Глаз Сивиллы Дик Филип

Скромная награда хрононавтам

(A Little Something for Us Tempunauts)

Еле волоча ноги и опустив голову, Эдисон Даг взбирался по склону холма к дому. Округлым ступеням из искусственной секвойи, казалось, не будет конца.

У девушки больно защемило сердце. Бедняга!.. Впрочем, он жив, а это главное.

Эдисон медленно приближался, он шел, не поднимая глаз, уверенно, словно не в первый раз. Странно…

— Эдди! — Девушка бросилась навстречу. — По телевизору сказали, что ты умер! Погиб со всеми остальными.

Он остановился и привычным жестом потянулся отбросить со лба длинные волосы, позабыв, что перед запуском их обрезали.

— Ты веришь всему, что показывают по ящику? — Эдди улыбнулся, снова двинулся вверх и с неожиданной силой обнял девушку.

Слава богу! Они опять вместе! Какое счастье — обнимать его, чувствовать тепло родного тела.

— Я уже подумывала завести нового приятеля, тебе на замену, — пробормотала она.

— Рискни — сразу голову оторву. И потом, таких, как я, больше нет.

— А как же взрыв? Сказали, что капсулу при возвращении раздавило.

— Не помню, — отрезал Эдисон не терпящим возражений тоном, дав понять, что ничего обсуждать не намерен.

Раньше она бы разозлилась и на ответ, и на тон. Раньше, но не теперь. Чувствовала, как тяжело ему вспоминать о случившемся.

— Перекантуюсь у тебя пару деньков. — Эдди переступил порог старенького дома с треугольным фасадом. — Должны подъехать Бенц и Крейн, не возражаешь? Думаю, к вечеру явятся. Нам надо многое обсудить.

— Значит, выжила вся команда? — Девушка пристально вглядывалась в изнуренное лицо. — Тогда почему по телевизору?..

Она осеклась, пораженная внезапной догадкой:

— Ясно! Они соврали! Большая политика, да? Хотят запудрить мозги русским? Пускай в СССР считают, что запуск провалился, а на самом деле…

— На самом деле ты ошибаешься! — перебил ее Даг. — Генерал Джаб распорядился направить сюда советского путешественника во времени. Пускай проконсультирует, поможет разобраться, что в действительности произошло. Совет Безопасности дал «добро» — слишком многое поставлено на карту.

— Обалдеть! — ахнула девушка. — Зачем тогда понадобилась история про взрыв?

— После объясню. Давай для начала выпьем.

— Из выпивки только калифорнийское бренди, другого нет.

— Когда на душе так тошно, что угодно сойдет.

Пока девушка возилась на кухне, Даг устало опустился на кушетку и тяжело вздохнул.

«…и горько скорбим о несчастных, которые трагически погибли в результате непредвиденного стечения обстоятельств…» — надрывалось радио в машине.

— Обычная официальная болтовня. — Крейн выключил приемник, прикидывая, правильно ли они едут. Непросто найти дорогу туда, где побывал лишь однажды. Вообще, выходило забавно. Они собираются обсуждать дела государственной важности в обстановке, мягко говоря, неформальной, в захолустном Охае. Правда, у подружки Дага им наверняка не станут докучать зеваки, но есть и минус — поджимает время. Не факт, конечно, но скорее всего. Наверняка не скажешь.

На холмах по обеим сторонам трассы когда-то рос лес, теперь его сменили бесконечные ряды домов. Вверх от подножия раскинулась паутина подъездных дорожек из переработанного пластика.

— Похоже, раньше здесь было неплохое местечко, — заметил Крейн.

— Тут неподалеку национальный парк Лос-Падрес, — пояснил Бенц, крутя руль. — В восемь лет я ухитрился в этом парке заблудиться. Сидел под кустом и трясся, что меня ужалит гремучая змея. Каждую ветку за змею принимал.

— Считай, твой детский кошмар наполовину сбылся, — хмыкнул Крейн.

— Мы вроде как все в одной лодке, — напомнил Бенц.

— Пора привыкать к статусу мертвеца.

— Тебе надо, ты и привыкай!

— Но ведь официально…

— По радио и телевизору — да, — строго произнес Бенц, поворачиваясь. Его глаза горели нехорошим огнем, широкое круглое лицо побледнело, — но если вдуматься, мы мертвы не больше остальных на планете. Разница в том, что для нас смерть уже в конкретном прошлом, а для других — в туманном будущем. Хотя насчет туманности не факт. У кого-то со сроками полная определенность. У пациентов онкологии, например. Почти наш случай. «Почти», потому как неизвестно, сколько мы здесь проторчим. Получается, что, четко зная дату смерти, мы располагаем относительным запасом времени, в отличие от больных раком.

— Ага, — весело поддакнул Крейн, — для пущего оптимизма еще добавь, что мы здоровы и не корчимся в муках.

— Эдди корчится. Сегодня его серьезно скрутило. Типичная психосоматика — нарушение душевного равновесия, которое влечет физическое заболевание. Великомученик Эдди! Взвалили на него тяжкую ношу против воли, а он не жалуется, молчит. Гордо терпит, то и дело демонстрируя дырки от гвоздей на руках, — ехидно закончил Бенц.

— У Эдди больше поводов любить жизнь, — вставил Крейн.

— У любого найдется куча таких поводов! Просто каждому свое. Пускай я лишен счастья коротать ночи с горячей цыпочкой, зато мне нравится в отблесках заката наблюдать, как по Риверсайду мчатся грузовики. Лишать себя такого удовольствия ну никак не хочется. В итоге любишь не саму жизнь, а то, что она лично для тебя олицетворяет.

Остаток пути мужчины проделали молча.

Расположившись в гостиной, трое хрононавтов курили и потягивали спиртное. Эдди досадливо хмурился, глядя на подругу, и угрюмо размышлял, что неплохо бы ей переодеться. В облегающем белом свитере и длинной юбке она смотрелась чересчур соблазнительно, а у него совершенно не было сил на любовные утехи.

— Она в курсе? — Бенц кивнул в сторону девушки. — Можно говорить открыто? Припадок у барышни не случится?

— Нет, не в курсе, — признался Эдди. — Я собирался сказать, но…

— А какого дьявола тянешь? — взъярился Крейн.

— Что происходит? — испуганно спросила девушка. Ее ладонь взметнулась к груди, туда, где обычно болтается крестик или ладанка, хотя Даг прекрасно знал, что под свитером ничего такого нет.

— Мы все погибли при повторном входе в темпоральное поле, — выдал Бенц, самый прямолинейный и самый черствый в команде. — Понимаете, мисс…

— Хокинс, — шепотом подсказала она.

— Приятно познакомиться, мисс Хокинс. — Бенц окинул ее равнодушно-оценивающим взглядом. — А зовут как?

— Мэри Лу.

— Мэри Лу? Отлично. — Бенц повернулся к остальным. — Имя прямо для официантки, только бейджика не хватает. Так и представляю: «Добрый день, меня зовут Мэри Лу, и следующие несколько дней я буду вас обслуживать. Завтрак, обед, ужин, снова завтрак, потом обед и опять ужин, и так до тех пор, пока вы не расхлебаете кашу, которую заварили, и не вернетесь обратно в свое время. Итого с вас тридцать пять долларов и восемьдесят центов, чаевые в счет не входят. Надеюсь, вы не вернетесь. Никогда! Слышите? Никогда!» — Сигарета в руках Бенца дрожала в такт его голосу. — Простите, мисс Хокинс, — опомнился он. — Этот чертов взрыв полностью выбил нас из колеи. Мы попали в ЭВР, экстра-временной резерв, и сразу поняли, что погибли. Узнали первыми, но…

— Но исправить ничего не могли, — подхватил Крейн.

— И никто не может, — закончил Эдди, обняв подругу.

Внезапно его захлестнуло ощущение дежавю. Дьявол! Они попали в замкнутую временную петлю и теперь движутся по кругу! В который раз они сидят в этой гостиной и обсуждают сорванный полет? В тысячный? В сто тысячный? В миллионный? Не исключено! И всегда кажется, что это происходит впервые, второго шанса нет, а в действительности все наоборот.

