Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров Гудкайнд Терри

Йоник рассказал пораженному Марку о смерти Кипа, а Ричард велел матери Марка немедленно прислать за Дрефаном, если кто-то в семье заболеет. Из этого дома Ричард вышел в гораздо лучшем расположении духа.

Второй мальчик, Сидни, умер еще утром.

Когда они увидели третьего мальчика, лежащего под простынями в дальнем углу единственной в доме комнаты, надежда Ричарда растаяла.

Берт был серьезно болен, но его руки и ноги еще не почернели, как у Кипа. Его мать сказала, что у него болит голова и его все время тошнит. Пока Дрефан осматривал мальчика, Надина дала ей кое-какие травы.

– Бросьте их в огонь, – велела она. – Их дым поможет прогнать болезнь. Поставьте рядом с мальчиком жаровню и бросьте траву на угли. Пусть он дышит этим дымом. Это поможет изгнать болезнь.

– Ты действительно думаешь, что это поможет? – шепотом спросил Ричард, когда Надина вернулась к изголовью больного. – Дрефан сказал, что сомневается в действенности таких средств.

– Меня учили, что это помогает при серьезных заболеваниях вроде чумы, – тихо ответила она. – Но я никогда раньше не сталкивалась с чумой и точно сказать не могу. Но это все, что я в состоянии сделать. Я должна попробовать.

Смертельно уставший, с раскалывающейся головой, Ричард все равно уловил нотки беспомощности в ее голосе. Она хочет помочь. Как сказал Дрефан, может, из этого что-нибудь и получится.

Ричард смотрел, как Дрефан достает нож. Он жестом приказал Каре с Райной, которые, выполнив поручения Ричарда, догнали их, держать мальчика. Райна одной рукой взяла Берта за подбородок, другую положила ему на лоб. Кара вдавила плечи мальчика в простыню.

Уверенной рукой Дрефан вскрыл опухоль на горле Берта. Крики парнишки били Ричарду по нервам. Ему казалось, что он чувствует нож на собственном горле. Мать, стоявшая в сторонке, заламывала руки, и глаза ее были круглыми от ужаса.

Ричард вспомнил слова Дрефана, что если человек выживет, то потом всю жизнь жалуется на лечение. Берта явно ждет такая судьба.

– Что ты дала матери Кипа? – спросил Ричард Надину.

– То же, что и этой женщине. Травы, чтобы окуривать дом, – ответила Надина. – И еще лаванды, лимонника и тысячелистника – положить в подушку, чтобы она могла заснуть. Хотя сомневаюсь, что даже это поможет ей заснуть после… – Она отвела взгляд. – Не знаю, смогла бы я уснуть на ее месте, – прошептала она уже не Ричарду, а словно себе самой.

– А есть какие-нибудь травы, которые, на твой взгляд, не дали бы людям заразиться? – спросил Ричард.

Надина смотрела, как Дрефан выдавливает кровь и гной из нарыва на горле Берта.

– Мне очень жаль, Ричард, но я мало об этом знаю. Дрефан, наверное, прав. Ему известно больше, чем мне. Возможно, против чумы нет ни лекарств, ни способов предотвратить заражение.

Ричард подошел к мальчику и присел на корточки возле Дрефана.

– Зачем ты это делаешь?

Дрефан взял чистую тряпочку.

– Как я уже сказал, иногда, если вовремя вскрыть нарыв, больной выздоравливает. Я должен попробовать.

Дрефан жестом подозвал обеих морд-сит, чтобы они опять подержали мальчика. Ричард поморщился, глядя, как Дрефан углубляет ножом рану на горле ребенка и оттуда вытекает кровь и белесовато-желтая жидкость. К счастью, Берт потерял сознание.

Ричард смахнул пот со лба. Таким беспомощным он себя еще никогда не чувствовал. У него есть меч, но против этого врага меч бессилен. Хотелось бы ему, чтобы чума была чем-то, с чем можно сразиться.

У него за спиной Надина заговорила с Кэлен. Она говорила тихо, но так, чтобы Ричард тоже мог слышать.

– Кэлен, прости меня за то, что я тебе тогда наговорила. Я посвятила жизнь исцелению больных людей. И мне горько видеть чьи-то страдания. Поэтому я сердилась. Не на тебя. Я злилась на болезнь, а сорвала злость на тебе. Ты не виновата. Ничего нельзя было сделать. Прости.

Ричард не стал оборачиваться. Кэлен промолчала, но она могла улыбкой принять извинения.

Только Ричард сомневался, что она это сделала.

Он знал Кэлен и знал, что она предъявляет к другим те же требования, что и к себе самой. Прощение не даруется просто потому, что его попросили. Проступок взвешивается на весах справедливости, и есть проступки, перевешивающие прощение.

К тому же это извинение предназначалось вовсе не для Кэлен, а для него, Ричарда. Как ребенок, которого отругали, Надина пыталась показать ему, какой хорошей она может быть.

Иногда, несмотря на то что Надина когда-то причинила ему боль, какая-то часть его души радовалась, что она рядом. Она напоминала ему о родном доме и счастливом детстве. Другая же часть тревожилась из-за истинной цели ее появления. Ведь на самом деле решение найти его, Ричарда, не принадлежит ей. Кто-то или что-то подтолкнуло ее к этому. А третья часть жаждала живьем содрать с нее кожу.

Они вышли из дома Берта, и Йоник повел туда, где жила семья Дарби Андерсона. Маленький грязный дворик был усыпан древесной стружкой; у стены лежали поленья, несколько старых двуручных пил и доски.

Дарби узнал Кэлен и Ричарда, которых видел на матче. Он был несказанно изумлен тем, что они пришли к нему домой. Это выходило за рамки его воображения. Он засуетился и принялся отчаянно вытряхивать опилки из своих коротких каштановых волос.

Йоник рассказал Ричарду, что вся семья Андерсонов – Дарби, две его сестры, родители, родители родителей и тетя – жила над маленькой мастерской. Клайв Андерсон, отец Дарби, и Эрлинг, его дед, делали стулья. Услышав переполох, они вышли во двор и поклонились.

– Простите нас, Мать-Исповедница, простите, магистр Рал, – произнес Клайв, когда Дарби представил отца. – Я попрошу жену приготовить чай или еще что-нибудь. Боюсь, мы живем очень просто.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, мастер Андерсон, – сказал Ричард. – Мы пришли, потому что тревожились за вашего сына.

Эрлинг решительно шагнул к внуку:

– Что мальчишка опять натворил?

– Ровным счетом ничего, – заверил Ричард. – У вас замечательный внук. Мы видели, как он играет в джала. Но один мальчик из их команды болен. Хуже того, два других уже умерли.

– Умерли? – Глаза Дарби стали круглыми как плошки. – Кто?

– Кип, – ответил Йоник дрожащим голосом.

– И Сидни, – добавил Ричард. – А Берт очень плох.

Дарби в шоке смотрел на него. Дедушка положил руку на плечо мальчика.

– Мой брат, Дрефан, – продолжал Ричард, – целитель. Мы обходим всех мальчиков из команды Кипа. Мы не знаем, может ли Дрефан помочь, но он хочет попытаться.

– Я здоров, – пискнул Дарби.

Эрлинг, небритый тощий старик с такими кривыми зубами, что Ричард не понял, как он вообще может жевать, заметил, что холодный ветер раздувает белое платье Кэлен, и жестом пригласил гостей зайти в мастерскую:

– Внутри теплее, и не задувает. Ветер сегодня пронизывающий… Судя по всему, жди снегопада.

Улик с Иганом встали у калитки. Солдаты ждали на улице. Ричард, Кэлен, Надина и Дрефан вошли в мастерскую. Кара с Райной тоже вошли, но остались у двери.

На вбитых в пыльные стены крюках висели старые стулья и табуреты. Паутина в углах была вся в опилках. На верстаке лежали заготовки для стульев, отлично заточенная пила, куча всяких планок, реек и множество винтов. Над верстаком были развешаны инструменты.

На полу стояли незаконченные стулья, связанные веревкой собранные стулья и стулья, сохнущие после склейки.

Клайв, широкоплечий молодой человек, явно предпочитал, чтобы беседу вел дед.

– От чего умерли дети? – спросил Эрлинг Дрефана.

Тот кашлянул, но предоставил отвечать Ричарду.

Ричард настолько устал, что едва держался на ногах. Ему едва не казалось, что он уже спит, а все происходящее – лишь дурной сон.

– От чумы. И я рад видеть, что Дарби здоров.

Эрлинг в ужасе отшатнулся.

– Да охранят нас добрые духи!

Клайв побелел.

– Мои дочери больны!

Он резко повернулся и бросился к лестнице, но тут же остановился.

– Прошу вас, мастер Дрефан, вы их не посмотрите?

– Конечно. Ведите.

Наверху мать Дарби, его бабушка и тетка готовили пирожки с мясом. В горшке варилась свекла, и окна запотели от пара.

Все три женщины, встревоженные криком Клайва, уже ждали в гостиной. Они изумились, увидев посторонних, но тут же склонились в поклоне, заметив белое платье Кэлен. В Эйдиндриле Кэлен в белом платье Матери-Исповедницы не требовалось никому представлять.

– Хетти, этот человек, мастер Дрефан, целитель. Он пришел осмотреть девочек.

Хетти вытерла руки о фартук и обежала взглядом людей, пришедших к ней в дом.

– Благодарю вас. Сюда, пожалуйста.

– Как они себя чувствуют? – спросил у нее Дрефан по пути в спальню.

– Бет со вчерашнего дня жалуется на головную боль, – ответила Хетти. – А сегодня ее тошнит. Обычное детское недомогание, только и всего. – Ричарду это показалось скорее мольбой, чем уверенным утверждением. – Я дала ей немного черного шандрового чая, чтобы успокоить живот.

– Это хорошо, – кивнула Надина, – и настой болотной мяты тоже может пойти на пользу. У меня есть немного с собой, я вам ее оставлю на случай, если понадобится.

– Спасибо вам за доброту, – поблагодарила Хетти. Ее тревога возрастала с каждым шагом.

– А вторая девочка? – спросил Дрефан.

Хетти была уже почти у двери.

– Лили не то чтобы больна, но ей что-то не по себе. Я подозреваю, она просто хочет, чтобы ее тоже пожалели, как старшую сестренку, и дали чаю с медом. Все дети такие. У нее крохотные круглые болячки на ногах.

Дрефан споткнулся.

У Бет была температура, но не очень высокая. Она кашляла и жаловалась на головную боль. Дрефан обратил все внимание на Лили, которая сидела на кровати и вела серьезную беседу со своей соломенной куклой.

Бабушка теребила воротник и смотрела от двери, как Хетти поправляет Бет одеяло. Тетя чистой тряпочкой промокнула Бет лобик, а Надина тихо успокаивала девочку. Вокруг Надины действительно устанавливалась некая аура спокойствия и доброты. Она отобрала нужные травы, завернула их в кулечки и объяснила Хетти, что с ними делать.

Ричард, Кэлен и Дрефан подошли к Лили. Кэлен, присев на корточки, завела с девочкой разговор о том, какая у нее славная кукла, чтобы ребенок не испугался Ричарда с Дрефаном. Лили весело чирикала, но на мужчин посматривала с опаской. Кэлен обняла Ричарда за талию, показывая этим, что его не нужно бояться. Ричард заставил себя улыбнуться.

– Лили, – с напускной жизнерадостностью обратился к девочке Дрефан, – ты не покажешь мне болячки у твоей куклы?

Лили перевернула куклу вверх ногами и показала точки на внутренней стороне бедер:

– У нее бобоки тут, тут и тут, – и посмотрела на Дрефана большими глазами.

– А они у нее болят?

Лили кивнула.

– Она говорит «ой», когда я их трогаю.

– Правда? Что ж, это плохо. Впрочем, готов поспорить, что скоро ей станет лучше. – Присев на корточки, он обнял Кэлен за талию и заставил присесть рядом. – Лили, это моя подруга. Ее зовут Кэлен. Но она не очень хорошо видит и не может разглядеть болячки у твоей куклы. Ты не могла бы показать ей те, что у тебя на ножках?

Надина по-прежнему разговаривала с матерью о старшей девочке. Лили посмотрела на них.

Кэлен отбросила малышке волосы со лба и еще раз похвалила ее куколку. Лили просияла. Длинные волосы Кэлен ее совершенно очаровали. Кэлен разрешила ей их потрогать.

– Можешь мне показать болячки у тебя на ножках? – спросила Кэлен.

Лили задрала белую ночную рубашку.

– Вот, они такие же, как бобоки у моей куклы.

На внутренней стороне бедер девочки виднелись несколько темных точек размером с монетку. Когда Дрефан осторожно коснулся их, Ричард понял, что они твердые, как мозоли. Кэлен поправила Лили рубашку и натянула ей на колени простыню. Дрефан сказал, что она хорошая девочка, а бобоки ее куклы к утру пройдут.

– Вот и хорошо, – ответила Лили. – А то ей это совсем не нравится.

Эрлинг с отсутствующим видом строгал заготовку. Ричард видел, что он не смотрит, что делает, и уже загубил деталь. Когда они спускались по лестнице, он не поднял глаз. По настоянию Ричарда Клайв остался наверху с женой и дочерьми.

– У них то самое? – хрипло спросил Эрлинг.

– Боюсь, что так. – Дрефан положил руку старику на плечо.

Эрлинг сделал неверное движение и испортил стул окончательно.

– В молодости я жил в Спарвиле. Однажды летом пришла чума. И унесла жизнь многих людей. Я надеялся, что никогда больше не увижу такого.

– Я понимаю, – мягко проговорил Дрефан. – Мне тоже доводилось видеть, как она обрушивается на города.

– Они мои единственные внучки. Как им помочь?

– Вы можете попробовать окурить дом, – предложил Дрефан.

– Мы делали так в Спарвиле, – хмыкнул Эрлинг. – Люди покупали лекарства и всякие травы. Но толку никакого, все равно мерли.

– Я знаю, – кивнул Дрефан. – Хотел бы я вам помочь, но я никогда не слышал о надежном средстве. Если в молодости вам что-то, по вашему мнению, помогло уберечься, попробуйте это. К тому же я не знаю всех способов лечения. В худшем случае вреда от этого не будет, а в лучшем может и помочь.

Эрлинг отложил рубанок.

– Некоторые летом топили в домах печи, чтобы выгнать болезнь с потом. Другие, наоборот, говорили, что у них от зноя слишком разогрелась кровь, и обмахивали больных. Вы бы что из этого посоветовали?

– Простите, но я просто не знаю, – покачал головой Дрефан. – Я слышал, люди выздоравливали, попробовав оба способа, – но другие умирали, тоже применив и тот, и другой. Некоторые вещи нам неподвластны. Никто не может остановить Владетеля, когда он приходит.

Эрлинг потер подбородок.

– Я буду молить добрых духов, чтобы они уберегли девочек. – Его голос сорвался. – Они слишком добрые и чистые, чтобы Владетель их уже коснулся. Они принесли столько радости в этот дом!

Дрефан снова положил руку Эрлингу на плечо.

– Мне очень жаль, мастер Андерсон, но у Лили на теле пятна.

Эрлинг ахнул и вцепился в верстак. Дрефан был к этому готов и подхватил его, когда у старика подкосились ноги. Он помог Эрлингу сесть на резной стул.

Кэлен уткнулась Ричарду в грудь, когда Эрлинг закрыл руками залитое слезами лицо. Ричард оцепенел.

– Деда, что случилось? – раздался сверху голос Дарби.

Эрлинг выпрямился.

– Ничего, мальчик. Я просто беспокоюсь за твоих сестричек, вот и все. Старики, знаешь ли, становятся глупыми, только и всего.

Дарби скатился вниз по лестнице.

– Йоник, мне правда очень жаль Кипа. Если твоему па что-то нужно, я уверен, что мой па отпустит меня к вам.

Йоник кивнул. Он тоже казался каким-то отрешенным.

Ричард присел на корточки перед мальчиками.

– Никто из вас ничего странного не заметил во время игры?

– Странного? – спросил Дарби. – Чего?

Ричард отбросил рукой волосы со лба.

– Не знаю. С вами не заговаривали незнакомые люди?

– Еще бы, – кивнул Дарби. – Там было полно незнакомых людей. И все подходили поздравить нас с победой.

– Вы никого из них не запомнили? Ничего необычного ни в ком не заметили?

– Я видел, как Кип после игры разговаривал с мужчиной и женщиной, – сообщил Йоник. – Они наклонились у нему и что-то показывали.

– Что-то показывали? А что именно?

– Простите, – пожал плечами Йоник, – но я не видел. Меня тогда хлопали по спине солдаты.

Ричард старался не напугать мальчиков вопросами, но ему нужны были ответы.

– А как выглядели эти мужчина и женщина?

– Не знаю, – повторил Йоник. Его глаза наполнились слезами при воспоминании о брате, тогда еще живом. – Мужчина тощий и молодой. Женщина тоже молодая, но старше его. Довольно красивая. У нее были каштановые волосы. Вот как у нее. – Йоник указал на Надину. – Только не такие густые и длинные.

Ричард посмотрел на Кэлен. Судя по выражению ее лица, они подумали об одном и том же.

– Я их помню, – сказал Дарби. – Мои сестры тоже с ними разговаривали.

– Но ни ты, ни Йоник с ними не говорили?

– Нет, – ответил Дарби, и Йоник покачал головой. – Мы прыгали и скакали от радости, что выиграли матч в присутствии магистра Рала. Нас поздравляли солдаты. С этими двумя я не разговаривал.

Ричард взял Кэлен за руку.

– Нам с Кэлен нужно задать один вопрос Бет и Лили, – объяснил он Дрефану. – Мы скоро вернемся.

Они поднялись наверх. Ричард боялся того, что может услышать от девочек.

– Ты их спроси, – шепнул Ричард. – Меня они боятся. С тобой они будут поразговорчивей.

– Ты думаешь, это они?

Ричарду не нужно было спрашивать, кого она имеет в виду.

– Не знаю. Но ты мне сказала, что Джегань будто бы смотрел игру. Глазами Марлина. А с Марлином была сестра Амелия.

Ричард успокоил женщин, сказав, что им нужно задать девочкам лишь один небольшой вопрос. Женщины занялись своими делами, а Ричард с Кэлен вернулись в спальню девочек. Ричард не сомневался, что женщин их пирожки с мясом интересуют не больше, чем Эрлинга его стул.

– Лили, – Кэлен улыбнулась младшей девочке, – помнишь, ты ходила смотреть, как твой брат играет в джала?

Лили кивнула:

– Он выиграл. Мы были очень рады, что он выиграл. Па сказал, что Дарби забил гол.

– Да, мы тоже видели, как он играл, и тоже за него радовались. Ты помнишь двоих людей, с которыми ты разговаривала? Мужчину и женщину?

Она нахмурилась.

– Это когда ма и па хлопали? Этих мужчину с женщиной?

– Да. Ты помнишь, что они тебе говорили?

– Бет держала меня за руку. И они спросили, кому мы хлопаем, брату?

– Да, – произнесла с соседней кровати Бет и закашлялась. Отдышавшись, она продолжала: – Они сказали, что Дарби играл просто здорово. И показали нам красивую штучку, которая у них была.

– Красивую штучку? – переспросил Ричард.

– Блестящая штучка в коробочке, – пояснила Лили.

– Верно, – сказала Бет. – Они разрешили нам с Лили ее посмотреть.

– И что это было?

Бет поморщилась от головной боли.

– Это было… Это было… Я точно не знаю, что это было. Очень черная коробочка. Такая черная, что не видно боков. А сверкающая штучка внутри была очень красивая.

Лили кивнула.

– Моя куколка тоже видела. И тоже думает, что это очень красиво.

– И вы не знаете, что это было?

Обе девочки дружно покачали головой.

– Это была маленькая коробочка, черная как ночь. И смотреть на нее все равно как смотреть в темную дыру, – сказал Ричард.

Дети закивали.

– Похоже на Ночной Камень, – шепнула ему на ухо Кэлен.

Ричард хорошо знал эту черноту. Таким был не только Ночной Камень, но и внешняя оболочка шкатулок Одена. Эта чернота, казалось, высасывала свет из помещения.

И то, и другое было очень опасно. Ночной Камень обладал способностью возвращать души из подземного мира, а шкатулки Одена хранили в себе магию, которая, будучи использована во зло, могла уничтожить мир живых. С их помощью можно было открыть врата в подземный мир.

– А внутри что-то сияло, – продолжал Ричард. – На что это было похоже? На пламя свечки или на лампу? На что?

– Разноцветное, – сказала Лили. – Красивое разноцветное.

– Как цветные огни, – добавила Бет. – И сидело на белом песке.

Сидело на белом песке. Волосы зашевелились у Ричарда на голове.

– А какого размера была коробочка?

– Вот такая, наверное, – Бет развела руки примерно на фут, – но не толстая. Похожа на книжку. Вот что коробочка мне напоминала – книжку!

– А на песке внутри ничего не было нарисовано? Ну, как вы любите рисовать палочкой на земле?

Бет кивнула и опять сильно раскашлялась.

– Да, четкие линии, разделенные на части. Вот так все было. Это была коробочка или большая книжка, и когда они открыли ее, чтобы показать нам красивые огоньки, там внутри был белый песок с линиями. А потом мы увидели красивые огоньки.

– Ты хочешь сказать, что там что-то сидело на песке? Эта штучка, которая делала красивые огоньки, она сидела на песке?

Бет растерянно моргнула, пытаясь вспомнить.

– Нет… Кажется, огоньки делал сам песок.

Она легла и повернулась на бок, обессиленная болезнью.

Чумой. Черной смертью. Из черной коробочки.

Ричард ласково погладил ее по руке и поправил ей покрывало.

– Спасибо, Бет. А теперь лежи, отдыхай и поправляйся.

Лили Ричард поблагодарить не рискнул. Побоялся не справиться с голосом.

Лили легла на спину и вскинула бровки.

– Я устала. Я плохо себя чувствую, – захныкала она и, свернувшись комочком, сунула большой палец в рот.

Кэлен укрыла малышку и пообещала принести ей гостинец, как только она поправится.

На улице Ричард отвел Дрефана в сторону. Кэлен попросила остальных подождать и тоже подошла к братьям.

– Почему старик чуть не упал от горя, когда услышал, что у девочки на ногах пятна?

Синие глаза Дрефана смотрели куда-то вдаль.

– От чумы люди умирают по-разному. Не знаю почему, могу только предположить, что это как-то связано с их конституцией. Сила и уязвимость ауры у каждого человека разная. Сам я видел мало, но читал записи, которые хранятся у Рауг’Мосс. На одних людей она обрушивается внезапно – жар, невыносимая головная боль, пронизывающие боли в спине. Они много дней мечутся в бреду, прежде чем умереть. Из таких людей некоторые выздоравливают. Бет такая. Ей скоро станет еще хуже, но все же у нее есть надежда. Иногда это бывает так, как у Кипа. Черная смерть поглощает человека, он гниет заживо. Третьи мучаются от нарывов на шее, под мышками или в паху. Они ужасно страдают, пока смерть не положит конец их мучениям. Как Берт. Но, как я уже сказал, если нарыв вовремя вскрыть и вычистить, они тоже могут выжить.

– А Лили? – спросила Кэлен. – Что с этими пятнами?

– Своими глазами я их никогда не видел, но читал об этом в наших записях. Они появляются на ногах, иногда на груди. Люди, у которых появляются пятна, почти до самого конца не подозревают, что больны. Однажды они с ужасом обнаруживают на своем теле пятна и вскоре после этого умирают. Их смерть безболезненна или почти безболезненна. Но они умирают все, без исключения. И старик, должно быть, об этом знает. Некоторые считают эти пятна знаком смертельного прикосновения Владетеля.

– Но Лили всего лишь маленькая девочка! – воскликнула Кэлен, как будто это что-то могло изменить. – И она не кажется такой уж больной. Просто невозможно, чтобы она…

– Лили неважно себя чувствует. Пятна у нее на ногах уже затвердели. Она умрет еще до полуночи.

– Сегодня? – пораженно спросил Ричард.

– Да. Это самое позднее. Более вероятно, что это случится буквально через пару часов. Или, возможно, даже…

Из дома донесся горестный женский вопль. Ричард похолодел. Солдаты, которые тихо переговаривались между собой, сразу же замолчали. Повисшую тишину нарушал лишь отдаленный лай собаки.

– Даже раньше, что я и собирался сказать. – Дрефан прикрыл глаза.

Кэлен уткнулась Ричарду в грудь. У Ричарда кружилась голова.

– Это же дети, – всхлипывала Кэлен. – Этот ублюдок убивает детей!

– О чем это она? – удивленно спросил Дрефан.

– Дрефан, – Ричард крепче обнял дрожащую Кэлен, – я думаю, эти дети умирают потому, что несколько дней назад на матч джала пришли волшебник с колдуньей и с помощью какой-то магии наслали на них чуму.