Атолл «Морская звезда» Насибов Александр
— Убедительно, — сказал Марио. — Обычный человек мог бы не выдержать такого давления.
— Меня смущает одно обстоятельство, — Сизова взяла протокол. — Здесь утверждается: Брызгалова признала, что везла фальшивые деньги. Как это понять?
— Такой вопрос я задал Чугунову. Он сказал: “Я хорошо знаю Анну Максимовну. Не могла она везти контрабандную валюту. Все это заведомая ложь”.
Сизова покачала головой:
— Перед нами копия официального документа, да еще составленного в присутствии понятых. Что-то серьезное произошло в том полицейском комиссариате… Мое мнение, они все же подловили Брызгалову. Вот только на чем?
— Чугунов подчеркнул: ни один из документов, которые сейчас перед тобой, не был использован полицией. Как думаешь, стала бы она молчать, имея в руках такие козыри? А ведь звука не проронила! Не потому ли, что козыри эти липовые?
— Зачем же тогда было огород городить?
— Мы с Чугуновым считаем, что полицейские протоколы были сфабрикованы для “внутреннего потребления”. Например, чтобы напугать Брызгалову, сломить ее сопротивление.
— Очень гладко все получается, — задумчиво сказала Сизова. — Меня настораживает, когда все слишком уж гладко… Можешь ты объяснить, каким образом Анна Брызгалова оказалась в доме русского эмигранта? И вообще, что собой представлял этот профессор Лавров?
— Тот, кто мог бы ответить на первый вопрос, уже не произнесет ни слова. Что касается личности русского профессора, то, по сведениям Чугунова, в стране, где живу я, Лавров поселился после войны. До войны был советским гражданином. Воевал, оказался в плену, так же как и я, был освобожден союзниками.
— Почему не вернулся домой?
— Не знаю. Чугунов говорит: не искал контактов с советским посольством.
— Действительно, загадка на загадке…
— Теперь посмотри это, — Марио положил на столик иллюстрированный журнал, раскрыл его, пришлепнул ладонью по развороту с серией фотографий. — Еще одна головоломка.
Сизова прочитала крупно набранный заголовок: “СЛУЧАЙ В БУХТЕ”.
— Журнал издается в моем городе, — сказал Марио. — Очерк тоже основан на местном материале.
Очерк состоял из серии кадров, как если бы автор действовал кинокамерой. На первом снимке был виден мчащийся катер: вздыбленный нос, за кормой полоса вспененной воды, сквозь мокрые стекла рубки едва проглядываются пассажиры.
Несколько снимков изображали другой объект — снижающийся гидросамолет. Вот он коснулся воды, скользит по поверхности моря.
Еще кадры: катер торопится к самолету; оба они, катер и гидроплан, застыли на воде рядышком, борт к борту; люди с катера перебираются на летающую лодку.
Заключительные снимки: самолет в воздухе; катер горит — его корма в дыму, на палубе языки пламени.
И последний кадр: штилевое пустынное море, на котором расплылось широкое масляное пятно.
Нижнюю часть разворота занимал лаконичный текст. Сообщалось, что снимки принадлежат некоему яхтсмену, который во время очередной морской прогулки взял кинокамеру, чтобы сделать несколько кадров расшалившихся дельфинов — те выпрыгивали из воды возле самого борта суденышка. Ветер к тому времени упал, яхтсмен вполне мог на некоторое время оставить руль своего суденышка. Тогда-то он и заметил катер, к которому снижался самолет. Тот и другой были далеко, но владелец яхты, к счастью, захватил с собой телеобъектив. Мгновенная смена оптики — и вот уже камера наведена на объекты съемки.
О том, что произошло в дальнейшем, журнал предлагал судить самим читателям. Быть может, кто-нибудь из них рискнет разобраться в столь загадочной истории? Мнение автора фотографий таково: он оказался свидетелем операции гангстерской шайки по перегрузке партии наркотиков из одного транспорта в другой.
— Ну как? — сказал Марио. — Вижу, что заинтересовалась. Но слушай, что было дальше. По этим журнальным фотографиям и снимкам, сделанным с борта “Капитана Рогова”, была заказана экспертиза.
— Кем заказана?
— Нами. Моими друзьями-антифашистами. Порядочных людей, к счастью, все еще не так уж мало на свете. И они ничего не жалеют, чтобы дать по носу наследникам Гитлера и Муссолини… Так вот, эксперты пришли к выводу, что в обоих случаях сфотографирована одна и та же летающая лодка.
Идентификации помогли вмятины на обтекателе пилотской кабины — на тех и других снимках они отчетливо видны и полностью совпадают. Но продолжу. На восьмом по счету журнальном фото катерники переправляют в гидросамолет тяжелый сверток — длинный и узкий. Тюк с каким-то грузом, скорее всего, с наркотиками — считает автор очерка. Ну, а я бы таким способом запеленал человека, больного или сопротивляющегося, если бы в условиях моря потребовалось передать его с борта на борт. Сандра, что, если это похищенная русская ученая Брызгалова?
— Ну, Марио, тебе бы в детективы пойти — заткнул бы за пояс Эркюля Пуаро, — Сизова улыбнулась, но тут же погасила улыбку. — Когда произошел случай в бухте? Может, яхтсмен сделал свои снимки задолго до того, как женщину выкрали из квартиры профессора Лаврова?
— Вот здесь, в тексте, дата происшествия. Оно случилось в тот самый день, когда Чугунов покинул госпиталь, где умер Лавров.
Сизова встала, некоторое время ходила по комнате. Постояла у окна, за которым брезжил рассвет. Глядела на пустынную в этот час улицу и думала о том, что сколько уже раз со времени окончания войны фашисты пытались взбудоражить мир. К западу от Эльбы орудуют оберлендеры, хойзингеры, панцер-мюллеры, во Франции терроризируют население банды ОАС, в Италии — погромщики из “Черного порядка” князя Боргезе…
— Сандра, — услышала она, — эта женщина не из последних в своей науке.
Сизова отошла от окна, расслабленно опустилась на диван:
— Я разгадала твои мысли, Марио. Ты хочешь, чтобы я занялась ее поисками? Но ведь ее, конечно, разыскивают и без нас…
— Если откровенно, то стоит задача, более широкая, чем поиски пропавшей ученой, пусть даже самой талантливой. Нам не дает покоя этот чертов остров! — Марио сделал длинную паузу, как бы собираясь с мыслями. — Неофашисты действуют — наглеют, мечтают о реванше. Вот я и думаю: вдруг на том самом острове они колдуют над новым оружием — скажем, биологическим или иным, куда более страшном даже, чем ядерное?.. Иначе зачем бы им охотиться по всему свету за такими учеными, как Бартье или Брызгалова?.. Помоги нам, Сандра! Мне известно: ты хорошо изучила повадки нацистов, стереотип их мышления, многое умеешь…
Сизова вздохнула, покачала головой:
— Не гожусь я для проникновения на этот остров. И дело даже не в возрасте. Их могут заинтересовать специалисты нужного профиля. А в медицине или, скажем, в биологии я полнейшая невежда.
— Никто и не думает, что ты можешь справиться без помощников! — воскликнул Марио.
— Вон как далеко зашло дело! Уже и помощников мне подобрали?
— Сказать по чести, я долго терзался сомнениями, прежде чем остановил выбор на человеке, которого сейчас назову. Очень долго терзался…
— Не тяни, Марио! Или сомнения еще не рассеялись?
— Их нет. Кандидатура твоей помощницы подходяща во всех отношениях.
— Помощницы, ты сказал? Так это женщина?!
— Врач по образованию, и хороший врач, даром что совсем еще девчонка. А испанский знает так, будто родилась и выросла в Мадриде. Умеет и многое другое. Я видел, как она водит автомобиль, как плавает… Еще одно ее качество — способность легко и непринужденно вступать в контакт с самыми разными людьми.
— Где ты нашел такое сокровище?
— Нашел, — усмехнулся Марио. — В прошлом году она гостила у меня. Целых три месяца…
Сизова вскочила на ноги. Он поднял руку, как бы прося, чтобы ему дали закончить мысль:
— …А самое главное — она надежна. Я бы сказал так: высшая степень надежности. И не смотри на меня такими глазами. Ты в этом виновата, ты, а не я.
— Известно тебе, что Луиза готовится в аспирантуру? — Сизова выкрикнула эту фразу и до боли сжала кисти рук.
— Она считает, что аспирантура может подождать.
— Так ты уже говорил с ней? Когда успел?
— Сегодня.
— Сегодня, — прошептала Сизова. — Вот почему она не пришла ночевать.
— Просто мы боялись, что ее присутствие помешает нашему с тобой разговору. — Наступило тягостное молчание. — Сандра, у Луизы на руке браслет: кружатся в танце три серебряных дельфина. Она очень дорожит браслетом. У нее есть жених, это его подарок? — Казалось, Марио специально меняет тему беседы.
— Браслет подарил мне Энрико. Теперь он у Луизы. Это единственная память об отце… О чем еще ты хочешь спросить меня, Марио?
— Если по чести, давно хочу… Заранее извини за вопрос… Ты все одна да одна. Не возникало ли желания как-то устроить свою личную жизнь? Особенно после смерти от неудачных родов Лолы.
— Нас слишком многое связывало, меня и Энрико, чтобы кто-то мог занять его место, — Сизова качнула головой, будто с кем-то спорила. — Жаль только, что я не родила ему кроме двух дочерей еще и мальчика. Мы так хотели иметь и сына.
— Лола была названа в честь нашей с Энрико бабки. А Луиза? Так звали твою мать, Сандра?
— Нет. Это имя выбрал Энрико… Хватит, Марио, разводить дипломатию! Давай говорить о деле. Когда ты приехал?
— Неделю назад.
— И явился ко мне только теперь. Почему так поздно? С кем-то должен был встретиться до того, как позвонить ко мне?
— Да. — Марио помолчал, зажег новую сигарету. — Состоялись весьма важные встречи. Я убедился: возрастающая активность неофашистов настораживает также и советских людей. Словом, нашел здесь полное взаимопонимание и поддержку.
— Ну и что дальше?
— Вероятно, уже завтра будешь вызвана для обстоятельного разговора. А потом… придет мое гостевое приглашение для тебя и Луизы. Не задерживайтесь с выездом ко мне: предстоит серьезная подготовка. Кстати, недавно в тех краях побывал один из наших, все посмотрел. Он подтверждает: регион весьма сложный. У него большой опыт, у этого нашего друга. Так что для тебя и Луизы будет хороший консультант.
Сизова слушала и вяло перебирала рассыпанные по столу фотографии. Задержала взгляд на карточке Аннели Райс. Снимок был сделан, когда немка перепрыгивала с гидросамолета на катер.
Магомедов снимал на цветную пленку, и Райс получилась как живая: пышные волосы растрепались на ветру, напряженно искривлен рот.
— Красивая хищница…
— Теперь еще один факт для твоего сведения. Чтобы полнее оценить возможности противника. Об этом я узнал уже здесь. Так вот, исчез панамский лоцман Иеремия Хавкинс: отправился на работу, а домой не вернулся…
Марио не договорил — зазвонил телефон. Сизова взяла трубку.
— Здравствуйте, — услышала она гулкий с хрипотцой бас, — рад, что уже бодрствуете.
Она невольно подтянулась, встала с кресла:
— Доброе утро, Сергей Сергеевич! Да, еще бодрствую. Теперь я хозяйка своего времени, иной раз могу прогулять ночь и отоспаться днем.
— Вот именно, — собеседник будто усмехнулся. — Выходит, гость все еще у вас? В таком случае выпроваживайте его, а сами — в постель. Отдыхайте до полудня.
— А что будет в полдень?
— Будет машина у вашего дома. Приглашаю вас к себе на дачу. У нас ведь всегда хватало тем для разговоров, не так ли?
В трубке раздались гудки отбоя. Сизова осторожно положила ее на рычаг.
ВТОРАЯ ГЛАВА
Дородный мужчина в костюме для верховой езды и с тяжелым револьвером на поясе поудобней упер ногу в каменный парапет, ограждавший площадь, и навел бинокль на дорогу. Но и в сильную оптику была видна лишь густая пыль, клубившаяся в далеком ущелье.
Он что-то сказал стоявшей рядом женщине. Та не расслышала: в таверне гремел музыкальный автомат.
— Пепе! — крикнула женщина, обернувшись ко входу в таверну. — Эй, Пепе, заткни глотку машине!
Поваренок, выскочивший из судомойки, метнулся к дверям. Грохот музыки оборвался.
— Вы что-то сказали, сеньор Мачадо? — женщина тронула за рукав мужчину с револьвером на поясе.
— Сказал, что теперь они совсем близко, Кармела.
— А пыль какая поднялась! — Кармела скорбно покачала головой. — О матерь божья из Сант-Яго де Леон де Кристобаль, поглядите, какую они подняли пылищу! Будто в ущелье движется не автомобильная колонна, а войско неприятеля.
— Они и есть неприятели, — Мачадо носком сапога вывернул из земли булыжник, со злостью швырнул в обрыв. — Самые страшные наши враги. Заруби это себе на носу, Кармела.
— Слушаю, сеньор Мачадо. — Хозяйка таверны с опаской поглядела на дорогу. — Вы шеф полиции, все знаете лучше других.
— Ага, пыль рассеивается. Это значит, они миновали песчаный карьер.
— Сколько всего автомобилей, сеньор Мачадо?
Мужчина с револьвером на поясе снова приставил бинокль к глазам. В окулярах обозначилась вереница машин.
— Густаво Баррера радировал, что купил пятьсот штук. Однако здесь я вижу только несколько десятков вездеходов. Значит, это первая партия. Надо полагать, остальные ждут своей очереди в порту… Вот такие дела, Кармела. Кто бы мог подумать, что они доберутся и до нас?..
— Глядите! — женщина перегнулась через парапет, показала рукой: — Глядите, одна тащится на буксире!
— А на канате я вижу узлы! — Мачадо плотнее прижал к глазам бинокль. — Это означает…
— Значит, канат рвался! — Кармела всплеснула руками. — Бедняги, они не умеют ездить даже на привязи!
Подошел пожилой человек в строгом черном костюме и шелковом котелке такого же цвета. Это был местный священник.
— Святой отец, — сказал Мачадо, — вы пожаловали на великолепное представление.
— Лопнул, — закричала Кармела, ударив себя по ляжкам, — снова лопнул буксирный канат!
— Это те самые русские? — священник взял бинокль у полицейского офицера.
— Кто же еще! — со злостью сказал Мачадо. — И я хочу увидеть краску стыда на вашем лице.
— Что такое? — священник резко обернулся. — Как понять ваши слова?
— Очень просто. Для меня вы представитель старшего поколения антикоммунистов. И сейчас я спрашиваю: как же вы допустили, что красные выиграли минувшую большую войну?.. Предвижу возражения: вы непосредственно не участвовали в военных действиях…
— Это так и есть.
— Тогда сделайте второй шаг — начните все валить на немцев, Гитлера!
Священник напрягся, сжал кулаки:
— Послушайте, Гитлер сделал что мог. Да, да, все, что было в человеческих силах. Что касается его критиков, то я бы посоветовал: ну-ка берите оружие и марш-марш на восток! Попробуйте. Вдруг получится то, что не удалось Гитлеру. И все мы будем возносить молитвы небу, чтобы оно ниспослало вам победу.