Эдди хотелось выть от злости. Отчаяние порождало глубокую, неистребимую ненависть к тем, кого миновала эта страшная участь. Конечно, все вышло из праха и возвратится в прах, как гласит Библия, вот только они трое прахом уже стали. Какой смысл держать их среди живых? Зачем все эти разговоры, бесконечные споры в попытках выявить причины катастрофы? Пускай ломают голову потомки, а с нас хватит.

Однако вслух он не стал ничего говорить, так будет лучше.

— Может, вы врезались во что-то? — предположила девушка.

— Может, мы врезались во что-то? — ехидно повторил Бенц, покосившись на товарищей.

— По крайней мере, такую версию озвучили по телевизору, — продолжала Мэри Лу. — Фазовый разброс, несогласование координат создает угрозу столкновения с посторонним объектом на молекулярном уровне. Ну да чего объяснять, — она махнула рукой и процитировала: «Два объекта не могут одновременно занимать одно и то же место в пространстве». Оттого и взрыв…

— Да, в этом заключался основной риск, — признал Крейн, — по крайней мере, теоретически. Доктор Фейн и ребята из группы планирования рассчитали возможную угрозу. Предохранители были запрограммированы так, чтобы обратный вход не начинался до полной стабилизации в пространстве. Допустим, предохранители отказали, разом все, хотя я лично проверил показания приборов при запуске — координаты шли тютелька в тютельку. Плюс не сработала аварийная сигнализация, никаких предупреждений, ничего! — Крейн криво ухмыльнулся.

— Слушайте, — Бенц возбужденно подался вперед, — мы ведь в буквальном смысле озолотили родственников. Выплаты по страховке будут заоблачные, десятки тысяч долларов! А кто у нас ближайшие родственники? Правильно, мы сами. Представляю себе сцену. «Здравствуйте, мистер страховщик! Мы с приятелями умерли и хотим получить компенсацию». И смех, и грех.

Эдди, однако, занимало совершенно иное — гражданская панихида. После вскрытия тела погибших, естественно, предадут земле. Похоронная процессия задрапированных черным «Кадиллаков» наводнит Пенсильвания-авеню. Чиновники, яйцеголовые интеллектуалы… но гвоздем программы станут сами покойники, причем сразу в двух ипостасях.

Пока тела, упакованные в отполированные до блеска гробы с медными ручками, повезут по улицам города к кладбищу, виновники «торжества» наверняка будут ехать рядом, в открытых лимузинах, и радушно приветствовать собравшихся.

— Похороны, — буркнул Эдди.

Остальные недоуменно уставились на него, но уже через секунду их лица омрачились от осознания услышанного.

— Нет, — пробормотал Бенц, — ни за какие деньги.

— Нас заставят при любом раскладе, — скривился Бенц, — прикажут, и мы подчинимся.

— А улыбаться они случайно не прикажут? — Даг сорвался на крик. — Вот взбредет им в башку, и прикажут!

— Нет, — сказал генерал Джаб, качая несуразно большой круглой головой, которая особенно нелепо смотрелась на тощей шее. Многочисленные награды на высоком воротнике-стойке словно разошлись пятнами по нездоровой, усыпанной прыщами коже. — Улыбаться не надо, нация должна видеть скорбь на ваших лицах, чтобы осознать весь масштаб трагедии.

— Задачка не из легких, — отозвался Крейн.

Русский путешественник во времени стоял молча. Его узкое с крючковатым носом лицо, которое казалось еще уже благодаря переводческим наушниками, выражало неподдельное участие.

— На короткий миг страна узрит ваше присутствие, — продолжал Джаб, — камеры крупнейших телеканалов одновременно дадут вертикальную панораму вас троих, а комментаторы, заранее проинструктированные, произнесут приблизительно следующее…

Генерал развернул листок с печатным текстом, надел очки и, откашлявшись, стал зачитывать:

— «Наши операторы поймали в кадр троих мужчин. Никак не разберу, кто это… А вы видите?»

Джаб оторвался от текста и пояснил:

— Дальше начнутся предположения, здесь дикторам разрешено импровизировать, а после они в унисон воскликнут: «О господи, Роджер!» Или Уолтер, или Нэд, в зависимости от смены…

— Почему не Джаб? — встрял Крейн. — Вдруг по такому случаю в эфир выйдет особое «Шоу с генералом»…

Джаб невозмутимо проолжал читать:

— «О господи, Роджер! Поправь, если я ошибаюсь… Это ведь наши хрононавты! Во плоти! Но как?! Означает ли это, что ребята каким-то чудом избежали роковой…» Тогда вступает его коллега и авторитетно объясняет: «То, что мы сейчас наблюдаем, Дэвид — или Генри, или Пит, или Ральф, — есть первый официальный опыт реализации ЭВР, экстра-временного резерва. Трое мужчин, которых мы видим, отнюдь не иллюзия. Однако нельзя, подчеркиваю, нельзя воспринимать их как настоящих хрононавтов. Миссия наших отважных героев еще не окончена. Вековой скачок — вот их цель, а нынешнее появление здесь, в настоящем — результат непредвиденной остановки на пути к покорению временных континуумов».

Эдди прикрыл глаза. Сейчас Крейн попросит, чтобы его засняли с воздушным шариком и сладкой ватой в руках. Идиотская реакция на идиотскую ситуацию. Еще немного, и у них поедет крыша…

Усталое сознание кольнула мысль — в который раз это повторяется? В сотый? Тысячный? Пусть доказать ничего нельзя, но факт остается фактом. Они и раньше сидели тут, слушали эту чушь, обменивались колкостями…

Даг неуютно поежился.

— В чем дело? — с нажимом спросил Бенц.

— Каков максимальный объем ЭВР для всей вашей команды? — впервые подал голос русский. — И какой процент вы исчерпали?

— Судя по тому, что нам сказали, истрачена приблизительно половина, — после паузы ответил Бенц.

— Расчет верен, — загромыхал генерал, — до дня Национального траура ЭВР хватит. Правда, пришлось поторопиться со вскрытием и судмедэкспертизой, но ввиду общего настроя населения…

При слове «вскрытие» Эдди содрогнулся и, не в силах больше сдерживаться, заявил:

— По-моему, мы впустую тратим драгоценный временной резерв. Вместо того чтобы болтать всякую ерунду, предлагаю ехать в лабораторию и посмотреть на увеличенные срезы ткани. Полистаем отчеты и вместе, коллективно, обмозгуем, что к чему. Медицина пока в замешательстве, но вдруг у нас получится разобраться? Ответы — вот что требуется. Ответы на незаданные пока вопросы. До вопросов доберемся позже. — Он перевел дух: — Кто за?

— Разглядывать собственную селезенку на экране? Увольте, — буркнул Бенц, — я и так подписался на похороны. Вскрытие — это уже слишком.

— Прекрасный шанс осыпать тех, кто пришел почтить нашу память, крошечными кусочками обагренных кровью внутренностей… — мечтательно пропел Крейн. — Генерал, распорядитесь, чтобы врачи сложили ненужные обрезки в пакетик, а мы будем разбрасывать их, как конфетти, и улыбаться.

— Согласно существующим инструкциям, — генерал порылся в бумагах, — улыбка неприемлема на траурных мероприятиях. Таким образом, тему можно считать закрытой. Что касается вашего присутствия на вскрытии, которое в настоящий момент движется полным ходом…

— И которое мы, сидючи здесь, провороним, — заметил Крейн, обращаясь к Эдди. — Вот вечно мне не везет!

Проигнорировав товарища, Эдди склонился к микрофону на груди русского.

— Офицер Н. Гауки, ориентируясь на собственный опыт краткосрочного, но чрезвычайно успешного полета, что лично вы назовете главной угрозой для хрононавта? Риск имплозии при повторном входе в темпоральное поле в результате пространственного совпадения, как в нашем случае? Или вас с напарником беспокоили и иные проблемы?

— Позволю себе выразить наше обоюдное опасение, так как мы неоднократно обсуждали данный вопрос с офицером Р. Пленя. Правда, в сугубо неформальной обстановке, — поколебавшись, ответил Гауки. — Так вот, нас постоянно преследовали опасения попасть в замкнутую временную петлю, из которой нет выхода.

— Где все повторяется бесконечно?

— Верно, мистер Э. Даг, — мрачно кивнул русский.

