А собаку я возьму себе Бартлетт Алисия Хименес

9

Последний собаковод из нашего списка допрошен, записан, проверен. Последние показания сравниваются с предыдущими. Все они на удивление схожи, можно сказать, одинаковы. Лусена? Такого в каталонских питомниках не знают. Под воздействием солнца мое лицо заметно изменилось после стольких поездок в «природную среду», как выражался Гарсон. На его лице это воздействие еще заметнее, он смуглый, и здоровья хоть отбавляй. Не исключено, как-нибудь в выходные он вывезет на свежий воздух Валентину. Они все время проводили вместе, когда это было возможно. Гарсон только о ней и говорил. У меня создалось впечатление, что на расследование ему ровным счетом наплевать. К тому времени он был убежден, что следствие больше ничего не даст. И наверняка был прав, так как вскоре к нам поступило указание начальства сдать дело в архив. Наше время оплачивалось из государственной казны, а нам и так уже предоставили его больше, чем того требовалось для расследования убийства. Тем не менее Гарсон дожидался этого решения терпеливо, механически выполняя мои распоряжения, и не испытывал особых разочарований благодаря тому, что в его жизни присутствовала любовь. Он навещал и допрашивал владельцев питомников так же, как мог бы, например, собирать грибы. Игнасио Лусена Пастор был уже для него не больше, чем далекая точка в прошлом, маленькая черная отметина в его послужном списке, что-то такое, что вспоминается только тогда, когда после выпивки хочется погрустить.

– Завтра перепишу набело отчет об этом последнем допросе, – сказал он мне в тот день. – И если вам больше ничего не будет нужно, я хотел бы уйти пораньше, инспектор. Валентина ужинает сегодня со мной, и мне необходимо все заранее сделать.

– Вы уже решаетесь самостоятельно приготовить ужин?

– Будет салат и фаршированные свиные отбивные.

– Вы достигли большого прогресса.

– Купил мороженые полуфабрикаты.

– Все равно.

Он горделиво улыбнулся как ребенок и ушел. А я осталась одна в своем кабинете, наедине с материалами дела и с призраком Лусены, если этот Лусена когда-нибудь существовал. Правда, оставался еще Ужастик, единственный свидетель реальности своего хозяина. Придя домой, я снова внимательно его рассмотрела. В его собачьем мозгу хранился образ убийцы, только он не мог мне его передать. Любопытная связь, он мог передать мне свою любовь, но не всю правду. Видимо, поэтому собаку называют лучшим другом человека. Я вышла в патио. Воздух был чуть теплый, живительный. Пожалуй, лучше пойти спать, но прежде сделать пару глотков виски, чтобы умерить вдруг овладевшую мной непонятную тоску. Я плеснула себе хорошую порцию и через несколько минут уже спала.

Во сне, в глубоком и липком сне я услышала настойчивый звонок телефона. Но не сняла трубку. Через неопределенное время, показавшееся мне несколькими минутами, хотя этих минут было гораздо больше, телефон опять зазвонил. На этот раз я сделала невероятное усилие, чтобы выйти из летаргического состояния, и взяла трубку. Голос Гарсона дошел до меня, как из другой галактики.

– Инспектор? Инспектор Деликадо?

– Да, это я.

– Ох, инспектор, слава богу, что вы ответили! Вам много раз звонили из комиссариата. Поскольку у вас включен автоответчик, как будто вас нет дома, они решили, что с вами что-то случилось. В конце концов они нашли меня.

– А где вы?

– У себя дома, с Валентиной, я же вам говорил!

– Ладно, Гарсон, я никак не могу проснуться. Расскажите, в чем там дело.

– Позвонила женщина и сказала, что если мы хотим узнать что-то, связанное с собаками, то должны немедленно прибыть в сектор «А», улица «Ф» Свободной зоны. Давайте там и встретимся?

– Я оставила машину на работе. Сейчас вызову такси.

– Не надо, я заеду за вами, так будет быстрее. Только, пожалуйста, не заставляйте меня ждать.

Мне понадобилось еще пять минут, чтобы восстановить действительность. Донос. Какая-то женщина. Свободная зона, свободная зона… Да, это промзона со множеством складских помещений. Часы показывали час ночи. Я не очень-то соображала.

Гарсон заранее определил по карте маршрут и потому вел машину уверенно, без колебаний.

– Расскажите подробности, – не терпелось мне узнать.

– Да нечего больше рассказывать. В комиссариат позвонила какая-то женщина, спросила вас.

– Она знала мое имя?

– Да. Когда ей ответили, что в такое время вас на работе не бывает, она попросила передать то, что я вам сказал, и повесила трубку, не назвавшись.

– Определили, откуда она звонила?

– Нет, даже не пытались. Потом, поскольку вы не отвечали, они позвонили мне. Честно говоря, после того как я безуспешно пытался связаться с вами, мы с Валентиной не на шутку забеспокоились.

– Мы потеряли много времени. Патруль предупредили?

– Да, не беспокойтесь, они уже давно должны быть там.

Патруль прибыл на десять минут раньше, чем мы, но, похоже, все равно опоздал. В месте, указанном неизвестной женщиной, располагался большой склад, где хранились какие-то станки. Дверь склада была взломана. Внутри никого не оказалось, но кое-что сразу бросилось в глаза патрульным. В углу громадного помещения было пространство, огороженное переносными деревянными барьерами, – размерами примерно пять на пять метров. Пол внутри был застелен соломой.

– Что за чертовщина?

– Не знаем, инспектор. Послали за хозяином склада, чтобы он это объяснил.

– Хорошо.

Патрульный отправился искать другие следы. Мы с Гарсоном остались возле странного квадрата одни.

– Думаете, это как-то относится к складу? – спросила я.

– Понятия не имею, – ответил он и вынул сигарету. Я взяла его за руку.

– Подождите, Гарсон, не закуривайте, а то дым скроет запах.

– Какой запах?

– Здесь пахнет псиной, не замечаете? Птом, табаком, но прежде всего псиной.

Он втянул ноздрями воздух, словно сам был ищейкой.

– Возможно, вы правы.

Я зашла внутрь квадрата и, взяв пучок соломы, поднесла его к носу.

– Уверена, что здесь были собаки, причем совсем недавно.

– И что они здесь делали?

– Не торопитесь, младший инспектор, дайте мне подумать. Возможно, здесь держали украденных собак и показывали их клиентам перед продажей…

– Разумно. Они тут орудовали вовсю, как вдруг нагрянули мы, и все их планы пошли насмарку.

– Должно быть, кто-то предупредил их о нашем приезде. Запахи совсем недавние.

– Не та ли женщина, что нам звонила?

– Одна и та же женщина? Но это как-то глупо. Зачем бы она так поступила?

– Раскаялась в самый последний момент.

Я с сомнением покачала головой.

Наконец отыскали хозяина склада, который беспечно спал у себя дома. Он подошел к нам, растерянный и раздраженный. Нет, он не видел раньше этой загородки в принадлежащем ему помещении. Мы попросили, чтобы он проверил, все ли на месте. Его вывод был категоричен: все осталось на своих местах, и ничего не изменилось, если не считать этого странного сооружения. Итак, ни хищений, ни разрушений обнаружено не было. Необходимо было, конечно, допросить этого типа более тщательно, хотя, на мой взгляд, вряд ли его можно было в чем-то подозревать. Тем временем полицейские прочесывали склад в поисках улик.

Гарсон все повторял:

– Собаки на складе? Взламывать дверь склада, чтобы прятать там собак? Но зачем?

– В целях безопасности. У них нет собственного убежища или же они не хотят навлекать на него подозрения. Сделки заключают в случайных местах. Когда их покидают, вместе со злоумышленниками исчезают и доказательства вины.

– Но это тоже рискованно.

– Если бы не этот звонок, очень сомневаюсь, что мы стали бы разыскивать их ночью в промзоне.

Он сел в машину.

– Звонок по телефону. Женщина-доносчица. Кто она? Возможно, секретарша Пуига. Мы о ней ничего не знаем, да и никакой другой подходящей женщины у нас нет.

– Выбросьте вы из головы этого Пуига. Дело приняло совсем другой оборот.

– А как же быть с предупреждением? Кто их преду предил? Черт, в кои-то веки получили точные данные и не смогли их использовать.

– И получили-то их не вовремя.

– Вы этого не знаете!

– Что вы хотите сказать?

Он огляделся по сторонам.

– Инспектор, если не ошибаюсь, бар на рынке должен вот-вот открыться. Пойдемте выпьем кофе, мне нужно вам кое-что сказать.

Бар действительно оказался открыт. За столами уже оживленно переговаривались водители грузовиков, зашедшие выпить кофе. Мы тоже сделали заказ. Мне было тревожно, Гарсон всегда пугал меня, когда хотел сообщить что-то по секрету. Тем более в такое время! Официант мгновенно принес нам завтрак. Я откусила еще теплый круассан и нервно откашлялась.

– Слушаю вас… – выдавила я из себя.

Он загадочно улыбнулся, явно рисуясь, а потом сказал:

– Инспектор, я понимаю, что мы занимаемся запутанным делом и работы у нас по горло. Но я отниму у вас всего пять минут, потому что считаю, что должен вам это сообщить.

– Валяйте, – сказала я, окончательно перепугавшись.

– Вечером, когда мне позвонили из управления, я только-только попросил Валентину выйти за меня замуж.

Я быстро еще раз откусила круассан, чтобы выиграть время. Он выжидающе смотрел на меня, а я все жевала, как бесчувственная корова.

– Вы ничего мне не скажете?

Я провела бумажной салфеткой по губам не менее десяти раз.

– А что я могу вам сказать, Фермин?

– Ну хотя бы поздравили!

– Да-да, конечно, я вас поздравляю, как же иначе.

– Мне кажется, вам эта идея не слишком по вкусу.

– Не в этом дело. Просто я подумала, достаточно ли хорошо вы друг друга знаете. Вы ведь не так уж давно познакомились.

– Не валяйте дурака, Петра! Вы что же, хотите, чтобы я за ней десять лет ухаживал? Никогда не думал, что у вас такие замшелые взгляды.

– Я единственно подумала о том, как трудно приспосабливаться друг к другу людям, так сказать, в возрасте.

– Может, это и трудно, но именно потому, что мы оба в возрасте, нам нельзя терять времени.

– Вы правы, не знаю, с чего это вдруг я начала читать вам мораль. От всей души желаю вам счастья, вы его заслужили.

– Спасибо, но сначала нужно подождать, согласится ли Валентина.

– Как, она еще не согласилась?

– По-моему, я застал ее врасплох. Она попросила у меня пару дней на размышление.

– Я была уверена, что подобные сроки встречаются только в кино.

– Ну, на самом деле существует небольшое препятствие.

– Какое?

Он поискал глазами официанта. Откашлялся.

– Хотите еще кофе, Петра?

– Мне уже хватит.

– Может, круассан?

– Нет, спасибо.

– Я уверен, вторая чашка вас взбодрит, мы же ночью почти не спали.

– Хорошо, согласна.

Гарсон сделал знак официанту. И молчал до тех пор, пока тот не поставил на стол чашки. Потом пристально взглянул мне в глаза.

– Понимаете, Петра, когда я познакомился с Валентиной, у нее был роман с женатым мужчиной.

Как удано, что передо мной стоял кофе, который помог мне скрыть изумление. Я бухнула в чашку огромное количество сахара и самозабвенно мешала его ложкой, словно проводила важный научный эксперимент.

– Надо же, – откликнулась я в конце концов.

– Поскольку поначалу мы не строили серьезных планов… Но она встречалась с ним все реже и, хотя я ничего не говорил, не раз заводила разговор о том, что хочет покончить с этими отношениями, совершенно ее не удовлетворявшими.

– А когда вы об этом узнали?

– Она сама мне рассказала, когда мы поняли, что нравимся друг другу. Все было открыто и честно.

– Вы знаете, кто это?

– Она мне не говорила, да я и не спрашивал. Знаю только, что никогда с ним не был знаком.

– Валентина не говорила вам, что она собирается делать в ближайшие дни?

– Нет, но я ее знаю. Уверен, что ей понадобились эти два дня, чтобы распрощаться с типом. Учтите, это была долгая связь. Тем не менее я настолько убежден, что Валентина выйдет за меня, что уже сообщил об этом моему сыну, чтобы он приехал из Соединенных Штатов.

– Благоразумно ли вы поступили?

– Разумеется, должен же я их друг другу представить!

Я боялась, что Гарсон впутается в какую-нибудь нехорошую историю, но ничего не могла сделать, чтобы этого не допустить. Кто знает, что ему предначертано судьбой! Возможно, он как раз приближается к цели своей жизни и наконец обретет счастье. Так не буду же портить ему праздник во имя некоего абстрактного благоразумия.

– Ладно, Фермин, надеюсь, вы будете меня держать в курсе дела.

– Конечно. А теперь, инспектор, совсем про другое. Возвращаясь к работе, хочу попросить вас об одном одолжении.

– Вы сегодня с самого утра говорите загадками.

– Да нет, просто хочу вас попросить, чтобы вы не отбрасывали секретаршу Пуига. Позвольте мне продолжить ее поиски и выяснить, что она знает обо всем этом. Как вы догадываетесь, я никак не могу избавиться от мысли, что Пуиг и Павиа по-прежнему замешаны в нашем деле. И еще мне хотелось бы, чтобы за женой Павиа установили слежку.

– Надеетесь, что одна из них и есть та женщина, что звонила по телефону?

– Возможно, обе тоже каким-то образом причастны, а мы обошли их своим вниманием. Такого нельзя себе позволять.

– Так вперед же, Гарсон, а я пока займусь складом. Думаю, уже к вечеру получим результаты анализа следов.

– Увидимся завтра?

– Хорошо.

Наверное, на меня нашло затмение, когда я решила, что из парочки Пуиг – Павиа ничего больше не выжмешь. Возможно даже, что виновные уже находились за решеткой. Такое иногда случается, преступления – это как растения с колючками, которые цепляются за все, до чего дотронутся. Быть может, секретарша Пуига по-прежнему находилась в контакте с другими сообщниками своего шефа и прилагала теперь усилия, чтобы выйти из игры, не будучи заподозренной. Вот вам и мотив для того, чтобы позвонить в полицию. Тем не менее мне как-то не верилось в такую возможность. Чего ради два таких хитреца, как Пуиг и Павиа, станут прикрывать сообщников, оставшихся на свободе? Разве что для того, чтобы последние сохранили преступную группу, и, когда гроза над головами обвиняемых минует, все продолжалось как обычно. Ну, хорошо, а как быть с француженкой? Разве она не могла действовать самостоятельно по каким-то своим соображениям? Ничего нельзя было исключать, в этом-то и состояла наша главная проблема. Пусть Гарсон идет chercher la femme, коль скоро ему так везет с женщинами.

Впрочем, поскольку бедняга женится, его карьере Казановы, вероятно, придет конец. Эта карьера была короткой, но бурной; по крайней мере, он не умрет с ощущением, что не использовал своих возможностей в качестве покорителя женских сердец.

Я снова направилась к складу. За тот короткий промежуток времени, что я отсутствовала, Свободная зона стала гораздо оживленнее. Сюда то и дело въезжали грузовики, вокруг сновали люди в рабочей одежде. Было ясно, что слух о нас уже распространился среди местного персонала, потому что несколько зевак торчали возле входа на склад и полицейской машины. Руководивший осмотром места капрал сообщил, что ничего значительного обнаружить не удалось. Единственной деталью, достойной упоминания, были следы на полу от потушенных сигарет, из чего можно было сделать вывод, что у злоумышленников было время для того, чтобы подобрать окурки и прочий мусор. Опытные мерзавцы, ничего не скажешь. Я внимательно разглядывала квадрат, образованный деревянными ограждениями, которые они не удосужились разобрать. Он напоминал небольшую конюшню. Держать здесь украденных собак, чтобы потом продать их особым клиентам? По правде сказать, слишком сложно. Разве нельзя было действовать иначе? Трудно строить догадки, не имея специальных знаний. Я велела капралу взять образцы соломы и отвезти их в лабораторию для анализа. После чего покинула склад, приказав охранять его до моего возвращения.

Наверное, я должна была раньше нанести визит, на который решилась только сейчас, но такова уж жизнь, торопливая и несправедливая. Я чувствовала себя неловко, переступая порог книжного магазина, и совсем занервничала, когда Анхела шагнула ко мне с распростертыми объятиями:

– Петра, как я рада тебя видеть!

Самым мучительным было сознавать, что она говорит это искренне.

– Как ты тут, Анхела?

Она на миг опустила глаза и тотчас подняла их, не сумев стереть завесы печали.

– Как всегда, на боевом посту.

Я попыталась что-то сказать, отыскать неведомую формулу, которая выражала бы симпатию, сожаление, понимание.

– Анхела… я…

Она взяла меня под руку, делая вид, что ничего не случилось.

– Пойдем внутрь, я угощу тебя кофе.

Пока она его готовила, я не проронила ни слова. Потом спохватилась, что обязана сообщить ей о цели моего появления, чтобы она не строила ложных гипотез. Я рассказала ей о находке странного сооружения на складе, просила ее отправиться туда со мной и осмотреть все на месте. Она сразу же согласилась, но спустя какое-то мгновение заколебалась. Я решила, что сейчас неподходящее для нее время.

– Мы можем перенести осмотр на более поздний час, если тебе так будет удобнее.

– Нет, не в этом дело… Просто я… В общем, мне не хотелось бы ни с кем встречаться, пока еще рано.

– Не волнуйся, его там не будет.

Она надела пиджак, как всегда прекрасно сочетавшийся с ее красивым платьем. Я обратила внимание, что она по-прежнему носит на шее подаренное Гарсоном сердечко. Анхела перехватила мой взгляд.

– Мне никогда не нравилось отрекаться от прошлого; буду и впредь носить его, – заявила она и улыбнулась как ни в чем не бывало.

Я состроила унылую гримасу. Проклятый, трижды проклятый Гарсон, провинциальный Казанова, хронический дурак, когда-нибудь я не выдержу и коварно прикончу его.

Реакция Анхелы, когда я подвела ее к огороженному квадрату на складе, была совершенно неожиданной. Она застыла на месте, не говоря ни слова и не пытаясь изменить первоначальную позу, словно находилась под гипнозом. Вид у нее был совершенно отрешенный и в то же время ошеломленный. Я предоставила ей полную свободу действий, не задавала вопросов и не стремилась вывести из заторможенного состояния до тех пор, пока она сама вдруг не повернулась ко мне и с неожиданной твердостью в голосе произнесла:

– Теперь я знаю, что вы ищете, Петра. Знаю.

Она опять замолчала и уставилась куда-то, но теперь я уже не собиралась больше ждать ни секунды. Я взяла ее за руки и повернула к себе:

– Что мы ищем? Говори, что?

Она покорно вздохнула и сказала:

– Собачьи бои.

– Что?

– То, что слышала. Подпольные собачьи бои. Как во времена древних римлян или в Средние века.

Я попыталась как-то осмыслить услышанное, но тщетно.

– Собачьи бои как представление?

– Собачьи бои как источник наживы, Петра, когда на кону огромные суммы.

– И как все это организовано?

– Подробностей я не знаю, но слышала разговоры на эту тему, а недавно прочла жуткий репортаж в одном журнале. По-моему, он до сих пор у меня дома.

– Черт меня подери! Собачьи бои! Каково?

– Ты должна немедленно обратиться в автономную полицию, Петра. У них должны быть какие-нибудь данные. А я пока отыщу этот журнал.

– Надеюсь, ты до конца уверена в том, что говоришь.

– Целиком и полностью! Жаль только, что я не додумалась до этого раньше, пока не увидела самого ринга.

– Ринг! Ну конечно, вот что это такое! Как же я не сообразила! Ладно, поехали. Отыщи мне этот журнал.

Полицейский-автономщик сразу меня вспомнил:

– О, инспектор! Все еще с собаками возитесь?

Я кивнула, хотя его замечание мне не слишком понравилось.

– Послушайте, Матеу, мне нужны данные о подпольных собачьих боях.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Вот теперь мы на верном пути и переходим к действительно важным делам!

– Однако в прошлый раз вы ничего мне об этом не сказали.

– Но вы и не спрашивали!

Он подвел меня к своему компьютеру и начал манипулировать с ним, предварительно нацепив массивные очки, скрывавшие его молодость.

– Сейчас поглядим… Примерно в девяносто четвертом году был один случай в Дельтебре, провинция Таррагона. Виновных найти не удалось. Кто-то пожаловался на непонятный шум и крики на заброшенной ферме, но, когда мы прибыли туда, злоумышленники успели улизнуть. Благодаря показаниям свидетелей мы смогли восстановить примерную историю, но веских доказательств не нашли. Предположительно главным действующим лицом был один тип, поселившийся в местечке под видом собаковода-инструктора. Позднее мы пришли к выводу, что кражи служебных собак, зафиксированные в районе, совершал именно он. Время от времени он устраивал между ними бои по всем правилам – с ассистентами и заключением пари между зрителями. В окрестностях стали встречаться израненные собаки. Полагаю, что этот тип не был большим специалистом в этих делах. Мы подозреваем, что сейчас в Барселоне действуют сети более высокого уровня, но достоверных доказательств у нас нет, а потому арестовать виновников мы не можем.

– Что бы их ждало, если бы вы могли их арестовать?

– Штраф от двухсот пятидесяти тысяч до двух миллионов песет.

– Я бы дала им пожизненный срок.

– Женщины всегда радикальны, – с ехидцей заметил он.

Я позвонила Гарсону и информировала его обо всем. Он никак не мог опомниться от удивления. И когда он в третий раз переспросил: «Бои собак?» – я решила больше никому ничего не сообщать, уж больно невероятным все это выглядело.

– Так, значит, мне прекратить то, чем я занимаюсь?

– Продолжайте поиски этой девушки, но, если не сможете быстро добиться успеха, больше не ищите.

– Инспектор, а как вы догадались про собачьи бои?

– Кое-кто вывел меня на след.

– Анхела?

– Да.

– Я так и знал!

– Почему?

– Да так… Это все мои дела.

– Так вот, Гарсон, оставляйте свои дела до лучших времен и целиком переключайтесь на расследование.

– Слушаюсь.

Донжуан доморощенный! Вонзить бы тебе нож в спину, линчевать, проткнуть насквозь иглой, как в сеансе черной магии, – в общем, уничтожить любым возможным способом.

Чуть позже до меня дозвонилась Анхела. Она нашла журнал. Оказалось, это «Репортаж», еженедельник общей информации с уклоном в «жестокий реализм». Я снова попросила ее сопровождать меня, на этот раз в редакцию: возможно, ее профессиональные пояснения опять понадобятся. К сожалению, я не могла учитывать тот факт, что ей, наверное, тяжело оказаться в той среде, где обычно вращается Гарсон.

Мы находились в вестибюле редакции. Анхела по-прежнему выглядела чуточку расстроенной. Автором репортажа оказался некий Гонсало Касасус. Мы попросили позвать его, и, пока ждали, я листала его публикацию. Фотографии меня потрясли. Крупные планы двух собачьих голов, соединенных между собой сомкнутыми челюстями; выпученные глаза, глядящие в никуда. Собаки, прыгающие друг на друга; свирепые морды; капающая из пасти кровь.