— Сделайте это, сеньор Мачадо! — Кармела не уловила иронии в словах священника, схватила полицейского офицера за руку, заглянула ему в глаза. — Вы такой решительный и сильный. А они ведь сущие дикари. Во вчерашней проповеди падре сказал: у них даже в больших городах полно повозок, запряженных волами.
Между тем толпа на площади густела. Среди собравшихся возле парапета кроме горожан находились жители окрестных селений — сегодня была пятница, день рынка. Сухощавые бронзоволицые мужчины и женщины, почти все в коротких плащах без рукавов — пончо и войлочных шляпах, в грубой обуви, а то и просто босиком, сгрудились у обрыва и с любопытством глядели в ущелье.
Появился черноусый мужчина в щегольском костюме и лаковых сапогах. При виде полицейского офицера снял широкополую шляпу и отвесил ему глубокий поклон.
— Лопни мои глаза, если это не сам бесстрашный ловец подлых и трусливых контрабандистов! — провозгласил вновь прибывший звучным баритоном. — Салют, капитан Мачадо!
Полицейский офицер смотрел на пришельца злыми глазами. Это был Антонио Альварес — самый крупный контрабандист округи. Через его руки проходили товары на миллионные суммы — всё в обход таможни. Полиция много раз устраивала засады на тайных тропах, которыми пользовались люди Альвареса, но всегда безрезультатно: караван с очередными товарами либо проходил другим перевалом, либо форсировал опасное место за несколько часов до того, как дорогу перекрывали полицейские.
Конечно, случались и удачи — иной раз в руки Мачадо попадало полдюжины мулов с поклажей, но сопровождавшие их люди оказывались мелкой сошкой — самые искусные следователи не могли дознаться, на кого работают контрабандисты, кто истинный владелец ящиков виски, необандероленного табака, деликатесных консервов или японских магнитофонов последних моделей. Короче, полиции никак не удавалось добыть доказательства участия Антонио Альвареса в контрабандных операциях.
— Полиция все равно возьмет вас с поличным, дон Антонио! — прорычал Мачадо.
— Видит бог, я делаю для этого все возможное! — Альварес одарил собеседника сердечной улыбкой, раскрыл перед ним изящный золотой портсигар: — Сигарету, капитан? Смею уверить, они очень хорошие!
Мачадо знал: стоящий перед ним человек неистощим на выдумки, розыгрыши. Может, и сейчас готовится очередная каверза? Но сигареты выглядели так соблазнительно!..
— Контрабанда? — строго осведомился он.
— Что вы! — Альварес изобразил негодование и, когда Мачадо взял сигарету, с готовностью выхватил из кармана зажигалку.
Глава городской полиции стал прикуривать, с опаской поглядывая на кончик сигареты. Но все шло нормально. И сигарета действительно была хороша. Одна затяжка, другая, третья… Треск! Сигарета разлетелась в пальцах у Мачадо.
Капитан схватился за оружие. Но кобура была пуста: каким-то образом револьвер перекочевал к Альваресу. Пояс обидчика был оттянут огромным кольтом. Начальник полиции попытался завладеть кольтом. В ту же секунду револьвер развалился — ствол и барабан упали на землю, и Альварес громко захохотал, запрокинув голову.
Мачадо обеими руками вцепился ему в грудь.
— Сеньоры забывают, что они не одни, — укоризненно покачал головой священник. — На вас смотрят цветные.
Неизвестно, как долго бы длилась стычка двух именитых горожан, но вновь закричала Кармела. Она показывала на дорогу. Там появился “лендровер” — из бокового ответвления выскочил на магистраль и стал обходить колонну. Брезентовый тент машины был откинут, отчетливо просматривалась голова женщины с развевавшимися на ветру волосами.
“Лендровер” приближался к узкому повороту, а один из вездеходов загораживал почти всю проезжую часть. Но женщина будто не замечала опасности — все увеличивала скорость.
— О святые угодники, — простонала Кармела, — глядите, что сейчас будет!
Все видели: еще две—три секунды — и “лендровер” врежется в обгоняемый джип. Но именно в это мгновение автомобиль рванулся в сторону, взлетел на боковой песчаный откос и обошел вездеход, как если бы это происходило на мотодроме с крутыми виражами.
Столпившиеся у парапета люди закричали, стали хлопать в ладоши. Громче других выражала восторг Кармела.
— “Лендровер” проткнул колонну, как нож протыкает масло, — сказал Антонио Альварес. — Вот машина, которая нужна мне для работы в горах.
— Я предпочел бы ее владелицу, — полицейский офицер покрутил усы и облизнул губы. — Из нее получится очаровательная любовница. Какой темперамент! Сколько огня!
Альварес скосил глаза на собеседника. В свои сорок лет капитан Мачадо имел уже солидное брюшко и страдал одышкой. А ведь прочит себя в партнеры молодой женщине!.. Главарь контрабандистов усмехнулся, но промолчал.
Полицейский комиссар только прикидывался строгим служакой. На деле же это был покладистый человек, с которым было легко столковаться…
Складки местности скрыли автомобильную колонну и обогнавший ее “лендровер”. Теперь машину, которой управляет девушка, можно будет увидеть лишь перед самым въездом в город.
— Падре, — сказала Кармела, — зачем дону Густаво понадобилось покупать русские автомобили? В Америке мало своих машин?
— Вот и задайте эти вопросы самому коммерсанту! — раздраженно сказал священник. — Пусть он ответит, а мы послушаем.
— Ну и коммерция, — не унималась хозяйка таверны. — А что скажете вы, сеньор Мачадо? Для меня вы первый советчик, разумеется после падре.
— Скажу так! — полицейский комиссар поднял ладонь, как бы произнося клятву. — Скажу, что съем свою шляпу, если дон Густаво продаст хоть один из этих гробов на колесах.
— Вы немногим рискуете, сеньор капитан, — священник тонко усмехнулся. — Ручаюсь, шляпа останется в целости. А что думает сеньор Альварес?
— Думаю, что мой приятель Густаво опытный коммерсант. Он не из тех, кто швыряет деньги на ветер. Еще я думаю, что русские создали бомбы и ракеты, которые не уступают американским… Никому не советую недооценивать способности народа, населяющего огромную северную страну. В свое время немцы и итальянцы поступили так и жестоко поплатились. Зачем же нам идти дорогой глупцов?
— Свои ракеты они строят из частей, которые выкрадывают у янки их секретные агенты! — Выкрикнув это, Кармела тронула за рукав священника, как бы прося, чтобы он подтвердил ее слова.
И падре утвердительно наклонил голову.
— Я вот о чем думаю, — сказал полицейский офицер. — В колонне десятки автомобилей. Где Баррера набрал русских шоферов? Вез их вместе с автомобилями через океан? Но какие же это деньги!
— Зачем ему столько русских? — возразил Альварес. — Достаточно двух—трех механиков на всю партию. А шоферов для перегона машин можно было нанять в порту.
Понемногу все успокоились, и капитан Мачадо забрал у контрабандиста свой револьвер.
— Ну с этим я не соглашусь, — задумчиво сказал он. — Убежден: при заключении сделки они поставили условие — вездеходы обслуживают только русские шоферы.
— Зачем спорить? Все выяснится в ближайшие же часы. — Кармела оглянулась на свое заведение: — Пока что я прикажу открыть еще одну большую бочку. Всему миру известно: уж если русский взялся за стакан со спиртным…
Она не договорила. На дороге показался “лендровер”. Подъем был крут, но автомобиль шел легко. На площади он развернулся и стал у дверей таверны. Его хозяйка выпрыгнула из кабины, не воспользовавшись дверцей.
— Добрый день! — девушка стащила с рук перчатки и швырнула их в машину. — Мне сказали, здесь я смогу получить комнату.
— Сеньорита не ошиблась, — Кармела поклонилась и вытерла руки о передник. — Мою таверну рекомендовал добрый человек. Вам здесь будет очень хорошо. Наверху шесть комнат, заняты только две…
Антонио Альварес взял Кармелу за плечо и легонько отодвинул в сторону.
— Сеньорита не должна столь жестоко обходиться с мужчинами, — произнес он, состроив печальную мину. — Полчаса назад вы едва не стали убийцей, по крайней мере, одного из здесь присутствующих.
— Вашим убийцей?
— Именно! Я глядел на то, что выделывала сеньорита на своем “лендровере”, и у меня останавливалось сердце. Можно ли так рисковать?
— Чепуха, я только чуточку позабавилась. Обоз плелся со скоростью больной черепахи.
— “Больная черепаха”! — Альварес восторженно хлопнул в ладоши. — Ведь как ловко сказано! Уж не писательница ли сеньорита?
— Увы, нет. Молодая бездельница, вот кто. Изучила медицину, имею патент врача. Но почти не практикую. Путешествую, любуюсь красотами земли. Ведь я еще и художница.
— Святые угодники! — воскликнула Кармела. — Так вы умеете рисовать? Я дам вам комнату с красивым видом из окна.
Кармелу снова оттеснил Альварес:
— Я бы хотел представиться сеньорите. — Он снял шляпу: — Мое имя Антонио Альварес. И мне известны в горах места, откуда вид на океан особенно красив, а также…
— А также где находятся самые тайные убежища контрабандистов, — вставил полицейский офицер и расхохотался.
— Контрабандисты? — девушка посмотрела на Альвареса. — Это так романтично!
— Сеньор полицейский офицер пошутил, — сказал Альварес. — У нас в городе он самый большой шутник. Похож я на преступника?
— Вы мне симпатичны. — Девушка протянула руку Альваресу: — Меня зовут Мария Луиза Бланка.
Альварес метнул насмешливый взгляд в полицейского капитана и осторожно пожал розовую ладошку новой знакомой. При этом у нее на запястье сверкнул серебряный литой браслет.
— Пусть почтенная хозяйка проводит меня в мою комнату, — сказала владелица “лендровера” и посмотрела на Кармелу. Но та не слышала. Все ее внимание было обращено на угол площади, где начиналась дорога в ущелье.
Оттуда доносился все усиливающийся рокот моторов.
— Сейчас они появятся, эти русские! — крикнула Кармела.
Девушка вопросительно взглянула на Альвареса.
— Русские, — подтвердил главарь контрабандистов. — Те, кого вы обогнали в ущелье, это русские.
— Автомобили?
— И водители тоже. Здешний торговец закупил в России партию вездеходов, — Альварес показал на первые появившиеся из ущелья автомобили.
Кармела всплеснула руками, крикнула поваренку, снова выглянувшему из судомойки:
— Эй, Пепе, пусть в погребе откроют самую большую бочку!
Между тем машины въезжали на площадь. Это были ульяновские вездеходы, подвижные, юркие. Тормозя, они выстраивались в параллельные ряды. Водители глушили моторы и вылезали из кабин, разминая ноги после долгой езды. Не заставила себя ждать обслуга с подносами, уставленными кружками. Подносы быстро пустели, и служители спешили в таверну за новыми порциями спиртного.
К группе, которую составляли падре, шеф полиции, Альварес и владелица “лендровера”, приблизились двое мужчин. Кармела подбежала к одному из них — осанистому человеку средних лет с красным лицом и пышными черными усами:
— Добро пожаловать домой, дон Густаво! — Она передала ему полную кружку. — Мы все заждались вас.
— Салют, Кармела! — Мужчина кивнул падре и его спутникам: — Сеньоры, я рад, что вижу вас в добром здравии. Могу сообщить: трудная операция прошла успешно… Все мои автомобили на нашей земле. — Он передал кружку сопровождавшему его молодому человеку, а себе взял другую. — Путь был длинный и утомительный. Здесь, — он похлопал себя по животу, — все высохло и сплющилось. Так что пиво будет в самый раз.
— Это самый дорогой ром, дон Густаво! — поспешно сказала Кармела.
— Очень хорошо, если так. Пей, Павлито! — Баррера хлопнул спутника по плечу. — У нашей Кармелы всегда отличное пойло. Уф, слава мадонне, мы дома. А то я уже стал подумывать… Как это говорится у вас насчет ног, Павлито?.. Ага! “Еще немного, и я выброшу ноги”.
— Протяну ноги, — поправил спутник и улыбнулся.
— Именно так, — Баррера шумно отхлебнул из кружки. — У моих русских друзей есть выражение: “Свалюсь с копыт и протяну ноги”. — И он расхохотался.
— Дон Густаво, — с опаской сказала Кармела, — кому вы собираетесь протягивать свои ноги? И зачем это может понадобиться?
Баррера сделал новый глоток и вдруг свирепо посмотрел на трактирщицу:
— Ром разбавлен!
— О матерь божья из Сант-Яго де Леон!.. — Кармела всплеснула руками. — Да как у вас поворачивается язык? — Схватила за рукав спутника Барреры: — Пейте, сеньор. Сделайте глоток побольше!.. Ну как?..
— По-моему, хороший ром…
— О, спасибо! Держите и эту. Пейте на здоровье. Обе кружки пойдут за мой счет. — Кармела негодующе посмотрела на Барреру: — И как только вы осмелились сказать такое, дон Густаво?..
Баррера не дал ей договорить — обнял, закружил, чмокнул в обе щеки. Хозяйка таверны с удивлением увидела у себя в руках деревянную куклу с румяными щеками.
— Что это? — пробормотала она.
— Называется матрешка. — Спутник Барреры разнял куклу на половинки, показал спрятанную внутри вторую куклу поменьше, затем повторил операцию, продемонстрировал и третью куклу… Появление каждой новой матрешки присутствующие встречали смехом.
— Прелесть, — сказал Антонио Альварес, адресуясь к владелице “лендровера”. — Эти русские большие выдумщики. Я впервые вижу подобный сувенир.
Девушка рассеянно кивнула, поднесла к глазам руку с часами. Альварес понял, что ей не терпится отправиться к себе в комнату.
— Придется повременить, — сказал он, показав на Кармелу, которая собирала и разбирала куклу. — Видите, как она увлечена подарком.
— Ну вот, — сказала Кармела, когда кукла была собрана, — русский сувенир я получила, и он понравился. Теперь хочу, чтобы мне понравились русские шоферы. Где они?
— Знакомься. — Баррера обнял своего спутника: — Это Павлито. Он русский, сын русского и внук русского. Прибыл из самого сердца России.
Кармела молчала, не сводя глаз с человека, который стоял возле коммерсанта.
— Вы и вправду русский? — наконец сказала она. — Дон Густаво зовет вас Павлито. У русских есть такие имена?
— Мое имя Павел.
— Но… — Кармела запнулась, — но вы такой, как все?..
— Не совсем, — сказал Баррера. — Где-то у него должны быть рога и хвост.
— Ну-ну! — Кармела вновь обрела уверенность. — Не знаю, как у него насчет хвоста, а вернется домой — рога будут. Их наставит жена.
Все засмеялись. Баррера схватил Кармелу за плечи:
— Берегись, этот русский проглотит тебя. Он каждое утро съедает по женщине, выбирая самых глупых.
— Мною подавится. Я хоть кому стану поперек горла.
— Только не ему! — Баррера подтолкнул спутника к священнику: — Падре, рекомендую вам механика Пабло Коржова. Автомобильный завод послал его, чтобы помочь мне в коммерции… Павлито, это наш уважаемый духовный наставник. Рядом стоит капитан городской полиции — хранитель тишины и спокойствия в здешнем краю.
Читать бесплатно другие книги:
