Гора Дракона Чайлд Линкольн

— Наверное, потеря ранчо была серьезным ударом, — негромко заметила женщина.

— Да, для меня это стало самым суровым испытанием. Моя душа и тело были частью той земли.

Карсон ощутил жажду, пошарил в песке и нашел маленький камешек. Потерев о джинсы, он положил его в рот.

— Мне понравилось, как ты сумел сбить со следа Ная и остальных pendejos в «хаммерах», — заметила де Вака.

— Они идиоты, — ответил Карсон. — Наш главный враг — пустыня.

Небрежное замечание де Ваки заставило его задуматься. Они быстро избавились от преследования «хаммеров». Слишком быстро. Водители даже не пытались выключить фары. Не пробовали разделиться, когда оказались возле края застывшей лавы. И устремились на юг, словно лемминги. Най не настолько глуп.

Нет, англичанин не стал бы так поступать.

Только сейчас у Карсона появились сомнения: а был ли начальник службы безопасности вместе с остальными преследователями? И чем больше он думал, тем менее вероятным ему это казалось. Но черт побери, если он не возглавил погоню на «хаммерах», то где он сейчас? Остался в «Маунт-Дрэгон», чтобы разобраться с последствиями пожара?

Карсон ощутил холодный укол страха — должно быть, Най их выслеживает. И не на шумном громоздком внедорожнике, а на своем мощном пейнтхорсе.

Черт возьми! Следовало забрать эту лошадь себе или хотя бы забить гвоздь в копыто.

Проклиная себя за отсутствие предусмотрительности, он посмотрел на часы.

Три сорок пять.

Най остановился и соскочил на землю, чтобы лучше рассмотреть ведущие на север следы. В желтом свете мощного фонаря он различал даже отдельные песчинки, почти микроскопические по размеру, скопившиеся у края каждого отпечатка. Они были свежими, их даже не потревожил ветер. Прошло не более часа с тех пор, как здесь прошли всадники. Карсон использовал медленную рысь, он больше не пытался запутать следы. Англичанин прикинул, что беглецы опережают его не более чем на пять миль. На рассвете они остановятся и спрячутся там, где лошади смогут передохнуть, пока не спадет дневная жара. Тогда он их и прикончит.

Най вскочил на Муэрто и пустил его быстрой рысью. Лучше всего догнать их перед восходом, до того, как они поймут, что их преследуют. Близко не подходить, дождаться света, чтобы иметь возможность сделать прицельный выстрел. Его скакун оставался в превосходном состоянии, он лишь немного вспотел, но не более того. Муэрто выдержит такой темп еще в течение пятидесяти миль. И у него все еще остается десять галлонов воды.

Неожиданно он что-то услышал. Начальник службы безопасности тут же выключил фонарик и остановился. Легкий ветерок дул с юга и уносил все звуки. Он придержал лошадь и стал ждать. Прошло пять минут, потом десять. Ветер немного изменил направление, и он уловил голоса спорящих людей, затем нечто напоминающее легкое позвякивание сбруи.

Они уже остановились. Глупцы решили, что ушли от преследователей и теперь могут расслабиться. Он ждал, затаив дыхание. Голос — другой голос — молчал.

Най соскочил на землю и отвел коня за невысокий холмик, где Муэрто мог пастись, оставаясь незамеченным. Затем он стал бесшумно красться к низине. Из темноты доносился тихий разговор.

Най лег на живот; от беглецов его отделяло около трехсот ярдов. Теперь голоса доносились более отчетливо; если он подберется ближе, то сможет услышать, о чем они говорят. Возможно, они планируют, как распорядиться золотом. Его золотом. Впрочем, он не позволит любопытству все испортить.

Но что они будут делать, даже если его увидят? В прежние времена он бы получил удовольствие, предупредив их о своем присутствии. Они наверняка побежали бы в пустыню, лишившись возможности взять своих лошадей. Преследование получилось бы занятным — впрочем, оно не отняло бы много времени. Здесь, на открытом пространстве, условия для стрельбы просто идеальны. Очень похоже на охоту на горного козла в Хиджазе.^[97] Вот только горный козел передвигается со скоростью сорок пять миль в час, а человек — всего двенадцать.

Охотиться на этого кретина Тиса оказалось отличным развлечением, он и не рассчитывал, что получит такое удовольствие. Песчаная буря внесла свои поправки, усложнив его задачу, и — после того как он остановил Муэрто перед приближающимся «хаммером» — позволила спрятаться и вынудить следователя на время покинуть машину. Да и сам Тис преподнес ему сюрприз. Худосочный на вид противник оказался более выносливым, чем предполагал англичанин. Он использовал бурю для прикрытия, убегал — словом, боролся до самого конца. Возможно, он ждал засады. В любом случае в его глазах начальник службы безопасности не увидел страха смерти и не сумел насладиться мольбами о пощаде. Теперь этот выродок надежно спрятан под несколькими футами песка, до него не сумеют добраться ни клюв стервятника, ни лапы койота. И его грязные подлые секреты навсегда похоронены вместе с ним. Он уже никому не сможет их рассказать.

