Мы, наши дети и внуки. Том 2. Так мы жили Никитин Борис
На последнем придется остановиться подробнее. Сколько раз мне приходилось и читать, и слышать о том, что детям необходимо отдельное меню, соответствующее их возрасту. И всякий раз это вызывает у меня недоумение и грустную улыбку: на кого рассчитаны эти рекомендации? Можно подумать, что в каждой семье есть повар, или кухарка, или по крайней мере освобожденная от всех иных дел бабушка. Даже если в семье двое детишек, годовалый и пятилетний, то уже следует готовить каждый раз три варианта разных блюд: маленькому – отдельно, старшему – отдельно, а взрослым – тоже что-то свое.
Некоторые женщины пытаются это делать и…
– Ох, эти разносолы – все свободное время у плиты торчу! – жаловалась мне одна знакомая. – Больше ни на что времени не хватает!
Когда же я в ответ заикнулась: мол, можно бы и попроще, она удивилась:
– Щи да кашу? Ха-ха! Не то время. Мои мужики (у нее муж и пятилетний сын) каши какие-нибудь и видеть не хотят. Мясо жареное подавай, а сыну – котлетки домашние или курочку…
– И подаешь? – спросила я не без иронии.
– А как же! У меня не семеро по лавкам, во всяком случае, на нормальное питание хватает, – не удержалась от колкости и она.
Мы не поняли друг друга. Ей было жалко моих детей, которые «не могут нормально питаться», а мне было грустно по другой причине: у этой мамы все время и силы уходят на питание, а на воспитание уже ничего не остается.
Я предпочла иное: как только возможно, высвободить время для воспитания, для общения с детьми. За счет питания? Нет. Просто попыталась найти рациональное решение этой непростой житейской задачи.
Итак, дано: очень мало времени, не очень много средств и семь-восемь и более человек от мала до велика. Требуется: всех накормить вовремя, досыта и доброкачественно.
А вот и решение.
Учитываем, что доброкачественность пищи далеко не прямо пропорциональна дороговизне продуктов и обратно пропорциональна длительности их тепловой обработки. Берем самые разные овощи, крупы и… покупаем скороварку.
Учитываем далее, что в семье есть малые дети, которым острые блюда, копчености, жирное мясо, костистая рыба и избыток сладостей ни к чему. Удаляем все это из общего рациона.
Учитываем, кроме этого, что существует множество продуктов (особенно молочных!), уже готовых к употреблению: молоко, творог, кефир, сыр, сметана, сливочное и растительное масла, мед. Эти продукты – по возможности и по желанию каждый день.
Наконец, фрукты. Если вволю – то дороговато. Приходится делить понемногу на всех (обязательно на всех, не только детям!) Кроме того, есть ведь и сухие фрукты. Вы думаете, недостаточно? Фруктов, может быть, да. Но витаминов? Заморские апельсины, например, можно вполне заменить сладкой, сочной (и дешевой!) отечественной морковкой, а вместо дефицитных[5] мандаринов всегда можно сделать великолепный салат из свежей капусты с зеленым луком и горошком.
Что в результате: овощные и крупяные супы; борщи, иногда на мясном бульоне; всевозможные каши (манная – одна из любимейших); картошка во всех видах: от печеной в мундире до жареной, особенно любимые варианты – тушенная с мясом и пюре; макароны с сыром; творог со сметаной, изюмом; капуста, морковь и другие овощи; винегрет; рыба, рыбные консервы (там есть размягченные косточки, необходимые для профилактики кариеса). Ну и, конечно, хлеб, молоко, молочные продукты. Праздничные блюда: фруктовый сок, пельмени и пироги с самыми разными начинками, печенье собственного изготовления, торты, конфеты.
Задача, считаю, в основном решена: времени, сил, средств – минимум, но еды вдоволь; она хоть и без разносолов, но свежа и разнообразна.
И все-таки одна загвоздка есть: как быть с разными возрастами?
Открою два секрета, которые мне помогли решить и эту проблему. Об одном я уже упомянула: мы приблизили общий стол к детскому рациону, то есть исключили до поры до времени всё, что детям неполезно (а оно, как оказывается, неполезно и взрослым), следовательно, такая перемена получилась никому не в ущерб.
Второе вот что. За стол мы всегда садимся всей семьей, отдельно я (кроме грудных, разумеется) никого не кормила, хотя частенько брала на колени к себе самого маленького и за общим столом давала ему попробовать то, что ему было «по зубам»: ложечку бульона, пюре, киселя, каши – из того, что ели все остальные.
Постепенно малыш пробовал самую разнообразную еду, и никаких трудностей с переходом к новой пище у нас с ним никогда не возникало. Ребенок легко привыкал к любой новой для него еде, наверное, потому, что начинал с самых маленьких порций и ел, сколько ему хотелось.
Все это полностью освободило меня и от специального приготовления пищи для ребенка, и от траты времени на его отдельное кормление. Это оказалось очень полезным и еще в одном отношении. Малыша за общим столом намного легче было приучить к опрятности и умению пользоваться чашкой, ложкой, вилкой, хотя опять-таки специального времени это обучение у нас не отнимало – все шло «между делом». При этом я сама вполне успевала нормально, не торопясь, поесть, потому что обслуживанием за столом уже не занималась, это обеспечивал кто-нибудь из семьи. Малыш – сидел ли он у меня или у папы на коленях или, позже, на своем высоком стульчике – был постоянно под наблюдением взрослого. Это оказалось очень важно в самом начале: тогда было сравнительно нетрудно приучить ребенка к правильному поведению за столом и не приходилось его потом долго и нудно переучивать.
Со временем мы четко поняли, что первая же попытка швырнуть на пол ложку, размазать кашу или хлопнуть рукой по киселю должна быть строго пресечена: можно отодвинуть еду, отобрать ложку, даже высадить из-за стола. Первая же! А если надо – и вторая, и третья. Тогда дальше будет легко. Если же начать уговаривать или наказывать после десяти размазываний, на которые не обращали раньше внимания, то скандалов, капризов и нервотрепок не избежать. У нас было несколько четких запретов: нельзя ничего разливать и пачкать, нельзя крошить, бросать хлеб и играть с ним, нельзя (для детей постарше) оставлять после себя объедки, куски хлеба, еду на тарелке. Для этого мы всегда спрашиваем: сколько положить? Если малыш не рассчитал и никак не может справиться, отложим: «Доешь потом». Иногда ему могут помочь папа или мама. Но выбрасывать – ни-ни, это преступление!
Колечки с регулируемой высотой (Алеше 2,5 года). 1961 год
Когда приходила пора (у нас это было в 1 год – 1 год 3 месяца) и ребенок сам тянулся за ложкой – не для игры, а чтобы попробовать ею есть, – мы давали ему ложечку, маленькую, удобную для него. Но давали (в первый же раз!) правильно, не в кулак и не в щепоть, а как полагается, и придерживали его непослушные пальчики своей рукой. Фактически на первых порах приходилось держать ложку вместе с ним и помогать ему донести кашу не в ухо, не к щеке, а в ротишко. И так, изо дня в день, может пройти целая неделя. Приходилось набираться терпения. Затем мы постепенно пробовали отпускать ручку малыша. При этом каждый раз давали ему ложку, только правильно, следили за тем, чтобы он иначе ложку во время еды не брал. И не ругали за неудачу, а хвалили, когда получается. А уж когда малышу удавалось самому съесть несколько ложек каши (я ее варила не слишком жидкой для начала), то мы устраивали даже маленький праздник: дарили, например, ему особую ложку с его инициалами.
На все эти «мелочи» у взрослых часто не хватает терпения и умения (хотя ссылаются они при этом на нехватку времени), а это как раз не мелочь – в этом тоже рождается самостоятельность. Надо обязательно помочь этому важнейшему процессу в развитии ребенка, не пожалеть времени, не прозевать самые первые его проявления ни в чем, и это сторицей окупится потом.
Что-то у меня получается все не про здоровье, а про другое, совсем с ним и не связанное…
Б. П.: Ну и что же? В конце концов, ведь мы же писали еще в первой своей брошюре «Правы ли мы?», что не согласны с поговоркой: «Слаб, потому что мало каши ел». Это тогда, когда люди голодали, она отчасти была справедливой, да и то только отчасти. И сила, и здоровье куда больше зависят совсем от другого. К этому мы сейчас и перейдем.
Наша спортивная комната
Мы знали, что с ростом благосостояния и комфорта городской жизни объем и напряженность физической деятельности взрослых и особенно детей упали значительно ниже оптимальной дозы, необходимой для нормального развития, что гипокинезия и гиподинамия становятся болезнями века и причиной многих, особенно сердечно-сосудистых заболеваний.
Мы попробовали противостоять этой тенденции века и стали – в меру своих возможностей – менять условия и уклад нашей семейной жизни так, чтобы не только максимально удовлетворить потребность детей в движении, но и развить у них эту потребность.
Этому чрезвычайно помогло то, что мы не побоялись сделать спортивный уголок в единственной комнате, где жили тогда вместе с двумя детьми. Мы еще не знали, что спортснаряды совершенно необходимы не только в комнате, но и в детском саду, во дворе, в детских парках, на пляжах – везде, где есть дети, потому что это одно из эффективнейших средств для удовлетворения потребности ребенка в движении. А движение необходимо для его развития. Когда мы впервые купили детский спортивный набор (кольца, трапеции, качели), нашему старшему сыну было всего два года, а второму – полгодика. Мы и не предполагали, что эти «два кольца и два веревочных конца» станут первым шагом к нашей будущей спортивной комнате, к универсальному домашнему спорткомплексу Владимира Скрипалева, который сумел на 3,5 кв. метрах своей городской однокомнатной квартиры разместить одиннадцать спортснарядов и тем самым подарил своим детям радость движения, а значит, силу, ловкость, здоровье…
Уголок на шесте – Юлин «коронный номер». Борис Павлович всегда особо отмечал трудные упражнения, которые дети придумывали сами. 1976 год
Многие говорят: «Вот и надо все эти спортивные сооружения устроить в детских садиках, в школах, во дворах, наконец. Но зачем в комнату?!» В том-то и дело, что если спортснаряды есть дома, то малыш начнет использовать их как можно раньше, как только будет к этому готов. Такое своевременное начало нужно не только для физического, но и для умственного развития ребенка.
Важно и то, что дома, при одном-двух малышах, есть как минимум один-два взрослых или старших – есть кому поучить, подстраховать на первых порах. В яслях это обеспечить труднее. И еще: в комнате спортснаряды всегда доступны, поэтому позволяют малышу постоянно чередовать разные занятия, обогащать любую игру движением, сочетать с физической нагрузкой умственную, разнообразить сферы деятельности – не по запланированной программе, а по потребности. Очень важный момент, на котором мы позже еще остановимся.
Когда мы перешли жить в новый дом, то прежде всего самую большую комнату оборудовали как спортивную. Правда, здесь же на полках разместились игрушки, игры, куклы, строительный материал, но главными в комнате сразу стали спортивные снаряды. Вот их краткое описание.
1. Две разные по толщине перекладины (турник), высоту установки которых можно менять по желанию в зависимости от роста ребенка.
2. Два шеста из стальных труб. Один из них, упираясь в потолочную балку, служит опорой для перекладин. Другой проходит сквозь люк в потолке в мансарду и, «пронизывая» две комнаты, достигает высоты 5,7 метра.
3. Лесенка с перекладинами из дюралевых трубок. Она стоит вертикально у стены, но может легко сниматься и превращаться в мост, барьер, качалку, забор и даже «самолет» (если ее подвешивают на канатах).
4. «Лианы» – сделаны из кабеля и каната. Они протянуты от снаряда к снаряду так, что получается целая система «воздушных дорог», по которым можно передвигаться, не касаясь пола.
5. Гимнастические кольца – самый любимый детский снаряд. Они подвешены на веревках к потолочной балке. Специальное устройство (металлическая «восьмерка») позволяет легко и быстро менять высоту подвески колец.
6. Канат с узлами висит рядом с кольцами. Внизу к нему подвешена боксерская груша – сидя верхом на ней, очень удобно раскачиваться. Иногда мы подвешиваем вместо каната эспандеры, или резиновые бинты, или хорошо растягивающуюся вакуумную резину – для больших «лунных» прыжков, которые дети очень любят.
7. Вдоль стены выстроились «по росту» мешочки с мелкой галькой. На каждом из них четко обозначен вес – от 1 до 18 килограммов. Есть и маленькая штанга, сделанная из гантелей (вес до 15 килограммов).
8. Половину пола занимают два больших мягких матраса. На них проходят схватки «борцов», занимаются «акробаты», делают свои асаны «йоги» и просто кувыркаются ребятишки всех возрастов.
Весь этот маленький спортзал находится в распоряжении детей с утра до вечера. Трудно вообразить, что происходит здесь, когда собираются все от мала до велика и всех обуревает спортивный азарт! Ребята переходят со снаряда на снаряд, упражнения следуют одно за другим, тут же придумываются и пробуются новые. У ребят есть свои собственные изобретения и любимые упражнения.
Самый маленький (месяцев в восемь-девять) начинает с того, что топчется вокруг шеста, а потом берется за кольца или перекладинку. Позже он пробует поджимать ножки, и, когда ему удается провисеть несколько секунд, мы награждаем «спортсмена» аплодисментами – это уже большой успех, и ему радуются все.
Когда же ручки малыша окрепнут, он может не только висеть на кольцах, но и раскачиваться на них, сколько сам сможет. В полтора-два года у наших ребят это получалось очень неплохо. Тогда же они овладевали сложным упражнением, прекрасно развивающим брюшной пресс, – подниманием ног из виса к перекладине или к кольцам. Если это получается хорошо, то следом уже пойдет и «лягушка» на кольцах, и вис на подколенках на перекладине и на кольцах вниз головой. Сильные руки позволяют рано овладеть подтягиванием, из которого получился впоследствии наш «колобок», когда надо, подтянувшись до подбородка, поднять к подбородку и колени и провисеть так сколько сможешь.
Постепенно ребята овладевают и разными элементами спортивной гимнастики. Годам к пяти-шести они могут «выйти в упор» на кольцах и сделать «угол в упоре», а на перекладине даже сделать «переворот в упор» – упражнение, которое дается с трудом многим новобранцам в армии. Чем крепче становятся малыши, тем больше им хочется двигаться и придумывать новые необычные движения на снарядах. Одно из любимых и самых распространенных детских упражнений – «вертолет»: ребенок, повиснув на кольцах, вращается вокруг своей оси и скручивает веревки колец в жгут, а потом поджимает ножки и раскручивается в обратном направлении.
Самые крепкие, сильные и ловкие любят лазать по канатам и шесту, причем иногда изобретают свои способы лазания. Ваня, например, в семь лет мог брать в левую руку мяч и взбираться по шесту до потолка с помощью ног и только одной правой руки. Если открыть люк, то можно проникнуть в мансарду таким оригинальным способом – без помощи лестницы, а прямо по шесту. А еще приятней соскользнуть через люк вниз, как пожарные по тревоге.
Иногда, когда бывают гости, ребята затевают веселое представление с переодеваниями. Называется оно «Сколько детей у Никитиных». Наверху в мансарде приготавливается ворох разной одежды, и каждый из ребятишек, натянув на себя очередной «костюм», соскальзывает вниз по шесту и, сделав реверанс, называет себя: Оля, Ваня, Аня и т. д. А затем по лестнице бегут наверх, надевают что-то другое, вновь скользят вниз и вновь «представляются»: Петя, Соня, Коля… Они сыплются сверху друг за другом как горох, и скоро уже сбиваешься со счета: пятнадцать, двадцать, двадцать пять! Гости наши смеются: «Прямо и не сосчитать. Сколько же у вас детей на самом деле?»
Л. А.: Правда, сначала некоторые пугаются: «Ой, упадет! Ой, надорвется!» – и спрашивают у меня: «Как вы можете на все это спокойно смотреть? Вы мать, неужели вам нисколько не страшно за детей? А вдруг…» И недоверчиво слушают мой ответ: «Что вы! Мне было бы куда страшнее за них, если бы всего этого не было. Ведь ребята благодаря такой спортивной обстановке становятся не только сильными, ловкими, но и очень осторожными».
Сила, ловкость и… осторожность
Б. П.: У нас ни одной серьезной травмы у детей не было, хотя возможностей для этого у них больше, чем у других ребят. Увидев однажды, как я поднимаю турник под потолок, наша бабушка когда-то сделала прогноз:
– Уж ноги себе мальчишки обязательно переломают! Помяните мое слово.
Но прогноз не оправдался, хотя ребятишек вместо двух стало семеро, а спортснарядов прибавляется каждый год и дома, и во дворе. И теперь мы уже уверены: вероятность травм у нас ничтожна. Почему?
Конечно, ребята очень сильны. Шутка ли, ухватившись только одной рукой за турник, провисеть целую минуту или полторы. И значит, держатся они за снаряд очень крепко. Но, главное, они тонко чувствуют меру своих возможностей, то есть что им под силу, а что еще нет.
Вот устроили они в комнате «прыжки в воду» с разной высоты и поставили в ряд чемодан, скамеечку для ног, детский стульчик, стул, детский высокий стул, стол, да еще и на стол поставили стул – так что вышла лесенка. Старшему из «прыгунов» пять лет, а младшей, Оле, еще нет двух. Спрыгнув с низенькой ступеньки на коврик (это «вода»), влезают на следующую – повыше – и опять спрыгивают. Оля внимательно следит за братьями, делает точно, как они, и вслед за ними поднимается после каждого прыжка все выше. Вот она спрыгнула с детского высокого стула и влезла на следующую высоту – на стол. Но посмотрела со стола на пол и… не стала прыгать. Спустилась на высокий стул и тогда только прыгнула «в воду». Разница в высоте стола и высокого стула всего 12 сантиметров, но она ее хорошо чувствует и с высоты 65 сантиметров спрыгивает, а с большей уже нет. Хотя братья тут же прыгают с высоты и 100, и 130 сантиметров. Вот это точное «чувство меры своих возможностей», развитое у наших ребятишек при занятиях на снарядах, и защищает их надежно от всяких неприятностей, а нам позволяет не бояться за них.
Мы уже рассказывали о том, как знакомили малышей с опасностями, как они учатся быть осторожными. Так и со спортснарядами – специальных занятий «по технике безопасности» мы не проводим, но и на самотек все не пускаем. Мы поступаем по-другому.
Вот картина, которую нам приходится наблюдать, когда у нас бывают гости с малышами.
Папа-гость подводит своего четырехлетнего сынишку к кольцам (а кольца висят высоко!) и без всяких опасений, подхватив его под мышки, поднимает к кольцам.
– Держись крепче! – советует он сыну, а тот еще не очень знает, как это – крепче. А отец, тоже не чувствуя, насколько крепко ухватился ребенок, еще и раскачивать его начнет.
Мы останавливаем увлекшегося папу:
– Так нельзя – малыш может сорваться! Ведь при раскачивании нагрузка на руки резко возрастает.
Сами мы делаем иначе. Никогда не станем поднимать ребенка на такую высоту, до которой ему самому не добраться, а опустим ему кольца, чтобы он достал сам. И никто у нас не станет его раскачивать, пока он этому не научится сам. И никто не упрекнет, если что-то еще не получается или выходит плохо. Но зато очень внимательно будут смотреть за малышом, когда он в первый раз подходит к снаряду.
Вот, допустим, влезает двухлетняя Оля впервые на вертикальную лесенку. Вверх взбираться ей легко. Видно, за какую перекладину надо ухватиться, а ножонки переступают следом за руками. Слезть же вниз малышке невероятно трудно. Опустит ногу вниз, а там ступеньку не находит. Посмотреть вниз еще не умеет… вот и критический момент. Как тут быть? Подойти и сразу снять дочку – очень глупо. Она ничему не научится, никакого опыта не приобретет. Полезет завтра снова, и все повторится сначала (если не будет рядом взрослых, может и сорваться с лесенки, и сильно ушибиться).
Я стою рядом, но не снимаю дочку, а только подхожу поближе, чтобы поймать ее, если оборвется. И тут начинается «урок». Малышка пищит, ей страшно, ножонка никак не находит перекладины. Проходит полминутки, а то и минутка, пока ножка наконец нащупывает перекладину – не без моей помощи, если надо. Сколько неприятных переживаний и у меня, и у дочки, зато завтра… О! Самое интересное будет завтра. Маленькая Оля обязательно полезет снова на эту злосчастную лесенку. Но, помня вчерашние неприятности, она влезет только на одну ступеньку вверх, победно посмотрит на меня и… тут же слезает на пол.
– Молодец, Оля! – радуюсь я. Так повторится много раз, и лишь потом она понемножку осмелеет и влезет на две, потом на три ступеньки. Вот так и учатся у нас ребята с первого же года жизни определять свои возможности и быть осторожными.
Л. А.: У детей здесь свои трудности, а у нас, взрослых, другие. Отцам чаще всего труднее избежать излишнего форсирования, понукания, подстегивания. А ведь давление на ребенка возбуждает у него либо страх, либо строптивость и, уж во всяком случае, сковывает, как бы парализует желание и волю самого ребенка. Вряд ли это приохотит малыша к занятиям.
А вот матерям надо бы воздержаться от моментальной, часто преждевременной помощи при первой же трудности малыша. Знаю по себе, как это трудно, но нужно! Излишняя опека, «дрожание» над малышом, предотвращение малейших ушибов и любых падений порождают в нем нерешительность, несамостоятельность и неосторожность: ведь за него об опасностях думает мама!
Что же выходит: заставлять – плохо, опекать – еще хуже, а что тогда нужно, чтоб получалось? Радоваться, просто радоваться, когда малышу что-то удается, – это, по нашим наблюдениям, главный стимул для успешных занятий с ребенком. Самый совершенный спорткомплекс не вызывает его интереса, не «срабатывает», если мы, взрослые, остаемся равнодушны к тому, что с ним делает ребенок, как у него получается.
Ну, а если упал? А если неудача? Тогда мы утешим, конечно, вытрем заплаканные глаза, ободрим («Не горюй, еще получится!»), но чуть позже того, как ему пришлось самому потрудиться, покряхтеть, даже поплакать от очередной неудачи. Я только всегда стараюсь избегать утешений такого рода: «Ах, какие нехорошие кольца, не слушаются Ванюшу». Я скорее скажу так: «Жаль, колечки хотели тебя покатать, а ты не сумел… Ну ничего, давай еще разок попробуем…»
А возрастные нормы?
Б. П.: На этот вопрос мы отвечаем иногда контрвопросом: разве есть нормы для того, сколько играть в куклы или в кубики, а сколько – в подвижные игры? Да пусть играют, сколько хотят!
Вот пятилетняя Аня и трехлетняя Юля друг за другом влезают на стул, со стула на стол, а оттуда спрыгивают на коврик и снова на стул, на стол…
– Когда им надоест прыгать? – спрашивает меня Лена, занятая шитьем.
– Я сейчас посчитаю, – начинаю я ставить палочки на полях своей тетради. И что же? Они остановились после 72й отметки. 232 прыжка «лягушкой» сделал почти подряд двухлетний Ваня, осваивая понравившийся ему способ передвижения по полу, 500 приседаний сделал как-то пятилетний Антон («Я бы больше мог, да обедать позвали», – говорил он потом). По 10–15 минут малыши могут не слезать с каната, с боксерской груши (они любят «садиться верхом» и качаться на ней), колец, турников. Оказывается, пол – это «вода», и там можно «утонуть», поэтому все перемещения происходят по воздуху.
Вы видите, что мы почти полностью положились здесь на малышей и не пожалели: они сами тонко определяют границы, полезные для организма. Просто поразительно, как долго, без устали, ребята могут повторять одно и то же упражнение. И не менее удивительно, что бывают целые дни, когда никто из них ни разу не подойдет к спортснаряду. Как же устанавливать какую бы то ни было норму для их занятий? Кто, кроме них самих, сможет определить их ежедневную, ежечасную, сиюминутную потребность в движениях, их возможности, их оптимальную нагрузку? Никто! Ни единый, самый опытный тренер в мире, по-моему, не сделает это лучше самого ребенка. Так почему же и здесь не довериться природе? Так мы думали, так сделали, и ни разу нам не пришлось об этом пожалеть.
Если ребенок, например, долго бежит, он просто устанет, и бежать дальше ему будет неприятно. Сработает чувство усталости, и он отдохнет. Перегрузка, таким образом, возможна только там, где ребенка заставят бежать против его желания или делать что-то через силу. В игре такого не бывает, значит, игровая обстановка – надежная защита от перегрузок, в том числе и силовых.
Вот лежат у нас в спортивной комнате мешки с мелкой галькой самого разного веса – 1, 2, 3, 4, 5… до 18 килограммов. У них удобные мягкие рукоятки сверху и снизу, их можно брать и одной рукой, и двумя, поднимать и носить одному и вдвоем. Ну, а если малыш ухватится за тяжелый мешок, который ему не по силам? Мы такую картину наблюдали часто. Старшие строят какую-нибудь крепость и просят младших: «Тащите сюда все мешки!» Малыш хватает сначала первый попавшийся мешок, но если тот от его усилий даже не шевельнется, то малыш его тут же бросит и схватится за другой, третий, который наконец «поддастся». Тут, видимо, тоже происходит стихийное определение своих возможностей, нужное для жизни во многих случаях.
Как-то устроили ребятишки соревнования – тоже игра, родившаяся после просмотра выступлений штангистов на Олимпиаде в Монреале. Вместо штанги – всё те же мягкие мешки с галькой. «Радиокомментатор» Юля сообщает через рупор: «Мастер спорта Ваня, из команды СССР, поднимает вес 12 килограммов!» А поднимать над головой начинают сначала легкие мешки, а потом доходят и до «личных рекордов». Вот уже мешок в 14 килограммов «мастер спорта Ваня» сумел только «взять на грудь», а поднять вес над головой ему не удалось.
Напряжения при этом максимальные, до предела возможностей, но так как они бывают очень часто и испытываются и в годовалом, и в двухлетнем возрасте, и позже, то не только не опасны, но – мы считаем – очень полезны. «Науке известно, что наиболее выгодный режим для полноценной функции организма – приближение к его максимальной нагрузке», – пишет в своей статье «Здоровье и счастье детей» член-корреспондент АМН СССР С. Долецкий. Наверное, поэтому развитие силы у наших ребят идет гораздо быстрее, чем при небольших нагрузках, а кроме того, крепче становятся не только их мышцы, но и связки, и кости. Видимо, поэтому пятилетняя «медсестра» Любочка может носить на спине «раненых» Ваню и даже Юлю, весящую на 10 килограммов больше «медсестры». Мы теперь убеждены, что защищать ребенка от нагрузок, как это часто делают мамы и бабушки, опасаясь надрывов и ушибов, – это значит, наоборот, подготавливать почву для всяких неприятностей вроде переломов, растяжений и других травм.
Л. А.: Я не стала бы ополчаться только на женщин. На то мы и есть мамы и бабушки, чтобы охранять и защищать. В этом наша биологическая и социальная потребность, даже обязанность. Ну, бывает, перестраховываемся, перебарщиваем в опеке, но ведь это от излишнего старания. А может быть, еще от того, что не хватает сейчас в семьях мужского «противостояния» нашему женскому охранительному воспитанию? Мне самой иногда бывает трудновато в первй раз смотреть на некоторые новые упражнения, которые изобретают ребята при непосредственном участии отца, нашего главного спортивного заводилы. А вот смотрю и думаю: «Да, уберечь, да, защитить – это, в общем-то, нетрудно, а вот дать хорошую нагрузку я бы, пожалуй, не решилась. Спасибо папе: он может и умеет».
Результаты радуют
Б. П.: Для определения результатов необходимы критерии. В детских садах и школах оценка физического развития детей «производится на основании данных измерения роста, веса и окружности груди»[6].
Вот по этим критериям наши ребята средние, некоторые даже ниже среднего – так и записано в их школьных медицинских картах. И верно: никто из них не достиг современных акселеративных норм «привеса» и «прироста». Но нас это не пугает, а наоборот, радует, так как «из вредных влияний акселерации необходимо отметить нарушение осанки, тенденцию к астенизации, увеличение заболеваемости ревматизмом и проявление его в раннем возрасте, более частые гипертонии у подростков»[7] и сокращение общей продолжительности жизни (установлено в экспериментах на животных).
Если же судить по другим критериям, по которым тренеры отбирают детей в спортивные школы и секции (сила, скорость, гибкость, ловкость, выносливость), то тут картина будет совсем иная: наши ребята во многом опережают своих более рослых сверстников.
Эту разницу мы обнаружили довольно рано. Сначала сравнивали с книжными данными. Читаем, например, в книге для родителей, что умение бегать в три года только начинает формироваться: у малыша в это время еще нет «фазы полета», это скорее быстрый шаг вперевалочку, а не бег. И удивляемся: наши трехлетки легко и по-настоящему бегают. Они запросто спрыгивают со стола на пол, в то время как с высоты 70 сантиметров разрешается спрыгивать только семилетним. Или, например, сказано, что бегать наперегонки 6летнему можно на 30 метров, а ходить на прогулку – не более 500 метров. А у нас уже трехлетние могут бежать рысцой и два, и три километра, не отставая от меня, даже если я иду полным шагом и быстро. Что же касается 4–5-летних, то те в турпоходах проходят до 20–25 километров в день и поражают нас своей неутомимостью. На привале взрослые с наслаждением прилягут под деревом и вытянут усталые ноги, а ребятишки снимают рюкзаки и тут же начинают игру в салочки или отправляются «на разведку» незнакомой местности.
Нас удивило такое расхождение книжных норм с действительностью. Мы увидели, что возможности детей гораздо больше наших представлений о них. Но как их измерить? Как найти такие критерии, которые позволили бы сравнить уровень развития детей, разных по возрасту, по росту, по весу? Задача оказалась сложной. Но в первом приближении мы ее все-таки, думаю, решили. Правда, вначале мама немного подтрунивала над моими многочисленными таблицами, разной «цифирью», но вскоре убедилась, что без этой «цифири» невозможно было бы ничего объективно определить, сравнить, оценить. Ведь мало сказать: «Сильнее, выше, быстрее» – го, потому что неизвестно, насколько сильнее, насколько быстрее. Я попробовал найти такие критерии, которые позволили бы это «насколько» определить.
Главный критерий, конечно, сила. И прибор для ее измерения известен – это становой динамометр, который показывает, какой максимальный груз человек может оторвать от земли. Малыши с удовольствием «измеряют силу» по многу раз, но… принимают для этого удобную позу. Они, как грузчики и штангисты, когда надо показать максимальный результат, не сгибают спины. Мы назвали этот показатель «максимальный груз, который может оторвать от земли человек в наивыгоднейшем положении». Но мерить этот груз мы стали не только в килограммах, но и в собственных весах, то есть делили этот груз на вес самого ребенка.
И вот что оказалось: трехлетний городской малыш может оторвать от земли груз, равный в среднем его «собственному весу», а шестилетний – полуторному «собственному весу». Наша 5-летняя Люба уже отрывает 2,5 своих веса, а старшие – 2,8; 2,9; 3,1, то есть в среднем около 3. Видимо, поэтому они могут носить друг друга на спине, даже младшие старших.
Но сила – это, так сказать, статический показатель. И чтобы охарактеризовать динамические возможности ребенка, я взял за критерий максимальную скорость, какую малыш развивает в беге (на 30 метров с ходу). При этом скорость бега я стал измерять не в метрах, а в своих ростах в секунду (р/с). Тогда оказалось, что можно сравнивать «беговые способности» ребятишек разных возрастов. Победителем при таком подсчете может оказаться не самый старший и не самый рослый, а самый быстрый – а им может быть и самый маленький по росту.
Оказалось, что дети пяти-шести лет в среднем бегают со скоростью 3 р/с, а наши в том же возрасте – 4 р/с, а к семи-восьми годам скорость вырастает до 4,5 р/с. В девять лет у Ани этот показатель был равен 5,2 р/с. Конечно, мне захотелось определить этим же способом скорость бега наших мастеров спорта. Она оказалась в среднем 4–5,4 р/с (у олимпийского чемпиона Валерия Борзова[8] – 5,48 р/с), то есть оказалась… соизмеримой со скоростью наших ребят. Это было неожиданно: ведь специальных тренировок мы с ними не проводим, и сами они регулярно бегом не занимаются, а результаты высокие. Наверное, тут сказалось то, что они много и с большим удовольствием двигались.
Чтобы иметь подобные объективные данные, три-четыре раза в год мы проводим измерение «уровня физического совершенства» ребятишек почти по 20 разным показателям.
Из них можно увидеть, что уже в 4–5-летнем возрасте малыши умеют подтянуться до подбородка на перекладине. 7-летний Ваня, например, может сделать это 11 раз подряд, а 10-летняя Юля – 14. В три-четыре года они влезают по вертикальному металлическому шесту на высоту 4–5 метров (старшим на это требуется 6–10 секунд). Из виса на перекладине 5–6-летние могут до 40–50 раз подряд поднять ноги вверх и коснуться ими рук. Могут целую минуту или даже полторы провисеть на турнике, держась за него одной рукой, и т. п.
Нет надобности перечислять здесь все измеренные нами показатели. Скажу только об одном важном наблюдении: наилучшие результаты в спортивных соревнованиях показывают, как правило, те самые дети, у которых в школьных медицинских картах в графе «физическое развитие» написано «среднее» или даже «ниже среднего». Разве это не обидно?
Дети пошли в школу и…
Конечно, в их жизни многое изменилось, как и у всех детей. Впрочем, контраст между домашней и школьной жизнью для наших ребятишек оказался даже больше, чем у других: вместо легких трусиков – тяжеловесная школьная форма, вместо игры – уроки, вместо вольного чередования занятий – строгое расписание.
– Вы совсем не готовите детей к школе, – огорчалась бабушка, – им будет очень трудно привыкать к школьным требованиям и дисциплине.
А нас тревожило другое: каково будет усидеть за партой нашим непоседам? Чему-чему, а усидчивости мы от них никогда не требовали, наоборот, всегда поощряли движение, движение, движение…
Представьте себе, это-то как раз их на первых порах и выручило! Здесь нет противоречия. Парта, конечно, их утомляла, но привычная жажда движений, развитая потребность в них находила выход. «Я так любила бегать на переменках, носилась все время», – вспоминает начальную школу Анечка. «А нам не разрешали, – вздыхает Оля, – а так хотелось…»
Это желание удовлетворялось дома: ведь здесь были снова трусики, те же спортивные снаряды и та же свобода в перемене занятий и их последовательности. А то, что у них были крепкие мышцы и прочные кости, оказалось самым надежным средством против искривления позвоночника, этого бича многих школьников. Нам даже почти не приходилось специально следить за осанкой, за тем, чтобы они правильно сидели за столом, когда делали уроки. Как-то нужды в этом не было, тем более что за уроками они не засиживались.
И все-таки моя «цифирь» саоуспокоиться не дает. Чем старше становятся ребята, тем тревожнее результаты моих измерений. Тревогу вызывают как раз не вес и рост, тут дела обстоят нормально: к 16 годам оба старших сына обогнали в росте меня, а мой рост 175 сантиметров. Падают показатели силы, скорости, выносливости. Движение уже не доставляет им такого удовольствия, как раньше. Почему? Домашний «спортзал» становится мал для подрастающих ребят, неинтересен. А стадиона, бассейна, настоящего спортзала поблизости нет.
Л. А.: Да, ребята приходят домой уставшие не от учебы, а от сидения. К тому же, привыкая к теплой школьной одежде, они всё неохотнее раздеваются дома. Бывало, раньше, еще до школы, нет-нет да скажешь: «Что-то прохладно, может, рубашку наденешь?» А теперь чаще не удерживаешься от досадного упрека: «Что же ты упаковался с ног до головы?» Наверное, к старшим классам мы своими домашними средствами уже не можем противостоять Всемогущей Парте и с грустью видим, как все приобретенное до школы постепенно сходит на нет.
Б. П.: Иногда нас спрашивают: «А почему ваши дети не пошли в большой спорт?» Надо сказать, что по своим данным они могли бы заниматься успешно во многих видах спорта и, несомненно, достигли бы высоких результатов – таково мнение тренеров, которые видели наших ребят на спортснарядах или на беговой дорожке.
Видимо, так и есть. Младших, например, охотно приняли в акробатическую секцию, и спустя полтора месяца девочки получили 3й юношеский разряд по акробатике, а через год – уже первый. Но, во-первых, ездить на занятия им приходится далеко, а провожать и встречать их не всегда удается, поэтому бывают пропуски тренировок. А во-вторых, хотя они и занимаются с удовольствием, все-таки всепоглощающей страсти, какая требуется для завоевания спортивных высот, у них нет. Меня это огорчает, а вот маму – не очень. Даже больше – совсем не огорчает. Она считает, что большой спорт поглощает человека целиком, становится главным в жизни, а все остальное ему подчиняется. А у наших ребят так много этого «остального», такая уйма дел и интересов тянет их к себе, что для спорта остается только подсобная роль, видимо, самая для него подходящая: ведь главный рекорд – все-таки здоровье.
Надо, чтобы спортзал и стадион были доступны каждому ребенку. Все дети должны иметь возможность для ежедневных спортивных занятий – в детских садах, школах, жилых домах. Вот тогда и парта будет не страшна.
Что мы считаем важным
Л. А.: То, что у нас сложилось, назвать системой, видимо, еще нельзя. Но основные принципы, которыми мы руководствуемся, выделить можно. Их три.
Во-первых, это легкая одежда и спортивная обстановка в доме: спортснаряды вошли в повседневную жизнь ребят с самого раннего возраста, естественно входят в их среду обитания, наравне с мебелью и другими домашними вещами.
Во-вторых, это свобода творчества детей в занятиях. Никаких специальных тренировок, зарядок, уроков. Ребята занимаются, сколько хотят, сочетая спортивные занятия со всеми другими видами деятельности.
В-третьих, это наше родительское неравнодушие к тому, что и как у малышей получается, наше участие в их играх, соревнованиях, самой жизни.
Все эти принципы, конечно, были не придуманы заранее, а выработаны в практике жизни, в общении с детьми. Мы пользовались ими интуитивно, неосознанно, преследуя лишь одну цель: не мешать развитию, а помогать ему, причем не давить на ребенка в соответствии со своими какими-то замыслами, а наблюдать, сопоставлять и, ориентируясь на самочувствие и желание ребенка, создавать условия для дальнейшего его развития.
Честно говоря, это не всегда получалось: не давить, не мешать, а помогать. Ведь мы еще во многом не знали, как надо это делать. Бывало, рассердишься: «Ну-ну, прыгай, не бойся. Эх ты, трусишка!» Малыш в слезы. Потом мы стали говорить иначе, без укора и насмешки: «Кто у нас храбрый, тому можно прыгнуть, а кто еще не расхрабрился, тому пока не надо. Ты хочешь? Ну, давай! Молодец!»
Разница получалась огромная: в первом случае ребенок испытывает давление извне, им руководит страх, стыд. А во втором он сам собой распоряжается и ощущает не унижение, а гордость, радость преодоления. Конечно, действие ребенка тут организовано взрослым, но оно не навязано силой, не ломает волю малыша.
Все эти психологические тонкости мы постигали нелегко, не миновали многих ошибок, но в процессе постижения менялись и сами, учились общаться с детьми на основе взаимопонимания и взаимодоверия.
Как рождаются способности?
Б. П.: В основе умственного развития наших детей – всё те же наши «три кита»: обстановка, располагающая к разнообразной деятельности, большая свобода и самостоятельность в занятиях и играх и искренняя заинтересованность во всех делах детей со стороны нас, взрослых. Мне и здесь хотелось бы еще раз подчеркнуть, что мы не ставили себе целью научить их всему как можно раньше, мы старались создать условия для развития их способностей – по их возможностям и желаниям.
Мы не знали и не могли взять на себя смелость определять, что и когда развивается у малышей, и в своих действиях исходили из того простого наблюдения, о котором уже упоминали в первой части книги: с младенцем разговаривают со дня его рождения, когда он еще и не понимает ничего. Наступает момент, для каждого малыша свой, когда он скажет первое слово. Но если с ним не говорить с рождения, то это первое слово может быть не сказано и в год, и в два, и в три.
Ну, а если со всеми прочими способностями поступить так же? Не определять сроки заранее, а просто создать благоприятные условия и посмотреть, как будет развиваться ребенок?
Наблюдая за детьми, мы заметили, что развиваются у них те стороны интеллекта, для которых у нас были условия, опережающие само развитие. Допустим, ребенок еще только начинал говорить, а у него уже были среди прочих вещей и игрушек кубики с буквами, разрезная азбука, пластмассовые, проволочные буквы и цифры.
Вместе с великим множеством понятий и слов, входящих в эту пору в сознание ребенка, четыре десятка значков, называемых А, Б, В… 1, 2, 3, 4… и т. д., запоминались без всякого труда к полутора-двум годам. Все потому, что мы не делали из этого тайны, не говорили: «Тебе рано», а просто называли малышу буквы, как называли прочие предметы: стол, стул, окно, лампа и т. д. И радовались, когда он запоминал, узнавая их в любом тексте.
Так же было и с математикой (счеты, счетные палочки, цифры, таблица сотни и тысячи, бусинки на проволоке и прочее), конструированием (всевозможные кубики, мозаика, конструкторы, строительные материалы, инструменты и другие), спортом (спортснаряды в разных сочетаниях в доме и во дворе).
И тут мы сделали удивительное открытие. В этих условиях дети очень многое начинали раньше, чем это предписывалось им по медицинским и педагогическим нормам: к трем годам они начинали читать, в четыре понимали план и чертеж, в пять – решали простые уравнения, с интересом путешествовали по карте мира и много чего еще.
И дело было не только в постижении некоторых школьных премудростей (беглым чтением, устным счетом, письмом они легко овладевали до школы), но и в том, что они при этом становились самостоятельнее, инициативнее, любознательнее, ответственнее – тоже не по годам. Мы их могли оставить дома одних (с 6–7-летним старшим) часа на три-четыре и знали, что ничего не случится. Мы могли спокойно послать семилетнего в Москву (электричка, метро) или одиннадцатилетнего в Горький[9]. Он сам брал себе билет, ехал безо всякой опеки проводника или кого-либо из взрослых. И все это не делало из них старичков – таких выдумщиков и озорников еще поискать!
Сначала мы этому только удивлялись, а затем всерьез заинтересовались проблемой раннего развития детей. Оказалось, что изучением потенциальных возможностей человеческого мозга давно занимаются мировая наука и практика.Ученые пришли к выводу, что резервы мозга колоссальны, а используются они в течение жизни человека ничтожно мало, что гениальность – это наиболее полное проявление интеллектуального потенциала, которым обладает любой нормальный человек.
От чего же зависит реализация этого потенциала? От чего зависит уровень развития способностей? Ответить на этот вопрос – значит найти способ растить всех талантливыми людьми. А это позволит избавить школу от неуспевающих и второгодников, детей – от перегрузок, родителей – от бессилия и удобного предрассудка: «Такой уж он у меня уродился».
Итак, мы тоже задались вопросом: откуда берутся таланты?
Ну, конечно, мы не считаем, что нашли способ выращивания вундеркиндов. Вундеркинд – это чудо-ребенок, исключение из правил, явление, пока мало объясненное. Речь о другом: каким образом каждого, буквально каждого малыша вырастить способным и даже талантливым?
Л. А.: Я думаю, можно быть сверхталантливым, но при этом корыстным и эгоистичным человеком, живущим по принципу: «После меня хоть потоп…»
Б. П.: Это наш старый спор. Скажу так: нужно, чтобы человек был не только знающим, но и творчески осмысливающим свое дело, свое место в жизни. А для этого необходимо развивать творческие способности и умение применять их на практике: в труде, на любом рабочем месте, в любой жизненной ситуации. Как этого добиться?
Главное – начать вовремя
Важнейшим условием развития всех способностей я считаю своевременное начало.
За этими двумя словами – годы наблюдений, размышлений, исследований. Итогом этой работы была «Гипотеза возникновения и развития творческих способностей»[10]. В ней впервые появилось непривычное слово НУВЭРС, составленное из первых букв названия процесса, который происходит в человеческом мозгу: Необратимое Угасание Возможностей Эффективного Развития Способностей. Суть ее заключается в следующем: каждый здоровый ребенок, рождаясь, обладает колоссальными возможностями развития способностей ко всем видам человеческой деятельности. Но эти возможности не остаются неизменными и с возрастом постепенно угасают, слабеют, и чем старше становится человек, тем труднее развивать его способности.
В таком уголке можно и заниматься на турниках, и «поработать» со штангой, и рисовать на доске, и соорудить новый снаряд для прыжков. На полу – сшитый Леной Алексеевной мягкий матрасик, на котором можно кувыркаться. 1962 год
Вот почему так важно, чтобы условия опережали развитие. Это даст наибольший эффект в развитии, которое будет просто своевременным, а вовсе не «ранним», как считают те, кто называет так развитие наших детей.
Кстати, мы-то сами теперь считаем развитие наших ребятишек не только не ранним, а запаздывающим во многих отношениях. Ведь условия, которые мы сумели создать, конечно, еще очень далеки от возможного идеала. Это естественно: домашними силами и средствами такую проблему не поднять.
Вот несколько примеров. Не смогли мы создать даже удовлетворительных условий для занятий ребят в области изобразительного искусства, биологии, иностранных языков и многого другого. И развитие ребят здесь явно отстает от их возможностей. А теперь нагонять упущенное очень трудно: иностранный язык, например, никто из них толком так и не знает, несмотря на школьные пятерки и четверки. А могли бы знать, если бы кто-нибудь из нас владел иностранным языком и просто говорил на этом языке с детьми со дня рождения…
Итак, условия для развития надо подготавливать заранее. Для этого и нужна – все равно: в доме ли, в детском ли учреждении – гораздо более богатая обстановка, чем та, в которой сейчас растут дети во многих семьях.
И широкое поле деятельности
Конечно, под богатой обстановкой я понимаю не ковры, хрусталь, польскую мебель и тому подобное. Все это предназначено больше для взрослых, а ребенку от такого богатства пользы мало: полированным миром вещей-недотрог можно лишь любоваться, а делать в нем ничего нельзя[11].
Правда, для ребятишек в возрасте до двух лет даже простое разглядывание предметов и их изображений занимает до 20 процентов всего времени их бодрствования и является важным развивающим фактором. Но чем старше становится ребенок, тем менее его удовлетворяет одно созерцание, и он тянется к каждому предмету рукой, начинает его пробовать сначала «на вкус», потом «на стук», потом на всякое другое его применение. Но ведь хрусталь для этого не годится. А вот чем раньше малышу попадают в руки карандаши, мел, бумага, клей, ножницы, молоток, картон, краски, пластилин, кубики – все то, чем можно работать (действовать, строить, делать), – тем богаче условия его развития.
Мы рано заметили, что малыши предпочитают манипулировать не игрушками (они им быстро надоедают), а предметами домашнего обихода, которыми пользуются взрослые: кухонной утварью, письменными и швейными принадлежностями, инструментами, приборами… А заметив это, разрешили малышам «войти» в наш взрослый мир и исследовать его неигрушечные свойства и опасности. Мы уже писали в первом разделе книги, как мы начинаем знакомить малышей с этим сложным миром реальных вещей. Того же принципа самостоятельности мы придерживаемся и в дальнейшем, не требуя от малышей «не брать без спроса», но требуя «класть на место». При этом, приветствуя исследовательскую деятельность, мы запрещаем ломать, рвать, портить вещи просто так – со зла или от нечего делать.
Доступность вещей не означает, однако, что детям позволено все трогать и брать без разрешения. У нас есть вещи – и их действительно огромное большинство, – которыми дети могут пользоваться в любое время по своему усмотрению. Перечислять их бессмысленно: это все то, что не входит в две запретные категории: чужие и ценные вещи. Под «чужими» понимаются буквально чужие, а кроме того, личные вещи на папином или мамином столе, в дедушкиной комнате, в чьей-то сумке или портфеле, которые неприкосновенны. Эти вещи можно брать только с разрешения. На ценные вещи также налагался безусловно строгий запрет – это часы, магнитофон, фотоаппараты, пишущая машинка и т. п., то есть тонкие механизмы, которые ребенок по незнанию может легко испортить. Мы не прятали их от детей, не убирали подальше, но давали понять с первого же знакомства, что эти вещи трогать нельзя. И я не помню случая, чтобы по вине малышей что-нибудь из дорогих вещей вышло из строя, хотя они были всегда доступны, а дети часто оставались с ними наедине.
Думаю, так получалось потому, что подобных запретных вещей было очень немного и они не были детям совершенно незнакомы. Обычно малыши рассматривали их вместе с кем-нибудь из взрослых или старших, и они переставали быть притягательными своей неизвестностью.
А главное, у детей нашими стараниями все больше появлялось других интересных, всегда доступных для них предметов, начиная от спортивных снарядов и кончая всевозможными инструментами и строительными материалами. Все это – помимо обычных игрушек, кукол, которых у детей тоже много.
В нашей комнате-мастерской можно резать, клеить, лепить, пилить, забивать гвозди, рубить, колоть, сверлить, точить. Были как-то у нас в гостях целую неделю два брата – двухлетний Витя и шестилетний Дима. Как же они были довольны, что молотки бывают разного роста и гвозди тоже и что доску можно прибивать гвоздями к обрубку бревна на полу. С каким усердием они вколачивали в бедную доску гвозди один за другим! Получалось это у них все лучше и лучше. А мы с их мамой-доктором глядели на «мастеров» и говорили друг другу: «Как же не хватает малышам в современной квартире вот такого настоящего дела!»
Мы старались идти навстречу любым намерениям детей что-то делать, проявить себя в каком бы то ни было творчестве. Заметили, что малыш любит писать мелом, – сделали из куска линолеума доску; заметили, что его интересует в «Детской энциклопедии» карта, – повесили большую карту полушарий на стенку. Так у нас на стенах появились таблицы сотни и тысячи, буквы печатные и письменные на плакате, на кубиках, измерительные приборы, большие деревянные кирпичи, конструкторы, всевозможные игры и, конечно, книги, множество книг – от сказок и книжек-малышек до энциклопедий и научно-популярной литературы.
Вот это-то мы и называем богатой обстановкой. Потому что для ребенка в ней открывается богатое поле деятельности.
Один профессор, вспоминая свое детство, удивлялся, с какой живостью и точностью он может представить себе рисунок на обоях в детской и даже форму трещин на белом потолке. Так почему же, недоумевал он, не дать для запоминания «на всю жизнь» таких сгустков человеческих знаний, какими являются географическая карта или таблица Менделеева? Эти первые впечатления могут непроизвольно возбудить интерес к какой-то области знания и даже развить определенные способности ребенка.
Те, кто знаком с биографией женщины-математика Софьи Ковалевской, могли обратить внимание на такую деталь: стены ее детской были оклеены страницами из математической книги. Но мало кто верит в связь между этими страничками с формулами и чертежами и ярким математическим талантом девочки Сони.
У нас в семье, видимо, точно так же «сработала» таблица Менделеева, на которую обратил внимание в «Детской энциклопедии» трехлетний Антон. А позже начались дымы, запахи, вспышки, появился конструктор «Юный химик», целая стена в мастерской, забитая химической посудой и химикатами. Потом – химико-механический техникум, победа в химической олимпиаде и, наконец, химфак МГУ.
Любимые учебные пособия
Этой чуткостью и восприимчивостью детского ума мы постарались воспользоваться и в обучении грамоте, счету, в знакомстве детей с мерами длины, веса, времени, с чертежом, планом и так далее.
Касса больших (60 миллиметров) письменных букв, согнутых из проволоки, не только позволяла составлять слова-поезда: «МАМА», «АНЯ», «ДОМ», но и обучать составителя поездов письму. Он не догадывался об этом, но, составив «поезд», обязательно «проверял все вагоны», обводя пальчиком все буквы по порядку.
Дедушке трудно рассмотреть на маленьком термометре за окном, какой сегодня морозец. Ему помогут малыши Ваня и Люба – они покажут точно такое же значение на учебном термометре метрового роста. Очень крупные деления и подвижная красно-белая ленточка позволяют установить любую температуру, какая бывает на нашей земле.
Со стены можно снять и часы с большим циферблатом, в которых часовая стрелка передвигается в 12 раз медленнее минутной, как на настоящих часах, но показать они могут любое время – стоит только малышу покрутить шестеренку сзади. Эта игрушка позволяет ребятишкам на несколько лет раньше сверстников освоить часы и измерение времени.
Есть у нас «игрушка», которая учит завязывать узлы. На рамке из дюралевых уголков и трубок в верхней половине завязаны образцы: 14 различных узлов, от самых простых до очень сложных вроде альпинистского «узла укорачивания». А в нижней – 14 «концов» из капронового шнура позволяют завязывать копии этих узлов, что и взрослым не всегда удается.
Чтобы малыши познакомились с картой и планом, у нас есть и глобус, и план дома, физическая карта мира и учебная школьная, где рядом с планом местности изображен и ее рисунок. Уже пяти-шестилетние ребятишки с удовольствием находят, где на плане дорога, лес или село, нарисованные на рисунке, или наоборот. А когда научатся читать, то задают друг другу задачи по карте мира и знают не только материки, океаны и моря, но и много государств, столиц, рек и гор и любят совершать путешествия по суше и по морю.
Даже простая на первый взгляд таблица сотни дает малышам много пищи для размышления и возможности задавать друг другу массу задач. Сначала они просто показывают пальчиком числа и называют их по порядку: кто дальше. И быстро уясняют, что после «двадцать девять» идет не «двадцать десять», а «тридцать», то есть усваивают порядок чисел, а потом начинают сосчитывать разные предметы. Когда все числа уже знакомы, мы даем задачки: кто быстрее найдет число 27, 49, 93? Затем по этой же таблице ребята овладевают сложением, находя, например, сумму чисел, расположенных по вертикали, горизонтали, диагонали. При этом они изобретают разные способы сложения и быстро привыкают к математической терминологии.
С началами геометрии дети знакомятся по разнообразным геометрическим фигурам, вырезанным из цветной бумаги и приклеенным к стене. Здесь же указаны основные линии фигур и их названия: высота, медиана, диаметр, радиус… И малыши очень рано отличают угол от треугольника, квадрат от ромба, круг от окружности и т. п. А в строительных наборах есть и шары, и цилиндры, и конусы, и пирамиды. И мы называем все эти геометрические тела их «математическими именами».
В нашей мастерской учебными пособиями фактически служат и измерительные приборы: весы, динамометры, секундомеры, штангенциркули и др.; и разнообразные материалы: от фанеры и жести до всевозможных пластмасс; и разные инструменты для обработки дерева и металлов, в том числе электроинструменты, требующие умения и осторожности в обращении.
Наконец, игры. В первую очередь это конструкторы: пластмассовые с крупными деталями для малышей, конструкторы-механики и даже большой электронный конструктор, которым увлекаются старшие.
Особое место среди всех учебных пособий занимают наши развивающие игры, которые мы назвали «ступеньками творчества». Это игры необычные, они родились в общении с детьми и при их непосредственном участии. В них можно играть уже на втором году жизни, как только малыш начинает различать форму и цвета, и в них же с удовольствием играют подростки и даже взрослые.
Что же такое развивающие игры? При всем разнообразии они объединены под общим названием не случайно: все они исходят из общей идеи и обладают одними и теми же характерными особенностями.
Лучше всего проследить это на примере. Вот игра «Сложи узор». Шестнадцать ее кубиков окрашены необычно – все шесть граней по-разному. К ним приложены почти сто рисунков с узорами, начиная с простейших, доступных детишкам в полтора-два года, и кончая очень сложными, с которыми справится не всякий взрослый. И каждое это усложнение узора малыш должен понять и преодолеть самостоятельно, как бы сделать для себя маленькое открытие.
Первые узоры могут быть легкими, то есть ниже его возможностей, но, поднимаясь, как по лесенке, от узора к узору, он подходит и к таким, которые заставляют его напрячься полностью, включить все умственные и волевые способности на полную мощность. Этот процесс очень радует ребенка – он видит свои успехи, испытывает огромное удовлетворение от того, что «было трудно, а получилось!», – и просит еще.
Но вот на каком-то этапе малыш остановится – не сумеет его осилить; например, дошел до узора, где нужны двухцветные грани («домик», «фонарик»). Он крутит кубики и так и сяк – нет, «домик» никак не получается! Значит, он добрался до потолка своих нынешних возможностей. Это критическая точка и для ребенка, и для старшего: подсказывать ни словом, ни жестом нельзя! Можно только утешить огорченного малыша и обязательно обнадежить его: «Еще и еще раз попробуешь – получится!» И когда завтра или через несколько дней или даже недель эта ступенька наконец будет преодолена – ребенок воспримет это как большое достижение и почувствует желание двигаться все дальше и дальше. И это действительно достижение – он самостоятельно решил ту задачу, которая вчера ему не давалась, была ему не под силу.
И при этом ему никто не подсказывал, не показывал. Он додумался сам, что крыша домика должна получиться из двух кубиков, сложенных особым образом: оказывается, прямой угол может получиться и так! Это целое открытие! А оно влечет за собой сдвиг в пространственном воображении, в умении комбинировать. Сделан пусть крохотный, но шаг в развитии творческих способностей!
Подобную картину можно наблюдать и во время игры в «Уникуб», в «Кирпичики», «Внимание»: те же задания-ступеньки, то же максимальное напряжение интеллектуальных сил, та же радость совершающегося открытия и как результат – развитие каких-то сторон творческих способностей ребенка.
В основу развивающих игр положены два принципа обучения – «от простого к сложному» и «самостоятельно по способностям». Это позволяет разрешить в игре сразу несколько проблем.
Во-первых, такие игры дают пищу для ума с самого раннего возраста.
Во-вторых, их задания-ступеньки всегда создают условия, опережающие развитие способностей.
В-третьих, поднимаясь каждый раз самостоятельно до своего потолка, ребенок развивается наиболее успешно.
В-четвертых, развивающие игры могут быть очень разнообразны по своему содержанию, а кроме того, как и любые игры, не терпят принуждения и создают атмосферу свободного и радостного творчества.
В-пятых, играя в эти игры со своими детишками, папы и мамы незаметно для себя приобретают очень важное умение – сдерживаться, не мешать ребенку самому размышлять и принимать решения, не делать за него то, что он может и должен сделать сам.
Первая же попытка ввести развивающие игры даже в небольшой дозе (два-три раза в неделю по полчаса) в практику работы со старшей группой детского сада показала, что темп умственного развития малышей может возрасти почти вдвое.
Конечно, игры – вовсе не какой-то эликсир талантливости, принимая который «через день по столовой ложке», можно достичь желаемых результатов. Развивающие игры не могут заменить «этих грязных железок» и верстака с инструментами, не могут освободить от необходимости творческого подхода к любым жизненным ситуациям. Это только одно из средств развития способностей, и оно будет тем действеннее и полезнее, чем меньше будет противоречий между принципами, которые легли в основу этих игр, и принципами, на которых строится вся система обращения с детьми в семье.
Вместе с детьми
Да, очень нужен для малыша в квартире уголок не только с игрушками, но и со спортснарядами, и с рабочими инструментами, и со строительными материалами. И еще очень важно: в этом уголке должно быть место не для одного, а для брата, сестры, товарища. И для папы или мамы – обязательно, иначе может получиться так: купили, достали, сделали, развесили, установили… а все зря – ребенку скучно. Что же нужно, чтобы ребенок взялся за дело, занимался им увлеченно и добился результатов?
На этот вопрос мы одно время не могли дать верного ответа. Говорили обычно так: «Главное – создать условия для разнообразных занятий и впустить туда ребенка, предоставив ему максимальную свободу деятельности. А там уж все пойдет само собой». И держались мы этого заблуждения довольно долго. Просто не замечали, не осмысливали собственного большого участия в самых разнообразных делах малышей.
А заставило нас задуматься об этом одно обстоятельство. У нас появился рояль. Кроме того, я накупил разных музыкальных инструментов: гитару, балалайку, «Мелодику», ксилофон. Нам подарили трехрядную гармонь, губную гармошку. Появились ноты, самоучители, даже настенный плакат – схема клавиатуры рояля. Но все это лежало мертвым грузом, почти не вызывая интереса у малышей. «Почему?» – огорчались мы и не знали, что предпринять: сами-то играть мы не умели. Так прошло два, три, четыре года. Потом старший сын поступил в педучилище, в программе которого обязательны музыкальные занятия. И заиграл наш старенький рояль. Мы очень радовались Алешиным скромным успехам… Вот тут-то неожиданно и началось повальное увлечение музыкой всех ребят. Эти раньше непонятные для них запятые и точки на пяти линейках вдруг зазвучали разными голосами и стали сливаться в знакомые мелодии. Это было чудо, которое оказалось доступным каждому. За какие-нибудь два-три месяца четверо старших овладели нотной грамотой. Правда, музыкальный слух так и остался у них неразвитым – поздновато, наверное, оказалось, – но младшие «пошли как на дрожжах», даже мелодии несложные стали сочинять.
Тогда-то мы и призадумались: оказывается, обстановка – это еще не всё. Стали вспоминать. Мастерская у нас была сначала совсем крохотная – три квадратных метра, но работали там малыши вместе с папой или с кем-нибудь из старших приятелей. Всегда у нас было так: если мама шьет, обязательно примостится рядышком еще одна «швея»; если папа пишет, то рядом на том же столе, на тех же листах бумаги, с тем же серьезным видом работает еще один «писатель» или «художник». А общая работа или просто даже работа рядом – это обязательно интерес и к процессу труда, и к его результатам друг у друга, это повод для разговора, это обмен мнениями и критическими замечаниями, общая радость, когда получилось хорошо у кого-нибудь, короче, это общение в самом лучшем его варианте – в совместной деятельности. При этом и времени не так уж много тратится: ведь отдельных специальных «уроков» мы не проводили.
Вспомнили кое-что, очень важное. С самого начала у нас повелось так: мы старались не делать за малыша то, что он сам может сделать, не думать и не решать за него, если он сам может додуматься и решить. Наоборот, мы еще и подсовывали ребятишкам то задачки на сообразительность, которые они очень любят до сих пор, то разные житейские задачи: как перевести через шоссе «невнимательную маму», как не потеряться в зоопарке или что делать, если потеряешься; как найти свое место в театре, как заплатить деньги в кассу и проверить сдачу и т. д. Заранее подобные ситуации мы, конечно, не планировали, но старались не упускать возможности воспользоваться ими, чтобы ребенок САМ сообразил, решил, сделал, проявил себя, преодолел боязнь, нерешительность.
Вообще в любых занятиях детей мы стараемся поощрять творчество, не навязывать своих мнений, а тем более решений, не торопимся обязательно предотвратить ошибку или сразу указать на нее. Ребятишки поэтому редко обращаются с просьбами: «Мам, помоги; пап, покажи!» Даже, наоборот, протестуют: «Не смотри, я еще не сделал» – и пытаются до всего докопаться сами, нам же показывают какой-нибудь конечный результат. В случае неудачи мы стараемся не упрекать, не стыдить, а вот если получилось что-то хорошо, не скупимся на похвалу.
Л. А.: Тут важно, чтобы получалось действительно хорошо, не кое-как. Надо признаться, бывало у нас – хвалили не всегда по заслугам, и прошло немало времени, пока мы поняли, что это сильно вредит ребятам. Чем? Ну, во-первых, отсюда идут ростки тщеславия, когда незаслуженная похвала не смущает, не тяготит, а радует, вызывает удовлетворение. А во-вторых, это приучает к небрежности, к низкому качеству работы, к «тяп-ляпству», к неумению выкладываться в деле до конца. А зачем выкладываться? И так похвалят!
Помню, я долго не могла решиться выразить неудовольствие по поводу наспех сделанных подарков, которые преподносили малыши нам или друг другу к разным праздникам. Беру в руки, в душе огорчаюсь: сделано хуже, чем мог бы, труда и старания вложено немного, но смотрю на сияющие глазенки, и не хватает духу поругать или упрекнуть. «Спасибо, – говорю, да еще и похвалю: – Молодец, мне очень нравится». Как я сейчас себя за это ругаю! Почему я тогда не вспомнила мудрую сдержанность своего отца, который никогда не выражал восторгов по поводу наших с братом поделок, а всегда оценивал их примерно так: «Ничего, молодцы, но, знаете, вот здесь можно все-таки было и получше сделать». Помню отчетливо: мы выкладывались до последней степени доступного для нас совершенства, чтобы заслужить вот такую его нещедрую похвалу. И научились ценить качество в своей работе, которого так не хватает некоторым из наших ребят.
Всему, о чем мы сейчас рассказали, мы сначала не придавали большого значения. Видимо, все складывалось как бы само собой потому, что нам было просто интересно с детьми и мы никогда не оставались равнодушными к тому, что и как они делают, что у них получается. Это был не контроль, не слежение, не опека, не уроки с проверкой, а совершенно искренний интерес к жизни ребятишек, к их разнообразной, кипучей деятельности.
Гарантия от перегрузок
«А не вредна ли такая сплошная и интенсивная деятельность? Не перегружен ли мозг ребенка информацией? Не ведет ли это к переутомлению, расстройству сна, раздражительности?» – такие опасения нам высказывают нередко.
А мы удивляемся: какая же тут может быть перегрузка, если ребенок занимается по своему желанию тем, что ему интересно, и столько, сколько сам хочет? К тому же известно, что лучший отдых – это смена формы деятельности. А для наших ребят это не проблема, потому что возможностей для такой смены очень много.
Больше того, возможны сочетания занятий. Доска для мела у нас была рядом со спортивными снарядами, и мы могли, например, наблюдать такую картину: кто-то из малышей пишет примеры на доске, а другой решает их, вися на турнике вниз головой или раскачиваясь на канате. Эта непринужденность, раскованность в чем-то приближается к игровой. Фактически это и была игра, в которой главное – свобода творчества, свобода проявления своих возможностей, проба сил. При этом возникает естественное соревнование. Каждому хочется проявить себя как можно лучше: кто точнее решит, кто лучше придумает, кто быстрее сообразит, кто выразительнее прочитает и т. д. В таких условиях, насыщенных радостью, эмоциональным подъемом, стимулировалась большая интенсивность умственного труда, которой никогда не добиться в условиях принудительных занятий.
И тут, правда, есть свои опасности, которые мы тоже не сразу рассмотрели: соревнование не должно переходить в соперничество, когда желание во что бы то ни стало быть первым порождает зависть, злость, неприязнь к соперникам. Тут уж не до радости и эмоционального подъема. Мы сначала принимали детские слезы за естественную реакцию на неудачу, проявление так называемой «спортивной злости». Однако дело оказалось посложней. Когда я однажды увидела, как «побежденный» готов кинуться в драку с «победителем», какие при этом были и у того и у другого чужие глаза, я ужаснулась: злость-то оказалась далеко не спортивной. К счастью, это понимание пришло к нам не слишком поздно, и мы постарались изо всех сил исправить положение: стали учить малышей радоваться успеху другого так же, как своему.
Что же касается перегрузки, то, по-моему, она возможна только тогда, когда родители по своему усмотрению будут определять, чем, когда и как должен заниматься их ребенок. Иногда они, наслышавшись о трудностях современной школьной программы, о непременной разносторонности развития, стремясь «ничего не упустить», не жалея средств, силой тянут ребенка в «вундеркинды». Учительница по музыке, учитель по французскому, с бабушкой – на фигурное катание, с дедушкой – в бассейн, с мамой с 6 до 7 чтение, с папой с 8 до 9 ариф… то бишь математика. Ребенок сам себе не хозяин, за него решают другие, к тому же нередко против его желания, без учета его интересов и сил, помимо его собственной воли. Как же в таких условиях найти оптимальную дозировку и по времени, и по количеству материала для занятий? Переборщить очень и очень нетрудно. А результаты? Ребенок начинает тихо ненавидеть все, чем приходится заниматься, и рвется на улицу, в свободную стихию никем не контролируемых отношений и дел.
Предоставив своим ребятишкам максимум свободы, мы, как мне кажется, избежали сразу трех зол: и перегрузки, и отвращения детей к нужным и полезным делам. А еще мы избежали тяги к уличным соблазнам, которые оказываются куда примитивнее и скучнее, чем насыщенная разнообразной деятельностью домашняя жизнь.
Главный итог – любознательность
Б. П.: Иногда думают, что мы в своей семье просто перенесли школьные знания в более ранний возраст, то есть дошкольников фактически «натаскивали» за два-три класса, потому-то им в начальной школе и делать нечего. Думаю, что все рассказанное выше должно убедить читателя, что «натаскивания» у нас не было.
Правда, некоторые могут сказать: «Чтобы натаскать, необязательно заставлять, давить, принуждать. Кроме кнута, для подчинения существует еще и пряник, кроме страха, бывает еще и соблазн». «Прочитаешь – конфетку дам», «Таблицу умножения выучишь – велосипед куплю», «Реши, Вовочка, задачу – с папой в зоопарк пойдешь». Наверно, это даже хуже, чем просто заставлять. Явное принуждение может возбудить не только страх, но и протест, жажду свободы и справедливости, а вот такая «купля-продажа» ничего, кроме соображения типа «что я с этого буду иметь?», в ребенке не возбудит. Мы никогда не пользовались этим купеческим способом для возбуждения у ребенка желания чего-то достичь.
Готовим обед вместе: в таком возрасте малыши с радостью готовы помогать взрослым во всем. 1961 год
Мы радуемся успехам ребят, их движению вперед, их открытиям, но не сулим за это никаких сладостей и златых гор, никаких выгод и привилегий. Детей увлекает сам процесс познания, созидания, творчества. Ими руководит не страх, не расчет, а интерес. Наградой им за все усилия становится гордое сознание: «Я могу!», «Я умею!», «Я сам сделал!» И удовольствие: «Я помог… я обрадовал… я сделал хорошо!»
Интересно, что по мере расширения и углубления знаний о мире желание детей еще больше узнать только возрастает. Как сильное, тренированное тело жаждет движения, так и развитый ум жаждет деятельности, причем хочет не столько усваивать, сколько исследовать. Вот это-то мы и наблюдаем у своих детей. Академик Н. М. Амосов в своем отзыве на наш доклад в Академии педагогических наук сказал о наших ребятах так: «Основное качество их интеллекта – не натасканность, а смышленость. Они легко усваивают новое. Они не столько эрудиты, сколько решатели проблем».
Читать бесплатно другие книги:
