Золотая ложь Фритти Барбара

10

Утром в пятницу ехать через город было непросто. Движение ужасное, особенно в центре. Райли то и дело ударял по тормозам, когда загорался красный свет.

– Ты не мог предусмотреть это, – пыталась успокоить его Пейдж.

– Да нет, должен был. Черт побери! – Он ударил кулаком по рулю. – Как только ты рассказала историю о двух драконах, мне надо было связать все вместе. Те странные звонки…

– Какие звонки? – не поняла Пейдж.

– Бабушка говорила, что кто-то звонил, молчал и вешал трубку. Она думала, что это моя мать, но я только посмеялся. – Райли скривил губы.

– А зачем твоей матери звонить и молчать? Как-то странно.

Он горько усмехнулся.

– Странно, конечно. Но такая у меня мать.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. – Райли повернул за угол и резко затормозил перед домом бабушки, прежде чем Пейдж успела задать следующий вопрос.

Он выскочил из машины и поспешил по дорожке к Милли и Нэн, которые стояли и ждали его. Пейдж шла следом, она испытала странное чувство, похожее на зависть, наблюдая, как он обнимает бабушку с неподдельной, горячей нежностью.

– Боже мой, Райли. Мне нечем дышать, ты выдавил из меня весь воздух, – сказала Нэн. Она улыбнулась и погладила внука по лицу. – Я в порядке. Но о доме этого не скажешь. Они перевернули все, вытряхнули все ящики, перетрясли все кровати. Не знаю, какие ценности искали в моем доме, а может, целое состояние, но не думаю, что они сильно обрадовались. У меня было не больше двадцати долларов наличными, я точно знаю. А мои побрякушки ничего не стоят.

– Я пойду проверю, ждите здесь. Пейдж составит вам компанию.

– Ах, дорогая. Я даже не заметила вас, мисс Хатуэй. – Нэн перевела взгляд с Райли на Пейдж, а потом обратно на Райли. – Я помешала своим звонком?

– Ничего такого, что не может подождать. Я вернусь через несколько минут. Просто стойте здесь и ждите. Ты тоже, – сказал он Пейдж.

Райли ушел в дом, а Пейдж оказалась под прицелом двух пар очень любопытных глаз.

– Очень приятно видеть вас обоих снова. Жаль, что при таких неприятных обстоятельствах.

– Пойдемте ко мне и выпьем кофе, – предложила Милли.

Пейдж проследовала за подругами на кухню. Милли налила в кружки кофе и поставила на стол шоколадный торт, на случай, если кто-то проголодался. Потом она извинилась и отошла ответить на телефонный звонок. Нэн и Пейдж остались вдвоем.

– Сочувствую вашему отцу, – сказала Нэн, похлопывая Пейдж по руке. – Как у него дела?

– Он все еще без сознания. – Пейдж умолкла. Потом продолжила: – Мне жаль, что ваш дракон пропал. Я чувствую себя ужасно. «Торговый Дом Хатуэй» никогда ничего не терял.

– Кто-то очень хотел заполучить этого дракона. Но я не понимаю, почему этот кто-то ворвался в мой дом. У меня ведь его больше нет.

Пейдж не была уверена, что стоит говорить Нэн о возможном существовании другого дракона. Это всего лишь теория.

– Я опасаюсь, как бы за этим взломом не стояла Мэри, – печально вздохнула Нэн.

– Какая Мэри? – удивилась Пейдж.

Нэн помрачнела, выражение лица стало виноватым, она явно пожалела о сказанном.

– Моя дочь. Мать Райли.

– Зачем вашей дочери вламываться в ваш дом?

– Да нет, она бы не стала. – Нэн покачала головой. – Я уверена, все это не имеет к ней отношения. Она давно оставила Райли у нас с дедом, еще подростком. И до этого она им не занималась.

– Мне очень жаль. Райли сказал, кто-то звонил вам и молчал? – спросила она.

– Иногда я думаю, что Мэри звонит и кладет трубку, потому что не хватает смелости говорить. – Нэн задумчиво посмотрела на Пейдж. – Удивительно, что Райли упомянул при вас о своей матери. Должно быть, вы ему нравитесь.

– Он едва упомянул о ней, и я ему не нравлюсь. Он думает, что моя семья пытается обмануть вас.

Нэн замахала рукой, отвергая эту мысль.

– Райли всегда считает, что люди хотят обмануть его. Он никому не доверяет. Боюсь, это из-за того, что мать бросила его. Я хотела забрать его у нее, но она увезла его малышом, и несколько лет мы не знали, где они.

