Гора Дракона Чайлд Линкольн

— Даже если она его не укусит, могу спорить, что после встречи с ней наш преследователь будет двигаться значительно медленнее.

Женщина снова засмеялась, а потом протянула Карсону наконечник стрелы.

— Кстати, отличная штука, — насмешливо сказала она. — Странные вещи носят в карманах некоторые англоамериканцы. Неужели ты его сделал сам?

Ученый не стал отвечать.

Солнце находилось прямо у них над головами. Они медленно брели вперед, лошади опустили головы, их веки почти закрывали глаза. Мерцающий воздух дрожал от жара. Они миновали заросли цветущего кактуса чолья. Сияющее солнце превращало его пурпурные цветы в витражи.

Карсон искоса посмотрел на свою спутницу. Она тоже вела лошадь, опустив голову, чтобы тень от полей головного убора защищала лицо. «Хорошо, что я вернулся за шляпами», — подумал Карсон. Такие мелочи могут иметь огромное значение. Жаль, что он не поискал дополнительные мехи для воды и не испортил одно из копыт Муэрто. Два года назад он бы не допустил такой ошибки, даже если бы вокруг бушевал пожар, как в «Маунт-Дрэгон».

Вода. Мысль о воде заставила его глаза обратиться к флягам, лежавшим в седельных сумках Роско. Он вдруг понял, что смотрит туда каждые несколько минут. И почти сразу заметил, что де Вака делает то же самое. Плохой знак.

— Какой вред будет от одного глотка? — наконец спросила она.

— С тем же успехом можно дать выпить виски алкоголику, — сказал Карсон. — Один глоток приведет к другому, и очень скоро вода у нас закончится. Нам необходимо беречь ее для коней.

— Если мы умрем, что толку будет нам от лошадей? — мрачно заметила де Вака.

— А ты пробовала сосать камешек? — спросил Карсон.

Женщина бросила на него угрюмый взгляд и выплюнула что-то маленькое и блестящее.

— Я сосу его все утро. Мне нужно попить. Проклятье, какой прок от наших лошадей? Мы уже долгие часы идем пешком.

Жара и жажда лишили де Ваку здравого смысла.

— Они могут захромать, если мы будем ехать на них по лаве, — сказал Карсон, стараясь сохранять спокойствие. — Как только мы перейдем на песок…

— Плевать, — перебила его спутница. — Я собираюсь напиться.

Она протянула руку к своей седельной сумке.

— Подожди, — сказал Карсон. — Подожди минутку. Неужели твои предки так быстро ломались, когда пересекали пустыню?

Де Вака молчала.

— Дон Алонсо и его жена прошли через пустыню вместе. И они едва не умерли от жажды. Ты сама мне рассказывала.

Женщина отвернулась, отказываясь отвечать.

— Если бы у них не хватило мужества, тебя бы здесь не было.

— Не пытайся пудрить мне мозги, cabron.

— Это не игра, Сюзанна. Наша жизнь зависит от лошадей. Даже когда мы ослабеем настолько, что не сможем идти, они понесут нас, если мы позаботимся о них.

— Ладно, ладно, ты меня уговорил, я не стану пить, — резко ответила она. — Лучше я умру от жажды, чем буду слушать твои проповеди. — Она резко дернула за повод. — Шевелись давай, — проворчала она.

Карсон замедлил шаг, чтобы осмотреть копыта Роско. По краю появились небольшие сколы, но в остальном они не пострадали. Никаких признаков серьезной опасности, трещин, уходящих внутрь, не было. Пожалуй, они выдержат еще милю по лаве.

Де Вака дожидалась Карсона, поглядывая на небо.

— Zopilotes.^[112] Они уже прилетели на наши похороны.

— Нет, — возразил Карсон, — они выслеживают кого-то другого. Мы еще не похожи на жертвы.

Женщина немного помолчала.

— Сожалею, что порчу тебе жизнь, cabron, — наконец заговорила она. — Я довольно вредное создание, если ты еще этого не понял.

— Не беспокойся, я заметил это в день нашей первой встречи.

— Пока мы работали в «Маунт-Дрэгон», я считала, что у меня масса проблем. Моя жизнь, работа. А теперь, если мы выберемся из этого ада, клянусь, я буду больше ценить то, что у меня есть.

— Давай не будем пока говорить о смерти. И не забывай, нам необходимо выжить не только ради себя.

— Ты думаешь, я способна об этом забыть? — спросила его спутница — Я все время думаю о тысячах невинных людей, которые ждут неокровь в пятницу. Уж лучше находиться здесь, в этой жуткой жаре, чем лежать на больничной койке и получить в свои вены эту дрянь.

Де Вака немного помолчала.

— В Тручасе, — продолжала она, — никогда не бывало такой жары. И повсюду тебя окружала вода. С гор сбегали ручьи, в которых плескалась форель. Можно встать на четвереньки и пить, сколько захочешь. И даже летом вода там холодная, как лед. Она изумительна. Мы купались нагишом в водопадах. Господи, только подумать…

Она не договорила.

— Я же предупреждал тебя, не думай об этом, — сказал Карсон.

Они немного помолчали.

— Может быть, наш приятель сейчас вонзает свои клыки в canalla, — с надеждой сказала де Вака.

Левайн шагнул внутрь и замер.

Он стоял на отвесной скале. Внизу ревел океан, волны ударяли в гранитный мыс, посылая вверх пенные струи, а потом медленно отступали в белую полосу прибоя. Профессор огляделся. Он находился на голом, продуваемом всеми ветрами утесе. Узкая утоптанная тропинка вилась по заросшему травой лугу и исчезала в густом еловом лесу.

Не осталось ни малейших следов двери, через которую он вошел. Левайн очутился в совершенно новом мире.

Он убрал руку с клавиатуры и прикрыл глаза. Его вывела из равновесия вовсе не странность окружающего ландшафта: изумительно воссозданный океанский берег находился там, где располагался восьмиугольный кабинет Скоупса. Нет, дело было совсем в другом.

Левайн узнал место, в котором оказался. Это был вовсе не воображаемый пейзаж. Много лет назад он побывал здесь вместе с Брентом. Тогда они еще учились в колледже и оставались неразлучными друзьями. На этом острове у семьи Скоупса была летняя усадьба. Монеган, штат Мэн.

Он стоял на скале, которая находилась у самого океана. Если он ничего не перепутал, утес назывался Горелая Голова.

Снова положив пальцы на трекбол, Левайн медленно повернулся, наблюдая, как меняется окружающий ландшафт. Каждая новая деталь, новый вид вызывали у него ощущение дежавю. Поразительная, невероятная работа. Он попал в личные владения Скоупса, сердце программы шифропространства: его тайный мир, остров детства.

Левайн вспомнил то лето. Для мальчишки из бостонской рабочей семьи это место стало настоящим откровением. Они проводили долгие теплые дни, исследуя образовавшиеся на берегу озера, заполненные морской водой, и залитые солнцем поля. Семья Брента владела огромным викторианским особняком, который стоял на утесе, на краю поселка, с подветренной стороны острова.

«Именно там я найду Скоупса», — неожиданно понял профессор.

Он двинулся по тропинке, уходящей в темный еловый лес, и заметил, что странное пение киберпространства смолкло и его сменили хорошо знакомые звуки острова: крики чаек, далекий шум прибоя. По мере того как он углублялся в лес, голос океана стих, и он услышал поскрипывание и стоны искривленных еловых ветвей. Он шел все дальше, появился прозрачный туман — Левайн поражался легкости, с которой он теперь двигался в виртуальном мире. Огромный экран на стене лифта, звуки и образы, чуткость программы, моментально реагирующей на его команды, — все вместе создавало непередаваемый, немыслимый эффект присутствия.

Далее путь раздваивался. Левайн сосредоточился, пытаясь вспомнить, в какой стороне находится поселок. В конце концов он двинулся наугад.

Тропа спустилась во впадину, пересекла узкий ручеек, голубую ленту которого окаймляли саррацения и чемерица. Левайн перешел на другой берег и зашагал дальше по дорожке, убегающей в лощину. Лес стал гуще, и постепенно тропинка затерялась в нем. Профессор оглянулся, рассчитывая вернуться назад, но туман заметно уплотнился, и теперь со всех сторон он видел лишь черные, покрытые лишайником стволы. Он заблудился.

Левайн задумался. Известно, что поселок находился в западной части острова. Но в какой стороне запад?

Профессор заметил фигуру, движущуюся сквозь туман слева от него. Через несколько мгновений тень превратилась в человека, держащего в руке фонарь. Незнакомец шагал по лесу, и свет фонаря подрагивал и мигал в тумане. Неожиданно человек остановился и медленно повернулся, глядя в сторону Левайна сквозь темные стволы деревьев. Профессор размышлял, стоит ли ему напечатать приветствие. Внезапно он увидел вспышку и услышал хлопок.

Левайн понял, что в него стреляют. Очевидно, фигура в тумане была охранником внутри шифропространства. Но что он видит и почему стреляет?

Неожиданно раздался громкий настойчивый голос, легко перекрывший тихий шелест ветра. Левайн быстро обернулся и посмотрел на динамики лифта. Говорил Брент Скоупс.

— Внимание всему персоналу системы безопасности. В сети «Джин-Дайн» обнаружен злоумышленник. Состояние сети указывает, что он проник внутрь здания. Немедленно найти и задержать.

Войдя в мир острова, Левайн активировал защитную программу суперкомпьютера компании. Но что произойдет, если в него попадут пули? Возможно, соединение будет разорвано и Скоупс вновь станет для него недосягаем, как и до того, как он проник в здание «Джин-Дайн».

Темная фигура снова выстрелила.

Левайн бегом бросился обратно в лес. Он мчался сквозь клубящийся туман и теперь различал все новые темные фигуры между деревьями; повсюду вспыхивали лучи фонарей. Наконец деревья стали редеть, и профессор оказался на проселочной дороге.

Он остановился, чтобы оглядеться. Преследователи, похоже, отстали. Левайн решительно направился вперед по дороге, стараясь двигаться быстрее, насколько это позволяли трекбол и клавиши ноутбука. Тем не менее он внимательно оглядывался по сторонам, опасаясь появления людей.

Услышав шум, Левайн тут же нырнул в сторону и спрятался в лесу. Через несколько минут мимо проплыла группа темных фигур, которые, словно призраки, устремились на восток. Каждый держал в руках фонарь и ружье. Он подождал, пока они скроются из виду, после чего вернулся на дорогу.

Вскоре он уже перемещался по мощеной дороге. Начался спуск к морю. А потом профессор увидел белый шпиль церкви, вокруг которого теснились дома. За ними высилась массивная крыша «Айленд-инн».

Он осторожно спустился с холма и вошел в поселок, который казался пустым. Между старыми домиками сгущался туман, и Левайн постарался быстро миновать темные окна с потрескавшимися стеклами. Тут и там во мгле мелькали огоньки. Однажды он услышал голоса, но успел спрятаться в переулке, где оставался до тех пор, пока преследователи не исчезли.

За церковью дорога снова разветвлялась. Но теперь Левайн знал, где находится. Он уверенно свернул налево и двинулся вверх по склону. Затем профессор остановился и поработал трекболом, чтобы оглядеть холм.

На вершине утеса, за кованой железной оградой поднимались мрачные стены особняка Скоупса.

Долгие часы, проведенные на лаве, когда то и дело приходилось наклоняться, сказались на состоянии спины Ная. Лошади оставляли мало отметок на твердой поверхности, работа была утомительной, он продвигался очень медленно. За три часа он сумел пройти по следу Карсона и де Ваки всего две мили.

Начальник охраны выпрямился, помассировал спину и сделал маленький глоток из меха с водой. Затем он налил несколько кварт в свою шляпу и дал Муэрто напиться. Рано или поздно он догонит беглецов, и пусть он увидит лишь мертвые тела, которые будут терзать койоты, но переживет Карсона и женщину.

Най на мгновение закрыл глаза, спасаясь от ослепительного солнца. Тяжело вздохнув, он снова принялся за работу. Двумя футами дальше он заметил раздавленный пучок травы. Шагнув вперед, англичанин осмотрел землю вокруг. На расстоянии в четыре фута был перевернут камень. Най обвел взглядом полукруг и увидел небольшой отпечаток копыта на маленьком пятнышке песка.

Честно говоря, процесс оказался невероятно тяжелым. Англичанин утешал себя мыслями о том, что беглецы уже наверняка выпили всю воду и их лошади сходят с ума от жажды.

Наконец ему попался участок с четкими следами протяженностью в двадцать футов. Най выпрямился и пошел быстрее, радуясь небольшой передышке. Может быть, они устали и больше не будут запутывать следы. Он сам уже едва передвигал ноги.

Краем глаза он уловил резкое движение; одновременно Муэрто встал на дыбы и задел Ная передними копытами. Он ощутил ошеломляющий удар в голову, послышался странный шум, который, впрочем, тут же стих.

Най не знал, сколько прошло времени, но, придя в себя, он обнаружил, что смотрит на бесконечные синие поля. Он сел, к горлу подступила тошнота. Муэрто находился в двадцати футах и мирно пощипывал траву. Най автоматически приложил руку к голове. Кровь. Он взглянул на часы и понял, что потерял сознание всего на минуту или две.

Резко повернувшись, начальник службы безопасности увидел ребенка, который сидел на небольшом камне. Он усмехался, упираясь подбородком в колени. На мальчишке были шорты, гольфы до колен, потрепанная фланелевая куртка с эмблемой школы Святого Панкратия для мальчиков, наполовину скрытой под слоем грязи. Длинные волосы свалялись, словно долго оставались мокрыми, и теперь торчали во все стороны.

— Ты, — выдохнул Най.

— Гремучая змея, — ответил паренек, кивая в сторону зарослей юкки.

Англичанин узнал голос: характерная медлительная речь кокни, даже годы, проведенные в частных школах Суррея или Кента, не могли полностью стереть акцент. Услышав этот голос из уст мальчика, Най моментально перенесся из жарких пространств юго-западной пустыни на узкие улицы Галинга^[113] с домами из серого кирпича, с тротуарами, мокрыми от дождя, с тяжелым запахом угля в воздухе.

Он с усилием заставил себя вернуться в настоящее и посмотреть в направлении, указанном ребенком. Там, в футах десяти, находилась змея, свернувшаяся в кольцо и готовая к атаке.

— Что же ты не сказал раньше? — спросил Най.

Мальчишка рассмеялся.

— Я ее не видел, старик. Да и не слышал.

Змея не издавала звуков. Ее непрерывно вибрирующий хвост двигался бесшумно. Иногда погремушки отваливались, но такое случалось крайне редко. Англичанин ощутил укол страха. Теперь он должен быть намного осторожнее.

Он встал, стараясь подавить тошноту. Подойдя к Муэрто, он вытащил винтовку из чехла.

— Подожди минутку, — сказал продолжавший улыбаться мальчишка. — На твоем месте я бы не стал это делать.

Най вернул оружие на место. Паренек был прав. Карсон мог услышать выстрел. И получил бы информацию, обладать которой ему не следует.

Повинуясь импульсу, Най осмотрел землю вокруг. Так и есть: он увидел чуть в стороне палку, раздвоенную на конце ветку мескитового куста. Рядом он обнаружил еще одну. Мальчишка встал, потянулся и пригладил взлохмаченные волосы.

— Похоже, тебе устроили ловушку и сейчас ты на месте преступления. Подлая штука. И он тебя почти поймал.

Глава службы безопасности негромко выругался. Он опять недооценил Карсона. Змея была слишком рассержена и нанесла удар раньше времени. В противном случае… У него вдруг закружилась голова.

Най снова посмотрел на мальчика. Когда он в последний раз его видел, то был моложе, чем этот маленький неряшливый парнишка, стоящий перед ним.

— Так что же на самом деле произошло в тот день в Литл-хэмптоне? — спросил он. — Мама так мне и не рассказала.

Нижняя губа ребенка обиженно опустилась.

— Грязная огромная волна меня утащила. Утащила, и все.

— Как же тебе удалось выплыть обратно?

Мальчишка надулся еще сильнее.

— А я и не выплыл.

— Так что же ты здесь делаешь? — спросил англичанин.

Мальчик поднял камешек и бросил его.

— Такой же вопрос я могу задать и тебе.

Мужчина кивнул. Тут он прав. Происходящее должно казаться ему странным. Хотя чем больше он об этом думал, тем естественнее все выглядело. Най знал: еще немного — и он совсем перестанет обращать на это внимание.

Он взял поводья Муэрто и по широкой дуге обошел змею. Тридцатью футами севернее начальник охраны снова принялся искать следы.

— Здесь еще горячее, чем на проклятой сковороде, где готовится жаркое из капусты и картофеля с мясом, — сказал мальчишка.

Най ничего не ответил. Он увидел царапину на камне. Должно быть, сразу после встречи со змеей Карсон резко свернул. Господи, как болит голова.

— Послушай, у меня есть идея, — сказал паренек. — Давай возьмем их у перевала.

Сквозь туман боли англичанин вспомнил свои карты. Северную часть пустыни Хорнада он знал хуже южной. Наверняка он не помнил, но нельзя исключать, что у него есть шанс подкараулить там беглецов.

И у него по-прежнему оставалось преимущество — восемь галлонов воды, да и лошадь совсем не устала. Пришло время перестать обращать внимание на уловки Карсона. Пора перехватывать инициативу.

Найдя плоский участок лавы, Най разложил карту и прижал концы камешками. Возможно, Карсон направился на север не только для того, чтобы сбить преследователей со следа. В его личном деле говорилось, что он работал на разных ранчо в Нью-Мексико. Не исключено, что он направляется в места, которые хорошо знает.

Карты показывали, что в северной части пустыни много районов с застывшей лавой. Конечно, топографы не проводили настоящего изучения местности, и обширные участки карт были усеяны точками, обозначавшими потоки лавы. Четких границ не существовало. Най не сомневался, что планы не отличались точностью: информация получена в результате воздушных съемок, полевые экспедиции не проводились.

В северном конце Хорнада Най заметил серию шлаковых конусов, под названием «Цепь кратеров», идущую зазубренной линией через пустыню. Столовая гора Меса-дель-Контадеро начиналась у одного из языков лавы, а предгорья Фра-Кристобаль блокировали потоки с другой. Это нельзя было в полной мере назвать перевалом, но в Каса-Мальпаис был узкий проход возле северного конца Фра-Кристобаль. Согласно карте, это единственный способ выбраться из пустыни, не пересекая бесконечных пространств Каса-Мальпаис.

Мальчик склонился над плечом Ная.

— Вот! Что я тебе говорил, дяденька? Перехвати его у перевала.

В двадцати милях за проходом стоял символ ветряной мельницы — треугольник с буквой «X» и черной точкой, обозначающей водопой для скота. Рядом англичанин увидел крошечный черный квадрат со словами «Лава-Кемп». Очевидно, там находился полевой лагерь для ранчо, обозначенного на карте как «Даймонд-Бар». Он располагался двадцатью милями к северу.

Именно туда направлялся беглец. Сукин сын почти наверняка работал там в детстве. Тем не менее от «Маунт-Дрэгон» до Лава-Кемп нужно было преодолеть более ста миль, из них восемьдесят до узкого прохода в горах. Из чего следовало, что Карсону оставалось пройти почти шестьдесят миль до мельницы и источника воды. Ни одна лошадь не сумеет справиться с таким расстоянием, если ее не напоить хотя бы один раз. Они все равно обречены.

И все же чем больше Най изучал карту, тем очевиднее для него становился выбор Карсона. Он не будет задерживаться на лаве — она была нужна только для того, чтобы сбить погоню со следа. Беглец двинется по прямой к перевалу, к лагерю, который находится за ним, — там он найдет воду, пищу и людей, а возможно, сотовый телефон.

Глава службы безопасности вернул карты в футляр и огляделся. Казалось, лава тянется во все стороны, от горизонта до горизонта, но он знал, что ее западная граница находится всего в трех четвертях мили.

В сознании англичанина сформировался предельно простой план. Он немедленно покинет лаву и направится к проходу в Каса-Мальпаис. А когда он доберется до перевала, ему останется только ждать. Беглец не мог знать, что у него есть карты. Хитрый Карсон наверняка решил, что Най незнаком с северной частью Хорнады. Он не рассчитывает, что его отрежут. В любом случае, жажда так сильно его замучает, что он будет думать только о воде. Наю придется описать дугу, чтобы Карсон случайно не заметил его след, но с таким запасом воды и сильной лошадью он без проблем доберется до прохода раньше их.

Именно там Карсон и сука найдут свой конец в перекрестье прицела «Холланд и Холланд».

Теперь стервятники, которые продолжали медленно описывать круги в потоках восходящего воздуха, находились примерно в миле. Беглецы шли молча, ведя за собой лошадей. Было два часа дня. Лава мерцала бесконечными озерами голубой воды с пенистыми гребнями волн. Карсон не мог идти с открытыми глазами и не видеть воду.

Ученый вновь оценил свою жажду. Она стала мучительной. Он не мог себе представить, что существуют такие отчаянные ощущения. Лишившийся чувствительности язык превратился в толстый кусок мела во рту. Губы потрескались и начали источать жидкость. Жажда давила на сознание: он шел, и ему казалось, что пустыня превратилась в огромное пламя, которое уносит его, словно пепел, к ослепительно яркому небу.

Животные тоже страдали от обезвоживания. Несколько часов, проведенных под полуденным солнцем, оказали на них ошеломляющее воздействие. Карсон рассчитывал напоить их на закате, но понял, что это будет слишком поздно.

Он резко остановился. Де Вака, которая брела, отставая на несколько шагов, молча замерла на месте.

— Давай поить лошадей, — сказал он.

Произнесенные слова отозвались в горле мучительной болью.

Де Вака не ответила.

— Сюзанна, ты в порядке?

Она молча села на песок, в тень, отбрасываемую конем, и опустила голову.

Карсон спешился, подошел к лошади де Ваки, расстегнул седельную сумку Ная и отодвинул в сторону подковы. Вытащив флягу, он снял шляпу и наполнил ее до самых краев. Вид текущей воды вызвал у него в горле спазм. Роско, равнодушно стоявший рядом, неожиданно вскинул голову и сделал шаг вперед. Он мгновенно выпил всю воду и вцепился в шляпу зубами. Карсон раздраженно толкнул его в морду и отобрал головной убор. Конь недовольно переступил ногами и фыркнул.

Карсон наполнил шляпу во второй раз и поднес ее к лошади де Ваки. Животное жадно выпило воду.

Карсон взял другую флягу и дал коням еще по половине исходной порции, после чего вернул воду в седельную сумку. Как он и предполагал, лошади пришли в возбуждение, они фыркали и вертели мордами, широко раскрыв глаза.

Упаковывая вторую флягу, Карсон услышал шорох. Он протянул руку и обнаружил разошедшийся шов, из которого торчал лист пожелтевшей бумаги. Карсон вспомнил, как Най рассматривал его в конюшне в ночь песчаной бури. Он вытащил листок и с любопытством посмотрел на него. И с удивлением понял, что это не бумага, а кусок грязной старой кожи. Карсон принялся изучать изображение горного кряжа, черного массива причудливой формы, с множеством значков и надписей на испанском языке. Вдоль верхнего края шла странная фраза, выведенная крупным старинным почерком: «А1 despertar la hora el aguila del sol se levanta en una aguja del fuego» — «На рассвете орел солнца встанет на игле огня». А в самом низу, среди других записей на испанском, имя: «Диего де Мондрагон».

Внезапно Карсон все понял. Если бы не потрескавшиеся губы, он бы рассмеялся.

— Сюзанна! — воскликнул он. — Най искал сокровище горы Дракона. Золото Мондрагона! Я нашел карту в его седельных сумках. Безумный негодяй знал, что бумагу нельзя проносить в комплекс, а потому спрятал документ там, где его никто не мог найти!

Де Вака равнодушно посмотрела на карту, продолжая сидеть в тени своей лошади. Карсон тряхнул головой. Это было смешно и совсем не в характере англичанина — его никак нельзя было назвать глупцом. Впрочем, не приходилось сомневаться, что он приобрел карту в задней комнатке старого магазина подержанных вещей в Санта-Фе да еще заплатил за нее целое состояние. Карсон повидал немало таких же, которые ему предлагали купить; создание и продажа подобных фальшивок туристам было хорошим бизнесом в Нью-Мексико. Теперь он понял, почему Най с подозрением отнесся к прогулкам ученого в пустыне: он думал, что тот намерен украсть его воображаемый клад.

Внезапно Карсон помрачнел. Похоже, начальник службы безопасности уже довольно давно занимается поисками сокровищ. Возможно, сначала им двигало лишь любопытство. Но теперь, под влиянием неокрови, стремление найти золото превратилось в манию. Поэтому Най, зная, что ученый взял его седельные сумки, получил еще один серьезный повод безжалостно их преследовать.

Карсон принялся изучать карту более внимательно. На ней были изображены горы, а черными линиями, вероятно, показаны потоки лавы. В пустыне таких мест сколько угодно. Впрочем, Най наверняка знал, что камзол Мондрагона нашли у подножия горы Дракона; очевидно, он начал свои поиски оттуда, руководствуясь именно этими соображениями.

Но даже неожиданное объяснение еженедельным исчезновениям англичанина быстро потускнело под натиском ужасающей жажды, обжигающей горло. Карсон устало сунул кусок пергамента в седельный мешок и посмотрел на подковы. Он знал, что у них нет времени их надевать. Значит, придется рискнуть и подождать, пока они не окажутся на песке.

Он завязал седельные сумки и повернулся к спутнице.

— Сюзанна, нам пора двигаться дальше.

Де Вака молча встала и побрела на север. Карсон следовал за ней, и его мысли поглощали темные видения пламени.

Неожиданно они оказались у края потока. Впереди, до самого горизонта, расстилалась песчаная пустыня. Карсон наклонился и поднял несколько кусков соли, образовавшихся у кромки лавы. Всегда лучше подготовиться заранее.

— Теперь мы можем ехать верхом, — сказал он, убирая соль в карман.

Де Вака механически поставила ногу в стремя, но ей удалось сесть в седло только со второй попытки.

Наблюдая за ее молчаливой борьбой, Карсон понял, что больше не в силах терпеть. Он вытащил из седельной сумки мех с водой.

— Сюзанна, давай попьем.

Несколько мгновений она молча сидела в седле. Затем, не глядя в его сторону, ответила:

— Не будь дураком. Нам нужно пройти еще шестьдесят миль. Воду необходимо сохранить для лошадей.

— Только маленький глоток, Сюзанна. Глоток.

Она всхлипнула.

— Нет. Но если хочешь, можешь пить.

Карсон молча убрал воду. Он приготовился сесть в седло, когда ощутил, как что-то течет у него по подбородку. Он коснулся губ и обнаружил на пальцах кровь. В Угольном Каньоне до такого не дошло. Сейчас все было значительно хуже, а им предстояло преодолеть еще шестьдесят миль. И он вдруг понял, что им столько не пройти.

Если только у тела, над которым он разглядел птиц, нет койотов.

Карсон поставил ногу в стремя, поборол головокружение и сел в седло. Это лишило его последних сил, и он опустил голову.

Стервятники продолжали кружить в небе, до них осталось около четверти мили. Беглецы проехали некоторое расстояние, и Карсон приподнялся, опираясь на луку седла. На песке лежало что-то темное. Койоты рвали тело. Роско, заметивший что-то среди однообразной пустыни, двинулся в нужном направлении. Ученый заморгал, стараясь сосредоточиться. Глаза слезились. Он снова заморгал.

Койоты отбежали в сторону. Впрочем, на расстоянии в сотню ярдов они остановились и стали смотреть на пришельцев.

«В них никогда не стреляли», — подумал мужчина.

Лошади подъехали ближе, и Карсон посмотрел вниз на труп. Глаза стали такими сухими, словно их засыпали песком.

Мертвая вилорогая антилопа. Лишь характерные короткие рога, торчащие из изуродованного тела, позволили Карсону ее узнать.

Карсон посмотрел на де Ваку, остановившуюся рядом.

— Койоты, — сказал он.

Горло обожгло огнем.

— Что?

— Койоты. Значит, рядом вода. Они никогда не уходят далеко от воды.

— Сколько?

— Десять миль, не больше.

Он наклонился над лукой седла, стараясь контролировать спазмы.

— Как? — хрипло спросила де Вака.

— Следы.

Воздух плавился и мерцал от жара. Одинокое облачко дрейфовало по небу, точно сгустившиеся клубы едкого пара. Горы Фра-Кристобаль, к которым они приближались весь день, теперь казались костями, выбеленными солнцем. Горизонт за ними исчезал, да и сам ландшафт испарялся, растворяясь в полосах света, уходящих в раскаленное добела небо. Койоты сидели на пригорке, дожидаясь, пока чужаки уйдут.

— Они пришли сюда с подветренной стороны, — сказал ученый.

Он поехал, по спирали удаляясь от мертвой антилопы, пока не нашел отпечатки лап койотов. Карсон пустил коня по следу, де Вака ехала за ним. Так они преодолели несколько миль — Карсон чуть впереди, стараясь не упустить едва заметные на мягком песке отпечатки.

Затем следы подошли к лаве и исчезли.

Карсон остановил Роско, когда де Вака поравнялась с ним. Оба молчали. Никто не способен выследить койота на камнях.

— Я считаю, — прохрипел Карсон, — нам следует разделить остатки воды с лошадьми. Иначе мы больше не протянем.

На этот раз де Вака кивнула.

Они сползли с лошадей на жаркий песок. Нетвердой рукой Карсон достал полупустую флягу.

— Пей медленно, — посоветовал он. — И будь готова к тому, что жажда лишь усилится.

Де Вака начала пить, держа флягу дрожащими руками. Карсон не стал вытаскивать из кармана соль — воды было слишком мало. Он осторожно принял флягу из рук де Ваки и поднес к губам. Ощущения были потрясающе приятными, но, когда он закончил пить, жажда оставалась невыносимой.

Остаток он отдал лошадям, после чего привязал порожнюю флягу к седельной луке. Они улеглись рядом в тени животных, удрученно стоявших под жарким солнцем.

— Чего мы ждем? — спросила де Вака.

— Заката, — ответил Карсон.

Выпитая вода уже превратилась в чудесную недосягаемую мечту. Впрочем, говорить стало легче.

— Койоты идут на водопой на закате, обычно они начинают переговариваться в это время. Будем надеяться, что источник находится в миле от нас, тогда мы сможем их услышать. В противном случае…

— А как же Най?

— Я уверен, он продолжит нас искать. Но я думаю, что он потерял след.

— Интересно, Дон Алонсо и его жена пережили такие же страдания? — пробормотала женщина после долгой паузы.

— Наверное. Но они сумели найти источник воды.

Они замолчали. В песках воцарилась мертвая тишина.

— А ты больше ничего не помнишь об этом? — спросил Карсон.

Де Вака нахмурилась.

— Нет. Они вышли в пустыню после наступления сумерек и гнали скот до тех пор, пока у животных оставались силы. Апачи показали им источник.

— Значит, к этому моменту они прошли половину пути.

— Они захватили бочки с водой в фургонах, поэтому им удалось пройти значительно больше.

— И они направлялись на север, — сказал Карсон.

— Да, на север.

— А ты помнишь еще что-нибудь, хоть какую-то деталь?

— Я все тебе уже рассказала. Это было в пещере, у подножия Фра-Кристобаль. Больше я ничего не помню.

Карсон сделал быстрый подсчет. Они находились примерно сорока пятью милями севернее горы Дракона. До гор оставалось миль десять на запад. То есть это была максимальная дальность от источника для койотов. Ученый с трудом поднялся на ноги.

— Ветер дует в сторону Фра-Кристобаль. Значит, койоты пришли с запада. Поэтому не исключено — но это не более чем мое предположение, — Охо-дель-Агуила находится у подножия гор на западе.

— Все это было много лет назад, — сказала женщина. — Какие у тебя основания считать, что ключ до сих пор не пересох?

— Никаких.