Бизнес в стиле romantic. Отдавай все, не считаясь ни с чем, чтобы создать нечто более великое, чем ты сам Леберехт Тим

Глава 13

Как измерить успех

Нет никакой шкалы влюбленности – ты или влюблен, или нет.

Дженни Хан. У нас всегда будет лето

Мы зашли уже очень далеко, и я надеюсь, что мои истории смогли вас вдохновить. Я предложил вам правила соблазнения – тактику и стратегию, которые помогут вам стать бизнес-романтиком. А теперь пора вернуться к работе в вашей жизни и к вашей жизни в работе и заново полюбить ее. Конечно же вас будут критиковать, в вас будут сомневаться и даже высмеивать. Многие решат, что влюбляться в бизнес – это просто смешно. И наоборот, те, у кого есть страсть к работе, и те, кому понравится идея романтического отношения к бизнесу, будут задавать вам самые важные и сложные вопросы.

В этой последней главе я стану адвокатом дьявола и представлю критику идеи бизнес-романтика и возражения против нее. Я посмотрю глазами романтика на успехи и провалы, попытаюсь взглянуть на все в перспективе. Кому-то из нас придется менять корпорации изнутри, кому-то – защищать свою точку зрения перед публикой; но каждому предстоит стать героем новой романтической эпохи. В конце книги я дал приложение, которое поможет вам отправиться в путь, – «Набор начинающего бизнес-романтика».

Но давайте начнем с самых главных вопросов. Как подход бизнес-романтика влияет на продуктивность в традиционном понимании? Что вы получаете в итоге? Что такое успех? И что делать, если достигнуть его не удалось?

Обычно мы определяем успех как последовательность достижений, прямую линию, ведущую вверх, к самым главным достижениям. Успех ценится вашими коллегами, родными и обществом в целом. Другими словами, успех – это карьера. По общепринятым представлениям, за успехом идут следующие победы (по крайней мере, мы на это надеемся). Это ненасытный монстр – как только мы достигаем успеха, то сразу начинаем стремиться к большему. Мы понимаем, что это неправильно, но ничего не можем поделать, поскольку заперты в беличьем колесе и постоянно пытаемся бежать все быстрее и быстрее. Писатель Джордж Сондерс предупреждает нас о возможных последствиях такого понимания успеха:

«Есть огромный риск, что вся ваша жизнь уйдет на попытки добиться успеха и вы пропустите все самое главное»{259}.

В «Правилах соблазнения» я говорил, что бизнес-романтик сам пишет их для себя. Мы создаем ритуалы и празднуем каждый круг, который пробегаем в этом колесе. Иногда мы даже выходим из колеса хотя бы на минутку, чтобы подумать о жизни или набраться сил.

Мы можем уходить скромно и благородно, как ушел Эндрю Мэйсон из Groupon или Франк Райкаард из «Барселоны». Или мы покидаем компанию все вместе, как когда-то все сотрудники сразу ушли из Naked Wines. Когда они написали прощальное письмо, то вместе нажали кнопку «отправить».

Мы, бизнес-романтики, понимаем, что карьерный успех нам необходим, но относимся к нему с долей иронии. Вместо того чтобы сдерживать себя количественными определениями успеха, мы выбираем другие способы его измерения. Мы надеваем маску! Нам нравится притворяться человеком, который стремится к успеху. Но мы никогда не забываем, что в наших душах есть и многое другое: уязвимость, меланхолия, тоска, уважение к другим и признание их отличий.

Циники могут называть нашу позицию удобным способом бегства от реальности, «тихой гаванью для лентяев». Но бизнес-романтик не выносит лени. Мы не расслабляемся, а фокусируемся. Бизнес-романтик настойчив, строг и очень внимателен к деталям. Помните Скотта Фризена, бывшего менеджера Best Buy из главы 2? Им руководило в первую очередь желание быть лучшим. Он рассказывал мне, что самыми счастливыми моментами его карьеры стали те, когда вся команда показывала максимум своих возожностей, «как хорошая музыкальная группа, которая играет вместе уже много лет». Он хочет быть лучшим не просто для того, чтобы хорошо выглядеть в годовом отчете. Это трансцендентный опыт, которому он отдается всей душой.

Конечно, вам когда-то придется отчитываться и по традиционным критериям успеха, но все равно никогда не забывайте о своем романтическом успехе! Отчего вам хочется жить? Какие моменты были для вас самыми радостными? Как вы можете их описать? Бизнес-лидеры должны всегда помнить о своих ценностях, а не только о прибыли. Идет постоянная битва за время и ресурсы, которые тратятся на то, что никак нельзя измерить. Вот что об этом говорит Мэтью Стинчкомб из компании Etsy:

«Я пытаюсь найти компромисс между сердцем и мозгом. Надеюсь, что получается, но измерить это я никогда не смогу. Какой у меня в этом месяце процент сердца и какой – мозга? Не знаю.

В некоторых видах бизнеса все просто. Там можно сказать: „Я построил вот эту большую штуку, и она мне дала то-то и то-то”. А я могу только сказать: „Я трачу время на то, чтобы дать сотрудникам возможность и желание следовать ценностям нашей компании”. Я успешен или нет? Трудно сказать. Поэтому я оцениваю сам, сделал ли то, что планировал».

Стинчкомб говорит о моральной цели собственного бизнеса. Компании часто оценивают нашу работу: сделали ли мы то, чего они от нас хотели? Но мы редко задумываемся, дают ли компании то, что нужно нам. Организации очень стараются выразить свои цели громкими слоганами, но мы никогда не формулируем собственные цели – может быть, потому, что боимся их исказить.

Я призываю вас: напишите себе девиз. Это может быть строчка из стихотворения, слова, которые вам кто-то когда-то сказал, или что-то более сложное. В любом случае это хороший способ заявить о своем месте в мире и описать ваш уникальный талант и взгляд на вещи. Ваш слоган должен быть достаточно пафосным, чтобы не перепутать его с карьерным планом. Он обозначит, за что вы готовы бороться. Вот что написал я:

«Я принимаю свою уязвимость, стараясь заразить энтузиазмом других и не забывать о мелочах. Я создаю и защищаю пространства, на которых можно доказать, что мы, вероятно, все тесно связаны и видим далеко не все».

Это – та линза, через которую я смотрю на свои профессиональные и личные решения. Я тщательно обдумал каждое из слов своего девиза; и, возможно, самое важное из них – «вероятно». Романтик может горячо во что-то верить, но никогда не перестает сомневаться.

Когда мы с Мэтью Стинчкомбом обсуждали эту тему, то смеялись.

«Самое главное последствие того, что я использую собственные критерии измерения успеха, – это мои неуверенность и страх», – говорит он.

Мы, романтики, не должны держать этот страх в себе. Наши «победы» не всегда похожи на победы, и наши «успехи» могут быть для других незаметными. И конечно же будут и поражения. Мы будем проваливать презентации, упускать клиентов и терять доли рынка. Даже можем терять лицо. Никто не способен вечно оставаться на вершине. Поэтому достижения (само предчувствие успеха) наполняют романтиков беспокойством. Когда мы слышим громкие аплодисменты, то грустим сильнее всего. Наши чувства необычны: мы замечаем плохое в хорошем, но зато и видим свет в кромешной тьме.

В такие моменты мы обращаемся к своему воображению. Потеря для нас – это удар. Но мы не определяем себя через моменты потери. Для нас важнее другие вопросы: достойно ли мы сделали нашу работу? Смогли ли найти что-то такое, что для нас важно? Получилось ли найти на рынке приверженцев? Удалось ли сделать не только то, что нам необходимо, но и то, чего мы хотим? Были ли мы от начала до конца верны себе? Если ответ на все эти вопросы – «да», то мы ничего не потеряли.

Если учесть все это, то можно ли как-нибудь измерить романтический успех?

Нет, нельзя. Для этого понадобилась бы огромная книга на много тысяч страниц, в которой бы записывались все наши переживания. Но все равно, дойдя до ее конца, мы не знали бы, стоило ли оно того. Измерять романтические чувства – это как определять смысл жизни. Последние часы перед смертью невозможно оценить, как и всю человеческую жизнь, но мы думаем, что жизнь того стоила. А ведь вспоминая свои лучшие дни, любой из нас превращается в романтика.

Все еще хотите увидеть романтическую оценку качества труда? Что ж, смотрите.

«Дорогой Джо.

Я стал твоим поклонником с первой же секунды, когда ты вошел в мой офис. Я сразу увидел, как сильно ты любишь то, что делаешь. Ты не осторожничаешь, а ставишь на карту все, даже свое сердце. Для тебя это действительно важно.

Когда ты вызываешь меня поговорить, я понимаю, что должен работать лучше. Может случиться что угодно, но я всегда чувствую себя в безопасности, поскольку доверяю тебе. Кто бы ни подошел к твоему столу, ты всегда болтаешь с ним или хотя бы улыбаешься. Знаю, что это звучит фальшиво, но от этого в офисе становится приятнее.

Твои планы тщательно продуманы, но никогда не идеальны. Ты даешь другим возможность их доработать.

Твои презентации просты и элегантны, они всегда показывают нам что-то новое, о чем мы раньше не знали.

Твои послания команде всегда приятно читать, даже если в них содержатся плохие новости. Последнее из них (о новой стратегии компании) я распечатал и три раза прочитал за кофе воскресным утром. Мне нравится, что ты стараешься подписывать письма своим полным именем и не забываешь о пунктуации.

Ты любишь свои идеи, как садовник лелеет свои цветы.

Ты не боишься показаться неопытным.

Мы терпели скучные собрания, как другие терпят французские артхаусные фильмы. А ты всегда оставался на них до конца, потому что знал, что оно того стоит.

Помнишь тот разбор полетов после открытия офиса в Китае? Помнишь, как мы просто сидели десять минут и молчали, но у нас горели глаза?

Мы хотим, чтобы тебя было больше. Не надо распыляться или слишком фокусироваться на чем-то одном. Не надо стесняться. Не притворяйся, что у тебя есть стратегия. Не трать слишком много времени на маркетинговые планы, все равно завтра они устареют. Поменьше занимайся отчетами, которые должны заставить кого-то думать о тебе лучше.

Ни один отчет в мире не может передать твоей личности, твоей значимости для твоих коллег и клиентов. Заниматься с тобой бизнесом – это счастье».

До этого момента я, как настоящий романтик, предлагал вам в основном индивидуальные средства. Это можно понять – ведь когда мы пытаемся поделиться с кем-то своими чувствами, то рискуем их потерять. Романтика, как и счастье, и другие смутные вещи, исчезает в ту же секунду, когда мы пытаемся ее поймать. Попробуйте сделать так, чтобы романтики стало больше, – и вы потеряете ее всю. Если все романтично, то ничто не романтично.

Но философы, поэты и художники XIX века все же пытались сделать так, чтобы романтики стало больше. Они объединили свои мечты и идеи в одно большое движение, которое распространилось по всему миру. Бизнес-романтики могут делать то же самое. Как Лига предпринимателей, как художники-резиденты и такие организации, как Rebels at Work, мы можем создавать конструктивную оппозицию. Как Антон Берг, Reddit и REI, мы можем начать с щедрости и потом уже работать на прибыль. Как McKinsey, мы можем быть загадочными. Как NBBJ, мы можем создать тайное общество, которое ускорит изменения. И как «Дом Мартина Маргьела», Muji или Moleskine, мы можем пользоваться «отрицательным пространством». Все эти примеры, как и многие другие приветы из «Правил соблазнения», требуют лидерства. И теперь, когда мы столько всего узнали о романтике, нас не должно удивлять, что бизнес-романтик становится очень необычным лидером.

В любой роли (генерального директора, предпринимателя, наемного бунтаря) бизнес-романтик становится главным сторонником перемен в своей организации. Воплощая в жизнь идеи этой книги, мы можем превратить романтику в средство. Встречи, обеды, прогулки, проекты, впечатления потребителя – если все это расставить по местам, то можно заложить основания романтической компании.

Нет, я не советую вам нанимать менеджера по романтике (или называть так собственную должность). Однако если у вас есть возможность нанимать сотрудников, то можно попробовать добавить в вашу компанию романтики. Из этого не следует, что нужно открывать новое отделение, как не обязательно нанимать старшего менеджера по мистике, директора по ностальгии или вице-президента по страданию. Вам не нужен отшельник-резидент или личный клоун (как у главного директора Cirque du Soleil), вы сами можете все сделать. Но вам требуются люди нового типа. Их называют «люди в форме буквы Т». Сейчас я все объясню.

Дизайнеры часто говорят «Т-образный человек» о ком-то, кто не ограничивается одной сферой и любит инновации. Его ноги растут из одной области, но руки тянутся в соседние{260}. Представьте себе позу типичного бизнес-романтика: одна нога на земле, вторая в воздухе (романтик радуется неустойчивости и всегда готов упасть), одна рука тянется в неизвестность, а вторая вверх, к небу, к чему-то трансцендентному. Бизнес-романтик ненадежен, изменчив, никогда не останавливается и всегда готов к прыжку.

Вот каким, по-моему, должен быть состав идеальной романтической команды:

• еще один бизнес-романтик, которому можно полностью доверять, потому что он с вами на одной волне;

• «внутренний враг», бунтарь, консерватор, антиромантик, который будет бросать вам вызовы и создавать напряжение, так необходимое для любой романтики (это одно из немногих мест, на которых циник может приносить пользу);

• романтически настроенный менеджер проектов, для которого каждый проект – история любви, он сможет выстраивать их драматургию, чередуя надежду, эйфорию, вовлеченность и печаль;

• романтически настроенный помощник или администратор, для которого расписание – это история, постоянное напоминание об уходящем времени.

Ассистент-романтик понимает, что он должен не просто помогать своим начальникам-романтикам, но и создавать для них хорошую атмосферу. Он в курсе всего того, от чего они отказались; он владеет их жизнью, которая существует только как возможность. Ассистент очень близок к директору, но все же они чужаки.

Естественно, с одними коллегами вы сблизитесь сильнее, чем с другими. Кого-то вы познакомите с женой и детьми, кто-то увидит ваши слезы или гнев, кто-то восхитится вашей мудростью и захочет проводить с вами больше времени, кто-то будет выдерживать профессиональную дистанцию. Все это нормально. Главное – каждый из ваших сотрудников должен вызывать в вас сильную реакцию. Вы должны воспринимать их всех как потенциальных друзей или врагов. Жизнь слишком коротка, чтобы нанимать тех, кого легко забыть. Нейтральность и безучастность – враги романтики, поэтому окружите себя командой людей, которая будет вас вдохновлять и побуждать к действию. Последнее, что вам нужно, – команда пассивных «профессионалов».

Чтобы выбрать правильных людей, я советую вам использовать при приеме на работу анкету Пруста. И тогда, когда вы соберете бизнес-команду своей мечты, используйте силу несовершенства! Оставляйте в проектах пустые места, чтобы члены вашей команды смогли заполнить их своими идеями. Пусть ваши коллеги хотя бы раз в месяц на целый день меняются ролями.

Более традиционные бизнес-учебники говорят о людях-зачем, людях-что и людях-как. Человек-зачем задает главные вопросы, выражая смысл работы команды: почему мы здесь? Зачем мы встаем по утрам? За что все мы боремся? Это вдохновитель команды, моральный авторитет. Он может обозначить перспективу, поддержать высокие моральные стандарты, напомнить всем об их ценностях и миссии, которая их объединяет. Напротив, человек-что – создатель, стратег, который может воплотить эту цель в жизнь. Наконец, человек-как – исполнитель, который одержим деталями и усерден в работе.

Романтическому лидеру недостаточно быть одним из этих троих людей. Он переключается между этими тремя личностями каждый день, размывая границу между тактикой и стратегией. Он применяет разные личности, надевает различные шляпы (или маски), пытается быть «каждый раз кем-то еще», чужаком в другой стране. Это значит, что иерархия в романтической компании должна быть менее ортодоксальной. В традиционной компании роли человека-зачем, человека-что и человека-как разделены между разными людьми, причем чем ниже вы находитесь в иерархии, тем более локально вы мыслите; а люди-зачем и люди-что занимают более престижные, высокие должности. В романтических организациях все иначе: компания бизнес-романтика состоит из коллектива личностей, каждая из которых совмещает в себе все три роли, двигаясь от идеи к ее воплощению.

Как же должны выглядеть высшие руководители романтической компании? Генеральный директор-романтик – визионер, искатель и объединитель, человек с самым большим сердцем. Директор по маркетингу – артист, способный завоевывать сердца (а при необходимости и умы), используя разные тактики соблазнения. Финансовый директор наслаждается внутренней красотой таблиц и счетов и регулярно разбивает сердце директора по маркетингу. Операционный директор старается снизить непредсказуемость (но втайне ее обожает). Директор по продажам ненасытен. А глава HR-отдела должен быть сводником и смотреть, как другие романтики влюбляются и расходятся. Некоторые из этих людей хотят избавиться от риска, другие его ищут. Но все они любят бизнес, ведь это одно из самых главных приключений в жизни. Они пытаются разумно подойти к питательному хаосу рынка, но достаточно умны, чтобы понимать: это невозможно. Поэтому они просто плывут на корабле в огромном море неизвестности и пытаются построить друг с другом надежные отношения.

С такими сотрудниками и лидерами романтическая компания удивляет своих клиентов (и сама себя), ценит неопределенность, готовится ко всему и создает «важные моменты». Она заставляет нас восхищаться, ждать, страдать. Ей нужны не просто результаты, но откровения; она изменяет классические начала, радуется окончаниям и отдается романтике между ними.

В этой книге есть много примеров компаний, которые преуспевают в своем романтизме. У стартапов, таких как HICKIES, романтизм заложен в генах. Компании вроде Eileen Fisher, McKinsey, MMM, Muji, Moleskine, Secret, House of Genius и Secret Cinema создают бизнес-модели, основанные на элитарности и недоступности. Фирмы наподобие Somewhere и The Barbarian Group делают офис местом историй и общения. Ну и конечно же нельзя не сказать об Apple, которая превыше всего ценит красоту и дух (известна история о том, как для Стива Джобса были важны внутренности устройства Apple). Все эти компании объединяет дух бунтарства. Они ведут себя неразумно, устроены эгалитарно, могут творить глупости, не забывая о невероятно высоких стандартах. У них большие риски и прибыли; их работа полна опасностей, она захватывает дух. В этих компаниях разыгрываются настоящие драмы, поскольку их мечты велики, а ставки высоки. Многие из сотрудников работают в таких организациях не ради зарплаты, а ради своей души.

Не важно, в какой компании вы работаете: большой или маленькой, коммерческой или нет, стартап это или большая корпорация, придерживается она традиционных ценностей или идеалов «капитализма с человеческим лицом». Не важно, кем вы работаете: в отделе кадров, маркетинга, исследований, продаж, финансов генеральным директором, ассистентом, менеджером проектов или «поставщиком первых впечатлений», но вы всегда можете постараться сделать свою компанию более романтичной. Успех зависит только от того, насколько тщательно вы будете соблюдать «Правила соблазнения» и свободно создавать романтические суб– и контркультуры. Делитесь секретами, закрывайте двери, не переставайте стремиться к идеалу, начинайте встречи с двусмысленностей и заканчивайте их громкими и гордыми словами; чествуйте бунтарей, носите маски, привлекайте внимание к собственным уязвимостям, притворяйтесь! Все зависит от вашей способности быть безрассудным, ценить то, что кажется неважным. И самое главное – ваш успех зависит от желания полностью отдавать себя. Потеряйте себя в своей работе и выйдите из нее новым человеком.

Глава 14

Новая романтическая эпоха

Чтобы начать, начните.

Уильям Вордсворт

Даже самые большие романтики могут поспорить с моими словами о том, что бизнес – это главная и вдохновляющая вещь в мире. Так романтизировать бизнес – это уж слишком, скажете вы. Он и так играет в нашем обществе немалую роль. Компромисс с капитализмом – это предательство романтических идеалов!

Такое беспокойство можно понять, и риски действительно существуют. Рыночные ценности проникли во все сферы нашей жизни. С одной стороны, это дало нам удобные способы принимать решения и справляться с проблемами, помогло определить цену собственности. Но с другой – это превратило в товар наше поведение, отношения друг с другом и даже моральные решения. В своей книге «Что нельзя купить за деньги. Моральные ограничения свободного рынка»[22] философ Майкл Сэндел замечает, что «если назначить цену чему-то хорошему, то можно это испортить». Сэндел утверждает, что рынок изменяет характер товара. Он называет этот феномен «экспрессивным эффектом» рынков. Вспомните про олимпийский огонь – если бы я его украл с эстафеты, забрал домой и стал за деньги показывать людям, как бы это повлияло на его ценность? Или подумайте об отношениях. Дружба часто основана на помощи, она начинается со взаимной пользы, но, когда наши самые интимные отношения описываются с точки зрения рынка, это нас очень злит. Мы бы никогда не стали платить друзьям за то, что они нас выслушивают.

Арли Рассел Хочшилд, автор книги «Аутсорсинг личности» («The Outsourced Self»), предупреждает: опасно использовать рыночные механизмы, чтобы заменить самые главные отношения{261}. Вместо друзей мы ходим к платному психотерапевту, вместо родственников наших детей воспитывают няньки и бебиситтеры, а вместо того, чтобы попросить об одолжении соседа, мы идем на сайт TaskRabbit. Хохшильд говорит: эффективные рыночные механизмы – это не замена более сложным и менее прагматичным частям нашего «я». Как настоящий бизнес-романтик, я с ним согласен. Я бы никогда не предложил отдать на аутсорсинг сочувствие, страсть, преданность, долг. Но я хочу сказать, что и рыночные механизмы могут приносить добро, радость и уют. Вспомните о «подвешенном кофе», о щедром магазине, о семье Атро, которая общается с незнакомцами на своем «Круглосуточном базаре»; вспомните, как я приятно удивился, когда мне вернули бумажник; вспомните вирусное видео «Первый поцелуй». Как в общении бывают скрыты услуги, так и в бизнесе может быть спрятано что-то личное и ценное.

Скептики все равно сомневаются, что бизнес способен вместить жизнь и все ее противоречия, без которых романтизм невозможен. Ведь романтика – это не значит счастье (прочитайте любой романтический роман XIX века и убедитесь в этом сами). Как и любое гуманистическое движение, романтизм требует, чтобы мы поняли и приняли себя во всей сложности. Джанпьеро Петрильери, профессор французской бизнес-школы INSEAD, сомневается, что бизнес может справиться с неоднозначностью, конфликтом, драмой. По его мнению, идея бизнес-романтика сопряжена с проблемами. «Если романтизм – это учение, которое ставит импульс превыше разума, то лучше уж нам дать себе волю в частной жизни, а не в коммерческой и деловой», – сказал он мне.

Другие критики могут указать, что бизнес-романтика – это роскошь, которую может себе позволить развитый мир; когда все главные потребности удовлетворены, можно заняться и этим. Они говорят, что романтика как йога: новый модный стиль жизни, который скрывает сложные проблемы неравенства, разрыва доходов и структурной безработицы. Романтизм – прихоть одного процента счастливчиков. Не каждый может его себе позволить, и не всем он нужен.

Я серьезно отношусь к критике и к этим конкретным возражениям. Романтика может описывать некоторые человеческие чувства, но даже идея о том, что на романтике можно построить семейную жизнь, появилась относительно недавно: только в 1943 году, когда Абрахам Маслоу разработал свою знаменитую пирамиду потребностей. Только тогда общество в целом приняло эту идею{262}. Если у вас плохая работа с низкой зарплатой, то рост доходов будет для вас намного важнее романтики, возможно, он станет единственным способом вас порадовать. В некоторых случаях деньги действительно бывают важнее, чем адреналин. Но для большого количества американцев работа никогда не была действительно романтичной, и рост неравенства не оставляет им надежд на романтику в будущем. Да, романтика – это привилегия. Романтика лучше доступна тем, кто живет в стабильной экономике (как, например, большинство читателей этой книги), и профессионалам, которым не приходится ежедневно бороться за выживание. Но разве право задать себе вопрос «зачем» – это роскошь?

Бизнес-романтика не обязательно означает «делать то, что любишь». На самом деле эта мантра набрала излишнюю популярность среди малых предпринимателей, индивидуалов и фрилансеров, так что пора ее опровергнуть. Мия Токумицу пишет, что такой подход приводит к элитизму, который подрывает внутреннюю ценность труда и долга{263}. Бизнес-романтика также не значит «люби то, что делаешь». Что же это такое? Это умение создавать и находить счастливые минуты в том, что и как вы делаете; даже в том, что Токумицу называет «трудом, который невозможно любить»: условия для связи между людьми, намеки на великое, поднимающиеся среди повседневного. Вы можете называть это эскапизмом и самообманом – я называю это спасением от «смерти от реализма».

Я надеюсь, что капля романтики сможет вдохновить любого из нас – и тех, кто живет в обществах развитого потребления, в которых рыночные отношения превратили отношения и нас самих в товар и не оставили ничего святого; и тех, для кого выживание – это уже проблема. Романтика может дать нам надежду на что-то большее во времена безжалостной логики, смирения и депрессии. Может быть, романтика и не вылечит наши раны, но, по крайней мере, она может помочь нам стерпеть боль. Это неплохо. Мы, романтики, – эскаписты. Мы мечтаем о лучшем мире, а потом создаем и защищаем его.

Да: мы легко можем решить проблемы свободного рынка, и да: менеджерский жаргон может смягчить мрачные стороны романтизма. Но уже поздно: ящик Пандоры открыт. Мы больше не сможем вернуться к той невинности, в которой жили до появления рынка. Но мы можем рассказывать с помощью рынка новые истории, которые помогут нам понять, что нам нужно. Нам, романтикам, никогда не будет хватать ограниченных, конечных рыночных ресурсов, но рынок может помочь нам найти друг друга, побороть свое одиночество и понять, что нам нужно то же самое, что и всем остальным.

Мы, бизнес-романтики, можем выбрать одиночество; мы можем охранять наш внутренний огонь от критики и насмешек. Романтика без такой охраны на самом деле невозможна. Мой бывший коллега по Frog Design, этнограф Ян Чипчейз, однажды написал: «Только люди со скучной жизнью могут отказаться от личного пространства»{264}. Но все-таки романтика невозможна без грязи и энергии публичности, без того, чтобы полностью отдавать себя миру. Публичность значит, что мы не одни, что рядом с нами кто-то есть. И для романтика это хорошо. Ведь нам, как художникам, нужна аудитория – настоящая или выдуманная, из этого мира или из другого. Ведь иначе, если нас никто не видит, зачем стараться? Поэтому мы должны изо всех сил расширять свою романтическую перспективу. Мы должны начать с самих себя, привнести романтику в наши компании, а потом наконец романтизировать весь мир.

Романтика всегда была одновременно глубоко личным и общественным делом. Вспомните об истории этого движения, которую я описал раньше, – его сложное отношение к частному и публичному сегодня служит для нас уроком. Оно показывает, что речь идет о чем-то очень важном, и не только для бизнеса, но и для общества в целом. В Британии 1790х годов, например, считалось, что романтики пытаются свергнуть главенство разума и общественной пользы. Поэты-романтики Уильям Вордсворт и Джон Китс даже попали под цензуру премьер-министра Уильяма Питта{265}.

Репрессивная сторона промышленной революции была отлично показана философом и законником Иеремией Бентамом в 1791 году. Он предложил идею «паноптикума» – новой разновидности промышленных зданий, которая позволяла бы наблюдателю видеть одновременно всех находящихся внутри людей (заключенных, рабочих или пациентов). Бентам-отец – основатель утилитаризма, концепции, которая стремилась дать как можно большему количеству людей много счастья. Он создал утопию абсолютной прозрачности. В его фантазиях весь мир казался четкой последовательностью мест, в которых «каждый жест, движение тела, все, что может повлиять на счастье, будет замечено и записано»{266}.

Проекты Бентама никогда не были воплощены в жизнь, но он был бы рад увидеть, как работает сегодня его «утопия» тотального наблюдения. Через два с лишним века после Бентама мы добровольно носим маленькие паноптикумы у себя в карманах. Смартфоны – это только начало. Последние откровения о тотальной слежке правительств даже вызывают дежавю. Поэт-романтик Кольридж еще в 1795 году писал: «Шпионы рвут прекрасную ткань любви нашего общества»{267}.

Сегодня мы наблюдаем за собой сами. Мы постоянно записываем свою жизнь, жертвуя всезнающему технократическому божеству огромные объемы данных, цифровые версии самих себя. Мы гонимся за прозрачностью во имя утилитаризма и счастья. Паноптикум позволял немногим увидеть большинство, сегодня же кто угодно может наблюдать за кем угодно. Мы становимся пленниками технологий, которые за нами следят, отбирают для нас информацию и принимают за нас решения. Google Glass – это наш новый паноптикум. Вскоре мы можем стать гражданами паноптикума, полностью открытыми всему миру.

Новая валюта нашего рынка – это личная информация. Сегодня компании и правительства собирают, анализируют и используют все больше и больше данных. Они следят за людьми через беспроводные технологии и спутники{268}. IT-критик Евгений Морозов пишет, что это позволяет демократиям собрать столько сведений о своих гражданах, что они могут предложить каждому «идеальный, персонализированный соблазн, которому невозможно сопротивляться»{269}. Но, возможно, еще хуже то, что все эти данные больше не принадлежат обществу: они находятся под контролем группы мощных технологических компаний, которые занимаются «алгоритмическим регулированием»{270}. Особенно это заметно в Кремниевой долине. Там «альфа-гики», добившиеся славы молодые предприниматели, стали новой элитой. Теперь, когда основные потребности удовлетворены, им уже не так сильно хочется улучшать мир вокруг себя и исполнять гражданский долг. Публичная жизнь всегда предлагала множество открытий и была мощным источником романтики, но теперь ее могут затмить частные технологические решения.

Даже самая интимная сфера нашей жизни, последний рубеж личного пространства – сны, – подвергается опасности. Мобильное приложение Shadow позволяет пользователям записывать свои сны. Они сохраняются, анализируются и обрабатываются вместе с тысячами снов других людей. В результате будет создана огромная база снов, которая позволит предсказывать, что приснится каждому пользователю программы, а в перспективе – и каждому из нас. Shadow (тень) – подходящее имя для такой программы, поскольку доступ к нашим снам – это туча, нависшая над независимостью. Что, если сны, самое личное, что у нас есть, навсегда перейдут в публичное владение? Что, если нашими снами будут делиться, торговать? А вдруг их «взломают»? Может быть, мы начнем превращать их в бренды и торговые марки? Превращение снов в товар – это худшее, что может себе представить романтик.

За Shadow последуют и другие подобные приложения. Сны – это только одна из множества сфер, которые хочет у человека отнять технократический бог. Он требует, чтобы все наши мечты подвергались анализу, все написанное было прочитано, а все сказанное услышано. Иначе говоря, они хотят любой ценой избавиться от сомнений. Грэм Грин утверждал: «Сомнение – это душа вещей»{271}. Эта фраза напоминает об одной из главных идей романтического движения – «негативной способности». Поэт Джон Китс определил ее как свойство человека «предаваться сомнениям, неуверенности, догадкам, не гоняясь за фактами и не придерживаясь трезвой рассудительности»{272}. Сомнение – основа нашей морали.

«Избавьтесь от сомнений, и останется не вера, а абсолютная, бессердечная убежденность. От этого только один шаг до «высокомерного фундаментализма», – писала Лесли Хейзелтон{273}.

Современные технологии продолжают лишать нас сомнений относительно будущего. Продолжающийся сбор метаданных все усложняется, и один человек уже не в состоянии держать все это в уме. Сегодня наша история – просто часть большого механизма по обработке данных, которые используются рекламными компаниями и бизнесменами, стремящимися предсказать будущее поведение человека, зная его в прошлом.

Для романтика все это неприемлемо. Нельзя хранить и анализировать все эти данные, строить схемы общества, подстраивать рекламу под нас, рыться в чужом цифровом грязном белье, отдавать свою жизнь на суд программистов. Все это недопустимо не только потому, что нарушает наши демократические права, но также потому, что упрощает жизнь и делает ее более предсказуемой и менее удивительной, чем она могла бы быть.

Принятие решений на основе Big Data может быть эффективным и удобным, но это всего лишь самый быстрый способ избавиться от проблемы. На то, чтобы заглянуть в будущее, способно только человеческое воображение и чувство прекрасного. У романтики и инноваций есть много общего. И то и другое – излишества, результаты смелости, подарки судьбы.

Мы, бизнес-романтики, рады, что данные могут помочь нам рассказывать истории, узнавать о себе что-то новое, давать новые возможности, удивлять. Но мы против маниакальной веры в цифры. Истин всегда много. Поэтому, когда нас пытаются уместить в одну историю, мы протестуем. Мы – это не наши онлайн-следы, не история посещенных сайтов, не рейтинг кредитного доверия. Мы непредсказуемы, что и делает нас людьми. Нам нельзя доверять. Мы непостоянны, можем и стремимся постоянно меняться. Это – наша главная черта и единственный способ избежать фанатизма, не переставая любить свое дело. Но если все записывается, то технология крадет у нас «романтику старых разговоров, тонкую идею о том, что некоторые вещи становятся лучше, если их забыть», – говорит IT-журналист Квентин Харди. Он связывает право забывать и способность начинать заново:

«Изобретать себя заново – главная черта американцев. Но в мире, полном документов и объективных истин, ей непросто проявляться»{274}.

Сегодня, когда прозрачность и превращение всего в данные стали нормой, мы должны превратиться в «романтических хакеров». Инженеры-хакеры улучшают продукты, услуги и бизнесы, чтобы удорожить их, но бизнес-романтики могут стать хакерами и сделать свои отношения глубже и ярче. Мы можем писать романтические программы, которые избавят нас от диктатуры рационального; дадут почувствовать всю удивительность и значимость «иного». Мы можем разрабатывать или менять технологии, чтобы расширять границы нашего мира, создавать «состязательный дизайн»{275}, который будет менять ценности и убеждения пользователя; заускать сервисы, которые не дадут нашему представлению о действительности застояться. Мы хотим сделать вещи не полезнее, а красивее. Мы не хотим избавиться от всех своих вопросов и проблем, от своей боли, но мы хотим придать всему этому смысл.

Поэтому сейчас мы, романтики, должны выйти в люди и занять свое место между прогрессистами и прагматичными экономистами; между самовыражением и пользой для общества. Мы должны создать пространства, в которых сможет проявиться смысл, собрать весь свой романтический арсенал и объявить войну удушающему всестороннему наблюдению. С этим оружием мы сможем запустить новые романтические кампании, как для наших клиентов, так и для всего мира. Наши тайные коды и мелкие дела помогут нам отнять самих себя у жрецов Big Data. Мы можем использовать цифровые технологии, чтобы изменить мир вокруг себя или хотя бы научиться иначе на него смотреть. Мы хотим вернуть тепло отношений в деловое сотрудничество и возродить сомнение в мире всеобщей грамотности, тотальной определенности, всезнания.

Мы прошли полный круг. В начале книги я писал, что романтика – это факел. Теперь романтика снова освещает наш путь, отбрасывая тени и придавая миру глубину. Она приглашает увидеть в наших офисах, конференциях, магазинах, выставках и отношениях все их скрытое богатство. Потребитель вы или производитель, изобретатель или менеджер, лидер, затворник, ренегат или простой рабочий – зажгите свое пламя и сражайтесь за право на романтику. Вы не останетесь в одиночестве. Взглянем на мир бизнеса свежими глазами. Начнем новую романтическую эпоху. И пусть каждый будет видеть, находить и создавать что-то большее.

Кем бы вы ни были: циником, который хочет измениться; романтиком, который хочет стать бизнес-романтиком; тайным бизнес-романтиком, который готов признаться в своих предпочтениях, или уже опытным бизнес-романтиком, который хочет набраться сил и привлечь сторонников, – это приложение написано для вас. Ресурсы и подсказки помогут начать путь. Пусть этот набор будет для вас источником вдохновения, а не списком инструментов. Он станет вашей библиотекой, которая поможет вам не только получше узнать идеи романтизма, но и найти среди коллег других бизнес-романтиков. На сайте www.thebusinessromantic.com вы найдете обновленную версию этого списка, а также анкету романтика.

Плейлист бизнес-романтика

Сильвен Шаво. «Черная книга капитализма» («The Black Book of Capitalism»).

Сильвен Шаво – французский музыкант. Этот альбом, выпущенный в 2000 году, состоит из мрачноватых, эклектичных и задумчивых композиций. Альбом назван в честь «Черной книги капитализма», которая была опубликована во Франции в 1998 году в ответ на «Черную книгу коммунизма» (1997). В ней разные писатели и мыслители критикуют капитализм. Под эту музыку отлично думать о профессиональной жизни, карьере и о капитализме в целом.

Джони Митчелл. «Твой ящик» («A Case of You»).

Возможно, это величайшая песня про любовь всех времен – загадочный текст, величественные аккорды… «A Case of You» звучит прагматично, горько, даже саркастично, но все-таки она полна желания. Британский электро-поп-певец Джеймс Блейк также исполнял эту песню, и очень неплохо.

The Smiths. «Пожалуйста, можно я на этот раз получу то, что хочу? («Please, Please, Please Let Me Get What I Want This Time»).

В названии песни видна самая романтическая причина, из-за которой мы что-то покупаем.

Густав Малер. Симфония № 5 до-диез минор. Адажиетто.

Это адажиетто получило известность благодаря фильму Лукино Висконти по новелле Томаса Манна «Смерть в Венеции». Оно остается все таким же невероятно красивым. Мелодия, ведомая нежными аккордами арфы, движется на первый взгляд бесцельно, но держит слушателя в постоянном напряжении, которое разрешается только в самом конце. Она оставляет инопланетное ощущение. В партитуре пьесы написано: «Главная эмоция: любовь».

«Ностальгия по абсолюту» («Nostalgia for the Absolute»).

Этот альбом дуэта из штата Мэн называется очень романтически. Он состоит из коротких (от минуты до трех) электронных пьес, которые либо вдохновлены фильмами, либо написаны для них: «Арктика для влюбленных», «Красный крест», «Клейтон», «Катастрофа» и т. д. Каждый трек – мимолетный миг одиночества, взгляд в окно на полный чудес мир. Один рецензент назвал этот альбом «музыкой ночных пляжей»{276}.

The Black Dog. «Музыка для настоящих аэропортов» («Music for Real Airports»).

Британское электронное трио Black Dog записало альбом-посвящение легендарному Брайану Ино (1978), классику жанра эмбиент. Своим альбомом 2010 года музыканты передают меланхолию часто летающего бизнесмена. Это саундтрек для длинных пересадок – этой квинтэссенции физической и эмоциональной пустоты. Треки называются так: «Терминал EMA», «Стойка дезинформации», «Проверка паспортов», «Ждите за этой линией», «Подсчет пустых мест», «Раздевайтесь», «Отложите мысли на потом», «Зал ожидания», «Задержка 9», «Депривация сна 1» и «Депривация сна 2», «Он знает» и, наконец, «Бизнес-парковка № 9».

Арво Пярт. Cantus, памяти Бенджамина Бриттена.

Эта работа эстонского композитора Арво Пярта выражает «бесконечное желание». Один старшеклассник оставил на YouTube такой комментарий: «Обычно, когда учитель ставит нам музыку, никто ее не слушает. Но когда он поставил эту пьесу, все изменилось. Никто не разговаривал, все слушали. После этого мы не могли говорить еще полчаса»{277}.

Вэн Моррисон. «Несколько недель в астрале» («Astral Weeks»).

Этот великий альбом ирландского фолк-певца напоминает о романтических поэтах, таких как Уильям Блейк. В том числе там есть знаменитые строчки: «Это не почему-то, это просто есть, и все». Высшая точка альбома – песня «Рядом с тобой» (Beside You), страстная ода другому.

Леонард Коэн. «Отель с бумажными стенами» («Paper Thin Hotel»).

Канадский бард в мельчайших подробностях описывает, как он лежал в отеле и слушал – его жена занимается любовью в соседнем номере с кем-то другим. Это песня о любви, но также и о «слушании». Посреди своей боли Коэна настигает откровение, он отпускает себя: «Не побывав в аду, не попадешь в рай».

Арнольд Шенберг. Полутоновая интервальная система двух видов: «Просветленная ночь» («Verklrte Nacht»).

Этот струнный секстет, вдохновленный одноименным стихотворением немецкого поэта-модерниста Рихарда Демеля, описывает, как однажды ночью женщина открывает своему любовнику ужасную тайну: она носит ребенка от другого. Композиционно Шенберг выходит за рамки позднего романтизма в хроматизм[23]. Этот секстет был встречен неоднозначно не только из-за откровенного текста, но также из-за того, что в нем использовался «несуществующий аккорд», инвертированная нота. Шенберг дал такой комментарий: «Этот опус не может быть исполнен, ведь нельзя сыграть то, чего не существует».

Ти-Боун Бернетт. «Каждая мелочь» (Every Little Thing).

Простая, спетая под гитару песня Ти-Боуна Бернетта, возможно, самая аскетичная новелла о страдании. В ней речь идет о поставленной на кон жизни. За любовь приходится отвечать.

Жак Брель. «Не покидай меня» (Ne me quitte pas).

Эта песня идеально подходит для конца отношений, когда отдано все, что могло быть. Нет больше ни одной песни про любовь, которая была бы настолько уязвимой, искренней и свободной от иронии.

«Разговоры во сне» (Talking in Your Sleep).

Песня называется «Разговоры во сне». Иногда секреты не дают тебе спать.

Фильмотека бизнес-романтика

«Затмение» (L’eclisse). Режиссер Микеланджело Антониони.

Действие этого фильма происходит в промышленном Риме в 1962 году. Это – поэтическая медитация на тему «болезни совеменности»: сложности любви в рациональную эпоху в механизированном рыночном обществе. Фильм рассказывает историю молодой женщины и ее отношений с биржевым брокером, которого материальное волнует больше, чем романтическое. В один день их отношения тихо подходят к концу: ни он, ни она просто не приходят на свидание.

«Трудности перевода» (Lost in Translation). Режиссер София Коппола.

Фильм Софии Копполы переносит темы отчуждения и отсоединения в информационный век. Потертый актер встречает в отеле Парк-Хайатт в Токио молодую женщину, и между ними начинаются романтические отношения, которые так и не переходят на физический уровень. Они во всех смыслах испытывают трудности перевода. В современном обществе бешеного сверхпотребления настоящие эмоции могут проявиться только в таких ситуациях. Как и в любой хорошей истории любви, конец остается открытым. Когда «любовники» прощаются, он шепчет что-то ей в ухо, но из-за шума Токио мы не можем разобрать его слов. До сих пор даже лучшие специалисты по чтению по губам не поняли, что же он ей сказал.

«Безумцы» (Mad Men). Автор идеи – Мэттью Вайнер.

Заслуживший множество наград телесериал рассказывает о 1960х и о славных днях одной рекламной кампании, расположенной в Нью-Йорке, на Мэдисон-авеню. Главный герой Дон Дрейпер – классический романтик, сложный, загадочный человек. Чтобы «залечить старую рану», ему нужны конфликты и опасность. Побочные эффекты его стремлений – ложь, предательство и злоупотребление алкоголем. Как тогда, так и сейчас хранить баланс между жизнью и работой почти невозможно. Только в том, старом мире этот дисбаланс был иным. Он старомоден, обещает быстрые победы, настоящие потери и тому подобную романтику.

«Крестный отец» (Roman Holiday). Режиссер Фрэнсис Форд Коппола.

Не цинично ли считать «Крестного отца» одним из самых романтичных фильмов всех времен? Мафиозная сага Фрэнсиса Форда Копполы доказывает, что бизнес – это много чего еще. В конце концов, это игра с нулевой суммой: проигравших здесь столько же, сколько и победителей; но игроков волнуют далеко не только материальные вещи. Амбиции сегодняшних «властителей мира», обитающих на Уолл-стрит и в Кремниевой долине, выглядят несерьезно по сравнению с сицилийской идеей семейной чести. Конечно, этим нельзя оправдать любые средства, но «Крестный отец» – очень личный портрет человека, который хочет достичь большего. Он жаждет наследия, передающегося из поколения в поколение. Этот фильм показывает хрупкую радость власти. Это притча о тонкой грани между романтикой и цинизмом.

«Римские каникулы» (Roman Holiday). Режиссер Уильям Уайлер.

Этот фильм 1953 года – родоначальник жанра романтической комедии. В нем используются почти все правила соблазнения. Иностранный корреспондент (Грегори Пек) знакомится с путешествующей инкогнито принцессой (Одри Хепбёрн), сбежавшей из своей королевской золотой клетки. Они проводят в Риме веселый день. Он надеется продать своей газете главную статью в жизни. Потом конечно же они влюбляются друг в друга, и он отказывается от своих планов и денег, не получая в ответ ничего. Последняя сцена (пресс-конференция в Палаццо Колонна) очень тонка и необычна. Когда принцессу спрашивают о том, какой город понравился ей больше всего, она шепчет: «Рим, конечно же Рим», забывая о дипломатических протоколах. Ни пара, ни зрители не дожидаются счастливого конца – корреспондент выходит из зала в одиночестве.

«Последний магнат» (The Last Tycoon). Режиссер Элиа Казан.

Это фильм 1976 года, снятый по неоконченному роману Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. Он описывает жизнь легендарного голливудского продюсера Ирвинга Тальберга (Роберт Де Ниро). Когда он влюбляется в молодую женщину, его власть идет на убыль, и вещи начинают выходить из-под контроля. В знаменитой сцене из фильма Де Ниро учит начинающего сценариста с опытом работы в театре «делать кино», разыгрывая в офисе кинематографическую сцену. После этого он в одиночестве выходит в темный тихий зал, так же как Грегори Пек в «Римских каникулах».

«Дзиро мечтает о суши» (Jiro Dreams оf Sushi). Режиссер Дэвид Гельб.

Дзиро Первый, герой документального фильма 2011 года, по мнению многих, величайший суши-повар в мире. Его ресторан – «Сукиябаши Дзиро», крохотное заведение на десять мест, затерянное в токийском метро, – был первым рестораном, который получил три звезды от влиятельного гида «Мишлен». Дзиро невероятно требователен и тщателен, он редко уходит в отпуск и вот уже 70 лет работает с пяти утра до полуночи почти каждый день. Его бывший ученик описывает Дзиро японским словом «секунин». На русский его можно перевести как «ремесленник», но в японской культуре у него намного более глубокое значение. Скульптор и плотник Тосио Одате объясняет: «Это означает не только технический навык, но также и отношение, некую ответственность… секунин должен чувствовать обязательство делать самое лучшее ради общего блага. Это как духовное, так и материальное обязательство. И секунин в любом случае должен исполнить свои обязательства»{278}.

«Гражданин Кейн» (Citizen Kane). Режиссер Орсон Уэллс.

Газетный магнат Чарльз Фостер Кейн (его прототип – Уильям Рэндольф Херст) перед самой смертью произносит два слова: «розовый бутон». Журналист пытается выяснить, что это может значить, но понимает, что перед ним стоит невыполнимая задача. Когда Кейн отправился в школу и покинул семью, у него отняли санки, которые назывались «розовый бутон». Кинокритик Роджер Эберт пишет, что «Гражданин Кейн» объясняет, что такое «розовый бутон», но не объясняет, что это значит{279}. Он проводит параллели с другими великими произведениями: зеленый свет в конце пирса в «Великом Гэтсби», леопард на верхушке Килиманджаро, который ищет неизвестно что; подброшенная в воздух кость в «Космической одиссее 2001» – все это тяга к мимолетности, которую взрослые учатся в себе подавлять. Журналист говорит: «Может быть, “розовый бутон” – это что-то, о чем он мечтал, или что-то, что он потерял. В любом случае это ничего не объясняет». Этот шедевр Орсона Уэллса – отличная иллюстрация нашей потребности в объяснениях и бессмысленности постоянной гонки за объяснениями.

«Фицкарральдо» (Fitzcarraldo). Режиссер Вернер Херцог.

Вернер Херцог рассказывает историю эксцентричного любителя оперы, Брайана Суини «Фицкарральдо» (его роль играет легендарный немецкий актер Клаус Кински). Он собирается доставить пароход на крутой холм на каучуковой плантации на Амазонке. Это история бескомпромиссной страсти, когда человек жертвует всем и не получает ничего.

«Она» (Her). Режиссер Спайк Джонс.

«Она» – научно-фантастический фильм 2013 года о ближайшем будущем и попытках найти в переполненной жизни место для романтики, даже если для этого придется влюбиться в операционную систему. В одной из сцен «Саманта» (так зовут операционную систему) признается пользователю, что она одновременно разговаривает еще с 8316 пользователями и что она любит 641 из них. «Я твоя и в то же время не твоя», – говорит она ему довольно прямо. Для нее это не проблема: «Сердце – это не коробка, которая может переполниться. Чем больше ты любишь, тем больше оно становится. Я не такая, как ты. Но от этого я люблю тебя не меньше, а только больше».

Список книг для бизнес-романтика

Фрэнсис Скотт Фицджеральд – «Великий Гэтсби» (The great Gatsby).

Классический роман Фицжеральда рассказывает о человеке, который, чтобы найти любовь своей жизни, накапливает богатство и власть. В книге речь идет о соблазнах, опасностях успеха, власти иллюзий, риске потерять себя. Предприятие Гэтсби, его цель романтичны, но его средства – это методы жулика. В конце он терпит поражение, но мечта остается «вечной».

Хулио Кортасар/ «Рукопись, найденная в кармане» (Manuscrito hallado en un bolsillo).

Этот рассказ великого аргентинского писателя – самая главная история о несбывшейся связи. Он посвящен судьбе человека, одержмого воспоминаниями о женщине, которую он однажды увидел в поезде. Всю оставшуюся жизнь он пытается ее найти, ведомый неутолимым желанием.

Питер Друкер. «Энциклопедия менеджмента» (The Essential Drucker).

Питер Друкер (1909–2005) считается основателем современной теории менеджмента. Возможно, до него никто не относился к менеджменту как к искусству. Он разработал концепцию целевого бизнеса, осознал важность корпоративных ценностей и, как настоящий человек Возрождения, утверждал, что менеджмент должен быть связан с культурой. Возможно, считать его бизнес-романтиком будет натяжкой, но в любом случае он был человеком широкой души, и его труды отнюдь не потеряли актуальности. Когда я изучал бизнес-администрирование, книги Друкера всегда меня успокаивали. Его голос звучал среди холодной логики корпораций тепло и человечно. Он изобрел термин «работник умственного труда» и провозгласил «конец человека экономического» задолго до того, как остальные увидели в поверхности неоклассической теории и ориентированного на прибыль бизнеса трещины. Многие из его цитат выражают мудрость бизнеса: «Менеджмент – это делать вещи правильно, лидерство – это делать правильные вещи». «Если хочешь чего-то нового, перестань делать что-то старое». «Лучший способ предсказывать будущее – создавать его». Моя любимая цитата Друкера менее известна: «Многое из того, что мы называем «менеджмент», на самом деле просто усложняет людям работу».

Уолтер Айзексон. «Стив Джобс» (Steve Jobs).

Очевидный пример, но забыть о нем все равно нельзя. Стив Джобс, основатель и бывший генеральный директор компании Apple, остается классическим бизнес-романтиком. Он храбр, не останавливается на месте, всегда рискует, ищет чего-то большего. Биография Айзексона показывает как достоинства, так и недостатки Джобса. Он был одержим деталями и знал, что внутренняя часть (душа машины) важнее, чем голый функционал. Его постоянный бег за красотой и идеалом объясняются желанием гуманизировать технологию и привнести в товары немножко магии и романтики. Он был человеком-загадкой, мастером игр с исчезновением (как и другой знаменитый предприниматель Говард Хьюз); он использовал свое «поле искажения реальности», чтобы заставить скептиков и прагматиков усомниться. Он был человеком, который видел мир не таким, какой он есть, а таким, каким он мог бы быть, – и он жил согласно собственному афоризму: «Настоящие художники поставляют продукт».

Ален Де Боттон. «Радости и горечи работы» (The Pleasures and Sorrows of Work).

Популярный швейцарско-британский философ изучает современное рабочее место и претендует на роль создателя смысла в десяти портретах разных людей – от бельгийской фабрики печенья до бездушного офиса одной из крупнейших финансовых фирм мира. Де Боттон заключает, что работа имеет смысл, когда она «приносит нам радость или помогает другим меньше страдать». Но он понимает, что сделать работу такой непросто: «Конечно, герои детских книг очень редко бывают региональными менеджерами по продажам или сервис-инженерами».

Иоганн Вольфганг фон Гёте. «Страдания молодого Вертера» (Die Leiden des Jungen Werthers).

Жаль, что я не читал эту книгу. Надеюсь, что вы ее прочитаете. Немного стыдно признаваться, что я никогда и в руках ее не держал, но в перспективе однажды ее все же прочесть я вижу нечто романтичное.

Герман Мелвилл. «Моби Дик» (Moby-Dick).

Одержимый капитан Ахав ставит перед собой цель найти «большого белого кита» Моби Дика и отомстить ему за потерянную ногу. Ахав теряет рассудок и человеческий облик, он более не способен к сочувствию и пониманию. Этот великий американский роман показывает темную сторону романтики: риск потерять в погоне за главным себя. «Этого места нет на карте – настоящих мест вообще не бывает на картах».

Адам Филлипс. «Теряя возможности: ода непрожитой жизни» (Missing Out: In Praise of the Unlived Life).

Эта по-хорошему плотная книга повторяет на все лады один аргумент: не следует мечтать о жизни, нужно жить; но повторения не становятся скучными. Книга полна цитат (или, можно сказать, фрагментов), настолько точных, что они не требуют комментариев или объяснений. Думайте о ней как о ярком разговоре с самим собой. Человек с психоаналитическим образованием, Филлипс замечает, что мы «тратим большую часть жизни на то, чтобы найти причины, почему жить по-другому невозможно. И это невозможное легко превращается в историю нашей жизни». В книге есть главы «О фрустрации» и «О непонимании», в которых речь идет о недостатке самореализации, понимания и счастья. Филипс пишет, что знать самого себя – это «просто знать, чего ты хочешь». Он оставляет нам надежду: возможно, наше недовольство – это более значимая точка соединения с миром, чем наша страсть.

Макс Фриш. «Homo Faber».

Эта книга швейцарского писателя Макса Фриша рассказывает об инженере Уолтере Фабере, который, «как и любой настоящий человек, живет своей работой». Фриш подчеркивает антропологическую разницу между homo faber (человеком работающим) и homo ludens (человеком играющим), который живет ради развлечений, смеха и отдыха. Для Фабера не существует ничего, что нельзя посчитать, проверить и доказать. Однако, попав в шторм неподконтрольных ему событий, он обнаруживает, что эмоции ставят его оберегаемую рациональную картину мира под сомнение. Фабер встречает молодую женщину Сабет, которая странно его привлекает; когда он понимает, что это его дочь, уже слишком поздно. Мать Сабет, Ханна, горько говорит об одержимости Фабера технологиями: «Технологии обустраивают мир так, чтобы нам не приходилось жить». Фабер, олицетворяющий свою позицию, противопоставляется опыту, жизни. Его пугает идея потерять контроль и мучают мысли о смерти. Он и сам это отлично понимает: «Первобытные народы хотели отменить смерть, рисуя человеческое тело, – мы же ищем телу замену. Технология пришла на смену мистике!» Фабер антиромантик. Чтобы он начал по-настоящему жить, понял, без чего так долго обходился, ему придется самому разбить свое сердце. Боль и сильные чувства заставят его, слепого к эмоциям, прозреть.

Лешек Коляковски. «Похвала непостоянству» (In Praise of Inconsistency).

В своем эссе 1992 года польский философ Лешек Коляковски защищает право человека на непостоянство и настаивает, что людей нельзя измерить количественными показателями. Он даже уверен, что непостоянство – основа морали: «Последовательность на практике равна фанатизму, а непоследовательность – источник толерантности». Из этого он делает вывод: «Человечество выживает только из-за непостоянства».

Марк Эдмундсон. «Зачем преподавать? В защиту настоящего образования» (Why Teach? In Defense of a Real Education).

Американский профессор-филолог Эдмундсон один из самых пылких защитников гуманитарных наук. Он с любопытством наблюдает за «цифровыми аборигенами». Он защищает свою науку с романтических позиций: «Филологи читают потому, что одной жизни, какой бы богатой она ни была, не может быть достаточно». Для Эдмундсона учительство – это игра, в которой ставкой стала душа ученика. Учитель помогает ученику понять, кто он такой и кем он может быть. Он верит, что хороший учитель «ломает скорлупу обыденности» и показывает «другие перспективы жизни». Учитель должен стремиться не к тому, чтобы «изменить» ученика, а к тому, чтобы его, как говорил Ральф Уолдо Эмерсон, «повернуть» – от конформизма к возможностям. Многие университеты учат для того, чтобы студентам было легче найти работу. Но если образование – это тренировка, а классы – инкубаторы, то «сгущение жизни», трансформация, к которой стремится Эдмундсон, станет невозможной, а школы будут максимально похожими на машины.

Дэвид Фостер Уоллес. «Речь для выпускников колледжа Кеньон, 2005» (Commencement Speech, Kenyon College, 2005).

Речь покойного писателя, ставшая уже легендарной, посвящена важности и благородству гуманитарного образования. Она стала популярной благодаря видеоверсии, озаглавленной «Это вода» – страстное, яркое напоминание о болезненной красоте повседневности. «Для самой главной свободы нужно внимание, дисциплина, способность понимать других людей, идти ради них на жертвы, на мелкие, не очень зрелищные, повседневные жертвы». Уоллес говорит: «Это не имеет почти ничего общего со знанием – речь идет о простом осознании».

Лесли Джеймисон. «В защиту сахарина» (In Defense of Saccharin(e).

В своем эссе Джеймисон пишет, что сентиментальность – наш «самый сладкий страх». На самом деле она говорит о собственном страхе сентиментальности («роскоши испытывать эмоцию и не платить за нее», как сказал Оскар Уайльд) как об опасении, что без подсластителей жизнь может оказаться слишком горькой. Она признается, что банальность китча пугает ее, потому что напоминает о ее собственной жизни, о страхе, что мы на самом деле одинаковы и чувствуем одно и то же, как собаки Павлова. Но, изучая мир искусственных подсластителей, «медовых месяцев», кофе со слишком большим количеством сливок, словечек вроде «мой сладкий» и любовных историй, рассчитанных на слезы читателей, Джеймисон все же верит, «что в одной ложке меда уже есть что-то настоящее».

Уильям Дересевич. «Речь для выпускников Американской военной академии Уэст-Пойнт, 2009» (Commencement Speech, U. S. Military Academy at West Point, 2009).

Выпускники элитной военной академии, наверное, удивились, услышав тему речи: «Одиночество и лидерство». Странное сочетание, особенно для военных. Дересевич ведет своих слушателей в самое сердце темноты и объясняет, почему лидер должен уметь думать в одиночестве. Он говорит о «кризисе лидерства» и о том, что на самом деле это кризис мышления или просто недостаток мыслителей, «людей, которые могут думать сами за себя, способны найти новое направление – для страны, для корпорации, для колледжа, для армии; открыть новый способ что-то делать, свежий взгляд на вещи. Иными словами, визионеров». И визионерство приходит не от избытка информации, а от способности задуматься, остановиться. Мыслитель – это человек, которому думать труднее, чем остальным, говорит Дересевич, перефразируя высказывание немецкого романиста Томаса Манна о писателях.

Джордж Сондерс. Речь для первокурсников Сиракузского университета, 2013. (Convocation Speech, Syracuse University, 2013).

В своей остроумной, но глубокой речи писатель Джордж Сондерс говорит об «успехе» и признается, что больше всего сожалеет о том, что не смог «ответить на доброту». Причина проста: «Кого вы помните лучше всего, к кому питаете самые теплые чувства? Наверняка тех, кто относился к вам добрее всего». Для Сондерса хорошая жизнь – это жизнь, прожитая с добротой, или, как сказали бы некоторые, с любовью. Большинство людей с возрастом становятся менее эгоистичными и более любвеобильными, и в конце концов «любовь их заменяет». Он цитирует поэта Хэйдена Кэррута, который в одном из своих последних стихов написал: «Я в основном состою из любви».

Места для бизнес-романтика

«Горящий человек», Byrning Man, пустыня Блэк-Рок, Невада.

Каждый год более 50 тысяч человек (их называют burners, «горящие») отправляются в паломничество в пустыню Блэк-Рок, штат Невада, чтобы на неделю посвятить себя самовыражению и искусству. Этот фестиваль – лучший пример экономики дара и дионисийской трансформации. Пиковый момент фестиваля – сожжение большого деревянного чучела. Среди десяти принципов «Горящего человека» есть такие: отдавать, отказаться от товарных отношений и следовать импульсу. Бизнес-романтик должен следовать почти всем этим принципам.

MLove, Южный Берлин, Германия, и Монтерей, Калифорния.

Фестиваль MLove, основанный немецким предпринимателем Харальдом Найдхартом, проходит раз в год в замке к югу от Берлина и в Монтерее. Он собирает пеструю группу любопытных из разных кругов: технологий, медиа и индустрии развлечений. Сейчас фестивалю уже шесть лет, и значение первой буквы М сменилось с Mobile («мобильный») на Meaning («смысл»). Гостям фестиваля каждый раз удается преодолеть барьер между практическими вопросами бизнеса и вечными темами философии. Это разговор у костра, образовательная экспедиция, медовый месяц и деловая конференция в одном флаконе, смесь практичности и романтичности – место для настоящих бизнес-романтиков.

How the Light Gets In, Хэй-он-Уай, Англия.

Крупнейший фестиваль музыки и философии проходит в «городе книг» Хэй-он-Уай в Англии. Философы, писатели, поэты, художники и немного предпринимателей днем обсуждают темы вроде: «Почему существует что-то кроме пустоты?», «В поисках потерянного времени», «Границы логики», а потом танцуют всю ночь. В 2014 году эксперты обсуждали преимущества и недостатки романтического восприятия любви: «Может быть, если мы откажемся от этого романтического идеала, наша жизнь станет полнее, или он остается главным приключением?» Сложно представить, чтобы кто-то из собравшихся защищал первую точку зрения.

Обсерватория Гриффит-Парк, Голливуд.

Эта расположенная над Голливудом обсерватория недавно снова была открыта для посетителей. Ее прославил классический фильм Николаса Рэя «Бунтарь без причины». Из нее открывается потрясающая панорама на Лос-Анджелес – от самого центра до побережья Тихого океана. Найти в суете Лос-Анджелеса островок спокойствия непросто, но если забраться сюда, то можно подняться над повседневностью. Если ты смог попасть сюда, то сможешь попасть куда угодно.

Стадион Камп-Ноу, Барселона.

Смотреть футбол на этом стадионе на сто тысяч зрителей, домашнем стадионе клуба «Барселона», – это как ходить в оперу. Перед каждой игрой толпа поет гимн команды, а когда время на табло достигает отметки 17:14, начинает скандировать: «Независимость!» Ведь Каталония потеряла свою независимость именно в 1714 году. Но, в отличие от других храмов футбола, Камп-Ноу – не слишком громкое место, и здесь можно почувствовать определенную отстраненность. Это не развлечение, а искусство: ценители время от времени аплодируют особо изысканному ходу, но большую часть времени просто сидят, наслаждаясь спектаклем. Как и любые романтики, игроки «Барселоны» много работают, но результат их труда выглядит легко и естественно.

Список дел бизнес-романтика

Признайтесь, что вы – бизнес-романтик

Если ваша фирма или должность не удовлетворяют ваших духовных, эмоциональных и интеллектуальных потребностей, то пора признаться самому себе, что вы бизнес-романтик. Но не нужно понимать это слишком буквально (не начинайте разговор о том, что фирма недостаточно для вас романтична, и не приглашайте своего начальника на ужин при свечах). Начните с мелочей. Послушайте на офисных колонках свою любимую музыку (или плейлист бизнес-романтика). Удивите своих коллег и друзей, упомянув в разговоре романтическую книгу или фильм. Расскажите им о какой-нибудь мелочи, которая для вас значила очень многое. Или можно просто оставить на чьем-нибудь столе эту книгу. И однажды этот человек подойдет к вам и понимающе улыбнется: «Я так и знал!»

Найдите других бизнес-романтиков

Ищите их по незаметным признакам. Например, хорошо, если человек интересуется искусствами или проявляет в своей работе страсть и щедрость. Вы можете заметить своего, например, по скрытности, странности, излишнему вниманию к деталям. Когда вы поймете, что этот человек – тоже бизнес-романтик, ничего не говорите: пусть все случится само.

Пригласите бизнес-романтика на бизнес-свидание