Режиссеры-семидесятники. Культура и судьбы Богданова Полина
Ей интересна «просто судьба». В тех пьесах, которые она будет ставить, она главным образом сосредоточится на двух излюбленных темах, которые прозвучали еще во «Вкусе меда»,–любви и одиночестве. И даже в остром социальном сюжете М. Булгакова «Собачье сердце», которым она начнет свою жизнь в ТЮЗе, она расскажет, что ее волновало не столько противостояние интеллигента профессора Преображенского и недочеловека Шарикова, сколько совсем другие вещи. «“Собачье сердце” воспринималось во многом как спектакль политический,–говорила Яновская,–и он превозносился как политический. А он был о возникновении в человеке любви.
У Преображенского, который всегда занимался только своей наукой, которому человек всегда был безразличен, вдруг появился “ребенок”, может быть, и не очень привлекательный, даже в чем-то гадкий, но его. Он его создал, полюбил… и уничтожил. И этим самым погиб внутренне, как человек». Мне показалось это заявление очень неожиданным, а с другой стороны, очень характерным для Яновской.
Ведь даже детектив А. Кристи «Свидетель обвинения» она поставит–о любви. Критика будет поздравлять ее с победой на ниве коммерческого театра, а она заявит, что для нее главное в этом спектакле–любовные взаимоотношения героев.
Действительно, этот детектив, в котором Яновская хотела уловить дух Лондона с его дождями и туманами, дух несколько чопорной Англии, поначалу выглядел несколько игривым и шутливым настроением. И, как и положено настоящему детективу, где главным является интрига и все сводится к вопросу «кто убийца?», был четко и ритмично выстроен. Но, как оказалось в финале, вовсе не детективная интрига волновала режиссера. В финале Яновская дала волю чувствам и разыграла сногсшибательную любовную историю, в которой уже не слишком молодая дама по имени Ромэйн (О. Демидова) признавалась в своей безнадежной любви к красивому юноше Леонарду (И. Гордин). В качестве платы за его благосклонность Ромэйн брала на себя вину за преступление, в котором на самом деле был повинен он. Неожиданность такого поворота в финале производила шоковую реакцию. Но шок возникал не оттого, что зрители наконец получали ответ на вопрос «кто убил?», а оттого, что глубина и сила чувств этой уже не молодой дамы покоряли своей неподдельностью.
Яновская утверждает, что к пьесам подходит «просто», вычитывает в них прежде всего человеческую историю. И в соответствии с этим уже меняет и жанр, и структуру. Иногда получаются революционные изменения. Так произошло с «Грозой», в которой режиссер все перевернула с ног на голову, напрочь проигнорировала традиционное «луч света в темном царстве» и поставила спектакль о семье, где мать очень переживает, что сын безответно любит свою жену Катерину, а сама Катерина влюбляется в чужого приезжего человека. В общем, сложную семейную драму, где нет тиранов, узурпаторов и их жертв, а есть обычные люди со своими драмами.
Кабаниху, которую Яновская в разговорах об этом спектакле любовно называла по имени отчеству–Марфа Игнатьевна,–играла приглашенная из Петербурга известная актриса Эра Зиганшина. У Марфы Игнатьевны были свои вполне понятные представления о порядке, который она не хотела нарушать. И в соответствии с этими представлениями невестка должна любить своего мужа, муж этот должен быть уважаемым человеком, мужчиной, главой семьи. Вот умрем мы, старики, как дети-то будут жить одни, своей волей? Порядок для нее–это основа жизни, уклада. Не послушается ее сын, настигнет его несчастье, и действительно, она оказывалась права. Несчастье настигало Тихона.
Очень хороши были домашние сцены, особенно первая, с Катериной, Варварой и Тихоном. Она учила их уму-разуму, и было видно, что на самом деле у нее за них сердце болит, ведь не чужие. Обаятельна, смешлива. Тип не грозной, деспотичной женщины, но женщины с характером. Она была права в своем требовании порядка.
У сильной, властной матери очень часто вырастают дети со сломленной волей. Мать подавляет их еще в детстве. Таков Тихон. Прекрасная роль И. Гордина. Тихон И. Гордина (который только потом сыграет не одну роль в спектаклях Гинкаса) был человеком мягким и деликатным, любил свою Катерину как-то отчаянно, был постоянно подавлен и сильно переживал. Главное, чтоб жена не боялась, а любила,–это было ему важно. Катерине готов был простить и ее измену. Почти плакал, когда говорил о ней Кулигину. Он и Бориса готов был если не простить, то по крайней мере понять. Видел, как тот страдает. Тихона мать подавляла, но спорить с ней он не мог, не умел, характер не тот. Слишком интеллигентен для купеческого звания. Следующее поколение в этом спектакле все вышло из-под власти родителей.
Варвара, тоже превосходная роль В. Верберг, тип сильной, властной личности. Ее мать не подавила, но научила хитрить, изворачиваться, говорить неправду и добиваться, в общем, своего. У нее были прекрасные отношения с Катериной, и родственные, и женские. Она была вообще вторая Катерина–в сцене с Кудряшом повторяла слова Катерины: «Почему люди не летают». Эти слова запали ей в душу. Но она по-своему решала свою судьбу, просто уходила из дома.
Если Варвара была властная и сильная, то Катерина–мягкая, но независимая. Катерина в исполнении Ю. Свежаковой (которая после этой первой чрезвычайно удачной роли на довольно продолжительное время станет одной из ведущих актрис ТЮЗа и тоже будет играть в спектаклях Гинкаса) была личностью светлой, часто в приподнятом настроении, пребывала в своих счастливых воспоминаниях девической поры, как хорошо она жила у маменьки, как любила ходить в церковь и молиться; все это было окрашено солнечным, ясным чувством полнокровной и очень живой натуры. При этом у нее был довольно решительный и смелый характер. Она говорила, что все равно не подчинится, хоть умрет, но не подчинится. В любви к Борису с самого начала предчувствовала плохой конец. Знала, что любовь запретная, что нарушает порядок, уничтожает все, на чем держалась эта семья, все же шла на свидание к Борису–чувство было сильнее, толкало ее вперед. «Она обидела меня»–это она говорила мужу о свекрови. Смеялась, когда мать учила, как надо с мужем разговаривать. Они были бы даже неплохой парой с Тихоном, если б она его любила, чувствовала в нем мужчину. В Борисе ее привлек не ум, не свобода, а что-то иное, что пробудило в ней женскую страсть. В Тихоне она не чувствовала мужчину. Выдали замуж, не спросили, а потом увидела того, кто так сильно ее привлек к себе, в чем же вина?
Спектакль брал в плен своими живыми пульсирующими чувствами, правдивостью в проживании человеческих судеб. Здесь было много хороших, даже превосходных актерских работ. И. Ясулович–Кулигин, В. Сальников–Дикой, В. Верберг–Варвара. Совсем ушел из памяти образ Бориса в исполнении М. Виторгана. Но общее ощущение от этого спектакля осталось. На сцене не было ни поэтической, ни какой другой Волги. Не было темного захудалого города Калинова. А было неуютное пространство, прилепленное к кирпичной стене (художник С. Бархин), узкое, вытянутое. Спектакль игрался не на большой сцене, а в выгородке, помещенной перед малымзрительным залом. О кирпичную стену с разбегу ударялась Катерина, когда произносила свое знаменитое «почему люди не летают?». Трагедия финала была как будто запрограммирована заранее и крылась в некоем детерминирующем обстоятельстве жизни как таковой. Этот детерминизм был принадлежностью советской ментальности 70-х и 80-х, хотя спектакль вышел в 97-м году. Яновская к этому времени работала в ТЮЗе уже десять лет.
Был у Яновской еще один спектакль, который она сама рассматривает как один из лучших,–«Трамвай “Желание”» по пьесе Т. Уильямса. 2006 год. Тогда в труппе появилась новая молодая актриса О. Понизова, которая могла сыграть Бланш Дюбуа. Была и другая исполнительница– Е. Лядова, ей Яновская дала роль Стеллы. Опять в Яновской проявилось это качество–находить талантливых актеров и включать их в работу. Это качество помогало ей на протяжении ряда лет удерживать дееспособную труппу. Правда, в этой труппе никогда не было звезд, сериальных или кинематографических. Как только актер или актриса начинали сниматься в кино или в сериалах, они, как правило, уходили из театра. Оставались менее востребованные, но это не значит, что менее талантливые. Яновская сама, очевидно, не любит звездных исполнителей. Из звезд она только однажды пригласила С. Шакурова на роль Иванова. Гинкас в отличие от Яновской в основном ставил только со звездами. С Табаковым, Маковецким, Карпушиной. Правда, в разряд звезд ему удалось перевести и двух актеров из тюзовской труппы–Свежакову и Гордина. Они так удачно сыграли в чеховской трилогии «Жизнь прекрасна», что стали очень известными исполнителями. Сегодня Свежакова тоже покинула труппу ТЮЗа. Ушли и О. Понизова (Бланш) с Е. Лядовой (Стелла)–сниматься в кино.
Поэтому «Трамвай “Желание”» больше не идет. Но рассказать об этом спектакле стоит, поскольку он стал определенной вехой в нашем театре. Как рассказывала Яновская, поначалу она хотела отнестись к этой пьесе традиционно. Поставить об интеллигентах и плебеях. Пропеть очередную песнь традиционным в нашем сознании носителям духовности. Но, посмотрев на пьесу, как она выражается, «просто», режиссер обнаружила, что дело вовсе не в этом противопоставлении. А о том, что Бланш со всей ее кажущейся или истинной духовностью, приехав в дом своей сестры Стеллы, стала разрушать ее личную жизнь с мужем Стэнли Ковальским, которого мы традиционно считали плебеем, грубияном и мужланом, не доросшим до возвышенных чувств, коими по праву рождения и воспитания обладали сестры Дюбуа.
У Стеллы и Стэнли сложилась неплохая семья. Эти двое, несмотря на разницу в культурном уровне и жизненных привычках, нашли друг друга. А Бланш им только мешала, создавала мучительные коллизии своей любимой сестре, которая оказалась между двух огней–Бланш и Стэнли. Обзывала Стэнли обезьяной, унижая его.
Яновскую в таком решении опять привлекло то, что это не социальная драма, а человеческая, проистекающая из разности положений, сложности обстоятельств и своеобразия характеров.
Параллельно тут развивалась и тема американского «вишневого сада», гибели имения, забвения памяти предков и родовой чести. Эта тема перекликалась с темой русского «вишневого сада», которая в нас традиционно вызывала грустные, щемящие чувства и сожаления об уходящей красоте. В спектакле звучали реплики из чеховской пьесы.
Тут были три сильные роли–О. Понизовой, Е. Лядовой и Э. Трухменева. Как лучшие спектакли Яновской, «Трамвай “Желание”» был наполнен живой атмосферой, игрой чувств и эмоций. Понизова читала очень хорошие стихи (Э. По), была натурой поэтической и эгоистической одновременно, жаждала любви и, как она говорила сама, откликалась на зов любого, кто протягивал ей руку. В целом американская пьеса, которая почти не поддавалась интерпретации русской сценой, обретала полнозвучность и сложное психологическое наполнение.
Напоследок еще раз о труппе. Наличие в ней малоизвестных, но крепких, талантливых актеров не делает ее старомодной, хотя зрителей настойчиво приучают к медийным лицам, к глянцу, ко всему необузданному оптимизму коммерческой культуры. Зрители при этом могут заметить, что российские достижения в области художественной коммерции порой выглядят жалко и дешево. И тем не менее ведущие наши театры предпочитают звездные постановки. Спектакли Яновской на этом фоне выглядят довольно скромно. Режиссер не расстается со вкусами и представлениями своей молодости.
Яновская по-прежнему любит Володина и ставит его. По-прежнему озабочена проблемами любви и человеческого одиночества. «С любимыми не расставайтесь» А. Володина–ее последний спектакль. Тоже достаточно скромный, хотя бы потому, что все персонажи одеты в соответствии со старыми советскими фасонами (вещи все, как говорила Яновская,–из подбора). Это не добавляет спектаклю блеска, но делает его правдивым. На сцене оживает старая советская жизнь, немножко унылая, хмурая, происходят встречи и расставания, звучат слова признаний и обид.
Но все это не то, что диктует театральная мода. Спектакль за ней и не гонится. Он рассчитан совсем на другое, на то, что Яновская считает главным и необходимым для обсуждения со сцены. А главное для нее–это человек и его человеческий поиск счастья, тепла и взаимопонимания. Кто уже перестал верить во все это, сюда не придет.
В нашей беседе Генриетта Яновская произнесла такие слова: «Мы прожили свою жизнь, у нас нет причин меняться. Мы сидели без работы, но не ставили того, чего не хотели. Мы не выпустили ни одной пьесы, за которую мы бы не несли ответственность». Ленинградская честность, которая отличала режиссера и в ее трудной безработной молодости, никуда не ушла и в более зрелые и благополучные годы. Яновская остается верной себе.
Сегодня мы переживаем предзакатную эпоху поколения семидесятников. Возможно, некоторые из них устали от бега времени. Но, честное слово, это была не худшая из эпох.
Иллюстрации
Портрет Анатолия Васильева.
Архив Фонда режиссера и педагога А. Васильева
«Моцарт и Сальери». Сальери – Владимир Лавров.
Фото А. Васильева. Предоставлено Фондом режиссера и педагога А. Васильева
«Дон Гуан, или “Каменный гость” и другие стихи».
Дон Гуан – Игорь Яцко, Сганарель – Александр Онуров.
Фото А. Васильева. Предоставлено Фондом режиссера и педагога А. Васильева
«Дон Гуан, или “Каменный гость” и другие стихи».
Дона Анна – Наталья Коляканова.
Фото А. Васильева. Предоставлено Фондом режиссера и педагога А. Васильева
«Дон Гуан, или “Каменный гость” и другие стихи». Сцена из спектакля.
Фото А. Васильева. Предоставлено Фондом режиссера и педагога А. Васильева
«Шесть персонажей в поисках автора». Сцена из спектакля.
Архив Фонда режиссера и педагога А. Васильева
Кама Гинкас. Архив МТЮЗа
«Черный монах». Коврин – Сергей Маковецкий, Черный монах – Игорь Ясулович.
Фото Е. Лапиной. Предоставлено МТЮЗом
«Дама с собачкой». Анна Сергеевна – Юлия Свежакова, Гуров – Игорь Гордин.
Фото Е. Лапиной. Предоставлено МТЮЗом
«Скрипка Ротшильда». Яков – Валерий Баринов.
Фото Е. Лапиной. Предоставлено МТЮЗом
«Медея». Медея – Екатерина Карпушина.
Фото Е. Лапиной. Предоставлено МТЮЗом
Кама Гинкас и Генриетта Яновская. Архив МТЮЗа
Лев Додин.
Фото В. Плотникова. Предоставлено МДТ – Театром Европы
«Братья и сестры». Сцена из спектакля.
Фото В. Васильева. Предоставлено МДТ – Театром Европы
«Бесы». Кириллов – Сергей Курышев, Старогин – Петр Семак.
Фото В. Васильева. Предоставлено МДТ – Театром Европы
«Бесы». Лизавета – Татьяна Шестакова.
Фото В. Васильева. Предоставлено МДТ – Театром Европы
«Дядя Ваня». Серебряков – Игорь Иванов, Елена Андреевна – Ксения Раппопорт.
Фото В. Васильева. Предоставлено МДТ – Театром Европы
«Три сестры». Ирина – Елизавета Боярская, Маша – Елена Калинина,
Ольга – Ирина Тычинина.
Фото В. Васильева. Предоставлено МДТ – Театром Европы
Михаил Левитин.
Фото Е. Цветковой. Предоставлено театром «Эрмитаж»
«Хармс! Чармс! Шардам!» Любовь Полищук. Архив театра «Эрмитаж»
После спектакля «Хармс! Чармс! Шардам!»
Сверху: Евгений Герчаков, Любовь Полищук, Александр Пожаров, Игорь Легин
Снизу: Юрий Чернов, Виктор Шкловский, Роман Карцев, Михаил Левитин
Фото Л. Палладина. Архив театра «Эрмитаж»
«Нищий, или Смерть Занда». Шлиппенбах – Виктор Гвоздицкий.
Архив театра «Эрмитаж»
«Тайные записки тайного советника». Николай Степaнович – Михаил Филиппов.
Фото И. Мурзина. Предоставлено театром «Эрмитаж»
«Моя тень». Юлия Джули – Ирина Богданова, Доктор – Борис Романов.
Фото Д. Хованского. Предоставлено театром «Эрмитаж»
Валерий Фокин.
Фото О. Кутейникова. Предоставлено Александринским театром
«Нумер в гостинице города NN». Чичиков – Авангард Леонтьев. Архив ЦИМа
«Превращение». Грегор – Константин Райкин, Грета – Наталья Вдовина.
Архив ЦИМа
«Женитьба». Кочкарев – Дмитрий Лысенков, Агафья Тихоновна – Юлия Марченко.
Фото В. Сенцова. Предоставлено Александринским театром
«Женитьба». Подколесин – Игорь Волков, Кочкарев – Дмитрий Лысенков,
Агафья Тихоновна – Юлия Марченко.
Фото В. Сенцова. Предоставлено Александринским театром
Валерий Фокин и Сергей Паршин на репетиции.
Фото О. Кутейникова. Предоставлено Александринским театром
Генриетта Яновская. Архив МТЮЗа
«Гроза». Катерина – Юлия Свежакова.
Фото К. Рейнолдс. Предоставлено МТЮЗом
«Гроза». Тихон – Игорь Гордин.
Фото К. Рейнолдс. Предоставлено МТЮЗом
«Гроза». Кулигин – Игорь Ясулович.
Фото К. Рейнолдс. Предоставлено МТЮЗом
«Трамвай желание». Бланш – Ольга Понизова.
Фото Е. Лапиной. Предоставлено МТЮЗом
«Трамвай желание». Стелла – Елена Лядова, Стенли – Эдуард Трухменев.
Фото Е. Лапиной. Предоставлено МТЮЗом