Венец безбрачия Свириденкова Ольга

16

Выйдя из библиотеки, Матвей поднялся к себе, закурил сигару и принялся возбужденно мерить шагами комнату. Он был в таком бешенстве, что ему хотелось крушить все вокруг. Подумать только: его, словно какого-то шкодливого юнца, уличили его во лжи и заставили объяснять причины неблаговидного поступка! Его — сильного, независимого человека, который чего только не пережил за свои двадцать пять лет! Никогда в жизни Матвей еще не чувствовал себя таким униженным. Но досадней всего было сознавать, что в это нелепое, идиотское положение он поставил себя сам.

Какого черта он с самого начала не рассказал Юлии правду про тот маскарад? Ответ был прост: он смалодушничал. Испугался, что она не поверит ему, станет о нем плохо думать, и счел за лучшее все отрицать. В тот момент ему казалось, что это будет самым благоразумным решением. Матвей не сомневался, что большинство мужчин на его месте повели бы себя точно так же. К несчастью, втолковать все это Юлии было невозможно.

Теперь Матвею стало понятно, почему она с самого начала проявляла по отношению к нему враждебность. Во всем был виноват злополучный маскарад. Если бы не он, их отношения с Юлией могли сложиться иначе. Но что толку теперь об этом рассуждать? Дело сделано, и назад ничего не воротишь. А стало быть… «А стало быть, тебе ничего не остается, кроме как поскорей собрать вещи и навсегда исчезнуть из жизни этой девушки, — с невеселой усмешкой сказал себе Матвей. — Все равно добрых отношений у вас уже никогда не будет. Юлия считает тебя развратником и лгуном, и как бы ты ни старался, ее мнение о тебе не изменится».

Затушив сигару, Матвей начал спешно укладывать в саквояж свои пожитки. Он уже почти покончил с этим делом, когда в дверь постучалась горничная.

— Вам только что привезли письмо из Москвы, — сказала она, протягивая Матвею голубоватый конверт.

Он с любопытством взглянул на письмо. На нем не было ни почтового штемпеля, ни обратного адреса, только надпись, выведенная крупным, аккуратным почерком: «Его сиятельству графу Матвею Елагину в собственные руки».

— Еще одно анонимное послание, — озадаченно пробормотал Матвей, распечатывая конверт. — Интересно, от кого же на сей раз?

Внутри конверта оказался всего тонкий листок, а на нем — всего несколько строчек, написанных тем же почерком, что и на конверте: «Господин Елагин! Если вам дорога собственная жизнь, немедленно откажитесь от притязаний на руку Юлии Прозоровской и впредь держитесь подальше от этой девушки. В противном случае то, что произошло с вашим кузеном, покажется вам всего лишь невинной забавой.

P. S. Я прекрасно понимаю, что вас, человека, прошедшего следствие по делу декабристов и две войны, нелегко устрашить. И все-таки советую крепко подумать. В конце концов, эта избалованная богачка не стоит того, чтобы достойный человек рисковал из-за нее своей жизнью».

Перечитав письмо, Матвей отложил его в сторону и задумчиво прошелся из угла в угол. Итак, его приезд сюда не остался незамеченным для таинственного недруга Юлии, и тот уже начал действовать. Или это всего лишь чья-то злая шутка? Матвей вполне допускал такой вариант, и все-таки какое-то смутное чувство подсказывало ему, что это не розыгрыш. Ему серьезно угрожают… и даже признаются, что пытались отправить на тот свет его кузена. Смелое признание, ничего не скажешь! И вывод из него напрашивается определенный: человек, приславший это письмо, способен пойти на все, чтобы не допустить замужества Юлии Прозоровской.

— Но зачем? Для чего ему это? — недоуменно пробормотал Матвей. — Месть? Но ведь она должна иметь разумные пределы! И потом… Юлия, конечно, не ангел, но чтобы вызвать к себе такую безграничную ненависть… нужно очень крупно кому-то насолить. А Юлия не помнит за собой подобного деяния и, кажется, не лукавит.

В любом случае, ей угрожает нешуточная опасность. Ибо человек, способный творить такие чудовищные вещи не ради получения выгоды, никак не может быть признан нормальным. В настоящий момент его цель — оставить Юлию без женихов и лишить возможности наслаждаться удовольствиями светской жизни. Но что будет, когда эта цель окажется достигнутой? Оставит ли он в покое свою жертву, или…

Тяжко вздохнув, Матвей подошел к саквояжу и принялся вытаскивать свои вещи. Он сознавал, что поступает глупо, но ничего не мог с собой поделать. Юлия вовсе не была одинока, и все-таки была беззащитна перед своим опасным и могущественным врагом. Бросить ее в такой сложной ситуации Матвей не мог.

— В конце концов, послать эту заносчивую ведьму ко всем чертям и уехать ты сможешь в любой день, — утешительно сказал он себе.

После разговора с кузиной на душе у Юлии сделалось совсем скверно. Ее боевой настрой бесследно исчез, сменившись состоянием подавленности и гнетущей тоски. С каждой минутой она все яснее понимала, что совершила глупость — рассорилась с единственным человеком, способным оказать ей реальную поддержку в нынешнем сложном положении. Конечно, рядом с ней родные и близкие, которые горячо любят ее, всегда готовы утешить и ободрить. Но сейчас Юлия нуждалась не в любви и утешении, а в твердой, надежной опоре. И — надо же! — она сама выбила эту опору у себя из-под ног.

К раскаянию в сделанной глупости примешивалось чувство вины перед Матвеем. Без сомнения, этого дерзкого человека следовало проучить! Однако Юлия с досадой сознавала, что она перегнула палку. В конце концов, если рассуждать здраво, не так уж он перед ней и виноват. Да, он едва не лишил ее невинности. Но зачем же она позволила ему зайти так далеко? Мужчинам только дай волю — и опомниться не успеешь, как они затащат тебя в постель.

Что же касается случая на маскараде, то здесь, как ни досадно Юлии было признавать, вины Матвея перед ней выходило еще меньше. Он прав: ей не следовало появляться там одной. И уж в любом случае, не следовало вступать в разговор с нетрезвым кавалером, настроенным на игривый лад. Она повела себя беспечно и легкомысленно — и едва не поплатилась за это. Пожалуй, ей еще нужно радоваться, что все закончилось так благополучно. По крайней мере, Матвей не позволил себе ничего лишнего, не считая нескольких нелицеприятных высказываний в ее адрес. А вот какой-нибудь другой мужчина на его месте вполне мог бы позволить…

«Да, напрасно я погорячилась и выгнала его из дома, — огорченно думала Юлия. — Ведь это именно он потрудился разобраться в том, что происходит вокруг меня и, наверное, искренне хотел мне помочь. А я заплатила ему черной неблагодарностью!.. Все потому, что ты не умеешь вовремя остановиться, — с досадой прибавила Юлия, сердито взглянув в зеркало на свое отражение. — Сколько раз эта несносная черта уже подводила тебя — и вот опять!»

Нечего было и думать, чтобы в таком настроении заниматься делами. Спрятав бумаги в стол, Юлия сокрушенно вздохнула и вышла из библиотеки. За минувшую зиму она выучилась играть в бильярд и надеялась, что сейчас это поможет ей отвлечься от тягостных мыслей. Забыть, что именно сейчас Матвей Елагин собирает вещи, чтобы навсегда покинуть сей негостеприимный дом.

В бильярдной Юлия, к своему удивлению, обнаружила тетушкиного мужа, который в столь ранний час обычно еще спал. Заметив племянницу, он приветливо улыбнулся. Правда, улыбка тут же превратилась в застывшую маску, а в светло-карих глазах Дмитрия появилось озадаченное выражение.

— Бог мой, — он с веселым любопытством рассматривал наряд и прическу Юлии. — Да ты выглядишь так, будто собралась на придворный прием! И на кого, скажите на милость, рассчитан этот маскарад? На месье Елагина?

— Никакого маскарада нет, — Юлия отвернулась и досадливо прикусила губу. — Мне захотелось нарядно одеться, вот и все.

— Ну-ну, — усмехнулся Дмитрий. — Можно подумать, я мало тебя знаю. Скажи лучше, ты уже видела Матвея? Мне нужно посоветоваться с ним по одному вопросу.

Юлия в замешательстве кашлянула.

— Н-нет, — неожиданно для себя солгала она, — я думаю, он еще не спускался вниз… Дмитрий, а как получилось, что ты оказался близко знаком с этим человеком? — спросила она, удивившись в глубине души, что такой вопрос до сих пор не приходил ей в голову. — Я не помню, чтобы ты когда-то говорил о нем, а между тем, ведь это именно ты предложил ему жениться на мне!

По губам Дмитрия скользнула озорная усмешка:

— Ты помнишь моего дальнего родственника Дениса Барковского?

— Того самого надутого толстяка, что служит при посольстве в Берлине?

— Ну, это сейчас он такой… солидный, — усмехнулся Дмитрий. — А в молодости был еще тем повесой. Шесть лет назад он только и делал, что волочился за начинающими актрисами да шатался по игорным домам. В одном из таких злачный мест и произошла его ссора с Матвеем Елагиным. Причем виноват в скандале был исключительно сам Денис. Ему, видишь ли, не понравилось, что он несколько раз подряд проигрался в карты, вот и начал задираться. Слово за слово, дело дошло до вызова. В секунданты Денис, за неимением никого лучшего, позвал меня. Вот тогда-то и состоялось мое знакомство с Матвеем. То есть, конечно, я встречал его в свете, но до этого поединка общаться нам не доводилось.

— И чем же он заслужил твою симпатию? — с нетерпением спросила Юлия.

Дмитрий многозначительно улыбнулся.

— Великодушием к человеку, который этого не заслуживал. Понимаешь, — пояснил он после короткой паузы, — Елагин мог запросто отправить моего задиристого кузена на тот свет или хотя бы тяжело ранить, но он этого не сделал. Не потому что промахнулся — он бы не промахнулся, а исключительно из соображений гуманности. Денис стрелял первым, и его пуля прошла в сантиметре от правой руки Елагина, задев край рукава. Когда же настала очередь Елагина, он переложил пистолет в левую руку и сделал свой выстрел, почти не целясь. И… разнес вдребезги пистолет противника, лишив того возможности продолжать дуэль.

— То есть, он хотел показать, что одинаково стреляет обеими руками?

— А также преподать великовозрастному повесе урок, — усмехнулся Дмитрий. — И, надо отметить, у него это получилось. После дуэли, когда он находился на волосок от гибели, Денис пересмотрел свои взгляды на некоторые вещи и, к радости родителей, наконец взялся за ум.

— Жаль, что Елагин не сделал того же самого, — с досадой заметила Юлия.

— Ты имеешь в виду его участие в Тайном обществе?

— А что же еще? Ведь именно это превратило его из баловня судьбы в одинокого и несчастного изгоя!.. Так бездарно распорядиться своей жизнью! — Юлия с негодованием передернула плечами. — По-моему, твой разлюбезный Елагин глуп. Или, во всяком случае, был таковым, пока жизнь не обломала его.

Забив в лузу очередной шар, Дмитрий выпрямился и внимательно посмотрел на племянницу.

— Нет, — сказал он, — ты не совсем права. Да, без сомнения, Матвей повел себя весьма опрометчиво, связавшись с заговорщиками. Однако он всегда был против восстания и уничтожения монархии, считая, что в нашей стране это приведет к чудовищной гражданской войне. Он выступал за создание оппозиции и парламента по английской модели, а также за поэтапные реформы. К сожалению, в той среде молодого «умника» никто не слушал.

— Откуда ты все это знаешь? — изумленно спросила Юлия. — Вы что, разговаривали с ним об этих вещах?

— Случалось несколько раз.

— И ты… был согласен с Елагиным?

— Практически во всем.

— А сейчас?

Из груди Дмитрия вырвался глубокий, протяжный вздох.

— А сейчас об этом бессмысленно думать и говорить, — он снова склонился над биллиардным столом.

Слишком взволнованная, чтобы оставаться на одном месте, Юлия принялась неспешно кружить по комнате. Подумать только! Оказывается, еще до ареста Елагина Дмитрий общался с ним, а она даже ничего об этом не знала. Но почему Матвей никогда не приходил к ним в дом? Наверное, все его свободное время поглощали невеста и заговорщики и ему было некогда праздно ходить по светским гостиным.

И все-таки, хотя бы один раз он должен был нанести им визит: после того как защитил ее от грабителей. Неужели тетушка не пригласила его? Или он сам отказался, сославшись на занятость? Юлия попыталась вспомнить, рассказывала ли она тогда Дмитрию про свое приключение, но ничего подобного в ее памяти не сохранилось. Возможно, она оставила все на усмотрение тетушки. А та, как сейчас понимала Юлия, вполне могла и умолчать об этой истории, особенно если ей было известно про связь Елагина с заговорщиками. Что ж, наверное, она поступила правильно. Зачем было поощрять интерес племянницы к человеку, который встал на такой опасный путь? «Может, все-таки рассказать Дмитрию?» — подумала Юлия. И тут же отвергла эту мысль. Дмитрий и так осуждал ее за плохое отношение к Матвею, а после такого рассказа он, наверное, станет считать ее злобным и неблагодарным чудовищем. Особенно когда узнает, что она выгнала Матвея из дома. Конечно, тот не станет жаловаться на нее, но ведь и круглый дурак догадался бы, что здесь постаралась она!

Теперь Юлии, наконец, стало понятно, почему Дмитрий хотел сосватать ее за Матвея. Они когда-то близко общались, и у дядюшки сложилось о Елагине высокое мнение. Но ведь о человеке нельзя судить по тому, каким он был в прошлом! Тем более что в жизни Матвея произошел ряд событий, после которых он не мог остаться прежним. Юлия была твердо уверена, что тот, прежний, Матвей никогда бы не воспользовался минутной слабостью неопытной девушки. А вчера он даже не испытал угрызений совести. Наверное, его можно оправдать, учитывая, какую тяжелую жизнь он вел все эти годы, но ведь оправдать — не значит принять! Интересно, знает ли Дмитрий, что Елагин вернулся с Кавказа совсем другим человеком? Или он даже не удосужился пообщаться с ним, прежде чем предлагать ему в жены племянницу?

— Послушай, Дмитрий, — громко сказала Юлия, остановившись возле стола. — А почему ты решил, что Елагин…

Не докончив фразы, она растерянно замолчала, ибо в этот момент на пороге комнаты показался сам Матвей.

— Ну-ну, мадемуазель, договаривайте, — насмешливо попросил он, явно забавляясь ее смущением. — Вы, кажется, хотели узнать что-то касательно моей особы? В таком случае не лучше ли вам обратиться непосредственно ко мне? Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, право же.

Он выжидающе посмотрел на нее, но от нахлынувшего волнения все мысли Юлии шли вразброд. Так, выходит, он не собирается уезжать? Судя по тому, что Матвей не переоделся в дорожный костюм, это предположение смахивало на правду. Но как объяснить такое неожиданное решение? Юлия терялась в догадках. Она пыталась найти ответ на лице Матвея, однако оно представляло собой маску непроницаемости. Осознав, что неловкое молчание затягивается, Юлия вежливо улыбнулась и с невинным видом сказала:

— Я хотела предложить конную прогулку после завтрака. Но дядюшка почему-то решил, что выбудете против.

— Ну почему же? — возразил Матвей, тактично не замечая, как отвернувшийся в сторону Дмитрий давится от смеха. — Я вовсе не думаю, что небольшая прогулка по окрестностям имения может представлять для вас опасность.

— Но это может быть опасным для вас, — многозначительно заметила Юлия, ощутив внезапный прилив беспокойства. Только сейчас она поняла, что ей совсем не безразлично, что с ним может случиться несчастье.

Матвей бросил на нее испытующий взгляд, а затем беспечно усмехнулся.

— Едва ли, — сказал он. — Мне кажется очень сомнительным, чтобы негодяй, задавшийся целью оставить вас без мужа, взялся следить за каждым вашим шагом. Во-первых, это невозможно, а во-вторых — зачем? Если рядом с вами появится очередной кандидат в женихи, об этом тотчас станет известно всему обществу и ему — в том числе.

— Матвей прав, — вступил в разговор Дмитрий. — Твоему недругу нет никакой нужды устраивать за тобой слежку. Достаточно бывать в тех местах, где бываешь ты, и зорко присматриваться к твоему окружению.

Юлия невесело усмехнулась.

— Значит, когда у меня появится новый жених, мне останется только одно — тщательно скрывать его ото всех и венчаться тайно.

— Бесполезная затея, — убежденно возразил Матвей, — если, конечно, вы не хотите сразу после свадьбы сделаться вдовой. Нет, выход здесь только один: выявить мерзавца и обезвредить его. Иными словами, отправить его либо за решетку, либо прямиком в адское пекло… Впрочем, я, может быть, напрасно вижу все в таком мрачном свете, — с улыбкой прибавил он, заметив, как побледнела Юлия при его последних словах. — Возможно, никакого «таинственного злодея» не существует, а просто некая изобретательная дама из зависти принялась распространять про вас зловещие слухи. Что же касается несчастного происшествия с моим кузеном, то его вполне могла подстроить одна из бывших любовниц Антона, воспользовавшись подходящим моментом.

Юлия бросила на него недоверчивый взгляд:

— Вы серьезно так думаете или… хотите меня успокоить?

— Я думаю, — с расстановкой проговорил Матвей, — что нам надо перестать строить догадки и предоставить событиям идти своим чередом. А там будет видно. Кстати, — в его глазах появились дразнящие огоньки, — вы уже выбрали наряд для завтрашнего бала? Знаете, такие вещи всегда нужно продумывать заранее, чтобы чего-то не упустить в последний момент.

— А вы по-прежнему намерены меня сопровождать? — спросила Юлия, пристально посмотрев ему в глаза.

Губы Матвея искривились в усмешке самоиронии.

— Зачем спрашивать, когда вы заранее знаете ответ?

Юлия покосилась на Дмитрия. В этот момент он как раз прицеливался, чтобы забить в лузу очередной шар.

— Да, — прошептала она, чувствуя, как ее снова охватывает волнение, — я знаю ответ на этот вопрос. Но зато я не знаю ответа на другой вопрос, а мне бы этого очень хотелось.

— Так чего же вы колеблетесь? Я ведь обещал, что отвечу на все ваши вопросы.

Она уже хотела спросить, почему он вдруг передумал и решил не уезжать, но в этот момент в бильярдную вошла Наталья Борисовна.

— А, вот вы, оказывается, где! — воскликнула она, с улыбкой оглядывая честную компанию. — Прошу в столовую, господа, завтрак уже накрыт… О Боже мой, Юлия! — воскликнула она, изумленно воззрившись на племянницу. — Что это ты сегодня… так странно нарядилась?

— Ничего, — сердито ответила Юлия, — решила примерить одно из новых платьев.

— Ну, идемте, пока все не остыло, — повторила Наталья Борисовна, устремляясь к дверям.

«Как хорошо, что она так вовремя появилась, — думала Юлия по дороге в столовую. — Иначе я бы задала Матвею этот дурацкий вопрос и поставила нас обоих в неловкое положение. Нет, лучше ни о чем не спрашивать и держаться так, будто ничего не произошло».

У Николая и Виолетты изумленно вытянулись лица, когда они увидели входящего в столовую Матвея. Весело подмигнув кузине, Юлия заняла место во главе длинного стола, покрытого белоснежной скатертью с узором из виноградных лоз. Подождав, пока все рассядутся, она подала знак дворецкому, и лакеи тотчас начали разносить блюда. От ароматов отлично приготовленной еды у Юлии приятно защекотало в носу, и она вдруг почувствовала, как ее настроение стремительно улучшается.

«Как все-таки здорово быть хозяйкой большого имения», — подумала она, а затем едва не рассмеялась над собой. Что с ней случилось? Откуда вдруг взялся этот благодушно-мечтательный настрой? Неужели причина ее хорошего настроения — то, что Матвей Елагин раздумал уезжать?

«Глупости! — решительно возразила себе Юлия. — Матвей Елагин здесь ни при чем. Просто у меня слишком жизнелюбивая натура, чтобы я могла долго предаваться унынию».

Расправив плечи, она с энтузиазмом принялась за еду.

17

Бал в московском дворянском собрании начинался в девять вечера. Чтобы не опоздать, выехать из имения решили часом раньше. Поэтому сразу после обеда все разошлись по своим комнатам и начали собираться.

Матвею не требовалось на это много времени, и к семи он уже был полностью одет и причесан. От нечего делать он выпил чашку крепкого кофе и неспешно выкурил сигару. Затем еще раз оглядел себя в зеркало и двинулся в направлении большого парадного зала, куда вскоре должны были спуститься остальные.

Он уже дошел до конца лестницы, когда за его спиной раздался мягкий шелест. Матвей порывисто обернулся… и тут же застыл на месте, зачарованный. По ярко освещенной лестнице, крытой роскошным ковром, величаво сходила Юлия. Ее золотистые глаза сияли, словно драгоценные топазы, на губах играла чарующая улыбка, от которой потерял бы голову даже святой. В довершение пленительной картины на щеках Юлии вспыхнул нежный румянец, когда ее взгляд встретился с восхищенным взглядом Матвея, а в глазах появилось кокетливо-озорное выражение, всегда придававшее ей неповторимый шарм.

Пока Юлия шествовала по ступенькам, Матвей успел рассмотреть ее наряд и прическу. Она выглядела сегодня безукоризненно. Пошитое с изысканной простотой платье из гладкого молочно-белого атласа настолько идеально подходило к ее внешности, что в нем невозможно было представить какую-то другую женщину. На нем было никаких украшений за исключением атласной розы с золотистыми листочками в центре корсажа, присобранного на груди в изящные складочки. Две таких же розы украшали необычную прическу Юлии: локоны на висках отсутствовали, все волосы были собраны на макушке и уложены в элегантную ракушку, перевитую нитью молочно-белого жемчуга. Такая же нитка жемчуга обвивала шею девушки, а с каждого ушка свисало по небольшой круглой жемчужине. Ни прибавить ни убавить — воплощенное совершенство.

— Ради Бога, господин Елагин, перестаньте смотреть на меня как на привидение, — насмешливо бросила Юлия, останавливаясь возле Матвея и тщетно пытаясь убрать с лица торжествующую улыбку. — Лучше предложите мне руку и проводите в зал. Я хочу выпить шампанского перед тем как отправиться в дорогу.

— Да, пожалуй, это будет совсем не лишним, — согласился Матвей, ведя ее через вестибюль к анфиладе парадных комнат, — учитывая, что сегодня нам предстоит выдержать настоящую битву.

— Битву?

— За то, чтобы вы снова заняли место признанной покорительницы мужских сердец, — с добродушной усмешкой пояснил Матвей. — Конечно, это будет нелегко, но я думаю, что мы все-таки справимся. В конце концов, — он распахнул перед своей спутницей двери большого парадного зала, — на войне мне доводилось противостоять куда более серьезному противнику, чем горстка великосветских стервятников.

— И какие же мудрые советы желает дать мне великий стратег?

— Только один: при любых обстоятельствах сохранять полнейшее хладнокровие и не покидать поля боя без приказа командира.

Юлия бросила на Матвея быстрый пронзительный взгляд:

— Значит, вы даже не сомневаетесь, что в дворянском собрании меня ждет враждебный прием?

— Ни капельки не сомневаюсь, — оптимистично кивнул он. И, помолчав, добавил: — Если у меня и были какие-то сомнения на этот счет, то пять минут назад они окончательно развеялись.

— Что вы хотите этим сказать? — нахмурилась Юлия.

Бережно взяв за плечи, Матвей повернул ее лицом к зеркалу в простенке между двух высоких окон, задрапированных голубым шелком. Их глаза встретились, и Юлия вдруг почувствовала такой прилив волнения, что у нее пересохло во рту. Никогда в жизни ни один мужчина не смотрел на нее таким неистовым, обжигающим взглядом, словно вбирая в себя каждую частичку ее существа. И… никогда в жизни мужской взгляд не приводил ее в такое невероятное смятение. Впрочем, как-то раз такое все же случилось: на ее первом столичном балу, когда она танцевала вальс с… Матвеем Елагиным.

— Дорогая моя, вы хоть сознаете, как вы сегодня очаровательны? — с улыбкой спросил Матвей. — Я бы сказал, даже слишком очаровательны. Воплощенная красота, гармония, элегантность и безупречный вкус. Прибавьте к этому ваше знатное происхождение и ваше богатство, о котором всем вокруг отлично известно. И вы хотите, чтобы другие женщины отнеслись к вам с сочувствием?! — Матвей недоуменно пожал плечами. — Или вы ждете его от тех мужчин, которым даже смешно надеяться на вашу благосклонность?

— Нет, — покачала головой Юлия, — конечно же, я ничего такого не жду. Откровенно говоря, я намеренно постаралась одеться сегодня как можно лучше, потому что мне хочется бросить вызов злобным и завистливым сплетникам. — Она повернулась к Матвею и вперила в него пристальный, вопрошающий взгляд. — Вы находите, что я веду себя не слишком благоразумно?

— Нет, — твердо ответил он. — Я нахожу, что вы ведете себя нормально. Вы не совершили никакого предосудительного поступка. Почему же, в таком случае, вы должны ходить с опущенной головой и вести себя тише воды ниже травы? Это несправедливо, черт побери!

Юлия одарила Матвея таким признательным, лучезарным взглядом, что у него суматошно забилось сердце. Ему вдруг отчаянно, нестерпимо захотелось прижать ее к себе и поцеловать, но он понимал, что этого ни в коем случае нельзя делать. Между ними только-только наметилось потепление, и любое неосторожное действие или слово неизбежно разрушит этот хрупкий мосток.

— Благодарю вас, — промолвила Юлия, легонько сжимая его руку. — Вы сказали мне именно те слова, которые сейчас так нужны. А теперь… — она выразительно покосилась на столик с шампанским, состроив такую озорную рожицу, что Матвей невольно рассмеялся.

— Итак, мадемуазель, за посрамление ваших недоброжелателей! — провозгласил он, беря наполненные бокалы и протягивая один из них Юлии.

Не успели они допить шампанское, как в зал вошли Загрядский и Виолетта, а следом — Тумановы. Все вместе они выпили еще по бокалу шампанского, а затем облачились в бальные плащи и стали рассаживаться по каретам.

Когда они прибыли в дворянское собрание, бал еще не начался. В переполненном вестибюле было не протолкнуться, и на какое-то время Матвей и Юлия потеряли из виду своих спутников. Дождавшись, пока Юлия оправит перед зеркалом прическу и платье, Матвей предложил ей руку и они двинулись к широкой монументальной лестнице на второй этаж. Внезапно на их пути возникли две дамы, в которых Матвей, к непередаваемой досаде, узнал Лизу Горчакову и ее несносную сплетницу-мамашу.

— Боже, какая неожиданная встреча! — воскликнула Лиза, рассматривая Юлию с таким непомерным изумлением, будто та уже объявила о своем уходе в монастырь. — Дорогая Жюли, я восхищена вашим мужеством. На вашем месте я бы, наверное, не решилась появиться в обществе через три дня после несчастного случая с Антоном Елагиным.

— Ну, во-первых, никакого «несчастного случая» с моим кузеном не было, — сухо пояснил Матвей. — Так, мелкая неприятность. А во-вторых, мадемуазель Прозоровская здесь ни при чем. Лошади Антона понесли вовсе не потому, что их закрутила некая «таинственная сила», а лишь из-за того, что его напившийся кучер не сумел с ними справиться.

— Возможно, и так, — с тонкой усмешкой заметила княгиня. — Только, к сожалению, этому уже никто не поверит.

— Ну и пусть, — вызывающе бросила Юлия. — Мне безразлично, что там обо мне думают всякие отсталые дураки, напичканные нелепыми предрассудками.

Не ожидавшая столь дерзкого заявления, Горчакова старшая слегка опешила. Зато ее дочка, которую нелегко было чем-то смутить, тут же устремилась в новую атаку.

— И правильно, дорогая Жюли, — с елейной улыбкой закивала она. — Не обращайте ни на кого внимания и делайте то, что считаете нужным. В конце концов, даже если все наши глупые мужчины теперь снова будут обходить вас стороной, с вами останется месье Елагин. А такому кавалеру можно только позавидовать: мало того, что красавец и отчаянный храбрец, так еще и воплощенное благородство, — ядовито-сладенький взгляд княжны Горчаковой устремился на Матвея. — Вы говорите, граф, что с вашим кузеном произошла всего лишь мелкая неприятность. Но ведь все могло обернуться гораздо хуже! Если бы вы не бросились на помощь Антону, он вполне мог покалечиться или даже погибнуть… и в этом случае все его состояние досталось бы вам! Однако вы как истинно благородный человек презрели низменные меркантильные соображения. Поистине, на такое способен не каждый, не правда ли, дорогая Жюли? — выдержка изменила Лизе, и она весело расхохоталась, благо в этот момент ее матушка отвлеклась на разговор с какой-то пожилой матроной.

— Да, действительно, — процедила Юлия, — вы бы сами никогда не совершили такой глупости. А если бы ее совершил ваш жених или муж, то вы бы, наверное, съели его живьем.

— А так как ни один здравомыслящий человек не хочет быть съеденным живьем, — оптимистично подхватил Матвей, — то женихов у мадемуазель Горчаковой, как и четыре года назад, по-прежнему негусто, — не глядя больше на Лизу, он быстро повел Юлию по лестнице.

— Неотесанный кавказский дикарь! — полетело ему в спину злобное шипение.

Матвей уже достиг середины лестницы, когда до него дошло, что не так давно он где-то уже слышал похожую фразу. И он вспомнил, где именно — на том самом злосчастном маскараде в доме барона Корфа. «Ты груб и неотесан, дружочек, — всплыли в его памяти слова Юлиного двойника. — Но я не сержусь на тебя, потому что знаю, что последние четыре года ты провел среди кавказских дикарей»…

От нахлынувшего волнения Матвей едва не споткнулся на повороте лестницы. Так, значит, это была Лиза Горчакова? Развязные манеры, вульгарный смех, полное отсутствие девичьей стыдливости — все говорило в пользу того, что его догадка верна. К тому же девушки имели примерно одинаковые рост и сложение, а если учесть, что их волосы надежно скрывали шапочки, то принять одну за другую было совсем не мудрено. Правда, голос Юлии звучал гораздо приятней и мелодичнее, чем голос Лизы, но среди маскарадного шума это различие было трудно уловить.

Но как могло получиться, что Лизе удалось так хорошо скопировать костюм Юлии? Как она вообще узнала, что та в Петербурге и собирается посетить маскарад? К сожалению, ответы на эти вопросы могла дать только сама Лиза. Но в одном Матвей теперь был уверен точно: женщиной, сыгравшей с Юлией Прозоровской злобную шутку, была Лиза Горчакова. В пользу этой версии говорило и то, что на роль главного героя пошлой комедии был избран именно он, а не какой-то другой мужчина. Ведь Лиза наверняка обсуждала свою затею с Катей Шихматовой, а та, конечно же, не преминула указать ей «подходящего кандидата», в первую очередь, из желания хоть чем-то досадить за холодность и равнодушие.

У Матвея возник соблазн поделиться своим открытием с Юлией, однако он решил, что сейчас для этого не самое подходящее время. Не стоит волновать Юлию перед балом и портить ей настроение. К тому же Матвею было необходимо срочно провернуть одно дельце, не терпящее ни малейшего отлагательства. Поэтому, как только они отыскали своих, он извинился перед Юлией и поспешил в игорную комнату.

Не успел он войти туда, как навстречу ему устремились двое мужчин — бравый гусарский капитан Григорий Азанчевский и молодой человек аристократической наружности, облаченный в элегантный сиреневый фрак, Алексей Репнин. Эти люди служили с Матвеем на Кавказе, и каждому из них он когда-то сумел оказать неоценимую помощь в трудной ситуации. Теперь же Матвей ожидал помощи от них. Именное этой целью он и послал вчера записки бывшим сослуживцам, в которых просил их приехать на бал в дворянское собрание. Тепло поздоровавшись, приятели выпили по бокалу вина, а затем Матвей без обиняков спросил, готовы ли они оказать ему поддержку сегодня вечером.

— Ну, разумеется, черт побери! — воскликнул Азанчевский. — Какие могут быть вопросы?

— Граф, вы прекрасно знаете, что ради вас я не пожалею собственной жизни, — пылко заверил князь Репнин.

— Отлично, друзья мои, — улыбнулся Матвей. — А теперь, с вашего позволения, я коротко изложу суть дела. — Он отвел приятелей в дальний угол комнаты и, понизив голос, спросил: — Скажите, доводилось ли вам что-то слышать про княжну Юлию Прозоровскую?

Гусар озадаченно сдвинул брови, тщетно пытаясь что-либо припомнить, а молодой князь задумчиво кивнул:

— Да, я краем уха слышал какие-то сплетни про родовое проклятье и «венец безбрачия». Правда, я не слишком интересуюсь подобной чепухой…

— Это и есть сущая чепуха, — убежденно заявил Матвей. — А правда заключается в том, что у этой девушки слишком много завистниц, которые спят и видят, как бы втоптать ее в грязь. Так получилось, что на протяжении последних лет княжне Прозоровской отчаянно не везло с женихами: один умер от простуды, а двое других погибли. А тут еще случай с моим кузеном три дня назад. — Матвей кратко рассказал о происшествии в день музыкального вечера. — И теперь слухи о том, что Юлия Прозоровская приносит мужчинам несчастье, поползли по Москве с новой силой, — хмуро закончил он рассказ.

— Та-ак, — протянул Азанчевский, воинственно оглядываясь по сторонам. — И кому здесь требуется задать жару?

— Никому, — рассмеялся Матвей. — Перед нами стоит иная задача: не допустить, чтобы княжна Прозоровская осталась на сегодняшнем балу без кавалеров.

— Как? И всего-то делов?! — удивился Азанчевский. — Ну, дружище, на этот счет ты можешь быть спокоен. В новом полку у меня полно приятелей, которые охотно станут кавалерами твоей хорошенькой протеже.

— А у меня есть пара кузенов, готовых без лишних расспросов выполнить любую мою просьбу, — прибавил Репнин. — Так что дело, как говорится, за малым: представить нас с Григорием княжне.

— Прекрасно, — Матвей довольно потер руки.

Выпив еще по бокалу, приятели направились в бальный зал.

«При любых обстоятельствах сохранять полнейшее хладнокровие»… Вспомнив напутствие Матвея, Юлия расправила плечи и постаралась придать своему лицу как можно более спокойное и беззаботное выражение. Хотя держаться невозмутимо с каждой минутой становилось все тяжелее. Да и могло ли быть иначе, когда ее худшие опасения сбывались прямо на глазах?

За целых пятнадцать минут, что Юлия находилась в бальном зале, к ней не подошел ни один кавалер. Молодые люди, которые на прошлом балу чуть ли дрались за право с ней танцевать, сегодня старательно не замечали ее. Она словно превратилась для них в невидимку. Пожалуй, Юлия и сама бы в это поверила, если бы не ехидные взгляды молодых девиц и их мамаш. Словно отравленные стрелы, они летели в нее со всех концов зала, и защититься от них не было никакой возможности. «Не покидать поле боя», — с грустной иронией повторила про себя Юлия слова Матвея. Нашел же подходящее сравнение! По крайней мере, в настоящем бою можно отстреливаться, а не стоять столбом под градом пуль.

— Как жалко, что женщины не могут вызвать друг друга на дуэль, — шепнула Юлия стоявшей рядом Виолетте. — Тогда бы эти злобные твари не посмели так смотреть на меня!

— Конечно, ведь ты бы их всех перестреляла, — со смехом подхватила Виолетта. — И в первую очередь, эту противную княжну Горчакову. Правда, вы с Матвеем и так неплохо ее отчихвостили… Кстати, а куда он пошел, ты не знаешь?

— Вероятно, туда, где раздают выпивку, — с сарказмом ответила Юлия. — И так увлекся своим любимым делом, что забыл про меня.

— Не думаю, что он мог про тебя забыть, — убежденно возразила Виолетта. — Вот увидишь: не успеет начаться полонез, как Матвей снова будет тут.

Юлия грустно усмехнулась. Несколько минут назад ей пришло в голову одно неприятное соображение, но об этом следовало подумать раньше. По неписаным законам бала, женщина не может танцевать с одним и тем же мужчиной больше трех танцев за вечер. Исключение из этого правила составляет лишь официально помолвленный жених. Таким образом получается, что большую часть бала ей все равно придется стоять у стены, вызывая насмешки и пересуды окружающих. Конечно, на какие-то танцы ее может пригласить Загрядский, но это не спасает положения. Всем хорошо известно, что Елагин и Загрядский — неразлучные приятели, и этих двух кавалеров единодушно зачтут за одного. «Пожалуй, у меня есть только один способ избежать позора, — невесело усмехнулась Юлия. — Прямо сейчас объявить о своей помолвке с Елагиным и тогда уж на законных основаниях держаться рядом с ним весь вечер».

Между тем зазвучали первые аккорды полонеза, и пары одна за другой начали выстраиваться на середине зала. Некий важный петербургский сановник пригласил Наталью Борисовну. В ответ Дмитрий поспешил пригласить молоденькую племянницу сановника, которой грозило простоять полонез у стены. Очень скоро на освободившемся пространстве рядом с Юлией остались лишь Загрядский и Виолетта.

— Иди танцевать с Николаем, пожалуйста, — умоляюще шепнула Юлия подруге. — Неужели ты не понимаешь, что мне только хуже от вашей опеки?

— Хорошо, — вздохнула Виолетта. — Но только обещай, что никуда не сбежишь до нашего возвращения!

Юлия расправила плечи и горделиво усмехнулась.

— Ну, разумеется, я никуда не сбегу! — с достоинством ответила она. — Только трусы бегут с поля боя, а я никогда не относила себя к их числу!

Взяв у проходившего мимо лакея бокал шампанского, она отступила к мраморной колонне и с уверенно-невозмутимой улыбкой стала наблюдать за танцующими парами.

Когда Матвей с друзьями вошел в бальный зал, полонез подходил к концу. Обругав себя за нерасторопность, Матвей быстро отыскал глазами Юлию. Его сердце болезненно сжалось, когда он увидел ее, одиноко стоявшую у колонны с таким гордо-независимым видом, что ему могла бы позавидовать любая королева. Глядя на эту роскошную, самоуверенную красавицу нельзя было и подумать, что в ее душе сейчас настоящая буря и что она отчаянно нуждается в сочувствии и поддержке. Юлия Прозоровская могла вызывать у людей любые чувства, но только не жалость и не желание взять ее под опеку. В этом была ее сила и одновременно слабость, ибо гордые, независимые личности всегда вызывают у окружающих жгучее желание втоптать их в грязь.

Подойдя к Юлии, Матвей представил ей своих приятелей. Азанчевский тут же наделал девушке восторженных комплиментов, а затем категорично заявил, что сегодняшнюю мазурку она должна танцевать только с ним.

— В таком случае я прошу себе котильон, — сказал Репнин. — А пока, мадемуазель, позвольте предложить вам тур вальса. — И проигнорировав возмущенный взгляд товарища, он закружил Юлию.

Следующий вальс Юлия танцевала с Азанчевским, который так смешил ее своими казарменными остротами, что она несколько раз сбивалась с ритма. Когда же она вернулась на место, ее ожидала целая толпа кавалеров, сгоравших от желания предложить свои услуги. В одну минуту почти вся бальная карточка Юлии оказалась заполненной, а затем то же самое произошло с бальной карточкой Виолетты — к большому неудовольствию Николая, которому совсем не улыбалось видеть молодую вдову в окружении поклонников. И понеслась череда веселых танцев, забавных шуток и непринужденных, игривых разговоров.

Мало-помалу к Юлии начали подходить и те мужчины, которые поначалу упорно не желали ее замечать. Теперь же, видя, что другие вовсе не чураются ее общества, они торопились загладить свою оплошность и град цветистых комплиментов сыпался на Юлию со всех сторон, словно из рога изобилия. Разумеется, все это было отлично замечено другими женщинами и Матвей то и дело слышал за своей спиной их злобное шипение. Впрочем, ни Юлию, ни ее кавалеров оно не смущало — хотя бы потому, что они просто ничего не слышали, а если кто-то и слышал, то благоразумно пропускал мимо ушей.

Перед началом мазурки Матвей вспомнил, что за последние шесть часов не выкурил ни одной сигары. Так как в мазурке он не участвовал, то решил, что сейчас самое время прогуляться до мужской комнаты. Когда он вернулся, мазурка уже закончилась и все общество перемещалось в банкетный зал. Матвей уже собрался последовать за остальными, но его неожиданно окликнул Самборский.

— Благородный молодой человек! — с чувством произнес он, крепко сжимая руку Матвея. — Вы даже не представляете, как я вам благодарен… за то, что вы сегодня сделали для моей бедной Юленьки!

— Ну что вы, Андрей Евгеньевич, — смущенно отмахнулся Матвей. — Ничего особенного я не сделал.

— Не пытайтесь принизить свои заслуги, ибо я все видел собственными глазами. — На лице Самборского появилась заговорщицкая улыбка. — Я вошел в зал как раз тогда, когда вы подводили к княжне своих приятелей. И именно с этого момента сегодняшний бал начал превращаться для нее из кошмара в триумф!

— А также посрамление завистников и недоброжелателей, — с усмешкой прибавил Матвей.

Самборский довольно хохотнул.

— О да! Эти мерзавцы были достойно посрамлены! И все это случилось только благодаря вам. — Андрей Евгеньевич признательно посмотрел на Матвея, а затем с удивлением спросил: — А почему вы сами ни разу не танцевали с Юленькой? По крайней мере, мазурку вы должны были потребовать для себя!

— Хм… да, честно говоря, я попросту не успел, — рассмеялся Матвей. — Другие оказались проворнее меня. Впрочем, не думаю, что княжна много потеряла, — в его голосе невольно прозвучала грусть.

Самборский бросил на него испытующий взгляд:

— Вы ведь отчаянно влюблены в нее, не правда ли? Не бойтесь, я не передам ей ваши слова. Мне будет очень приятно узнать, что рядом с Юлией наконец-то появился достойный человек, который видит в ней не только богатую невесту или прелестную куколку.

— Да, она нравится мне, — с наигранным безразличием ответил Матвей. — Но это не имеет никакого значения, потому что сама Юлия не испытывает ко мне теплых чувств. Так что о чем-то серьезном здесь речи не идет.

— Очень жаль, — вздохнул Андрей Евгеньевич. — Впрочем, не стоит терять надежды: ведь женские сердца так переменчивы! — подмигнув Матвею, Самборский потянул его в сторону банкетного зала.

После ужина танцы возобновились. Однако Юлия, отвыкшая за зиму от балов, чувствовала себя слишком усталой, чтобы продолжать резво скакать по паркету. Обнаружив, что следующие два танца у нее свободны, она заспешила в сторону дамской комнаты, пока ее никто не успел пригласить. Она уже почти дошла до дверей, когда на ее пути внезапно возникла высокая мужская фигура. Вздохнув, Юлия подняла голову… и почувствовала, как ее губы сами растягиваются в улыбке. Перед ней стоял Матвей, с которым она уже и не надеялась перемолвиться хоть словечком до окончания бала.

— Прекрасная принцесса, — обратился он к ней тихим, проникновенным голосом, — скажите, в вашей бальной карточке случайно не осталось свободного танца?

Сердце Юлии на мгновение замерло, а затем забилось с такой частотой, что ей стало трудно дышать. Это казалось невероятным, но Матвей произнес те же самые слова, которые она уже однажды слышала от него и которые так крепко врезались ей в память. Те самые слова, с которыми он обратился к ней четыре с половиной года назад, на ее первом столичном балу. В тот раз он точно так же перехватил ее по дороге в дамскую комнату, и они точно так же стояли друг напротив друга, чуть в стороне от шумной толпы, и сердце Юлии неистово колотилось от волнения. Разница состояла лишь в том, что тогда на Матвее был офицерский мундир, а не элегантный черный фрак, но это были уже мелочи. «Да нет, это, наверное, совпадение, — в замешательстве подумала Юлия. — Не может же он так хорошо помнить тот вечер!»

— Вы не поверите, — наконец вымолвила она охрипшим, взволнованным голосом, — но остался: как раз тот самый вальс, что сейчас начнется! И, так как вы теперь входите в число моих самых стойких поклонников, я с большой охотой подарю его вам.

На какое-то время глаза Матвея наполнились изумлением, а затем он вдруг рассмеялся — низким, гортанным смехом, от которого Юлию словно окатила жаркая волна. Внезапно она почувствовала, что вся ее усталость бесследно исчезла, сменившись какой-то странной, лихорадочной жаждой деятельности.

— Невероятно, — пробормотал Матвей, внимательно изучая ее лицо. — Значит, вы тоже хорошо запомнили тот вечер?

Юлия напустила на лицо беззаботную улыбку:

— Что же здесь удивительного? Ведь это был мой первый большой бал!

— И у вас было так мало кавалеров, что вы до сих пор помните, что сказал вам каждый из них, — добродушно поддел ее Матвей.

Рассмеявшись, Юлия шутливо погрозила ему пальцем.

— Следите за своими словами, сударь, — проговорила она притворно строгим голосом. — Иначе вы рискуете снова заслужить мою немилость.

— А, так мне все-таки удалось заслужить вашу милость? — торжествующе спросил Матвей. — Или, вернее, заслужить расположение вашей милости, — он иронично усмехнулся.

Юлия метнула на него сердитый взгляд.

— Я вижу, вам не терпится обесценить свои сегодняшние заслуги. Что ж, еще одна такая ухмылочка или неосторожное слово — и вы достигнете своей цели.