Человек из Санкт-Петербурга Фоллетт Кен

– О, понимаю. Охраняете князя. Правильно делаете. А сколько вас здесь?

– Двое снаружи и четверо внутри. Те, кто внутри, вооружены. Но скоро нас будет гораздо больше.

– Как это?

– Устроят настоящее прочесывание, миледи. Я слышал, к девяти часам сюда прибудут сто пятьдесят человек. Мы схватим этого анархиста, уж будьте уверены.

– Это замечательно.

– Собрались покататься верхом, миледи? На вашем месте я бы не стал этого делать.

– Я и не стану, – солгала Шарлотта.

Она ушла и обогнула восточное крыло дома. Там находились стойла, служителей в них не было. Она вошла внутрь и позвала свою кобылу Пятнашку, названную так из-за белых пятнышек на передних ногах. Она говорила с ней минутку, гладила, дала яблок. Затем оседлала, вывела из стойла и вскочила на нее.

Сделала широкий круг по парку так, чтобы никому не попадаться на глаза и не привлечь внимания полицейского. Промчалась галопом по западному паддоку и, перескочив через невысокую ограду, оказалась в лесу. Добравшись до верховой тропы, пустила лошадь рысью.

В лесу царила тишина. Кроны дубов и буков отбрасывали тень на тропу. Над землей дымком поднималась роса, ее хорошо было видно на солнечных прогалинах. Проезжая по ним, Шарлотта словно ощущала жар солнечных лучей. Громко заливались птицы.

Она задумалась: «Что он может сделать против сотни с лишним человек? Теперь его план обречен на провал: Алекса слишком хорошо охраняют, а охота на самого Феликса умело организована».

Но, по крайней мере, она сможет его предупредить.

Доехав до дальнего края леса, она так и не встретила его. Это ее разочаровало: ведь она была уверена, что сегодня он обязательно появится. Забеспокоилась: ведь если она не увидит его сегодня, то не сумеет предупредить, и его тогда поймают. Однако, еще не было семи; возможно, он пока не высматривал ее в лесу. Сойдя с лошади, она прошла назад, ведя Пятнашку под уздцы. Не исключено, что Феликс видел ее, но выжидал, нет ли за ней хвоста. Остановилась, засмотревшись на белку. Людей они не боялись, но от собак убегали. Вдруг Шарлотта почувствовала, что за ней следят. Обернулась и увидела его. Он стоял и смотрел на нее особенно грустным взглядом.

– Привет, Шарлотта, – произнес он.

Она подошла и взяла его за руки. Борода его порядком отросла. Одежда вся в листве.

– У вас ужасно усталый вид, – проговорила она по-русски.

– Я голоден. Вы принесли еды?

– О, Бог мой, нет!

Она захватила яблоко для лошади, но ничего для Феликса.

– Обойдусь. Бывало и голоднее.

– Послушайте, – сказала она. – Вам надо немедленно бежать отсюда. Тогда вы еще можете спастись.

– Зачем мне бежать? Я собираюсь похитить Орлова.

Она покачала головой.

– Теперь это невозможно. Его телохранители вооружены, весь дом охраняется полицией, а к девяти часам вас начнет разыскивать целая армия из ста пятидесяти человек.

Он улыбнулся.

– Если я сбегу, что мне делать всю оставшуюся жизнь?

– Но я не стану помогать вам совершать самоубийство!

– Присядем на траву, – сказал он. – Мне надо вам кое-что объяснить.

Она села, уперевшись спиной в широкий дуб. Феликс сел напротив, по-казачьи скрестив ноги. По его усталому лицу бегали солнечные блики. Он заговорил несколько торжественно, округлыми, будто давно отрепетированными, фразами.

– Помнишь, я как-то сказал, что когда-то любил одну женщину по имени Лидия, а ты заметила, что так зовут твою мать? – Я помню все ваши слова до единого. Она пока не могла понять, к чему он клонит.

– Так это и была твоя мать.

В недоумении она уставилась на него.

– Вы любили мою маму?

– Даже больше. Мы были настоящими любовниками. Она приходила ко мне, одна, ты понимаешь, что я хочу сказать?

От смущения Шарлотта вся залилась краской.

– Да.

– Ее отец, твой дед, узнал обо всем. Старый граф приказал меня арестовать, а потом вынудил твою мать выйти замуж за Уолдена.

– О, как это ужасно, – тихо проговорила Шарлотта. Не сознавая причины, она страшилась его последующих слов.

– Ты родилась через семь месяцев после их свадьбы. Видимо, он придавал этому обстоятельству большое значение.

Шарлотта непонимающе сдвинула брови.

– Ты знаешь, сколько времени нужно, чтобы выносить дитя?

– Нет.

– Обычно девять месяцев, но иногда и меньше.

Сердце Шарлотты бешено колотилось.

– Что вы хотите сказать?

– То, что, возможно, ты была зачата еще до свадьбы.

– Значит ли это, что вы мой отец? – недоверчиво спросила Шарлотта.

– Есть и другие доказательства. Ты как две капли воды похожа на мою сестру Наташу.

В горле Шарлотты словно застрял комок, она с трудом произнесла:

– Так вы думаете, что вы, действительно, мой отец.

– Я уверен в этом.

– О, Боже. Закрыв лицо руками, Шарлотта невидящим взором устремилась ввысь. Ей казалось, что она пробуждается от сновидения, и никак не может понять, где сон, а где явь. Она подумала о папе, который не был ей отцом, подумала о матери, имевшей любовника, о Феликсе, ее друге, оказавшемся вдруг ее настоящим отцом...

– Неужели они даже в этом мне лгали? – промолвила она.

В голове у нее сейчас настолько все смешалось, что, попытайся она встать на ноги, она бы не устояла. У нее было такое чувство, будто все прежние известные ей карты оказались поддельными, и на самом деле она проживала в Бразилии; будто настоящим владельцем Уолденхолла был Причард, а лошади на их конюшне умели говорить, но не хотели показывать этого. Однако, открывшаяся ей реальность оказалась страшнее.

Она сказала:

– Если бы вы сообщили мне, что на самом деле я мальчик, просто мама всегда одевала меня в женскую одежду, я примерно чувствовала бы то, что чувствую сейчас.

«Мама и... Феликс?» – подумала она и вновь залилась краской.

Феликс взял ее за руку и стал гладить. Потом заговорил:

– Мне кажется, что вся та любовь и привязанность, которую обычно мужчина отдает жене и детям, у меня ушла на политику. Я должен попытаться заполучить Орлова даже, если это совершенно невозможно. Так отец пытается спасти своего тонущего ребенка даже, если сам он не умеет плавать.

Внезапно Шарлотта поняла, какое смятение вызывала она в Феликсе – дочь, которую он увидел только теперь. Ей стал понятен его странный, полный боли взгляд, который временами он бросал на нее.

– Несчастный вы человек, – проговорила она.

Он закусил губу.

– У тебя такое доброе сердце.

Она не поняла, почему он это сказал.

– Что же нам делать?

Глубоко вздохнув, он спросил:

– Ты могла бы провести меня в дом и спрятать там?

Она подумала секунду.

– Да, – ответила она.

Он уселся на лошадь позади нее. Лошадь дернула головой и фыркнула, словно обиженная тем, что ее заставляли везти двойной груз. Шарлотта пустила ее рысью. Какое-то время они ехали по верховой тропе, а затем свернули и углубились в лес Въехав в ворота, пересекли падок и очутились на узенькой дорожке. Дома Феликс пока не видел: он понял, что Шарлотта специально делает круг, чтобы подъехать к дому с северной стороны.

Какая поразительная девушка! Такая сила характера. Ему хотелось думать, что это она унаследовала от него. Он был счастлив, что рассказал ей правду о ее происхождении. Он чувствовал, что пока еще она не совсем готова принять эту правду, но со временем обязательно примет. Она выслушала его, хотя от его слов привычный ее мир перевернулся вверх дном, и в ее реакции не было и налета истерии, столь свойственной ее матери.

С узкой дорожки они свернули в сад. Сквозь деревья Феликс смог различить крыши башенок Уолденхолла. Сад заканчивался стеной. Шарлотта слезла с лошади.

– Здесь вам лучше пойти рядом со мной. Тогда, если кто-нибудь выглянет в окно, вас будет трудно заметить.

Феликс спрыгнул с лошади. Пройдя вдоль стены, они завернули за угол.

– А что там за стеной? – спросил Феликс.

– Огород. Но сейчас лучше помолчать.

– Ты просто чудо, – прошептал Феликс, но она его не слышала. На другом углу они остановились. Феликс увидел какие-то невысокие строения и двор.

– Конюшни, – тихо произнесла Шарлотта. – Побудьте здесь минутку. Как только дам сигнал, идите за мной, да поскорее.

– И куда же мы пойдем?

– На крыши.

Въехав во двор, она сошла на землю и привязала поводья к металлическому брусу. Феликс видел, как она прошла весь дворик, глядя по сторонам, а затем вернулась и заглянула в конюшни.

Он услышал, как она проговорила:

– Привет, Питер.

Из конюшни вышел мальчик лет двенадцати и снял картуз.

– Доброе утро, миледи.

«Как же она избавится от него?» – подумал Феликс.

– А где Даниэль?

– Завтракает, миледи.

– Пойди позови его. Скажи, чтобы пришел расседлать Пятнашку.

– Я и сам могу это сделать, миледи.

– Нет, пусть это сделает Даниэль, – повелительно сказала Шарлотта. – Ну-ка, марш.

«Молодчина», – подумал Феликс.

Мальчишка убежал. Шарлотта обернулась к Феликсу и сделала ему знак. Он бросился к ней.

Она прыгнула на низкий железный ларь, затем взобралась на рифленую крышу амбара, а уже оттуда на покрытую шифером крышу одноэтажного каменного строения.

Феликс последовал за ней.

Они на четвереньках ползли по краю шиферной крыши, пока не уперлись в кирпичную стену, а затем поползли по скату к коньку крыши.

Феликс чувствовал себя слишком на виду и совершенно беззащитным. Шарлотта поднялась и заглянула в окошко в кирпичной стене.

– Что там такое? – прошептал Феликс.

– Спальня горничных. Но сейчас они внизу. Накрывают стол к завтраку.

Она взобралась на оконный карниз и встала там. Спальня находилась в мансарде, а щипец крыши располагался как раз над окном, образуя по обе стороны пологие скаты. Продвинувшись по подоконнику, Шарлотта перекинула ногу через край крыши.

Это выглядело ужасно опасным. Феликс всерьез испугался, что она может упасть. Но Шарлотта с легкостью подтянулась на крышу.

Феликс сделал то же самое.

– Теперь нас никто не увидит, – сказала девушка.

Феликс оглянулся вокруг. Она была права: с земли их никто не увидит. Напряжение немного спало.

– Крыши занимают примерно четыре акра, – объяснила ему Шарлотта.

– Четыре акра! Гораздо больше, чем земли у русского крестьянина! – возмутился Феликс.

Зрелище было потрясающее. Вокруг простиралось множество крыш, самых разных по форме, размеру и материалу. Всюду были устроены лесенки, чтобы люди не спотыкались о шиферные плитки. Система водостоков была столь же сложна, как трубопроводы на старом нефтеперерабатывающем заводе, который Феликс видел в Батуми.

– Никогда не доводилось видеть такого огромного дома, – вырвалось у Феликса.

Шарлотта встала во весь рост.

– Пойдемте за мной.

Она повела его по лестнице на другую крышу, затем вверх по нескольким деревянным ступеням, приведшим к маленькой квадратной двери в стене.

– Когда-то через эту дверь выходили чинить крыши, но теперь о ней все забыли, – сказала Шарлотта. Она открыла дверцу и заползла внутрь.

Феликс осторожно пополз за ней и очутился в темноте.

Лидия не спала всю ночь, а наутро уехала из Лондона, воспользовавшись автомобилем и шофером своего шурина Джорджа. В девять утра авто въехало на дорожку, ведущую к замку Уолденов. Вид сотен полицейских, десятков машин и кучи собак перед домом поразил Лидию. Шофер Джорджа осторожно провел их машину сквозь толпу к южному фасаду дома. На лужайке стоял огромный чан с чаем, и полицейские с чашками выстроились в очередь к нему. Появился усталый Причард с гигантским подносом, полным сэндвичей. Из-за суматохи он даже не заметил, что прибыла хозяйка. На террасе был расставлен стол, за которым сидели Стивен и сэр Артур Лэнгли. Сэр Артур инструктировал полицейских, стоявших перед ним полукругом. Лидия подошла к ним. Сэр Артур разглядывал лежавшую на столе карту. Лидия услышала, как он сказал:

– При каждой группе будет человек из местных, чтобы помогать не сбиться с дроги, и мотоциклист, чтобы передавать каждый час сообщения о ходе операции.

Увидев Лидию, Стивен покинул компанию на террасе и подошел к ней.

– Доброе утро, дорогая. Какой приятный сюрприз. Как ты добралась сюда?

– Взяла машину у Джорджа. Что здесь происходит?

– Организуют прочесывание местности.

– Вот как.

«Когда столько людей начнут охотиться за ним, как же Феликс сумеет спастись?»

– Тем не менее, я бы предпочел, чтобы ты оставалась в городе. Я бы меньше беспокоился о твоей безопасности, – сказал Стивен.

– А я бы каждую минуту ждала дурных известий.

«А что бы я могла считать хорошими известиями? – подумала она. – Вот если бы Феликс отказался от своей затеи и скрылся. Но этого он не сделает, она-то уж знает».

Она всмотрелась в лицо мужа. Сквозь обычное спокойствие на нем читались усталость и напряжение. Бедный Стивен: сначала его обманула жена, а теперь обманывает дочь. С виноватым чувством она коснулась его щеки.

– Только не выматывайся, – сказала она.

Раздался свисток. Полицейские спешно допили свой чай, засунули остатки сэндвичей в рот, надели шлемы и разбились на шесть групп во главе с руководителем. Лидия и Стивен наблюдали за ними. То и дело слышались свистки, отдавались громкие команды. Наконец, все двинулись со двора. Первая группа отправилась в южном направлении, через парк в лес. Две другие на запад, в сторону паддока. Остальные три к главной дороге.

Лидия окинула взглядом лужайку. Она выглядела так, будто на ней устраивала воскресный пикник целая школа, а теперь все дети разошлись по домам. Миссис Брейтуотер со страдальческим выражением лица начала организовывать уборку. Лидия пошла в дом.

В холле она встретила Шарлотту. Та очень удивилась при виде ее.

– Привет, мама, – проговорила она. – Я и не знала, что ты собираешься сюда.

– В городе такая скука, – механически произнесла Лидия, а потом спохватилась: «Что за чепуху мы несем».

– Как ты добралась?

– На машине дяди Джорджа.

Говоря это, Лидия поняла, что Шарлотту вовсе не волнует ее ответ и что ее дочь думает о чем-то другом.

– Ты, должно быть, встала очень рано, – сказала Шарлотта.

– Да.

На самом-то деле Лидии хотелось прокричать:

– Прекрати это! Давай не будем притворяться. Давай скажем друг другу правду!

Но она не могла заставить себя произнести это.

– Все полицейские ушли? – спросила Шарлотта. Она очень странно посмотрела на Лидию, будто видела ее впервые. Лидия почувствовала себя неуютно.

«Хотела бы я знать, что в голове у моей дочери», – подумала она.

– Да, все уже ушли, – ответила она.

– Превосходно.

Это было одно из любимых словечек Стивена: «превосходно». В конце концов, в Шарлотте было кое-что от Стивена: любознательность, решительность, выдержка, даже если она и не получила этих качеств по наследству, то приобрела их, подражая ему...

– Надеюсь, они схватят этого анархиста, – проговорила Лидия, наблюдая за реакцией Шарлотты.

– Уверена, что схватят, – весело заметила Шарлотта.

"У нее слишком радостный взгляд, – подумала Лидия.

– С чего бы это, когда сотни полицейских сейчас прочесывают окрестности в поисках Феликса? Почему она не подавлена и не встревожена так, как я? Видимо, потому что не думает, что они смогут поймать его. У нее есть какая-то причина считать, что он находится в безопасности".

Шарлотта прервала ее мысли.

– Скажи мне одну вещь, мама. Сколько нужно времени, чтобы выносить ребенка?

Кровь отхлынула от лица Лидии, рот ее раскрылся. Она уставилась на Шарлотту с одной единственной мыслью: «Она знает! Знает!»

Шарлотта кивнула головой и грустно улыбнулась.

– Не беспокойся. Ты уже ответила на мой вопрос, – промолвила она.

Повернулась и пошла вниз по лестнице. Лидия схватилась за перила, чувствуя, что вот-вот упадет. Феликс все рассказал Шарлотте! Какая жестокость, это после стольких-то лет. Гнев к Феликсу захлестнул ее. По какому праву он разрушает жизнь Шарлотты? Потолок холла закружился у нее перед глазами, и она услышала слова служанки:

– Вам плохо, миледи?

В голове чуть прояснилось.

– Немного устала после поездки, – сказала она. – Поддержите меня.

Служанка взяла ее за руку, и вдвоем они прошли наверх в комнату Лидии. Другая служанка уже распаковывала ее вещи. В туалетной комнате была приготовлена горячая вода. Лидия села.

– Оставьте меня, вы обе, – сказала она. – Позже распакуете вещи.

Служанки вышли. Лидия расстегнула пальто, но сил снять его у нее уже не было. Она все думала о поведении Шарлотты. Дочь была почти весела, хотя ее явно занимала масса всяких мыслей. Лидия узнала и поняла это поведение дочери. Иногда и она чувствовала себя подобным образом. Так бывало, когда она проводила время с Феликсом. Тогда казалось, что жизнь удивительна и увлекательна, полна смысла, ярких красок, страсти, и в ней всегда будет что-то новое. Выходит, Шарлотта виделась с Феликсом и считает, что теперь он в безопасности.

– Что же мне делать? – мучилась Лидия.

Превозмогая усталость, она разделась. Долго мылась и снова одевалась, стараясь дать себе время успокоиться. Ей хотелось знать, как Шарлотта восприняла известие о том, что Феликс ее отец. Ясно, что он ей очень понравился. «Так происходит всегда, – подумала Лидия. – Он нравится людям. Откуда у Шарлотты взялись силы выслушать эту новость и не упасть в обморок?»

Лидия решила, что самое лучшее, что она сейчас могла бы сделать, это заняться домом. Взглянула на себя в зеркало, приняла спокойное выражение лица и вышла. На лестнице столкнулась с горничной, несшей поднос. На нем красовались нарезанная ломтиками ветчина, яичница, свежий хлеб, молоко, кофе и виноград.

– Для кого все это? – спросила она.

– Для леди Шарлотты, миледи, – ответила горничная.

Лидия пошла дальше. Неужели Шарлотта даже не потеряла аппетит? Пройдя в утреннюю комнату, она вызвала повариху. Миссис Роуз была худой, нервной женщиной, никогда не евшей той обильной пищи, что готовила своим хозяевам.

Она проговорила:

– Как я поняла, к обеду приедет мистер Томсон, а к ужину прибудет мистер Черчилль, миледи.

Обсудив с ней меню, Лидия отослала ее. «Почему все-таки Шарлотта попросила себе такой плотный завтрак в комнату?» – недоумевала она. И так поздно! В деревне Шарлотта обычно вставала рано и кончала завтракать еще до того, как поднималась Лидия.

Она послала за Причардом, и они вместе набросали план, как рассадить всех за столом. Причард сказал ей, что пока Алексу рекомендовано есть в своей комнате, никуда не выходя. Но даже в его отсутствие за столом у них оказывалось гораздо больше мужчин, чем женщин, но в данной ситуации Лидия не могла никого пригласить, чтобы их число сравнялось. Поломав голову, Лидия отослала Причарда.

Где же Шарлотта виделась с Феликсом? И почему она была так уверена, что ему не грозит опасность? Она его где-то спрятала? Или он так изменил свою внешность, что теперь его невозможно узнать?

Она бесцельно прошлась по комнате, разглядывая бронзовые статуэтки, стеклянные украшения, письменный стол. У нее разболелась голова. Начала поправлять цветы в большой вазе у окна, но случайно смахнула ее, и та разбилась. Вызвала прислугу, чтобы та убрала все, а сама вышла из комнаты.

Нервы ее совсем расшатались. Подумала, не принять ли лауданум. Но в последние дни он не помогал так, как прежде.

Как теперь поступит Шарлотта? Сохранит ли эту тайну? Почему дочь не хочет довериться ей?

Она прошла в библиотеку, в голове у нее бродила рассеянная мысль взять какую-нибудь книгу и забыться. Войдя туда, она запнулась у порога. Ее охватило чувство вины – за письменным столом сидел Стивен. Увидя ее, он приветливо улыбнулся и продолжил что-то писать.

Лидия прошлась вдоль книжных шкафов. Подумала, не взять ли Библию. В детстве у них в семье постоянно читали Библию, молились и ходили в церковь У нее были суровые няньки, пугавшие ее ужасами ада за неаккуратность, и немецкая гувернантка-лютеранка, вечно рассуждавшая о наказании за грехи. Но так как Лидия была повинна в разврате и перенесла этот грех и на свою дочь, то она никогда не могла найти утешения в религии.

«Мне следовало уйти в монастырь замаливать свой грех, отец был прав», – подумала она.

Взяв наугад книгу, она села и раскрыла ее.

– Необычный для тебя выбор, – сказал Стивен.

С того места, где он сидел, он не мог видеть заглавия книги, но точно знал, как тома расставлены на полках. Лидия просто не понимала, где он брал время, чтобы столько читать. Она взглянула на корешок тома, что держала в руках. Это были «Уэссекские стихи» Томаса Гарди. Она не любила романы Гарди, всех этих решительных, страстных женщин и волевых мужчин, терявших голову из-за них.

Они часто сидели со Стивеном в библиотеке, особенно в первые годы в Уолденхолле. Она ностальгически вспоминала то время, когда читала, сидя тут, а Стивен работал. В те годы он не был столь уравновешен; она помнила, как он говорил, что в наши дни сельским хозяйством не прожить, и если их семья намеревается и впредь остаться богатой и влиятельной, то надо приготовиться к условиям двадцатого века. Вот тогда он и продал часть ферм, многие акры земли, по очень низкой цене, и вложил деньги в железные дроги, банки и недвижимость в Лондоне. План его, видимо, сработал, так как вскоре он успокоился.

Все как будто окончательно утряслось после рождения Шарлотты. Слуги обожали малышку и восхищались Лидией-матерью. Лидия привыкла к английскому стилю жизни, ее хорошо принял лондонский свет. То были восемнадцать лет спокойствия.

У Лидии вырвался вздох. То время заканчивалось. Долгие годы она столь успешно хранила свои тайны, что они беспокоили ее одну, да и она сама порой забывала о них. Теперь же все тайное становилась явным. Она думала, что Лондон находится на безопасном расстоянии от Санкт-Петербурга, но, возможно, лучше было бы поселиться в Калифорнии. А если на всем свете для нее не нашлось бы тихого пристанища? Покоя больше не будет. Весь мир ее распадался. Что ее ждет впереди?

Первое же стихотворение в раскрытой книге оказалось созвучным ее переживаниям. В нем говорилось о любви и верности, о фальши и притворстве.

"Разве оно не обо мне? – думала Лидия. – Разве не я продала свою душу, выйдя замуж за Стивена, чтобы спасти из темницы Феликса? А потом всю жизнь притворялась, что я не распутная грешница. Но я именно такая! И я не единственная. Другие женщины чувствуют то же самое. Иначе почему виконтесса и Чарли Стотт пожелали иметь смежные спальни, гостя у нас? И отчего это леди Джирард, говоря о них, подмигивала, будто не понимая, какие эмоции их обуревают. Если бы во мне было чуть больше чувственности, возможно, Стивен чаще приходил бы в мою спальню, и у нас появился бы сын. Лидия вновь вздохнула.

– Даю за них пенни, – сказал Стивен.

– Что такое?

– Даю пенни, за твои мысли.

Лидия улыбнулась.

– Никогда не выучу этих английских выражений. Такого я еще не встречала.

– Никогда не поздно учиться. Оно означает: «Скажи мне, о чем ты думаешь».

– Я думала о том, что после твоей смерти Уолденхолл отойдет сыну Джорджа.

– Да, если у нас не будет сына.

Она взглянула на его лицо: яркие голубые глаза, аккуратная серая бородка. Сейчас он повязал голубой галстук в белую крапинку.

– Неужели слишком поздно? – спросил он.

– Не знаю, – задумчиво ответила она. Про себя же решила: «Это зависит от того, что теперь выкинет Шарлотта».

– Нам надо постараться, – промолвил Стивен.

Беседа приняла неожиданно откровенный оборот: Стивен, видимо, почувствовал, что ей хочется открытости. Встав с кресла, она подошла и встала за его спиной. На его макушке она заметила небольшую лысину. Когда же она там появилась?

– Ты прав, – проговорила она. – Нам надо постараться.

С этими словами она наклонилась и поцеловала его лоб, затем, поддавшись внезапному порыву, в губы. Он закрыл глаза.