Город праха Клэр Кассандра

— Так скажи ей, что план изменился. — Джейс крепче сжал ее плечи. — Поеду я, а не ты. Не ты!

— Джейс…

— Я сделаю все, все что угодно, если пообещаешь остаться здесь!

— Я не могу.

Джейс резко отпустил ее и отшатнулся, будто Клэри толкнула его:

— Почему?

— Потому что речь идет о моей маме.

— Она и моя мама, — холодно сказал Джейс. — Кстати, почему Мадлен не обратилась к нам обоим? Почему только к тебе?

— Ты сам знаешь.

— Ну да, — голос у него сделался совсем ледяным, — потому что для нее ты дочь Джослин. А я — навеки сын Валентина.

Он захлопнул кованую дверь лифта, и пару секунд Клэри смотрела на него сквозь тонкую вязь решетки. Через отверстие в форме бриллианта на нее взирал золотой глаз, и в его глубине тлели искры яростного гнева. А потом лифт поехал вниз, унося ее в темную тишину собора.

— Земля вызывает Клэри! — Саймон помахал руками. — Ты что, заснула?

— Нет-нет, прости.

Клэри тряхнула головой, отбрасывая невеселые воспоминания. С тех пор Джейса она не видела. Он не отвечал на ее звонки, поэтому все вопросы, касающиеся путешествия в Идрис, пришлось обсуждать с Алеком, которого это совсем не радовало. Бедняга Алек угодил меж двух огней — Джейсом и матерью, которая всегда старалась поступать так, как должно.

— Ты что-то говорил?

— Я сказал только, что Люк вернулся, — сказал Саймон и спрыгнул со стола как раз в тот момент, когда дверь в комнату распахнулась.

— Привет, Саймон, — сказал Люк.

Голос звучал спокойно и немного устало. Люк был одет в потрепанную джинсовую куртку, фланелевую рубашку и вельветовые штаны, заправленные в сапоги, видавшие лучшие виды лет десять назад. Очки он поднял на макушку. Клэри обратила внимание, что в его каштановых волосах стало больше седины. Под мышкой Люк держал какой-то квадратный сверток, перевязанный зеленой лентой.

— Вот, купил тебе кое-что в дорогу, — сообщил Люк, протягивая сверток Клэри.

— Зачем?! — смущенно запротестовала Клэри. — Ты и без того уже сделал так много…

Люк купил ей новую одежду, когда вся старая погибла вместе с домом, новый телефон, новые принадлежности для рисования, хотя Клэри даже не просила об этом. Почти все, что у нее теперь было, подарил Люк. Кроме того, он же вообще не хотел отпускать ее в Идрис.

— Просто я увидел это, и сразу подумал о тебе.

То, что лежало внутри, обернутое в несколько слоев папиросной бумаги, на ощупь казалось мягче, чем шерстка котенка. Клэри разорвала бумагу и вскрикнула от восторга, увидев бархатный плащ бутылочно-зеленого цвета — старомодный плащ с большим капюшоном, медными пуговицами и подкладкой из золотого шелка. Клэри положила его на колени, бережно разглаживая мягкую ткань.

— Он похож на то, что обычно носит Изабель! — воскликнула Клэри. — На дорожный плащ нефилима.

— Так и есть. Теперь ты будешь больше похожа на других Охотников в Идрисе.

— Ты хочешь, чтобы я была на них похожа? — спросила Клэри, подняв глаза.

— Клэри, ты одна из них, — ответил Люк с грустной улыбкой. — Кроме того, сама знаешь, как они обращаются с чужаками. Так что лучше приложить все усилия, чтобы вписаться в их общество…

Саймон как-то странно хмыкнул, и Клэри посмотрела на него виновато — она почти забыла о его присутствии.

— Мне пора, — сказал Саймон, демонстративно посмотрев на часы.

— Но ты же только что пришел! — огорчилась Клэри. — Я думала, мы посидим, какой-нибудь фильм посмотрим…

— Тебе надо собираться. — Саймон беззаботно улыбнулся ей, так что Клэри почти поверила, что у него все в порядке. — Я еще зайду попрощаться перед дорогой.

— Да ладно, останься! — уговаривала Клэри.

— Не могу. — Тон Саймона не допускал никаких возражений. — Я договорился о встрече с Майей.

— А… Ясно…

Клэри убеждала себя, что Майя очень хорошая. Она умная. Она красивая. Она оборотень. И она влюблена в Саймона. Может, все складывается наилучшим образом? Саймон теперь нежить, значит, и девушка у него должна быть из нежити. Строго говоря, ему как раз не следовало быть с нефилимами вроде Клэри.

— Ну… тогда тебе надо идти.

— Да, надо, — согласился Саймон.

Клэри обнаружила, что не может прочитать в его темных глазах ничего. Вот это что-то новенькое… Раньше ему не удавалось скрыть от нее свои эмоции. Интересно, это побочный эффект обращения в вампира или что-то иное?

— Пока.

Саймон наклонился к ней, отводя рукой ее волосы, как будто хотел поцеловать в щеку, но вдруг замер и отстранился. Клэри удивленно нахмурилась, но Саймон уже ушел, протиснувшись мимо Люка. Громко хлопнула входная дверь.

— Он так странно ведет себя! — воскликнула Клэри, прижимая к груди бархатный плащ. — Думаешь, это все из-за обращения?

— Вряд ли, — сказал Люк с улыбкой. — Превращение в нежить само по себе не меняет восприятия мира и людей. Просто дай ему время. Ты же прекратила с ним отношения.

— Я?! Это он прекратил отношения со мной!

— Потому что ты в него не влюблена. Это скользкий вопрос, и Саймон держится очень достойно. Другой парень его возраста сейчас бы картинно страдал или слонялся у тебя под окнами с бумбоксом.

— Бумбоксы — это прошлый век. Сейчас их даже нет ни у кого, — сообщила Клэри, слезла с кровати и стала примерять плащ, с наслаждением кутаясь в мягкий бархат. — Я просто хочу, чтобы Саймон снова стал нормальным, таким же, как раньше.

Она посмотрела на себя в зеркало и осталась очень довольна результатом. Глубокий зеленый цвет необыкновенно шел к ее рыжим волосам и делал глаза ярче. — Что скажешь? — спросила она Люка.

Люк, помрачнев, прислонился к дверному косяку и сунул руки в карманы куртки.

— У твоей мамы когда-то был точно такой же плащ, — только и сказал он.

Клэри стиснула в пальцах мягкую ткань. От одного упоминания о маме, да еще с таким печальным выражением лица, тут же захотелось разреветься.

— Мы ведь к ней сегодня поедем? — спросила она. — Я хочу попрощаться и рассказать ей, что собираюсь сделать. Что с ней все будет хорошо.

Люк кивнул:

— Конечно, мы съездим в больницу. И знаешь что, Клэри…

— Что?

Клэри боялась смотреть на него, но когда все же подняла взгляд, то увидела, что на лице Люка не осталось ни тени грусти. Он улыбнулся:

— Быть нормальным не так уж хорошо, как принято думать.

Щурясь от полуденного солнца, Саймон взглянул сначала на записку, потом на собор. Окруженный высокой каменной оградой, Институт высился гранитным утесом на фоне ясного голубого неба. Над стрельчатыми окнами с карнизов щерились горгульи, словно пытаясь отогнать его от входа. В прошлый раз Институт предстал перед Саймоном совсем другим — старой, позабытой развалиной. Но чары не действуют на нежить, и сейчас Саймон видел истинный облик собора.

Тебе здесь не место. Слова были резки и едки, как кислота. Саймон не знал, кто произнес их — каменная горгулья или собственный внутренний голос. Это храм, а ты проклят.

— Умолкни, — равнодушно пробормотал он. — Я еврей, мне нет дела до ваших храмов.

Саймон подошел к замысловатым кованым воротам и взялся за щеколду, почти ожидая, что руку обожжет боль. Ничего не произошло — видимо, ворота храма святыми не считались. Саймон вошел во внутренний двор и пошел по дорожке, вымощенной растрескавшимся камнем. На полпути ко входу в собор он услышал знакомые голоса, совсем рядом…

Или вовсе не рядом. Саймон никак не мог привыкнуть к тому, насколько обострились его зрение и слух после обращения. Голоса он слышал так четко, будто говорили у него прямо над ухом, но Саймону пришлось пройти подальше вдоль стены собора, прежде чем он увидел группу людей в дальнем углу двора. Здесь буйно разрослась трава, почти скрывающая тропинки, ведущие к крайне запущенным розовым кустам. Там даже стояла каменная скамья, оплетенная зелеными побегами. Это явно был самый настоящий храм — до того, как тут обосновались Охотники.

Сперва он увидел Магнуса, прислонившегося к замшелой каменной стене. Вообще-то, Магнуса было трудно не заметить. На этот раз верховный маг Бруклина надел белую футболку в ярких брызгах краски и кожаные штаны всех цветов радуги. Среди облаченных во все черное Сумеречных охотников он выглядел диковинной орхидеей. Рядом с ним стоял бледный и смущенный Алек, Изабель с серебряными лентами в двух косах и самый младший из Лайтвудов — Макс. Рядом, видимо, была их мать — женщина, похожая на Изабель как две капли воды, только более высокая и сухопарая. Еще одну Охотницу Саймон видел впервые. Сначала он принял ее за старуху — из-за почти белоснежных волос, но когда она обернулась к Маризе, оказалось, что ей лет тридцать пять — сорок.

Чуть поодаль, как чужой, стоял Джейс — подобном другим Охотникам во всем черном. Саймон с досадой подумал, что когда он сам одевается в черное, то вид у него становится как с похорон, но Джейс в черном выглядел суровым и опасным. И волосы на темном фоне смотрелись еще светлее. Саймон стиснул зубы и подумал, что вряд ли хоть что-то — время или забвение — сможет ослабить его неприязнь к Джейсу. На его сердце висел тяжелый камень, и с этим ничего нельзя было поделать.

Еще Саймон успел подумать, что с этим собранием во дворе что-то не так, но тут Джейс обернулся, словно почувствовал его присутствие. Даже на таком расстоянии Саймон видел тонкий серебристый шрам на его шее, прямо над воротником. Негодование утихло, уступив место чему-то другому. Джейс коротко кивнул и заявил Маризе:

— Сейчас вернусь.

Саймона удивил его тон. Он никогда не стал бы говорить так со своей матерью — на равных, как взрослый взрослому. Мариза только рассеянно махнула рукой.

— Я не понимаю, в чем причина задержки? — обратилась она к Магнусу. — Это вообще нормально?

— Ненормальная тут только скидка, которую я вам даю, — заявил Магнус, постукивая по стене каблуком. — Нормальная цена была бы в два раза выше.

— Это всего лишь временный портал. Ты закроешь его, как только мы попадем в Идрис. Таков уговор. — Мариза обернулась к стоявшей рядом с ней женщине: — Ты ведь проследишь за этим, Мадлен?

Мадлен. Значит, это и есть подруга Джослин. Шанса рассмотреть ее как следует Саймону уже не представилось. Джейс схватил его за локоть и потащил в другой угол двора — туда, где никто не мог их видеть. Здесь трава разрослась еще гуще, тропинку, как змеи, пересекали толстые побеги. Джейс затолкал Саймона за огромный дуб и воровато огляделся по сторонам:

— Порядок. Можно говорить.

Шум машин с Йорк-авеню досюда почти не доносился, и в церковном саду было очень тихо.

— Ну давай говори, — сказал Саймон. — Ты же позвал меня сюда. Я нашел утром записку на подоконнике. А телефоном ты не пользуешься из принципа?

— Зачем, если можно обойтись и без этого? — сказал Джейс, окидывая его изучающим взглядом. На лице у него читались противоречивые эмоции — восхищение и что-то вроде разочарования. — Значит, солнце по-прежнему для тебя безвредно, вампир… Даже в самый полдень.

— Да, — ответил Саймон. — Сам прекрасно знаешь, ты при этом присутствовал.

При чем «при этом» он уточнять не стал. Глаза Джейса ясно говорили, что он тоже помнит кузов пикапа, плач Клэри и восход солнца над рекой — в мельчайших деталях.

— Я думал, эффект может исчезнуть со временем, — заявил Джейс, впрочем, не слишком убедительно.

— Если почувствую желание рассыпаться пеплом, я тебе сообщу, — огрызнулся Саймон. Джейс вообще очень легко выводил его из себя. — Ты меня за этим позвал? Чтобы изучать, как культуру бактерий в чашке Петри? В следующий раз просто пришлю фотографию.

— Я непременно поставлю ее у постели в красивой рамочке, — съязвил Джейс, правда, скорее по инерции, чем из желания его поддеть. — У меня к тебе серьезное дело, вампир. Хоть и неприятно это признавать, у нас с тобой есть кое-что общее.

— Роскошные волосы? — предположил Саймон, так же по привычке. Что-то в глазах Джейса заставило его занервничать.

— Клэри, — сказал Джейс.

Этого Саймон никак не ожидал.

— Клэри? — переспросил он, застигнутый врасплох.

— Ну да, Клэри, — повторил Джейс. — Помнишь, такая маленькая, рыжая и с дурным характером?

— Я не понимаю, при чем тут Клэри, — заявил Саймон, хотя конечно же прекрасно все понял.

У него не было ни малейшего желания обсуждать с Джейсом эти материи сейчас, да и вообще когда-либо. Неужели подобные разговоры не запрещает никакой мужской кодекс чести? Видимо, все-таки нет…

— Она дорога нам обоим, — произнес Джейс, бросив на него настороженный взгляд. — Нам обоим небезразлична ее судьба. Так ведь?

— Ты сейчас всерьез спрашиваешь, дорога ли мне Клэри?!

«Дорога», «небезразлична»… Это слишком слабые слова для выражения его истинных чувств. В голову Саймона закралась мысль — может, это какой-то розыгрыш? Тогда это слишком жестоко даже для Джейса — притащить его сюда, чтобы насмехаться над его разбитым сердцем. Хотя у Саймона еще оставалась надежда, что Клэри с Джейсом опомнятся и станут питать друг к другу ровно те эмоции, которые положено испытывать сестре и брату…

Сейчас от одного взгляда на Джейса эта надежда угасла. Братья не говорят о сестрах с таким лицом. И глумиться над ним Джейс сейчас тоже явно не собирался — Саймону была хорошо знакома эта боль в глазах — как отражение его собственной.

— Я задаю тебе эти вопросы не из праздного любопытства, — огрызнулся Джейс. — Мне нужно знать, на что ты готов пойти ради Клэри. Ты готов ради нее солгать?

— Солгать? О чем? К чему ты клонишь? — И тут Саймон сообразил, что именно показалось ему странным в этом сборище нефилимов в саду. — Погоди-ка, вы же отправляетесь в Идрис прямо сейчас! А Клэри думает, что поздно вечером!

— Именно, — сказал Джейс. — И я прошу тебя сказать остальным, что пришел от Клэри и что она просила передать, что передумала, что в Идрис она больше не хочет!

Он говорил таким незнакомым, таким несвойственным ему тоном, что Саймон даже не сразу понял, что происходит. Джейс его умолял!

— Они тебе поверят! Они знают, что ты ее лучший друг!

Саймон покачал головой:

— Поразительно… Ты заявляешь, что заботишься о Клэри, но просишь соврать ради тебя самого! Нет уж.

Он развернулся, чтобы уйти, но Джейс вцепился ему в рукав:

— Это ради Клэри. Я пытаюсь защитить ее. И думал, что ты захочешь хотя бы немного мне в этом помочь.

Саймон подчеркнуто посмотрел на руку, схватившую его выше локтя:

— Как я могу ее защитить, если ты не говоришь, что именно ей угрожает?

Джейс и не думал отпускать его.

— Ты можешь поверить мне, что это очень важно?

— Похоже, ты не понимаешь, как сильно она хочет в Идрис, — заметил Саймон. — Для того чтобы я попытался ей помешать, нужна очень, очень веская причина.

Джейс глубоко вздохнул и отпустил рукав Саймона.

— Причина в том, что Клэри сделала на корабле Валентина, — тихо и с неохотой сказал он. — Ты видел, что произошло, когда она начертила на стене открывающую руну.

— Она разрушила корабль и всех спасла, — сказал Саймон.

— Да тише ты! — шикнул на него Джейс, озираясь.

Саймон недоверчиво уставился на него:

— Ты что, хочешь сказать, что об этом никто не знает?!

— Я знаю, ты знаешь. Люк и Магнус знают. Больше — никто.

— А что же, по их версии, произошло? Корабль просто сам взял и рассыпался?

— Я сказал им, что Валентин мог допустить ошибку в ритуале обращения Меча — и она повлекла за собой фатальные последствия…

— Ты солгал Конклаву? — вопросил Саймон со смесью ужаса и восхищения.

— Ну да, солгал. Алек и Изабель в курсе, что Клэри умеет создавать новые руны, так что вряд ли мне удастся сохранить это в тайне — рано или поздно Конклав и новый Инквизитор все равно узнают. Но если им станет известно, что Клэри способна усиливать действие самых обыкновенных рун настолько, что они превращаются в мощное оружие, ее захотят использовать. Она не готова стать воином Конклава. Ее этому не учили! Она же совсем… — Он осекся, видя, что Саймон недоверчиво качает головой. — В чем дело?

— Ты — нефилим, — медленно проговорил Саймон. — Разве ты не должен желать того, что будет благом для Конклава? Если для этого нужно использовать Клэри…

— Ты что, хочешь отдать ее им?! Чтобы они выставили ее на передовую, сражаться с Валентином и его армией?!

— Нет, — ответил Саймон. — Я этого не хочу. Но я не один из вас. Мне не приходится задавать себе вопрос, кто важнее — Клэри или моя семья.

Джейс залился густой краской:

— Это совсем не так. Если бы я был уверен, что это поможет Конклаву… Не поможет! Она только зря будет подвергаться опасности.

— Даже если бы ты думал, что это поможет Конклаву, ты все равно не отдал бы ее, — с мрачной уверенностью сказал Саймон.

— Отчего же ты так решил, вампир?

— Потому что она не может принадлежать никому, кроме тебя.

Джейс резко побледнел.

— Так ты не поможешь мне? — спросил он, не веря. — Не поможешь ей?

Саймон молчал, принимая решение. Ответить он не успел — воздух прорезал пронзительный крик. Он резко оборвался, и эта краткая внезапная тишина была еще страшнее отчаянного вопля. Джейс резко обернулся:

— Что это?

За первым криком последовали другие, слух Саймона царапнул лязг железа.

— Что-то случилось! — выдохнул Саймон.

Но Джейс уже мчался туда, откуда доносился шум, перепрыгивая через корни. После секундного колебания Саймон побежал за ним. Бегать после обращения он тоже стал необычайно быстро, и пока никак не мог к этому привыкнуть. Он моментально догнал Джейса и вместе с ним выбежал из-за угла собора…

…в самое сердце хаоса. Церковный сад заволок невесть откуда взявшийся белый туман, и в воздухе стоял резкий запах — смесь озона и чего-то тяжелого, отвратительно-сладкого. В тумане метались фигуры, то появляясь в просветах, то снова скрываясь из виду. На краткий миг перед Саймоном возникла Изабель в вихре черных волос и сияния золотого хлыста, которым она отбивалась от наседающей на нее огромной неуклюжей фигуры. Сначала Саймон подумал, что это демон, но потом вспомнил, что демоны не являются при свете дня. Тварь явно была человекоподобной, но при этом слишком горбатой и уродливой, чтобы принять ее за человека. В руке монстр сжимал толстую деревянную доску и размахивал ею почти вслепую.

Совсем рядом за каменной оградой шумели машины на Йорк-авеню, солнце светило с безоблачного неба.

— Отреченные, — прошептал Джейс, вытаскивая клинок серафимов. — Их тут десятки! — Он почти грубо оттолкнул Саймона в сторону и приказал: — Стой где стоишь! Понял? Не суйся!

С этими словами он ринулся в туман, оставив Саймона стоять в оцепенении, глядя на серебристые отсветы его клинка в тумане, словно пытаясь рассмотреть, что происходит по ту сторону матового стекла. Изабель исчезла, вместо нее из белых клубов выскочил Алек. Окровавленной рукой он нанес Отреченному сокрушительный удар в грудь, и тварь, корчась, рухнула ему под ноги. Еще один монстр вырос у него за спиной, но тут подоспел Джейс с клинками серафимов в обеих руках. Взвившись в воздух, он взмахнул ими и отсек Отреченному голову, как ножницами. Голова покатилась по траве, а из шеи монстра фонтаном брызнула черная кровь. К горлу Саймона подступила тошнота — кровь испускала резкий, отвратительный запах.

Он слышал только возгласы Охотников, Отреченные не издавали ни звука. Туман вдруг отступил, и Саймон увидел Магнуса с воздетыми руками, между ними плясали синие искры. Прямо напротив него в каменной стене расплывалась квадратная черная дыра. Вернее, не совсем черная — скорее, похожая на зеркало, под гладкой поверхностью которого вихрится темное пламя.

— Портал! — крикну Магнус. — Уходите через портал!

Дальше все произошло очень быстро. Из тумана появилась Мариза с Максом на руках; она что-то крикнула через плечо и шагнула в портал, растворившись в стене собора. За ней бежал Алек, волоча за собой Изабель. Окровавленный хлыст тащился за ними по земле. Вдруг прямо за их спинами появился Отреченный, занося обоюдоострый кинжал.

Саймон тут же пришел в себя. С предостерегающим криком он побежал к Изабель, споткнулся обо что-то, лежащее на земле, и покатился кубарем. Приподнявшись, он увидел, что же именно попало ему под ноги.

На траве лежала женщина. Мертвая женщина с перерезанным горлом и широко раскрытыми остановившимися глазами. Серебристые волосы пятнала кровь. Это была Мадлен.

— Саймон! Берегись!

Джейс со всех ног бежал к нему с запятнанными клинками наперевес. Саймон поднял глаза и увидел нависающего над ним Отреченного. Его изуродованная шрамами морда исказилась в оскале, в руке сверкнул кинжал. Саймон попытался увернуться, но даже его вампирской быстроты реакции оказалось недостаточно. По животу полоснула жгучая боль, и все поглотила тьма.