страхи исчезли. Это все ее вымысел, Питер никогда не совершит ничего ужасного. Он здесь ни при чем и сейчас все ей объяснит.

Зенобия тоже избежала банальных приветствий.

– Как вы? – жадно окидывая взглядом его лицо, спросила она. – Выглядите усталым.

Крайслер отпустил ее руки и медленно пошел рядом.

– Должно быть, я действительно устал, – признался он. – Я мало сплю в последнее время. После смерти миссис Чэнселлор, – пояснил Питер.

Хотя мысли о смерти Сьюзен не покидали и ее, Нобби все же немного испугалась, что он сразу заговорил об этом. Его признание было таким неожиданным, что она не нашлась что ответить, несмотря на то что в бессонные часы немало об этом думала.

Отвернувшись, она сделала вид, что смотрит в дальний угол сада, хотя ничего примечательного там не было, кроме какой-то пичужки, прыгающей с ветки на ветку.

– Я не знала, что она так много значила для вас. – Произнеся это, хозяйка умолкла, испугавшись, что теперь гость неправильно поймет ее и сочтет раздражительной и капризной. Неправильно ли? Может, она действительно ревнует? Неужели это так? Нет, это абсурд, это недостойно или еще хуже – отвратительно! – Она была прелестной женщиной. – Это прозвучало банально и глупо, и Зенобия знала это. – И еще такой жизнелюбивой. Мне страшно подумать, что ее уже нет. Я так жалею, что не смогла получше узнать ее.

– Она нравилась мне, – промолвил Крайслер, глядя на расцветающий шпорник. Уже по бутонам можно было угадать, какими будут цветы – темно-синими, небесно-голубыми, розовыми или белыми. – В ней была та искренность и цельность натуры, которые ныне так редки. Но не поэтому я не сплю по ночам, думая о ее гибели. – Он нахмурился и посмотрел на Нобби. – Я думал, вы знаете. Оказывается, вы более скрытны, чем это подсказывает вам ваш ум. Мне следовало бы помнить об этом. Это чисто женская черта, и, признаться, она мне нравится.

Мисс Ганн окончательно растерялась и почувствовала, как краска заливает ее лицо. Она избегала его взгляда.

– Я не совсем понимаю, что вы хотели этим сказать. Вы не рассердитесь, если я спрошу вас: почему смерть Сьюзен так сказалась на вас? Я не думаю, что вы столь близко к сердцу приняли горе Лайнуса Чэнселлора. У меня сложилось вполне определенное впечатление, что этот человек никогда не был вам симпатичен.

– Это верно, – согласился Питер. – Собственно, против него как человека я ничего не имею. Более того, сказать по правде, я восхищался им. Он энергичен, умен, талантлив и целеустремлен, а это главное. Многие, обладая его данными, но не имея последнего качества, так ничего и не добились. Воля и дисциплина – вот что делает человека. – Он прошел несколько шагов молча, глубоко засунув руки в карманы. – Но я категорически против его идей и планов, касающихся Африки. Впрочем, вы это знаете.

– Но почему вас так расстроила смерть Сьюзен? – не выдержав, повторила его собеседница.

– Я поссорился с нею вечером накануне ее гибели.

Нобби вздрогнула от неожиданности. Она не подозревала, что у ее друга такая впечатлительная и тонкая натура. Его мучили угрызения совести. Это как-то не вязалось с уже составленным ею представлением о нем. Разумеется, люди противоречивы и порой непредсказуемы, но все равно Зенобия была застигнута врасплох.

– Это же глупо, – сказала она и улыбнулась. – Не думаю, что вы были так грубы, чтобы теперь испытывать вину от того, что ваш спор не разрешился миром. Конечно же, вы спорили о поселении в Замбии. Это был честный спор. Я уверена, они никогда бы…

– Ради бога! – прервал ее Питер с ироничным смешком. – Я от своих убеждений не откажусь даже перед самим Господом Богом, и перед Сьюзен Чэнселлор тоже, живой или мертвой! Нет. Но мы спорили в людном месте, и я уверен, что нас многие видели. Безусловно, полиции это уже известно. Ваш усердный друг Питт не может не знать об этом. Он уже навестил меня, был вежлив, но даже хорошие манеры не смогли скрыть его подозрительность. Очень многих обрадовало бы, если бы мне предъявили обвинение в убийстве. Это помогло бы…

Он умолк, заметив испуг на лице мисс Ганн, и снова иронично улыбнулся.

– Да ну же, Нобби, не делайте вид, что вы ничего не знаете. Чем скорее дело будет раскрыто, тем быстрее будет восстановлена подорванная репутация лондонской полиции, пресса оставит ее в покое, и прекратится вторжение в личную жизнь Сьюзен Чэнселлор. Я не сомневаюсь, что она безукоризненна, как и жизнь многих других людей. Но ее изучение – неприятная процедура, которая может оскорбить тех, кто в той или иной мере общался с миссис Чэнселлор и недостаточно достойно вел себя.

– Недостаточно достойно? – Зенобии не удалось скрыть свой испуг, хотя она не совсем понимала, что ее гость хотел сказать.

Крайслер печально улыбнулся.

– Например, я, – произнес он. – Ссора была по достаточно безобидному поводу. Ничего личного, просто несовпадение мнений. Но в глазах многих, видевших ее, но не знавших предмета спора, она могла показаться чем угодно. Я знаю, что не все готовы истолковывать каждое слово или жест извращенно и предвзято. – Питер с нежностью посмотрел на Нобби, и сердце ее екнуло. – Разве вам не приходилось совершать ошибки, о которых потом вы горько сожалели? Неосторожное слово, действие – и потом каешься, сгораешь от стыда.

– Да, конечно! – импульсивно воскликнула мисс Ганн. Ей не надо было больше ничего говорить. Прежнее понимание было восстановлено без лишних слов и объяснений.

Они шли молча и наконец свернули на дорожку, ведущую к каменной ограде, увитой цветущим шиповником. Блики света, падавшие на каменную кладку арки в стене, высвечивали отдельные плоские камни. Внизу, поближе к влажной земле, поросшей папоротником, в щелях кладки росли трава и мох, весь усыпанный желтыми звездочками цветения. Над головой шелестели листвой вязы, пахло травами.

Нобби, взглянув на своего спутника, безошибочно угадала его состояние. Он наслаждался тем, что снова был дома, в Англии, ему был приятен и дорог вид вековой ухоженности и красоты ее садов. Жестокая действительность Африки, ее яркая богатая растительность, выжженные солнцем просторы и многообразие животного мира сейчас казались ему чем-то далеким и случайным перед извечной определенностью смены сезонов и устоявшимся образом жизни многих поколений.

Но от мыслей о смерти Сьюзен было не уйти. Да и закон здесь был неумолимой реальностью, и Зенобия, хорошо знавшая суперинтенданта Питта, понимала, что тот не остановится, пока не доведет дело до конца, каким бы ни был этот конец. Питт был неподкупен и не руководствовался временной целесообразностью или собственными чувствами.

Однако, если правда окажется слишком страшной, Нобби не была уверена, что этот полицейский обнародует ее всю. Если развязка окажется трагичной для других и из-за этого смогут беспричинно пострадать невиновные, если мотивы преступления будут по-человечески понятны Питту, он может смягчиться. Однако мисс Ганн не представляла, что на это может рассчитывать тот, кто поднял руку на такого человека, как Сьюзен.

Но все ее раздумья не имели сейчас никакого смысла. Ведь она боялась не Питта и не суда. Для нее была ужасна сама мысль, что Крайслер может быть виновным, независимо от того, предстанет он перед судом или нет.

Почему ей в голову лезут эти мысли? Это отвратительно, ужасно! Она мучилась от чувства вины, что позволила себе думать такое, что не прогнала сомнения сразу же.

Питер, пройдя под арку, остановился, прежде чем идти дальше в небольшой садик с цветущими примулами, лунником и лилиями.

– Что случилось, Нобби?

Путешественница окончательно сконфузилась, пытаясь не солгать, но и не сказать правду, мучительную как для нее, так и для него.

– Вы что-нибудь узнали? – ухватилась она за вопрос, который мог хоть что-то для нее прояснить.

– Относительно смерти Сьюзен? Совсем немного. Предполагают, что это случилось поздно вечером, когда она ехала одна в кебе, пока неизвестно куда. Она якобы сказала, что едет к Торнам, но, насколько нам известно, так и не появилась у них. Если, конечно, Торны сказали правду.

– Что могли иметь против нее Торны?

– Возможно, это связано со смертью сэра Артура Десмонда. Во всяком случае, так предполагает Питт. Мне же это совсем непонятно.

Они умолкли и стояли так неподвижно, что на дорожку, слетев с дерева, прямо в шаге от них села маленькая коричневая птичка, которая теперь с любопытством, без страха, разглядывала их круглыми, как бусинки, глазами.

– Нет, все-таки почему? – спросила тихо Зенобия, испытывая нарастающий страх.

Она была наслышана о путешественниках по диким и неизведанным местам, о том, какими им приходится быть решительными и смелыми, чтобы выжить. Они умеют не только защищаться, но и нападать, если им грозит опасность, и они не остановятся перед убийством ради спасения собственной жизни. Они все решают сами. Люди менее суровые, более обыкновенные и цивилизованные в таких условиях чаще всего гибнут, согласно жестоким законам ничего не прощающей чужой земли.

Крайслер, внимательно, почти испытующе смотревший на нее, внезапно изменился в лице – его медленно покинула счастливая умиротворенность, сменившись горечью боли.

– Вы не верите, что я к этому не причастен, Нобби? – промолвил он, и голос его дрогнул. – Вы думаете, что я мог убить эту милую женщину? Только потому, что… – Он умолк. Лицо его побледнело от мучившего его чувства вины.

– Нет, – ровным голосом сказала мисс Ганн. Слова давались ей с трудом. – Не потому, что у вас с ней произошла размолвка по вопросу о поселениях в Африке. Конечно же, нет. Мы ведь знаем, что это было бы абсурдом. Если бы вы имели что-либо против нее, то это могли быть акции в одном из крупнейших банков страны и возможное влияние на Фрэнсиса Стэндиша. Ну и, разумеется, позиция, занятая ее мужем. Сьюзен полностью поддерживала его, а значит, была против вас.

Питер страшно побледнел, и лицо его исказила боль.

– Ради бога, Нобби! Что дала бы мне смерть Сьюзен?

– Одним противником меньше… – Голос Зенобии замер, и она отвела глаза в сторону. – Я не утверждаю, что вы убили ее, но полиция может так подумать. Мне страшно за вас. – Это была правда, но не вся. – Ведь вы рассердились на нее.

– Если бы я убивал всех, на кого сердился, мой жизненный путь был бы усеян трупами, – тихо промолвил Крайслер. По ноткам в его голосе мисс Ганн поняла, что он поверил лишь той правде, которую она сказала, а ложь и умолчание принял как ложь и умолчание.

Птичка все еще оставалась на дорожке рядом с ними – она сидела, склонив голову набок. Питер снова взял свою собеседницу за руки, и она почувствовала тепло его пальцев.

– Нобби, я знаю, вы понимаете Африку так же, как понимаю ее я. Вам ясно, почему в определенных ситуациях люди прибегают к насилию, чтобы выжить в жестокой, полной неожиданных опасностей стране, где действует один закон: выжить. Но я не утратил способности видеть разницу между Африкой и Англией. Мораль, понимание того, что есть зло, а что – добро, существуют везде. Никто не убивает человека лишь за то, что тот оказался на его пути или не разделяет его взглядов по какому-то вопросу, каким бы важным этот вопрос ни был. Я спорил со Сьюзен, но я не собирался ни сам причинять ей зло, ни способствовать этому. Вы несправедливы ко мне, не веря моим словам… и заставляете меня страдать. Неужели я должен вам это объяснять? Разве мы перестали понимать друг друга без речей и объяснений?

– Да! – искренне воскликнула мисс Ганн, отбросив сомнения и отдаваясь более глубоким и верным чувствам. – Да, конечно же, можем! – Следует ли ей попросить прощения за то, что ей в голову закралась столь чудовищная мысль? Неужели он ждет от нее этого?

Но Крайслер, прочтя все в ее глазах, едва заметно улыбнулся:

– Отлично. А теперь оставим эту тему, не будем больше возвращаться к ней. Между нами не может быть недоверия, мы не должны уходить от правды и за вежливыми словами прятать ложь.

– Да, да, – опять поспешно согласилась Зенобия с растерянной улыбкой, несмотря на доводы разума. – Конечно, не должны!

Он нагнулся и поцеловал ее так нежно, что у нее перехватило дыхание от радостного удивления.

Питт завтракал, медленно жуя бутерброд с джемом. Поджаренный хлеб и масло были слегка подсолены. Но все вместе было вкусно и должно было быть съедено до последней крошки.

Вчера он задержался на работе до полуночи, поэтому сегодняшнее опоздание ему простится. Дети ушли в школу, горничная Грейси хлопотала наверху. Приходящая прислуга скребла ступени заднего крыльца и скоро примется за плиту в кухне, к радости Грейси, ненавидящей эту работу.

Шарлотта составляла список покупок.

– Ты сегодня вернешься поздно? – спросила она, подняв голову.

– Не знаю, – ответил Томас с набитым ртом. – Хотя мы все еще не нашли кебмена…

– Значит, он виновен, – уверенно заявила его жена. – В ином случае он тут же пришел бы к вам. Если он скрывается, как вы его найдете?

Питт допил чай.

– Долго и терпеливо расспрашивая каждого кебмена в Лондоне, – заверил он ее. – Проверяя затем, где они были в тот вечер. Если повезет, кто-нибудь что-нибудь подскажет нам, такое тоже бывает. Но нам до сих пор неизвестно, где миссис Чэнселлор бросили в реку – в верховьях или ниже. Судя по состоянию одежды, ее протащило какое-то расстояние, видимо, когда платье за что-то зацепилось. – Шарлотта болезненно поморщилась. – Прости, дорогая, – тут же извинился ее муж.

– Вы нашли ее накидку? – спросила она.

– Нет… пока. – Он с удовольствием доел остатки бутерброда.

– Томас…

Питт отодвинул стул и встал.

– Да?

– Тела утопленников часто выбрасывает прибой или течение на берег у Врат изменников?

– Нет. Почему ты спрашиваешь?

Шарлотта вздохнула.

– Ты не допускаешь, что кто-то намеренно оставил ее тело там?

Мысль показалась Томасу странной. Такое никогда не приходило ему в голову.

– Врата изменников? Сомневаюсь. Зачем? Видимо, того, кто убил ее, больше заботило, как бы утопить тело поближе к месту убийства и так, чтобы никто ничего не заметил. Чисто случайно ли, прибоем или течением, но ее принесло к Тауэру. Это могло быть и что-то другое, то, что тащило ее в воде какое-то время, – задумчиво произнес он.

– А что, если ничего этого не было? – настаивала его супруга. – Если все было сделано намеренно, с расчетом?

– По существу, особой разницы не вижу, кроме того, что сам убийца должен был бы подыскать подходящее место, где положить тело. А это значит, что он каким-то образом сам тащил его некоторое расстояние. Но кто захотел бы так рисковать?

– Не знаю, – произнесла Шарлотта. – Возможно, тот, кто считал, что она его предала.

– Кто? Ее муж? Она никогда не изменяла ему в полном смысле этого слова, потому что искренне любила. Ты сама мне это говорила.

– Да, говорила. Но сейчас я имею в виду другую измену. Возможно, это связано с «Узким кругом».

– Туда не принимают женщин, и я уверен, что Чэнселлор не является членом Круга.

– А ее зять, Фрэнсис Стэндиш? – настаивала молодая женщина. – Он не может быть причастен к смерти сэра Артура? Сьюзен могла узнать об этом. Она очень любила сэра Артура и не промолчала бы, даже если бы это грозило неприятностями ее семье. Возможно, именно это беспокоило ее в последнее время.

– Преданность семье… и измена, – медленно промолвил Томас, обдумывая то, что сказала жена. Он вспомнил лицо Харриет Сомс, полной решимости защищать отца, хотя его вина была ей известна. – Возможно… – наконец произнес он.

– Тебе это как-то помогло?

Питт посмотрел на жену.

– Не очень. Намеренно или случайно, но она оказалась именно там. – Суперинтендант поставил стул на место и, прежде чем уйти, поцеловал жену в щеку. Его шляпа была на вешалке в прихожей. – Этим я и займусь сегодня. Пришло время забыть кебмена и сосредоточиться на поисках свидетеля, видевшего, как тело Сьюзен бросили в реку.

– Ничего, кроме того, что не произошло, – с раздражением ответил инспектор Телман, когда Питт спросил, есть ли какие-либо новости. Они стояли в кабинете суперинтенданта. Из приоткрытого окна доносился шум утренней улицы.

Телман выглядел уставшим и разочарованным.

– Никто не видел этого чертова кеба ни на Беркли-сквер, ни на Маунт-стрит, ни еще где-либо, – доложил он. – Во всяком случае, ни один нормальный человек. Конечно, в Лондоне до черта кебов, и в каждом из них могла оказаться миссис Чэнселлор. – Он прислонился спиной к книжным полкам. – Два кеба были замечены на Маунт-стрит в это время вечера, и маршрут каждого из них был проверен. Один отвез мистера Гарни к его матери на ужин. Это подтвердили их слуги. В другом кебе лейтенант Солсби и миссис Леттен отправились в гости в Вест-Энд. Во всяком случае, так они сказали.

– Вы не верите им? – Томас сел в кресло.

– Конечно, не верю, – улыбнулся Телман. – Видели бы вы его лицо – сами усомнились бы. А взглянув на нее, поняли бы, как эта парочка намерена провести время. Эта женщина не хуже других, но, как участница похищения жены министра, никуда не годится. Она не этим зарабатывает себе на жизнь.

– Вы ее знаете?

Ответ Телмана его начальник без труда прочел на его лице.

– Что еще? – спросил он.

– Даже не знаю, что искать, – пожал плечами инспектор. – Немало дней ушло на поиски места, где жертва упала в реку. Похоже, скорее всего, у Лаймхауза. Это безопасней для убийцы, чем в верховьях реки. Было около одиннадцати вечера, когда убийца бросил ее в воду. То есть за четыре часа до того, как ее нашли. Не имеет значения, вынесло ли ее сразу на берег у Врат изменников или сначала течением унесло в низовья реки, а потом приливом вернуло обратно. Главное в том, что бросили ее в воду где-то на южном берегу Темзы. – Он вздохнул и скорчил гримасу. – А это часть реки большой протяженности, где расположены верфи, много каменных спусков к воде и десятки улочек, ведущих к ним. На помощь местных обитателей надеяться не приходится. Те, кто без дела околачивается у реки, не больно охочи до разговоров с полицией. А вот полоснуть ножичком по горлу, так, для практики, – это они могут.

– Я знаю это, Телман. Есть другие идеи?

– Нет. Перепробовал с ними уже все, они меня знают. Я ведь работал в местном участке. Может, у вас получится. – Но по голосу, да и по выражению лица инспектора Питт понял, как мало у него шансов.

Его не удовлетворил этот разговор. По мнению речной полиции, если тело было сброшено в реку спустя час или чуть более после убийства – а врач утверждал, что было именно так, – то есть не позднее чем в одиннадцать или в половине двенадцатого вечера, приливная волна едва ли могла донести его до Лаймхауза. Это могло быть ближе, где-нибудь у Уэппинга или у Лондонского порта.

Телман уже общался с речной полицией, участок которой был расположен на самой набережной Темзы. Они охотно откликнулись, но сведения их скорее перечеркивали все гипотезы. Полицейские отлично патрулировали реку, знали каждый ярд ее берегов и были уверены, что никакая женщина, похожая по описанию на Сьюзен Чэнселлор, в тот вечер не была сброшена в реку на их участке. Это было смелое заявление, но Томас поверил им. Лондонский порт даже в полночь живет кипучей жизнью. Кому придет в голову рисковать на виду у всех?

Подобные размышления всегда заканчивались тем, что суперинтендант снова и снова задавался вопросом, почему миссис Чэнселлор была убита. Неужели это неудавшееся похищение, закончившееся трагедией?

Что было причиной? Жадность к деньгам, надежда получить хороший выкуп? Или здесь политические мотивы?.. И тогда Питт невольно возвращался к Питеру Крайслеру.

Телман безрезультатно провел день в Лаймхаузе, так ничего и не разузнав. Если кто-то и видел, как в реку сбрасывают тело, то предпочитал молчать. Также никто не признался бы, что видел кеб и мужчину, который выносил из него тело женщины. Инспектор добрался даже до Ротерхайта, но и здесь ничего не узнал, разве только пришел к заключению, что любой легко мог нанять здесь небольшую лодку и перевезти через реку что угодно. Томас начал даже подозревать своего помощника в том, что он скорее соучастник, один из хитроумных и опытных подручных «Узкого круга». Видя неподдельную злость и досаду на его лице, чувствуя по голосу, что тот раздражен до предела, суперинтендант подумал, что, может, он не так уж не прав в своих предположениях.

– Что дальше? – язвительно спросил Телман, прерывая раздумье начальника. – Предложите мне еще осмотреть доки в Суррее?

– Нет, это ни к чему. – В голове Питта уже зрела идея, подсказанная словами Шарлотты о Вратах изменников. – Попытайтесь разузнать о муже ее сестры.

У Телмана глаза полезли на лоб от изумления.

– О зяте миссис Чэнселлор, Фрэнсисе Стэндише, сэр? Зачем это? Какого черта ему надо было ее убивать? Я все же думаю, что это сделал Крайслер.

– Возможно. Но сначала проверьте Стэндиша.

– Хорошо, сэр. А чем займетесь вы?

– Попытаю счастья в верховьях реки, где-нибудь между Вестминстером и Саутуорком.

– Вы полагаете, что тот, кто ее убил, ждал еще какое-то время, прежде чем сбросить ее в воду? – недоверчиво произнес инспектор. – Зачем ему было делать это? Зачем так рисковать?

– После полуночи гораздо меньше шансов быть замеченным, – предположил Томас.

Взгляд Телмана, брошенный на начальника, был полон насмешки.

– В этих местах многолюдно хоть днем, хоть ночью. Самое лучшее – сразу концы в воду. Перевезти в кебе, когда их на улицах полно, – разумно заметил он. – Кто заметит еще один лишний кеб? Их замечаешь после часу ночи, когда заканчивается театральный разъезд. Те, кто ездит на ночные вечеринки, все имеют свои экипажи.

Суперинтендант гадал, стоит или нет рассказывать сотруднику о предположениях Шарлотты. Поначалу это показалось ему абсурдным, но чем дольше он думал, тем больше понимал, что такое вполне возможно.

– А что, если убийца хотел, чтобы тело было вынесено водой именно у Врат изменников? – спросил он.

Телман с удивлением уставился на него.

– Как предупреждение тому, кто задумал предать «Узкий круг»? – наконец воскликнул он с блеском оживления в глазах. – Возможно. Но тут надо было постараться. Она могла отказаться спуститься к воде. Так бывает с женщинами. А преступник, даже зная время прилива, мог сам протащить ее какое-то расстояние по воде; так, наверное, и было. Затем ему пришлось ждать отлива, чтобы убедиться, что тело не всплывет. – Голос инспектора крепчал. – Он где-то спрятался и пережидал, пока вода достигнет наивысшего уровня, и тогда бросил ее, зная, что теперь тело не всплывет. – Затем лицо его омрачилось. – Но как он мог быть уверен, что тело выбросит течением именно у Тауэра? Ее могло отнести дальше, к следующей излучине, за Уэппингом, или еще дальше, у доков Суррея. – Телман покачал головой. – Он мог только сам доставить ее туда, и, скорее всего, на лодке. Только сумасшедший мог бы снести ее по Королевским ступеням туда, где мы ее нашли.

– Значит, он не мог доставить ее туда с северного берега. Там таможня, рыбный рынок… Его бы там обязательно увидели, – размышлял Питт вслух.

– А если с другого берега? – тут же подсказал его собеседник, выпрямившись. Все его худое тело напряглось. – Хорсли-Даун. Там всегда ни души! Он мог положить свою жертву в небольшую лодку, переплыть реку и оставить тело приблизительно там, где мы его нашли. Отлив не коснулся бы его.

– В таком случае я отправляюсь на южный берег реки, – решительно заявил Томас, поднявшись и обходя стол.

Телман с сомнением следил за его действиями.

– Похоже, дело хлопотное, если не сказать опасное – доказать, что погибшую уговорили прийти к Тауэру. Не представляю, как это вам удастся.

– Попытка того стоит, – ответил суперинтендант, которого уже ничто не могло остановить.

– Врач сказал, что ее тащили в воде, – уточнил инспектор, все еще сопротивляясь. – Ее платье за что-то зацепилось. Убийца не мог просто принести и положить ее у воды.

– Если он привез ее с другого берега, то мог тащить ее за лодкой, – ответил Питт. – Например, привязав к корме, чтобы были все признаки долгого пребывания тела в воде.

– Господи, – только и смог сказать Телман, шумно втянув сквозь сжатые зубы воздух. – В таком случае мы имеем дело с маньяком. – Он краем глаза поймал выражение лица начальника. – Еще большим, чем мы думали.

Томас нанял кеб. Ехать было далеко. Он проехал вдоль реки через южную и восточную часть Лондона, пересек Темзу по Лондонскому мосту и сразу же свернул на Тули-стрит.

– Что вы ищете, сэр? – с сомнением спросил его пожилой возница. Не потому, что он был недоволен пассажиром – чем дальше везешь, тем больше денег получишь, а этот оплачивал даже стоянку, – и все же кебмен любил знать, чего от него хотят, а просьбы этого седока были довольно странными.

– Я ищу место, где мог остановиться экипаж, чтобы тайком переждать, когда все на улицах затихнет, кончится прилив и можно будет перевезти в лодке мертвое тело и оставить его на спуске у Врат изменников, – подробно объяснил ему полицейский.

Возница негромко, но виртуозно выругался.

– Простите, хозяин, – сказал он спустя какое-то время. – Ну и мастер вы на небылицы. – Он нервно оглянулся на пустую набережную и реку под солнцем.

Питт печально улыбнулся.

– Я говорю о том, кто убил жену мистера Чэнселлора, – пояснил он и показал кебмену свою визитную карточку.

– Да, да, я помню. Это чертовски страшно. Бедная леди. – Его собеседник был по-настоящему поражен. – Вы думаете, что ее убили здесь, а потом перевезли через реку?

– Нет, я думаю, кто-то привез ее сюда в кебе, переждал, когда закончится прилив, перевез на другую сторну и положил на спуске у Тауэра.

– Зачем? С какой целью? Не проще ли было бросить ее в воду и поскорее смыться? Не все ли равно, где тело всплывет?

– Нет, для того, кто убил ее, не все равно.

– Зачем было ждать смены прилива на отлив? Бросил в воду – и убирайся, пока никто тебя не заметил, – возница поежился, как от холода. – Не иначе, хозяин, вы гоняетесь за сумасшедшим.

– Да, только сумасшедшим от ненависти, а не в том смысле, в каком мы это обычно понимаем.

– Выходит, он доехал до Хорсли-степс, сел в лодку, проплыл еще какое-то время на приливной волне и оставил тело у Тауэра, – размышлял старый кебмен. – Затем поплыл чуть дальше, до Малого моста, чтобы не грести против приливной волны. – Он был очень доволен своими заключениями.

– Если он оставил тело во время прилива, – возразил Томас, – его могло смыть приливной волной, и кто знает, где бы оно оказалось.

– Да, верно, – согласился кучер. – Но я бы рискнул.

– Возможно. Однако я порасспрошу прежде, не видел ли кто в ту ночь ждущий кеб. Вы сказали, Хорсли-степс и Малый мост?

– Да, хозяин. Вы хотите поехать туда?

– Да.

– Это далеко. Займет много времени.

– И все же я поеду, – подтвердил свои слова скупой на улыбки суперинтендант. – Не беспокойтесь, я оплачу вам ланч. Вы знаете подходящее местечко?

Лицо кебмена разгладилось.

– Конечно, знаю. Я не раз бывал здесь или поблизости. Например, здесь есть закусочная «Черный бык», как раз за Лондонским мостом на другой стороне. Или «Трипл-Пли» на улице Королевы Елизаветы, вон там, – указал он узловатым пальцем. – Или за железнодорожной линией, – он повернулся в противоположную сторону. – Там, в Бермондси, есть что угодно, на выбор.

– Попробуем «Трипл-Пли», – пообещал Питт. – Но раньше подвезите меня к Хорсли-даун-степс.

– Хорошо, хозяин… Пшла! – Возница ретиво дернул поводья, понукая лошадь, в предвкушении обещанного ленча.

Лошадь бодрой рысью доставила их по Тули-стрит до улицы Королевы Елизаветы, где кеб резко свернул на улицу, ведущую к набережной. На правой ее стороне высился большой унылый дом, похожий на школу, а сама улица по чьей-то странной прихоти называлась Полем Горшечников, что напоминало Томасу о грубовато-мрачном юморе его возницы. Через сто ярдов спуска она вывела их на грунтовую дорогу, более похожую на тропу, которая шла вдоль берега. От реки эту дорогу отделяла узкая полоса спуска. Здесь не было ни души, даже днем. Экипаж миновал еще две улицы, поднимающиеся от реки к улице Королевы Елизаветы, и наконец добрался до спуска Хорсли-даун-степс. Здесь вполне легко было сесть в лодку.

Неподалеку располагалась небольшая открытая площадка, заканчивающаяся у начала улочки Фримен-лейн. На площадке суперинтендант увидел двух мужчин, судя по всему, коротавших время, глазея на все, что двигалось мимо, особенно по реке. Выйдя из кеба, он направился к ним. В голове у него уже выстроился ряд вариантов начала разговора, и наименее желательным из них было бы признание в том, что он из полиции. Для Питта это был тот случай, когда его затрапезная одежда должна была ему помочь.

– Где здесь можно достать лодку? – прямо спросил он, подойдя поближе.

– А какую вам нужно? – спросил один из мужчин и вынул изо рта глиняную трубку.

– Небольшую, чтобы перебраться на тот берег, – ответил Томас.

– Вам чо, нужно к Лондонскому мосту? – Человек указал трубкой в ту сторону. – Лучше дойти пешком.

Второй рассмеялся.

– Так я могу повстречаться с кем-нибудь, а мне это ни к чему, – многозначительно ответил Томас. – Может, мне надо перевезти кое-что, – добавил он для ясности.

– Перевезти? – заинтересовался человек с трубкой. – Ну а чо, пожалуй, я мог бы дать вам свою лодку.

– Делали это когда-нибудь раньше? – небрежно спросил суперинтендант.

– А вам-то чо?

– Ничо. – И Питт сделал вид, что уходит.

– Так чо, вам нужна лодка? Я могу дать ее, – окликнул его человек с трубкой.

Томас остановился.

– Вы все знаете о приливах и отливах? – спросил он.

– А то как же! Я здесь живу!

– В какое время лучше всего перебраться на тот берег к Тауэру?

– Черт побери! Вы чо, собираетесь ограбить Тауэр? Все королевские драгоценности? – пошутил его собеседник. Второй из мужчин, оценив остроумие друга, громко расхохотался.

– Я собираюсь кое-что отвезти туда, а не брать оттуда. – Томас сделал вид, что пропустил насмешку мимо ушей. Он боялся переусердствовать в игре.

– Лучше всего дождаться стояния воды. Между приливом и отливом, – пояснил человек с трубкой, внимательно посмотрев на Питта. – Каждый это знает. Тогда лодку не унесет течением.

– А оно здесь сильное?

– Конечно, сильное! Это такая река, вы чо, не знаете? Откуда вы взялись? Полный дурак, чо ли?

– Если я приду сюда пораньше, где мне ждать? – Суперинтендант опять не заметил оскорбления.

– Только не здесь, если не хотите, чтобы вас увидели. Это уж точно, – недружелюбно сказал человек с трубкой и снова зажал ее в зубах.

– А кто может увидеть меня здесь?

– Ну, к примеру, я, для начала.

– Стояние воды придется на полночь, – заметил Томас.

– Без вас знаю. Не раз приходил сюда в полночь.

– Зачем?

– Потому шта это такое место, мистер. Здесь всякое случается. – Местный житель указал рукой на берег. – Во сколько верфей. Десяток, не меньше. Столько же спусков к воде. Всегда чо-нить да случается.