Меч Ронина Удовиченко Диана
– Ну да, сумел отыскать твои же записи, – самодовольно заметил Сенкевич. – Что ж ты так неосторожно?
– Не мои, – сердито поправил Миямото, – моего двойника. Он-то нигде не перемещался, занимался чистым теоретизированием. Поэтому не отдавал себе отчета в опасности таких трудов и проявил вопиющую безответственность.
Сенкевич вернулся к тревожившей его теме:
– И что же ты делаешь с путешественниками?
– Сказал ведь: контролирую. Все они попадают в параллельный мир, можно сказать, случайно выполнив определенный ритуал. Никто не пытается пойти дальше, знаний не хватает. Большинство, оказавшись в незнакомой реальности, теряется и погибает. Такие вообще долго не живут. С ними никаких проблем. Вы первые, кто принялся перескакивать из мира в мир. Вас придется остановить.
– То есть убить?
– Я не сторонник таких радикальных мер. Раз уж вы попали сюда и выжили, значит, в этом тоже есть промысел мироздания. Я не имею права самовольно обрывать ваши жизни. Пытался в 2300 году, но не вышло. Мироздание вас защитило. Теперь я не повторю ошибки.
У Сенкевича отлегло от сердца немного.
– Тогда что же?
– Вы должны прожить до конца жизни объектов и умереть вместе с ними. Больше никаких путешествий. Сделайте это ради Вселенной.
Сенкевич не был альтруистом, и даже ради Вселенной вкупе с Мирозданием не желал застревать в средневековой Японии, да потом еще и помирать. Конечно, он не сказал об этом Миямото и продолжил расспросы:
– То есть мы ни во что не должны вмешиваться?
– Вы должны прожить жизни объектов, – настойчиво повторил мечник. – Поступать так, как поступили бы они. Существовать так, как существовали бы они. И умереть вместе с ними.
– Да откуда мне знать, как поступил бы Тосицунэ?
– Об этом не волнуйся. Ты не заметил, что с каждым новым перемещением все больше теряешь себя, Вадим?
Сенкевич озадачился. Действительно, в Равенсбурге личность Фридриха Берга просто исчезла, оставив тело чужаку. Во время второго путешествия пришлось побороться с адмиралом Грантом за право контроля над телом. Но с ним хотя бы можно было вести диалог. Сейчас контакта с сознанием Маэда Тосицунэ не было, но ощущалось, что оно диктует свою волю. Иногда Сенкевич даже не понимал, кто он, как будто сливался с личностью самурая.
– Вижу, до тебя начинает доходить, – удовлетворенно кивнул Мусаси. – Перемещения между мирами стирают личность. Если ты не прекратишь эти скачки, в конце концов забудешь себя. В итоге все равно остановишься, проживешь жизнь объекта и умрешь вместе с ним. Но тогда может быть поздно: путешествия вызовут необратимые изменения во Вселенной, размножат реальности до критической величины. И Мироздание погибнет вместе с тобой. Поэтому нужно остановиться сейчас.
Сенкевича, разумеется, подобное предложение не устраивало. Учитывая намерение объекта расправиться со всемогущим Токугава, который еще и оказался демоном, выходило, что долго ждать не придется, впереди верная смерть. Единственный способ избежать ее – открыть портал, используя энергию демонов, и прыгнуть в другую реальность. Это он и собирался сделать. Рассуждения о целостности Вселенной его ничуть не тронули. В конце концов, какая разница, погибнет Мироздание или нет, если его самого в нем не будет? Как говорится, после нас хоть потоп. Но Мусаси считал по-другому, и это сильно осложняло задачу.
– Я не прошу. Я требую. Ставлю в известность, если угодно. Я буду следить за вами и не позволю вам совершить новый прыжок.
Мечник поднялся, отвесил вежливый поклон и вышел из комнаты, оставив Сенкевича с тягостными мыслями. Мусаси дал понять, что единственный способ избежать стирания личности – умереть вместе с объектом. Но существовал еще один, тот, которым пользовался сам Миямото. Помещать сознание в тело новорожденного ребенка. Тогда личность останется сохранной, и каждая новая жизнь будет только добавлять опыта. Как это сделать, Сенкевич не знал. Главной же проблемой был Мусаси. Ясно, что хранитель времени не оставит подопечных в покое, станет следить за каждым шагом.
«Будем решать проблемы по мере возникновения», – подумал Сенкевич. Подошел к столику, на котором лежала бумага и кисти, погрузился в расчеты.
Дан
– У тебя есть план? – настойчиво допрашивал Карасу, сидя на плече.
Дан помалкивал. Не было у него плана. То есть был, но очень расплывчатый, и зависел от многих факторов.
– Так я и знал, Акира, – упрекнул тэнгу. – Слепой ты или нет, но видишь не дальше сегодняшнего дня.
– Может, хватит? – разозлился Дан. – Хочешь помочь, лети к Кумико, предупреди, что я иду в Эдо. И вообще, узнай, как там у нее дела.
Ворон недовольно каркнул, но подчинился: сорвался с плеча и вскоре растаял в небе.
Вернулся через полдня, снова уселся на плечо, сказал сердито:
– Нет ее там.
– Как нет? А где она?
– Не знаю. Ее дом пуст. Ни девушек, ни гостей. Полетал по окрестностям, послушал. Говорят, хозяйка убила всех работниц, а сама исчезла. Говорят, она демон.
«Отлично, – подумал Дан. – Только этого и не хватало. Подруга опять умудрилась вляпаться в какие-то неприятности».
– Доброго дня, Акира-сан. Да хранят тебя боги, – визгливо проговорили за спиной.
Дан резко обернулся, вытягивая из ножен меч.
– Не нужно, Акира-сан! – испугалась женщина, у которой на лице не было ничего, кроме огромного рта, растянутого до самых ушей в подобии мерзкой клоунской улыбки. – Я пришла с добром. Меня прислал господин Маэда Тосицунэ. Он зовет вас в Эдо.
«Так звали Сенкевича, – припомнил Дан. – Настя говорила. Значит, заклятый приятель все же нашел способ построить портал. Да еще и духами командовать научился». В том, что это дух, у Дана не было никаких сомнений. Внутренним зрением он видел улыбчивую даму полупрозрачной.
– Ты тоже можешь видеть меня, Акира-сан, – почтительно поклонилась женщина. – Ведь я не принимала телесного обличья, а ты видишь меня даже без глаз. Ты великий заклинатель, и господин Маэда тоже.
– Ступай, ответь, что я иду. Буду к вечеру. И пусть разыщет девушку по имени Кумико.
– Кумико-сан уже отыскала моя сестра Рокурокуби, – снова поклонилась большеротая.
– С ней все в порядке?
– Да, Акира-сан, – рядом с первой женщиной появилась еще одна. У этой лицо было даже миловидным, зато располагалось метрах в трех от земли, покачиваясь на длинной тонкой шее. – Кумико-сан жива и здорова. Уши не в счет…
С этими словами Рокурокуби стремительно оторвалась от земли и полетела в сторону Эдо. Сестра понеслась за ней.
От сердца немного отлегло. Немного тревожила фраза насчет ушей. Но Дан решил, что это непринципиально: в конце концов, тело Кумико – лишь временное вместилище. Даже если Насте по какой-то причине отрубили уши, это не помешает уйти через портал. Он себе вообще глаза выколол, и ничего.
Оставался сущий пустяк – разобраться с Токугава. Дан чувствовал, что без этого никакой переход не состоится.
– Значит, план есть у твоего друга, – заключил Карасу. – Слава богам, есть на свете мыслящие люди.
Дан не ответил. Он как раз и пытался разработать план завершения миссии Акира. Но ничего, кроме как собрать ронинов и атаковать замок, в голову не приходило.
Он подошел к развилке: справа начиналась широкая дорога в Эдо, слева – узкая, заросшая травой тропка вела к известной школе мечников, как подсказала память Акира. Дан решительно повернул вправо.
– Уверен, Акира? – проскрипел ворон. – Я слышал, в этом додзе обучается Изаму, младший сын Токугава.
– И что?
– Соберись, Акира! Я недаром говорил: запоминай все, что говорит Мусаси!
Дан вспомнил рассказ мечника и молча повернул налево.
– Сколько лет Изаму?
– Восемнадцать.
Чувствуя облегчение на душе: не придется убивать ребенка, – Дан быстро зашагал по тропинке. Идти пришлось не более получаса – впереди появилось окруженное частоколом низкое строение, перед которым сражались на бокэнах несколько молодых парней. Поодаль стоял наставник – пожилой человек в монашеской одежде, с мечами у пояса. Сложив руки на груди, наблюдал за учениками, время от времени делая короткие замечания.
– Кто так учит? – презрительно каркнул тэнгу. – Он белошвеек воспитывает или мечников?
Дан согласно кивнул: он был уверен, что манеру преподавания Карасу и Коноха запомнит на всю жизнь.
– Начинай, – предложил Карасу. – Покажи, что ты усвоил из наших уроков.
Дан подошел к калитке, отворил на ощупь. Первым его заметил наставник. Шагнул к гостю, с уважением к его увечью вежливо поклонился:
– Здравствуйте. Могу ли помочь? – протянул руку, чтобы взять слепца под локоть.
– Мне нужен Изаму, – коротко ответил Дан.
Монах немного насторожился, но особой угрозы для знатного ученика в калеке не увидел.
– Зачем он вам, господин?.. – И сделал паузу, чтобы дать гостю представиться.
– Изаму!
Рука монаха поползла к катане, но Дан опередил: молниеносным движением выхватил меч, приставил к горлу наставника:
– Где Изаму? Говори, останешься жив.
– Слепой воин… – выдавил наставник, опуская руки.
– Ошибка, Акира, – заметил Карасу. – Живых оставлять нельзя, иначе весть о нападении мгновенно долетит до Эдо, и тебя будут ждать на первой же заставе.
Ученики, заметив, что происходит, бросили тренировку и побежали на помощь монаху.
– Нельзя так нельзя, – Дан резким движением провел мечом по горлу наставника.
Захлебываясь кровью, монах рухнул на землю. На Дана бросились сразу шестеро юношей, вооруженных бокэнами. Окружили, стараясь зайти со спины. Расправиться с ними было делом пяти минут, но Дан не торопился:
– Кто из вас Изаму?
– Идет подмога! – каркнул тэнгу, слетая с плеча Дана и принимая демоническое обличье.
От додзе бежали пять взрослых самураев с катанами.
– Вот у них и спросим, где Изаму, – Карасу взмахнул веером. – Наверняка это его охрана.
Дан несколькими ударами расправился с мальчишками, покрыв землю лужами крови. Шагнул навстречу самураям. Те с воинственными кличами накинулись на незваного гостя.
Карасу взял на себя двоих. Крутанулся, размахивая веером – железная окантовка полоснула одного самурая по глазам. Удар меча – второго воина тэнгу развалил наискось до пояса. Первый упал на колени, заливаясь кровью. Карасу снес ему голову.
На Дана бросились сразу трое. Он отразил два удара, пригнулся, пропуская третий меч над собой, рубанул нападающего по ногам. Тот свалился, Дан подскочил, добил сверху. Карасу подоспел на помощь, закружился вокруг самураев.
– Что здесь происходит? – от додзе неторопливо шагал широкоплечий юноша.
Он был довольно высок для японца, вел себя вальяжно и уверенно, словно не замечая бойни вокруг. Одежда из дорогого шелка выдавала в нем отпрыска богатого семейства.
– Изаму, – не спросил, а скорее утвердительно произнес Дан, шагая ему навстречу.
В душе поднялась лютая радость – чувства Акира, который предвкушал месть. Младший Токугава кивнул, выдергивая из ножен настоящий, не тренировочный меч.
В первое же мгновение Дан понял, что имеет дело с серьезным противником – гораздо более сильным, чем взрослые самураи. Изаму был гибким и быстрым – его пластичное тело как будто перетекало с места на место. Он легко отразил несколько ударов. Отскочив один от другого, противники двинулись по кругу, ловя каждое движение. Дан неожиданно прыгнул вперед, ударил сверху – Изаму на мгновение замешкался, клинок вонзился в плечо. Но против ожидания не прорубил тело до пояса, лишь нанес глубокую рану.
Юноша отскочил, зажимая плечо, но через секунду собрался с силами и атаковал. Дан оттолкнул клинок, чуть не получил удар вакидзаси в грудь – едва успел увернуться.
– Обрати внимание на то, что внутри, – философски произнес Карасу, который уже расправился со своими противниками и теперь наблюдал за дракой подопечного.
«Нашел время поучать», – раздраженно подумал Дан.
– Вспомни последнее сражение пути слепого воина, – продолжал каркать тэнгу. – Всмотрись.
Дан поступил, как требовал наставник. И увидел истинное лицо Изаму. Под человеческой оболочкой скрывалась зубастая тварь с полузвериной харей. Младший сын Токугава был демоном.
Дану некогда было раздумывать: вселилась ли нечисть в Изаму, или он таким уже родился. Отражая удары монстра, он продолжал высматривать на его теле уязвимое место. Наконец увидел – алая точка в середине груди. Юноша рванулся вперед, но веер, брошенный Карасу, на долю мгновения загородил ему обзор. Этого времени Дану хватило, чтобы сделать стремительный выпад и вонзить меч в грудь Изаму. Демон схватился обеими руками за клинок, пытаясь выдернуть его. С ладоней закапала кровь.
– Меч… из звездной пыли… – успел выговорить Изаму и рухнул замертво.
– Отлично, Акира-сан, – похвалил тэнгу. – Это было отродье очень сильного демона.
– Отродье?..
Карасу кивнул, потом обернулся птицей, взлетел на плечо Дана:
– Осмотрим додзе, надо убедиться, что никого не осталось в живых.
Дан мысленно помолился, чтобы в школе не оказалось женщин, детей или стариков. Повезло: не пришлось обагрять меч кровью беззащитных. Он вытащил из кисета кротовую шкурку, любовно вытер клинок.
– Пойдем отсюда, – сказал Карасу. – Чем дальше мы окажемся от додзе, тем лучше.
– Погоди. – Дану пришла интересная мысль.
Он прошелся по додзе, отыскал в одной из комнат плотный мешок. Вернулся к месту битвы. Человеческая оболочка, скрывавшая сущность Изаму, истаяла, и перед школой лежало омерзительное чудовище. Демон был покрыт клочковатой шерстью, голова напоминала кабанью, из болезненно оскаленной пасти торчали кривые желтые клыки. Налитые кровью маленькие глазки даже после смерти смотрели на Дана с выражением злобы и ненависти. Дан размахнулся, отсек уродливую голову, сунул в мешок.
– Подарок Токугава. За семью Тоетоми.
Тэнгу одобрительно каркнул.
К утру следующего дня Дан без приключений добрался до Эдо. Ни на одной заставе его не пытались задержать. В столице он сразу отправился к Тайра Масакадо.
То ли вид слепого друга так поразил бывшего самурая, то ли включилась магия меча из звездной пыли, но Масакадо согласился помочь. Вдвоем они обошли город, нашли Сузаки и еще двух воинов, служивших семье Тоетоми. Все поклялись отомстить Токугава.
Настя
Она сама не заметила, каким образом вдруг оказалась в пригороде Эдо, возле маленькой деревеньки: лисий нюх безошибочно привел в нужное место. Стоял жаркий полдень. Настя ощутила усталость. Напилась из маленького ручейка, отыскала пышный куст и улеглась в его тени, задремала, высунув язык, блаженно расслабив натруженные бегом мышцы.
– Госпожа, нужно поторопиться, – рядом тут же возникла призрачная женщина, посланная Сенкевичем. – Господин ждет.
Настя лениво приоткрыла один глаз, цыкнула мысленно. Трепетная дама вздохнула и растворилась в воздухе. Но спать расхотелось: выносливый организм кицунэ уже отдохнул и требовал действий.
Как пройти в Эдо? Вряд ли лисицу пропустят через ворота. Стражники постараются грохнуть жене на воротник. Можно, конечно, отыскать щель в городской стене и пробраться сквозь нее. Но гулять по городу в облике лисы чревато последствиями. Настя слишком хорошо помнила, как спасла лисенка от ампутации печени. Конечно, ее так просто не поймают, но зачем прежде времени обнаруживать себя? Судя по тому, как торопится Сенкевич, обстановка в Эдо непростая.
Значит, нужно обратиться в женщину. С этим тоже проблем не было, но вот кимоно осталось лежать в лесу, на поляне, где она перекинулась в лисицу. Не тащить же было его в зубах до самого Эдо.
Настя поднялась, осмотрелась, приглядела дом побогаче, подошла к ограде. В огороде возилась молодая женщина приблизительно одной комплекции с Кумико. Настя легко перепрыгнула через забор и направилась к хозяйке.
– Смотри, Танако, лиса! – на крыльцо вышел мужчина. – Да какая красивая…
Он торопливо скрылся в доме. «За луком пошел», – поняла Настя. Но это ее не испугало. Женщина выпрямилась, с опаской наблюдая за движениями зверя. Настя уселась перед нею, посмотрела в глаза, отправляя мысленный посыл. Хозяйка зевнула, мягко опустилась на грядку, спустя мгновение она уже крепко спала.
– Танако! Танако! Что ты с ней сделала, проклятая кицунэ? – хозяин выбежал на крыльцо, поднял лук.
Один взгляд черных блестящих глаз – и руки мужчины бессильно опустились. «Не двигаться», – мысленно приказала Настя. Человек замер на крыльце живой статуей.
Вернувшись в человеческий облик, ничуть не смущаясь своей наготы, Настя неторопливо прошествовала в дом, завлекательно помахивая пушистым хвостом и поводя ушами. На лице хозяина появилось выражение восхищения, смешанного с суеверным страхом.
В доме стоял полумрак, окна были занавешены плотной тканью. Из угла доносилось чье-то хриплое, неровное дыхание. Настя подошла ближе: на кровати лежал мальчик лет пяти. Губы его растрескались, на щеках алел нездоровый румянец. Даже не прикасаясь, она ощутила исходивший от ребенка жар. Мальчик открыл глаза, с трудом прошептал:
– Какая красивая… Ты дух смерти?
– Нет, малыш, – Настя дружелюбно улыбнулась, чтобы не пугать его.
Но ребенок и не боялся. С трудом растянул обметанные лихорадкой губы, ответил на улыбку.
– А почему у тебя ушки лисьи?
– Потому что я кицунэ.
– Значит, ты мне снишься, – заключил он и снова закрыл глаза. Пробормотал, задремывая: – Я скоро умру. Хочу, чтобы дух смерти, который за мной придет, был таким же красивым, как ты.
Настя никак не могла привыкнуть к тому, что японцы так философски относятся к смерти.
– Ты не умрешь, – утешила она.
– После белой лихорадки никто не выживает, – возразил мальчик.
Настя прошлась по комнате, отыскала висевшее на гвозде простенькое и залатанное, но чистое женское кимоно. Здесь же стояли и поношенные гэта. «Хорошо, что нашлось», – подумала она, облачаясь в чужое одеяние. Не хотелось раздевать хозяйку прямо на грядке. Приведя себя в пристойный вид, вернулась к мальчику. Положила ладонь на горячий лоб, сосредоточилась, заглядывая внутрь его тела. Увидела болезнь как белый мутный поток, который постепенно захватывает орган за органом. Поражены были горло, бронхи, и белые щупальца уже тянулись к легким.
Настя сконцентрировала свою внутреннюю энергию, представила, как течет она по руке, через ладонь проникает в тело мальчика. Мысленно отсекла ростки болезни от легких, потом принялась уничтожать сам недуг, выжигая его. Ребенок задышал глубже, хрипы в груди исчезли, жар спал. Еще немного поделившись с ним жизненной силой, Настя отняла руку. Она была уверена: уже завтра с мальчиком все будет в порядке. Это ее плата хозяевам за одежду и беспокойство. Малыш расскажет родителям свой сон, они сопоставят его с появлением лисицы, и в деревне появится новая легенда о кицунэ, исцелившей лихорадку у ребенка. Вот и хорошо. Пусть уважают ее племя.
Оставалось спрятать уши, предательски торчавшие из-под волос. Настя как могла, скрутила высокую прическу, воспользовавшись шпильками, которые отыскались в доме. Теперь она стала похожа на молоденькую крестьянку. И хорошо: беглую гейшу наверняка ищут.
Настя вышла во двор. Хозяин так и стоял на крыльце, таращась на незваную гостю. В глазах – отчаяние и ужас. Отшвырнув лук ногой как можно дальше, Настя провела рукой перед лицом мужчины, потом подошла к женщине, повторила незамысловатое действие. Люди пришли в себя, задвигались. Женщина подскочила и рыдая вбежала в дом. Вскоре оттуда донеслось ее изумленно-радостное восклицание. Хозяин не уходил с крыльца, загораживал собой вход, оберегая семью от оборотня.
Настя вежливо поклонилась, вышла через калитку и направилась в сторону Эдо. Спустя час она стояла у городских ворот. Как Настя и предполагала, возвращение в город прошло без приключений. В бедно одетой, растрепанной крестьянке никто не опознал знаменитую блестящую куртизанку Кумико. Стражники едва взглянули в ее сторону.
Атмосфера в городе Насте не понравилась. Теперь, когда она могла видеть духов и ощущать их энергетику, Эдо оказался полон потусторонних существ. Зная, что и нечисть может чувствовать присутствие кицунэ, Настя постаралась как можно быстрее добраться до дома Сенкевича. Однако опасения оказались напрасными: тварей было так много, что никто друг на друга не обращал внимания. Одной больше, одной меньше – какая разница!
– Сюда, госпожа, – призрачная женщина снова повисла перед ней в воздухе, выполняя роль проводника. – Вот дом моего господина.
Сенкевич, как всегда, устроился шикарно. Настя даже задумалась и позавидовала: ведь удается же человеку! Дом был большим и комфортабельным, вокруг сновали вышколенные слуги. Не пришлось даже представляться, ее тут явно ждали и сразу проводили в комнаты хозяина.
Благовоспитанно разувшись, Настя вошла, поклонилась. И едва дождалась, когда слуга задвинет дверь. В комнате сидели двое – сам Сенкевич и ее Данилка. Но каким он стал…
– Что с тобой случилось? Кто это сделал? – Настя со слезами бросилась к другу, опустилась рядом на колени, заглядывая в слепые глазницы.
– Все в порядке, Насть, это я сам. – Дан обнял ее, прижал к себе. – Возникла необходимость. Ну не убивайся ты так. Это же просто временное тело. К тому же я вижу. Трудно объяснить, но вижу. Например, почему у тебя лисьи уши?
– Как ты это делаешь? – удивилась Настя.
Ей показалось, что при словах Дана о временном теле Сенкевич как-то смутился. Настя отметила это краем чуткого лисьего сознания, но тут же забыла, увлеченная встречей с другом. Вцепилась в него, впилась поцелуем в губы, мечтая о том, чтобы Сенкевич куда-нибудь убрался. Но тот исчезать не собирался, более того, прервал трогательную сцену прозаическим замечанием:
– Хватит лизаться. Давайте лучше обсудим ситуацию. Если, конечно, не хотите здесь застрять навсегда.
Он начал рассказывать о том, что происходит в Эдо, о том, что удалось узнать, потом перешел к изложению возможностей ухода. Вскоре Настя с Даном напрочь позабыли о сексе и прелестях воссоединения. До поздней ночи они обсуждали, спорили и прикидывали. Наконец план действий был готов.
– Я иду спать, – сообщил Сенкевич, поднимаясь. – Вызову всех наложниц сразу и устрою большой секс-марафон.
– Разумнее будет выспаться, – заметил Дан.
– Разумнее было не соваться в портал, – ухмыльнулся Сенкевич. – Если все получится, этот трах будет последним в здешней реальности. А если не получится, то и в жизни. Так что я развлекусь напоследок, чего и вам желаю.
Оставшись вдвоем с Даном, Настя добросовестно воплотила этот наказ в жизнь, использовав для этого все новые возможности. И была поражена приятными открытиями: сущность кицунэ сделала тело невероятно гибким, обострила все реакции, добавила выносливости, позволила по-новому наслаждаться близостью. Дан, однако, не отставал. Настя поняла, что и друг тоже изменился после обучения у тэнгу. Он был ненасытен и силен, а еще в нем появилась обостренная чувственность и одновременно жесткость, даже некоторая жестокость, которых раньше не замечалось.
– А мне понравилось, – устало-счастливо проговорила Настя, когда они под утро наконец оторвались друг от друга. – Хоть оставайся здесь ради такого удовольствия.
– Нет уж, – усмехнулся Дан. – Давай лучше поспим, сколько осталось, и вперед, на баррикады. Мне надоело мотаться по эпохам, хочу домой, в родное тело. К тому же извини, дорогая, но ушастая и хвостатая девушка – это, конечно, очень экзотично, но не на постоянной основе.
Глава 15
Сыплются льдинки.
Снега белая занавесь
В мелких узорах.
Басё
Сенкевич
В полдень ворота дома Тосицунэ открылись, и из них вышла процессия: двое слуг несли паланкин, в котором важно восседал хозяин, сопровождали его четверо самураев. Маэда отправился в замок сегуна. Сегодня был ежемесячный прием у Токугава. Служба Тосицунэ закончилась, но Сенкевич нашел благовидный предлог для посещения – сообщил секретарю Иэясу, что прибудет с важным прошением.
Под видом охраны с ним шли Дан и четыре ронина, давно мечтавших отомстить за гибель своего господина. Настя пока оставалась в доме – она хотела было пойти с ними, переодевшись мужчиной, но Сенкевич отказался: демоны, стерегущие замок, могли опознать энергетику кицунэ.
Пройдя по улицам, на которых невидимо бурлили полчища духов, эскорт остановился у ворот замка. Сенкевич боялся, что потусторонняя стража распознает в нем и Дане магические умения, но обошлось. Видимо, замок так «фонил» от огромного количества демонов, что сравнительно небольшая сила людей осталась незамеченной.
На первый взгляд все было как всегда: дайме собрались в просторной комнате перед покоями Токугава, ожидая, когда камердинер пригласит в зал для приемов. Их слуги и охрана сидели у входа, склонив головы, выражая почтение множеству собравшихся здесь родовитых самураев. Обычный день большого приема. Только вот, осмотрев важных удельных князей внутренним зрением, Сенкевич заметил, что большая часть из них уже не люди. Отовсюду на него таращились, скалились демонические хари. Бросив короткий взгляд в сторону Платонова, который невозмутимо и неподвижно сидел в ряду охранников, Сенкевич понял: Дан видит то же самое.
Ожидание затягивалось: Иэясу никогда не начинал прием точно в назначенное время, предоставлял посетителям возможность осознать свою ничтожность по сравнению с богоподобным. Сенкевич мысленно призвал Мадара. Демонический кот с остальными слугами сегодня выполняли особую миссию на улицах Эдо.
«Чего тебе?» – вскоре пришел мысленный ответ. Мадара не утруждал себя японскими церемониями в общении.
«Хочу посмотреть, что происходит».
В сознании тут же появились картинки, быстро сменяющие друг друга, – демон действовал, как хороший корреспондент. На улицах творилось непотребное. Духи, посланные Сенкевичем для отвлечения внимания, старались вовсю. Наконец получив долгожданную свободу действий, они приняли видимый облик и упоенно пугали жителей города. По центру города бродил безликий ноппера-бо, подходил к людям со спины, хлопал по плечу. Человек оборачивался – и видел собственное лицо: дух обладал способностью принимать любые обличья. Прохожий с криком убегал, ноппера-бо издавал довольный смешок и отправлялся стращать следующую жертву.
Вызванный Платоновым тануки Хэчиро привел целую орду соплеменников. Сейчас они, на манер заправских дельтапланеристов, рассекали воздух на крыльях, сформированных из собственных мошонок. Когда тануки пролетали над каким-нибудь домом, оттуда раздавались звуки брани: оборотни отнимали семейное согласие. Из трактиров и веселых домов несся запах сивухи: там благодаря вмешательству енотов прокисло все сакэ.
По окраинам Эдо бегал на четвереньках голый Шириме – самый странный монстр, когда-либо виденный Сенкевичем. Он не умел вытворять ничего сверхъестественного и пугающего, да ему это и не требовалось. Увидев в анусе голого мужика большой, застенчиво моргающий глаз, люди впадали в полуобморочное состояние. Шириме не причинял особого вреда, зато успешно сеял панику.
Не успев оправиться от первого потрясения, жители Эдо получали новое: к визжащим женщинам и кричащим мужчинам подходил одноглазый карлик с огромной шишковатой головой. Из-под длинной рубахи торчали непропорционально большие ступни, которыми он щелкал на манер ласт. Вытаращив огромное око, Хитоцумэ-козо грозил кривым пальцем и поучительно замечал: «Тише! Слишком громко, слишком шумно!»
После этого люди просто спешили укрыться в домах, но и там не было покоя. От дома к дому бродила Рокурокуби. Вытянув бесконечно длинную шею, заглядывала в окна, просовывала голову в дымоходы, доводя хозяек до истерики.
Сенкевичу вовсе не нравилось, что его слуги пугают мирных жителей, но психологическая атака была устроена для того, чтобы люди сидели по домам. Скоро на улицах столицы должна была начаться битва демонов.
Чернокожий Нури-ботоке действовал гораздо более резко и опасно. Волоча за собой длинный рыбий хвост, монстр шествовал по улице, заглядывая в лица прохожих. Люди шарахались прочь, разбегались, но демон никого не трогал. Наконец, он схватил за плечо низкорослого торговца, развернул к себе, зарычал в лицо. Тот ничуть не испугался, оскалился, ответил таким же боевым воплем. Нури-ботоке врезал ему когтистой лапой по лицу. Удар, который оторвал бы голову обычному человеку, только добавил торговцу боевого азарта. Человеческий образ слетел с него, словно шелуха, освободив похожего на огромную летучую мышь демона. Он обхватил противника обеими руками, попытался впиться зубами в горло. Нури-ботоке отклонился. Сцепившись, демоны покатились по улице. В разные стороны полетели клочья шерсти и обрывки черной кожи, текла темная, похожая на грязь кровь. Там, где ее капли падали на землю, оставался дымящийся след.
Карасу, ворон-оборотень, то ли хранитель, то ли помощник Акира, в тело которого попал Дан, разгуливал в демоническом обличье. В замок его тоже не взяли, опасаясь, что охрана вычислит энергетику нечисти. Люди шарахались от размахивающего веером краснолицего здоровяка, за спиной которого вздымались синие крылья.
Но Карасу не трогал обычных прохожих. Он, так же как Нури-ботоке, охотился исключительно на потусторонних сущностей. То и дело нырял в марево, где клубились духи, вытаскивал противника посильнее и расправлялся с ним. Каждый раз, победив, эмоциональный тэнгу издавал торжествующий боевой клич, распугивая без того пребывавших в ужасе горожан.
В какое-то мгновение Сенкевичу показалось, что над столицей нависла черная туча: это солнце загородили крылья воронов. Большая стая сделала несколько кругов над городом, опустилась на улицы. Ударяясь о землю, птицы превращались в краснолицых демонов и кидались в драку с демонами Токугава. Повсюду трепетали синие крылья, сверкали оковкой веера-тессен, над столицей несся хриплый боевой клич тэнгу.
Перед воротами замка Эдо горделиво прохаживался серый дракон – Мадара принял боевую ипостась. Длинные усы и пышная шерсть развевались на ветру. Дракон по-кошачьи выгибал спину, шипел и фыркал на висевших в воздухе стражей замка. Наконец один из них не выдержал, стремительно спикировал на Мадара, поднял огромный меч. Дракон выпустил из ноздрей черный дым, окутавший демона. Страж закашлялся, потряс тяжелой рогатой башкой, набычился и пошел на дракона. Тот изящно изогнулся, увернулся, отпрыгнул от замка. Чудовищный меч просвистел в волоске от благородной морды зверя. Мадара разозлился, широко открыл пасть, выдохнул струю пламени. Демон пригнулся, огонь ударил в один из домов, стоявших неподалеку от замковой стены. Здание тут же полыхнуло ярким факелом.
– Пожар! Пожар! – раздались крики со всех сторон.
Вскоре зазвонил колокол, созывая горожан. Жители столицы знали, что такое пожары, – три года назад от одной лишь молнии при сильном ветре выгорела половина города. Люди сбегались к предзамковой площади, но останавливались в страхе, видя бьющее из воздуха пламя. Мадара усилил панику, сделавшись видимым. Теперь перед горожанами извивался окровавленный дракон, изрыгая огонь вперемешку со злобным рычанием. Страж, то ли из-за того, что был ослаблен ранами, то ли в пику Мадара, тоже показался горожанам. Увидев двух дерущихся чудовищ, люди разбежались с криками. Огонь перекинулся на следующий дом, стремительно пожирая жалобно потрескивающие деревянные стены.
Картинка в сознании мигнула и погасла – Мадара был слишком занят противником, чтобы еще и служить передатчиком. Впрочем, Сенкевич увидел все, что хотел: его план работал. Слуги отвлекали демонов, заполонивших город, чтобы все они не бросились в замок, когда наступит решающий момент.
Он задумался и не сразу сумел переключиться на то, что происходило в комнате. Очнулся, когда услышал злобное рычание:
– Что это у тебя? Ну-ка покажи!
Над Платоновым склонился один из дайме. Только Сенкевич видел оскалившееся чудище, которое тянуло лапу к мечу из звездной пыли.
Дан
– Что это у тебя? Покажи! – В рыке демона слышались визгливые нотки страха. – Как ты посмел принести это сюда?..
– У него меч из звездной пыли! – взревел второй дайме, сбрасывая человеческое обличье.
Крик подхватили десятки звериных голосов: твари одна за другой показывали свой истинный облик. Перекидывались не только князья, но и их охрана. Вскоре комната наполнилась воющими, рычащими, визжащими монстрами. Скалились звериные морды, по полу били мощные копыта, хлопали крылья. Половина дайме оказалась демонами. Те же, что остались людьми, оказались в окружении нечисти. Похоже, князьям изменила знаменитая японская сдержанность: трудно сохранить лицо, когда отовсюду над тобой нависают потусторонние твари. Самураи растерянно оглядывались, не зная, с кем сражаться.
– Зато всем видно, кто есть кто, – спокойно заметил Дан.
Он молниеносно выхватил катану и, не поднимаясь, нанес резкий удар демону, который протягивал к нему лапы. Тварь упала, разрубленная пополам в поясе. Мощные ноги с копытами колотились в агонии, когтистые лапы, заменявшие существу руки, скребли по полу. Дан размахнулся второй раз, снес демону голову. Теперь становились видны все преимущества меча из звездной пыли – его сталь входила в тела нечисти так, словно они были сделаны из желе.
– Вперед! Бей его! – завыла тварь, похожая на смесь гиены и ящерицы. За исключением курносой морды она была покрыта зеленой чешуей, за спиной нервно мотался длинный хвост.
Три демона встали перед покоями сегуна, перегородив вход. Остальные бросились на Дана. Он вскочил, разрубил подряд двух охранников, обратившихся в подобие огромных жуков. Рогатая, с длинным драконьим телом тварь в середине комнаты изогнулась, натужилась и выплюнула столб огня. Люди рухнули на пол, демоны прянули в стороны.
Огненное копье летело прямо в Дана. Он выставил перед собой меч, ощущая, как жар опаляет лицо, как трещат волосы. Пламя, которое, казалось, должно было в ту же секунду сожрать человека, наткнулось на клинок, охватило его оранжевым шаром, на мгновение полыхнуло еще сильнее, озарив комнату ярким светом. И вдруг распалось на безобидные искорки, гаснувшие в воздухе. Сенкевич, увернувшись от атакующих демонов, забился в угол, достал из-за пазухи тетрадь, полистал и выкрикнул какое-то длинное, сложное имя, Дан не расслышал толком.
Дракон попытался еще раз харкнуть пламенем, но захлебнулся, раздулся так, что казалось, сейчас лопнет, и замер в неподвижности. По шерсти пробегали алые огоньки, из ушей и ноздрей валил дым.
– Мочи его, пока не шевелится! – по-русски выкрикнул Сенкевич. – Долго не продержу!
Дан подбежал к чудовищу, одним ударом отрубил голову. Брызнула в разные стороны черная кровь. Несколько капель упали на кожу, Дан ощутил жжение, будто от кислоты. Из обрубка шеи с шипением ударил столб огня. Пламя побежало по высокому потолку, лизнуло стены.
На Дана сзади набросились сразу два демона. Внутреннее зрение слепца не подвело: он предвидел это раньше, чем твари собрались атаковать. В тот момент, когда, казалось, монстры нападут на незащищенного человека со спины, Дан обернулся и встретил их клинком. Один взмах меча из звездной пыли стоил жизни сразу двоим сущностям.
Оружие ронинов, сопровождавших Дана, не могло так легко убивать демонов, но воины успешно отражали их атаки, держа на расстоянии и не позволяя приблизиться к предводителю.
– Тайра! – крикнул Дан, указывая на Сенкевича. – Защищай его!
Масакадо прорубился ближе, туда, где вокруг сидящей в углу фигуры сгрудились несколько тварей. Сенкевич умудрялся делать что-то такое, чтобы удерживать их на расстоянии, но было видно, силы его на исходе. Противостояние демонам отвлекало его от тетради, а без нее справиться со всеми монстрами он не мог.
Тайра загородил Сенкевича, тот выкрикнул имена, два демона, пытавшихся достать его, замерли. Масакадо сумел отрубить им головы. Дело пошло быстрее. Сенкевич произносил все новые имена, твари застывали на несколько мгновений, ронины разрубали их на куски.
Дан справлялся и без поддержки Сенкевича. Меч из звездной пыли сверкал грозной молнией, и каждый его взмах стоил жизни демону.
Здоровенное чудовище с бычьей головой подбежало к людям, которые никак не могли понять, чью сторону принять в этом странном сражении. Монстр схватил за плечо одного из дайме, вытаращил налитые кровью глаза, проревел в лицо:
– За сегуна!
– За сегуна! – с готовностью подхватил дайме и бросился на ронинов.
Самураи из его охраны тоже выхватили катаны, ринулись вслед за господином. Один за другим удельные князья становились на сторону нечисти – лишь бы сражаться за Токугава, которому принесли клятву верности.
Человек с красным, воспаленным лицом, все черты которого были карикатурно утолщены и оттого делали князя похожим на льва, поднял меч, крикнул:
– За Тосицунэ! – И схватился с первым попавшимся самураем.
Воины из охраны прокаженного присоединились к нему.
«Отани Есицугу, – вспомнил Дан. – Он поклялся Сенкевичу в вечной дружбе и держит слово». Несмотря на болезнь и слабость, дайме сражался отчаянно. Одному из самураев распорол живот, другого развалил наискось до пояса. Почуяв смерть, к трупам кинулся с десяток демонов. Позабыв о драке, твари слизывали свежую кровь, запускали лапы в исходящие вонючим паром кишки, торопливо засовывали их в пасти.
Ронины завязли в схватке с людьми, демоны переключились на Дана и Сенкевича. Покои превратились в мешанину человеческих и полузвериных тел, свистели катаны, на стены брызгала кровь – алая и черная, дымящаяся, ядовитая, словно кислота. Под потолком гудел огонь, выпущенный драконом, бежал по шелковым занавесям на окнах, бумажным ширмам, лизал стены. Три демона с нетопырьими крыльями вскарабкались на стену и поползли, прибивая пламя.
Читать бесплатно другие книги:
