Три недели с леди Икс Джеймс Элоиза
– Ты у нас вечно как ляпнешь чего, так уши вянут, – оборвал его Бинк. – Отчего бы леди не выйти за эдакого-то парня? Он ничем не хуже иных… с самой что ни на есть голубой кровушкой!
– Она выйдет за меня, потому что я ее люблю! – отрезал Торн.
Сейчас он как никогда верил в то, что говорил.
– У вас что, вместо мозгов пробка? Вы что, не уразумели? – захихикал Дюссо. – Он ее лю-ю-бит – каково, а? Наверняка у нее нежные крохотные грудки и аккуратный задок? А может, у нее…
– Не смей говорить о ней в таком тоне! – зарычал Торн.
И Дюссо тотчас испуганно примолк.
– Стало быть, ежели ты притащишь ей побрякушки, она согласится стать твоей? – уточнил Джорди.
Но Торн не ответил. На самом деле он и сам этого не знал.
– Ну ежели он встанет перед ней на коленки, а в руках у него будут красивые цацки, он ей больше понравится, – сказал практичный Бинк.
Дюссо поставил локти на стол:
– Я помогу тебе. В память о старой дружбе, парень!
– Я хочу две сотни гиней, – заявил Бинк. – Ты сказал, что заплатишь нам лишь за то, что мы полезем в эту чертову воду… но Джорди тоже получает сотню, а ведь он и пальца в воду не макнет!
– По пять сотен каждому, если мы отыщем драгоценности, идет? – улыбнулся Торн. – Ну а если не повезет – каждому по две сотни, включая Джорди. Забыли, сколько раз нас спасал тот, кто оставался на берегу, а?
– Ох и влетит эта затея тебе в копеечку, – вздохнул Дюссо. – Будь это даже драгоценности английской короны, стоят ли они полторы тысячи гиней?
– Для меня – стоят, – бестрепетно объявил Торн.
– Помню я этот мост, – вздохнул Джорди. – Под ним сильное течение, да и водовороты имеются…
– Думаю, именно это течение и унесло сюртук маркиза, – кивнул Торн.
– Сдается, за час тут не управиться, – ухмыльнулся Бинк.
– На все у нас неделя, – сказал Торн. – Когда-то мы могли достать со дна реки булавку. Думаю, есть еще порох в пороховницах!
– Вот чую задницей, что мы можем выловить камушки сегодня! – хвастливо заявил Дюссо.
А вот Бинк, казалось, нервничал, хрустя костяшками пальцев:
– А я ведь не был в воде с тех самых пор…
И все сидящие за столом умолкли.
– Я тоже, – нарушил молчание Торн.
– Ты-ы? – уставился на него Дюссо, словно не веря собственным ушам.
– И никогда не собирался вновь взяться за старое, – передернул плечами Торн.
– Но ты ж у нас богатенький, ты платишь, – заявил Джорди, – и тебе нет нужды в воду лазить!
…Теперь такая нужда была. Уже час спустя они были у берега реки, и все, кроме Джорди, разделись до подштанников.
Торн вот уже много лет избегал реки – и теперь зловоние, памятное с детства, едва не сшибло его с ног. Он успел уже позабыть сомнительные сокровища, таящиеся на илистом дне: ветки, старое тряпье, дохлых крыс, винные бутыли… Казалось, весь Лондон сбрасывал в эту клоаку гниющие отбросы, которые закручивало течением, било о камни; временами то одно, то другое всплывало на поверхность, пугая лодочников… мог вдруг всплыть раздутый труп козы или… «жаворонка»…
Приятели собрались на берегу вблизи того места, куда рухнула коляска маркиза. Торн окинул свою команду критическим взором. Сейчас он не колеблясь отдал бы правую руку за то, чтобы с ними был Уилл… в их рядах словно зияла брешь. Уж кто-кто, а Уилл бы наверняка достал из глубины сокровища покойного маркиза.
– Уверен, что ты готов нырять, Бинк?
Худой, но жилистый Бинк решительно кивнул:
– Не то чтобы я об этом мечтаю, однако… у меня две дочки, и мне нужны эти деньги!
– Все вы помните здешние прибрежные течения – они что угодно могут размозжить о камни, – сказал Торн, указывая на излучину реки. – И ради всего святого, не шлепайте босиком по грязи… да берегите руки! Не снимать перчаток! Плыть в них, конечно, неловко, но порезанные пальцы нам не нужны.
– А какую потрясающую чашку я однажды тут выловил! – орал неугомонный Дюссо.
Ярко светило солнце, однако мутные воды Темзы не отражали небесной синевы – серая река мрачно катила свои волны, неся мусор и ил…
– Стало быть, сюда и грохнулась карета-то? – спросил Бинк.
– Видите вон там, на мосту, кусок перил поновее остальных? – указал Торн на мост.
– Ежели карета упала оттуда, – Бинк мысленно производил некие сложные расчеты, – то, думаю, его отнесло течением во-он туда…
– Значит, маркиза, который правил лошадью сам, выбросило с козел в воду как раз там, где карета ушла под воду, – мрачно подытожил Дюссо.
Бывшие «жаворонки» сосредоточились и помрачнели. В свое время им удалось выжить, пройдя жестокую науку у Гриндела: обычно тот швырял в воду туфлю и приказывал мальчишкам выловить ее – так они изучали подводные течения. А не принесешь туфли – не получишь обеда…
Обычно они ныряли прямиком туда, куда служанки выплескивали содержимое ночных горшков, а кухонные девки выливали помои – именно там могла оказаться случайно выброшенная серебряная ложечка…
– Думаю, карета лежит вон там, – указал Торн.
– А маркиза с женой подхватило течением, вместе с камушками. Если он обронил футляр где-то здесь, то его могло отнести к самой излучине, – заключил Дюссо.
– А ну-ка, сынки, ныряй в дерьмо… – начал Торн, и все хором подхватили:
– Ныряй в дерьмо и неси добычу этой чертовой свинье!
Так они когда-то за глаза именовали Гриндела.
– Надеюсь, эта волосатая скотина жарится сейчас в преисподней на хорошем огоньке, – перекрестился Бинк.
– Пусть горит! – заорал Дюссо и прыгнул с берега в мутные воды, лишь белый живот мелькнул в воздухе.
Мгновение спустя все были в воде. Торн знал эту часть реки словно свои пять пальцев. Увесистый футляр наверняка погрузился в ил, однако не слишком глубоко – из-за сильного течения слой грязи на дне был невелик.
– На излучине особенно опасно, – объявил Торн товарищам. – Я запрещаю вам нырять возле прибрежных камней, где течение закручивается, словно чертов свинячий хвост!
Тут вода шумела особенно громко, а белые барашки разбивались об острые прибрежные скалы.
– Но как раз тут этот хренов футляр мог зацепиться, – возразил Бинк. – Уилл первым нырнул бы и…
Это была святая правда: отец Роуз частенько рисковал жизнью в погоне за добычей.
– Никакие сокровища не стоят ваших жизней, – сказал Торн. – Ты нужен дочкам, жене… Не недооценивай реку, Бинк!
Эта простая истина в свое время нелегко им далась. Их хозяин Гриндел являл собой воплощенное зло – в отличие от реки, нрав которой был переменчив. Порой она текла лениво, а назавтра безжалостный водоворот увлекал в глубину очередного бедного «жаворонка»…
Бинк только крякнул.
– Внимание, Джорди! – крикнул Торн, а Джорди мрачно кивнул. – Мы с Дюссо ныряем – а ты, Бинк, ждешь нас на берегу!
Торн набрал полную грудь воздуха и исчез под водой. Вода тотчас поглотила его, попала в уши, и единственная примета, по которой он угадывал берег, – это чуть более густая темнота. Краем глаза он видел ноги Бинка, похожие на бледных рыб…
Он шарил по дну до тех пор, пока не кончился воздух в легких – тогда он оттолкнулся ногами от земли и устремился к поверхности. Отдышавшись, Торн понял, что вынырнул вовсе не там, где собирался…
Рядом с ним появилась всклокоченная голова Дюссо.
– Да будь я проклят, если понимаю, куда плыть, – задыхаясь, выговорил он. – Кажется, я совсем потерял хватку… да и нырнул-то не шибко глубоко. Кажись, меня сейчас вывернет…
– Глянь-ка туда. – Торн указал на нужное место реки. – Я туда сплаваю, а ты нырни. Если поднимешь глаза, то увидишь мои ноги…
– Ну уж дудки, на сей раз ныряю я! – заорал Бинк.
Торн с трудом, борясь с течением, доплыл, куда нужно, и ухватился за ветку, нависающую над водой.
– Прямо подо мной! – крикнул он.
Двое ныряльщиков скрылись под водой, и на мгновение в воде отразилось солнышко… добрый знак!
Бинк всплыл, отрицательно помотал головой, снова глубоко вдохнул и исчез под водой.
«Жаворонки» ныряли целый день. К тому времени как друзья сдались, они насквозь пропахли Темзой – теперь от них отчаянно несло тухлой рыбой, гнилой картошкой, угольным дымом и дождем… Темзой. Запах, казалось, намертво въелся в кожу, пропитал одежду и даже сиденья экипажа Торна.
Дома все выкупались и переоделись в чистое, а чуть позже «жаворонки» были торжественно представлены малютке Роуз. Этим вечером – как, впрочем, и следующими вечерами – друзья наперебой сочиняли волшебные сказки о храбром Уилле…
На четвертый день все порядком выдохлись. Они нырнули уже, наверное, тысячу раз, но проклятого футляра так и не обнаружили. Лишь природное упрямство удерживало Торна от того, чтобы бросить безумную затею. Бинк и Дюссо ныряли, Джорди следил за друзьями с берега, а Торн плавал над тем местом, куда нырнули товарищи.
Держась за ветку, Торн неотрывно следил за водой. Черт подери, он зря тратит и их, и свое время!.. Либо футляр застрял на самой быстрине, куда нырять опасно для жизни, либо его смыло ниже по течению, и один Бог знает, где он может теперь находиться…
Он полный идиот. Двенадцать лет для реки – словно целая вечность…
К тому же он тосковал по Индии так, что у него сводило челюсти. Когда Торн протянул ей кольцо с бриллиантом, он был весь охвачен желанием: он желал вернуть Индию! Вернуть ее в свою постель, в свои объятия… в свою жизнь.
Однако теперь ее отсутствие причиняло Торну самую настоящую физическую боль. Словно ему в грудь вонзили кинжал, распластали тело и вырвали сердце. Сейчас он любил ее совсем не так, как любит какой-нибудь глупый поэт свою музу. Всякий раз, думая о ней, он ощущал в душе некую первобытную бурю, сокрушающую все на своем пути…
Наверное, он спятил. Или любовь – это своего рода безумие…
Вздрогнув, Торн вдруг осознал, что Бинк слишком уж долго не всплывает. Дюссо уже болтался возле берега. Черт подери, как мог он утратить бдительность?…
Торн уже собрался было нырнуть, когда на поверхности появился Бинк. Он тяжело дышал. Похоже было, что парень прилично похудел за эти несколько дней: скулы готовы были прорвать кожу на лице. Подплыв к ветке, свисающей над водой, он ухватился за нее, хватая ртом воздух.
Торн еще готов был побороться – в отличие от товарищей. И он принял решение.
– Ну что ж, мы сделали все, что могли, – объявил он команде. – Хватит с нас. Мы обшарили весь берег и…
– Нет! – завопил Бинк. – Черта с два я сдамся! Я еще не готов! К тому же теперь я точно знаю, где лежит этот чертов футляр!
И он указал прямо на место, где река делала крутой поворот, а темная вода шумела особенно яростно.
– Черта с два я вас туда пущу! – разъярился Торн. – А ну-ка, «жаворонки», все на берег!
Дюссо послушно поплыл к берегу, однако Бинк затряс головой:
– Мне нужны эти чертовы деньги!
– Но свои две сотни ты получишь, парень. Не дури, Бинк! Пошли на берег!
– Мне на хрен не нужна твоя свинячья благотворительность! – огрызнулся неутомимый Бинк. – Никто в жизни не подал мне милостыни, и начинать я не намерен! Я добуду тебе этот проклятый футляр!
И Бинк, мощно загребая руками, поплыл прямо к излучине.
Торн закричал, зная, что Бинк все равно его не услышит – а если и услышит, то не послушает. Дюссо проорал что-то с берега, а Торн устремился в погоню за Бинком, намереваясь в случае надобности выволочь друга из воды силком.
Но плавал Бинк куда лучше всех прочих «жаворонков», и хотя Торн из кожи вон лез, но к тому времени, как он доплыл до излучины, упрямец уже скрылся под водой.
Торн успел увидеть лишь бледные ноги товарища, мелькнувшие в глубине. Бинк был тертый калач: он использовал течение, которое несло его вдоль берега, его руки в перчатках отталкивались от прибрежных камней, и он медленно, но верно погружался в толщу ила, где таились бесчисленные опасности – от разлагающихся крысиных трупов до осколков битого стекла…
Торн мысленно бранился на все лады. Верно, он спятил, раз так рискнул жизнями друзей! Одно неверное движение – и глупую голову Бинка просто-напросто размозжит о камни: вода там кипела, пенилась и клокотала…
Нырнув, Торн ухватил Бинка за плечо и рванул его вверх. Когда оба вынырнули, задыхаясь и отфыркиваясь, Бинк торжествующе воздел вверх руку, в которой сжимал склизкую, полусгнившую кожаную шляпу. Увидев, что выудил со дна, Бинк, витиевато выругавшись, отбросил прочь свой трофей.
– Черт побери тебя совсем, приятель! – заорал он. – Там столько всякого на дне… готов спорить на что угодно: твой футляр там!
– Плевать я на него хотел! Если бы я тебя не выудил, ты раскроил бы свою глупую башку о камни!
– Черта с два! – огрызнулся Бинк.
– Да у тебя кровь!
И правда, по щеке Бинка стекала тонкая алая струйка.
– Комариный укус! Я ныряю снова. Верь мне: я достану этот хренов футляр! И ты женишься на своей сдобной маркизочке, дочке покойника, а я честно получу свои денежки!
И с этими словами Бинк, вдохнув воздуха, скрылся под водой.
Торн грязно выругался и тоже нырнул. Но Бинк плавал как рыба, и за ним было не угнаться. Вынырнув, Торн вновь выругался и поплыл, пытаясь высмотреть товарища сквозь толщу мутной воды. Но вода была так взбаламучена, что ничего не было видно.
Да, это была Темза в худшем своем проявлении – черная, словно сажа, а течение, словно тысячи ледяных пальцев, так и норовило увлечь тело пловца на темное дно и бросить его с размаху на камни… или на острые, как бритва, осколки стекла…
В глубине мелькнул башмак Бинка – сейчас товарищ был как раз там, где, по мнению Торна, мог находиться злосчастный футляр… если он вообще существовал! Прямо над ними угрожающе нависала огромная прибрежная скала, а вода ревела и пузырилась…
Когда в легких почти не осталось воздуха, Торн разглядел в глубине Бинка, все тело которого извивалось – он явно пытался ухватить что-то застрявшее на самом дне. От его судорожных движений со дна поднимались мутные облака ила…
Уже ничего не видя, Торн ринулся к товарищу. И вот пальцы его сомкнулись на худосочной лодыжке Бинка. Он дернул друга за ногу, однако тот не стронулся с места. А вот это уже совсем плохо… ведь если ныряльщик запутается в мотке лески, брошенной каким-нибудь рыбаком, то в панике обычно начинает биться, запутываясь все сильнее, пока не задохнется насмерть в свинцово-ледяной воде.
Бинк об этом тоже прекрасно знал и все же продолжал дергаться. И Торн стал тянуть друга изо всех сил… из последних оставшихся сил! Бинк выгнулся дугой, продолжая судорожно дергаться.
В какой-то момент тяжелый башмак Бинка ударил Торна в бедро, отчего тот перекувырнулся через голову. В этот момент течение подхватило Торна, снова перевернуло его – легко, словно рыбешку – и с размаху бросило на камни. Воздух в легких кончился, Торн перестал видеть… в легкие его потоком хлынула вода…
Все вокруг почернело, умолкло… его объял ледяной холод.
Глава 38
Индия до самой смерти не забудет того страшного мига, когда в комнату ее ворвался Фред, сопровождаемый дворецким леди Аделаиды.
– Он умирает, миледи… – выдохнул лакей. – А малышка зовет вас!
Какое-то время слова Фреда просто звенели у нее в ушах, словно бессмысленное звукосочетание. Умирает? Как Торн может умирать? Но ужас, написанный на лице Фреда, неопровержимо доказывал: лакей не преувеличивает.
Вскочив на ноги, она опрометью кинулась к карете – без пелерины, без ридикюля, без Аделаиды…
Вслед за ней в карету запрыгнул Фред, и карета тронулась. Индия сидела, стиснув руки так, что, казалось, ногти вот-вот прорвут нежную кожу ладоней. В сознании ее словно бушевала снежная буря, и ни единой внятной мысли не было в этой снежной круговерти… лишь кровь стучала в висках и бешено колотилось сердце в груди. И каждый удар был словно отчаянная молитва, словно крик, словно мольба о спасении…
Торн не может умереть! Без него весь этот мир утратит смысл. Индия не могла вообразить себе его мертвым, бездыханным, холодным… нет, это немыслимо!..
Волны боли накатывали одна за другой, время текло неумолимо…
Как только карета остановилась возле особняка Торна, Ксенобия соскочила с подножки и вихрем ворвалась в двери, пронеслась мимо молчаливого слуги, взбежала вверх по лестнице и устремилась прямиком в спальню Торна. Над его кроватью склонился врач.
Увидев Торна, Индия почувствовала, что у нее отнимаются ноги. Он был обнажен, лишь простыня прикрывала его тело ниже пояса. Кожа его была странного цвета… белая, словно присыпанная пудрой… Ресницы на мертвенно-бледных щеках казались угольно-черными.
Но ужаснее всего оказалось то, что лоб его пересекала глубокая рана. Индия безмолвно наблюдала, как доктор делает очередной аккуратный стежок, стягивая ее рваные края. Руки доктора были в крови, кровь уже пропитала подушку…
– Нет, он не умер, – выдохнула Индия. – Что с ним стряслось?
– Миссис Дотри? – Врач не поднимал на нее глаз. – Он все еще дышит.
Стежок за стежком, стежок за стежком…
– Есть ли еще повреждения?
– Нет… если не считать того, что он утонул.
– Что?
– Насколько я понял, его вытащили из Темзы. Величайшим чудом можно считать то, что друзьям удалось заставить его хотя бы дышать. Но в сознание он не приходит… а пора бы уже. Возможно, у него разорваны легкие. Или поврежден мозг от удара…
По пальцам доктора вновь заструилась кровь, и какая-то женщина – наверное, домоправительница Торна, потянулась к лицу раненого скомканной мокрой салфеткой.
Мир в глазах Индии вновь обрел привычные очертания, и она схватила женщину за запястье:
– Салфетка чистая?
– У меня по понедельникам стирка. – У домоправительницы задрожал подбородок. – Прошел всего лишь день, и она еще вполне…
– Будьте так добры, позвольте мне! – Увидев заплаканные глаза женщины, Индия тотчас смягчилась. – Как ваше имя?
– Миссис Стелла меня зовут…
– А я леди Ксенобия. И я была бы вам благодарна, если бы вы принесли совсем новую, не использованную ни разу ткань. Хорошо? Так, а еще прикажите принести льда – и позаботьтесь о том, чтобы лед доставляли в течение всей следующей недели. Нужно также приготовить припарки из свежих яиц, розового масла и скипидара.
Взяв чистую салфетку, Индия бережно отерла кровь с лица и шеи Торна, стараясь не задеть страшную рану.
– Если он не придет в чувство, то бессмысленно заниматься раной или сбивать жар, – раздался бесстрастный голос доктора.
– Он придет в себя, – спокойно произнесла Индия.
Доктор крякнул, сделал последний стежок и обрезал скальпелем нить.
– Это все, что я пока могу сделать, – объявил он, вытирая руки о край салфетки. – Либо он придет в себя, либо… нет.
– Но должен же быть какой-то способ лечения в таких случаях! – сверкнула Индия глазами на доктора.
Его сюртук был весь перемазан кровью Торна.
– Увы, мне таковые неизвестны. Вы можете попробовать дать ему воды, но если он в ближайшее время не придет в сознание, ему не выжить. С вас соверен, и прошу заплатить мне незамедлительно, – бодро объявил врач.
– Прошу, Фред, проводите доктора к выходу. Дворецкий с вами рассчитается. – Индия обожгла эскулапа таким яростным взором, что тот опрометью кинулся к выходу и, судя по звукам, кубарем скатился вниз по лестнице.
Индия же присела на постель и взяла Торна за руку.
Рана его все еще сочилась кровью, но Индия предпочитала не касаться ее – по крайней мере пока миссис Стелла не явилась с чистой тканью. Доктор сказал как-то, что воспаляются преимущественно те раны, куда попала инфекция. Видит бог, Темза – одно из самых грязных мест…
– Торн… – прошептала она. – Это я… Индия…
Он даже не шевельнулся.
– Прошу тебя, вернись! – Индия склонилась над ним так, что губы ее нежно коснулись его щеки. – Я не могу потерять в этой реке еще одного любимого человека! – Спазм сжал ей горло. – Пожалуйста! Пожалуйста, проснись!
Вернулся взволнованный Фред.
– Камердинер господина спрашивает, уместно ли сейчас смыть с тела мистера Дотри речную воду и перестелить простыни…
Индия подняла голову.
– Я сама все это сделаю.
Лакей пришел было в ужас, однако Индия махнула рукой:
– Мне понадобится помощь, чтобы переменить постельное белье. Как зовут камердинера мистера Дотри?
– Мистер Пендл.
– Пожалуйста, попросите мистера Пендла достать свежие простыни и ночную рубашку, а еще принести теплой воды. Миссис Стелла раздобудет чистые салфетки. А я пока навещу мисс Роуз.
– Она в детской, миледи, – объявил Фред и, поколебавшись, добавил: – Именно мисс Роуз настояла, чтобы немедленно послали за вами, миледи. И кажется, она ничуть не ошиблась. Когда принесли мистера Дотри, в доме поднялся такой переполох, что малютка услышала шум… Герцог с супругой сейчас у себя в деревне, вот я и послушался девочку. И разумеется, послал гонца к герцогу, но его светлость сможет прибыть самое раннее через двое суток…
– Вы совершенно правильно сделали, что послали за мной, – заверила его Индия. – Мне не впервой ухаживать за больным. Не будете ли так добры уведомить леди Аделаиду о сложившихся обстоятельствах? Кстати, а где те люди, что спасли из реки мистера Дотри?
– Господа Бинк, Дюссо и Джорди сейчас моются и переодеваются.
– Кто все эти люди? – нахмурилась Индия. – Вы хотите сказать, что они живут тут, в доме?
– Все они – бывшие «жаворонки сточных канав», – ответил Фред. – Чем очень гордятся. Это они спасли мистера Дотри. Они не только вытащили его из реки, но и сделали ему искусственное дыхание.
– Я отблагодарю их позже, – кивнула Индия. Сейчас настало время навестить малышку.
Подойдя к дверям детской, Индия услышала, как учитель вслух читает девочке отрывок из истории Древнего Рима. Заглянув в щелку, она увидела, что Роуз сидит на стуле, а Антигона покачивается подле нее верхом на корове-качалке.
Когда Индия вошла, Твинк умолк на полуслове. Стащив Антигону с коровы, Роуз слезла со стула и выпрямилась, крепко прижимая куклу к груди. Учитель также вскочил и почтительно поклонился Индии. Клара присела в реверансе.
– Мистер Дотри жив, – быстро сказала Индия. – Доктор только что ушел.
– А он пришел в себя? – испуганным голоском спросила Роуз.
– Пока нет. – Индия опустилась перед девочкой на колени. – Но он непременно поправится, дорогая.
– Когда-то так говорили и про моего папу, – прошептала малышка.
– Можно взять тебя на ручки? – спросила Индия.
Роуз лишь молча кивнула. Индия схватила девочку, отнесла ее на софу и села, держа малютку на коленях.
– Спасибо, что приказала прислать за мной карету, – серьезно, словно взрослую, поблагодарила Индия девочку.
– Помнишь, леди Аделаида говорила, что ты способна творить чудеса?
Аделаида имела в виду совсем другое, однако Индия кивнула.
– Если чудо возможно, я его сотворю, – уверенно сказала она. – Это я тебе обещаю. А если чуда не произойдет… – Индия понимала, что должна произнести эти страшные слова – ведь то, что творится сейчас в душе у малышки, стократ страшнее! – Если Торн нас покинет, Роуз, ты будешь жить со мной…
Худенькие плечики ребенка затряслись.
– Меня, наверное, отошлют в Америку, к тетушке…
– Торн этого явно не хотел… то есть не хочет! Он хочет, чтобы ты жила здесь, в Англии. И – помнишь – я уже на полсвета объявила, что ты моя дочка? – Индия крепче обняла Роуз, и девочка доверчиво положила головку ей на плечо. – И для меня это величайшая честь, моя милая…
Роуз лишь прерывисто вздохнула, однако ничего не ответила. Но тельце ее мало-помалу перестало дрожать.
– Он ведь не умрет, правда?
– Нет… если это хоть в какой-то мере будет зависеть от меня.
Индия прильнула щекой к нежным золотистым волосикам девочки и принялась покачивать ее на коленях.
– А как поживает Антигона?
– Она не слишком хорошо себя чувствует, – прошептала Роуз. – Она болеет… словно тоже наглоталась речной воды…
– Самое время тебе ее успокоить. – Индия поставила девочку на ноги и взглянула прямо в ее серые глазки: – Скажи Антигоне, что ты любишь ее, и что никогда не бросишь, и что ей всегда будет тепло и покойно. Скажи, что Торн велел ей надеяться и никогда не сдаваться – потому что он сам не из тех, кто сдается. Разве не так?
– Он никогда не сдается! – кивнула Роуз.
– И я не сдаюсь, – сказала Индия. – И я никогда не оставлю Торна… и ты его не оставишь. А сейчас я снова пойду к нему и приложу ему ко лбу компресс. А если ты захочешь узнать, как он чувствует себя, просто пришли Клару, хорошо?
– Я тоже ни за что на свете не сдамся! – упрямо объявила Роуз.
Индия обняла девочку и побежала вниз.
Глава 39
Когда Индия вновь перешагнула порог спальни Торна, она уже вполне совладала собой. В тяжелые моменты она всегда умела собраться, даже если все остальные бились в истерике. По пути Индия представилась дворецкому Торна, который явно был вне себя от беспокойства.
Сообща они выработали план: все в доме должны были быть заняты делом – от миссис Стеллы до последнего лакея. Лакеям поручили отскрести до блеска карету господина, пострадавшую от речной воды.
– А вечером вы познакомитесь с «жаворонками», миледи, – сказал ей дворецкий. – Сейчас они отбыли в Чипсайд за каким-то чудодейственным лекарством, про которое знает мистер Дюссо.
…Что, ради всего святого, выдумал Торн? Неужели эти четверо, встретившись вновь и вспомнив детство, полезли в грязную воду ради забавы? Но болтать с дворецким времени не было: Индия поспешила в спальню Торна и вытолкала оттуда взашей его камердинера, который переменил простыни, но забыл помыть господина.
Отирая могучее тело Торна влажной тканью, Индия говорила не переставая. Она рассказала, как по нему тосковала и как тоскует теперь. Кажется, она даже прослезилась – когда отодвинула простыню, чтобы обмыть его ноги. Никогда прежде она не видела, сколько на самом деле шрамов на его теле…
Мужской орган Торна сейчас был обмякший – никогда прежде в ее присутствии подобного не случалось! Видимо, ему, как и его владельцу, нужно время…
Индия продолжала трудиться, рассказывая Торну удивительные истории из своей многолетней практики – о домах, которые с ее помощью вернулись к жизни…
Время от времени Ксенобия прерывалась и вливала ложечку воды меж сомкнутых губ Торна, бережно поддерживая его голову, чтобы хоть что-то попало в горло.
Как раз в тот момент, когда она заботливо прикрывала больного простыней, раздался робкий стук в дверь и на пороге появилась миссис Стелла. За ней маячил лакей с тазом горячей воды.
– Я заказала все, что вы просили, и теперь Роуз с Кларой следят за приготовлением целебных припарок для хозяина.
Индия улыбнулась:
– Вот и прекрасно! Благодарю вас, миссис Стелла.
Читать бесплатно другие книги:
