Рецепт надежды Кузнецова Юлия
Ире и правда потребовалось немалое мужество, чтобы войти в кафе. Толкнула дверь, зажмурившись, а когда открыла глаза, то обнаружила в кафе толпу детей! Пришёл даже Тимур, которого укусила накануне оса (он продемонстрировал Ире укус на плече). Не хватало только простудившейся Лики.
Лялина теория о негативном мышлении подействовала! Ира и правда не смогла сдержать радостной улыбки, когда дети обступили её и забросали вопросами.
– Сейчас, сейчас всё расскажу, – пообещала она, – сегодня мы будем готовить овощи!
Овощи…
Вспоминая потом этот день, Ира говорила себе: «Неприятности начались после слова «овощи»!» И в самом деле, лица детей вытянулись.
– Ненавижу овощи, – сказала Маша.
– И я, – добавил её брат.
«Хоть в чём-то они солидарны», – успела подумать Ира, прежде чем со всех сторон понеслось:
– И я! И я не люблю овощи! Терпеть их не могу!
– Но твоя мама сказала, – начала Ира, обращаясь к Матвею.
– Пусть она сама их ест! – перебил её мальчик.
– Вот и приготовьте овощи для мамы! – объяснила Катарина, выходя в зал.
Ира улыбнулась ей с благодарностью. Но дети в тот день всё равно не слушались. Брызгали в туалете друг в друга водой, кидались кусочками перца, роняли помидоры, наступали на них, делали «рожки» из петрушки и «вытаращенные глаза» из редиски. В конце концов Матвей с Тимуром, расшалившись, опрокинули и разбили горшочек с базиликом, который Ира притащила из дома, надеясь заинтересовать детей пряной травой.
Впрочем, родители были довольны «пейзажем» из овощей, который придумала для детей Ира. Кое-кто из детей всё-таки съел пару кусочков огурцов, и их родители выглядели особенно гордыми.
Ира же чувствовала себя полностью измученной. Когда дети ушли, она добрела до кухни, рухнула на стул и закрыла лицо руками.
– Ты чего, Ирочка? – удивилась Любовь Яковлевна, подходя поближе и поглаживая Иру по спине. – Что с тобой, красавица моя?
– Устала, – проговорила Ира, – и, по-моему, опять ничего не получилось.
– Нормально, – сказала Катарина, входя в кухню, – Любовь Яковлевна, у нас на витрине мороженое кончилось ванильное, посмотрите, пожалуйста, в морозилке осталось ещё?
Сама Катарина села на корточки возле Иры.
– Правда нормально вышло, – сказала она, заглядывая Ире в лицо, – просто тебе надо привыкнуть, что эта работа требует много сил. Понимаешь? Это основная причина, по которой никто не задерживался тут. Именно усталость, а вовсе не Маргарет с её улыбочками!
– Наверное, я привыкну, – прошептала Ира и облизала пересохшие губы.
– Да она пить хочет! – всплеснула руками Любовь Яковлевна. – Катенька! Давай я за прилавком постою, а ты посиди с Ирой немного, вот, попейте шиповнику из термоса моего. Сил придаёт!
– Надо нам его тоже ввести в меню, – рассеянно сказала Катарина, усаживаясь рядом с Ирой, – а ты отдыхай побольше на неделе! У тебя же личная жизнь такая бурная! Ещё опоздала на той неделе из-за неё!
– Ничего у меня не бурное, – печально проговорила Ира, придвигая к себе чашку с шиповником и грея о неё руки, – наоборот… у меня всё в последнее время кувырком.
Катарина внимательно посмотрела на неё и сказала:
– Знаешь, иногда только кажется, что всё кувырком. Что ты неудачница. Что тебя никто не любит. А если покопаться в себе, разобраться, то всегда найдётся тот, кто тебя любит.
– А у тебя – кто?
– Витка.
– Серьёзно?! Сестра?
– Ну да. Просто сейчас я переживаю неудачный роман. И, конечно, кажется, что в жизни счастья нет. Но посмотришь на её смеющуюся рожицу, дёрнешь за косичку, и уже легче становится. А у неё такой человек – я.
– Я видела! – засмеялась Ира. – Ты её по врачам довольно ловко водила!
Катарина улыбнулась в ответ и пододвинула к Ире корзиночку с сухариками – такие сухарики стояли на всех столах в кафе, и на кухне тоже.
А Ира про себя подумала, что и у неё есть такой человек. Игорь. И не нужно на него сердиться. Не смог позвонить – значит не смог. Значит, первый шаг надо сделать ей, Ире.
Она достала телефон и написала: «Привет! Встретишь меня на остановке через час?»
– Нет, вы на неё посмотрите, вся в эсэмэсках и любви! – возмутилась Таирка и сунула Ире в руке пакет с разбившимся горшком и базиликом. – Вот, держи! Жалко было выбрасывать. Небось любимый подарил!
Троллейбус Ире попался сонный – еле полз.
Ира посматривала в окно, любуясь зелёной листвой, сквозь которую просвечивал жёлтый свет, первый предвестник того, что лето перевалило за половину. На окне застыла россыпь капель, будто дождь раздумывал: пойти или нет.
– Громыхает, – сказала, ни к кому не обращаясь, бабуля в розовой блузке с кружевами, нервно обмахивающая лицо журналом.
Ира улыбнулась ей. На душе было спокойно. Чай с сухариком и душевный разговор с Катариной вселил и в неё уверенность.
Скоро она обнимет Игоря, и все обиды забудутся.
Вот только из сумки пахнет базиликом, который Ира, жалея, всё-таки унесла домой. Странное дело – запах. Ещё утром Ире нравился пряный аромат фиолетовых листьев, она часто добавляла базилик в салат, прятала листик между сыром и ветчиной в сэндвичах, даже посыпала им гречку.
Но теперь запах напоминал о расхулиганившихся учениках и потому тревожил и даже слегка раздражал.
Ира поплотнее завернула пакетик, спрятала на дно сумки, вжикнула застёжкой и принялась выглядывать Игоря на остановке.
Увидев его, вздохнула с облегчением. Не опоздал. Правда, какой-то мрачный и осунувшийся, даже не смотрит в сторону троллейбуса, но всё равно, её Игорь, родной Игорь.
Ира выскочила из троллейбуса к нему навстречу, обняла его, потёрлась щекой о его рубашку. Он сомкнул руки на её спине, и так они стояли несколько секунд.
«Вот бы замереть так навеки», – мелькнуло у Иры в голове, но в небе загрохотало, и Ира расцепила объятия. Погладила Игоря по щеке, чмокнула в подбородок.
– Небритый, – кокетливо сказала она, – бороду до пят отращиваешь?
Он кивнул, не улыбнувшись. Озадаченная Ира отстранилась.
– Что-то случилось?
Игорь покачал головой.
– Как дела? – хрипло спросил он, потом откашлялся и повторил вопрос.
– Ох, – проговорила Ира, – ох… Знаешь, даже не знаю, как сказать.
Она взяла Игоря под руку, и они направились к дому. Мимо них пробежала женщина в чёрном спортивном костюме с собакой, афганской борзой, и мимоходом улыбнулась им обоим.
– Не хочу тебя грузить, – продолжила Ира, ответив на улыбку женщины, – я знаю, в последнее время я стала такой болтушкой. Самой неловко. Всё треплюсь, треплюсь, тебе слова вставить не даю. Так что буду краткой: с детьми было тяжело. Но потом я поговорила с Катариной. И она… В общем, она сказала, что часто наши проблемы кажутся нам проблемами. А на самом деле всё у нас в порядке. Не в том смысле, что «руки-ноги есть – ну и радуйся». А в том, что мы часто думаем про себя плохо. Корим себя за что-то. А на самом же деле всё в порядке. Вот как у нас с тобой… Вроде бы проблемы, но на самом деле я понимаю, что мне всё это кажется. Никаких проблем нет!
Игорь странно посмотрел на Иру, но она не обратила внимания.
– Наверное, всё дело во мне, понимаешь, Игорь? Я слишком люблю копаться в себе. Разбирать свои чувства на молекулы. Часто кажется, что у всех поступков людей есть глубинные, тайные причины. А их нет! Мне просто мерещится теория заговора там, где её нет.
Ира замолчала, спохватившись, что снова разболталась. Но Игорь никак не откликнулся. Он шёл рядом, но, судя по всему, думал он о чём-то своём.
Ире захотелось рассмешить его, растормошить, заставить хотя бы улыбнуться!
– Ну что такое? – спросила она деланно капризным голосом. – Может, ты в Турции роман завёл? А?
– Завёл, – вдруг сказал Игорь странным голосом, в котором слышалось гордое отчаяние.
До Иры не сразу дошли его слова. Она продолжала улыбаться.
– Не смешно, – сказала она, ощущая странную слабость в коленях.
– А я и не шучу, – ответил Игорь, глядя в сторону.
Ира опешила от того, что в его голосе звучал вызов. Что-то вроде «да, я такой, а что?». Он никогда, никогда с ней так не разговаривал! Она цеплялась за эти мысли: о его тоне, о его холодном взгляде. Смысл сказанного по-прежнему не доходил до неё, точнее, она сама не пускала его внутрь себя, хватаясь за какие-то только ей видимые соломинки призрачной надежды, надежды на то, что это всё – какая-то страшная шутка.
– И… и… кто это? – пролепетала Ира.
Деревья закачались. Медленно, вверх, потом вниз.
– Оксана. Наверное, ты её помнишь…
– Игорь, – Ира чувствовала, что ей не хватает воздуха, – Игорь, ты… ты шутишь?
Она спрашивала и слышала треск соломинок, которые так и ломаются в её руках.
Игорь глубоко вздохнул. Его лицо болезненно скривилось. Не поднимая головы, он проговорил еле слышно:
– Нет. Я… теперь… с ней. Послезавтра она приедет. Прости.
Ира зажала рот рукой. Рука пахла базиликом. Гром так и не грянул. Ноги вдруг стали такими слабыми… Что с ней?!
– Ненавижу базилик, – пролепетала Ира.
Сказала и грохнулась на землю.
Глава 14
Почему ты молчал?
Первое, что ощутила Ира, была боль в затылке. Потом будто издалека она услышала голос Игоря. Почувствовала, что лежит на чём-то твёрдом, холодном и неудобном.
– Ира! – жалобно сказал Игорь, и она открыла глаза.
«Почему Ира – а не Ириска?» – пронеслось в голове. Она привстала, потирая затылок.
– Что это со мной? – растерянно спросила Ира и тут вспомнила всё.
Позже, когда Ира, перебирая в памяти моменты того дня, останавливалась на этом, она сравнивала его с тем днём в далёком детстве, когда родители взяли её с собой на море в первый раз. Приехали на поезде уже вечером, первым делом побежали к морю. Ира вырвалась у мамы, понеслась к бушующим волнам. Папа кричал: «Стой!», но она не остановилась, и волна бабахнула её изо всех сил по ногам, сбила с ног и накрыла снова с головой. Страх, холод, колючий песок, горький привкус, боль в глазах и голове – вот что запомнила Ира с той поездки. Кажется, она больше не заходила в море в тот раз…
Вот и сейчас ей было страшно, и больно, и невозможно вздохнуть.
– Ирка, пожалуйста, скажи что-то!
Игорь сидел на корточках, держал её за руку.
– Зачем ты это сделал? – с трудом проговорила Ира.
Её рот будто был набит горьким колючим песком с морского берега, а в ушах всё шумело и шумело.
Игорь опустил голову.
– Я не знаю, – тихо ответил он, не глядя Ире в глаза, – просто так вышло. Прости меня. Я тебя предал.
Ира больше не могла сдерживать слёзы, они лились, как водопад. Она вырвала руку и закрыла лицо.
– Пойдём, пойдём, – настойчиво тянул Игорь, и она поднялась, опираясь на него, а потом снова выдернула руку и повернулась к нему.
– Куда пойдём?! – закричала она. – Иди ты! К себе! Жди! Её!
– Я не могу тебя оставить в таком состоянии…
– Да?! А довести до такого состояния мог?
Она бросилась к дому. Он побежал за ней, повторяя: «Прости, прости, прости меня, ну… ну пожалуйста!»
Ира почти добежала до подъезда, когда ей снова стало плохо: опять закружилась голова, к горлу подкатила тошнота. Она схватилась за дерево у скамейки, перевела дыхание, стараясь не смотреть на Игоря.
– У тебя есть кто-то дома? – спросил он.
– А что? – вскинула она голову. – Хочешь обсудить эту тему с моим папой? Или мамой? Что тебе вообще тут нужно, вали, сказала же!
– Я не могу тебя оставить, – повторил Игорь.
– Но ведь оставил, – криво усмехнувшись, сказала Ира, но слёзы снова полились против её воли, и она отвернулась, ненавидя себя за то, что у неё нет сил сдержаться.
– Пойдём ко мне… просто до вечера, пока… твои родители не придут.
Её мысли сейчас были похожи на раскалённые шарики, которые метались по голове, обжигая всё вокруг, сталкиваясь друг с другом и отлетая в разные стороны. «Он больной? – пронеслось в голове, и тут же другая мысль: – А почему бы и нет?».
Ира утёрла лицо рукавом, снова повернулась к Игорю, но смотрела не в лицо, а чуть ниже подбородка. Боялась, что увидит его глаза и снова разрыдается.
– Хорошо, – с усилием проговорила она, – пошли. Но с условием. Ты мне расскажешь всё. Абсолютно всё. Как у вас с ней началось. И как это было.
– Ира, нет!
– Тогда вали!
– Ириска….
– Не смей меня так называть! – закричала она. – Не смей, слышишь! Ты не имеешь на это права! У меня будет новый парень, нормальный парень, который не будет мне…
Ира не смогла выговорить слово «изменять». Наверное, потому что не могла поверить, что это произошло именно с ней. Именно с ней.
– Я хочу знать всё, – осторожно, будто слова резали ей язык, сказала Ира.
Он просто посмотрел на неё очень странным, отчуждённым взглядом, напомнившем ей первую встречу на кулинарных курсах, когда она вошла в класс вместе с Тимофеем, а Игорь равнодушно глянул на неё и отвернулся.
Они медленно дошли до его подъезда, и с каждым шагом Ира ощущала непонятное раздвоение. Вот идут рядом парень и девушка – посторонний человек никогда не догадается, что они расстались. Просто идут, грустные и подавленные, но мало ли какой может быть повод для грусти?
Но внутри… Ира чувствовала: Игорь отдаляется всё больше и больше. Она и сейчас, поглядывая на него, поражалась, каким он кажется ей чужим. И это он, её Игорь! Она знала все его мысли, все его чувства! Он всегда был рядом.
«Что ж, он и сейчас рядом, – горько усмехнулась Ира, – не может меня бросить, ишь… заботливый!»
Она всхлипнула, но тут же сглотнула слёзы. Нет уж. Она выспросит всё и уйдёт. Ира толком не понимала, зачем ей нужно знать, как начался роман Игоря и Оксаны. Ей казалось, что она стоит на вершине горы, окружённой туманом. И ей куда-то нужно шагнуть: вправо, влево, вперёд или назад. Так что, прося Игоря рассказать обо всём, она просто делала шаг вслепую.
Елены Викторовны дома не было. Они вошли в комнату Игоря, но, едва завидев свои фотографии на столе, свои кулинарные книги и турецкую скалку, подарок Сечиль, которую Игорь попросил на время, Ира выскочила в коридор.
– Пошли в гостиную. Я не могу тут находиться…
В гостиной Ира села на табуретку и скрестила руки на груди. Её спина была прямой, как доска. В горле стоял комок.
– Рассказывай.
Игорь со вздохом сел на диван напротив, сгорбился и, закрыв лицо руками, упёрся локтями в колени.
– Ир, я правда не понимаю…
– Рассказывай! Иначе я уйду, – твёрдо сказала она.
Роман Игоря и Оксаны начался внезапно. Её бросил Даг, повар «Оливы Делюкс». И Оксана, всегда такая бодрая и жизнерадостная, сломалась. Нет, она, конечно, занималась с детьми, выходила танцевать на детские дискотеки, но видно было, что делала всё через силу. Всё остальное время Оксана запиралась в комнате или уходила на берег моря и рыдала.
Как-то раз аниматоры репетировали утром спектакль для вечернего шоу. Те, кто не был занят в постановке, сидели в зрительном зале и болтали. Оксана устроилась отдельно от всех и смотрела на сцену невидящим взглядом. Игорь проходил мимо и услышал разговор аниматоров: речь шла о возможном увольнении Оксаны. Он подошёл к ней, спросил, как дела. То ли потому что Оксана знала, что Игорь уедет и больше не вернётся, то ли никто давно не спрашивал, как у неё дела, но она вдруг вскочила, обняла его и разревелась. А потом, вечером, когда у неё закончились занятия в детском клубе, а у него – практика, они отправились на берег, и она поведала ему всё.
– Ты понимаешь, – повторяла Оксана сквозь слёзы, – у меня тут никого нет.
– Ну как же, – ответил он ей в тот вечер, – у тебя есть я.
Ира слушала историю, сжав зубы. Ногтями правой руки она впилась в запястье левой. Ей казалось, только эта острая боль не даёт снова упасть в обморок.
– И она не спросила обо мне? – с трудом спросила Ира. – Встречаемся ли мы с тобой…
Игорь поднял голову и с жаром ответил:
– Да пойми, мы не собирались встречаться! Я просто хотел её поддержать…
– И что теперь? Теперь что, Игорь? Ты сказал, что она приедет к тебе в гости.
– Да…
– Будет с тобой жить?!
– Да, наверное, ей больше негде.
– И где? Где она будет жить?! В твоей комнате?
– Нет, – смущённо сказал он, – тут, наверное.
Ира обвела взглядом комнату. Ей показалось, что в гостиной начался пожар: всё, на что она смотрела, вызывало резь в глазах, от всего скручивало желудок. Тут она положит свои вещи, а здесь, на диване, пока Елена Викторовна на работе, они будут…
Ира со стоном откинулась назад, упёрлась спиной в стену, съехала с табуретки и сползла на пол. И, уткнув лицо в колени, прорыдала:
– Почему?! Почему ты молчал всё это время? Почему ты не сказал мне раньше? Чтобы я не ждала, не мучилась, не скучала!
– Ирка… Прости… Прости меня… Прости за то, что скажу. Но мне казалось, что я… люблю вас обеих.
– Что-о?!
– Я не мог в себе разобраться.
– А сейчас?!
– Сейчас… Не знаю…
– Игорь, – Ира вдруг подняла голову. В её сердце затеплился крошечный огонёк надежды. – Игорь, послушай… Давай забудем обо всём. Давай начнём всё сначала! Не уходи к ней! Ты не сможешь быть с ней счастливым. Ты не сможешь построить счастье на моём горе! Не уходи! Умоляю тебя! – проговорила она дрожащим голосом, всхлипывая каждую секунду.
Игорь молчал.
– Не могу, – наконец сказал он, – я не могу так поступить с тобой. Я предал тебя. И я должен… уйти.
– К ней, – заплакала Ира, – уйти к ней! Послушай! Ответь! Мне! Только! На! Один! Вопрос! У тебя с ней было? Было?!
Игорь опустил голову.
– Значит…
Ира поднесла ладонь ко рту, больно прикусила палец, чтобы не закричать. Её трясло, прямо-таки лихорадило. Мысли путались, но эта… эта мысль сверкнула в голове как молния.
– Значит, если бы я позволила тебе накануне отъезда…
– Ира, нет! – перебил он.
В его глазах отразилось мучение, настоящее, глубокое.
– Как же – нет, – с горькой усмешкой сказала Ира, – просто я сама виновата в том, что произошло, правильно?
– Нет, нет! – закричал он. – Ирка! Правда! Клянусь! Дело вообще не в тебе! Не в том случае! Совсем нет! Я и не собирался с тобой в тот вечер! Это же… Понимаешь, я считал себя ответственным за ситуацию. И я… Ты вообще не виновата! Ни грамма! Всё было правильно! Мне… мне нужна была только учёба. Я ехал в Турцию учиться.
– Ещё скажи, что она сама тебя совратила, – печально сказала Ира, в глубине души желая, чтобы он воскликнул: «Да! Да! Это она плохая! А я хороший, хороший! Я просто жертва!»
Но Игорь молчал.
– Я не хочу про это говорить, – наконец сказал он.
– Значит, ты сам к ней пристал, – сказала Ира, растравливая себя всё больше и больше.
Она выцарапывала информацию по кусочкам, и эти кусочки острой невыносимой болью впивались в сердце. Внутри пылал огонь, новые вопросы разжигали его всё больше. Зачем она продолжает их? Может, она хочет, чтобы огонь спалил её душу дотла?
– Нет! Ир… Я не знаю, как это вышло. Но, понимаешь… В общем…
Игорь произнёс что-то неразборчивое.
– Что?
Ире показалось, что она что-то расслышала, но если это правда….
– Она приедет не в гости. Она просто переедет ко мне жить.