— Твою мать! — Эдди беспомощно повернулся к товарищам. Так страшно ему не было никогда в жизни.

— Эй, это не наш случай! — Бенц ободряюще стиснул плечо друга. — Мы просто взорвались при возвращении. Расслабься!

— Давайте убираться отсюда, — приподнявшись с кресла, хрипло выдавил Даг. Казалось, на него давят стены, потолок, люди…

«Клаустрофобия! — подумал он, задыхаясь. — Как тогда в школе! Нам без предупреждения устроили контрольную на обучающих машинах, я сразу понял, что провалюсь, и тут началось…»

— Пожалуйста, — умоляюще добавил Эдди, вставая.

На лицах собравшихся отразились самые разные чувства. С искренним участием смотрел русский…

— Хочу домой, — признался Эдди и мысленно обругал себя за глупость.

Вечером в кафе на Голливудском бульваре он страшно напился. К счастью, Мэри Лу составила ему компанию. Было даже весело. По крайней мере, все так говорили.

— Абсолютное единство, подлинное и высшее, составляют мужчина и женщина. Это незыблемый союз, согласна? — пьяно втолковывал Эдди, повиснув на девушке.

— О да, — кивнула она, — учительница говорила то же самое.

Чтобы порадовать любимого, Мэри Лу оделась по его вкусу: сиреневые брюки клеш, туфли на высоком каблуке и короткий топ, оставляющий открытым живот. Образ пикантно дополнял лазуритовый «гвоздик» в пупке, однако за ужином в «Тинг-Хо» сережка выпала. Хозяин заведения клялся и божился, что непременно отыщет украшение, но Мэри Лу все равно ужасно расстроилась. Камень был дорог ей как память. Правда, она не рассказала, о чем именно он напоминал. А может, и рассказала — просто вылетело из головы.

Вдруг Эдди поймал на себе пристальный взгляд молодого негра, сидящего за соседним столиком. Смотрелся парень колоритно: высокая прическа афро, элегантный костюм, жилет в тонкую полоску и кричаще-яркий галстук. Подойти модник не решался, зато продолжал настойчиво пялиться.

— У тебя бывало предчувствие, что должно произойти то-то и то-то? — Эдди повернулся к Мэри Лу. — Допустим, человек открывает рот, а ты знаешь слово в слово, что он собирается сказать. Бывало?

— Естественно, у всех бывает. — Она пожала плечами и отпила «Кровавую Мэри».

Чернокожий поднялся со стула и направился к ним.

— Простите за беспокойство, сэр, — начал он, обращаясь к Дагу.

— Хотите, предскажу следующую фразу? — перебил тот. — «Мы раньше не встречались? Не мог я видеть вас по телевизору?»

— Именно это я и собирался спросить, — подтвердил парень.

— Вы, безусловно, видели мою фотографию, — улыбнулся Эдди, — на сорок шестой странице свежего номера журнала «Тайм», раздел «Новости медицины». Всемирную славу я, простой терапевт из Айовы, приобрел благодаря созданию уникальной вакцины вечной молодости. Главное достоинство препарата — его легко приготовить. В настоящий момент несколько крупных фармацевтических компаний бьются за право получить патент.

— Вполне возможно, — неопределенно кивнул негр. Судя по виду, он был трезв как стекло. — Не возражаете, если я присяду?

— Конечно, — отозвался Эдди, успев заметить в руке незнакомца удостоверение службы национальной безопасности США, которая курировала проект с самого начала.

— Мистер Даг, — тихо произнес агент, устраиваясь напротив, — ваше нынешнее поведение недопустимо. Если вас узнал я, где гарантия, что не узнают другие? Тогда скандал гарантирован. Все засекречено по высшей категории, любое появление на публике до похорон расценивается как нарушение федерального закона. Моя задача — отвезти вас обратно, не привлекая лишнего внимания. Поймите правильно, шумиха нам ни к чему. Кстати, где ваши коллеги?

— У меня дома, — вмешалась Мэри Лу, не подозревая про удостоверение. — И вообще, отвали, — резко добавила она. — У моего мужа тяжелый период. Сегодня единственный шанс расслабиться…

— Эй, — окликнул агента Эдди, — я ведь заранее знал все, что вы скажете.

«Слово в слово, — добавил он про себя. — Получается, я прав, а Бенц ошибся. Мы попали во временную петлю, выхода нет, и впереди нескончаемый бег по замкнутому кругу».

— Пусть так, — отмахнулся негр. — Сейчас вы отправитесь домой, причем, я уверен, добровольно. Буквально пару минут назад поступила срочная информация…

Он постучал по крошечному микрофону в правом ухе:

— Вы в курсе, что бригада специалистов прочесывает место крушения на стартовом комплексе?

— Да, — кивнул Даг.

— Ребята обнаружили первый ключик к разгадке. Вопреки правилам, один из вас прихватил что-то из ЭВР.

— Один вопрос, — оборвал его Эдди, — допустим, меня увидят. Даже узнают. В чем проблема?

— Народ по-прежнему верит, что катастрофа при входе никак не отразилась на миссии в целом. Должно создаться впечатление, что с первой же попытки США осуществили скачок на целый век вперед, обогнав СССР почти вдвое. Ваше появление в нынешнем континууме будет для людей большим разочарованием. Другое дело — похороны. Как лица заинтересованные, вы ощутили потребность, даже необходимость, прервать путешествие и снова появиться здесь в столь печальный для всей нации день…

— О, мы с детства мечтали побывать на собственных похоронах, — снова встрял Эдди, — причем сразу в двух ипостасях.

— Понимаю, ситуация не из приятных, но участвовать вам придется. Камеры ведущих телеканалов покажут, как скорбящие путешественники провожают катафалк до кладбища. Мистер Даг, правительство потратило немало сил и денег для того, чтобы хоть относительно разрешить эту чудовищную проблему. Доверьтесь нам и мне лично, — увещевал агент, — ваше полноценное сотрудничество принесет огромную пользу стране, особенно если мы захотим повторить запуск. В конце концов, это именно то, к чему мы стремимся.

— Извините, к чему мы стремимся? — угрожающе переспросил Эдди.

— К полетам во времени, конечно. — Парень смущенно заерзал на стуле. — Ввиду вашей трагической смерти вы, правда, больше никуда не полетите, зато другие…

— Значит, мы стремимся? Стремимся, да? — Эдди почти кричал.

— Да, да, — повторил его собеседник, — и прошу, потише.

— Лично я никуда не стремлюсь, — выпалил Даг. — Наоборот, хочу, чтобы все закончилось раз и навсегда, чтобы я спокойно лежал в гробу и гнил, как подобает покойнику. Чтобы больше не наступало это чертово лето! Одинаковое, вечно одно и то же лето!

— Лето — оно и в Африке лето. — В голосе Мэри Лу слышались истерические нотки. — Эдди, он прав, надо идти. Уже поздно, ты слишком много выпил, да и новости про…

— Что именно мы притащили обратно? — перебил ее Даг. — Сколько избыточной массы обнаружено?

— Согласно предварительному анализу, общий вес незарегистрированного оборудования в темпоральном поле модуля составлял порядка сотни фунтов. Солидный перегруз… — Чернокожий развел руками. — В результате пусковой стол разнесло вдребезги. Приборы не справились.

— Ух ты! — изумленно воскликнула Мэри Лу. — Похоже, вы не удержались и купили в дорогу патефон за доллар девяносто восемь, плюс пятнадцатидюймовые колонки с усилителем и пожизненный запас пластинок Нила Даймонда!

Она попробовала засмеяться, но не смогла.

— Эдди, — с отчаянием прошептала девушка, — прости… Бред какой-то! В голове не укладывается. Вас ведь инструктировали насчет посадочной массы. Лишний листочек бумаги — и тот недопустим. Доктор Фейн даже объяснил почему, когда выступал по телевизору. Получается, кто-то из вас нарочно вызвал перегрузку! Это же самоубийство!

У Мэри Лу ручьем потекли слезы; одна слезинка повисла на кончике носа. Эдди машинально потянулся вытереть ей нос, как маленькой.

Агент поднялся из-за стола:

— Я доставлю вас на исследовательскую площадку.

Они с Дагом помогли Мэри Лу встать. Неловко покачиваясь, она допила коктейль. Эдди ощутил мимолетное чувство жалости, быстро сменившееся апатией. Если вдуматься, ничего странного в этом нет. Человек устает от всего, от эмоций в том числе. Любовь, сострадание, жалость притупляются, когда застреваешь на одном отрезке жизни, который сравним разве что со всеми кругами ада, вместе взятыми. Наверняка сам Господь Бог, испытай он нечто подобное, утратил бы милосердие и всеобъемлющую любовь к людям.

— Выяснили, кто из нас причастен? — спросил Даг, пока они пробирались сквозь толпу к выходу.

— Выяснили, — с нажимом произнес парень, придерживая дверь для Мэри Лу и делая знак серой машине. Двое агентов, на сей раз в форме, поспешили навстречу.

— Намекаете, это сделал я? — прищурился Эдди.

— Без вариантов, — пожал плечами агент.

Траурная процессия двигалась по Пенсильвания-авеню с какой-то болезненной торжественностью. Во главе колонны ехали три катафалка, убранные американскими флагами. За катафалками тянулась длинная вереница черных лимузинов. По обеим сторонам дороги дрожали, несмотря на теплые пальто, пришедшие проститься. Мартовский день выдался особенно промозглым. Над Вашингтоном висел туман, очертания домов терялись в пропитанной дождем дымке.

Ведущий новостей и комментатор Генри Кэссиди навел призматический бинокль на первый похоронный «Кадиллак».

— Сразу вспоминается, как железнодорожный вагон мчал тело Авраама Линкольна вдоль полей с колосящейся пшеницей, прежде чем оно упокоилось здесь, в самом сердце страны, — заунывно гундосил Кэссиди. — Сейчас мы переживаем не менее страшную потерю. Даже солнце скрылось за тучами. Небо льет слезы дождя, словно скорбит вместе с нами.

Техник-ассистент кивком указал на монитор с панорамным кадром четвертого «Кадиллака», идущего сразу за катафалками.

— Камеры наших операторов зафиксировали троих мужчин, — проговорил Кэссиди, кивая в ответ, — никак не разберу, кто они. Плохо видно. Эверетт, ты вроде поближе… Можешь разглядеть?

Он нажал кнопку, уступая эфир своему коллеге Эверетту Брэнтону.

— Не верю своим глазам! Генри, мы наблюдаем наших отважных хрононавтов во плоти! — с нарастающим волнением в голосе отозвался Брэнтон. — Похоже, ради сегодняшнего мероприятия они ненадолго прервали свой знаменательный полет!

— Погоди-ка, — вмешался Кэссиди, — означает ли это, что ребята каким-то чудом выжили в ката?..

— Увы, — скорбно прервал коллегу Брэнтон, — это лишь официально подтверждает существование научного явления, известного как «экстренное время».

— Имеешь в виду ЭВР? — выпалил Кэссиди точно по сценарию, которым федералы снабдили дикторов до эфира.

— Да, Генри, именно ЭВР. Перед нами не иллюзия, не обман зрения, а уникальное достижение науки. Однако нельзя, подчеркиваю, нельзя рассматривать происходящее в рамках реальных категорий…

— Эверетт, кажется, я понял! — возбужденно перебил Кэссиди по сценарной ремарке «КЭСС. ВОЗБУЖД. ПЕРЕБИВАЕТ». — В рамках реальных категорий миссия наших героев закончится спустя сто лет, а их нынешнее появление здесь, в настоящем — результат вынужденной остановки на пути к покорению временных континуумов. Должно быть, всепоглощающее горе заставило…

— Прости, что вклиниваюсь, Генри, но кортеж неожиданно встал. По-моему, отличный шанс взять интервью…

— Нет! — быстро оборвал его Кэссиди, пробежав глазами по только что принесенной бумажке, где торопливыми каракулями было выведено «Никаких интервью! Следуйте полученным ранее инструкциям!» — Не хочется разочаровывать ни тебя, ни аудиторию, но интервью не получится… Хотя, безусловно, мы все без исключения мечтали бы побеседовать с нашими храбрецами Бенцем, Крейном и Дагом…

Произнося текст, он отчаянно жестикулировал, чтобы кронштейн с микрофоном убрали подальше от «Кадиллака». Встретив недоуменные взгляды техника и оператора, Кэссиди только помотал головой.

Заметив нависший над ним кронштейн, Эдисон Даг поднялся с сиденья, а Кэссиди чуть не взвыл от злости. Неужели собрался говорить? Черт! Почему федералы ЕГО не предупредили? Сперва впутали, потом кинули! Тем временем к автомобилю ринулись корреспонденты других крупных каналов и радиостанций, и каждый норовил задать вопрос хрононавтам. Однако большая часть микрофонов была направлена на Эдисона Дага, который уже начал отвечать, но с отключенной аппаратурой слов было не разобрать.

Поколебавшись, Кэссиди велел технику включить микрофон.

— …и раньше, — раздался из динамиков голос Дага.

— Что значит «Это случалось и раньше»? — выкрикнул радиорепортер.

— Значит, что я и раньше стоял на этом самом месте, отвечал на этот самый вопрос, — от волнения Эдди пошел красными пятнами, — а вы бесконечное количество раз участвовали в траурной процессии, узнавали о нашей смерти при взрыве… Замкнутое кольцо времени, петля. Понимаете? Если ее не разорвать, так будет продолжаться вечно.

— Вы пытаетесь определить причины катастрофы, которая стоила — или будет стоить — вам жизни? Надеетесь предотвратить ее? — затарахтел очередной журналист.

— Естественно, — пожал плечами Бенц.

— Выявив причину и устранив ее, мы избежим взрыва при возвращении, — добавил Крейн. — Уже стало известно, что неким таинственным образом на борту появились детали двигателя «Фольксвагена» — цилиндры, головка… В общей сложности сто фунтов лишней массы…

«Чудовищно!» — подумал Кэссиди.

— Чудесно! — завопил он в свой микрофон, висящий на шее. — Сразу видно — самодисциплина у ребят на высоте. Теперь-то мы понимаем, для чего нужны эти изнуряющие подготовительные тренировки. С небывалым упорством наши трагически погибшие путешественники во времени добрались до сути технической ошибки и теперь бросили все силы на ее устранение, чтобы вернуться назад и продемонстрировать нам триумфальный запуск.

— Интересно другое, — отреагировал Брэнтон, поправляя наушники с микрофоном. — Насколько эти корректировки прошлого повлияют на будущее? Если запуск пройдет успешно, а парни не погибнут, тогда… Черт, Генри, я совсем запутался. Тут все чересчур сложно. Эти временные парадоксы, о которых по телевизору постоянно толкует доктор Фейн из лаборатории Временной Депортации, — они не для среднего ума.

Слегка успокоившись, Эдисон Даг заговорил разом во все подставленные ему микрофоны.

— Мы должны не устранить причину имплозии, а умереть. Смерть — единственный способ выбраться из ловушки. Мы трое обязаны умереть…

Похоронный кортеж тронулся, не дав ему возможности закончить.

Генри Кэссиди выключил микрофон и повернулся к технику.

— Рехнулся он, что ли?

— Время покажет, — чуть слышно пробормотал тот.

— Уникальнейший момент в истории американских временных полетов! — вещал Кэссиди, «оживив» аппаратуру. — Да простят меня зрители за слегка неуместный каламбур, но только время покажет, что значат таинственные слова, невольно вырвавшиеся в столь тяжкий для Эдисона Дага, как, впрочем, и для всех нас, момент. Обезумел ли хрононавт от горя? Или же обнаружил потенциальное решение страшной дилеммы, которое чисто теоретически может поставить крест на попытках повторить запуск? Предвещает ли это конец американским и советским путешествиям во времени?

Дальше зазвучала реклама.

— Мое мнение, — голос Брэнтона транслировался теперь только в наушники коллег и операторскую, — если парень не соврал, то они просто обязаны дать бедолагам умереть спокойно.

— Да, их нужно отпустить, — согласился Кэссиди. — Господи, этот Даг ведь с трудом языком ворочал! И выглядит — краше в гроб кладут. Похоже, он сам себя хоронит раз так в миллионный, если не в миллиардный. Врагу не пожелаешь.

— Ставлю полсотни баксов, — авторитетно заявил Брэнтон, — что они и впрямь застряли во времени.