Но все это произошло целую жизнь назад. До того, как сбежал Карсон, похитивший тайну Ная. Взрыв уничтожил верность англичанина «Джин-Дайн» и его слепую преданность Скоупсу. Теперь ничто не могло отвлечь начальника охраны от главной цели.

Он посмотрел на часы. Три сорок пять. Час до рассвета.

Бостонское отделение компании, штаб-квартира «Джин-Дайн интернэшнл», напоминала собой постмодернистского левиафана, взметнувшегося над морем. Несмотря на горькие жалобы Бостонского аквариума, здание которого оставалось в тени небоскреба в течение большей части дня, шестидесятиэтажная башня из черного гранита и итальянского мрамора считалась одним из самых замечательных сооружений города.

В летние месяцы его атриум заполняли туристы, снимающие «Меццофорте» Колдера,^[98] крупнейший мобиль в мире, находящийся в свободном доступе. Почти в любую погоду люди выстраивались перед фасадом здания с фотоаппаратами в руках, чтобы понаблюдать за пятью фонтанами, струи которых переплетались в изощренном компьютеризированном балете.

Но больше всего туристов привлекали экраны виртуальной реальности, расставленные вдоль стен вестибюля. Они достигали двенадцати футов в высоту, в них использовалась запатентованная система изображения высокой четкости. На этих панелях зрители могли увидеть здания «Джин-Дайн», расположенные по всему миру: в Лондоне, Брюсселе, Найроби, Будапеште. Вместе они образовывали впечатляющий ландшафт, который поражал своим реализмом. Так как изображения контролировались компьютерами, они не были статичными: кроны деревьев перед входом в брюссельское отделение шевелились под порывами ветра, красные двухэтажные автобусы проносились перед офисом в Лондоне. По небу перемещались облака, к вечеру небеса темнели. Все эти поразительные картины были самой яркой частью стратегической программы Скоупса по продвижению новых технологий. Когда пятнадцатого числа каждого месяца ландшафты менялись, в местных новостях всегда об этом рассказывали.

Профессор припарковал машину на подъездной дорожке, у задней части башни. Откинув голову назад, он посмотрел туда, где гладкий фасад уступал место путанице кубов, уходящих к вершине. Левайн знал, что верхние этажи здания являются личными владениями Скоупса. С тех пор как пять лет назад в «Вэнити фэйр»^[99] опубликовали фотографии, ни одна камера больше там не снимала. Где-то на шестидесятом этаже, за многочисленными постами охраны, электронными системами безопасности и замками, которые управлялись компьютерами, находился знаменитый восьмиугольный кабинет Скоупса.

Профессор продолжал оценивающе смотреть вверх. Затем откинулся на сиденье своего фургона и вновь взялся за изучение тяжелого тома в бумажной обложке с названием «Цифровая телефония».

Верный своему слову, Мим провел два последних часа, подготавливая Левайна к проникновению внутрь крепости Скоупса. Кроме того, он использовал свои связи среди хакеров, добрался до удаленных баз данных, проник внутрь таинственных информационных потоков. Один за другим, словно группа современных сорванцов с Бейкер-стрит, незнакомцы собирались в номере профессора. В основном это были совсем молодые парни, уличные мальчишки и сироты подпольного братства хакеров. Один из них принес служебный пропуск на имя Джозефа О'Рорка, работающего в «Нью-Ингланд телефоун компани». На фотографии Левайн узнал себя. Она была позаимствована из «Бизнес уик» двухлетней давности. Пропуск прикреплялся специальным зажимом к переднему карману униформы, которую доставил профессору посыльный.

Мальчишка с дерзким изгибом губ принес электронный прибор, похожий на устройство для открывания дверей гаража. Другой доставил несколько технических руководств — запрещенных учебников любителей фрикинга.^[100] Последним появился самый старший — он вручил Левайну ключи от фургончика телефонной компании, который стоял на парковке гостиницы. Потом профессор должен был оставить ключи под приборной доской. Парень сообщил, что машина понадобится ему завтра в семь часов утра; он не стал уточнять зачем.

Мим часто выходил на контакт через модем: он переправил чертежи небоскреба и рассказал об уловках системы безопасности, которые ему удалось обнаружить, обеспечивая Левайну проникновение в здание. Наконец Мим переслал на компьютер профессора большую программу с инструкциями по ее использованию.

Но сейчас выключенный ноутбук лежал на соседнем сиденье, а Мим находился где-то очень далеко. Левайн остался один.

Он захлопнул справочник, на несколько мгновений прикрыл глаза и прошептал короткую молитву в близкую и безмолвную темноту. Потом взял ноутбук, вышел из фургона, с громким стуком захлопнул дверцу и, не оглядываясь, зашагал к небоскребу. Свежий прибрежный воздух нес легкий привкус дизельного топлива. Профессор старался идти неторопливой уверенной походкой, характерной для техников во всем мире. Тяжелый оранжевый тестовый телефон постукивал его по бедру. Он еще раз мысленно воспроизвел различные варианты предстоящего разговора. Левайн нервно сглотнул. Возможностей было слишком много, а он приготовился лишь к нескольким.

Подойдя к неприметной двери в задней части здания, он нажал на кнопку звонка. Во время последовавшей долгой паузы Левайн с трудом заставил себя оставаться на месте. Наконец послышался треск помех, и голос спросил:

— Да?

— Телефонная компания, — сказал профессор.

Он надеялся, что его голос звучит ровно.

— А в чем дело?

Слова Левайна не произвели особого впечатления.

— Наши компьютеры показывают, что ваши линии Т-1 вышли из строя, — сказал профессор. — Я пришел, чтобы провести проверку.

— Все внешние линии отключены, — последовал ответ. — Это временная ситуация.

— Это выделенная линия, вы не можете ее отключать. Вы нарушаете правила эксплуатации, — после коротких колебаний сказал Левайн.

— Это вопрос решенный.

«Проклятье!»

— Как тебя зовут, сынок?

Долгое молчание.

— Уэйскемп.

— Хорошо, Уэйскемп. Правила требуют, чтобы выделенная линия оставалась открытой. Послушай, что я тебе скажу. Я не хочу возвращаться обратно и заполнять кучу бумаг с жалобами на тебя. И я знаю, что тебе и твоему начальству ни к чему долгие объяснения с ФКС.^[101] Вот почему я поставлю временную заглушку на линии. Как только ваша система будет разблокирована, заглушка автоматически отключится.

Левайн надеялся, что его слова прозвучали убедительно для обладателя бесплотного голоса. Ответа не последовало.

— Иначе нам придется отсекать сети вручную, на внешнем узле. А после того как вы подключите свои линии, они уже не заработают.

Ему показалось, что он слышит тяжелый вздох.

— Покажите свои документы.

Левайн огляделся, заметил камеру, расположенную над дверью, и повернул висящий на груди пропуск так, чтобы он оказался в зоне ее действия. Дожидаясь ответа, Левайн размышлял о том, почему ему дали фамилию О'Рорк. Проклятье, теперь ему оставалось надеяться, что еврейский профессор из Бруклина сумеет успешно имитировать медлительный говор бостонского ирландца.

Послышался громкий щелчок, что-то тяжелое стало медленно отходить в сторону. Дверь распахнулась, и наружу выглянул высокий мужчина. На ворот его серо-голубой формы «Джин-Дайн» падали длинные пряди светлых волос.

— Сюда, — сказал он, кивком предлагая Левайну войти.

Осторожно прижимая к груди ноутбук, профессор последовал за охранником вниз по рифленым ступенькам длинного пролета металлической лестницы. Откуда-то снизу доносилось низкое гудение огромного генератора. На бетонных стенах блестели капельки влаги.

Служащий распахнул дверь с надписью: «Только для персонала», потом отошел в сторону, позволяя Левайну войти первым. Профессор оказался в помещении, все стены которого от пола до потолка были заняты цифровыми коммутаторами и сетевыми реле. На металлических стеллажах располагались бесчисленные ряды модулей множественного доступа. Хотя Левайн знал, что истинный мозг «Джин-Дайн» суперкомпьютер с множеством параллельных цепей, обеспечивающий работу огромной глобальной сети, — находится в другом месте, это помещение содержало внутренности системы, кабели сети Этернет,^[102] позволяющие обитателям здания связываться друг с другом по общей электронной нервной системе.

Впереди профессор увидел очертания центральной консоли реле. Там сидел второй охранник, не спускавший глаз со встроенного монитора. Когда Левайн вошел, человек поднял голову.

— А это еще кто? — хмуро спросил он и перевел взгляд с посетителя на Уэйскемпа.

— А ты как думаешь? Может, фея Динь-Динь?^[103] — ответил тот. — Он пришел из-за выделенных линий.

— Мне нужно поставить временную заглушку, — сказал Левайн, пристраивая свой ноутбук на терминал.

Одновременно он искал гнездо — соединительный элемент кабельной системы, — которое, как утверждал Мим, должно находиться где-то здесь.

— Никогда не слышал об их существовании, — заявил охранник.

— А вы никогда не отсекали их прежде, — парировал профессор.

Служащий пробурчал что-то угрожающее относительно «отсечения кое-чего», но не попытался помешать Левайну, который продолжал изучать панель управления. В голове у него зазвучал сигнал тревоги — от второго охранника следовало ждать неприятностей.

Наконец профессор нашел точку доступа в сеть. Мим сказал ему, что штаб «Джин-Дайн» так тщательно оснащен, что даже в туалете имеется порт, чтобы занятые администраторы не теряли времени. Левайн быстро подключил свой ноутбук.

— Что вы делаете? — подозрительно спросил мужчина, сидящий у терминала.

Он встал и направился к ноутбуку.

— Запустил программу, которая установит заглушку, — ответил Левайн.

— Никогда не видел, чтобы ваши парни пользовались компьютером, — заметил охранник.

Профессор пожал плечами.

— Все меняется со временем. Теперь можно просто послать сигнал завершения работы в блок управления. Все полностью автоматизировано.

