Никогда не говори мне «нет». Книга 1 Чурикова Лариса
– Иди, работай.
– Я пойду.
И Антон медленно, словно боясь снова упасть, идёт между рядами машин.
Макс давно загрузил пакеты в багажник, а я всё перевожу взгляд с удаляющегося Антона на Максима, и не могу понять, что сейчас было.
– Садись в машину, – коротко бросает Макс.
Я послушно забираюсь на переднее сиденье. Мы выехали на кольцевую, и даже проехали километров десять, когда я выхожу из ступора и озвучиваю вопрос:
– Что это было?
– Где?
– Там, на стоянке.
– Тебе так дорог этот парень, что ты минут десять не можешь выбросить из головы его банальный обморок?
– Он никогда не падал в обморок.
– Наверное, ты его недостаточно хорошо знала. Мне отвезти тебя к нему?
– Нет, – рассеянно произношу я, и тут вспоминаю его выходку в супермаркете.
– Макс! – вдруг ору я так, что он вздрагивает и удивлённо на меня смотрит. – Как ты мог! Ты практически отдал меня ему! Я что, вещь какая-то, что взялся за меня решать!
– Успокойся! Я просто хотел, чтобы ты ещё раз подумала и сравнила, от чего отказываешься и что принимаешь. По-моему, я очень проигрываю в сравнении с ним.
– Да ты!.. Да у тебя… куча комплексов! – ору я.
– Вот именно. И к этой куче ещё куча недостатков, – спокойно парирует он.
– Позволь мне самой решать и выбирать.
– Да именно этим я и занимаюсь, успокойся!
– Да? Значит, ты не позволил бы мне остаться с ним?
– Если бы ты захотела, позволил.
– И не стал бы бороться за меня?
– Нет.
Я молчу. Не знаю, что сказать. Должна обидеться, но не могу. Знаю: Макс такой. Но именно такой мне и нужен.
Он посматривает на меня и чему-то улыбается. Я окидываю себя взглядом, смотрю в зеркало, вроде всё нормально.
– Чем я тебя так насмешила?
– Первый раз вижу женщину, которой не нравится, когда её называют солнышко или котёнок.
– У меня есть имя, оно мне нравится. Всё остальное звучит как кличка, особенно от Антона.
– Нужно быть осторожным в обращении к тебе.
Я задумываюсь. Нет, на солнышко я не согласилась бы. Но услышать из уст Максима «родная» или «любимая» мне хотелось бы. Будет ли это?
– Забыла спросить: как я справилась с покупками? Я уложилась?
– Вполне. Умница ты моя! Или так тебя тоже называть нельзя?
– Максим, называй меня так, как хочешь. Просто Антон последнее время меня раздражал во всём. Не напоминай мне о нём.
– Значит, я тебя пока не раздражаю?
– Нет.
– Отлично!
Ночная работа и выброс адреналина сегодня утром меня так вымотали, что, когда подъезжаем к дому, я почти засыпаю. Бреду вслед за Максимом в дом. На автопилоте раскладываю по полкам купленные продукты. Макс что-то колдует над плитой, хочу ему помочь, он меня отстраняет и отправляет в ванну. Я несу туда то, что куплено для ванной, заодно принимаю холодный душ. Мне срочно нужно проснуться! Возвращаюсь. На столе яичница с колбасой и чашка горячего чая.
– Быстренько завтракать, и в кровать, иначе заснёшь на ходу, – командует Максим.
– Нет, мне нужно приготовить обед, а потом буду спать.
– Какой обед! Доедай яичницу и спать!
– Но у нас нет ничего на обед!
– Я сам приготовлю.
Я так благодарна ему. Действительно, повар из меня никакой. Завтрак меня окончательно расслабляет, я клюю носом над чашкой с чаем.
– Ну что, спящая красавица, думаю, без моей помощи не обойтись, – говорит он.
Как же приятно, когда тебя несут в постель, раздевают, укрывают одеялом и целуют перед сном. Не такая уж я была сонная, особенно когда он поднял меня на руки, просто наслаждалась прикосновениями. Обвиваю его шею руками, хочу задержать после поцелуя.
– Нет, нет, спать! – он расцепляет мои руки и натягивает до подбородка одеяло.
– Макс, – пытаюсь его задержать, но не знаю, как. Озвучиваю то, что вдруг пришло в голову: – Ты так и не дал мне свой телефон.
– Он у тебя последний в неотвеченных вызовах. Спи.
Повинуясь, я сразу проваливаюсь в сон.
Просыпаюсь в пять вечера. Поистине, либо этот дом, либо воздух в деревне на меня действуют расслабляюще и усыпляюще. Я понимаю, что нигде не чувствовала себя так спокойно и умиротворённо, как здесь.
Выбираюсь из постели, пью кофе, чтобы окончательно проснуться. Иду искать Максима. С трудом нахожу в дальнем конце огорода. Он – о Боже! – пропалывает грядки. Не устаю удивляться неестественности работы, которую он выполняет. Макс у плиты, в курятнике, на прополке огорода. Чем ещё ты удивишь меня? Хотя что я удивляюсь. Кто ещё, кроме него и пока мифического деда, должен выполнять здесь всю работу? Его футболка взмокла от пота, волосы прилипли ко лбу. Ещё бы! На улице под тридцать, а он под открытым солнцем.
– Выспалась? – спрашивает он, когда я подхожу ближе.
– Как никогда! Макс, а есть ещё такая штука, как у тебя, я хочу тебе помочь.
– Такая штука называется тяпка. Здесь мне помощь уже не нужна, я закончил. Но если хочешь помочь, поедем за травой.
– Конечно! – я мечтательно улыбаюсь, вспоминая последнюю поездку. – На этот раз я надену купальник.
– Лина! Мы едем за травой!
– Да. Я поняла.
Подхожу к нему и кладу руки на плечи, с упоением вдыхаю его запах, усиленный физической работой. Внезапно тело оживает, каждый нерв, словно поёт, между нами проскакивает электрический разряд, меня неудержимо тянет к нему. Мне кажется, что он с удивлением посмотрел на меня, прежде чем поцеловал. Чему он удивляется? Моей реакции, или своей? Я таю, я готова на всё прямо здесь, между грядками, по-моему, картофеля, не знаю точно. Макс отстраняет меня:
– Хорошо, надевай купальник, мы заедем на реку!
– Алина, – спрашивает он меня уже в доме. – Как ты отнесёшься к ужину на траве?
– Очень положительно.
– Тогда ты собираешь продукты и покрывало, а я собираю мешки и косу.
Я чуть ли не хлопаю в ладоши.
Едем по привычному маршруту: луг, багажник травы для кроликов и козы, дальше речка, наш дикий пляж.
Я не успеваю расстелить покрывало и выложить продукты, как Макс уже соорудил костёр. Выражаю удивление его скоростью и сноровкой.
– А что ты хочешь. Курс молодого бойца. Часть третья: выживание в лесу. Было давно, но не забыл, – поясняет он.
Пока совсем не стемнело, идём купаться. Уже вечер, вода очень освежающая. Греюсь возле костра, завернувшись в мой любимый его плед. Ужинаем тушёной крольчатиной, которую он приготовил на обед, молодой картошкой и овощами. Запиваем очень вкусным красным вином, его Макс взял по собственной инициативе.
– У тебя замечательный отец, – вдруг говорит Макс. – Он очень беспокоится о тебе.
– Я знаю. Расскажи мне о своих родителях. Ты говоришь только про деда, – прошу я, уютно прижавшись к его груди.
– Дед на самом деле мне не дед, а дядька, то ли троюродный, то ли ещё дальше. В общем, дальний родственник. Но я привык называть его дедом. А родителей у меня нет, и никогда не было.
– Так не бывает. Ты же как-то родился.
– Да. Это единственное, что они для меня сделали: произвели на свет. Их лишили родительских прав, когда мне было два года. Я ничего не помню из семейной жизни. Вырос в детском доме. После армии задался вопросом о родных, занялся поисками, нашёл только деда. Он мне рассказал, что родители мои спились окончательно. И через год после того, как меня забрали, сгорели в собственном доме вместе с моей младшей сестрой, которую забрать у них не успели. Ей было тогда три месяца.
– Это ужасно.
– Это жизнь. Теперь твоя очередь. Расскажи о себе, – требует он.
– Ты же почти всё знаешь, что ещё тебе рассказать?
– Всё. Расскажи о своей матери.
Я тяжело вздыхаю, так как воспоминания о ней не из лёгких.
– Когда она ушла от нас, мне было десять лет. Первые полгода я даже не осознавала, что произошло, казалось, она вышла погулять и вернётся. Она звонила каждую неделю, говорила, что скоро меня заберёт. Потом я поняла, что уже не будет, как раньше, счастливой семьи. Счастливой в моём понимании. Не знаю, был ли отец когда с ней счастлив. У меня началась ужасная депрессия. Я её просто возненавидела, я не хотела о ней слышать, я не подходила к телефону, когда она звонила. Однажды сбежала из дома, когда отец сказал, что проездом она будет в Москве. Я провела жуткую ночь на улице, испугалась сама, перепугала отца, а она так и не заехала – поезд опоздал на несколько часов. Где-то лет в восемнадцать я начала остывать и поняла, что она просто не любила отца, хоть он замечательный мужик. Даже если бы он сломался и стал соответствовать её требованиям, она всё равно бы ушла от него. Постепенно наши отношения стали оттаивать, мы общаемся, хотя до конца я так и не смогла ни простить её, ни понять, куда же делась любовь. А если её не было, зачем было выходить замуж и рожать ребёнка. А сейчас вообще ни о чём не жалею, мы замечательно живём с отцом.
– А откуда такое страстное увлечение автомобилями? Наверное, ты в детстве всё время проводила в гараже с отцом.
– Ой, это увлечение вопреки желанию отца и в то же время благодаря ему.
– Интересная формулировка! Поясни.
– Так как мамаша для меня перестала быть авторитетом, даже наоборот, я ни одной чертой не хотела быть на неё похожей, а отец напротив – идеал во всём, мне хотелось соответствовать своему идеалу. Самым страшным кошмаром в детстве для меня была мысль, что отец тоже может меня бросить и уйти, как она. Хотелось быть ему незаменимой помощницей во всём. Я рано научилась готовить, лет в двенадцать я сама закупала продукты. И в его работе мне тоже хотелось принимать участие. Он из-за этого страшно переживал, думая, что неправильно меня воспитывает. Он заваливал меня куклами и нарядными платьями, я была записана в художественную школу, в кружок мягкой игрушки и даже была попытка балетного класса. Чтобы его не обидеть, я добросовестно все посещала, в награду просила только одно: взять меня в гараж, научить водить машину, дать порулить самостоятельно. В шестнадцать лет мои мучения закончились, по-видимому, он понял, что я не смогу соответствовать идеалу женщины, и моё увлечение автомобилем никуда не денется. Он взялся сам обучать меня вождению, и даже объяснил кое-какие азы ремонта, чтобы я, в случае чего, не стояла беспомощно на трассе. Мне нужно было только его молчаливое одобрение, остального добилась сама.
– До сих пор не прошло желание быть таксисткой, как отец?
– Я сейчас понимаю, насколько это трудная профессия, к тому же почти смирилась с педагогом-психологом, мне нравится общаться с подростками, удаётся находить с ними общий язык. От прошлой мечты осталось только огромное желание заработать на собственный автомобиль.
– Интересно, о каком авто ты мечтаешь?
– Конечно, это будет иномарка! Обязательно немец. Предел мечтаний – какой-нибудь «мерседес».
– Почему?
– Я, конечно, могу отремонтировать машину, но особого удовольствия это не доставляет. Хотелось бы что-то надёжное, не капризное, как русские автомобили, чтобы всерьёз и надолго.
Ох, как же вино развязало мне язык! Никогда не говорила так много и так откровенно. Но он спрашивает, я отвечаю, не хочется ничего скрывать, даже приукрашать не хочется. Правда, один из его вопросов ставит меня в тупик:
– Хочу задать неприличный вопрос. Ответишь?
– Задавай. Попробую.
– Каким Антон был сексуальным партнёром?
Я в возмущении с шумом втягиваю воздух:
– Ничего себе! Это самый неприличный вопрос, который задавали за всю мою жизнь! Нет, был ещё неприличнее, когда отец лет в пятнадцать спросил, с трудом подбирая слова, девственница ли я, и попытался объяснить, что может со мной быть, если это не так.
– Не уходи от ответа!
– Ты снова пытаешься сравнивать себя с Антоном? Понять, проигрываешь ты или нет, в довершении к возрасту и финансам?
– Да, я хочу понять, почему ты со мной. Ты молода, красива, темпераментна. Чего не хватало тебе с ним?
Я задумываюсь над этим вопросом. Антон и Макс. Их даже сравнивать нельзя, настолько они разные. Антон – это ребёнок, а Максим мужчина. И между ними для меня такая же пропасть, как между пятью и тридцатью годами. Даже секс с Антоном, напоминающий школу с пробами и ошибками, ничего общего не имеет с тем, что я испытываю с Максимом. Да, Антон нежный, предупредительный, заботливый, но он так не уверен в себе. Его аккуратные движения, его постоянный вопрос в глазах: «Тебе хорошо со мной, милая? Я всё правильно сделал?». Сначала такое отношение умиляет, потом начинает раздражать. Я вырастаю из школы, а Антон, кажется, застрял в ней и меняться не хочет, или не может, потому что он такой.
Как это объяснить Максиму. При всей моей разговорчивости и открытости сегодня, я не смогу подобрать слов по отношению к Антону. Тогда решаю объяснить своё отношение к нему:
– Послушай, – хорошо, что он не видит, как я краснею, – Антон для меня – это прошлое, я не хочу вспоминать о нём. Каким был секс с ним? Я скажу только, что с тобой всё по-другому, для меня это нечто новое и прекрасное. Но не только в сексе дело. Я понимаю, почему ты со мной…
– Почему же? – быстро перебивает он.
– Потому что ты заключил договор с дедом, потом подвернулась я, потом договор со мной, да ты всё сам понимаешь, я о другом. Я хочу объяснить, почему я с тобой. У меня ведь деда нет, и меня никто к тебе не толкал.
Я замолкаю, с трудом подбираю слова, Макс тоже молчит, ждёт. Наконец, говорю так, как есть.
– Я испытываю к тебе то, что никогда не испытывала ни к кому, Антон туда тоже относится. Это не просто физическое влечение. Это притяжение. Это желание дышать одним воздухом. Просто находится рядом. Для меня неважно, сколько тебе лет, сколько ты зарабатываешь, где и как живёшь. Я хочу быть с тобой в любом случае, в любом месте. Мне кажется, я люблю тебя.
Вот это признание! Интересно, если бы не вино, я решилась бы сказать такое? Теперь намного больнее будет услышать отрицательный ответ, но мне всё равно. Пусть знает.
Он молчит, задумавшись. Я не жду от него ответных признаний. Но меня всё же интересует ответная реакция хотя бы на лице. Но я не вижу лица, так как сижу спиной, опёршись на его грудь.
Выбираюсь из пледа и из кольца его рук, чтобы увидеть глаза – и не успеваю. Ответом мне служит поцелуй и секс на траве под звёздным небом, на моём любимом его пледе. Я решаю воспринимать это как положительный ответ. По крайне мере, на данный момент.
Возвращаемся домой ночью. Я говорю ему, что у меня никогда не было прекраснее вечера. Он молчит и улыбается. Наверное, у него было.
Этой ночью он первый раз за всё время разбудил меня своим криком. Я вздрагиваю, но в доли секунды понимаю, что происходит: ему снова снится кошмар. Наваливаюсь ему на грудь, обхватываю лицо руками.
– Макс, проснись!
Он открывает глаза.
– Тебе снится плохой сон.
– Я напугал тебя?
– Со мной всё в порядке.
– Я пойду на диван, спи.
– Нет! Я буду прислушиваться к тебе и совсем не засну. Не уходи! Будь рядом!
– Но я бужу тебя, пугаю, я могу даже ударить и не заметить этого. Да ты сама знаешь.
– Макс, ты слишком преувеличиваешь. Мне гораздо страшнее одной здесь, без тебя.
– Хорошо, – сдаётся он и обнимает меня. Я уютно устраиваюсь на его плече, чтобы точно не сбежал.
Четверг
За завтраком Максим спрашивает о моей работе.
– Завтра я работаю днём, послезавтра ночная смена. Завтра смогу забрать машину после работы, а вот на работу нужно как-то добираться.
– В шесть утра отсюда идёт маршрутка до Павелецкого вокзала.
– Вот и прекрасно, думаю, к восьми на работу успею.
– Кстати, мне сегодня нужно ненадолго уехать.
– Ничего страшного, у тебя ведь тоже работа.
– Да, почти весь лимит свободного времени я исчерпал.
– У тебя, наверное, есть торговая точка, – высказываю я предположение.
– С чего ты взяла?
– Просто подумала, ты же как-то должен реализовывать свою мясную продукцию.
– Верно. Как-то должен.
– Так что, есть?
– Что?
– Торговая точка.
– Ну да, на местном рынке одна. Нужно как раз проверить, как там дела.
– Когда вернёшься?
– Надеюсь, после обеда. Скучать будешь?
– Конечно. Но чем заняться, найду.
– Вот и славно!
Когда он уезжает, навожу порядок в доме, забрасываю в стиралку вещи из корзины. Мне попадается его футболка, в которую он был одет, когда болел. Она вызывает во мне какие-то странные эмоции. Сначала не могу понять, откуда эта приятная волна, всколыхнувшая воспоминания. Потом решаю, что это связано с тем, что то был единственный момент, когда он был полностью мне подвластен, и я могла делать, что хочу: снять футболку, коснуться спины.
Меня пьянит сама мысль о том, что когда-то этот мужчина хоть один короткий миг, но был в моей власти. Прижимаю футболку к лицу. Возникает шальная мысль украсть её у Максима, но я прогоняю минутное умопомрачение. Фетишистка эдакая, сначала мой любимый его плед, потом любимая футболка, а потом что? Признаюсь себе, что предпочла бы украсть его целиком, вот только не знаю, как он к этому отнесётся.
Половина времени по договору прошла. Что он скажет мне через три дня? «Гуд бай, бэби, это была шутка, ты мне не подходишь». Мне больно от одной этой мысли. Со злостью швыряю футболку в машинку, закладываю и остальные вещи, больше порошка, чтобы и духа таких мыслей не осталось.
Иду готовить обед. Как приятно, когда есть из чего. Ставлю вариться бульон, сама занимаюсь выпечкой. К двум часам всё готово, Максима нет. Вспоминаю, что в это время он обычно кормит животных. Я ему помогала как-то и примерно знаю, что делать. Решаюсь выйти на хозяйственный двор.
С курами и кроликами всё проходит гладко. Я снова задерживаюсь в загоне с маленькими крольчатами, любуюсь их забавными мордашками. Вот куда нужно приезжать после рабочего дня стояния в пробках. Успокаивает необыкновенно.
Видимо, созерцание крольчат меня настолько расслабило, что дальше я совершаю промах. Несу охапку травы для козы. Я только открыла дверцу сарая, как Машка, не глядя ни на меня, ни на траву, выскакивает во двор. И всё бы ничего, но я забыла закрыть калитку, соединяющую обычный двор и хозяйственный. Не успеваю оглянуться, Машка уже во дворе, топает по крыльцу. Бросаю траву, бегу во двор. Коза замечает щель между новыми воротами и старым накренившимся забором – секунда, и она уже на улице.
Несусь за белой бестией по улице, зову её, а она бежит от меня. Три часа дня, жара, улица пустынна, помочь некому. Добегаем вместе с Машкой до конца улицы, дальше луг, лесочек. Коза останавливается, начинает щипать траву. Я думаю, что смогу её схватить за верёвку на шее, но не тут-то было! Эта хитрюга зорко посматривает на меня, и как только я приближаюсь к ней на расстояние вытянутой руки, резво отпрыгивает метра на два. Снова начинает щипать траву.
Через полчаса игры в пятнашки я поняла, что коза победила. Машка это тоже поняла, играть со мной ей, видимо, надоело и, взбрыкивая задними ногами, это исчадие ада помчалось от меня в лесок и скрылось между деревьями.
То, что я расстроена, мягко сказано. Я в ужасе, я в панике! Понимаю, что никакими судьбами козу мне не поймать, бреду домой. Мысленно прикидываю, сколько может стоить коза и где взять похожую. Обессиленная после погони, опускаюсь на крыльцо и сижу, пытаясь найти ответ на любимый русский вопрос: «что делать?».
Приходит в голову, что дед, который не может расстаться со старой железной кроватью и шкафом довоенного производства, вряд ли отнесётся спокойно к смене любимой козы, да к тому же!.. которая!.. беременна! О, Боже, я потеряла две козы, а может и три!!! Как она теперь там, в лесу одна! Как теперь дед без любимой козы! Слёзы закипают и вот уже неудержимым потоком льют из глаз.
Слышу подъезжающую машину. Наверное, приехал Максим. Быстро вытираю глаза. «Спокойно, Лина, – уговариваю себя. – Сейчас он что-нибудь придумает». Макс заходит во двор, останавливается возле крыльца.
– И что случилось?
– Коза… я пошла кормить животных, а она… она… – моего спокойствия хватило на три слова, слёзы превращаются в рыдания.
– Да что она? Ударила тебя? Боднула? На ногу наступила? Что случилось?
Чувствую беспокойство в его голосе, понимаю, надо объяснить, но меня хватает только мотать отрицательно головой на его предположения. Он поднимает меня на ноги, ведёт в дом. Заставляет выпить воды и умыться. Стою перед ним, красная от слёз. Он проводит ладонью по щеке, целует мокрый нос. Мой личный успокоитель. Теперь я могу говорить. Объясняю, как хотела покормить козу, как она коварно вырвалась на волю, как я её ловила.
Выслушав меня, Макс начинает смеяться. Вот это да! У меня горе, а ему смешно.
– Алина, этой козе уже пять лет. Дед всю жизнь пасёт её в этом лесочке, а я ленился её выпускать. Она засиделась в загоне, захотела прогуляться, а тут ты так кстати подвернулась со своим ротозейством. Не переживай, вечером придёт, как миленькая.
– Правда? И не нужно покупать новую козу?
– Если хочешь, можешь купить, но думаю, и этой деду достаточно.
– Ух! А я так расстроилась из-за того, что дед лишится своей любимицы, а я не смогу найти ей достойную замену.
– Да, Машке найти замену трудно! – с улыбкой добавляет он.
– Но если она не придёт сама, мы пойдём её искать?
– Пойдём. Давай обедать.
За обедом он говорит, что ему снова нужна моя помощь.
– Я прямо чувствую себя такой незаменимой! И покупки делаю, и траву кошу, и животных кормлю! – шучу я. – В чём ещё требуется моё участие?
– Мне нужен, скорее, совет. Тут мне вернули долг. У меня на руках сейчас приличная сумма. Во-первых, я хотел что-нибудь обновить в доме, пока нет деда и никто не мешает, во-вторых, хочу сделать тебе подарок. Прошу твоей помощи и в первом и во втором случае.
Ух, слава Богу! Если у него есть деньги для разной ерунды, значит, с теми бандитами он рассчитался, и ему ничего не угрожает. Но, на всякий случай, чтобы быть спокойной, прощупываю почву:
– Я бы на твоё месте, если бы у меня вдруг появились деньги, отдала все долги.
– Да? А если, допустим, нет долгов?
– Точно нет? Знаешь, я немного насобирала на собственный автомобиль, но на покупку, конечно, не хватит. Я могла бы одолжить эти деньги тебе, чтобы ты решил свои проблемы.
– Алина, да что с тобой! Тебя коза точно не боднула? Я говорю, что у меня есть деньги, а ты мне предлагаешь свои. Или тебя разочаровало, что у меня нет долгов, и ты хочешь, чтобы я стал твоим должником?
– Я просто хочу тебе помочь.
– Так и помоги! У меня на руках сейчас сто тысяч. Посоветуй, что можно обновить в этом доме до приезда деда, только так, чтобы его удар не хватил от резких перемен.
Наконец, я выдыхаю облегчённо, поверив ему. Оглядываюсь по сторонам, задумываюсь, что же здесь можно изменить для комфортного жилья. Потом спрашиваю:
– Я могу от этих денег оставить что-то на продукты, чтобы в следующий раз не выискивать, что исключить из списка, а просто покупать необходимое.
– Можешь, но сейчас подумай масштабно.
– Ох, и трудная же это задача! Ты мне прямо экзамен устраиваешь. Сначала проверка безденежьем, потом наоборот.
– Ты не представляешь, насколько права.
– Что ты имеешь в виду? – удивляюсь я.
– Я имею в виду, что для многих испытание деньгами оказывается намного труднее, чем безденежьем. Не все достойно справляются. Но ты не отвлекайся.
– Хорошо, давай рассуждать вместе. Дед возвращается скоро?
– Где-то через неделю.
– Значит, серьёзные изменения, типа переклейки обоев и перестилания полов, не начинаем.
– Слава Богу! Что-то мне обои клеить не хочется.
– Тогда идём по комнатам. Где действительно нужно всё поменять, так это в комнате деда, но…
– Но это табу. Я поклялся!
– Хорошо, оставим её. Твоя спальня. Что тебя в ней не устраивает? Маленький шкаф, маленькая кровать?
– Кровать побольше туда просто не влезет, а шкафа мне достаточно.
– Ой, Макс, давай купим тебе одежду!
– Тебе не нравится моя одежда?
– Нравится, но у тебя её слишком мало, минимализм какой-то, я в сумке привезла больше.
– Мне достаточно. Не заморачивайся моей одеждой.
– Ладно, проехали. Остаётся кухня и зал. Кухня, по-моему, в полном порядке.
– Не представляешь, чего стоило это отвоевать. Может, давай поставим туда посудомоечную машину?
– Её, конечно, не хватает, но подумай, куда мы её втиснем?
– Да, места маловато, – с сожалением говорит Максим.
– Остаётся зал. Здесь, конечно всё следовало бы заменить, но больше всего в этом нуждается диван. К тому же новый можно застелить старым покрывалом, дед может сразу даже не заметить замену.
– Главное, старый успеть увезти на свалку, иначе он и его впихнёт в свою кладовку, – добавляет он.
– На том и порешили! Диван, можно с креслами.
– Нет, не решили. Остаётся второе. Я хочу сделать тебе подарок. Конечно, лучше бы сюрприз, но я не очень знаю твои вкусы, боюсь обидеть или просто не понравится.
– Ты со мной хочешь попрощаться или откупиться?
Читать бесплатно другие книги:
