Префект Рейнольдс Аластер

– И он ее сместил, – резюмировал Дрейфус.

Бодри снова глянула на перегородку.

– Когда Демихов закончит… Потолкую с ним о Джейн. Как считаете, она в состоянии вернуться на свой пост?

– В состоянии или нет, она нам нужна.

– Нужна, как цепи – предохранитель, хоть он и может сгореть в любую минуту. – Бодри содрогнулась от такого сравнения. – Вправе ли мы это сделть? Подвергнуть ее смертельно опасному испытанию?

– Пусть сама решает.

– Мы с Крисселом добивались смещения Джейн не по тем же причинам, что Гаффни, – проговорила Бодри, явно забыв о присутствии аналитиков и других префектов. – Но это ни в коей мере нас не оправдывает.

– Криссел полностью искупил свою вину, когда сел в крейсер.

– А я?

– Восстановите Джейн в должности, снимите с меня все обвинения и считайте, что начали службу с чистого листа.

Бодри словно не слышала Дрейфуса.

– Наверное, пора в отставку. Я подвела верховного префекта. Я позволила другому старшему префекту манипулировать собой. Я… не поверила единственному человеку, который заслуживал доверия. В большинстве организаций за такое тут же увольняют.

– Простите, Лилиан, но так легко вы не отделаетесь, – сказал Дрейфус. – Парой ошибок годы безупречной службы не перечеркнуть. Неделю назад вы были превосходным старшим префектом. По-моему, ситуация не слишком изменилась.

– Это… очень великодушно с вашей стороны, – признала Бодри.

– Я думаю только о благе «Доспехов». Мы уже потеряли Криссела, ценнейшего префекта, поэтому нам нужна Джейн Омонье. Поэтому нам нужна Лилиан Бодри.

– И Том Дрейфус, – добавила Бодри. – Разумеется, с вас сняты все обвинения.

– Надеюсь, это касается и Спарвера.

– Конечно. Он не сделал ничего плохого, лишь коллегу своего поддерживал, поэтому заслуживает моих личных извинений.

– Пусть пороется в архивах и разыщет все, что можно, об Авроре Нервал-Лермонтовой и других альфах.

– Позабочусь, чтобы Спарвер получил все необходимые средства и допуски. Вы правда считаете, что это та самая девушка?

Дрейфус кивнул на перегородку:

– Мы все слышали из первых уст. То есть фактически слышали. Мы столкнулись с бесом в механическом теле. Сейчас нам нужен экзорцист.

Мир вернулся к Джейн Омонье внезапно и совершенно бесцеремонно. После долгих размышлений она предпочла мрак и тишину убогим забавам, дозволенным ей новой властью в лице Гаффни и К. Так Джейн осталась наедине со скарабеем, но за одиннадцать лет, которые он на ней паразитировал, Омонье научилась при необходимости прятаться в закоулке своего разума, закрытом даже для него. Надолго там не укроешься, но, если понадобится, убежище всегда рядом – ее музыка, ледяные, полные неутолимой печали фортепианные этюды. До появления скарабея Джейн постоянно играла на фортепиано, сейчас же он не разрешал приближаться и к маленькому голоклавиру, не то что к полноценному инструменту. Тем не менее играть она не разучилась. Когда Джейн замыкалась в себе, ее пальцы двигались в такт этюду, звучавшему у нее в голове и уносившему на десять миллионов парсеков от помещения, в котором она парила. Тайная музыка – единственное, что скарабей не отнял.

Джейн парила с закрытыми глазами, когда в отсеке сам собой зажегся свет. Надолго закрывать глаза не следовало: подкрадывался призрак сна. Только в глазницах за опущенными веками мгла куда спокойнее и темнее, чем в глухой неосвещенной камере.

– Я же не… – начала Омонье, щурясь от непрошеных красок, яркости, движения.

Музыка разбилась, осколки теперь не соединить.

– Не бойтесь, Джейн, – донесся голос откуда-то справа. – Вам возвращают абсолютно все, что у вас забрали.

Омонье повернулась на голос. Пришедший стоял в темном проеме – черная фигура на черном фоне.

– Том?

– Собственной персоной. Только, увы, босой.

Один за другим появлялись фидеры, постепенно заполняя шарообразный отсек. Конфигурация, крупный план отдельных анклавов остались такими, как задавала сама Джейн. Блистающий Пояс никуда не делся. В Омонье шевельнулся червячок гнева: ее, королеву, лишили власти, а империя не погибла.

– Где ты был? – спросила она, когда темная фигура пристегнула ограничитель приближения и поплыла к ней.

– Что вам рассказывали? – поинтересовался Дрейфус.

Усиливающийся свет окрашивал его лицо синим. Дрейфус казался опухшим и взъерошенным.

– Ничего.

– Вы восстановлены в должности, – объявил Дрейфус. – Разумеется, если хотите.

В отсутствие посетителей Джейн почти разучилась слушать. Слова Дрейфуса казались расплывчатыми и бесформенными, словно ей спросонья заложило уши.

– А как же Криссел, Гаффни, Клирмаунтин? А Бодри что говорит? Не верю, что они согласились.

– Скажем так: обстановка в высших эшелонах власти заметно изменилась. Майкл Криссел, судя по всему, погиб. Гаффни оказался предателем, в этот самый момент его оперируют. Бодри я только что отговорил подавать в отставку.

– Погоди! – попросила Омонье. – Что случилось с Крисселом?

– Связь с ним оборвалась, когда он с отрядом полевых префектов хотел состыковаться с Домом Обюссонов. Связь потеряна со всем Домом Обюссонов и с тремя другими анклавами.

– Никто мне об этом не сообщил, – покачала головой Омонье.

– Речь о четырех анклавах, на которых Талия обновляла софт центров голосования. Видимо, нас ловко использовали. После установки обновлений дыра в системе безопасности закрылась, зато разверзлась целая пропасть. Такая, что в четырех анклавах власть захватила воинствующая группировка.

– Думаешь, Талия участвовала в заговоре?

– Нет, ее использовали втемную, как и остальных. В Дом Обюссонов хотел отправиться я, но Гаффни решил иначе, и полетел Криссел. Впрочем, это ничего не изменило бы, – с мрачной уверенностью добавил Дрейфус.

– А что с Гаффни?

– Он помогал врагу, используя служебные привилегии. Похоже, Гаффни и поколдовал над софтом Талии, чтобы обновление получилось таким, как нужно ему.

– Никогда бы не подумала, что Шеридан предатель.

– По-моему, он твердо верил, что поступает правильно, даже действуя против своей организации. Предателями он считает нас: мы несерьезно относимся к своим обязанностям и губим Блистающий Пояс.

– Если ты прав, то мы виновны – хотя бы частично.

– Это почему же?

– «Доспехи» породили такого, как Гаффни. Вообще-то, любой хороший префект – без пяти минут монстр. Большинство из нас держатся в рамках, но язык не поворачивается осуждать того, кто за них выходит.

– Гаффни еще предстоит объясниться, – проговорил Дрейфус.

– Ты, конечно же, прав. – Омонье глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Теперь скажи, кто против нас. Имя у тебя есть?

– За захватами анклавов стоит Аврора Нервал-Лермонтова. Она одна из Восьмидесяти, Джейн. Это значит: она мертва и существует лишь в бесплотных симулякрах, загруженных в память компьютера. Симы эти якобы заморожены, неподвижны, словно нанесенные на лист бумаги.

Омонье обдумала услышанное. Ее собственные воспоминания подтверждали, что Нервал-Лермонтовы вместе с другими семьями спонсировали эксперименты по трансмиграции разума. Пятьдесят пять лет прошло, подумала она. Трагедия Восьмидесяти ужасала не меньше, чем полвека назад.

– Даже если я поверю… откуда нам знать, что все беды от Авроры?

– Мне свидетельница сказала. Ее держали в заложниках внутри астероида, принадлежащего Аврориной семье. По словам свидетельницы, она входила в контакт с существом по имени Аврора.

– Та свидетельница…

– Из сочленителей, ее звали Клепсидра. Тут и начинаются проблемы.

– Выкладывай, Том.

– Клепсидру вместе с уцелевшими членами экипажа держали на борту корабля, запрятав его так глубоко в астероиде, что связаться с другими сочленителями они не могли.

– Пока логику улавливаю.

Дрейфус улыбнулся:

– На том корабле было сочленительское устройство под названием «Пролог», которое позволяет заглядывать в будущее.

– Услышь я такое от любого, кроме Тома Дрейфуса, тотчас вызвала бы сюда Мерсье с набором скорой психиатрической помощи.

– Чтобы работать с этим устройством, сочленители должны были находиться в сомнамбулическом состоянии. В итоге сведения они получают неточные, но это лучше, чем вообще не видеть будущего.

– С удовольствием купила бы такой «Пролог».

– Очевидно, они не продаются. Поэтому Авроре пришлось похитить сочленителей и заставить их смотреть в «Пролог» для нее. Этим ои и занимались внутри астероида – заглядывали в будущее, видели то, что ей не видно.

– Том, что же они увидели?

– Конец света. «Время страшных бедствий, разврата и безумия» – так выразилась Клепсидра. Ничего больше сочленители не обнаружили, а Аврора заставляла трактовать сны иначе.

– Мне нужно поговорить с Клепсидрой, – заявила Омонье. – Скарабею это вряд ли понравится, но ее физического присутствия в моем кабинете не требуется – только голос и лицо.

– Очень жаль, но это невозможно, – вздохнул Дрейфус. – Гаффни убил Клепсидру, потом постарался спихнуть вину на меня. С учетом того, что Клепсидра выкачала из наших архивов, она была почти готова обнаружить Аврору и нащупать слабости, которые могли бы использовать мы. Поэтому Гаффни уничтожил Клепсидру, только, похоже, сочленительница посмеялась последней.

– Тогда как насчет Гаффни? Раз он работает на Аврору, мы сможем из него что-нибудь вытянуть?

– Очень на это надеюсь. Собираюсь выяснить все, что ему известно, а потом мы составим план действий. Хочу вернуть те анклавы, а еще больше – свою напарницу.

– Том, ты понимаешь, что Талия уже могла погибнуть? Мне очень жаль, но кто-то должен это сказать. Лучше понемногу привыкать к такому варианту.

– К гибели Талии начну привыкать, когда найдут ее тело, – заявил Дрейфус. – До тех пор считаю, что она во вражеском тылу.

– Я обеими руками за такое отношение. Просто не обнадеживай себя слишком. – Омонье закрыла глаза, а прежде чем открыть снова, набрала в легкие побольше воздуха. – Поговорим теперь обо мне. Ты сказал – я полностью восстановлена в должности?

– Если вы согласны.

– Конечно согласна, черт подери! Я только этим и живу.

– Служба может погубить вас. В ближайшее время напряжение точно не спадет. Вы уверены, что готовы? Именно вас я хотел бы видеть у руля «Доспехов» во время кризиса, но за последние одиннадцать лет вы отдали нашей организации больше чем достаточно. Пожелаете остаться в стороне – никто слова не скажет.

– Я возвращаюсь на пост.

– Вот и славно, – проговорил кто-то со стороны перегородки.

Омонье тотчас узнала парящую. Лилиан Бодри.

– Здравствуй, Лилиан, – сдержанно проговорила Джейн.

Бодри прицепила ограничитель приближения, подплыла к Дрейфусу и закрепилась у той же вертикальной стойки.

– Верховный префект, мне хотелось бы объясниться. Я подвела вас. За Майкла Криссела не скажу, но сама я не имела права участвовать в случившемся.

– По словам префекта Дрейфуса, вы подумываете об отставке?

– Верно. Если желаете, я подам рапорт.

Омонье не ответила. Казалось, тишина сейчас заискрит, как воздух перед грозой.

– Лилиан, твой поступок я не одобряю. Наверное, на решение отстранить меня от должности повлиял Гаффни, но не следовало уступать. Такой конформизм не делает тебе чести.

– Мне очень стыдно, – пролепетала Бодри.

– Еще бы! Крисселу, будь он с нами, тоже следовало бы устыдиться.

– Мы считали, что поступаем правильно.

– Неужели мои настойчивые просьбы оставить меня у власти ничего для вас не значили?

– Гаффни велел игнорировать ваши просьбы. Мол, в глубине души вы мечтаете об отставке. – В голосе Бодри вновь послышались вызывающие нотки. – Мы хотели как лучше. Я уже извинилась, но ведь тогда я не могла рассуждать задним числом и не знала о Шеридане того, что знаю сейчас.

– Довольно! – Омонье подняла руку в умиротворяющем жесте. Она подумала о бессчетных годах, которые Бодри, хороший, верный префект, провела в ее тени. Ни разу не удалось Лилиан показать свой истинный профессионализм, ни разу не хватило смелости оспорить или не выполнить решения верховного префекта. – Что сделано, то сделано. По крайней мере, теперь между нами полная ясность, так?

– Я извинилась и теперь жду либо увольнения, либо новых приказов.

– Может, вы обе сперва видеосообщение просмотрите? – предложил Дрейфус. – Ну, чтобы сплеча не рубить.

– Какое сообщение? – спросила Бодри.

– По-моему, он имеет в виду разведсъемку Дома Обюссонов, проведенную с большой дистанции, – сказала Омонье. – Там что-то происходит?

– Да, – кивнул Дрейфус. – Началось прямо сейчас.

– Мы уже многие часы мониторим теплоотдачу с четырех анклавов, – сообщила Бодри, легко сменив сухую отстраненность на нейтральный профессионализм. – Два – Дом Обюссонов и Шлюмпер Онил – имеют признаки большой производственной активности. Такое ощущение, что, с тех пор как анклавы захватила Аврора, комбинаты полного цикла работают на предельной мощности. О том, что это значит, пока можно лишь рассуждать. Нам известно, что корабль Криссела атаковало больше единиц оружия, чем базируется в анклаве, согласно документам, представленным нашей организации. По одной из версий, производственный комплекс делает новые системы обороны, чтобы укрепить Аврорину власть в анклавах.

– Сколько времени ушло бы на производство и установку нового оружия, работай комплекс на среднюю мощность? – спросила Омонье.

– При наличии сырья и чертежей часов шесть-восемь, не больше, – ответила Бодри. – С учетом нынешних сроков это вполне реально.

– Но похоже, там делают не только оружие, – подал голос Дрейфус.

Камера слежения засняла Дом Обюссонов в три четверти с расстояния, не доступного антиколлизионным системам анклава. В ракурс попала производственная полусфера, а не стыковочная, где предположительно погиб Криссел. Огромные строения на полюсе напоминали лепестки. Закругленные двери, тянувшиеся на многие километры, были открыты, в звездообразных проемах горел сине-золотой свет. Там кипело производство.

– Те двери… они и раньше были в анклаве? – спросила Омонье.

– Да, – кивнула Бодри. – С тех пор как Дом Обюссонов получил функциональную возможность и клиентскую базу, он строил корабли и выпускал их в космос. По нашим данным, двери не открывались больше века.

– Почему же сейчас открываются?

– А вот почему, – ответил Дрейфус.

Из проемов меж узких, как пальцы, дверей валила рыхлая черная масса, вроде роя из тысяч пчел.

У Дрейфуса и Бодри одновременно запищали браслеты.

– Похоже, кто-то еще заметил, – предположила Бодри.

– Что это за туча? – спросила Омонье.

У нее неприятно засосало под ложечкой: до сих пор кризис напоминал ей захват заложников. «Доспехи» могли потерять контроль над четырьмя анклавами. Четыре – непростительно много, ужаснейшая катастрофа за последние одиннадцать лет. С другой стороны, четыре из десяти тысяч – всего ничего.

«Проблема решаемая», – думала Джейн. Только рыхлая черная масса убеждала в обратном. Что перед ней, Омонье не знала, зато ни секунды не сомневалась: это не к добру и кризис, каким она его представляла – ерунда по сравнению с назревающим.

– Нужно выяснить, что это за… поток и куда он течет, – проговорила она, стараясь унять дрожь в голосе. – Нужны цифры и технические характеристики.

– Такие же двери открываются на Шлюмпере Ониле, – произнесла Бодри, прочитав сообщение браслета.

Пока она говорила, одно из окон на дисплее увеличилось, автоматически сжав остальные, и заполнилось изображением другого анклава, сделанным с большого расстояния. Черная туча выплывала из удлиненных щелей у стыковочного комплекса на конце анклава, раздувалось, скрывая из вида детали.

– По-моему, все то же, – сказала Омонье.

– Да, похоже, – кивнул Дрейфус. – Вопрос в том, что с другими двумя анклавами?

– В «карусели» Нью-Сиэтл-Такома и в «песочных часах» Самбуковая Шевелюра повышенной температуры не обнаружено, – сообщила Бодри. – Однако, по нашим данным, ни в том ни в другом анклаве производственных возможностей нет.

Дрейфус почесал затылок:

– Возможно, обновления заражены, но в каких анклавах их ставить, Талия решала сама, руководствуясь собственными критериями.

– К чему ты ведешь? – спросила Омонье.

– К тому, что Аврора не выбирала, какие анклавы захватывать. Ей досталось четыре, а значит, были хорошие шансы на то, что хоть один с производственным потенциалом. В итоге два оказались балластом. Аврора захватила их, но использовать в своих целях пока не может.

– Глаз не спущу ни с одного из них.

– Это правильно. Только, похоже, Авроре подконтрольно далеко не все. Она играет картами, которые раздала Талия. – Дрейфус слабо улыбнулся. – Не скажу, что от этого легче, но…

– Проблема в том, что свою задачу мы, возможно, уже выполнили.

– Надеюсь, это не так, – проговорил Дрейфус, но потом кивнул, показывая, что разделяет опасения Омонье. – Нет, Джейн, вы правы. Нужно хорошенько рассмотреть, что штампуют на тех фабриках. По-вашему, с какой скоростью движется черный рой?

– Не знаю. Судя по масштабу… сотни метров в секунду; может, быстрее.

– Согласна, – сказала Бодри.

– Я так и думал, – проговорил Дрейфус. – Быстро, черт его дери! Нужно свериться с Единой системой, но с учетом среднего расстояния между анклавами рой довольно скоро доберется до соседнего. Предположим, ближайший сосед Дома Обюссонов километрах в шестидесяти-семидесяти от него, на этой же орбите. Даже если рой проползает не больше десяти метров в секунду, получается около двух часов. Разумеется, надеюсь, что я не прав.

– Ты почти никогда не ошибаешься, – произнесла Омонье. – Это меня и беспокоит.

Дрейфус посмотрел на Бодри:

– Нужно отправить корабли для пролета вблизи роя. Желательно беспилотники, но можно и пилотируемые, если сейчас нет других.

– Я этим займусь. «Демократический цирк», наш внутрисистемный крейсер, возвращается из парковочного сектора. Я уже попросила капитана Пелла свернуть к Дому Обюссонов, заснять обломки «Всеобщего голосования», поискать уцелевших и получше рассмотреть огневые сооружения.

– Велите им удвоить бдительность, – сказал Дрейфус.

– Уже велела, – ответила Бодри. – Теперь утроить прикажу.

– Кризис не сводится к потере четырех анклавов, – сказал Дрейфус, снова обращаясь к Омонье. – Я сейчас же подключу Единую систему, но не стоит ли подумать о соответствующем заявлении? Пока мы щадили обывателей, однако, считаю, пора раскрыть им глаза.

Омонье нервно сглотнула:

– Не хочу массовой паники. Что мы им скажем?

– Если честно, массовая паника – не самая страшная из наших проблем, – невозмутимо ответил Дрейфус.

– Даже если так, мы не понимаем, с чем имеем дело, каков замысел Авроры и что она творит в захваченных анклавах.

– Скажите, что на Поясе осуществляется попытка переворота, – предложил Дрейфус. – Скажите, что ультра тут ни при чем. Скажите, что, если кто-нибудь попытается свести давние счеты с парковочным сектором, мы санкционируем массовую эвтаназию. Скажите, что «Доспехи» объявляют чрезвычайное положение во всем Поясе. Скажите, что теперь нам совершенно необходимо разрешение применять мощное оружие.

– Его до сих пор нет? – удивилась Омонье.

– Это я сплоховала, – ответила Бодри. – Организовала референдум, предварительно объявив, что у нас кризис, но всей серьезности ситуации не объяснила. Я не лгала, но позволила сделать вывод, что дело лишь в противостоянии с ультра.

– Потому что не хотела паники?

– Да.

– Я поступила бы так же. – Омонье выдержала пристальный взгляд Лилиан Бодри.

«Как бы ты ни обошлась со мной, в твоем профессионализме я уверена», – без слов говорила Джейн. Сейчас она нуждалась в союзниках, в тех, кому можно доверять.

– Только Том прав, – продолжала она. – Новый референдум необходим. Я поставлю на голосование все предусмотренные полномочия. В том числе массовую блокаду анклавов, отключение от абстракции и центра голосования.

– Мы не прибегали к этому… – начала Бодри.

– Уже одиннадцать лет, – кивнула Омонье. – А кажется, дело было вчера, правда?