Пейдж увидела сожаление и печаль в глазах Нэн. Должно быть, ей больно говорить подобные вещи о дочери. Нэн казалась такой хорошей женщиной. Пейдж не могла понять, что случилось с ее дочерью.

– Она связалась с наркотиками в очень юном возрасте, – объяснила Нэн, отвечая на невысказанный вопрос Пейдж. – Ей едва исполнилось четырнадцать. Мэри из тех, кто требует постоянного внимания. Ей всегда всего было мало, ей хотелось большего. Я думала, это пройдет с возрастом, – сказала задумчиво Нэн. – Не прошло. Я виню себя, я вовремя не заметила, что ей нужна помощь. Я неправильно себя вела. Столько наделала ошибок с Мэри. – Она сокрушенно покачала головой.

На этот раз Пейдж потянулась через стол и накрыла руку Нэн своей рукой.

– Иногда люди просто рождаются с таким характером, который доводит их до беды.

Нэн улыбнулась.

– Вы милая девушка и очень добрая, вы не обвиняете меня. Райли тоже не винит меня, а должен. Он расплачивается за все.

– Райли, похоже, в полном порядке.

– Но я все еще беспокоюсь о нем. Иногда я спрашиваю себя, правильно ли поступила, когда попросила его вернуться домой и заняться бизнесом деда.

– Бизнес по вопросам безопасности принадлежал вашему мужу?

– Да, но когда около четырех лет назад Нед начал болеть, я попросила Райли оставить службу и помочь нам. Он как раз думал, стоит ли ему заключить новый контракт с корпусом морской пехоты. У него хорошо шла служба. Вообще-то он скрытный, не говорил, что делает, куда направляется. Я знала, что это опасно, а он безрассудный, он считал, что ему нечего терять. – Нэн покачала головой, в глазах читалось сожаление. – Во всяком случае, он вернулся домой, чтобы помочь, и остается до сих пор. Сейчас бизнес идет лучше, чем при муже, Райли стал спокойней. Мне бы хотелось, чтобы в его жизни появилась женщина, – добавила она с надеждой. – Он хороший человек. Иногда немного упрямый.

– Это преуменьшение, – усмехнулась Пейдж. – Как со своим упрямством он вообще мог выполнять приказы?

– Это ему непросто, – улыбнулась Нэн. – Но служба пообломала его характер. Он попал в какую-то беду, еще совсем молодым. Мой муж подумал, что служба наставит Райли на правильный путь, и оказался прав. Райли очень умный, заботливый и никогда не обвиняет того, кто ошибся. Случайная женщина может навредить ему.

Пейдж улыбнулась.

– Ну, может быть, это и так, но у меня есть парень. – Было странно называть бойфрендом Мартина, но нужно ослабить горячность Нэн по поводу того, чего никогда не случится. Как только они найдут дракона, Райли исчезнет из ее жизни, а она – из его.

– Конечно, у вас есть парень. Я постоянно говорю Райли, что, если он не поторопится, ему будет трудно найти хорошую женщину.

– Думаю, у него не возникнет проблем с поиском подруги.

Пейдж увидела Райли, он входил в кухню с мрачным лицом.

– В доме страшный беспорядок. Понадобится много времени, чтобы все убрать. Тебе, бабушка, лучше остаться здесь. Я не хочу, чтобы ты сегодня вечером возвращалась домой.

– Думаю, они забрали то, что хотели, – ответила Нэн.

– А если им помешало твое появление? – возразил Райли.

– Но все-таки что у меня есть такое, чего страстно хотят неизвестные?

– Может быть, они хотят другого дракона. Мы с Пейдж провели некоторые поиски и нашли информацию о двух драконах, соединенных вместе. Они оба похожи на твоего. Кто-то мог подумать, что второй дракон тоже у тебя.

– Уверена, его у меня нет. Мы же вычистили весь чердак на прошлой неделе, Райли. Сам знаешь.

– Но больше никто этого не знает. Почему ты не включила сигнализацию, когда вышла из дома?

– Я пошла только в магазин и собиралась вернуться через несколько минут. И была середина дня. Я думала, грабители обычно приходят ночью.

– Ты должна включать сигнализацию каждый раз, когда уходишь, несмотря ни на что.

– Я исправлюсь, Райли, обещаю.

– И ты останешься здесь, со мной, днем и сегодня вечером, – заявила вернувшаяся в комнату Милли.

– Я не хочу обременять вас с Говардом, – запротестовала Нэн.

– Ты никого не обременяешь. Мы пойдем по магазинам. Ты давно хотела прогуляться по Юнион-стрит. Пообедаем, а потом ты составишь мне компанию, в то время как Говард усядется играть на компьютере. Я буду рада провести с тобой время.

– Тогда решено, – объявил Райли.

– Мне надо взять кое-что из одежды. У меня с собой ничего нет.

– Я пойду с тобой. Мы возьмем все, что тебе нужно.

– Райли, полиция все еще там? – осторожно спросила Нэн.

– Да, но…

– Тогда все нормально. Я пойду и поговорю с ними. Я не останусь там в одиночестве. Когда они уйдут, я вернусь сюда. Вы с Пейдж можете ехать по своим делам.

Он нахмурился.

– Я не хочу, чтобы ты видела свой дом в таком беспорядке, бабушка.

– Я все уже видела, дорогой. Это был шок для меня, признаю. Но что есть, то и есть. Даже если я не стану смотреть, ничего не изменится.

– Я вернусь и все уберу.

– Не волнуйся. Это подождет. Может быть, после прогулки по Юнион-стрит мы с Милли поедем к Неду. Хочу спросить его, не звонил ли он домой. – Нэн умолкла. Потом повернулась к Пейдж: – Спасибо, Пейдж, за поддержку и компанию. Буду молиться за вашего отца.

– Я вам буду благодарна, – ответила Пейдж, вставая.

– Позаботьтесь о себе, не позволяйте Райли проявлять свою власть.

– Не волнуйтесь. Я привыкла иметь дело с властными людьми, – сказала Пейдж, улыбнувшись.

Она вышла на улицу следом за Райли. Взлом дома миссис Делани очень расстроил ее. Бабушка Райли такая приятная дама. Она не заслуживает неприятностей, которые свалились на нее.

Райли открыл перед Пейдж дверцу машины, потом закрыл ее, обошел машину и сел за руль.

– Спасибо, что развлекла мою бабушку.

– Это нетрудно. В ее доме совсем плохо?

– Все разворочено. Даже фарфор разбит вдребезги.

– Совершенно бессмысленно. – Она пожала плечами.

– Многое в жизни можно определить этим словом – бессмысленно. Просто сумасшедшие люди совершают сумасшедшие поступки.

Пейдж подумала, что он имеет в виду кого-то конкретно.

– Неужели твоя мать участвует в этом?

Он бросил на нее острый взгляд.

– Что рассказала бабушка?

– Немного о твоем прошлом. Разве тебя не волнует, жива твоя мать или нет?

Его глаза стали холодного темно-синего цвета.

– Не волнует. Эту страницу своей жизни я давно перевернул. И не собираюсь листать ее обратно.

– Но чувства остались – разочарование, горечь, ненависть, может быть, даже любовь, – они все еще при тебе, разве нет?

– Оставь этот невнятный лепет при себе, принцесса. Мне не нужны умствования богатой девушки, которая понятия не имеет, как я жил.

– И ты понятия не имеешь, как я жила, – возразила Пейдж.

– Я получил кое-какое представление. Видел семейный особняк. Должно быть, трудно жить, имея собственную спальню, собственную служанку. У тебя, черт возьми, вероятно, был собственный дворецкий?

– Перестань дразнить меня, Райли. Я не соревнуюсь с тобой в том, кому было труднее.

– Ты и не можешь соревноваться. И начинать нечего. Ты выросла в розовом саду.

– Я выросла в холодном, одиноком доме. – Она посмотрела в окно и вздохнула. – Мои родители почти не разговаривали, мой дед злился, раздражался, холод наполнял все комнаты.

– У него было от чего раздражаться, деньги – тяжелая ноша.

Пейдж повернула голову и посмотрела на него. Он внимательно следил за дорогой, его профиль казался напряженным, лицо непроницаемо. Она приказала себе молчать, но слова помимо воли срывались с губ.

– Дед потерял жену и дочь в автокатастрофе, когда моему отцу исполнилось девять лет, – говорила она спокойно. – Он так и не оправился после их смерти. Он нанял домработниц и нянь для моего отца, потому что не мог справиться сам. Он негодовал на весь мир, ненавидел Вселенную за то, что с ним случилось. Когда мой отец женился, дед ободрился, у него появилась надежда, что в доме снова зазвучит смех и поселится счастье. Когда я была маленькая, он стал чаще улыбаться и даже смеялся. Когда Элизабет заболела и умерла, все кончилось. Последнее тепло жизни ушло из нашего дома. В комнатах стало настолько тихо, что я могла услышать биение собственного сердца и свое дыхание. И так продолжается до сих пор.

Она удержалась от продолжения и пожалела, что сказала ему так много. Она открылась перед ним, и он теперь мог причинить ей боль. Пейдж не знала, почему его мнение имело для нее значение, но это так. Может быть, потому, что она имела дело с людьми, которые симпатизировали ей, доверяли ей, а отношение Райли трудно понять. Может быть, она действительно испорченная богатая особа, не осознающая, насколько у нее все хорошо. Райли не собирается жалеть ее, он вырос с матерью-наркоманкой, которая к тому же оставила его.

– Скажи что-нибудь, – пробормотала она, желая покончить с этой темой. – Скажи мне, что тебе меня не жаль.

– Мне не жаль тебя, Пейдж, – проговорил он, но когда повернулся к ней, она заметила мягкость в его глазах, прикрывшую жало слов. – Но, возможно, я понимаю тебя немного лучше. Я тебе не судья. Я просто в плохом настроении. Мне не нравится, когда люди, которые мне дороги, в опасности. – Он остановил машину перед ее домом и выключил двигатель. – Как насчет перемирия? Мы должны работать вместе.

– Ты просто хочешь следить за мной.

– И это тоже, – не стал скрывать он. – Послушай, Пейдж, это не только по отношению к тебе. Я никому не доверяю.

– Кроме бабушки.

Райли кивнул.

– Кроме нее. Она особенная.

– Когда-нибудь тебе придется так относиться к другой женщине.

– Я не ищу жену. Не знаю, что тебе рассказала бабушка. Я доволен своей жизнью.

– Я тоже счастлива и ничего не собираюсь менять, – многозначительно сказала она.

– Ты можешь не собираться, но твоя жизнь меняется. Теперь у тебя есть сводная сестра.

Пейдж вздохнула.

– Я пытаюсь забыть об этом.

– Тебе придется иметь с ней дело рано или поздно.

– Лучше поздно. Я хочу переодеться и вернуться в больницу.

– Я подожду и отвезу тебя.

– Незачем меня везти. Я могу доехать сама.

– Мы не спускаем глаз друг с друга, забыла?

– Ты думаешь, я собираюсь совершить темные сделки с каким-нибудь байером, пока принимаю душ?

– Если ты считаешь, что мне стоит пойти с тобой в душ, так и скажи, – улыбнулся Райли.

Она увидела игривый блеск в его глазах и ошеломленно покачала головой:

– Не могу понять тебя. То ты приятный, милый, то саркастический и холодный, а теперь флиртуешь. Какой ты настоящий, Райли?

Он усмехнулся.

– Я тебе нравлюсь, правда?

– Я сказала, что ты сложный, но не говорила, что ты мне нравишься.

– Это то же самое.

– Вовсе нет. – Но как только Пейдж вышла из машины и захлопнула дверь под его насмешливой улыбкой, она с испугом подумала, что он, скорее всего, прав.

Алиса не могла сосредоточиться на заявке по кредиту, которую рассматривала. Она любила свою работу кредитного инспектора в Первом национальном банке Сан-Франциско, но сегодня думала о том, что рассказала мать: ее отец – Дэвид Хатуэй. Она никак не могла в это поверить.

Много лет подряд она приставала к матери, хотела узнать имя своего отца, но теперь, когда это произошло, что делать с новым знанием? Как себя ощущать? Ее раздирали совершенно противоположные чувства. Она сердилась, ей было больно, она ревновала, ее томило любопытство – что за человек ее отец. Она видела фотографии Дэвида Хатуэя в газете. Она знала, что «Торговый Дом Хатуэй» покупал картины матери. Алиса заходила в магазин – он такой красивый, такой богатый. Ее отец – владелец этого магазина.

Ее отец. Она так долго жила без него.

Но его и сейчас нет у нее. Дэвид Хатуэй лежит в больнице, он борется за свою жизнь. Даже если бы он не был в больнице, а вдруг узнал, что она его дочь? Если бы его другая дочь, Пейдж, не открыла тайну, он хранил бы ее вечно? И ее мать делала бы то же самое? Алиса подозревала, что именно так и случилось бы, но это неважно. Больше нет секрета, нет тайны. Как ей поступить? Ждать, когда придут к ней, или самой пойти к ним?

Она встала и подошла к столу, где ее менеджер, Дженни Конрой, заканчивала разговор по телефону.

– Я плохо себя чувствую, – сказала Алиса. – Мне нужно пойти домой.

– Да, конечно. – Дженни слегка удивилась. За год работы в банке Алиса не пропустила ни одного рабочего дня и ни разу не опоздала. Она сосредоточенно и упорно шла к цели, она хотела вырваться вперед, не позволяя личной жизни мешать карьере. До сегодняшнего дня.

– Я закончила пару кредитных заявок, – добавила Алиса, – и оставлю информацию Марку, если кто-то позвонит в мое отсутствие.

– Ты что-то раскраснелась, – заметила Дженни. – Надеюсь, ты не подхватила грипп.

– Я тоже надеюсь. – Алиса вернулась к столу, взяла сумочку и торопливо покинула банк. Выйдя на свежий воздух, шумно вдохнула. Может быть, ветерок, пронырнувший между высокими зданиями, прочистит ей мозги. Она думала не только об отце, но и о матери.

Полицейский показал им с матерью браслет, найденный недалеко от места нападения на Дэвида Хатуэя, на котором выгравировано имя Жасмин. Алиса узнала браслет сразу. Она видела его в шкатулке матери, но никогда не подозревала, что он – подарок отца. Вот еще один секрет.

Ее мать отвечала, что ходит по этому переулку каждый день и не знает, когда потеряла браслет. Полицейские продолжали задавать ей вопросы о том, где она была в ночь на среду, когда в последний раз видела Дэвида Хатуэя, с какой целью он пришел к ней. Ее мать мало что им сказала. Она настоящий профессионал по молчанию.

Как странно, что после всех этих лет дракон из снов матери появился как реальное произведение искусства. Кто-то создал его, кто-то владел им, кто-то украл его. Алиса чувствовала, что мать знает больше, чем говорит. Но какой-то дракон не ее забота. У нее наконец-то есть отец. Теперь ей надо сообразить, что с этим делать.

Пейдж вошла в палату и улыбнулась медсестре, сидевшей у отцовской постели.

– Почему бы вам не сделать перерыв? Я побуду здесь некоторое время.

Пейдж подошла к кровати, когда медсестра вышла из палаты. Она протянула руку и коснулась руки отца. Он не пошевелился. Его дыхание не изменилось. Веки не дрогнули.

Он никогда не отличался глубоким сном, но сейчас он пребывал в каком-то другом мире.

– Папа, – прошептала она. – Это я, Пейдж. – Что сказать такое, чтобы вернуть его в этот мир? – Очень скоро день рождения Элизабет. Мы должны пойти на кладбище. Это традиция, мы не можем ее нарушить. Ты сам знаешь. – Она не хотела напомнить ему, что он забывал о ее дне рождения много раз, не говоря уже о других важных событиях в ее жизни. Сейчас не время для обид и обвинений.

Его кожа такая холодная. Она подтянула одеяло повыше, подоткнула по бокам.

– Ты мне нужен, папа. И маме тоже, хотя она никогда не признается. – Она помолчала. – Твои секреты раскрыты. Жасмин Чен приходила к тебе вчера вечером. Она сказала, что любит тебя. Интересно, как ты относишься к ней? И как к своей дочери Алисе? Что ты вообще думаешь о том, что совершилось в твоей жизни?

– Мне тоже хотелось бы это знать, – раздался женский голос у нее за спиной.

Пейдж обернулась. Девушка в дверях казалась очень знакомой. Она немного похожа на Жасмин и немного… на ее отца.

– Кто вы? – спросила она дрогнувшим голосом, хотя уже догадалась.

– Я Алиса Чен. – Она бросила на Пейдж жесткий, злой взгляд. – Должно быть, я ваша сестра.

11

Сестра? Нет.

Ее сестра – Элизабет, ее единственная сестра. Не эта миниатюрная азиатская девушка. Красивая, экзотичная, разгневанная. В ее карих глазах полыхала ярость, когда она смотрела на Дэвида. Пейдж инстинктивно подошла поближе к кровати, словно хотела защитить отца.

– Мы совсем не похожи, – сказала Алиса, стоя по другую сторону кровати и глядя на Дэвида Хатуэя. – Нет. Ну, может, немножко нос.

И овал лица, и веснушки на носу такие, как у него. У Элизабет они были, у Пейдж нет. Ее встревожило появление Алисы.

– Не могу поверить, что он мой отец. – Алиса взглянула на Пейдж. – Ты давно знаешь обо мне?

– Со вчерашнего вечера. Я узнала, что мой отец платил за твою учебу в колледже. Когда я увидела твою мать, она не отрицала это и не подтвердила. Ничего не сказала.

– Моя мать умеет не говорить ни «да», ни «нет».

Пейдж уловила горечь в голосе Алисы и заметила еще кое-что в ее лице: страх.