И вот тогда Ира поняла – всё. Мир рухнул. Рот вдруг наполнился нестерпимой горечью. В ушах начался гул.
«Только не в обморок! – приказала она себе, не замечая, что слёзы рекой текут по щекам. – Нет, никогда, перед ним! Больше! Никогда!»
Она отступила назад. Шаг. Ещё шаг. Так… Кажется, дверь. Не оборачиваясь, Ира нащупала ручку.
– Ирка… – слабо позвал Игорь, – прости меня…
Но она уже нажала на ручку. Развернулась. Прошла несколько шагов к лифту. Потом, плохо соображая, что делает, развернулась к лестничному пролёту. Спустилась на несколько ступенек. Сползла по стенке. Нащупала трясущимися руками телефон. Набрала номер. И, когда подошли, прорыдала:
– Мама… забери меня отсюда…
Глава 15
Три фотографии
Мама испугалась. Сначала выспросила: «Что случилось, где ты, что с тобой? У тебя точно ничего не болит?!». Ира сомневалась, что в ней осталось хоть что-то, что не болит, но маме ответила так, как нужно.
«Сейчас приду», – тут же сказала мама, и Ира поняла: если бы у неё что-то болело, но не мама бы пришла, а приехал бы папа, да не на своей машине, а на «Скорой помощи». Впрочем, мама, которая стояла перед Ирой через какое-то время, и правда была похожа на врача «Скорой». Она осторожно, не задавая никаких вопросов, помогла Ире подняться. Вместе, в обнимку, дошли до дома. Дома мама сказала:
– Поговори со мной….
И Ира выложила всё, без конца заливаясь слезами. Следующие несколько дней она плакала и плакала: признаваясь Саше и Ляле, слушая их возмущённые крики, обсуждая с папой всякую ерунду вроде покупки нового зеркала в ванную, разговаривая с Катариной по поводу следующего мастер-класса – Ира сказала, что не придёт, не сможет, потому что…
Горе давило на лоб, горе давило на глаза, горе как будто хотело выдавить Иру из её оболочки, и ему почти удалось это сделать. Ирина душа съежилась и превратилась в крошечного зверька, который метался по узкой клетке, со страхом ожидая удара: куда ткнут? Куда кольнут?
Слёзы могли хлынуть в любую секунду. Ирина комната была полна вещей, которые напоминали ей об Игоре. Прежде всего три фотографии, на которых они были изображены вдвоём.
На первой, вставленной в рамочку-сердечко, их сфотографировали на кухне: папа поймал момент, когда Игорь показывает Ире, как крутить тесто для лагмана, а Ира с обожанием смотрит на него.
Другая была в рамке с целующимися медвежатами. Её сделала Сашенька. Фотография была с пикника в парке. Игорь тогда испёк несколько открытых пирогов: с курицей, грибами, сыром, овощами, и когда он сдёрнул с них фольгу и все ахнули, Игорь прямо засветился от радости и прижал к себе Иру. В эту секунду Саша их и щёлкнула.
Третья фотография была полароидным снимком. Их сфотографировал на Воробьёвых горах хриплый хромой дядька, с огромным зелёным рюкзаком, из которого торчала тренога. Дядька долго пытался всучить им эту фотку, а Игорь всё отказывался, повторяя: «Смазанный снимок, мутный! Что вы нам подпихиваете? Хоть бы спросили, хотим мы фоткаться или нет». Снимок и правда был мутный, но Ира всё равно купила его у дядьки. «Ну зачем? – ласково упрекнул её Игорь, когда дядька, зачем-то поцеловав сотню, быстро удалялся от них, поправляя на себе рюкзак, – это же не фотограф, а не пойми кто. Я думаю, у него не тренога в рюкзаке, а табуретка, которая на треногу смахивает, для солидности». Но Ира только улыбнулась и спрятала фотографию в карман ветровки.
А дома первым делом бросилась разглядывать снимок: дядька-не-фотограф с табуреткой-вместо-треноги сфотографировал их, когда Ира просто мечтательно смотрит на облака, а Игорь… Игорь смотрит на Иру. Смотрит с любовью, но в то же время так серьёзно, словно ему очень страшно потерять её. Ира никогда не думала, что Игорь может так смотреть на неё.
Когда двое ещё не встречаются, но проявляют друг к другу интерес, они часто смотрят друг на друга. Разглядывают, изучают, любуются, готовятся подойти… Так и было на кулинарных курсах, где Ира познакомилась с Игорем. Но когда они начали встречаться, конечно, взглядов становилось всё меньше. Чем больше встречались, тем меньше смотрели друг на друга. Это было понятно, ведь они изучили лица друг друга в деталях, да и теперь, когда они были вместе, им хотелось смотреть не друг на друга, а на что-то, что было интересно им двоим. «Любовь – это когда смотрят в одну сторону», – сказал Димыч из спортзала, и Ира вновь и вновь убеждалась в правоте этого высказывания.
Эта мутная фотография, для которой Ира не подобрала рамку, хранилась в кармашке у ослика Иа, по-прежнему жившего у Ириной подушки, и Ира перед сном часто смотрела на неё. Теперь этот снимок причинял только боль. Ира брала его в руки и тут же роняла. Ей казалось, что он жжёт ей руки. В конце концов она сжала зубы, схватила и снимок, и остальные фотографии, и сунула их в нижний ящик стола.
Захлопнула его, перевела дух, огляделась. Вещей, связанных с Игорем, было ещё много. Очень много.
«Сколько времени должно пройти, чтобы я перестала вздрагивать и заливаться слезами при виде лопатки для крема?» – мучительно размышляла Ира и не находила ответа. Её попытки собрать все вещи, спрятать их подальше в кладовку сменялись периодами полной беспомощности, когда она просто ложилась на кровать, обнимала ослика и плакала.
Плакать старалась беззвучно, ей не хотелось, чтобы родители, волнуясь, стучали, заходили, пытались её успокоить. Но, как только слёзы иссякали, она сама выходила из комнаты, присоединялась к родителям, которые готовили ужин или смотрели кино, лёжа на кровати. Её желание забиться в угол и никого не видеть сменялось другим – Ире хотелось ощутить тепло человеческого общения. Вынашивать горе в одиночестве оказалось очень тяжело. Но когда мама пыталась обнять Иру, та отодвигалась на край кровати, качала головой, стараясь сдержать подступавшие слёзы. Каждое прикосновение, каждое объятие напоминали ей об Игоре.
– Ириш, ну, – начинала мама, но папа ласково брал её за руку и говорил: – Тише, тише, Оль, пусть просто полежит с нами.
И Ира ложилась у них в ногах, уставившись невидящим взглядом в экран, на котором герои влюблялись, мучились, расставались и снова влюблялись.
«Как можно полюбить кого-то ещё, – бродили у Иры в голове обжигающе-тяжёлые мысли, – если тебя вот так выжгли дотла? Если ничего живого, что могло бы откликнуться на чей-то призыв, не осталось? Как люди женятся по два, три, четыре раза… Неужели они такие бесчувственные?! Я никогда, никогда больше никого не полюблю!»
Но стоило заикнуться об этом Ляле, когда подруги зашли навестить её, та сразу накинулась на Иру:
– С ума сошла?! Тебе шестнадцать! Не сто тридцать два года, а просто шестнадцать! Ты в монастырь решила пойти? Нет! Ну а чего ты себе такие ставишь задачи: никогда не влюбляться? Зачем?!
– Не ори на неё, – просила Сашенька, просто осторожно гладя Иру по руке.
Саша пыталась её обнять, но сразу поняла, что Ире больно, и просто сидела рядом и сочувственно вздыхала.
– Ну а зачем произносить такие слова? – продолжала бушевать Ляля. – Слово – материально. Так никого и не получит от жизни!
Ира смотрела на Лялю долгим взглядом, но ничего ответить не могла.
– Не дави на неё, – продолжала вступаться Сашенька, – может, в конце концов она вернётся к…
– К кому? – заорала Ляля. – К тому, кто её кинул? Унизил, растоптал, предал? Сашка, ты одурела? С катушек слетела? Мать, ты тут с ума не сходи. Это тебе не «ВКонтакте» твой. Сегодня поругался и из друзей удалил, а завтра – вернул в друзья, как ни в чём не бывало. Это жизнь. У Ирки должна быть гордость.
– Кстати, я тут в одну группу «ВКонтакте» попала, – вспомнила Саша, – там обсуждают отношения между девушками и парнями. И есть тема про… про…
Читать бесплатно другие книги:
