Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного Елисеев Михаил

Поэтому вполне вероятно, что переговоры с представителями властей Нарвы могли произойти накануне, а сам штурм был проведен спонтанно, когда воеводы решили воспользоваться благоприятными обстоятельствами для атаки.

Франц Ниенштедт также сообщает о том, что причиной внезапного штурма Нарвы стал именно пожар: «Как только московиты в лагере, лежавшем по ту сторону речки, это заметили, то переправились на лодках и плотах, подобно рою пчел, на другую сторону, взобрались на стены и, так как нельзя же было в одно и то же время и пожар тушить, и врага отражать, то жители и убежали в замок, а город предоставили неприятелю».

Как видим, успех был полный; что еще хотелось бы отметить, так это мастерские действия русских пушкарей, которые в буквальном смысле слова разбомбили Верхний замок и заставили гарнизон капитулировать. Примечательно, что весь захваченный полон был впоследствии отпущен по личному указу царя.

Взятие Нарвы стало колоссальным успехом русских войск. Путь к захватам в Ливонии был открыт, поскольку у Ивана IV появилась прекрасная военная база, опираясь на которую можно было развивать наступление в глубь страны. К тому же государь наконец-то получал торговый порт на Балтийском море, откуда мог вести торговлю с Западной Европой. Именно из Нарвы будут выходить в море знаменитые корсары Ивана Грозного, наделавшие большой переполох в регионе. Одновременно новгородский архиепископ Пимен освятил град «отъ Латыньскаго нечестия» и распорядился начать строительство православных храмов. Вместе с ним, для укрепления православной веры, прибыли Юрьевский архимандрит и Софийский протопоп.

Русские пришли в Ливонию надолго, но, к сожалению, не навсегда.

Тем временем в Москве объявилось ливонское посольство и ударило челом государю, умоляя его отменить «юрьевскую дань», «понеже земля их вывоевана и платити нечем» (Книга степенная царского родословия). По большому счету, они были правы, ибо январский погром, который устроили московские воеводы в Прибалтике, не только подорвал экономику страны, но и дал в казну Ивана IV гораздо больше денег, чем ему были должны ливонцы. Но времена изменились, Нарва пала, и момент постараться решить ситуацию мирным путем был для руководства конфедерации упущен. Ибо государь всея Руси заявил: «Пусть Магистр, Архиепископ Рижский, Епископ Дерптский лично ударят мне челом, заплатят дань со всей Ливонии и впредь повинуются мне, как Цари Казанские, Астраханские и другие знаменитые Владетели: или я силою возьму Ливонию» (Н. М. Карамзин). Магистр и епископ Дерпта упустили свой момент, боясь слишком много потерять; теперь же они остались ни с чем. Тот же Бальтазар Руссов не без иронии отметил: «Когда же они охотно дали бы деньги, то московит уже не захотел брать».

Поэтому те 60 000 талеров, которые собрали магистр и епископ Дерпта, были для них как мертвому припарка: «Но время прошло: Государь требовал уже не дани Юрьевской, а подданства всей земли. Началась иная война, и Россияне, снова вступив в Ливонию, не довольствовались ее разорением; они хотели городов и постоянного владычества над нею» (Н. М. Карамзин).

По большому счету, у нас сложилось впечатление, что Грозным царя Ивана прозвали не только и не столько потому, что он боярам головы рубил и измену во вверенном ему государстве изводил, а потому что был он таковым для врагов Руси. Правители соседних земель его просто боялись, поскольку одолеть Русское государство в одиночку у них не было никаких шансов. Потому и набросились затем на него всем скопом, как стая собак на раненого медведя. Типично европейский подход. Заметим, что Иван Грозный не был образцом либерализма и добродетели, были в истории Руси государи намного мягче. Однако это для Руси, и не европейцам царя Ивана судить, ибо по сравнению с теми, кто правил в это время в самой Европе, он был действительно агнец божий. На фоне английского тирана Генриха VIII или Филиппа II Испанского, залившего кровью не только свою страну, но и Нидерланды, Иван Васильевич выглядит настоящим гуманистом. А ведь был Карл XII французский, организатор и вдохновитель резни в Варфоломеевскую ночь. Да и правившая после Генриха VIII Елизавета Английская, при всем своем величии, отнюдь не полевой цветочек. Головы рубила не меньше нашего государя и в борьбе за власть в выборе приемов не стеснялась. Лучшим тому подтверждением может служить судьба шотландской королевы Марии Стюарт.

Но вернемся к нашей теме.

Боевые действия развернулись с новой силой. 25 мая Данила Адашев осадил город Нейшлос (русские называли его Сыренск), который также стоял на реке Нарове. Окружив его со всех сторон и установив на позициях артиллерию, воевода велел выкопать по периметру городских укреплений окопы, в которых и посадил стрельцов с пищалями. После чего начался планомерный обстрел Нейшлоса. Ливонцы ответили с крепостных стен и башен, и артиллерийская дуэль продолжалась вплоть до 6 июня, когда местный командор решился на капитуляцию. Немцы покинули город без оружия, снаряжения и пушечного парка, оставив все это русским. Вскоре в Сыренске была заложена православная церковь святого Иллариона, поскольку именно в день его памяти гарнизон сложил оружие и распахнул перед государевыми людьми ворота.

Чориков Б. Взятие Нарвы войсками Ивана Грозного

Практически одновременно с Нейшлосом были захвачены замки Везенберг – «после Нарвы самый лучший и знатный изо всех, занятых в этот раз» (Хроника провинции Ливония) и Тольсбург. Причем первый из них, учитывая его стратегическое значение, сразу же окружили дополнительными укреплениями. Все эти успехи русских войск вызвали страшную панику среди «божиих дворян», и началось поголовное бегство рыцарей и командоров из ливонских замков и крепостей.

Все это время фон Фюрстенберг и Дерптский епископ Герман стояли с войском у городка Киримпе, не делая никаких попыток как-то повлиять на ситуацию. И пока они там простаивали, в наступление перешла армия под командованием воевод Андрея Курбского, Петра Шуйского и Василия Серебряного.

Цель похода одна – Дерпт.

Началась кампания непросто.

Неожиданно упорное сопротивление гарнизона, оказавшегося на пути государева воинства, который засел в замке Нейгаузен, едва не спутало русским все карты.

Именно оборона Нейгаузена является самой героической страницей в истории противостояния ордена и царских воевод в Ливонскую войну. Небольшой гарнизон из двух сотен воинов и крестьян под руководством командора Укскиля фон Паденорма в течение месяца мужественно отражал атаки многотысячной вражеской рати. Ливонцы метко отстреливались из пушек, отчаянно рубились на стенах и долгое время не пропускали русских ратников в замок. Недаром в «Летописце Русском» отмечен героизм защитников Нейгаузена: «А стояли под ним три недели, и билися немцыдобре жестоко и сидели на смерть». По приказу Шуйского, пушки подтащили под самые оборонительные сооружения замка и пальбой прямой наводкой превратили стены и башни в груды щебня. После этого стрельцы пошли в атаку и прорвали первую линию укреплений. Фон Паденорм велел отступить в верхний замок. Там ливонцы перевели дух, а затем открыли меткую стрельбу из пушек, нанеся осаждающим большие потери: «Из норяду немцы побили многих» (Летописец Русский). Неистовый рыцарь Укскиль был готов продолжать борьбу и дальше, но тут уже взбунтовались его собственные воины.

Не надеясь на помощь извне и понимая, что шансов на успешное завершение осады у них нет, они отказались подчиняться приказам командора. Фон Паденорм вступил с воеводами в переговоры и 30 июня 1558 года покинул Нейгаузен. Из уважения к мужеству защитников им было позволено уйти с оружием и знаменами. Впрочем, по некоторым сведениям, их все же ограбили на дороге.

А что же магистр? А ничего, так и стоял себе у Киримпе с войсками. Ковырял в носу. Но как только получил известие о взятии Нейгаузена, велел городок сжечь, а сам повел армию к Дерпту. И правильно сделал, поскольку Шуйский решил покончить с ливонской армией и развязать себе руки для осады Дерпта: «И поидоша, взыскающе маистра и бископа, и близ их идоша» (Книга степенная царского родословия).

Здесь начались разногласия во вражеском стане. Магистру его собственная судьба была важнее общих интересов. Защищать Дерпт он лично не собирался. В итоге, фон Фюрстенберг бросил епископа Германа на произвол судьбы в Дерпте и спешно пошел к городку Валку, надеясь оторваться от преследования. Но и это ему не удалось. Русские были активнее и быстрее. Ливонский арьергард под командованием Готарда Кетлера был разбит наголову, после чего вся армия во главе с магистром обратилась в паническое бегство по направлению к Вендену. По словам Н. М. Карамзина, немцы драпали «так скоро и в такой жар, что люди и лошади издыхали от усталости». Летописец был еще более лаконичен: «Маистръ же во стремьнины убежа» (Книга степенная царского родословия).

Теперь ничего не мешало князю Шуйскому заняться Дерптом, и 11 июля 1558 года русская армия появилась под стенами города. Многотысячное воинство обложило Дерпт и стало окружать его земляными укреплениями, устанавливая на них тяжелую артиллерию. Перед позициями окопались стрельцы. Грохот русских пушек 14 июля 1558 года возвестил возмущенной Европе о том, что осада Дерпта началась.

Боевые действия во время этого противостояния совершенно по-разному отражены в русских и зарубежных источниках. Что вызывает некоторое удивление. Наши летописцы рассказывают о многочисленных стычках и вылазках между русскими ратниками и воинами гарнизона, в иностранных хрониках такие сведения отсутствуют. В них нет даже намека на что-либо подобное, все сводится к пассивному сидению за стенами и ожиданию помощи от магистра. А уж на обвинения в трусости горожан и гарнизона немецкие хронисты не скупятся.

Висковатов А. В. Русское вооружение с XIV до второй половины XVII столетия. Ратник в юшме и в мисюрке

Дадим слово Бальтазару Руссову. Рассказав о том, как воевода Шуйский окружил Дерпт войсками, «немецкий Нестор» сообщает следующую информацию: «И хотя он ни разу не выстрелил и не поранил ни одного человека, несмотря на то из большего страха и легкомыслия ему беспрекословно сдали Дерпт 18 июля, после того как он даже недели не стоял под ним». Вот и вся осада! Пришел, напугал горожан до смерти, а те поддались панике и распахнули ворота. Никакого героизма и подвигов как с той, так и с другой стороны.

В русских источниках все выглядит совершенно иначе: «Как пришли воеводы к Юрьеву и наряд из судов выняв и стрелцы у города перед турами закопалися и с города немцов збили. И вылазили немцы на передовой полк, и головы с детми боярскими на них напустили и побили многих, а иных поймали. И иные выласки были и везде их, дал Бог, побивали. А из наряду били шесть день, в стену городовую розбили и в городе из наряду многих людей побили» (Летописец Русский).

Как видим, все с точностью до наоборот.

Обычно немецкие хронисты не упускали ни малейшего шанса, чтобы показать храбрость и ратное мастерство своих соотечественников. По поводу и без повода. С подобным подходом мы сталкивались уже не раз и не два.

В этом случае они с удивительной язвительностью напустились на своих земляков. Видимо, удивительное бездействие магистра и его откровенную трусость нужно было хоть чем-то обосновать и оправдать. А в данном случае это было делом не простым.

Более подробно и правдиво расписал события Франц Ниенштедт. Он достаточно подробно рассказал об осадных работах русских, массированном обстреле города, а также о бегстве дворян из осажденного Дерпта. Так же бывший рижский бургомистр рассказывает о слабости городского гарнизона, который был значительно обескровлен прошлогодним моровым поветрием. Но самым главным фактором, который предопределил сдачу города, по мнению Ниенштедта, стало то, что магистр отказал защитникам в помощи. Когда к фон Фюрстенбергу пришли два крестьянина и принесли послание от Дерптского епископа с просьбой о помощи, то магистр честно заявил: боится встречи с огромным русским войском. Зато пообещал усердно молиться за жителей осажденного города.

Можно понять то состояние, в котором оказались горожане, когда получили такой ответ. Командованию ливонской армии на них было просто наплевать, и никто этого не скрывал. А Шуйский тем временем все теснее сжимал кольцо осады, и русские пушки проломили городские стены во многих местах. Поэтому, когда царские воеводы предложили жителям Дерпта сдаться, обещая им милость государеву, грозя в противном случае перебить всех, даже малых детей, горожане отнеслись к этому со всей серьезностью.

Епископ выпросил у Шуйского два дня перемирия для обсуждения условий сдачи, и воевода дал добро.

Н. М. Карамзин приводит текст документа, согласно которому Дерпт распахнул ворота: «1) Государь дает Епископу монастырь Фалькенау с принадлежащими к оному волостями, дом и сад в Дерпте; 2) под его ведомством будут Духовенство и церкви Латинские с их достоянием; 3) Дворяне, желающие быть подданными России, спокойно владеют своими замками и землями; 4) Немецкие ратники выйдут из города с оружием и с пожитками; 5) в течение двенадцати дней всякий Дерптский житель волен ехать куда хочет; 6) исповедание Аугсбургское остается главным и без всяких перемен; 7) Магистрат Немецкий всем управляет, как было, не лишаясь ни прав, ни доходов своих; 8) купцы свободно и без пошлин торгуют с Германиею и с Россиею; 9) не выводить никого из Дерптской в Московские области; 10) кто захочет переселиться в другую землю, может взять или продать имение; 11) граждане свободны от ратного постоя; 12) все преступления, самые государственные, даже оскорбление Царского величества, судятся чиновниками Магистрата; 13) новые граждане присягают Царю и Магистрату».

Как видим, никаких ущемлений прав местного населения нет и в помине, это просвещенным европейцам вольно вопить о патологической жестокости царя.

После того, как все условия были согласованы, русские войска вступили в Дерпт. Накануне его покинули епископ, который отбыл в свой монастырь, а также солдаты гарнизона и те из жителей, которые не хотели жить под властью царя Ивана. Впрочем, епископ вскоре был вызван в Москву, где и скончался со временем.

Фон Фюрстенберг воспользовался ситуацией и, желая как-то оправдать свою трусость и бездействие во время осады, свалил все на епископа, объявив Германа предателем. Дескать, по его вине и пал Дерпт. Магистр повел себя очень подло, но ничего другого сделать не мог. Нужно было кого-то утопить, чтобы выплыть самому. Это было легче сделать, чем подставить свою голову под русские сабли. У труса свое оружие и свои победы. Как говорится, неважно быть, сумей прослыть.

Что же касается тех горожан, которые покинули город и двинулись в глубь Ливонии, то они были цинично ограблены магистром и его людьми.

Это было резким контрастом с поведением пребывающих в Дерпте русских. Ратникам, находившимся в городе, было под страхом смерти запрещено чинить насилие в отношении местных жителей, а немцам воевода запретил продавать горячительные напитки. От греха подальше.

Бальтазар Руссов оставил описание той громадной добычи, которая досталась победителям: «Но невозможно описать, сколько сокровищ взял московит в этом городе деньгами, серебром и золотом, и всякими драгоценностями и уборами от епископа, каноников, дворян и бюргеров… Вообще московит добыл тогда в Дерпте такое множество различных запасов и товаров, что на них легко было бы дерптцам достигнуть долгого безопасного мира или же вести сильную войну с московитом, чем город и вся земля были бы сохранены невредимыми. Но тогда никто не хотел расставаться с деньгами». Как говорится, скупой платит дважды.

Более чем трехсотлетнее владычество немцев в Дерпте закончилось. Город, который отчаянно защищал князь Вячко в 1224 году, вновь перешел к русским.

Падение Дерпта стало кульминацией кампании 1558 года. После этого русские войска веером рассыпались по Ливонии, захватывая города, крепости и замки. Были покинуты гарнизонами замки Лаисе, Оберпален, Ринген и Кавелехте. Князь Даниил Ростовский захватил Раковор и Порхол. Воевода Никита Приимков не дошел до Ревеля десять верст, повоевал всю область и вернулся назад. Князь Михаил Репнин также повоевал земли Ревеля, а вместе с ними области Пайды (Вейсенштейна) и Феллина. Всего же за период с мая по октябрь 1558 года русскими войсками было занято и захвачено 20 городов и замков. От этой смертельной раны Ливонская конфедерация никогда не оправилась.

Впрочем, жители Ревеля могли избежать всех этих погромов и атак, если бы, подобно дерптским горожанам, сдались на милость Ивана IV. Ведь сразу после занятия Дерпта воевода Петр Шуйский послал в Ревель боярина с предложением признать власть государя всея Руси на условиях, гораздо более выгодных, чем те, на которых сдался Дерпт. Однако последовал высокомерный отказ. В итоге все обернулось для ревельцев несколькими продолжительными осадами, разорением земель и гибелью множества людей. Русские же воеводы отвели свои полки на зимние квартиры.

Тем временем фон Фюрстенберг, оказавшийся никчемным правителем и бездарным военачальником, был вынужден сложить с себя сан магистра и главнокомандующего ливонской армией, передав свои полномочия Готарду Кетлеру. Этот был полон энтузиазма продолжить борьбу и стал спешно собирать силы для решительного контрнаступления.

Год 1558-й, столь славный для русского оружия, подходил к концу, когда ливонская армия, насчитывающая 10 000 бойцов, осадила замок Ринген, находившийся в шести милях от Дерпта. В нем находилось около 90 русских ратников – сорок детей боярских да пять десятков стрельцов под командованием стрелецкого головы Русина Игнатьева. Планы у Кетлера были грандиозные, он однозначно надеялся вернуть Дерпт и не рассчитывал на долгую задержку под стенами замка. Но случилось то, чего он не мог ожидать, – маленький гарнизон замка сражался так отчаянно, что на целых шесть недель задержал армию магистра. «И бишася съ Немцы крепко и изнемогаша» (Летописец Русский). Магистр Готард взял замок в кольцо и окопал рвом, а с наружной стороны окружил свой лагерь телегами, опасаясь удара царских воевод с тыла. Ливонцы каждый день ходили на приступ, обстреливали Ринген из осадных пушек, но толку от этого не было никакого, государевы люди бились отчаянно, а голова Игнатьев умело руководил обороной.

Русские полки несколько раз принимались атаковать немецкий лагерь с тыла, чтобы отогнать противника от крепости. Однако войска эти были не полностью укомплектованы личным составом, и люди в них были очень утомлены. Как сообщает «Русский Летописец»: «С воеводами люди не многие да и те истомны добре».

Скорее всего, именно поэтому ливонцам довольно легко удавалось отражать все атаки, держа противника на расстоянии, делая ставку на массированный огонь из аркебуз и пушек.

Но, несмотря на эти неудачи, казалось, что все обойдется. Враг тоже делал ошибки, принимая необъяснимые решения, казалось бы, ведущие к краху кампании. Дело в том, что, испытывая затруднения с продовольствием, Кетлеру взбрело в голову разделить армию на две части. 4000 воинов он отправил со своим братом Иоганном добывать провиант. Тот, отойдя от лагеря, в свою очередь, распустил по окрестностям людей и тут же угодил под удар отряда князя Михаила Репнина, шедшего на помощь Рингену. Разгром был классический. Во время первого столкновения брат магистра угодил в плен, и вместе с ним эту участь разделили еще 106 человек. Остальных немцев отлавливали по окрестностям. В плен захватили еще 260 человек, а количество убитых ливонцев достигло 3000.

Это был крупный успех, который в итоге обернулся поражением.

Вскоре отряд воеводы Михаила Репнина, посланный на помощь Игнатьеву, был разбит немцами под командованием магистра, который, по емкому выражению Н. М. Карамзина «стоптал дружину Князя Репнина». А через некоторое время пал и Ринген. К этому времени у защитников закончился порох, и противостоять вражеской артиллерии они уже не могли.

Все пленные русские были убиты.

Однако, несмотря на победу, Кетлер не мог удержать замок, так же как и развивать наступление дальше. Героическая оборона Рингена свое дело сделала, к тому же к этому моменту ливонская армия потеряла более трети состава, по свидетельству Н. М. Карамзина, в ней осталось до 6000 воинов. Поэтому магистр повернул обратно, а Ринген вскоре снова был занят русскими. Единственное, на что в итоге сподобились ливонцы, так это совершили ряд набегов на Псковскую волость.

Кризис миновал, хотя и мог иметь для русских очень неприятные последствия. Дело в том, что жители Дерпта вступили в тайные сношения с магистром Готардом и призывали его к себе, обещая сдать город. Однако об этом стало известно русским властям, и в итоге всех немцев, способных носить оружие, просто вывезли из Дерпта и разместили во Пскове. Правда, когда Кетлер ушел в Ливонию, всех их вернули домой.

В общем, у магистра не задалось. Зато для конфедерации активность Кетлера вышла боком. Лучше сидел бы он себе тихонько в Риге и не высовывался. Недаром говорят, не буди лихо, пока оно тихо.

17 января 1559 года русская рать вновь начала вторжение в немецкую Ливонию. На сей раз воеводам было велено пройти по вражеской территории огнем и мечом и всю ее опустошить. О захвате опорных пунктов в данный момент речи не было. Татарская конница царевича Тохтамыша рассыпалась по землям ордена, наводя страх на обывателей. Население в панике покинуло одиннадцать городов, откуда русские вывезли пушки, церковные колокола и множество разного добра. Храбрый рыцарь Фридрих фон Фелькерзам возглавил орденское войско и попытался остановить вторжение, но в битве при Тирзене был наголову разбит князем Василием Серебряным. «И от Чесвина пришли Немецкие люди на Передовой полк и Передовым полком побили их на голову, и воевод немецких, Гедерта и Гануса, побили, а третьево Янатува взяли печатника Арцыбискупова, и всех мызников лутчих взяли живых тритцать четыре человека» (Летописец Русский). По данным Карамзина, потери немцев убитыми составили 400 человек, и по большому счету защищать Ливонию стало некому.

Русские разгулялись вовсю, их полки подошли к Риге и три дня стояли под стенами города, безнаказанно опустошая окрестности. По свидетельству «Летописца Русского», государевы люди «воевали подле моря по обе стороны Риги, да пошли вверх по Двине, по обе стороны Двины». Царевы воины появились в окрестностях Кокенгаузена – русского Кукейноса, где когда-то правил князь Вячко и откуда все начиналось.

Разгром Ливонии был полный, а ее правительство продемонстрировало свою неспособность и нежелание защитить страну. Русское воинство вернулось назад с огромным обозом, набитым трофеями, и практически без потерь. Как доложили воеводы государю, «рать его цела, а Ливония в пепле!» (Н. М. Карамзин). Казалось, еще немного, еще один поход, и с орденом будет покончено навсегда. Однако этого не произошло, поскольку Иван IV неожиданно предоставил врагу перемирие с марта по ноябрь. Как показали дальнейшие события, это было смертельной ошибкой, поэтому мы попробуем разобраться, почему царь Иван поступил именно так, а не иначе.

Дело в том, что, начиная Ливонскую войну, государь всея Руси поступал вразрез со всей своей предшествующей политикой. Прежде приоритетными были дела на востоке. Взятие Казани и покорение Астрахани были звеньями одной цепи, особенно если учитывать, что к концу правления Ивана IV под его руку перешло и Сибирское ханство. Вся логика вещей и ход событий вели к тому, что теперь царь обратит свое внимание на юг и начнет полномасштабную борьбу с Крымским ханством, войну, которая отвечала бы интересам всей страны. Пришла пора раз и навсегда покончить с хищными набегами из Крыма. Для Русского государства это было жизненно важно.

И что самое главное, возможности для этого имелись. Правительством, во главе которого стоял Алексей Адашев, была выработана довольно грамотная стратегия борьбы с крымской напастью. Правда, был еще один немаловажный момент, который нельзя сбрасывать со счетов. Начиная войну с Крымским ханством, которое являлось вассалом Османской империи, царь Иван Васильевич пусть и косвенно, но вступал в борьбу с султаном Сулейманом Великолепным. А это было как раз то, о чем давно мечтал Ватикан. Папа римский спал и видел, как русские полки сражаются с янычарами, недаром его посланцы неоднократно пытались убедить русского царя принять участие в антитурецкой лиге. Можно не сомневаться, что война с Крымом встретила бы полное сочувствие на Западе, и даже если бы ляхи в силу своей зловредности попытались насолить русским, то из Ватикана последовал бы грозный окрик. Турецкая угроза была для Европы кошмарной реальностью.

В случае с Ливонией все было с точностью до наоборот. Усиление русского государства в Балтийском регионе нарушало установившийся там баланс. Разгром Ливонии напрямую затрагивал интересы Литвы, Польши, Дании, Швеции и Ганзейского союза. Понимал ли это Иван IV? Конечно, понимал, не мог не понимать. Тем не менее он бросает столь успешно начатые дела на востоке и оборачивается лицом к западу. Начинается расхождение царя и его ближайшего окружения в вопросах внешней политики.

В начале боевые действия складывались для русских очень успешно. Был реальный шанс уничтожить Ливонию в 1559 году. И вдруг такое нелепое и глупое перемирие, остановившее победоносное шествие царских войск. Причин здесь, на наш взгляд, может быть две. Во-первых, на царя Ивана оказывалось страшное давление со стороны европейских держав. Не говоря уж о Литве и Польше, в дело влезли Швеция с Данией, выступая ходатаями за разгромленный орден. Позднее в дело сунулся даже германский император. Отмахнуться от этого было нельзя. Но была еще одна причина, и на наш взгляд, именно она сыграла решающую роль.

Вот что по этому поводу написал Н. М. Карамзин: «Сим отдохновением Ливония обязана была в самом деле не ходатайству Короля Фридерика, но услугам другого, не исканного ею благоприятеля: Хана Девлет-Гирея. Иоанн долженствовал унять Крымцев, и чтобы не разделять сил, дал на время покой Ордену в удостоверении, что Россия всегда может управиться с сим слабым неприятелем». Вроде все правильно на первый взгляд написал Николай Михайлович, только вот беда, акценты расставил неверно.

Дело в том, что наступающей стороной в этот раз оказался не крымский хан Девлет-Гирей, а царь Иван. Весной 1559 года воевода Данила Адашев, брат правителя, совершил морем набег на Крым и разгромил прибрежные улусы. По большому счету, ввиду большой войны в Ливонии можно было вполне обойтись без этого мероприятия. Но тут уже Алексей Адашев действует вопреки здравому смыслу. Не доведя до победного конца войну на северо-западе, он развязывает боевые действия на юге. С упрямством, достойным лучшего применения, Адашев продолжает свою восточную политику, вопреки сложившемуся положению вещей.

Именно раздор в высших эшелонах власти и привел к этому самому перемирию.

И пока русские полки ходили в Крым и топтались на южных границах, ситуация в Прибалтике изменилась радикально и не в пользу Русского государства.

31 августа 1559 года магистр Готард Кетлер заключил с великим князем литовским Сигизмундом II Августом договор, по которому владения ордена и архиепископа Риги переходили под протекторат Великого княжества Литовского. Понятно, что именно Сигизмунду усиление русских в Прибалтике было как нож в сердце, он прекрасно понимал, к чему приведет их усиление в Балтийском регионе и чем это будет чревато их соседям. По свидетельству С. М. Соловьева, все эти соображения он изложил в письме к английской королеве Елизавете: «Московский государь ежедневно увеличивает свое могущество приобретением предметов, которые привозятся в Нарву: ибо сюда привозятся не только товары, но и оружие, до сих пор ему неизвестное, привозятся не только произведения художеств, но приезжают и сами художники, посредством которых он приобретает средства побеждать всех. Вашему величеству небезызвестны силы этого врага и власть, какою он пользуется над своими подданными. До сих пор мы могли побеждать его только потому, что он был чужд образованности, не знал искусств. Но если нарвская навигация будет продолжаться, то что будет ему неизвестно?» Нарвская навигация была как нож в горле для «западных партнеров». Недаром ревельские купцы не стеснялись в эмоциях, когда писали письмо шведскому королю: «Мы стоим на стенах и со слезами смотрим, как торговые суда идут мимо нашего города к русским в Нарву».

Поэтому Сигизмунд и подсуетился. Взяв Ливонию под защиту, он потребовал от немцев залога в виде пяти замков, в которых его гарнизоны будут стоять до тех пор, пока орден и иже с ним не возвратят ему деньги за военные издержки. Видя, к чему все идет, и опасаясь остаться у разбитого корыта, а если быть точнее, то без земель и средств к существованию, Эзельский епископ продал за 30 000 талеров свои права на остров Эзель брату датского короля принцу Магнусу. Конфедерация стремительно распадалась, а дипломатическое ведомство Ивана IV потерпело тяжелое поражение.

Мало того, ливонцы воспользовались столь длительным сроком спокойствия, который им был предоставлен, и, собравшись с силами, атаковали русских, не дожидаясь окончания перемирия. Магистр Готард размахнулся широко, для такого дела он даже навербовал в Германии наемников, усилив таким образом свое немногочисленное войско. К его армии присоединился со своими людьми и Рижский архиепископ. Понятно, что главной целью был избран многострадальный Дерпт.

Боевые действия начались в октябре месяце. Поначалу ливонцам сопутствовал успех. Русские отряды оказались разбросаны по стране, и Кетлер без особого труда разбил некоторые из них поодиночке. Когда известия об этом дошли до Москвы, то царь распорядился, чтобы воеводы И. Ф. Мстиславский и П. И. Шуйский с полками немедленно выдвинулись к Пскову, а оттуда шли в Ливонию. Но погода выступила на стороне врага, едва русское воинство отправилось в поход, как по самые уши завязло в грязи: «В нужу рать пришла великую, а спешить невозможно» («Летописец Русский»). Тут уже не до спешки. Тетушка грязь так крепко взяла в свои цепкие объятия русские полки, что казалось, что она не хочет с ними расстаться никогда.

А тем временем, не теряя темпа, Кетлер продолжал наступление, громя разрозненные русские отряды. Подойдя к Дерпту (который теперь опять назывался Юрьев), магистр выдвинул вперед артиллерию и начал бомбардировку города. Однако князь Андрей Катырев-Ростовский, бывший в городе воеводой, не растерялся, а грамотно расставив на стенах артиллерию, велел обстреливать немецкие боевые порядки. Пушкари стреляли настолько метко, что ливонская пехота и конница были вынуждены отойти от города на версту. Конные дети боярские и пешие стрельцы постоянно делали вылазки и вступали в бой с немцами. А чтобы в тылу не действовала пятая колонна, то всех местных жителей, которые могли держать оружие, по приказу воеводы от греха подальше заперли в городской ратуше за крепким караулом. Правда, кормили и поили их вдоволь. В итоге, простояв под Юрьевом десять дней, магистр и архиепископ были вынуждены отступить. Катырев-Ростовский послал вдогонку ливонцам детей боярских, которые изрядно пощипали супостатов.

Тем временем Кетлер привел свою армию к замку Лаис, где стоял гарнизон из 400 русских ратников под командованием стрелецкого головы Кошкарова. Понадеявшись на свое превосходство в осадной артиллерии, магистр велел крушить стены и башни Лаиса. Из замка ответили точной стрельбой и уничтожили две вражеские пушки, после чего воодушевленный удачей гарнизон пошел на вылазку: «И тако многихъ Немецъ победиша и живых взяша, и доспехи ихъ и всякое многое орудие воинское поимавъ, во град внидоша» (Книга степенная царского родословия). Русские ратники опрокинули немецкие построения и разогнали врага по округе. Летописец отметил, что магистр и архиепископ отступили от города со многим срамом. Понимая, что он ничего уже больше не добьется, а также видя недовольство среди наемников, Кетлер свернул военные операции и отступил.

Расплата за авантюризм магистра наступила на следующий год. Зимой 1560 года был взят замок Мариенбург и разорены области Вендена и Вольмара. Вновь русские войска дошли до Рижского залива. А по весне уже гарнизон Юрьева ходил походом в Эстонию, причем псковские добровольцы занимались тем, что вылавливали по лесам местное население и гнали его во Псков на продажу.

Древнее и ветхое здание ордена шаталось и рушилось на глазах.

Еще в конце зимы в Ливонию с полками были посланы князь Андрей Курбский и окольничий Данила Адашев. Эти действовали быстро и нагло. Захватив замок Фегефеер и разбив ливонский отряд, воеводы узнали, что в восьми милях от замка Виттенштейн с конницей и пехотой расположился бывший магистр фон Фюрстенберг. Позиция у немцев выгоднейшая, поскольку надежно прикрыта болотом. Но Адашева и Курбского это не смутило, и, отослав все обозы с трофеями в Юрьев, они повели на врага через болото 5000 отборных бойцов. По большому счету, это была авантюра, поскольку русские увязли в грязи капитально и весь день потратили на то, чтобы из нее выбраться. Ударь по ним в данный момент ливонцы – и все закончилось бы, так и не начавшись. Но старик Фюрстенберг был верен себе, стоял на месте, не двигаясь, и спокойно поджидал неприятеля. Между тем русские лишь поздним вечером выбрались из топи и еще какое-то время не двигались, давая отдохнуть своим коням. А в полночь воеводы повели пеших ратников и детей боярских в атаку прямо на немецкий строй. Ночь стояла ясная и лунная, широкое поле простиралось между двумя армиями, но бывший магистр сдуру забыл распорядиться затушить в лагере костры, и теперь русские видели немцев как на ладони.

В течение двух часов над полем боя стояла яростная пальба из пищалей и аркебуз, а затем Курбский ввел в дело резерв и мощной атакой разогнал ливонцев. Побежали все – и фон Фюрстенберг, и его командоры, и рыцарская конница, и наемная пехота. Русские гнали врага шесть верст, до реки, где во время бегства под «божьими дворянами» обломился мост, и многие утонули. Был захвачен весь вражеский обоз и сто семьдесят знатных пленников. По свидетельству Карамзина, Курбский одержал еще шесть или семь побед, причем командуя несколькими сотнями татарских всадников, вновь встретился на поле боя с фон Фюрстенбергом, на этот раз под Феллином. И снова магистр был бит и еле унес ноги.

Летом началось наступление главной русской армии. Основная цель – замок Феллин, резиденция магистра. Рать была собрана поистине громадная – 60 000 всадников и пехотинцев при 40 осадных и 50 полевых орудиях. Иван IV прекрасно понимал, что в любой момент в войну может вступить Великое княжество Литовское, а потому спешил как можно скорее покончить с орденом. Царь-батюшка был страшно зол на Алексея Адашева за то, что тот в свое время склонил его к перемирию с немцами, а потому и отправил его из Москвы в Ливонию. Раз сам заварил эту кашу, то пусть и расхлебывает.

Тем временем «божьи дворяне» тоже не сидели сложа руки, а, собрав все силы, какие только могли, выступили навстречу врагу. Командовал этой армией ландмаршал области Сигулды Филипп фон Белль, под его знамя встала вся орденская знать. Судя по всему, фон Белль был храбрым человеком, но как военачальник талантами не блистал, поскольку не сумел наладить в своем войске службу разведки. Недаром Франц Ниенштедт счел необходимым отметить, что именно донесения разведчиков относительно численности русских войск ввели немецкое командование в заблуждение и ливонцы решились на битву. А будь иначе, возможно, ландмаршал и не стал бы так рисковать.

Русская рать не спеша двигалась берегом вдоль реки Омвожи, перевозя тяжелые ядра по воде на речных судах. По полкам гуляли слухи о том, что фон Фюрстенберг отправляет из Феллина морем всю орденскую казну в Гапсаль, подальше от театра военных действий. Воевода сторожевого полка князь Барбашин не удержался и, решив на всякий случай перекрыть дорогу к морю, повел вперед 12 000 всадников. Быстрая скачка по августовской жаре утомила как людей, так и коней, и лихой воевода распорядился сделать привал в пяти милях от замка Эрмис. Расставив около 500 человек в караулы, князь решил вздремнуть в теньке, а вместе с ним погрузилось в сон и остальное его воинство. Было 2 августа 1560 года.

Немцы появились внезапно. Тридцать ливонских рыцарей, которые были отправлены ландмаршалом в поисках продовольствия, столкнулись с русским сторожевым охранением. Завязалась перестрелка, и часть немцев помчалась в главный лагерь, который находился в 27 км от места событий, за помощью. Как только фон Белль узнал, что враг рядом, он развернул 300 всадников и повел их на врага. Судя по всему, это и был тот самый момент, когда его подвела разведка – ландмаршал не имел понятия о численности вражеского войска, думая, что ему противостоит около пяти сотен кавалеристов. Следом за конницей выступила часть пехоты, остальные остались в лагере.

Фон Белль излишне торопился пустить в ход оружие, продолжая совершать ошибки. Произвести разведку на местности, перед тем как безоглядно кинуться в бой, он не соизволил. Подойдя поближе к русским, Белль с ходу повел в атаку тяжелую конницу, расколотив передовые части Барбашина, которые стали отступать к расположению главных сил.

Висковатов А. В. Русское вооружение с XIV до второй половины XVII столетия. Ратник в зерцале и в шеломе

Как только воевода узнал о том, что его дозоры ведут перестрелку с ливонцами, он поднял армию по тревоге и построил в боевые порядки. В отличие от своего немецкого оппонента, князь знал численность вражеского отряда, что позволяло ему контролировать ситуацию. Единственное, чего он не ожидал, так это того, что вопреки здравому смыслу ландмаршал атакует армию, которая в несколько раз превосходит его войско по численности. Однако фон Белль был в счете не силен, увлечен и разгорячен первым успехом, а поэтому ринулся на основные силы врага, даже не сомневаясь в своем успехе.

Закованным в доспехи всадникам фон Белля сначала удалось потеснить врага, но затем все было кончено. В центре русские остановили немецкую атаку, а затем, используя численное превосходство, обошли врага с флангов и сомкнулись в тылу. Это был разгром. В плен попал сам ландмаршал, 11 командоров и 120 рыцарей, остальные пали на поле боя. Те ливонские войска, которые оставались в главном лагере, едва только узнали об исходе битвы, запаниковали и разбежались. После битвы при Эрмисе орден, как военная организация, перестал существовать.

Это были последние защитники Ливонии.

После этого поражения единственной надеждой «божьих дворян» остался замок Феллин, считавшийся самой неприступной крепостью ордена. Три одетые в камень линии обороны, окруженные глубокими рвами и прикрытые 450 пушками, говорили сами за себя. За крепкими стенами Феллина укрылось множество знатных господ и сановников ордена, бюргеров и крестьян. Руководил обороной бывший магистр фон Фюрстенберг. Вскоре громадная русская армия подошла к замку и расположилась под ним лагерем. Осада продолжалась четыре недели. И вновь решающую роль в победе сыграла русская артиллерия. Ее стрельба была настолько меткой и массированной, что в предградье остались целыми всего пять домов, остальные были либо разрушены, либо сгорели. После этого лихой атакой русские взяли первую линию укреплений, а из немцев уцелели лишь те, кто успел спастись в Верхнем замке. Запасливый Фюрстенберг свез туда огромное количество продовольствия. Запасов пороха, свинца и прочего оружия хватало настолько, что можно было держать оборону не один месяц. Но все сложилось не так, как планировал старик.

Извечная проблема – наемные солдаты и деньги – снова дала о себе знать. Бравые вояки не получали жалованья уже несколько месяцев, а потому в их рядах и возник ропот, который вскоре перерос в открытый мятеж. Напрасно бывший магистр предлагал им в залог множество золотых и серебряных вещей, которых было в избытке в замковых подвалах. Договорился до того, что он их все перечеканит в монету и раздаст им вдвое против положенного. Но было уже поздно. Наемники вступили в переговоры с воеводами и сдали им замок, выговорив себе безопасный уход. Разграбив все сокровища фон Фюрстенберга, они, довольные и богатые, отправились по домам, так и не пролив крови. Но проведав об этом, воевода Мстиславский велел своим людям изъять у солдат удачи все незаконно нажитое добро, восстановив тем самым некую справедливость. В дальнейшем судьба обошлась с ними еще более сурово, поскольку по прибытии в Ригу их всех по приказу Кетлера повесили за измену.

Что же касается старика Фюрстенберга, то его доставили в Москву, а оттуда вместе со слугами отправили на жительство в город Любим. Его бывший магистр получил в пожизненное кормление. Там он и скончался.

Что же касается ландмаршала фон Белля, то его судьба сложилась иначе. Представ перед Иваном IV, он не придумал ничего умнее, как высказать свое мнение относительно положения дел в Ливонии и того, что представляют собой ее соседи, а русские в частности. Причем сделал это, мягко говоря, в довольно жесткой форме, со всей характерной для старого вояки прямотой. Царь-батюшка и от своих-то князей да бояр подобных речей давненько не слушал. Даже удивился немного, что пленный немчин на него голос повышает. Но дослушал, видимо, только из любопытства. А когда фон Белль высказался, то отправился на эшафот. Как говорится, язык мой враг мой.

Осталось досказать немногое. После падения Феллина началась агония ордена. Длилась она недолго. Андрей Курбский разбил отряд нового ландмаршала, а заодно изгнал из Ливонии литовские отряды, идущие на помощь конфедерации. Вновь была опустошена Эстония, а воевода Мстиславский в сентябре чуть было не захватил Ревель. Дело в том, что горожане сделали вылазку, однако были наголову разбиты и укрылись за стенами. Казалось, все – иди и бери город, но воевода вместо этого занялся осадой замка Пайда (Вейсенштейн). Оборону возглавил молодой рыцарь Каспар фон Ольденбоккен. Гарнизон под его командованием отразил все приступы, и в итоге, бездарно проторчав под стенами замка пять недель, издержав все запасы пороха и продовольствия, Мстиславский вынужден был отступить.

Этой же осенью начались волнения крестьян в Эстонии, которые затем переросли в открытые антидворянские выступления. Не получая никакой защиты от власть имущих, они стали жечь и грабить усадьбы и замки.

Тем временем жители Ревеля приняли решение отложиться от ордена и перейти в подданство шведского короля. Выслав из города польский отряд, который им прислал на помощь Кетлер, они осадили ревельский замок, который защищал командор Каспар фон Ольденбоккен, герой обороны Пайды. Однако в этот раз храброму рыцарю не повезло, и после шести недель отчаянной обороны он был вынужден сдаться, поскольку закончились припасы и начался голод. Это случилось 24 июня 1561 года. После этого шведы отняли у немцев замок Вик и город Пернов, а затем осенью 1562 года после длительной осады была захвачена Пайда.

Видя, что все рушится и спасения уже нет, Готард Кетлер пошел по пути своего тевтонского коллеги Альбрехта Гогенцоллерна. В 1561 году он принимает лютеранство, а 5 марта 1562 года приносит присягу Сигизмунду II Августу. По сообщению Франца Ниенштедта, взамен он был пожалован от польской короны ленным герцогом Курляндии и Семигалии, а остальная Ливония передается польской короне. Как и город Рига, который, однако, был освобожден от присяги императору Священной Римской империи. Вот и все. Ливонская конфедерация распалась. Орден приказал долго жить.

Что же касается Русского государства, то для него война с Ливонией переросла в войну с Литвой и Польшей, а затем еще и Швецией. Она будет продолжаться вплоть до 1583 года. Все это время царь Иван будет раздавать захваченные земли дворянам и служилым людям, стараясь закрепиться в Ливонии навсегда. Недаром Франц Ниенштедт отметит, что государь «наградил многих своих бояр поместьями и людьми в Ливонии, которые прибыли туда тощими, но скоро весьма растолстели». Но из царской затеи ничего не выйдет, потому что Русское государство потерпит в этой войне поражение и потеряет все свои завоевания.

Кто в нем виноват? Ответ лежит на поверхности – Иван IV и более никто. Можно, конечно, валить все на коварство «европейских партнеров» или на козни и измены бояр. На того же Алексея Адашева, который сбил царя с толку, убедив заключить невыгодное перемирие. На бездарность воевод и нежелание народа воевать. На крымского хана, который так и норовит ударить в спину. Только вот беда, именно государь всея Руси стоял во главе страны, и именно он нес персональную ответственность за все, что случилось с державой.

Адашев настаивает на перемирии – прояви твердость и сделай так, как считаешь нужным. Не доверяешь воеводам – сам поведи рать в поход. Враги идут на Русь единым фронтом – стань дипломатом и внеси в их ряды раскол. Не хочешь войны с Крымом – так договорись с Девлет-Гиреем, у ляхов же это получалось! Иван IV был очень умным и проницательным человеком, но иногда, в буквальном смысле, с ним случалось горе от ума. И тогда государя заносило. Так было, когда шведский король Юхан III, не желая войны с Москвой, направил к Ивану посольство, которое должно было подписать мирный договор любой ценой, даже соглашаясь на уступку Ревеля. Однако представительную делегацию просто не пустили в страну! А когда царь спохватился, то было уже поздно, поскольку шведы заключили мир с Данией. Уникальный шанс овладеть Ревелем мирным путем и наладить нормальные отношения с северным соседом был упущен.

Другой шанс завершить войну с престижем для себя и пользой для государства выпал государю в 1566 году, когда в Москву прибыло литовское посольство и предложило заключить мир на условиях status quo. К этому моменту русскими войсками был занят стратегически важный город Полоцк, а практически по всей Прибалтике стояли царские гарнизоны. По условиям предлагаемого договора Сигизмунд II Август оставлял за собой лишь Ригу. Но царя-батюшку понесло. Вынь да положь ему эту Ригу! А ведь замириться стоило хотя бы потому, что после этого можно было заняться обустройством завоеванных земель, дать стране и народу передышку. Ну а захотелось бы повоевать, так воюй со Швецией себе на здоровье, у нее один на один против Русского государства шансов никаких. Война в 1554–1557 годах это наглядно показала.

Но Иван IV не воспользовался удачным моментом. Расплатой стало поражение в Ливонской войне.

Однако для нас главным является другой момент. Ливонское ландмейстерство, которое после того, как его старший брат Тевтонский орден приказал долго жить, и ставшее, по сути дела, Ливонским орденом, было уничтожено. Раз и навсегда. Государство-паразит, смысл существования которого исчез вместе с идеей крестовых походов, перестало существовать. Многовековое противостояние Руси и крестоносцев закончилось.

Начавшись яростным натиском на Восток в XIII веке, это противостояние постепенно скатилось в область приграничных конфликтов, которые иногда взрывались локальными войнами. А закончилось все банально – сильный просто уничтожил слабого, или, если хотите, ослабевшего. Орден долгое время упорно отказывался принимать тот факт, что время его славы и могущества осталось в прошлом. Пыжился, раздувался от чувства собственной значимости, но все это только до тех самых пор, пока серьезный конфликт не назрел и русские не утомились терпеть чванливых рыцарей у себя под боком. Как только власть сосредоточилась в одних руках и русский царь начал серьезно заниматься этой проблемой, орден лопнул как мыльный пузырь, не оставив после себя практически ничего.

Крестоносцы доставили русским серьезные проблемы, но шансов победить в этой борьбе у них не было изначально. Самое большее, на что они были способны, это захватить пару-тройку городов и волостей, но не более того. И то лишь в те времена, когда на Русь обрушился Батыев погром и усилился натиск Литвы. Но даже в эти черные годы князья Северо-Восточной Руси находили ресурсы и возможности, чтобы оказать помощь Новгороду и Пскову, которые находились на переднем крае борьбы с католиками. Когда же Москва сумела объединить под своей властью большую часть русских земель, дни ордена были сочтены.

Германский Drang nach Osten закончился полным крахом.

Заметки на правом манжете, или Вместо послесловия

Одним из ключевых является вопрос, был или не был организован Ватиканом крестовый поход на славянский Восток или, если быть точнее, то на Русь? То, что принято называть Drang nach Osten.

Можно ли считать вооруженные столкновения между православными и католиками частью хорошо продуманного антирусского замысла, претворенного в жизнь папской курией?

Был ли главной целью крестоносцев захват русских земель, или главной причиной военных действий стали разногласия на религиозной почве?

Можно ли совокупность всех этих причин назвать крестовым походом?

Или да, или нет. Середины не дано. Одни считают, что был, другие, что нет. У каждой из групп своя правота, своя аргументация. Как это часто бывает, спор заходит в тупик, ибо никто не слушает аргументы собеседника, подразумевая лишь свою, исключительно свою правоту.

Но, как ни странно, правы и те и другие. Ибо в тех доводах, которые приводит каждая из сторон, есть свой резон. Вопрос только в том, что принимать за истину в последней инстанции.

Чтобы выбрать, какая точка зрения есть правильная, а какая нет, давайте рассмотрим аргументы каждой из сторон, и после этого вы выберете ответ сами.

Начнем от обратного. То есть рассмотрим версию первую. Никакого крестового похода на православный Восток не было, а были лишь пограничные стычки, переходящие в затяжные войны с различными духовно-рыцарскими католическими орденами.

Что говорит в пользу этой точки зрения?

Никаких папских булл, а соответственно, и иных документов об официальном объявлении крестового похода на Русь или хотя бы против Новгорода или Пскова историками не обнаружено. То есть в отличие от крестовых походов в Святую землю, никакого документального подтверждения крестовые походы на Русь не имеют.

К тому же таковое понятие, как Русь, для католического престола звучало бы сильно общо. В отличие от большинства наших современников, любой из верховных священнослужителей Ватикана знал, что никакой единой Руси на тот момент не существовало. Даже деление на Северо-Восточную Русь, Южную и Юго-Западную было довольно условным. Любая из этих Русей состояла еще из целого ряда независимых друг от друга княжеств-государств. Объявить крестовый поход против них всем разом не представлялось возможным, ибо у каждого из князей были свои отношения с государствами Запада. Как и со Святейшим престолом. С другой стороны, на такое грандиозное мероприятие, как завоевание ВСЕЙ Руси, у европейцев бы просто не хватило сил.

Против ВСЕЙ Руси шли только монголы. Вот для них любое из русских княжеств, вне зависимости от местоположения и личности правителя, являлось врагом.

По большому счету, все основные конфликты между православными и крестоносцами свелись к противостоянию Пскова и Новгорода, как представителей русской стороны и духовно-рыцарских орденов. Сначала меченосцев, а затем Тевтонского, в лице Ливонского ландмейстерства. Однако Псков и Новгород – это далеко не вся Русь. А уж если называть вещи своими именами, то это периферия Русской земли, ибо все основные события, касающиеся центральной власти, происходили отнюдь не на берегах рек Волхова и Великой. Вольная Новгородская Республика жила сама по себе. Ибо Господин Великий Новгород, был для остальной Руси тем самым другом, который может быть хуже врага. И уж если господа новгородцы постоянно вносили смуту среди своих соплеменников и единоверцев, то чего уж говорить о крестоносцах, обосновавшихся по соседству и не имеющих даже малой толики славянской крови?

Той же дорогой, что и его старший брат, шел и Псков. Так что какой крестовый поход? Это, можно сказать, порубежные разборки соседей за раздел подведомственных им территорий, за расширение границ влияния, и ничего больше. Борьба за беличьи шкурки.

Дополнительной причиной для столкновений между католиками и православными в Прибалтике послужило различное отношение к язычникам. Особенно на начальном этапе соседства.

Орден и крестоносцы последовательно проводили политику преследования инакомыслящих и гнобили тех, кто исповедовал веру в старых богов. Либо обращали их в христианство. Ведь основной целью Святого престола было нести крест католической веры во все уголки света. И не всегда удавалось образумить неразумных язычников лишь только словом божьим. Попадались такие упрямцы, что нужен был кнут или меч. Именно для этого и были созданы духовно-рыцарские ордена. Западная церковь существовала в постоянной борьбе то с язычеством, то с исламом, и борьба эта часто была жесткой. Воинствующие воины-монахи, этот меч Господа, несли свет истинной веры, как умели. В силу своих способностей.

Однако, несмотря на серьезность и частоту конфликтов между русскими и крестоносцами, они не носили характера религиозной вражды. Как на Ближнем Востоке. Ведь бывало в этой истории даже такое, что русские и немцы выступали единым фронтом против общего врага. Хотя это случалось крайне редко и было скорее исключением из правил.

Например, в 1237-м псковичи послали военную помощь в количестве двухсот ратников ордену меченосцев в походе против Литвы. Кстати, данное мероприятие закончилось весьма плачевно для союзников.

Но это все лишь рассуждения. А что говорят документы? Возможно, они смогут пролить свет и однозначно решить этот вопрос?

Если крестовый поход на Восток имел место быть, то должны остаться документы, на это прямо указывающие. Не мог же папа дать лишь устные распоряжения, не загружая свою канцелярию работой! Все должно быть запротоколировано, тем более такое большое дело, как борьба со схизматиками. Как это уже было с походом в Святую землю.

Историк Б. Н. Флоря в своей работе «У истоков религиозного раскола славянского мира (XIII век)» приходит к такому выводу: «Крестовый поход против Руси не был объявлен, а официальной целью войны было очередное покорение язычников, а не обращение новгородцев в католическую веру, и крупный политический конфликт между Новгородом и его западными соседями в начале 40-х гг. XIII в. не приобрел черт открытого религиозного противостояния».

Академик И.П. Шаскольский в своей работе «Папская курия – главный организатор крестоносной агрессии 1240–1242 гг. против Руси» с огорчением вынужден был заметить, что «в действительности от этого времени не дошло ни одного источника, где открыто говорилось бы о роли папского престола в подготовке походов на Русь 1240–1242 гг. и содержался бы открытый призыв к нападению на русские земли». А раз документов нет, то и вопрос сам по себе должен быть исчерпан.

Но давайте рассмотрим доводы и в пользу того, что крестовый поход на Русь все же был. Не зря ведь братья-рыцари с таким упорством и настойчивостью столько лет лезли на Русские земли!

Да и само по себе дело с объявлением или необъявлением крестового похода именно против Руси обстояло не так просто. Эта история больше похожа на историю с образованием Ордена меченосцев. В ней много странного, непонятного и запутанного. А как вы помните, Орден меченосцев папа тоже признал не сразу, а лишь когда убедился в его жизнеспособности. До этого меченосцы были практически частным предприятием епископа Альберта.

Начнем с простого. Открыто объявить крестовый поход на Русь, где жили такие же христиане, только исповедующие православие, ни один папа не решился. Это само по себе было бы воспринято негативно. Тем более что у Святого престола и так хватало врагов.

С другой стороны, вести борьбу против закоренелых язычников самое прямое дело Ватикана. Но с другой стороны, папа отлично понимал, что если слуги божьи вторгаются в сферу интересов русских князей и новгородской вольницы, то ответ не заставит себя долго ждать. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы предугадать такое развитие ситуации. Значит, крестоносцев такой исход дела не смущал и не останавливал. Особенно если учесть, что со временем они только усиливали натиск как на Прибалтику, так и на русские земли. Просто до определенного момента папа выжидал и до поры до времени свое отношение к происходящему никак не проявлял. В смысле официально. Но. Со временем, когда позиции Ордена меченосцев в Прибалтике укрепились, когда рыцари стали силой, с которой необходимо считаться, то и папа начал все более конкретно обозначать свою позицию по данному вопросу.

И тут еще, в самом начале 1227 года, а если быть точнее, то 27 января, папа Гонорий III внезапно потребовал подчинения от «всех королей Руси». Он практически открыто призывает к крестовому походу на русских и на саму Русь. Пусть не она является первоочередной целью захвата, пусть этот призыв еще завуалирован, но Русская земля уже недвусмысленно упоминается в списке ближайших целей и ориентиров для Ватикана. Причем наравне с язычниками. А это само по себе дает повод как для новых набегов, так и для масштабной войны. В это же самое время папская курия энергично поддерживает вторжение в Юго-Западную Русь венгерских и польских феодалов.

На этом понтифики не успокоились, ибо действия, точнее противодействие русских князей, особенно Ярослава Всеволодовича, стало внушать угрозу для их планов.

Поход Ярослава Всеволодовича на племена карелов и ижору, которые князь крестил и которые лично ему присягнули на верность, вызвал жалобу каноника Томаса. Сей католический фанатик развил бурную деятельность в тех краях, и его кляузы снова вызвали недовольство Ватикана. В 1229 году папа Григорий IX призвал главные торговые центры Прибалтики – Линчепинг, Висби, Ригу, Динамюнде и Любек под угрозой отлучения не продавать язычникам и союзным им русским оружие, лошадей, суда, продукты. Как это делалось в отношении мусульман. А отсюда уже недалеко и до прямого призыва к агрессии и объявлению Руси врагом католичества!

В 1232 году папа римский пошел дальше и распорядился, чтобы немецкий орден защитил каноника Томаса от нападений со стороны русских, накаляя и без того сложную обстановку. Кроме того, папство относило и Финляндию, и Карелию к сфере своих интересов, наплевав на их отношения с русскими князьями.

Девятого февраля 1236 года папа римский Григорий IX объявил крестовый поход против литовских язычников – мероприятие грандиозное, поскольку к тем силам, которые уже находились в Прибалтике, прибыли массы пилигримов из Германии.

К этому моменту тевтоны уже были готовы защищать покоренные ими земли от любых посягательств; мало того, они уже были готовы под благовидным предлогом нести свет католической веры дальше – и в Литву, и на Русскую землю.

С одной стороны, крестовый поход объявлен против литовских язычников, не подкопаешься, поскольку слово «Русь» открыто не упоминается нигде, с другой – конечная цель этого мероприятия понятна любому рядовому крестоносцу.

Сохранился еще один интересный документ, свидетельствующий о том, какие грандиозные планы у папской курии были относительно Руси.

Правда, написан он практически через 20 лет после Ледового побоища, но вряд ли цели и задачи, которые ставили по отношению к Русской земле на Западе, сильно изменились за это время. Это послание папы римского Александра IV магистру и братьям Тевтонского ордена, датированное 25 января 1260 года, и из приведенного отрывка сразу станет ясно, кто и чего и от кого хотел. «Как явствует из дел ваших, вы неустанно печетесь о том, чтобы распространить католический обряд как на востоке, так и в Пруссии и Ливонии и в сопредельных с ними землях во славу Божию, и престолу апостольскому угодно воздать вам, чтобы вы осуществляли это со все большим рвением. Посему мы, внимая вашим просьбам, все земли, замки, деревни и города и прочие места в Русции, которые будут пожалованы их владельцами или отойдут по закону, или занятые безбожными татарами, если сможете отнять у них, впрочем, с согласия тех, к кому, как известно, они относятся, отныне по праву признаем собственностью святого Петра и после того, как они примут обряд христианский, объявляем под особой протекцией и защитой апостольского престола во веки веков и жалуем их вам и дому вашему со всеми правами и доходами и десятинами навеки в свободное владение, причем эти земли, замки, деревни или города и местности ни вы и никто иной никогда не должен передавать во власть другого. Но мы желаем, чтобы епископ и прочие служители церкви или клирики вышеупомянутой Русции, навсегда вернувшись к единству веры и повиновению святой римской Церкви, уже не принадлежали бы к греческим схизматикам и не служили бы постыдно их обряду и распустили всех их духовных лиц». Все как всегда – земли отнять и поделить, православных священников разогнать, а народ окрестить в католичество и постепенно приобщить к германским ценностям.

Так что, если принять во внимание все эти документы, а также многочисленные факты вооруженных столкновений русских дружин и братьев-рыцарей в борьбе за территории, в том числе и русские, то можно прийти к выводу, что крестовый поход на Русь все же имел место. И одно только отсутствие прямых официальных документов, указывающих на это, не может служить однозначным и неопровержимым аргументом в этом споре. А тем более закрыть тему. К тому же все эти долгие годы, можно даже сказать столетия, воевали между собой не страны и народы. Русь воевала с духовными, военно-монашескими орденами, а посему и обойтись без религиозной подоплеки здесь не удалось. Особенно если учесть, что крестоносцы расправлялись с русскими воинами, попавшими к ним в плен, как с язычниками. Для этого достаточно вспомнить Феллин или Юрьев. И цель нести католическую веру на Русь никто не отменял. Как вы помните, в свое время именно Псков был выбран стартовой площадкой распространения католицизма. Город, который должен был стать первым оплотом католической веры на Руси. Он, как факел, должен был зажечь свет истинной веры во всех уголках русских земель, а крестоносцы, в меру своих сил и возможностей, должны были этому способствовать.

Так что, собрав воедино все эти улики, которые кто-то назовет косвенными, можно утверждать, что крестовый поход на Русь все же был.

Мы привели вам доводы в защиту двух полярных точек зрения. Какую из них выбрать, решать вам. Каждая имеет право на жизнь.

Подводя итоги, можно сказать, что орденов против Руси выступало много, и методы борьбы у них у всех были одинаковы. Но…

Но ни одному из них так и не удалось захватить хоть кусочек русской земли, раздвинуть свои границы за счет наших. Нет. Русь выстояла в противостоянии с сильнейшим из противников, которые когда-либо появлялись из диких степей – монголами. Сбросив с себя ярмо зависимости от Чингизидов, справилась и с рыцарями, которые несли на своих плащах символ Христа. Пролив много крови и перетерпев много бед, Русь восстановила свое реноме, встав в один ряд с ведущими европейскими державами. Многие страны и государства исчезли с лица земли и растворились в веках, имея перед собой лишь одного из таких грозных противников, Русь же практически уничтожила обоих.

История этого противостояния напоминает нам об одном.

Уничтожить Россию нельзя!

Список литературы

Акунов В. В. Грюнвальд. Разгром Тевтонского ордена. М.: Вече, 2013.

Акунов В. В. История Тевтонского ордена. М.: Вече, 2012.

Акунов В. В. История военно-монашеских орденов Европы. М.: Вече, 2012.

Алексеев Ю. Г. Походы русских войск при Иване III. СПб. СПбГУ. 2009.

Андреев А. Р. Великий князь Ярослав Всеволодович Переяславский. М.: Русская панорама, 1998.

Бегунов Ю. К. Александр Невский: Жизнь и деяния святого и благоверного великого князя. М.: Молодая гвардия, 2003.

Бестужев-Марлинский А.А. Сочинения в 2 т. Т. 1. М.: Худ. лит-ра, 1981.

Богдан А. Тевтонские рыцари. Евразия, 2008.

Бредис М., Тянина Е. Крестовый поход на Русь. М.: Алгоритм, 2007.

Буровский А. М. Россия, которой не было 2. Русская Атлантида. Красноярск: Бнус, М.: Олма-Пресс, 2000.

Бушков А. А. Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.

Великая хроника о Польше, Руси и их соседях XI–XIII вв. М.: Изд-во МГУ, 1987.

Висковатов А.В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск. Комплект 579 иллюстраций. СПб: Военная типография, 1841–1862.

Воинские повести Древней Руси. Л.: Лениздат, 1985.

Генрих Латвийский. Хроника Ливонии. Введение, перевод и комментарии С. А. Аннинского. М.-Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1938.

Герберштейн С. Записки о Московии. М.: МГУ, 1988.

Горский А. А. Русское Средневековье. М.: Астрель, 2010.

Демурже А. Рыцари Христа. Евразия, 2008.

Долгов В., Савинов М. Дружинники Древней Руси. М.: Эксмо: Яуза, 2012.

Елисеев М. Б. Русь меж двух огней. Против Батыя и псов-рыцарей. М.: Эксмо, 2013.

Карамзин Н.М. История Государства Российского. В 3 т. М.: АСТ, 2004.

Казакова Н. Шаскольский И. Русь и Прибалтика (IX–XVII вв.). Л.: Госполитиздат, 1945.

Карпов А.Ю. Великий князь Александр Невский. М. Молодая гвардия, 2010.

Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Выпуск второй. Копья, Сулицы, Боевые Топоры, Булавы, Кистени. М.-Л. Наука. 1966.

Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Выпуск первый. Мечи и Сабли IX–XIII вв. М.-Л.: Наука, 1966.

Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Выпуск третий. Доспех, Комплекс Боевых Средств IX–XIII вв. II. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1972.

Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси в XIII–XV веках. Л.: Наука, 1976.

Кирпичников А. Н. Снаряжение Всадника и Верхового Коня на Руси IX–XIII вв. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1973.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М.: Мысль, 1993.

Котляр Н.Ф. Даниил, князь Галицкий. СПб: Алетейя, 2008.

Лимонов Ю. Владимиро-Суздальская Русь. Л.: Наука, 1987.

Лызлов А. Скифская история. М.: Эксмо, 2012.

Матузова В. И., Назарова Е. А. Крестоносцы и Русь. Конец XII в. – 1270 г. М.: Индрик, 2002.

Монусова Е. История Крестовых походов. М.: АСТ: Астрель, 2010.

Пашуто В. Т. Александр Невский. М.: Молодая гвардия,

Пашуто В. Т. Героическая борьба русского народа за независимость (XIII век). М. Госполитиздат, 1956.

Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1950.

Пашуто В.Т. Русь. Прибалтика. Папство М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2011.

Повести Древней Руси. Л.: Лениздат, 1983.

Полное собрание русских летописей (ПСРЛ).

Разин Е. История военного искусства VI–XVI вв. СПб; М.: Полигон: АСТ, 1999.

Рамм Б. Я. Папство и Русь в X–XV веках. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1959.

Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М.: Наука, 1982.

Се повести временных лет. (Лаврентьевская летопись). Арзамас: Педагогический институт, 1993.

Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. Т. II. Рига, 1979.

Татищев В. Н. История Российская. В 3 томах. М.: АСТ, 2003.

Тихомиров М. Древнерусские города. СПб: Наука, 2008.

Урбан В. Тевтонский орден. М.: АСТ: Хранитель, 2007.

Феннел Дж. Кризис средневековой Руси.1200–1304. М: Прогресс, 1989.

Флоря Б. Н. У истоков религиозного раскола славянского мира (XIII век). Алетейя, 2004.

Храбрые русичи: Слово о полку Игореве. Воинские повести. Былины. Исторические песни Древней Руси. М.: Московский рабочий, 1986.

Хрусталев Д. Г. Северные крестоносцы. Русь в борьбе за сферы влияния в Восточной Прибалтике XII–XIII вв. СПб: Евразия, 2012.

Чивилихин В. Память. Роман-эссе. М.: Современник, 1982.

Шаскольский И. П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII–XIII вв. Наука. 1978.

Шаскольский И. П. «Папская курия – главный организатор крестоносной агрессии 1240–1242 гг. против Руси».

Шишов А. В. Александр Невский. М.: Вече, 2006.

Янин В. Л. История и культура Древнерусского города. М.: МГУ 1989.

Страницы: «« « ... 345678910 » »»