Грешники и праведники Рэнкин Иэн

— Любой другой на моём месте подумал бы, что ты не ведёшь светского образа жизни, — сказал Ребус. Он издалека узнал «астру» Кларк, припаркованную у его дома.

Она вышла из машины, устало улыбаясь.

— По твоему виду тоже не скажешь, что ты возвращаешься со светского приёма, — ответила она.

— Закон никогда не спит, Шивон. Но ради тебя я готов сделать исключение. Что, достала работа?

— Я не люблю хаос.

— Вот хаос-то как раз и воцаряется, когда босс недосыпает. — Ребус рылся в кармане в поисках ключа. — Поднимешься ко мне?

— А ты сделаешь мне чашку крепкого чая?

Ребус зацокал языком.

— Для вас, юная леди, только тёплое молочко. А после отвезу вас домой, если вы настолько устали, что не можете сесть за руль…

В квартире было прохладно, и Ребус включил радиатор в гостиной, поставил телефон на зарядку и пошёл готовить чай. Кларк зашла на кухню и открыла холодильник.

— Есть хочешь? — спросил он.

— Кажется, у меня аппетит пропал. — Она закрыла холодильник, не увидев там ничего, кроме засохшего сыра и посеревших сосисок.

— Можно заказать что-нибудь.

Но она ничего не хотела. Безучастно посмотрев, как он извлекает мешочки с чаем из кружек, Шивон вернулась в гостиную, села, положила голову на спинку дивана и закрыла глаза.

— Ляг, если хочешь, — сказал Ребус, устраиваясь в кресле. — И расскажи мне о своих проблемах.

— Как у психотерапевта? — Она улыбнулась, не открывая глаз. — Я тебе расскажу о своих, если ты расскажешь мне о своих.

— Разве я похож на человека с проблемами?

Она повернула голову и посмотрела на него.

— Откровенно говоря, похож… Поэтому давай начнём с пистолета. Ты что-то о нём знаешь, с честным скаутским или без. Так что выкладывай.

Ребус посмотрел на неё поверх кружки.

— Похожий пистолет и в самом деле был, — признался он. — Но это ещё не делает его тем самым пистолетом.

— Изъят у армейского ветерана? И что потом? Оставался в Саммерхолле и любой мог им воспользоваться при надобности?

— Что касается святых, то они хотели выручить из беды солдата, который честно служил своей стране, — решили, что ему не место за решёткой.

— Они не имели права брать на себя такие решения, Джон.

— Я знаю.

— Ты с кем говорил? С Патерсоном? — (Ребус кивнул.) — И что он сказал?

— Пистолет лежал в ящике его стола. А в тот день, когда нас расформировали, пистолета там не оказалось.

— Доступ к нему имело очень ограниченное число людей, — заметила Кларк.

— Мы уверены, что это тот самый пистолет? — Он увидел, каким взглядом она его смерила. — Ладно, шансы неплохие, но не более того.

— Кто бы ни застрелил Сондерса, на его коже и одежде должны остаться следы пороха.

— И если этот кто-то из бывших полицейских, то они знают о таких вещах и приняли меры предосторожности. — Он поднял правую руку, поиграл пальцами. — Не желаешь нюхнуть на предмет пороховых газов, инспектор?

— Не валяй дурака. — Она взяла кружку и отхлебнула немного чая. — Значит, ты позвонил Патерсону и предупредил его?

— Я его не предупреждал…

— Такой вывод может быть сделан теми, кто не знает тебя так, как знаю я. Но я расследую дело об убийстве, Джон, и очень не хочу, чтобы ты ставил мне палки в колёса.

— Ясно.

— Ты ведь служил в армии? У тебя когда-нибудь был браунинг?

— Тринадцать патронов в магазине, и никогда не знаешь, в какой момент эта штука выстрелит и продырявит тебе бедро или голень.

— Это почему?

— Потому что защёлка предохранителя там чертовски ненадёжная. Патроны в магазине никто не оставлял.

— Но зато прост в обращении? Даже тот, кто в жизни ни разу не стрелял, вполне мог бы воспользоваться браунингом. Верно?

Ребус кивнул. Потом спросил, как прошёл допрос Стефана Гилмура.

— Он привёл с собой гламурного адвоката.

— Как и следовало ожидать.

— От этого его вина не стала менее очевидной.

— Полагаю, что журналисты именно так теперь и думают.

Телефон Кларк ожил, извещая её о новом сообщении. Она посмотрела на экран.

— Поразительно, — сказала она. — Легка на помине. Лора Смит.

— Криминальный репортёр «Скотсмена»?

Кларк кивнула:

— Она считает, что я перед ней в долгу за информацию о Форбсе и его наркосделках.

— То-то она обрадуется, если ты сообщишь ей, что нашла связь между Саммерхоллом и орудием убийства.

— Пока это не входит в мои планы. — Она снова посмотрела на него. — Что с Маккаски?

— С отцом или сыном?

— С обоими.

Ребус прошёл к эркеру, приподнял окно и присел на корточки покурить в щель.

— Я оценила твою предупредительность, — сказала Кларк. — А теперь о Маккаски.

— Ты, вероятно, не меньше моего знаешь о грабежах со взломом.

— Тебе удалось связать грабёж с сыном?

— Нет…

— Но ты, кажется, недалёк от этого.

— Ты судишь об этом по тому, как я сказал «нет»?

Она кивнула:

— Вот сейчас мы и выясним, считаешь ли ты, что мне можно доверять.

— Я тебе доверяю.

— Тогда выкладывай.

Ребус поднял палец:

— Ты должна начать первой — как там у тебя работает Фокс?

— Неплохо. У него острый ум, хотя навыки работы в уголовной полиции подзатупились.

— А ему ты доверяешь?

— Да, я думаю.

— Несмотря на то, что он, возможно, продолжает играть в команде Элинор Макари?

— Я ему доверяю, — подтвердила Кларк. — Теперь твоя очередь.

Ребус выдул дым в окно.

— Форбс Маккаски — мелкая сошка. Я думаю, он покупает только для того, чтобы обеспечивать свой ближайший круг. Возможно, думает, что это делает его в глазах приятелей большим и важным. Покупает он у вышибалы в «Гимлете».

— Это паб Даррила Кристи?

— Точно. Хотя сам Кристи ничего об этом не знает. — Ребус помолчал. — Так что, когда будешь допрашивать вышибалу — его, кстати, зовут Дино, — делай это без особого шума. Он может в один прекрасный день оказаться для нас полезным, но не в том случае, если Кристи вышвырнет его за дверь.

— А зачем мне допрашивать этого Дино?

— Затем, что он был пассажиром такси Билли Сондерса. Ему понадобилось сгонять в Ниддри, чтобы закупить товар. Говорит, что Сондерс вёл себя более или менее нормально. Сондерс должен был дождаться его, но не дождался.

— Что-нибудь ещё?

Ребус отрицательно покачал головой.

— И ты собирался первым делом утром прийти ко мне с этой информацией?

— Конечно. — Он кивнул на её кружку. — Как чай?

— По-моему, молочко уже того.

— «Уже того» иногда лучше, чем ничего. — Он помолчал. — Если хочешь оставить машину здесь, я тебя отвезу домой. Не хватало, чтобы ты уснула за рулём.

Она подавила зевок, но отказалась.

— Ты знаешь, что твой дружок Гилмур связан с Оуэном Трейнором?

— Знаю.

— Но придерживал это для себя?

— Очевидно, что нет. А тебе кто сказал?

— Лора.

— И опять ты перед ней в долгу.

— Сияющие доспехи рыцаря кампании «Вместе лучше» тускнеют на глазах.

— Поэтому я и не голосую. Моя бывшая жена участвовала в кампании за автономию в семьдесят девятом году. Я тогда чуть с катушек не съехал.

— Зато какой шанс начать всё заново, — поддразнила его Кларк.

— Беда только в том, что, когда хочешь начать заново…

— Ну?

— Обычно приходишь к хорошо знакомому старому, только в новом обличье, так-то, Шивон…

Малькольм Фокс сидел у постели отца и вспоминал о профессоре Нормане Каттле. Он чуть было не сказал Ребусу, что его собственный отец тоже живёт в доме престарелых, очень похожем на колинтонский. Митч Фокс дремал. Малькольм оглядел комнату, увидел несколько предметов мебели из их старого дома — те, что Митч решил оставить себе. Всё остальное было поделено между Малькольмом и его сестрой или продано. Ниточка слюны засохла солёной корочкой на обросшем щетиной подбородке Митча. Кожа покраснела и воспалилась. Малькольм собирался сказать об этом персоналу. У них, конечно, найдётся отговорка, но он всё равно им скажет, чтобы знали: он всё подмечает.

Фокс устал, но хотел дождаться, когда отец проснётся. Чтобы попрощаться с ним как полагается. Они разговаривали о последних неудачах футбольного клуба «Хартс», болтали о погоде и трамваях.

Митч Фокс вдруг, всхрапнув, моргнул и пробудился.

— Я задремал, — признался он.

— Это благодаря моему дару рассказчика.

— Дай мне стакан, пожалуйста.

На самом деле это был даже не стакан, а прозрачный крепкий пластик, который, урони его на пол, подпрыгивал, как мячик. На донышке осталось немного тепловатой воды, и Митч выпил её, а когда сын предложил налить ещё, отказался. Митч лежал на своих высоких подушках и разглядывал Малькольма.

— Так ты, значит, покончил с «Жалобами»?

— Более-менее.

— И тебя примут назад в уголовную полицию?

— Ты думаешь, я для этого не гожусь?

— Нелегко тебе там придётся.

— У меня броня, как у динозавра.

— В том-то и проблема, что никакой брони у тебя нет. Поэтому «Жалобы» тебя и устраивали. Пиши себе бумажки — ни крови, ни распоротых кишок.

— Ты опять за своё?

— За какое это своё?

— В последнее время ты просто не можешь удержаться, чтобы не посыпать мне соли на рану.

— Правда?

— Правда. И ты это знаешь.

Фокс поднялся на ноги, чтобы вымерять шагами небольшое пространство комнаты. Несколько недель назад он получил письмо, сообщавшее ему, что он может сократить расходы по содержанию отца, если разместит его в комнате с другим постояльцем дома для престарелых. И у Фокса возникло искушение так и поступить. Не потому что он не мог позволить себе такие расходы — ему просто хотелось увидеть выражение лица Митча: это было бы пусть маленькой, пусть жестокой, но всё же победой.

— Ты чему это улыбаешься? — спросил его отец.

— У тебя хорошее зрение.

— Это не ответ на мой вопрос.

— Я просто подумал, что по пути домой заеду в китайский ресторан.

— Ты плохо питаешься.

— Получше многих. Кстати, Джуд к тебе заезжала?

— Твоя сестра — второй человек, который о тебе беспокоится.

— Скажи ей, пусть бережёт нервы.

— Она говорит, вы поссорились.

— На прошлой неделе я дал ей пятьдесят фунтов, заехал на следующий день, смотрю — она накупила себе выпивки и сигарет, а не еды. И ни гроша не осталось.

— За ней нужен присмотр.

— Спасибо за совет, но я как-нибудь перебьюсь без этого.

— Кто это сделает, если не ты?

— Ты ведь знаешь, что я пытался.

— Ну да, денег ты ей даёшь, но иногда требуется и что-то ещё.

— Я к тебе приезжаю, когда могу. Хотя один бог знает зачем — наши встречи всегда вот так заканчиваются.

— Меня бы немного утешило, знай я, что с вами обоими всё в порядке.

— Ничего, живём понемногу. — Фокс развёл руки и пожал плечами. — Жаль, не могу похвастаться, что нас с ней выдвигают на Нобелевскую премию, но тут уж ничего не поделаешь.

Митч Фокс горько улыбнулся:

— Вы всегда такими были. Ваша мать от этого чуть на стенку не лезла.

— Что-то не припомню.

— Ну да, ты же у нас такой пай-мальчик. И в магазин-то он сходит, и на стол накроет… Но если где чего напакостил, быстренько переложит вину на бедняжку Джуд и смотрит на тебя честными глазами, хоть и врёт при этом напропалую.

— Долго ещё я буду слушать эту злобную клевету? — Фокс демонстративно посмотрел на часы. — Только учти, у меня в ресторане заказана еда на вывоз…

— Ты всерьёз думаешь, что справишься с работой в уголовном отделе?

— Я сейчас работаю в группе, которая расследует убийство, и никто не написал про меня никаких гадостей в туалете.

— Это большой прогресс. — Веки Митча снова закрылись, челюсть отвисла на полдюйма.

— Я, пожалуй, пойду, пап, — сказал Фокс, возвращаясь к кровати; он дотронулся до отцовской руки. — Как насчёт мороженого на бережку в ближайшие выходные?

— Это меня взбодрит?

— В Портобелло[44]? Думаю, что это я могу тебе гарантировать.

— А Джуд приглашена?

— Я её спрошу, — ответил Фокс, пожимая на прощание покрытую крапинками руку и чувствуя, как она отвечает ему слабым пожатием.