Искушение ирландца О'Райли Кэйтлин
Она не могла сдержать дрожь, пробежавшую по телу при этой мысли.
Теперь, получив уже второе такое письмо, она понимала, что должна сообщить об этом Деклану. Слова угрозы жгли ей сердце.
На краткий миг Полетта подумала, что нужно передать письмо Колетте и Куинтону и попросить у них помощи и совета, но сразу же передумала. Нет, если она расскажет им о письмах, придется объяснить еще многое, что она пока не готова была объяснять. Она не готова была посвятить кого-то в глубину ее отношений с Декланом.
Полетта решила пока держать историю с письмами в секрете.
Глава 16
Картины
Мара Ривз сидела за столом, и перед ней лежал набор красок. Миссис Мартин подумала, что девочка захочет порисовать, поэтому разложила на большом столе детскую бумагу, кисточки, маленькие горшочки с красками и предложила рисовать сколько захочется. А пока миссис Мартин хлопотала по комнате, собирая разросшуюся кучу книжек с картинками.
Маре очень нравились ее новые книжки. А особенно ей нравилось каждый день ходить с папой в книжную лавку. Она с удовольствием прогуливалась с ним. Его рука надежно держала ее руку, когда они шли по заполненным людьми лондонским улицам. Ей нужно было делать большие шаги и идти быстро, чтобы не отставать от него, но она не огорчалась. Ей нравилось посещать «Книжную лавку Гамильтона».
В лавке было уютно и весело. Там стояли маленькие столики и стульчики, как раз ей по размеру. А хорошенькая мисс Гамильтон приносила ей замечательные книжки с картинками и читала их Маре мелодичным, успокаивающим голосом. Что-то в этой лавке делало счастливее и папу. Его хмурый взгляд светлел, когда они были у Гамильтонов. Он больше улыбался. Настоящей улыбкой, которая светилась в глазах. Эта улыбка весело будоражила Мару и почти заставляла забывать страх, который сжимал ее сердце. И она громко смеялась.
Она сидела и смотрела на краски перед собой. Что ей с ними делать? Ей не особенно хотелось рисовать картинки, но и не хотелось огорчать миссис Мартин, которая была так добра к ней. Мара нерешительно взялась за кисточку и окунула ее в синюю краску. Краска капала с кисточки, но Мара провела ею линию через чистый лист бумаги и скорчила гримасу, как всегда, когда рисовала. Две точки изображали глаза, одна точка – нос, изогнутая линия – рот. В этот раз она нарисовала улыбающееся лицо. Затем она окунула кисточку в красную краску и повторила рисунок, нарисовав красным поверх синего. Получился лиловатый цвет.
Довольная полученным эффектом, Мара принялась рисовать улыбающиеся лица и смешивать цвета. Заполнив один лист, она взялась за второй. Смешение цветов завораживало ее. Синий и красный давали лиловый, синий и желтый – зеленый, красный и желтый – оранжевый.
Она услышала, что миссис Мартин напевает какую-то мелодию. Мара ее узнала. Она слышала этот мотив раньше. Наверное, очень давно. Он напомнил ей об Ирландии. О доме. Слушая эту едва знакомую мелодию, Мара продолжала рисовать. Желтый, красный, оранжевый. Линии закручивались, становились гуще, тяжелее, темнее, смелее… Желтый, красный, оранжевый.
Она была так поглощена созданием своего рисунка, что не услышала, как в детскую вошел папа. Растерявшись от его неожиданного появления за ее спиной, Мара уронила кисточку и, встав на стул, обняла его за шею. Он крепко прижал ее к себе.
– Мара, дорогая, – прошептал он. – Чем ты занималась сегодня? Рисовала картинки? Дай посмотреть.
Он отпустил ее, и она снова уселась на стул, указывая на еще влажные листы с рисунками. Ей хотелось, чтобы папа восхищенно воскликнул, любуясь ее смешанными цветами, однако он ничего не сказал и она растерянно посмотрела на него. На его лице появилось странное выражение.
Он повернулся к миссис Мартин.
– Вы дали ей эти краски?
Миссис Мартин, улыбаясь, подошла к ним.
– Да. Я думала, ее это развлечет. Она старательно рисовала целых полчаса. О боже!.. – Миссис Мартин закрыла рот рукой, поглядев на рисунки Мары.
Папа нахмурил лоб.
– Понимаю. Это выглядит странно. Да?
– Возможно, так она выражает свои чувства.
Маре не понравилось, что они говорят о ней так, словно ее здесь нет. Она посмотрела на созданные ею рисунки. Что в них было не так? Множество разноцветных лиц. Ей особенно нравились красные, синие, лиловые, желтые и зеленые волны. И еще она нарисовала радугу.
Папа осторожно взял в руки один лист с завитками красного, желтого и оранжевого.
– Пламя. Она нарисовала пламя. – Его голос был еле слышен.
Мара снова стояла на стуле. Она вовсе не рисовала пламя. Она не любила огонь. Это были просто красивые завитки, лепестки цветов, красных, желтых и ярко-оранжевых. По крайней мере именно это она хотела изобразить.
Папа снова положил картинку на стол и схватил Мару, прижимая ее к себе крепко-крепко, почти выдавливая из нее дыхание. Она надеялась, что не встревожила его. Она не собиралась пугать его.
Он поцеловал ее в макушку и отпустил, потом спросил:
– Ты хочешь пойти сегодня в книжную лавку?
Мара улыбнулась и энергично закивала.
– Ты можешь порисовать потом, – сказал папа, – когда мы вернемся домой.
– Дайте я сначала отмою ее от краски, лорд Кэмелмор, – вмешалась миссис Мартин. – Куда она пойдет в таком виде?
Мара послушно взяла миссис Мартин за руку и пошла за ней отмывать с пальцев густую краску. Она старалась быть хорошей девочкой и не пачкаться, но оказалась вся вымазана красным и желтым. Еще миссис Мартин заставила ее переодеть платье.
Вскоре Мара уже шагала вприпрыжку за папой, направляясь в книжную лавку, размышляя на ходу, какой сюрприз приготовила ей сегодня мисс Гамильтон. Та, казалось, всегда знала, какая книжка понравится Маре. Девочка предпочитала визиты в книжную лавку еженедельным посещениям докторов, к которым ее водил папа. Они тыкали в нее разными инструментами, заглядывали в рот и в уши и задавали глупые вопросы, на которые она, разумеется, не могла ответить. Потом папа и доктора шептались и говорили о ней так, словно ее здесь не было.
– Что вы думаете? – спрашивал папа каждого из них.
– У нее нет никаких физических нарушений. Она пережила сильное потрясение, так что, я думаю, ее проблемы скорее психологического свойства.
Потом они обсуждали разные способы лечения. Один сердитый доктор попросил папу оставить Мару с ним: он ее быстро вылечит. К счастью, папа не согласился. Однако они покидали каждый кабинет, не узнав ничего нового.
Иногда Маре хотелось шепнуть папе, чтобы он перестал водить ее по врачам и тогда с ней все будет хорошо, но он никогда на нее не сердился. Он просто крепко обнимал ее и говорил, что все наладится. Поэтому она любила его очень сильно.
Они вошли в «Книжную лавку Гамильтона», и над дверью звякнул колокольчик. От одного этого звука Мара начинала чувствовать себя счастливой.
Она разочаровалась, увидев, что мисс Гамильтон в лавке нет. На ее месте за прилавком стояла знакомая черноволосая леди.
– Добро пожаловать к Гамильтонам, – улыбнулась она им. – Чем я могу помочь вам?
– Мы надеялись, мисс Гамильтон поможет нам выбрать книгу для Мары, – сказал папа, нежно сжимая ручку дочери.
– Сейчас ее здесь нет. Но я могу вам помочь, – предложила леди.
Мара услышала разочарование в голосе папы, когда он спросил:
– О, мы не станем вас беспокоить. Вы не будете возражать, если мы немного побродим в детском отделе?
– Нет. Вовсе нет, – улыбнулась леди. – Смотрите сколько хотите.
Папа заколебался.
– Вы не знаете, будет ли сегодня в лавке мисс Гамильтон?
Леди покачала головой:
– Я не уверена. Она вместе с сестрой осматривает здание новой лавки.
– Понимаю. Благодарю вас.
Мара прошла вместе с папой в конец лавки, к детскому отделу. Девочка выпустила руку отца и подошла к одному из стоявших там маленьких столиков, на середине которого лежала стопка книг. Мара выбрала одну. Папа подошел и встал возле нее на колени. В его глазах вновь появилась грусть. Она поцеловала его в щеку, и папа улыбнулся:
– Ты эту книжку хочешь почитать?
Мара кивнула.
– Ладно. – Он оперся на один из маленьких стульчиков, и Мара перебралась к нему на колени. Открыв книгу, он начал читать. Голос его звучал тихо и успокаивающе.
– «“Яблочный пирог” и другие детские сказки», – прочел папа. – Я – яблочный пирог, К – кусни его, Р – разрежь его.
Это была книжка про алфавит, а Мара любила рассказы про буквы. Ей хотелось научиться писать их. Может быть, потом, когда придет домой, она попробует изобразить их своими красками. А пока она слушала, как папа прочел весь алфавит. Там были истории про кошек и чаепития, про поросят, которые пошли на базар. Они глубоко погрузились в сказку о Красной Шапочке, когда в лавку ворвалась мисс Гамильтон и направилась к ним.
– Я так боялась, что пропущу вас, – сказала она задыхаясь. Ее голубые глаза были широко распахнуты. Она крепко сжимала в руке свой ридикюль. Она почти не заметила Мару, глаза ее были устремлены только на папу.
Папа бережно поднял Мару с коленок и, пересадив на отдельный стульчик, передал ей книгу. Он быстро подошел к мисс Гамильтон, лицо его стало счастливым, и Мара впервые связала это его выражение с мисс Гамильтон. Это ее заинтриговало. До сих пор она полагала, что папа счастлив бывать в лавке, но теперь сообразила, что к этому имеет отношение и мисс Гамильтон. Мара изумленно приоткрыла рот.
Эти двое еле слышно зашептались, и Мара поняла, что они не хотят, чтобы она услыхала их разговор. Однако она все равно могла все разобрать. Она медленно листала книгу, разглядывая смешные картинки с кошками в платьицах, а сама внимательно слушала, что говорят друг другу папа и мисс Гамильтон.
– Я тоже боялся, что пропущу тебя, – произнес он, беря мисс Гамильтон за руку. – Ты выглядишь такой красавицей, Полетта. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь сегодня?
– Чудесно – ответила Полетта, ослепительно улыбаясь ему, ее щеки порозовели. – Просто чудесно.
– Никаких сожалений о прошлом вечере?
– Нет. Никаких. Это было замечательно.
– Я рад. Я беспокоился, что ты…
Их голоса стали еще тише, и они отошли на несколько шагов, их головы сблизились. Мара больше не могла разобрать ни слова, хотя продолжала слышать их бормотание. Ну и ладно. Все равно они говорили загадками, о вещах, в которых не было смысла. Мама тоже говорила загадками, и Маре это не нравилось. Что было хорошо в папе, это то, что он всегда говорил с ней так, чтобы она все понимала.
Вздохнув, Мара перелистнула очередную страницу книги, все еще удивляясь обнаруженному ею секрету: мисс Гамильтон делала папу счастливым.
Глава 17
Тени
– Почему мы должны тревожиться о нем? – с отвращением проговорила Деирдр Райан Холлингуэрт. Ее когда-то красивое лицо осунулось, его искажала вечно хмурая гримаса, от которой она выглядела старше своих тридцати пяти лет.
– Я думал, вам интересно, что он делает в Лондоне, – заметил Джеральд О’Рорк. Они с Элис пригласили бывших родичей Деклана на неделю в Кэмелмор-Мэнор, чтобы разузнать, как проходит расследование. Но сестры Маргарет оказались именно такими неприветливыми, как их описывал Деклан.
Впрочем, Джеральд всегда это знал.
Вначале он даже симпатизировал молодой жене Деклана. Маргарет Райан была милой и уступчивой, а еще весьма привлекательной внешне. Но за удивительно короткое время она стала просто невыносимой со своими капризами и нытьем. Джеральд по доброте душевной еще до свадьбы просил кузена не связываться с ней и ее жуткой семьей. Меньше всего Джеральду были нужны эти неприятные новообретенные родственнички, которые могли бы претендовать на наследство. В любом случае Деклан был слишком молод для брака. Но разве Деклан внял советам Джеральда и его предупреждениям? Нет! Он был ослеплен серебристой, холодной красотой Маргарет и в упор не видел ее недостатков. А их было в избытке.
И вот теперь ее сестры, Деирдр и Эдейн, сидели рядом, все больше напоминая двух старых ворон. Когда-то они были достаточно привлекательными, но теперь получалось, что младшая сестра собрала в себе всю красоту семьи.
– Ну так что? – почти рявкнула Эдейн Райан Ханлон. Ее лицо было таким же морщинистым и обтянутым, как лицо Деирдр. – Что вы хотите рассказать нам о нем? Я думала, вы для этого притащили нас в Кэмелмор-Мэнор. Так рассказывайте. Я надеюсь, это что-то важное.
Джеральд и его жена Элис обменялись взглядами. Они пили чай с сестрами Райан в элегантной гостиной.
– Неужели вас не интересует ваша юная племянница? – спросила Элис.
– Конечно, интересует! – раздраженно воскликнула Деирдр. – Я изо всех сил пыталась оставить ее здесь. Предложила заботиться о ней и воспитать как родную. Она единственное дитя бедной Маргарет. Разумеется, я хотела ее забрать. Но ОН не позволил мне этого! «Я никоим образом не доверю мою дочь такой стерве» – это были его точные слова, если хотите знать. С тех пор я не видела и не слышала Деклана Ривза. На следующий день он уехал с Марой в Лондон. И я умыла руки.
– Верно. То, что будет с ним сейчас, полностью в руках властей, – с довольной ухмылкой добавила Эдейн, аккуратно складывая на коленях длинные пальцы. Ее светлые волосы были туго зачесаны назад. На ней было платье с высоким воротом привычный траур по сестре.
– Так что же вы слышали относительно официального положения Деклана? – поинтересовался Джеральд, отчаянно желая глотнуть бренди, чтобы успокоить нервы. Без спиртного ему было трудно общаться с этими дамами. Эдейн всегда была рада распространяться на эту тему.
– Они почти решили предъявить ему обвинение.
Джеральд изо всех сил постарался выглядеть озабоченным и встревоженным, всячески скрывая свое удовольствие.
– Это ужасно! Вам что-нибудь известно о том, когда это произойдет?
– Это от нас не зависит, – прервала сестру Деирдр. На ней тоже было траурное черное платье, а пепельные волосы подняты в узел на макушке. – Если бы это зависело от нас, он уже болтался бы на веревке или по крайней мере сидел за решеткой. Но власти уже заверили нас, что ждать осталось недолго. Они только ожидают каких-то новых улик.
– Каких улик? – заинтересовалась Элис. Ее пронзительные карие глазки хищно сузились.
Джеральду это известие не понравилось вовсе. Какие могли отыскаться новые улики? Кенмор-Хаус был почти разрушен тем пожаром. Джеральду повезло, что он смог ускользнуть невредимым. От замка практически ничего не осталось. Откуда могли взяться какие-то новые улики? Джеральд постарался успокоить ускорившийся пульс. Это может погубить весь его план. Господи, как же ему хочется выпить!
Они снова обменялись понимающими взглядами с Элис. Его жена прекрасно представляла риск, крывшийся в его плане захватить титул лорда Кэмелмора. Титул, принадлежавший ему по праву. По крайней мере с его точки зрения.
Эдейн продолжала:
– Они много месяцев обследовали руины Кенмор-Хауса и, наконец, нашли, что огонь возник не случайно, как они предполагали раньше. Кто-то намеренно устроил поджог.
Джеральд почувствовал, как по его спине побежали струйки пота. Он прихлебывал чай, мечтая, чтобы в нем было хоть немного бренди.
– Как они узнали, что пожар был устроен намеренно? – спросила Элис.
– О, я не знаю, но они уверены, – сказала Эдейн. – Я всегда знала, что тот пожар был не случайным. А у кого еще, кроме Деклана, был мотив избавиться от бедной Маргарет?
– Ни у кого! – возмущенно воскликнула Деирдр. – Так что они его еще достанут. Попомните мое слово! Деклан Ривз будет наказан за убийство моей малышки-сестры. – Жестокие глаза Деирдр победоносно сверкнули.
– Значит, они уверены, что это сделал Деклан? – спросил Джеральд, от всей души надеясь, что это случится пораньше. До сих пор не было никаких подозрений насчет его участия в этом деле, что его очень радовало. Он хотел, чтобы Деклан оказался в тюрьме еще до конца года. Таков был его нынешний план. Тогда Кэмелмор-Мэнор и все, что к нему относится, будет окончательно принадлежать Джеральду.
– Ну конечно! – присоединилась к разговору Эдейн. – Давайте предупредите вашего кузена. Он может убежать от закона, но долго прятаться не сумеет. Они его схватят.
– И едва это чудовище окажется в тюрьме, где ему самое место, я наконец получу Мару. – Деирдр подчеркнула свои слова энергичным кивком.
– Что еще вы можете нам сообщить, Джеральд? – спросила Эдейн. Ее лицо приняло обычный кислый вид. – Относительно Деклана? Он что-нибудь говорил во время вашей встречи в Лондоне?
– Я спросил его, хочет ли он вернуться домой. Но, как вы можете заключить по моему присмотру за Кэмелмором, он не собирается в ближайшее время приезжать в Ирландию. Я сказал, что Маре будет лучше вернуться к ее семье, но он с этим не согласился. Он хочет держать ее в Лондоне и консультироваться с врачами, которые специализируются в подобных вещах.
– Конечно, Маре лучше вернуться домой и находиться с родными, а не торчать в Лондоне одной, среди чужих, – сказала Деирдр голосом, полным презрения и досады.
– И зачем ему вообще возвращаться? – заметила Эдейн. – Он знает, что его сразу посадят. Несмотря на все, что я о нем говорю, Деклан вовсе не дурак.
– Они могут потребовать, чтобы он приехал? – спросила Элис, поднимаясь с дивана и подливая чай.
Джеральд подумал, что Элис в модном новом платье из шелка янтарного цвета выглядела так, словно родилась в Кэмелморе. Его жена была красива и элегантна, как любая графиня. Она достойна стать хозяйкой такого величественного дома, и Джеральд отчаянно хотел преподнести ей его.
– Если они соберут достаточно улик, то вполне могут потребовать, чтобы он вернулся, – ответила Эдейн.
– Скоро год с момента пожара, – внезапно промолвила Деирдр. – Я хочу, чтобы они наконец поторопились.
– Мне больно, что я являюсь тем человеком, который ставит вас в известность о том… – начал Джеральд, прекрасно понимая, что его сведения вызовут у сестер Райан взрыв безумного гнева. – Иногда я стыжусь кузена. До моего сведения было доведено, что Деклан… связался… с лондонской продавщицей.
– О господи боже! – хором воскликнули Деирдр и Эдейн.
У Эдейн был такой вид, будто она вот-вот упадет в обморок.
– Еще года не прошло с тех пор, как бедная Маргарет легла в могилу, а он… с другой женщиной… – Ее голос был полон отвращения.
Деирдр ударила костлявой рукой по столу.
– Это оскорбление для нас… для Маргарет! Вот что это такое.
– Это печальная ситуация, – простонала Эдейн. – Когда мужчина убивает жену, а потом ведет себя как ни в чем не бывало.
– Мужчины способны вести себя так, – с притворным сочувствием покачала головой Элис.
– Что ж, вы знаете, – вздохнул Джеральд, – я тяжело переживаю то, что случилось с милой Маргарет. Я любил ее как сестру. И хотя Деклан – мой дражайший кузен и единственный живой родственник, должен признать, что его положение не из лучших. Все указывает на него как на виновника гибели Маргарет. А когда я думаю о том, что бедная маленькая Мара тоже могла погибнуть той ночью, мне просто становится нехорошо.
– Что касается меня, я чувствую, что не могу смотреть людям в глаза от стыда, который навлек на нашу семью Деклан. – Элис выдавила из глаз две слезинки и промокнула их платочком с монограммой. Джеральд готов был зааплодировать ей.
– Представьте себе, что чувствуем мы! – возмущенно вскричала Эдейн.
– Я понимаю, что вы чувствуете, потому что мне тоже больно. – В голосе Джеральда звучали горечь и разочарование. – Мне хотелось бы предложить вам помощь, дабы вернуть Деклана домой. Это дело чести. Кузен он мне или нет, но он совершил преступление и должен за него заплатить. – Он сделал театральную паузу. Сестры Райан слушали его затаив дыхание. – Поскольку он отсутствует, обязанности графа Кэмелмора остаются на мне. У меня полный контроль над имением, и оно в вашем распоряжении, леди. Пожалуйста, считайте Кэмелмор-Мэнор вашим домом.
– Спасибо, Джеральд! Вы благородный джентльмен, несмотря на неприятное родство с вашим кузеном! – с пафосом провозгласила Эдейн.
– Весьма утешительно сознавать, что не все кровные родственники Мары лишены чести и достоинства, – добавила Деирдр.
Джеральд хотел создать у них именно такое впечатление. Он самый благородный и честный в семье. Он добивался доверия семейства Райан. Он крепко утвердился в Кэмелмор-Мэноре, ведя дела имения. Из Лондона он регулярно получал донесения о том, что делает Деклан. Теперь ему оставалось только ждать… чтобы титул и состояние перешли к нему.
Сестры Райан ничего не знали о том, как много уже сделал Джеральд, чтобы обвинить Деклана в смерти жены. Глупые старые вороны! И он будет продолжать общаться с сестрами Райан. Он будет делать все, что угодно, лишь бы Кэмелмор принадлежал ему.
Тем или иным путем.
Глава 18
Провал
Деклан крепко прижимал к себе Полетту Гамильтон, а она льнула к нему в поисках тепла.
Душные августовские ночи сменились прохладой сентябрьских вечеров, что было безусловным облегчением. Настала осень.
Они лежали в маленькой спаленке над книжной лавкой, и Деклан в сотый раз размышлял о том, что он сделал с этой прекрасной девушкой. Она была такой живой и красивой, полной решимости и энтузиазма во всем, что делала. В ней было что-то, притягивавшее его… как зов сирены. Она тронула что-то глубоко спящее в нем, растопила лед, сковавший его сердце со времени злосчастного брака. Эта милая, умная, чудесная девушка… Он просто не мог держаться вдали от нее.
Последние шесть недель они продолжали тайно встречаться. Он приходил в лавку пораньше, и это стало их ежедневным обычаем. Другим обычаем стал ежевечерний приход Деклана, после того как лавка закрывалась и все расходились. Тогда они на цыпочках поднимались наверх, в спаленку.
Хотя они очень старались не выдавать себя, было просто чудом, что о них до сих пор никто не узнал. И Деклан намеревался так и продолжать. Полетта не заслужила, чтобы ее репутация была погублена человеком, о котором витали такие ужасные слухи. Лучше, чтобы никто о них не узнал.
Полетта удовлетворенно вздохнула в его объятиях.
– С каждым разом становится все лучше. Правда?
Он был с ней согласен. И выразил это, поцеловав ее сладкие губы.
Деклан должен был чувствовать себя виноватым в том, что встречается с ней вот так, и в какой-то степени так и было. Но чаще всего ему в голову не приходила даже мысль о вине. Все потому, что связь с Полеттой Гамильтон ощущалась им как нечто абсолютно правильное. Самое правильное, что было у него в жизни.
– Деклан, – прошептала она в темноте.
– Что, любовь моя?
– Я хочу обсудить с тобой кое-что очень важное.
Ее голос звучал весьма серьезно, и его сердце бурно забилось. Деклан слегка привстал на постели, заложив за голову подушку.
– В чем дело?
– Ну… я не вполне уверена… – нерешительно начала она. – Полагаю, я должна была рассказать тебе об этом еще в первый раз, но я не хотела тебя тревожить и не думала, что это так важно.
В голове Деклана закрутились возможные неприятности, на которые могла намекать его красавица Полетта. Сердце упало: он страшился ее следующих слов, потому что знал, что должен будет ей сказать.
Он не мог жениться на ней.
Он никогда больше не женится, и ясно дал это понять с самого начала. Деклан думал, что она это поняла, потому что тоже сразу объявила, что замужество ее не интересует. Это сразу привлекло его к ней. Она была умной, очаровательной и независимой женщиной, не искавшей мужа, чтобы он о ней позаботился. И вдруг она намекает, что им следует пожениться.
Что ж, она права. Он должен на ней жениться, после того чем они занимались последние недели. Из нее выйдет идеальная жена… Если бы только он встретил ее раньше… до того как женился на Маргарет Райан. Он ощутил огромную вину.
– Полетта, я… – начал было он, но ее последующие слова заставили кровь застыть в жилах.
– Деклан, я получила несколько довольно угрожающих писем.
Он содрогнулся, когда ее слова дошли до него. Письма с угрозами? Сердце его забилось так сильно, словно готово было вырваться из груди. Это оказалось гораздо страшнее того, что он рассчитывал услышать от нее. Выпустив Полетту из рук, он сел на постели и зажег лампу на прикроватном столике. Вокруг разлился теплый золотисто-желтый свет.
– Что ты говоришь, Полетта?
– То, что сказала. – Она старалась говорить спокойно, но Деклан видел тревогу в ее голубых глазах. Она продолжала объяснять: – Кто-то посылает мне письма, советуя держаться от тебя подальше. Правда, странно?
Пытаясь сдержать тревогу, он снова привлек Полетту в объятия. Инстинкт тут же подсказал, что она получает письма из того же источника, от того же труса, который подбросил письмо к нему в дом. Одна мысль о том, что он как-то вовлек Полетту в мерзкие дела, связанные с Ирландией, вызвала у него тошноту.
– Расскажи мне все, – потребовал он. – С самого начала. Не пропуская подробностей.
– Первое письмо я получила несколько недель назад, сразу после нашего первого визита в Грин-парк, – проговорила Полетта тихим голосом, в котором все же звучала тревога. – Еще одно пришло спустя неделю. В обоих мне велят держаться от тебя подальше, иначе я об этом пожалею. Одно даже пришло на адрес новой лавки. Последнее принесли сегодня, как раз перед тем, как пришли вы с Марой.
Деклан задержал дыхание.
– Что в нем?
– В основном то же, что и в других: «Если хотите остаться в живых, держитесь подальше от лорда Кэмелмора. Он убьет и вас».
Его захлестнули гнев и страх за Полетту. Одно дело – стараться запугать его, и совсем другое – пытаться напугать Полетту. Его Полетту! Он крепче прижал ее к себе.
– Прости, любовь моя. Ты не должна была подвергаться ничему подобному.
– Это неприятно, но я не испугана. Я доверяю тебе, Деклан, и знаю, что ты ничем мне не навредишь. И никто никогда не отпугнет меня от тебя. Эти письма скорее вызывают досаду, чем что-то еще. Я просто подумала, что должна рассказать тебе о них, потому что если кто-то знает о нас… знает обо мне и о тебе… Я решила, что это кто-то… – Она заколебалась.
– Что кто-то?
– Ну, по-видимому, кто-то за нами следит.
У Деклана в последнее время появилось ощущение, что некто каждый день провожает его от дома до книжной лавки, однако никого он особенно не приметил. У него просто появилось такое чувство, но он отмел его, считая нелепым. Но мысль, что кто-то наблюдает за Полеттой и следует за ней по пятам, заставила его похолодеть. Если с ней что-то случится из-за общения с ним, он никогда себе этого не простит.
– Кого может заботить, что ты и я вместе? – спросила она. – Кто может следить за нами, Деклан? И предупреждать, чтобы я держалась подальше от тебя?
Только одна мысль пришла ему в голову.
– Первое, что пришло мне на ум, – семья Маргарет. Я был уверен, что это они посылают мне подобные письма.
– Ты тоже получал такие? – с удивлением спросила Полетта.
– Да. Но теперь, узнав, что и ты их получала, я не уверен, что это дело рук сестер Маргарет. Хотя я считаю, что они на многое способны, но угрожать тебе – это чересчур даже для Эдейн и Деирдр Райан.
– Тогда кто еще может советовать мне держаться от тебя подальше?
– Я не знаю. Но обещаю, что постараюсь это выяснить. – Он почувствовал, как дрожит в его объятиях Полетта, и в попытке утешить прижал ее к себе покрепче. – Я особенно не думал об этих письмах. По правде говоря, просто бросил их в огонь, считая, что Деирдр и Эдейн всего лишь дают мне понять, что не забыли Маргарет и стараются добиться признания меня виновным. Возможно, они считают, что это заставит меня вернуться в Ирландию и они смогут заполучить Мару. В любом случае я не обратил на письма внимания. Однако теперь я проведу расследование. У тебя сохранились эти письма?
– Да. Все. Я передам их тебе.
– Могу я поинтересоваться, почему ты не отдала мне их раньше?
Она вздохнула:
– Не знаю. Пожалуй, не хотела тебя тревожить.
– Ты не хотела меня тревожить? – недоверчиво повторил.
Она просто невероятная. Из-за него ей неделями угрожали какие-то анонимы, а она не хотела отягощать его этой ношей. Он наклонился и поцеловал Полетту, на миг погрузившись в ее нежную сладость. Затем он откинулся и всмотрелся в ее прекрасное невинное лицо. Полетта!
– В общем, так. Заявляю тебе прямо сейчас, мисс Полетта Гамильтон. С этих пор ты ничего не должна скрывать от меня. Не важно, встревожит меня это или нет.
– Обещаю, – послушно кивнула она.
Они поцеловались, чтобы скрепить обещание.
– Мне нужно идти домой, – наконец неохотно пробормотала она. – Они не собирались задерживаться.
Деклан и Полетта планировали тайные свидания над книжной лавкой так, чтобы они совпадали с посещениями лордом и леди Стэнклиф музыкальных вечеров, оперы или с приглашениями на обед, чтобы поздние возвращения Полетты оставались незамеченными. Их совместные вечера становились для Деклана все важнее и важнее.
Она поднялась с постели и остановилась перед ним, великолепно обнаженная. Ее длинные белокурые волосы ниспадали мерцающей волной почти до талии. Его сердце бурно забилось. Она выглядела такой соблазнительной, такой роскошной… Он не хотел, чтобы она уходила.
– Полетта!..
– Да?
С дьявольской улыбкой он протянул руку и вновь потянул ее на постель. Она покорно упала в его объятия, с радостью принимая жадные поцелуи. Их потребность друг в друге вспыхнула вновь. Полетта оседлала его бедра, ее глаза потемнели от желания. За прошедшие недели она стала более раскрепощенной с ним в постели. Она научилась давать и принимать наслаждение. Он приходил в восторг от ее близости. Если с ней что-нибудь случится, он сойдет с ума. Она стала так дорога ему, а ведь раньше он об этом не задумывался.
Гибким движением она склонилась над ним, целиком вобрав в себя его плоть, и начала медленно двигаться вверх и вниз. Они снова любили друг друга, только на этот раз их страсть была жарче и живее, поскольку они понимали, что времени у них оставалось не много.
Торопливо одевшись, они спустились по лестнице в лавку и еще раз обнялись на прощание. Деклан крепко прижимал Полетту к себе, ощущая биение ее сердца.
– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня, Полетта.
– Все, что угодно, – прошептала она, не отстраняясь от него.
– Я не хочу, чтобы ты из-за этого ссорилась со мной. – Он инстинктивно понимал, что так и будет.
Она откинулась назад и, сведя тонкие брови, посмотрела ему в лицо.
– В чем дело, Деклан?
– Мне не нравится, что ты часто остаешься в лавке одна, а кто-то снаружи наблюдает за тобой. Я намереваюсь поставить одного из моих лакеев присматривать за тобой, пока ты здесь, и провожать тебя повсюду.
Он сразу увидел протест, отразившийся на ее хорошеньком личике.
– Но это же совершенно нелепо! – воскликнула она, едва не рассмеявшись от такого предложения.
– Нет. Не нелепо. – Голос Деклана понизился, и она замолчала, потрясенная серьезностью его тона.
– Право же, Деклан, что подумает моя семья, если за мной вдруг повсюду начнет ходить стражник?
Довод был разумным, но Деклану было все равно. Он не мог допустить, чтобы кто-либо причинил вред Полетте. И ему не нравилось сознавать, что кто-то бродит по улицам, шпионя за их свиданиями и местонахождением. В особенности за Полеттой.
– Тогда обещай мне, что попросишь мужа сестры приставить одного из лакеев Девон-Хауса провожать тебя в лавку и из лавки. Он давно должен был это сделать.
В противном случае Деклан наймет кого-нибудь еще, чтобы присматривать за ней без ее ведома. Он должен быть уверен, что Полетта находится в безопасности.
– А как я объясню неожиданное желание иметь сопровождение? – Она высвободилась из его объятий и уперла руки в бока, вызывающе глядя на него. – До сих пор мне ничего подобного не было нужно. Наоборот, я провела много времени, убеждая Люсьена, что мне и так хорошо.
– Ты очень умная, Полетта. Не сомневаюсь, что ты что-нибудь придумаешь. – Он предупреждающе посмотрел на нее. – Но тебе нужна охрана. Или об этом позаботится твой свояк, или я обеспечу тебя своим лакеем.
– Деклан, – начала она возражения.
– Не надо, любовь моя. Я не отступлю. Этим должен заняться или я, или твой свояк. Выбор за тобой, но это начнется прямо завтра и закончится, когда я выясню, кто тебе угрожает, и положу этому конец.