На экране ноутбука появился логотип телефонной компании, а затем пошли строчки каких-то данных. Несмотря на внутреннее напряжение, Левайн подавил улыбку. Мим все предусмотрел. Пока на мониторе возникали все новые бессмысленные наборы чисел, развлекающие охранников, созданная Мимом программа начала проникать в сеть «Джин-Дайн».

— Пожалуй, нам следует сообщить об этом Эндикоту, — заявил подозрительный охранник.

Сигнал тревоги в сознании Левайна зазвучал громче.

— Кончай молоть чепуху, — раздраженно отозвался Уэйскемп. — Ты мне надоел.

— Ты знаешь правила, парень. Эндикот должен давать разрешение на любые работы в системе, если их производят люди со стороны.

Ноутбук издал писк, и на мониторе вновь появилась эмблема компании. Профессор быстро выдернул кабель из сети.

— Вот видишь? — сказал Уэйскемп. — Он уже закончил.

— Не нужно меня провожать, — сказал Левайн, когда второй охранник потянулся к телефону. — Как только ваши линии снова заработают, вы получите счет с полным описанием выполненных работ.

Левайн вышел в коридор. Уэйскемп не пошел за ним. Это хорошо: позднее ему придется играть на одну роль меньше.

Впрочем, подозрительный охранник почти наверняка звонит Эндикоту. И это плохая новость. Если Эндикот — кем бы он ни был — решит проверить в телефонной компании, работает ли у них человек по имени О'Рорк…

Поднявшись по лестнице, Левайн свернул направо и прошел по короткому коридору. Мим снова оказался прав — впереди он увидел ряд служебных лифтов.

Он вошел в ближайшую кабину и поднялся на второй этаж. Как только дверь открылась, Левайн оказался совершенно в другом мире. Исчезли пространства, ограниченные скучными бетонными стенами и освещенные рядами люминесцентных ламп, свисающих с потолка. От самого лифта коридор устилал роскошный ковер василькового цвета. Изящные фиолетовые светильники оставляли разноцветные круги на мягком покрытии. Левайн обратил внимание на крупные черные квадраты, идущие вдоль стен через равные интервалы. Он не сразу сообразил, что это плоские дисплеи, которые сейчас не включены. Не приходилось сомневаться, что днем на них появлялись цифровые репродукции картин, указывались направления, шли последние биржевые котировки — все, что только можно себе представить.

Он быстро прошел по пустому коридору и свернул за угол к лифтам для посетителей. Когда он нажал кнопку «вверх», раздался мелодичный звон, и одна из черных дверей бесшумно отошла в сторону. Левайн в последний раз огляделся по сторонам и шагнул в кабину. Пол был покрыт таким же ковром василькового цвета. Профессор заметил, что стены обшиты легким плотным тиковым деревом. Одна стена оказалась стеклянной, и Левайн мог насладиться изумительным видом на предрассветный бостонский порт. У него под ногами мерцали бесчисленные огни.

— Этаж, пожалуйста, — раздался механический голос.

Теперь он должен был действовать быстро. Рядом с аварийным телефоном Левайн обнаружил вход в сеть и тут же подсоединил свой ноутбук. Включив компьютер, он набрал одно слово: «завеса».

Левайн дождался, когда программа Мима отсоединит видеосигнал от камеры в кабине — вместо него пошла закольцованная десятисекундная запись. Теперь камера слежения будет показывать пустой лифт, как и подобает в тех случаях, когда он временно не работает.

— Этаж, пожалуйста, — повторил голос.

Профессор напечатал следующую команду: «калека». Огни лифта потускнели, но тут же снова стали яркими.

Двери с тихим шипением закрылись. Левайн наблюдал, как вверху меняются номера этажей. Миновав седьмой этаж, кабина остановилась.

— Внимание, — раздался знакомый голос. — Этот лифт не обслуживается.

Профессор снял с пояса оранжевый телефон, сел на пол и положил на колени ноутбук. Затем он вытащил из кармана необычное устройство, которое ему утром принес один из хакеров, и подключил его к одному из портов компьютера. Прибор был снабжен короткой телескопической антенной, и Левайн вытащил ее. Пришло время для следующей команды: «нюхать».

Экран очистился, ответ пришел почти мгновенно.

Мой уважаемый друг! Похоже, все прошло успешно и вы благополучно добрались до лифта, который остановился между седьмым и восьмым этажами.

Профессор ответил:

Да. Но я не уверен, что все прошло хорошо. Не исключено, что человека по имени Эндикот поставили в известность о моем появлении.

Я уже видел это имя прежде. Полагаю, он глава системы безопасности. Подождите минутку.

Дисплей вновь потемнел.

Через несколько минут Мим написал:

Я проверил, что происходит внутри сети здания «Джин-Дайн». В лагере врага пока царит спокойствие. Вы готовы продолжать?

Вопреки здравому смыслу Левайн ответил:

Да.

Замечательно. Вспомните, чему я вас учил, мой профессор. Скоупс и только Скоупс контролирует систему компьютерной безопасности верхних этажей здания. Из чего следует, что вам необходимо проникнуть в его личное пространство. Я уже говорил вам о том, что мне о нем известно. Это будет уникальным событием. Никто почти ничего не знает о киберпространстве Скоупса, если не считать нескольких рабочих изображений, которые он показал пару лет назад в Институте современной нейрокибернетики. Тогда он говорил о новой технологии, которую развивал, — Скоупс назвал ее шифропространством. Речь шла о трехмерной среде, его личной базе, откуда он может, словно серфер, легко перемещаться по всей сети «Джин-Дайн». С тех пор — ничего. Вероятно, эта штука оказалась настолько совершенной, что Скоупс решил оставить ее себе. По протоколу транслятора мне удалось установить, что программа состоит из пятнадцати миллионов строк кода. Вот Большой Кахуна^[104] программирования, мой профессор! Я знаю, где расположен сервер шифропространства, и могу обеспечить вас системой навигации, которая позволит туда войти. Но это все. Чтобы оказаться внутри, вы должны физически находиться в здании.

Но я не могу захватить вас с собой, используя эту связь?

Нет. Всенаправленный инфракрасный блок, прикрепленный к вашему ноутбуку, позволяет нам поддерживать связь только по стандартной сети и только при наличии роуминга. Передатчик «Джин-Дайн» находится на седьмом этаже, рядом с вашим лифтом. Именно по этой причине вы сейчас там находитесь.

Больше вы мне ничего не можете сказать?

Остается лишь добавить, что возможности этой программы Скоупса таковы, что расчет траектории полетов ракет для нее — не более чем элементарная бухгалтерская задача. Система требует терабайты информации на жестком диске. Такой объем памяти необходим только для хранения солидных видеоархивов. Все может оказаться гораздо более реальным, чем вы можете себе представить.

Левайн ответил:

Только не на девятидюймовом мониторе ноутбука.

Неужели вы проспали все мои лекции, профессор? Скоупс работает с огромными мониторами в своем штабе. Разве вы не заметили?

Левайн удивился последней реплике Мима, но тут же понял, что имелось в виду.

Он оторвал взгляд от ноутбука. Из лифта открывался потрясающий вид. Впрочем, было в нем нечто странное, чего профессор поначалу не заметил в спешке: звезды на восточном небе висели над неподвижной картинкой. Под ним раскинулась гавань — миллион крошечных огней в теплой темноте Массачусетса.

А ведь он находился всего лишь на седьмом этаже. Такой вид открывался только со значительно более высокой точки.

Он смотрел вовсе не на стеклянную панель. Всю стену кабины занимал плоский дисплей, показывающий виртуальный ландшафт, который открывался с верхних этажей «Джин-Дайн».

Левайн напечатал:

Я понял.

Хорошо. Ваш лифт считается выведенным из строя и подлежащим ремонту. Это должно отвлечь от вас любопытные глаза. Впрочем, я бы не стал там задерживаться дольше, чем необходимо. Сам я буду оставаться на линии столько, сколько смогу, обновляя ремонтный статус лифта, чтобы избежать ненужных подозрений. Боюсь, что этим моя помощь исчерпывается.

Спасибо вам, Мим.

И еще несколько слов. Вы сказали, что это не игра. Я бы хотел, чтобы вы помнили собственные слова. «Джин-Дайн» очень не любит тех, кто без разрешения проникает на ее территорию — как в физическом смысле, так и в киберпространстве. Вы отправляетесь в чрезвычайно опасное путешествие. Если они вас найдут, мне придется бежать. И я ничего не сумею для вас сделать: в мои намерения не входит стать жертвой во второй раз. Видите ли, если меня поймают, то заберут мои компьютеры. А для меня это будет равносильно смерти.

Левайн напечатал в ответ:

Я понимаю.

Наступила короткая пауза.

Вполне возможно, что мы больше никогда не будем разговаривать, профессор. Мне бы хотелось сказать, что я ценил наши отношения.

Как и я.

MTRRUTMY; MTWABAYB; MYBIHHAHBTDKYAD.

Мим?

Это всего лишь старая сентиментальная ирландская поговорка, профессор Левайн. Прощайте.

Экран вновь потемнел. На расшифровку прощального акронима не оставалось времени. Глубоко вздохнув, Левайн напечатал последнюю команду: «стилет».

— Что такое? — спросила де Вака, когда Карсон внезапно сел.

— Запах, — прошептал он. — Похоже, это лошадь.

Он облизнул и поднял вверх палец, чтобы определить направление ветра.

— Одна из наших?

— Нет, ветер дует с другой стороны. Клянусь Богом, я только что уловил запах конского пота. У нас за спиной.

Наступила тишина. Карсон почувствовал, что внутри у него все похолодело. Это англичанин. Другого объяснения быть не могло. И он совсем рядом.

— Ты уверен?

Карсон быстро прижал ладонь к ее губам и наклонился к уху.

— Послушай меня. Най где-то совсем близко. Он не поехал вместе с другими на «хаммерах». Как только рассветет, нам конец. Необходимо отсюда выбираться, и делать это нужно в полной тишине. Ты меня поняла?

— Да, — последовал напряженный ответ.

— Мы будем идти к нашим лошадям на звук. Но придется двигаться ощупью. Каждый шаг следует делать только после того, как ты убедишься, что ступаешь на песок. Если под ногой окажется сухая трава или кустарник, он нас услышит. Мы должны совершенно бесшумно снять путы с лошадей. И не садись в седло сразу — сначала веди коня в поводу. Нам нужно двигаться на восток, к полям лавы. Только так мы сможем сбить его со следа. Поверни на девяносто градусов направо от Полярной звезды.

Карсон скорее почувствовал, чем увидел, как она энергично кивнула.

— Я буду делать то же самое, но не пытайся следовать за мной. Для этого слишком темно. У тебя одна задача: двигаться по прямой. И пригибайся к земле, чтобы он не заметил тебя на фоне звезд. Как только рассветет, мы друг друга увидим.

— Но если он услышит?

— Если он обнаружит нас, беги изо всех сил к лаве. Как только доберешься туда, отделайся от лошади, ударь ее по крупу, а сама постарайся хорошо спрятаться. Скорее всего, Най погонится за твоим конем. — Карсон немного помолчал. — Больше я ничего не могу тебе предложить. Прости.

Де Вака промолчала. Карсон почувствовал, что она слегка дрожит, убрал ладонь от ее губ и сжал руку.

Они осторожно двинулись на звук тихого позвякивания, которое доносилось с той стороны, где они оставили лошадей. Карсон понимал, что их шансы на спасение, и до этого не самые лучшие, сейчас фактически равнялись нулю. Даже без Ная их положение было незавидным. Начальник службы безопасности сумел их отыскать. Ему удалось это сделать очень быстро — маневр у края лавы его не обманул. Кроме того, его лошадь лучше. И наверняка он вооружен.

Карсон понял, что он сильно недооценил англичанина.

Пока они крались по песку, перед его мысленным взором неожиданно возник брат его деда. Интересно, какой синаптический трюк сознания заставил его вспомнить Чарли именно сейчас.

Чаще всего старик рассказывал об их предке юта по имени Гато, который совершил множество рейдов с похищением лошадей у навахо и кавалерии США. Чарли любил повторять истории о его подвигах, об умении выслеживать добычу и обращаться с лошадьми. Двоюродный дедушка часто описывал приемы, которые позволяли индейцу запутывать следы и уходить от преследователей. Старик с наслаждением вспоминал прошлое, сидя у огня в старом кресле-качалке.

Карсон нашел Роско в темноте и принялся снимать путы, шепча успокаивающие слова, чтобы конь не начал тихонько ржать. Роско перестал щипать траву и насторожил уши. Карсон ласково поглаживал его шею, потом перекинул повод вниз и медленно высвободил подпругу. Затем с величайшей осторожностью пристегнул ремень к поводу и закинул на луку седла. Ученый замер и прислушался: тишина ночи была абсолютной.

Карсон повел Роско на запад.

У Ная затекла нога, и он осторожно повернулся, двумя руками придерживая винтовку. На востоке, над горами Фра-Кристобаль, появилось слабое сияние. Еще десять минут, может быть, даже меньше. Он огляделся в темноте, снова с удовлетворением отметив, что выбрал удачную позицию — чуть ниже виднелся силуэт Муэрто, продолжавшего ждать его новой команды. Он невольно улыбнулся. Только англичане умеют воспитывать лошадей. Все таинственные манипуляции американских ковбоев — полнейшая чепуха. Они ничего не понимают в этом деле.

Он вновь сосредоточился на широкой низине впереди. Через несколько минут утренний свет покажет ему все, что необходимо.

Най с величайшей осторожностью снял с предохранителя «Холланд и Холланд». Неподвижная, скорее всего спящая, цель находилась в трехстах ярдах. От этой мысли он улыбнулся.

Свет разгорался за Фра-Кристобаль, и начальник службы безопасности принялся высматривать в низине темные тени коней или людей. Он разглядел заросли сизой юкки, очень похожей в тусклом свете на очертания лежащего человека. Но лошадей в низине не было.

Он ждал, слушая, как медленно, но сильно бьется сердце. Ная радовало, что его дыхание оставалось ровным, а ладони на прикладе винтовки не вспотели.

Постепенно он начал понимать, что в низине никого нет.

И он вновь услышал голос: тихий, циничный смешок. Англичанин резко обернулся и в слабом утреннем свете заметил тень.

— Проклятье, кто ты? — пробормотал Най.

Смешок стал громче, пока не превратился в хохот, раскатившийся по округе. И англичанин понял, что он очень напоминает его собственный.

В одно мгновение Бостон потускнел, и экран стал черным. Потрясающий вид исчез. Ландшафт был настолько реальным, что Левайну на ужасное мгновение почудилось: он ослеп. Затем он заметил, что тусклый свет в лифте не погас, лишь дисплей, занимавший всю стену, потемнел. Он протянул руку, чтобы коснуться его поверхности. Она оказалась твердой и матовой, похожей на панели, которые он видел в коридоре «Джин-Дайн», но заметно больше.

Неожиданно кабина вдвое увеличилась в размерах. Несколько бизнесменов в костюмах и с портфелями в руках смотрели на профессора. Он едва не сбросил компьютер на пол, чтобы вскочить на ноги, но в последний момент понял, что на дисплее появилось новое изображение: в результате лифт стал казаться просторным и населенным воображаемыми служащими «Джин-Дайн». Левайн не мог не восхититься качеством картинки.

И снова изображение на панели изменилось: перед ним разверзлась чернота космоса. Серая поверхность Луны лениво вращалась в прозрачных небесах, бесстыдно открывая неровный ландшафт. Еще дальше профессор разглядел тусклый изгиб Земли, далекий голубой шарик на черном фоне. Ощущение бескрайности пространства было полным, и Левайну пришлось на минуту прикрыть глаза, чтобы прошло головокружение.

Он сообразил, что происходит. Пока программа Мима «стилет» внедрялась в частный сервер Скоупса, ей пришлось нарушить связи, которые контролировали возникающие в лифте образы. Теперь различные картины поочередно загружались на панель, создавая фантастическое, завораживающее слайд-шоу. Интересно, какие еще пейзажи Скоупс запрограммировал, чтобы развлечь или напугать пассажиров лифта.

Изображение вновь изменилось, теперь Левайн смотрел на причудливую трехмерную конструкцию, которая состояла из галерей и зданий и поднималась из бездонной пропасти. Создавалось впечатление, что он смотрит на эту поразительную картинку с плоской платформы, вымощенной плитками приглушенных коричневых, красных и желтых цветов. От края в разные стороны расходились мосты и галереи: одни поднимались вверх, другие уходили вниз, третьи тянулись горизонтально, создавая удивительное бесконечное пространство. Над галереями возвышались десятки огромных сооружений с темными стенами и множеством крошечных освещенных окон. Между зданиями текли разноцветные мерцающие потоки света, подобно молниям исчезающие в пустоте.

Вид был прекрасен и внушал благоговение своей невероятной сложностью, но через пару минут Левайн ощутил нетерпение. Он не понимал, почему программа Мима так долго не может проникнуть в киберпространство «Джин-Дайн». Он слегка переместился на полу лифта.

Ландшафт начал двигаться.

Профессор посмотрел вниз. Он понял, что случайно переместил трекбол, встроенный в панель ноутбука. Положив палец на трекбол, он уже сознательно сдвинул его вперед.

И тут же устремился вдоль поверхности платформы, оказавшись на самом краю, — дальше находился хрупкий мостик, парящий, словно паутинка, над черной пропастью. Легкость и плавность перемещения делали его почти невыносимо реальным.

Левайн глубоко вздохнул. Теперь он не просто смотрел на видеоизображение — он оказался внутри киберпространства Скоупса.

Он убрал руки от ноутбука, чтобы успокоиться. Затем осторожно приложил пальцы правой руки к трекболу, а левой — к клавишам курсора и принялся внимательно изучать способы управления движением по причудливому ландшафту. Огромность дисплея и высочайшее качество разрешения делали этот процесс мучительным. Его постоянно преследовало головокружение. Левайн прекрасно понимал, что находится в киберпространстве, но страх упасть с платформы заставлял его двигаться очень медленно и осторожно.

Наконец он отставил ноутбук в сторону и помассировал спину. Его взгляд случайно скользнул по часам, и он был потрясен, увидев, что прошел час. Целый час, а он не сдвинулся с места. Компьютерная среда завораживала и пугала. Но пришло время отыскать Скоупса.

Когда руки Левайна вернулись к клавиатуре, он обратил внимание на низкий негромкий звук, похожий на пение. Он исходил из тех же динамиков, которые лифт использовал, когда просил назвать нужный этаж. Левайн не мог определить момент появления этого звука; возможно, он присутствовал с самого начала. Профессор не имел ни малейшего представления о его предназначении.

Тревога росла. Он должен найти Скоупса в трехмерном мире «Джин-Дайн» и объяснить ему всю серьезность создавшегося положения. Но как? Очевидно, киберпространство было настолько огромным, что просто блуждать по нему в расчете на удачу было бессмысленно. И даже если он увидит Брента, как его узнать?

Он должен все обдумать. Огромный и сложный ландшафт должен служить каким-то целям, иметь упорядоченную структуру. В последние несколько лет Скоупс полностью засекретил свой киберпространственный проект. Известно только, что он создал его, чтобы упростить свои постоянные путешествия по сети корпорации.

Очевидно, все здесь — поверхности, формы и даже звуки — являлось аппаратными средствами, программным обеспечением и данными компьютерной сети «Джин-Дайн».

Профессор выбрал случайным образом один из путей и осторожно пошел по нему, пытаясь привыкнуть к необычному ощущению движения, которое возникало, когда он смотрел на огромный экран. Он находился на мосту без перил, выложенном плитами с диковинным узором. Вероятно, в рисунке содержался какой-то смысл, но Левайн не мог его разгадать. Различные байтовые конфигурации, последовательность двоичных чисел?

Дорожка вилась между зданиями разнообразных форм и размеров, заканчиваясь перед массивной серебристой дверью. Он подошел к ней и попытался открыть. Зловещая изменчивая музыка стала громче, но ничего не произошло. Левайн вернулся на перекресток и двинулся по другой дороге, которая пересекала разноцветные потоки света, текущие между зданиями. Он шагнул в одну из этих рек, и она превратилась в поток шестнадцатеричного кода, несущийся с поразительной скоростью. Профессор не стал задерживаться и тут же покинул его.

Левайн обнаружил нечто новое: реки света были средством передачи информации.

До сих пор он использовал только трекбол и стрелки управления курсором ноутбука. Программа киберпространства наверняка должна отличать одни клавиши от других: символьные, командные или клавишные комбинации. Он напечатал слова, которые повсеместно используют программисты, пытающиеся разговаривать на новых компьютерных языках:

Привет, мир.

Когда он нажал на клавишу ввода, динамики тихонько пропели: «Привет, мир». Эхо еще долго гуляло в бескрайних пространствах, пока не смолкло с последним музыкальным вздохом.

Ответа не последовало. Тогда он напечатал:

Скоупс!

Слово отозвалось эхом, словно крик. И вновь никакого ответа.

Левайн очень хотел, чтобы Мим находился рядом и помогал ему. Он проверил время; прошел еще один час, а он не сумел продвинуться вперед. Профессор оторвал взгляд от огромного дисплея и оглядел замкнутое пространство лифта. У него не было возможности постепенно исследовать новую среду. Больше медлить нельзя. Пришло время быстрых решений.

Что обычно делают, когда зависает какое-то приложение? Или когда возникают проблемы в компьютерной игре?

Просят помощи.

Помощь.

Ландшафт незначительно изменился. Из пустоты, в противоположном конце дорожки, начало формироваться нечто. Оно немного покружило, а потом застыло на месте, словно заметило Левайна. И устремилось к нему с поразительной скоростью.

Когда Карсон почувствовал, что удалился от низины на достаточное расстояние, он оставил поводья и взобрался в седло Роско. Он обнаружил, что снова и снова переживает свою первую встречу с Наем в песках и вспоминает жестокий смех, разносящийся по пустыне. Ему вдруг показалось, что сейчас он опять его услышит, только значительно ближе, а потом хорошо знакомый щелчок входящей в ствол пули.

Чтобы отвлечься, Карсон снова стал думать о Чарли и его рассказах. Ему на память пришла история про Гато и телеграф. Как только тот понял, как работает линия, он начал перерезать провода, а потом скреплять их маленькими кусочками кожи, чтобы скрыть место разрыва. «Кавалерия выходила из себя», — рассказывал дядя.

У Гато было множество способов сбивать врагов со следа. Он заводил своего коня в ручей. А потом выводил его обратно задом наперед. Пользуясь подковами и камнем, он оставлял на скользких камнях фальшивые лошадиные следы, ведущие в опасные каньоны с ловушками. Или через утесы… Карсон напрягся, пытаясь вспомнить еще что-нибудь.

Небо на востоке начало светлеть. Враг мог в любой момент обнаружить, что они покинули низину. Осталось не более получаса. Если Най еще раньше не понял, что они сбежали. Он все еще совсем рядом; им необходимо выиграть время.

По мере того как становилось светлее, Карсон внимательно изучал линию горизонта и с огромным облегчением заметил фигуру де Ваки, серую на черном фоне, примерно в миле впереди. Он направил Роско за ней, переведя скакуна на легкую рысь.

Главная проблема состояла в том, что даже на лаве железные конские подковы оставляли четкие отпечатки. Конь весит полтонны, а опорой ему служат четыре небольшие стальные подковы, оставляющие белые отметки на камнях. Если ты знаешь, на что обращать внимание, не требуется никаких специальных талантов, чтобы выследить лошадь даже в каменистой местности; это намного проще, чем искать ее в прерии, заросшей невысокой травой. А Най уже продемонстрировал, что хорошо знает свое дело. Впрочем, лава замедлит его движение.

Наездник придержал Роско, чтобы уравнять скорости с лошадью де Ваки, и вновь вспомнил двоюродного деда: смеющееся лицо старого Чарли, озаренное отблесками огня. Он хохотал, рассказывая о Гато-обманщике, обводившем вокруг пальца белых людей.

— Господи, как я рада тебя видеть, — сказала де Вака, взяла Карсона за руку и быстро ее сжала.

Тепло ее ладони, прикосновение к другому живому человеку после долгого одинокого путешествия вселили новую надежду в сердце ученого. Он оглядел потоки застывшей лавы, которая тянулась перед ними черной зазубренной линией на фоне далекого горизонта.

— Давай пойдем дальше в скалы, — сказал он. — У меня появилась идея.

Объект остановился прямо перед ним. Левайн не верил своим глазам — это была небольшая собачка, миниатюрная колли. Он завороженно наблюдал за созданным компьютером животным, которое виляло хвостом и выжидательно смотрело на него. Даже черный нос влажно блестел в призрачном свете, окружающем пса.