Безупречный шпион (сборник) Корецкий Данил

– Бах! Фииу! Бах! Фииу! Бах! Фииу!

Мишень – силуэт террориста с пистолетом в руке – подъехала вплотную. Если бы дело происходило в фильме, то глаза, лоб, сердце и пистолет злодея (а может, и еще кое-что) были бы прострелены. Но в реальной жизни такая точность недостижима, даже на десяти метрах. К тому же, я не снайпер. Пять пробоин сконцентрировались на середине груди, в пятисантиметровом диаметре. Это очень прилично.

– Теперь давай на пятнадцать, – сказал я, перезаряжаясь.

Снова характерные для крупных калибров пушечные удары выстрелов с хвостиком свистящего эха. На этот раз пули столь же кучно легли в голову, в область носа. Только одна отбилась от товарок и угодила в шею. Люди, имеющие дело с оружием, сдержанны и немногословны. Иржи не проявлял эмоций, но смотрел с одобрением.

– Попробуем двадцать пять?

– Конечно!

Я стрелял с разных дистанций из каждого револьвера, и у каждого был свой норов. «Кобра» брызгала во все стороны огнем из барабанной щели и норовила прыгнуть вверх, «Таурус», благодаря компенсационным отверстиям на конце ствола, вел себя более спокойно и кучно укладывал пули, ну а «Ругер» лягался и подскакивал, как необъезженный мустанг, я бы никогда не выбрал его штатным оружием! Но все равно – результаты оставались достойными: пробоины не выходили за пределы силуэта. А в реальной жизни мощная пуля даже при попадании в ухо или плечо все равно выведет противника из строя.

На лавке выросла изрядная стопка изрешеченных мишеней. Слабенькая вентиляция не справлялась: тир заволокло дымом, едко пахло порохом, даже глаза начали слезиться. Выгодный клиент расстрелял больше сотни дорогих патронов, показал хорошие результаты и со спокойной совестью закончил стрельбу.

– Пан позволит угостить его рюмочкой бехеровки? – предложил Иржи, снимая последнюю мишень. Думаю, им руководил не коммерческий успех, а интерес к русскому, знающему толк в стрельбе.

– Конечно, с удовольствием!

Может быть, удовольствие было не таким, как выразило мое лицо, но бехеровка мне действительно нравилась. Или, точнее, не вызывала отрицательных эмоций. А поговорить «за жизнь» с новым человеком всегда интересно. Особенно если у вас есть общие увлечения. Конечно, люди, связанные с оружием, не любят болтать, но раз Иржи сам проявил инициативу, то разговор вполне может состояться. Не будем же мы молча тянуть бехеровку!

В крохотном туалете я вымыл руки. Вода была черной от нагара. Все-таки револьверы загрязняют окружающую среду гораздо сильней, чем пистолеты!

Потом мы пили бехеровку. Конечно, без закуски. Но, конечно, с кофе. Хотя я предпочел бы какие-нибудь бутерброды.

– Пан – военный? – поинтересовался Иржи после третьей рюмки. По-русски он говорил хорошо, но с заметным акцентом. – Или спортсмен?

Я покачал головой.

– Скорей, охотник…

– Разве охотники используют револьверы? – деликатно спросил Иржи, глядя в сторону. Люди, связанные с оружием, внимательны к мелочам.

– Нет, это увлечение. Сейчас в России мода на стрельбу. Как у вас на гольф.

Иржи пожиает плечами.

– Здесь это не чувствуется. Ваших соотечественников много в ресторанах и ночных клубах, а ко мне заходят единицы. Хотя один богатый коммерсант был завсегдатаем, он тоже любил крупные калибры и тратил много денег… Но потом неожиданно пропал.

Охотник на анаконду насторожился: в вязкой болотистой почве виднелся странный след – будто протащили телеграфный столб! Подойти бы ближе, нагнуться, присмотреться… Но люди, связанные с оружием, подозрительны.

Я небрежно взмахиваю рукой и вроде бы меняю тему.

– Мой друг был без ума от крупных калибров. Мы с ним даже охотились в Африке на слонов и носорогов. Из нитроэкспрессов…

Иржи в очередной раз наполняет рюмки. Нет, в больших дозах этот сладкий ликер не для меня! Но деваться некуда…

– Прозит!

Скрывая отвращение, запиваю сладость кофе.

– Слышал про нитроэкспрессы? Бац слону в лоб – и он сел на задние ноги, бац в носорога – наповал, бац в буйвола – полетел, кувыркаясь, как заяц…

– Какие же там патроны? – Иржи утратил обычную невозмутимость. Глаза его азартно заблестели. – И какая отдача?

– Молодец, в самую точку, – я многозначительно поднял палец. – Калибр 700 – это 18 миллиметров, а пуля весит 64 грамма, как десять пуль из Макарова! Представляешь? Я-то стрелял нормально, а некоторым отдачей ключицу ломало, с ног сбивало, у кого-то из ушей кровь шла! Оружие серьезное…

– Скутэчне?[24] – заинтересованно воскликнул Иржи. – Даже не представляю, как выглядит такая пушка!

– Да как обычное ружье и выглядит, только массивней. Там же стволы толстые, все крепления усиленные.

Так что тяжеленное: килограммов восемь-девять… Кстати, – я хлопнул себя по лбу и полез во внутренний карман пиджака. – Если фотка с собой, я тебе его покажу…

Опытный русский стрелок достает бумажник и обнаруживает там искомую фотографию. Она изъята из личного альбома Лазарева и подвергнута компьютерной обработке, что впрочем, ее только украсило. Среди выжженной беспощадным солнцем жесткой травы африканской саваны, на фоне поверженного носорога стоят два лихих охотника в пробковых шлемах, темных, не дающих бликов очках, пропускающих воздух комбинезонах цвета хаки и с огромными штуцерами в руках. Крепкие перцы, крутыши, настоящие Хантеры!

Тот, что справа, – сам Лазарев, – гордо попирает трофей ногой в высоком шнурованном ботинке и обнимает напарника, который стоит скромно, хотя именно он и завалил носорога. Скромность всегда украшала Геннадия Поленова! Впрочем, надо признаться, что моего здесь – только лицо. На самом деле я никогда не был в Африке, не охотился на носорога, не стрелял из нитроэкспресса и не обнимался с бывшим министром Лазаревым. Но без специальной экспертизы определить это нельзя.

Протягиваю снимок Иржи.

– Вот, гляди! У меня «Голанд-Голанд», а у приятеля – «Цигенхан и сын»! По семьдесят тысяч баксов, между прочим!

– Нэувьержитэлнэ![25] – как завороженный протянул он, разглядывая фото. – Какая же у них дульная энергия?

– Больше двенадцати тысяч джоулей.

– Нэржикэйте![26] В пятнадцать раз больше, чем у боевой винтовки!

Геннадий Поленов снисходительно пожимает плечами.

– Винтовка-то на человека рассчитана. Человек сколько весит: семьдесят, восемьдесят, девяносто килограммов? А слон – три-четыре тонны!

– Анооо…[27]

Иржи продолжает рассматривать фото и, наконец, замечает то, ради чего я ему этот снимок и показываю.

– О-па! Так я вашего приятеля знаю! – Палец со срезанным до мяса ногтем ткнул в лицо Лазарева.

– Да?

– Это ж я про него рассказывал… Ну, про русского богатого коммерсанта! – Иржи оживился.

Люди, связанные с оружием, неболтливы, но как оружейная смазка облегчает ход затвора, так общие интересы и узко-профессиональные познания развязывают самые короткие языки и обеспечивают доверительное общение. Иржи признал во мне посвященного, а значит, равного.

– Он ко мне почти каждый день ходил, с тремя охранниками. А потом сказал: я сейчас дом строю, так пристрою там сразу и тир! И стал выспрашивать: какие там особенности, в тире, должны быть? Да на какую длину его сделать?

Иржи протянул фотографию обратно. Она сделала свое дело.

– Ну, я посоветовал на двадцать пять метров – и практично, и экономично. В следующий раз пришел, похвастался: уже проект заказал! Потом вдруг спрашивает: пойдешь ко мне инструктором за тысячу евро? «Зачем мне?» – отвечаю. А за полторы? А за две? Ну, я и согласился… А он куда-то исчез! Не знаете, что с ним случилось?

Геннадий Поленов пожимает плечами.

– Какие-то денежные проблемы. Или долги не отдал, или что-то в этом роде… Честно говоря, он и мне остался должен. Правда, не очень много.

Иржи понимающе кивнул.

– Такое бывает. Сколько денег ни есть, а отдавать не хочется. Только конец один. Сейчас пули сильней долговых расписок…

Поговорив еще несколько минут, мы расстались друзьями. Иржи проводил меня до выхода, и кастета у него в кармане уже не было. Люди, имеющие отношение к оружию, доверяют друг другу.

Сразу из тира я отправился в офис городского архитектора.

– К сожалению, пан Рокос сегодня принимал только до обеда, – медленно и старательно выговорила на русском языке элегантная секретарша. – Сейчас он объезжает объекты…

Ей было лет тридцать пять, – правильный овал лица, аккуратная стрижка каре, мраморная кожа, контрастно оттеняемая жгуче-черными волосами, и глаза цвета нового старопраменского пива «Гранат». Фигуры, к сожалению, из-за стола видно не было.

– Вот мои телефоны, если вы решите записаться к нему на аудиенцию, – словно уловив волну неудовлетворенности, женщина грациозно поднялась из стильного канцелярского кресла, медленно подошла к журнальному столику у окна и склонилась над ним.

Что ж, и ноги, и бедра выглядели вполне достойно, я даже сделал шаг вперед, но тут же опомнился и остановился как вкопанный. Задержавшись в склоненном положении чуть дольше, чем было необходимо, женщина выбрала из стопки одинаковых визиток, видимо, лучшую и, выпрямившись, подала её мне.

– Звоните в любое удобное для вас время, – с расстановкой, головокружительно артикулируя, сказала она, – мы будем счастливы помочь!

– Благодарю вас, пани… – я заглянул в визитку, – Бальцар! Позвольте и мне оставить свою визитную карточку. Я тоже буду счастлив получить от вас звонок…

Чувственные губы приоткрылись в улыбке, обнажив ровные белые зубки.

«А не выпить ли нам бехеровки сегодня вечером?» – следующая фраза не просто вертелась на языке, но уже вылетала наружу, когда я поймал ее за хвост и водворил на место.

В конце концов, я не могу адаптировать всех симпатичных женщин, встречающихся на пути! Особенно когда работаю, а не отдыхаю… Понимаю, что кое-кто, сославшись на тенденциозно подобранные факты, попытается обвинить меня в лицемерии, но ничего не могу с собой поделать: чистое не замажешь, а привычка говорить правду и действовать высокоморально берет верх в очередной раз.

– Всего доброго, пани Бальцар!

– До свидания, пан магистр!

Ужинаю я один, в рыбном ресторанчике – тюрбо и местный рислинг, потом пробираюсь в свой номер и мгновенно засыпаю. Сквозь сон слышу, как кто-то скребется в дверь, потом стучит: вначале тихо, потом все громче… Я знаю, кто и зачем хочет сюда попасть. Но выныривать в реальность нет ни сил, ни желания.

На следующий день, после утренней прогулки, во время кофейно-круассанного десерта, я просматриваю несколько риэлторских каталогов, бесплатных, но хорошего качества, которые разложены на проволочных подставочках по курортной части города.

– Что-то, Геннадий Алексеевич, вы совсем пропали, – говорит Галина, ковыряясь во фруктовом салате. – То в Марианские Лазни по делам, вчера в неизвестном наравлении…

– Ты же видишь, Геннадий Алексеевич занят работой, – вмешивается ее мама, аккуратно разбирая свою любимую рыбу. – Он вплотную занялся покупкой недвижимости.

– И купит, можешь не сомневаться, – уверенно говорит девушка.

Очевидно, моя щедрость произвела на нее неизгладимое впечатление, и она уверена, что дома и замки я приобретаю с такой же легкостью, как гранатовые гарнитуры.

– Зачем она здесь нужна? – брюзжит Павел Маркович с набитым ртом. Под моим строгим взглядом он начинает жевать менее интенсивно, но доводит свою мертворожденную мыслишку до конца. – Недвижимость надо покупать во Флориде… Ну, или в Испании.

– А у вас где дом? – вежливо интересуется Ирина. – Во Флориде или в Испании?

Счастливец, здоровяк и богач небрежно взмахивает пухлой ручкой.

– Он мне не нужен! А понадобится – где угодно можно купить. В Америке это запросто. Бери кредит на тридцать лет – и покупай!

– Но там, кажется, есть ограничения по возрасту, – мягко говорю я.

Жест повторяется.

– Ну, есть, ну и что? Это я для примера сказал. У меня социальное жилье – муниципалитет за квартиру платит. Зачем мне с какими-то домами связываться?!

– Ясное дело, – киваю я. – Лишняя головная боль…

– Вот именно! – Павел Маркович удовлетворенно придвигает тарелку с пирожными.

Ничего подходящего я в каталогах не нашел, зато выписал несколько адресов агентств по продаже дорогой, элитной недвижимости.

– Какие планы, Геннадий Алексеевич? – ласково задает свой вечный вопрос Галина. – Может, и мне найдется в них местечко?

Что ж, молодая красивая спутница… гм, взрослого джентльмена очень хорошо вписывается в мотивацию по покупке хорошего жилья.

– Конечно! Поможешь мне выбрать красивый домик.

Когда мы выходим из отеля, Галочка довольно берет меня под руку.

– Наконец-то! Вчера стучалась к тебе, стучалась – ноль эмоций!

– Устал, рано лег и крепко спал, – сообщаю я чистую правду. И галантно добавляю: – Извини.

Мы обошли несколько маклерских контор, и в каждой респектабельный пан Поленов излагал свои запросы: дом должен быть просторным и навороченным, построенным в течение последнего года, подойдет и недостроенный; с бассейном и с обязательной возможностью пристроить двадцатипятиметровый тир. Да, еще одна малость: желательно, чтобы у дома раньше был русский хозяин – у соотечественников менталитет сходный, а на архитектуре это здорово сказывается…

Галочка, красиво скрестив ножки, наивно хлопала ресницами, так что любому было ясно: бассейн – это ее каприз, а тир и русский хозяин – мои.

Риэлтеры слушали внимательно, кивали головами и выражали полное почтение и готовность удовлетворить все капризы покупателей. А я незаметно расширял круг своих интересов.

Кстати, нет ли в их базе похожего дома, пусть еще и не выставленного на продажу, чтобы я мог пообщаться с владельцами. И вообще, приживаются ли здесь наши люди со средствами, ведут ли бизнес или просто расслабляются наездами?

И на это свое досужее любопытство настырный Геннадий Поленов получил развернутый ответ. Конечно, приживаются, и бизнес ведут, отдыхают и лечатся, и в казино играют. И вообще, строят и покупают дорогие дома в массе своей именно наши соотечественники, именно им отдают предпочтение местные риэлтеры. И то сказать, «бундес» или австриец, облегчивший свой банковский счет на пол-«лимона», может сразу заноситься в «Красную книгу», а русских с чемоданами денег, без преувеличения – полный лес!

В некоторых вопросах маклеры оказались щепетильными: извините, пан Поленов, но говорить о конкретных людях мы не имеем права, и если вы решите стать нашим клиентом, то в полной мере оцените нашу тактичность. На этой оптимистической ноте мы и расстались.

Потом в уютном кафе я угостил Галочку кофе с пирожными, а заодно позвонил в приёмную городского архитектора.

– Пан Рокос готов принять господина Поленова, – с не интересной мне сегодня сексуальностью в голосе сообщила пани Бальцар. Все-таки правильно говорят: «Лучшее – враг хорошего!»

Карловы Вары – городок небольшой, через четверть часа состоятельный иностранец господин Поленов и его очаровательная молодая спутница, несомненно, стимулирующая расточительность и необдуманные поступки, сидят в просторном и светлом кабинете архитектора.

На приставном столике – картонные макеты высотного здания, концертного зала и многоквартирного жилого дома, за стеклами дубового шкафа – корешки толстых книг, вероятно, по архитектуре. Сам пан инженер Рокос монументально восседает в высоком кресле, попирая локтями полированную столешницу и облокотившись пухлым подбородком на переплетенные пальцы. Ежик седоватых волос и очки в золотой оправе придают ему сановитый вид политика или государственного деятеля.

– Я проектирую дома уже двадцать лет, но такое пожелание слышу всего второй раз, – громадные, сквозь сильные линзы глаза внимательно изучают мое лицо. – А первое поступило совсем недавно – вскоре после прошлого Рождества. Да-да, где-то в начале января…

– Вот как? – удивляюсь я.

– Да, причем от вашего земляка. Он решил пристроить тир к почти уже готовому особняку. Большому, просторному, с бильярдной, баром, зимним садом, каминной залой, комнатой для курения сигар, тренажерным залом, сауной и бассейном… Но оказывается, что ему не хватало тира! Он попросил доработать проект.

Инженер Рокос улыбнулся.

– Честно говоря, я расценил это как чудачество человека, которому некуда девать деньги. Но как расценить повторную просьбу, исходящую от вас, пан магистр?

Я пожимаю плечами:

– Ничего удивительного. У русских сейчас мода на стрельбу. Богатые успешные люди организуют стрелковые клубы, собирают целые арсеналы, устраивают соревнования, охоты. А у вас, скорей всего, был мой приятель и одноклубник. Если я найду одну африканскую фотографию…

Пан Поленов лезет во внутренний карман, извлекает бумажник и, к счастью, обнаруживает снимок, который один раз уже позволил получить хороший результат.

– Вот она! Это мы завалили носорога. А еще есть пейнтбол, стрельба на скорость, имитация дуэлей… Надо тренироваться, поэтому и пошла мода на домашние тиры…

Архитектор рассматривает фотографию и оживляется:

– Да, это господин Старовойтов! Гм… Какие огромные ружья! Это кто, носорог? Гм… Вы, русские, большие оригиналы!

Пан Поленов скромно потупился: мол, что есть, то есть!

– Мы заключили договор на изменение проекта, я сделал необходимые поправки, тир начали строить, но господин Старовойтов неожиданно уехал. Правда, никаких претензий к нему нет: счета оплачены полностью.

Пани Бальцар занесла маленькие дымящиеся чашечки и печенье. На меня и Галину она смотрела, как на очередные картонные муляжи в кабинете шефа.

– Кстати, дом Старовойтова продаётся, тир там почти готов, – сказал инженер Рокос, прихлебывая кофе. – Думаю, это то, что вам надо. Если желаете взглянуть, я напишу адрес. Заинтересуетесь – позвоните. Вот моя карточка.

Я встал, так и не притронувшись к кофе. Галина последовала моему примеру.

– Я вам очень благодарен, пан Рокос! Наведаюсь туда обязательно. Если вы не против, давайте на днях поужинаем вместе. У меня есть ряд проектов, которые, я думаю, могут заинтересовать и вас.

Глазища за линзами сверкнули ярче золотой оправы, и в мою кисть впились две влажные ладошки.

– Спасибо, господин магистр! Мы открыты для любых взаимовыгодных предложений.

На улице Галина теребит меня за руку.

– А почему «магистр»? Вы член тайного ордена? Надеюсь, не монашеского? – спрашивает она, почему-то шёпотом.

– Нет, – усмехаюсь я. – Никакой не тайный, и не ордена. Вполне официальный, совершенно открытый для всех магистр права. Просто я оставлял ему свою визитку, а чехи относятся к чинам и званиям с большим пиететом…

– А-а-а, – говорит Галочка обычным голосом. – Куда мы пойдем теперь?

– А как ты думаешь? – многозначительно спрашивает сластолюбивый Геннадий Поленов.

Галочка изображает легкое смущение.

– Думаю, вы пригласите меня к себе в гости.

– Не совсем. Сейчас ты пойдешь в отель, а я поеду по делам. А уже после ужина…

Галочке это не нравится, но она старательно играет роль послушной девочки.

– Только быстрей делай эти свои дела! Я буду ждать…

Руки в апельсиновых перчатках лежат на руле, ровная дорога плавно ложится под колеса. Значит, Лазарев теперь Старовойтов. А может, у него есть и другие фамилии. Ничего удивительного: это изощренные гады, они меняют кожу, запутывают следы, внезапно атакуют преследователя. Но надо осмотреть его нору: самая хитрая тварь допускает ошибки и оставляет следы. Можно вытереть отпечатки пальцев, выкинуть окровавленный нож, сжечь примелькавшуюся одежду, намазать перцем подошвы туфель, но невозможно вытравить воспоминания у соседей и знакомых, оборвать и запутать все социальные связи, уничтожить телефонные квитанции, карты медицинской страховки, путевые листы мебельных машин и т. д. и т. п. Мой «мерседес» направляется в Ташовицу.

Через десять минут я въезжаю в престижный район фешенебельных, очень дорогих вилл. Нахожу нужный адрес – это настоящая крепость. Высокий каменный забор, телевизионные камеры наблюдения, металлические ворота, способные выдержать таранный удар груженого «КамАЗа», сторожка охраны с выступающим углом, чтобы можно было просматривать, а при необходимости и обстреливать улицу. Но выглядит все это необжито, и я без особой надежды нажимаю новенькую, с нестершейся позолотой, кнопку звонка.

– Момент! – тяжело проскрипел усталый мужской голос из переговорного устройства и с треском смолк, будто рассыпался от ржавчины. Немного погодя щёлкнул замок, и тяжелая металлическая дверь сторожки бесшумно отворилась. На высоком пороге в старом камуфляже стоял вылитый солдат Швейк. Тот, которого мы знаем по знаменитым иллюстрациям Йозефа Лады в старых изданиях. Густой пивной дух, ласково и знакомо обдавший меня со всех сторон, удивительно сочетался с красными наивными глазами героя чешского эпоса и сливовым, как по цвету, так и по форме, носом.

– Добрый день, пан! Меня прислал пан архитектор Рокос. Я хочу осмотреть дом.

«Швейк» сначала рассеянно осмотрел улицу, потом сконцентрировал взгляд на мне и неуверенно мотнул головой, отчего сам качнулся в противоположную сторону. Я расценил это как приглашение войти. За дверью начинался прямой коридор, в середину которого так и просились турникет и рамка металлодетектора. Но пока рубежи доступа не оборудованы, я беспрепятственно прошел во двор и пораженно замер.

Громадный трёхэтажный особняк под красной черепичной крышей монументальностью напоминал Бастилию со старинных гравюр. Слева пристроен гараж с тремя воротами, справа – заглубленная двадцатипятиметровая галерея. Это, как я понимаю, и есть тир. За домом располагались теннисный корт и открытый бассейн, вокруг раскинулся ухоженный фруктовый сад.

– Красота-аа, – протянул я, ощутив надвинувшийся сзади пивной дух, и обернулся. – И сколько такая красота стоит?

Служивый молча кивнул, вынул из кармана сложенный вчетверо журнальный лист, так же молча протянул.

«Большой семейный дом с исключительно высоким качеством строительства и отделки. Этажи: 3 (185 + 185 + 173 m).

Первый этаж: кухня, кабинет, гостиная с камином, спальня, 2 ванные – одна с угловой ванной, WC и бидэ (соединена со спальней), другая – с душем и WC.

Второй этаж: аналогичная планировка.

Третий этаж: кинозал, бильярд, бар, дартс, душ и 2 WC.

Полуподвал: коридор, котельная и WC.

Подвал: 96 m, прачечная, сушилка, мастерская и кладовая.

Гараж на 3 машины и тир.

За садом лес, река Огрже в 100 м.

Эл.: 380/220 V.

Газ: магистральный.

Вода: водопровод.

Канализация: городская через собственное очистное сооружение.

Отопление: центральное, газовый котёл.

Участок: 1843 m.

10 мин. машиной до центра, городской транспорт.

Стоимость: 670 000 Евро».

Я вздохнул. Столько мне не наворовать никогда. Разве что если продавать государственные тайны… Но торговать конфиденциальной информацией своей страны – это не по мне. Покупать или воровать чужие секреты – дело другое!

А вслух сказал:

– Что ж, цена нормальная. Пойдем внутрь, посмотрим твое хозяйство…

«Швейк» молча отпирает бронированную, отделанную орехом дверь.

Вот оно, логово анаконды! В доме пахнет деревом, свежим лаком и новой мебелью. Просторные светлые помещения с высокими потолками, огромные окна, витые мраморные ступени, кованые перила… Но въезжать и жить нельзя: кое-где нет люстр и светильников – торчащие провода обмотаны изоляционной лентой, мало мебели: два кожаных дивана, книжный шкаф, шифоньер, обеденный стол с дюжиной стульев – и все. Некоторые комнаты пусты, в ванной нет раковины и смесителей… Похоже, дом не успели обжить и были вынуждены срочно покинуть. Но я медленно обхожу помещения, осматриваю углы, заглянул в шкаф и шифоньер… Что я ищу? Чешуйки кожи гигантской рептилии? Сим-карту с секретными номерами? Коды номерных счетов в швейцарских банках? Не знаю. Вряд ли скрывающийся хищник столь неосмотрителен… Вот, правда, две смятые бумажки на полу кабинета. Но это не расписка Лазарева-Старовойтова с обязательством вернуть похищенные триста миллионов и все остальное, и даже не собственноручно написанный его новый адрес, а всего-навсего чеки с бензозаправок. За неимением лучшего сую в карман и этот мусор.

Через час мы выходим обратно во двор. «Швейк» запирает дверь. За все это время он не проронил ни слова, но, по-моему, немного протрезвел. Не дай Бог, немой. Тогда толку от него не будет…

– Уважаемый! Вы говорить можете? Вы один здесь? – почему-то громко спросил я.

– Допустим, – лаконично ответил сторож сразу на оба вопроса. Или на какой-то один, предоставив мне самому определять – на какой.

– Я хотел побольше узнать о доме, но перед долгим разговором требуется промочить горло. Как вы считаете?

Красные глаза на миг утратили наивность, но приобрели целеустремленность.

– Продолжайте, – с достоинством позволил «Швейк».

– Может, мы с вами пропустим по бутылочке пива?

– Гм… Вполне разумно, пан…

– Поленов. Геннадий Поленов, – представляюсь я, чувствуя чудовищную безвкусицу аллюзии: «Бонд. Джеймс Бонд».

– Вполне разумно, пан Поленов. Только… по одной может не хватить…

– Даже наверняка не хватит…

Я вытащил из бумажника тысячу крон.

– Не будем мелочиться: купите десять пива, может, сливовицы и чего-то на закуску. Не стесняйтесь в расходах. Сдачи не надо.

– Франта, – солидно отрекомендовался сторож, принимая купюру. Он явно давал понять, что знакомится далеко не с каждым.

– Прошу подождать меня здесь, пан… Поблизости есть магазин…

«Швейк» жестом пригласил меня в беседку рядом со сторожкой и довольно резво удалился. Я расположился в одном из очень удобных ратановых кресел, скорей всего, перенесенных от бассейна, и прикрыл глаза, собираясь вздремнуть. Может быть, мне это и удалось, потому что, когда я открыл их снова, мой новый друг уже расставлял на круглом деревянном столе бутылки и закуски. Если я не спал, то он вернулся за две минуты. Я даже посмотрел на его ноги: не прикован ли к лодыжке мельничный жернов, как у Быстроногого из детской сказки? Но жернова не было. Только обрезанные по щиколотку резиновые сапоги, а может, высокие галоши.

– Проше пана! – «Швейк» делает приглашающий жест. Он очень оживлен. На новехонькой, блестящей лаком столешнице – две бутылки сливовицы, дюжина «Старопрамена», толстенькие говяжьи колбаски с чесноком, слезящийся окорок, острые консервированные помидоры и округлая буханка черного хлеба. Здесь же две вилки, высокие пивные бокалы и зеленоватые граненые штофы. Острым складным ножом Франта ловко нарезает на разделочной доске хлеб, нетерпеливо кромсает окорок и колбаски, нервно вскрывает консервы и бутылки, наконец, умиротворенно разливает сливовицу…

– На ваше здрави!

Мы чокаемся. Пахнущая фруктами огненная жидкость обжигает гортань. Франта ведет ебя нестандартно: вначале отпивает «Старопрамена», затем опрокидывает свой штоф и допивает пиво.

– Добре-ее!

Я тоже наливаю себе пива. Плотная пена поднимается выше, чем нужно, и переливается через край бокала.

Но это мелочи. Ячменный ароматный напиток смягчает пищевод и на время стирает ударивший в голову хмель.

– Знаменитэ![28] – комментирует «Швейк», и я вынужден с ним согласиться, хотя понимаю, что зря приехал на машине: в Чехии нельзя садиться за руль в нетрезвом виде. Собственно, у нас тоже нельзя, но вместе с тем вроде как и можно… А здесь нельзя по-настоящему.

Сторож быстро наливает сливовицу и пиво.

– Почему продается этот дом, пан Франта? Нет ли в нем скрытых дефектов?

– Нет, нет, – он качает головой. – Дом очень хороший. Просто у хозяина что-то случилось. Едно, две, трши… Да, три месяца назад он срочно уехал…

Все сходятся на том, что Лазарев скрылся три месяца назад. Как раз после того, как мы направили запрос чешским властям. Утечка информации? Или злонамеренное предательство? Впрочем, какая теперь разница…

– А кто хозяин?

– Не знаю, он мне не представлялся. Приезжал изредка, устраивал всем разгон да уезжал.

– А куда уезжал?

– Не могу знать. Он мне не докладывал, – саркастически щурится Франта, высасывая соленый помидор.

– Просто интересно… Может, есть лучшее место? Я бы тоже туда поехал…

– На нашэ пршатэлстви![29] – объявляет мой новый друг и залпом опустошает штоф и бокал. Точнее, двумя залпами. Отступать некуда, и я следую его примеру.

– Так что дом хороший! Покупайте смело, если деньги есть…

Несколько минут мы сосредоточенно закусываем. Потом я делаю круговой жест рукой.

– А где же весь персонал? Охрана, садовник, сантехники?

– Уволены. – Франта наполняет бокалы в очередной раз. Наше застолье явно носит не европейский характер. – Одному мне платят зарплату. Я отвечаю за все. Без меня ему не обойтись. Пршипиймэ![30]

Что ж, пршипиймэ, так пршипиймэ. Нас этим не испугаешь.

Два двойных залпа. Посуда со стуком возвращается на стол.

– А где остальные ребята? Ну, персонал где?

«Швейк» отмахивается, как от надоедливой мухи. Но жест получается вялым, таким муху не отпугнешь.

– Охрана с хозяином уехала. Я здесь остался. Остальные – кто куда… Он ведь самодуром был, хозяин-то. Господарь! Такие раньше своих работников собаками травили! Грубил, кричал, штрафовал! А жадный – умереть! Лично записывал в специальный журнал все расходы: прислуга ему и квитанции из химчистки приносила, и за телефон, и за вывоз мусора. Он за копейку удавится! И кого угодно удавит!

Мне хочется усмехнуться. Хорошая характеристика для российского министра!